Роковое место Черненок Михаил

Глава XIV

Высокая стройная Багина отличалась от энергичной пышки Живанковой не только внешним превосходством, но и сдержанной степенностью. Она выглядела молодой аристократкой во всем, от одежды, подчеркивающей достоинства эффектной фигуры, до манеры чуть замедленно говорить и непринужденно улыбаться. Как отметил про себя Голубев, ей очень подходила волнистая укладка русых волос, а продолговатое лицо с классическими чертами русской красавицы лишь слегка портила полоска лейкопластыря на правой щеке.

Неожиданных гостей Багина сразу провела в меблированную по последнему писку моды комнату и предложила сесть за круглый инкрустированный столик, на котором, кроме пачки сигарет «Парламент»; зажигалки и небольшой керамической пепельницы, ничего не было. Сама тоже присела к столику, заложив ногу на ногу.

– Владка, у меня есть для тебя потрясающее сообщение, – с маху сказала Живанкова.

– О гибели Чешуякова я уже знаю, – спокойно ответила Багина.

На лице Живанковой появилось недоумение:

– Кто сказал?

– Из фонда вчера звонили.

– И тебя это не убило?

– Убили Федора Павловича, но не меня.

– Не боишься, что придется искать новое место работы?

– Если придется, найду. На «Парусе» свет клином не сошелся.

– Я всегда завидую твоему оптимизму.

– Ты тоже не пессимистка.

– Но устраиваться классно не умею. Журналистика до основания меня заела, – Живанкова вздохнула. – В фонде знают, кто и за что убил Чешуякова?

– Там не экстрасенсы сидят. Все в шоке.

– Жалеют шефа?

– Конечно.

– Другую потрясную новость тебе сказать?

– Эля, не сотрясай воздух. Если хочешь говорить, говори без выкаблучивания.

– Герка Суханов с любовницей насмерть разбился. Знаешь где?…

– Знаю, – с прежним спокойствием ответила Багина.

– Тоже из фонда сообщили?

– В фонде о Суханове представления не имеют. Хватов сегодня утром звонил.

– Ты поддерживаешь с Виталей отношения? – удивилась Живанкова.

– Личных контактов нет, а по телефону изредка общаемся.

– На какие темы болтаете?

– На разные, кроме любовной лирики.

– Чего Виталя сегодня о тебе вспомнил?

– Тоже в шоке. Пытается выйти на след подлеца, который «заказал» Чешуякова.

– Ну и что ты ему сказала?

– Что я не экстрасенс и не гадалка.

– О том, как Суханов чмокнулся с джипом Чешуякова, умолчала?

– К чему болтать такое, в чем сама не уверена.

– Ты, правда, не узнала тогда Герку?

– Когда от страха в глазах потемнеет, родных маму с папой можешь не узнать…

Разговаривая, Багина то и дело с интересом поглядывала на изображавшего беспечное равнодушие Голубева, будто хотела понять, ради чего молчаливый вахлак приперся в ее фешенебельную квартиру. Заметив косые взгляды подруги, Живанкова с шаловливой гордостью сказала:

– Это мой новый бойфренд. Его зовут Слава.

Багина иронично улыбнулась:

– Поздравляю. Игорешу Купчика кинула?

– С Игорешей у нас свободный брак, и Купчик мой спонсор-кормилец.

– В редакции опять не платят?

– Третий месяц редакционные финансы поют романсы. Только на выпуск газеты денег хватает. Теперь и у Купчика проблема с заработком возникнет. Предвыборный сценарий о Чешуякове лопнул, как мыльный пузырь.

– Не расстраивайся. Скажи Игореше, пусть фантазирует. Найду другого кандидата.

– Я, конечно, на тебя надеюсь, но и сама решила не дремать. В соавторстве со Славой сочиню крутой детективный роман. Вначале напечатаем его с продолжением в нашей газете. Увеличится тираж, появятся дополнительные деньги на зарплату. После издадим книгой – опять навар. Хочешь стать прототипом главной героини?

– Любопытно, как ты меня изобразишь…

– Во всей красе, как блестящую специалистку по пиар-технологиям. А чтобы читатели не тыкали пальцем, изменим начальные буквы в имени и фамилии.

– Что из этого выйдет?

– Скажем, Лада Вагина. Звучит?

– Это слишком узнаваемо будет, – с лукавой улыбкой сказала Багина. – Лучше измени среднюю букву в другой фамилии… Сделай меня Ладой Чехуяковой.

Живанкова, недолго подумав, закрутила головой:

– Неблагозвучная фамилия получается. Издатели нас неправильно поймут.

Багина внезапно расхохоталась:

– Ох, проказница Элька… вы с Игорешей… два сапога – пара лаптей. Зачем мозги мне морочишь? Как только ты завела разговор о Чешуякове, я сразу догадалась, что твой новый «бойфренд» либо из прокуратуры, либо из Управления по борьбе с организованной преступностью, – Влада посмотрела Голубеву в глаза: – Так, Слава, или чуть ошибаюсь?

Голубев улыбнулся:

– Самую чуточку. Я из уголовного розыска.

Багина словно с облегчением вздохнула:

– Ну, вот и разобрались, кто есть кто.

Живанкова смущенно опустила глаза:

– Извини, Владка, что так глупо получилось. Совсем не хотела тебя обидеть. Ты ведь меня знаешь…

– Знаю, язык у тебя без костей.

– Зачем же рассказала свою тайну?

– Не с кем было душу облегчить, – Влада грустно улыбнулась. – Не расстраивайся, Эля, попусту. Мне нравится, когда ты несешь безобидную чепуху.

– Правда, не обижаешься?

– О, святая простота, на тебя невозможно обижаться, – Багина достала из пачки сигарету. Щелкнув зажигалкой, прикурила и после трех коротких затяжек посмотрела на Голубева. – Я готова к серьезному разговору. Что вас интересует?

– Правда и только правда, – сказал Слава.

– Скрывать мне нечего. Постараюсь быть искренней.

Рассказанное Багиной о столкновении с мотоциклом во всех деталях совпадало с тем, что Голубев узнал от Живанковой. Добавила она лишь то, что актриса Егошина была в рыжем парике и сидела с художником Питеровым на заднем сиденье джипа с правой стороны. Прислушиваясь к интонациям спокойного грудного голоса, Слава не уловил фальши. Чувствовалось только, что разговор этот для Влады неприятен, и, когда повествование коснулось ее интимных отношений с Чешуяковым, она заговорила с иронией, как будто осуждала свою уступчивость любовным притязаниям пожилого шефа.

– Есть ли, по вашему мнению, какая связь между гибелью Суханова и убийством Чешуякова? – спросил Слава.

– В том, что Суханов погиб по чистой случайности, точнее сказать, из-за собственной невнимательности при управлении мотоциклом, не сомневаюсь. Эта жуткая трагедия оставила на моей щеке след… – Багина притушила в пепельнице окурок сигареты. – А об убийстве Чешуякова мне ничего не известно. Поэтому не могу сказать на ваш вопрос ни «да», ни «нет».

– Не знаете, с какой целью Чешуяков на другой день после аварии поехал в спорткомплекс?

– О своих целях Федор Павлович никогда не распространялся. Утром он позвонил мне и спросил, как себя чувствую. Ответила, что сижу с заплаткой на щеке и не знаю, как в таком виде появляться на работе. Чешуяков на это заявил буквально следующее: «Оставайся дома, пока щека не заживет. Приказ на месячный отпуск подпишу сегодня же. Постарайся к началу выборной кампании быть в форме». А уже в конце дня позвонили из фонда и сказали, что, по сообщению Ахмета Полеева, шеф и его шофер Вася Цикалов убиты неподалеку от спорткомплекса.

Примолкшая было Живанкова не удержалась от вопроса:

– Влада, неужели Хватов при телефонном разговоре не рассказал тебе подробностей?

– Эля, Хватов сам ничего не знает, – в тон ей ответила Багина.

– О чем же вы тогда говорили?

– Да ни о чем. Хватова интересовало, не было ли за то время, пока он находился в Москве, каких-либо наездов на шефа. Я ответила, что мне ни о каких «наездах» не известно. Коротко сказала о намерении Чешуякова участвовать в губернаторских выборах.

– И все?

– Все, Элечка.

– Удивительно. Виталя ведь до самозабвения обожает потрепаться о себе любимом.

– Сейчас ему не до трепа. При Чешуякове он жил, словно у Христа за пазухой, а как сложатся отношения с новым шефом, кто знает…

– Сам Хватов не метит на место шефа? – спросил Голубев.

Багина усмехнулась:

– Помните, как рабочий зоопарка ответил на вопрос: съедает ли слон полагающийся ему рацион?… «Съесть-то он съест, да кто ж ему даст». Вот и с Хватовым так. Без влиятельной протекции на такую должность кого попало не назначают.

– Есть другие претенденты, пользующиеся покровительством высоких чиновников?

– Наверняка будут, но, кому подвалит счастье возглавить денежную фирму, угадать трудно.

– Хотя бы предположительно кого-то из них можете назвать?

– Самым подходящим, по-моему, является нынешний вице-президент фонда, то есть заместитель Чешуякова, Олег Иванович Лобастов, но не знаю, согласится ли он взять на себя такую ношу.

– Охарактеризуйте его вкратце.

– Тридцатипятилетний холостяк. Заслуженный мастер спорта по пулевой стрельбе. Двукратный олимпийский чемпион. Умеет ладить с коллективом. Не заносчив, хорошо образован, интеллигентен и внешне приятен. Сейчас отдыхает на Канарских островах. Недостаток, пожалуй, один: не любит хозяйственную деятельность. А у фонда «Парус» богатство солидное.

– Из каких средств оно сложилось?

– Детально в финансовые вопросы я не вникала. Знаю лишь, что основные накопления были созданы в период, когда национальный Фонд спорта с благословения президента России пользовался безразмерными льготами. Только от торговли алкоголем и сигаретами в спортивную кассу валом валили баснословные барыши.

– В прошлом году при августовском дефолте большие убытки понесли?

– Ни копейки не потеряли. У Чешуякова были надежные связи в столице. Из правительственных источников он узнал о надвигающейся финансовой угрозе и успел избавиться от всех государственных казначейских бумаг, а рублевый запас перевел в твердую валюту. В результате этой операции обесценивание рубля, можно сказать, нас не коснулось.

– Иными словами, долгов у фонда не было?

– Какие долги! Напротив, сам Чешуяков после дефолта зачастую щедро финансировал безнадежные программы областной администрации и городской мэрии. Не отказывал в кредитах влиятельным предпринимателям и коммерческим банкам.

– Он верил в то, что может стать губернатором?

Багина прежде, чем ответить, вновь закурила.

– У Чешуякова были дальние планы. На губернаторских выборах Федор Павлович рассчитывал не столько победить, сколько завоевать известность среди населения области. Это давало возможность на следующих федеральных выборах собрать необходимое количество подписей граждан для выдвижения кандидатом в депутаты Государственной Думы.

– Для чего ему так высоко было взлетать?

– Тщеславие богатых людей не знает меры.

– Некоторые богачи, имеющие криминальное прошлое, рвутся в Госдуму, чтобы обеспечить себе депутатскую неприкосновенность, – сказал Голубев.

– Прошлое Чешуякова было безупречным… – Влада кончиком сигареты постучала по краю пепельницы. – И в настоящем времени Федор Павлович никаких конфликтов с законом не имел.

– Учитывая особую жестокость убийства, невольно возникает предположение, что Чешуяков законфликтовал с какой-то криминальной группировкой.

– Криминальных отморозков в Новосибирске много, однако конфликтовать со спортсменами, которые умеют постоять за себя, удовольствие мало приятное.

– Бывает, что криминалитет действует тихой сапой.

– Всех подозрительных «тихушников» Федор Павлович гнал от фонда беспощадно.

– Такие случаи были?

– В Новосибирске не было, а в охрану спорткомплекса по ротозейству Хватова нынче летом затесались два уголовника. Увидев разрисованных татуировками парней, Чешуяков приказал Хватову немедленно выгнать «синюшников».

– Кто они такие? – сразу заинтересовался Слава.

– Биографии их не знаю. Имена – тоже. Из приказа об увольнении помню только фамилии. Один – Молотобойцев, другой – Темнев.

– Внешне как выглядят?

– В офисе фонда они не появлялись. Портретные образы этих братков может подробно обрисовать заместитель Хватова по хозяйственной части Ахмет Полеев. Кажется, по его подсказке Чешуяков обратил на них внимание.

– Сам Полеев вне подозрений?

– Ахмет самый надежный человек Федора Павловича был в спорткомплексе. Можно сказать, глаза и уши Чешуякова на Потеряевом озере.

– О шофере Васе, погибшем вместе с шефом, что можете сказать?

– Вася Цикалов – загадочный молчун. Даже на элементарные житейские вопросы он обычно только плечами пожимал, вроде бы ничего в жизни не видел и не слышал. Все марки автомобилей знал досконально. Управлял машиной словно заправский каскадер. В фонде ходил слушок, будто имел судимость за угон дорогих иномарок.

– Чешуяков об этом не знал?

– Знал, конечно, но… Цикалов доводился близким родственником нефтяному магнату Маласаеву, который бесперебойно снабжает бензином заправочные колонки фонда.

На этом Голубев закончил разговор с Багиной. Вместе со Славой распрощалась с подругой и Эльвира Живанкова. Воодушевленная заманчивой идеей забойного детектива, она готова была и дальше сопровождать «соавтора», однако Слава под предлогом, будто намерен ехать в райцентр, предложил на первый случай обменяться номерами телефонов. Эльвира записала ему номер своего мобильного «Билайна», который «постоянно таскала в сумке», а Слава отчетливо вывел в ее блокноте цифры прокурорского телефона.

Глава XV

День хотя и клонился к концу, но щедрое августовское солнце сияло на безоблачном небе во всю мощь. Расставшись с Живанковой, Голубев прежде, чем направляться домой, решил встретиться с начальником морского клуба «Юнга» Миончинским. Дорогу к берегу Обского водохранилища, где располагался клуб, Слава отыскал легко. Труднее оказалось попасть на территорию городка, напоминавшего в миниатюре спортивный комплекс у Потеряева озера, только без белокаменного дворца и коттеджей.

Возле решетчатых закрытых ворот, в кирпичной проходной будке, вроде КПП у воинских частей, путь преградили два подростка в матросской форме с синими повязками дежурных. Один из них – широкоплечий крепыш почти полностью перегораживал узкий проход, другой – щупленький – сидел за деревянным барьерчиком справа у стола с телефоном и амбарной книгой, на картонном переплете которой красиво было написано: «Журнал учета посетителей». Пришлось Славе доставать служебное удостоверение. Сидевший за столиком дежурный внимательно изучил развернутые корочки, затем полистал «Журнал» и юношеским баском строго сказал:

– Извините, товарищ Голубев, для посещения территории клуба «Юнга» на сегодняшний день вашей заявки нет.

Слава улыбнулся:

– Сотрудники уголовного розыска о своем посещении заранее не уведомляют. Мне надо срочно поговорить с Евгением Мартыновичем Миончинским.

Дежурные переглянулись между собой. Широкоплечий подсказал щупленькому:

– Доложи командиру.

Щупленький поднялся из-за стола. Сняв телефонную трубку, набрал двузначный номер, как догадался Слава, внутреннего коммутатора и, видимо, услышав ответ, четким голосом проговорил:

– Товарищ командир, разрешите доложить… К вам на незапланированное рандеву прибыл товарищ Голубев из уголовного розыска… Так точно, документы проверили… Есть пропустить и проводить!..

Провожать Голубева отправился широкоплечий. По бетонной дорожке молча дошли до невысокого кирпичного здания, неподалеку от которого стоял причаленный кормой к берегу большой двухпалубный пассажирский теплоход. По обеим сторонам трехступенчатого крыльца, будто у входа в адмиралтейство, красовались два огромных якоря. Когда вошли в помещение, провожатый показал на лаконичную табличку «Командир» на одной из дверей, лихо козырнул и, четко развернувшись через левое плечо, отправился продолжать дежурство.

Миончинский встретил Голубева настороженно. Располневшей рослой фигурой, облаченной во флотский мундир с золотистыми позументами, и загоревшим нахмуренным лицом он и впрямь походил на заправского адмирала. Сидел «адмирал» за полированным письменным столом в высоком, как трон, кресле с подлокотниками, украшенными резными головами гривастых львов. Слева от кресла на специальной подставке стоял телефонный коммутатор, а стену кабинета за спиной «адмирала» украшал длинный ряд портретов выдающихся российских флотоводцев.

– Строгая у вас дисциплина, – присаживаясь у стола на предложенный стул, сказал Голубев.

– Приучаем салажат к морской службе. Тем, кто пройдет у нас полный курс, открыта дорога в любое Нахимовское училище, – басовито пророкотал Миончинский и сразу спросил: – Чем интересуется уголовный розыск?

– Германом Сухановым, – коротко ответил Слава.

Нахмуренное лицо Миончинского стало совсем мрачным:

– Отличный был кореш, а погиб по-дурацки. Сегодня у нас траурный день, занятия отменены. Всех инструкторов отправил в райцентр на похороны. Материальную помощь родителям Германа с ними передал.

– Сами почему не поехали?

– Сам остался, как говорится, на хозяйстве. Нельзя оставлять пацанов без присмотра.

Ничего нового о Суханове, если не считать незначительных дополнений, подтверждающих уже известное, Голубев от Миончинского не узнал. Подробности гибели Германа Евгению Мартыновичу не были известны и, по его убеждению, разбился Суханов чисто из-за своего ухарства.

– Ну, какой черт дернул его садиться на мотоцикл, когда мог бы с ветерком проехать в надежной «Тойоте»? – будто подтверждая свою мысль, спросил Миончинский.

– Заменить «Тойоту» на мотоцикл у Суханова была причина, – уклончиво сказал Слава. – Беспричинной выглядит месть за его гибель…

Миончинский удивленно уставился на Голубева:

– Кто кому отомстил?

– Кто – под вопросом. А расстреляли из автомата сразу двоих. Президента спортивного фонда «Парус» и его шофера.

– Чешуякова?!

– Вот именно. Знаете его?

– Да кто ж из спортсменов не знает Федора Павловича. Толковый был мужик. Активно поддержал мою инициативу о создании клуба «Юнга». Кредит мне хороший дал. За полтора года я с ним полностью расплатился и перешел на самоокупаемость. Где и когда убили Чешуякова?

– На следующий день после гибели Суханова на том же месте, где разбился Герман. Чтобы подчеркнуть, что это именно месть, оставили записку «Кровь за кровь».

Миончинский, недолго подумав, резко заговорил:

– Расчет на дураков! Некому за Германа мстить. Среди уголовной братвы он авторитетом не был и даже боком не общался с крутыми братками. Подозревать нашу фирму – глупо. Можете наизнанку вывернуть подноготную лично мою и всех моих инструкторов, но никакого криминала не обнаружите.

– Может, у Суханова были какие-то связи, о которых вы не знаете, – сказал Слава.

– Герман был надежен, как адмиралтейский якорь. Иначе мы с ним не сработались бы.

– В финансовых вопросах он вас не подводил?

– На халявные деньги Суханов не зарился. Часто жил в долг, но с должниками всегда расплачивался.

– С вами полностью расплатился? – ловко закинул удочку Голубев.

– За что?

– За превращенный в гармошку «Запорожец» старика Купчика.

Миончинский посмотрел в окно и ответил неохотно:

– Предлагал Герман поделить расход в три тысячи баксов пополам, только я не стал мелочиться. Там полностью была моя вина.

– За гидроцикл «Бомбардье» дороже заплатили? – вновь вставил неожиданный вопрос Слава.

– «Бомбардье» обошелся клубу в семьдесят восемь тысяч рублей.

– Это по официальной справке?

– А по какой еще? – будто удивился Миончинский.

Голубев посмотрел ему в глаза:

– Евгений Мартынович, ни для кого теперь не секрет, что полную стоимость покупки нынче официально не указывают даже откровенные простаки. Какому чудаку охота лишний налог платить?

– Кому неохота, тот пусть не платит.

– Вы и здесь не мелочитесь?

– У нас фирма состоятельная.

– Есть ведь еще и фирма продающая, которая обязана платить налог с продажи.

– Это ее проблема.

– Но, говорят, Чешуяков денег на ветер не бросал.

– Федор Павлович к «Бомбардье» отношения не имел. Торговую сделку я заключал с директором спорткомплекса Хватовым.

– И деньги лично Хватову отдали?

– Нет, через Суханова.

– Наличными?

– Да, такое условие было обговорено в договоре.

– Уверены, что Суханов с Хватовым не погрели на наличке руки?

– В Суханове уверен стопроцентно. О Хватове ничего сказать не могу. Кроме покупки гидроцикла, никаких дел с ним не имел. Если он «погрелся», пусть сам отдувается.

– Документы об этой сделке сохранились?

– Они у начфина, – неуверенно ответил Миончинский.

– Можно их посмотреть?

– На слово не верите?

– Есть древняя следовательская присказка: слово к делу не пришьешь.

– Какое может быть дело о пустяке…

Миончинский явно стал тянуть время. Это показалось Славе подозрительным и он усилил нажим на собеседника:

– Уголовные дела, Евгений Мартынович, часто начинаются с пустяков. Чтобы избежать неприятностей, давайте вести разговор без уверток. Если нет документа, так и скажите. Если есть, покажите его.

После недолгого колебания Миончинский махнул рукой, словно хотел сказать: «А-а, была не была!», и вышел из кабинета. Вернулся он быстро и подал Голубеву ксерокопию договора купли-продажи гидроцикла «Бомбардье». Подписанный размашистыми росчерками Миончинского и Хватова договор был произвольной формы. В нем только указывалось, что клуб «Юнга» покупает у спортивного комплекса гидроцикл за 78000 рублей, но в какой форме, перечислением или наличными, производится оплата, оговорено не было. Для убедительности Голубев дважды прочитал короткий текст договора. Показывая его усевшемуся на свое место Миончинскому, сказал: