Лесная фея, или Новые приключения кикиморы Светки Пипеткиной Корниенко Татьяна
– А потом один из этих людей, наверное самый главный, от него еще собакой воняло, сказал: «Котловинка – просто подарок. Никаких земляных работ. Жилья в кара…нтинной зоне нет. Лес спилим к чер… чертовой матери. Продадим. Зато пока мусоро…сжигательный завод построим, тут как раз отходов под завязку наберется. Сверху прикроем, тех… технологически это раз плюнуть, и – красота!» Только, Антон, какая же это красота? Красота, когда лес есть, а не мусор. А нам куда деться? Мы в другой лес уйдем, белки и хорьки – тоже. А лягушки? А рыбам как из озера перебегать? К тому же в других лесах нас не очень-то ждут. Там у каждого своя территория. В общем, белка, когда это услышала, чуть в обморок не упала. А потом повыше на дерево забралась, чтобы громко было, и как стала кричать!
– И докричалась… – задумчиво протянул Антон.
– Ой, еще как докричалась! До целого собрания! А меня к тебе отправили, потому что быстро бегаю и тебя в лицо знаю.
Возможно, если бы месяц назад Антону сказали, что кто-то собирается вырубить небольшой лесок и на его месте сделать нужную для города свалку, он просто пожал бы плечами: надо, значит, надо. Но теперь, когда ему открылись самые тонкие взаимосвязи, превращающие определенное число деревьев и кустов в родной дом для тысяч живых существ, после совершенно негородских рассветов и закатов, после росы на расцветших за ночь колокольчиках, капелек дождя, срывающихся с листьев и веток его шалаша, Антон от одного лишь упоминания о том, что этот мир в один миг может превратиться в вонючую свалку, готов был по примеру белки забраться повыше и закричать… Вот только кого звать?
Ответить на этот вопрос он не успел. Цок вдруг пискнул, дернулся, задрожал всем своим тщедушным тельцем и прижался в Антоновой груди. В следующий момент кусты раздвинулись, и на поляну выскочил волк. Преодолел в два прыжка расстояние, отделяющее его от зайца, встал на задние лапы.
– Ух ты! Приятный подарок. Что, решил угостить друга зайчатинкой?
Дрожь Цока перешла в крупную вибрацию. Он заелозил и полез к Антону под мышку.
– Нет уж. За своей пищей сам гоняйся. Не хватает только тебе живых зайцев скармливать!
– Ну это у кого какие вкусы… – ухмыльнулся Волчок. – И кстати, привет!
– Привет. О вкусах мы спорить сейчас не будем… Ты мне нужен по делу. Даже по двум делам. Во-первых, я возвращаюсь в город…
– Не понял… Как же твоя учеба у кикимор? А Угнея?
– Угнея? Пипеткина решила, что я ее предал!
– Что, правда предал?
– Кривда…
– Ну так и объяснил бы!
Антон безнадежно махнул рукой:
– Пытался. Без толку. Какая это дружба, Волчок, если она мне не верит? Да ладно, не будем об этом. Все наши охи-ахи тоже без толку. Тут другое дело.
– Связанное с зайцем, да? – Волчок клацнул челюстями, облизнулся.
– Угадал. Этого храброго зайчонка зовут Цок. Он мечтал подружиться с волком…
– Точно, храбрый, – усмехнулся Волчок. – Или псих!
– Тогда уж романтик, – внес свои коррективы Антон. – И вообще, не перебивай. Я надеюсь, его мечта вполне выполнима. А? Я не ошибся?
– Предположим. Но если я на собственный рот повешу амбарный замок и позволю себе захлебнуться слюной, что мы с твоим романтиком будем делать?
– Если ты доставишь мне такое удовольствие, мы позовем Пипеткину и все вместе пойдем к зайцу в лес.
– Это еще зачем?
– Понимаешь, там собираются устроить свалку.
– Ну… Э-э-э… В общем, приличных слов у меня не находится. Зато вопрос нашелся: что мы сможем сделать, Антон? Чем помочь?
– Что-то обязательно придумаем. Но вначале нужно глянуть. Как тебе такое предложение?
– А и ничего себе… Эй, ушастый, – Волчок ткнулся носом в заячий трясущийся бок, – выползай. Я тебя не съем!
– Не врешь? – Голос из-под мышки получился глухой и совершенно мультяшный.
– Слушай, ты, пушистая шкурка, если бы мне захотелось свежей зайчатины, я не стал бы с тобой лясы точить. Вылазь, пока я добрый!
Цок высунул нос и уши, скосил глаз на волка:
– Это что, желание сбывается?
– Сбывается-сбывается, – усмехнулся Антон. – Не смущайся. Иногда желания сбываются именно так.
Он опустил зайчонка в траву, прямо под нос Волчку. Тот обнюхал Цока и вдруг – этого не ожидал ни Антон, не обмерший от страха заяц – провел широкой лопаткой языка от Цоковых ушей до хвоста.
– Ой, он меня лизнул! – прошептал заяц.
– Со знакомством, шкурка! – буркнул Волчок. – Пахнет от тебя, однако, вкусно. Слюной точно захлебнусь… Ну да ладно… Антон, с зайцем у нас дружба, я твою блажь исполнил. Давай теперь перейдем к делу. Мне за Угнеей бежать, или ты передумал?
– Конечно, бежать. Только она вряд ли захочет меня видеть. Поэтому ты скажи, что встреча чисто деловая. Связана со спасением леса. Фея она, в конце концов, или не фея?
Зеленоватое зеркало озера отражало куст недавно отцветшей калины, вздрагивало от «слез» плакучей ивы, в жаркий влажный день роняющей в воду капельки сока, от водомерок и небольших пока стрекоз. Березы лениво шевелили листьями, розовые свечи иван-чая подступали к самому берегу, отчего он казался необычайно нарядным. И совсем уж сказочно выглядели водяные лилии под охраной зеленых тучных лягушек. Впрочем, замершие на лилейных листьях лягушки были лишь небольшой частью зверья, которое пришло, прилетело, приползло и прискакало на эту встречу.
– Да-а-а… – Оглядевшись, Угоша не слишком эстетично поскребла в затылке.
Вперед вышла немолодая лисица. За ее по-летнему жидким хвостом жались шестеро лисят.
– Фея Угнея, что нам делать? Наш дом в опасности. Белка Жжик рассказала такое! Мы перестали есть, перестали спать. Мы боимся за наших детей. Многие из них еще так малы, что не смогут добежать до другого леса. А если и добегут, там чужая территория со своими законами. Там наших детей съедят!
– Ква-а-а! – Лягушачий голос напоминал деликатное покашливание. – Я извиняюсь, но если у ваших, уважаемая Кики, детей есть шанс спастись, то мои обречены погибнуть в собственном озере.
– А если мы их в какой-нибудь прорезиненной сумке перенесем? – задумчиво предложил Антон.
– Уважаемый человек, ваше незнание вполне простительно, но мои лягушата недавно вылупились из икры, и теперь их не собрать. Они, простите, головастики. Их, извините, слишком много. Но каждый мне дорог не менее, чем уважаемой Кики – ее лисенок.
– Н-да-а-а, – задумчиво протянул Антон. Пока они с Пипеткиной, словно два надутых индюка, шли к попавшему в беду лесу, он всерьез надеялся, что проблему можно решить самым простым способом – засучив рукава. И вот, пожалуйста – головастики!..
– Интересно, Антон, а как ты собираешься переносить на новое место водяные лилии или березы? – В голосе Угоши звучала такая боль, что Антону тут же захотелось сказать ей что-нибудь хорошее. Но он промолчал.
Вдобавок ко всему, фея плохо владела собой. За последний час ее когти и уши вымахали настолько, что самые впечатлительные звереныши в страхе отводили глаза. А одна сердобольная мамаша шепнула без особой уверенности готовому хлопнуться в обморок малышу: «Не пугайся. Лесные феи так и должны выглядеть. Они добрые».
После этой реплики Антон заставил себя подойти поближе к Пипеткиной и процедить сквозь щелочку в плотно сжатых губах: «Слушай, фея, ты своим внешним видом всю живность в округе распугаешь!»
Угоша брезгливо отстранилась, словно это был не Антон, а скользкий червяк. К когтям и волосатым ушам добавились два проклюнувшихся ядовитых клычка. Стараясь не обращать на них внимания, Антон продолжил: «Этим зверюгам и так несладко. Они ждут от нас помощи. И совершенно им необязательно наблюдать, как мы ссоримся».
Угоша с досадой сжала кулаки, пытаясь спрятать в них продолжающие расти когти: «Ну почему беда не приходит одна? Сначала – Антон. Теперь – лес! Стоп! Не раскисать! Лес – главное. За него придется побороться. Причем… Да, вместе с Кругловым. Когда дело касается людей, никакой здравый смысл, никакая магия ничего не решают».
– Звери, птицы и… все остальные! – Голос Угоши дрогнул. Она еще ни разу не обращалась к лесным жителям в качестве феи. – Я не смогу сделать так, чтобы вы успокоились. Это невозможно. Но у нас есть время. И мы с Антоном, – она бросила быстрый взгляд на Круглова, говорящий, впрочем, лишь об одном: «мы» не значит «вместе», – да, мы с Антоном пойдем в город к людям, мы попытаемся объяснить, что нельзя уничтожать лес. Что он до последней былинки – живой. И что он – ваш дом.
– Кхе, – довольно громкое покашливание, совершенно не похожее на лягушачий квак, пришло от воды, из негустых зарослей ивняка. Голос показался Угоше знакомым. Не доверяя сегодня собственной памяти, она спросила:
– Луара? Ты?
– Узнала? Мы с Лаурой тут случайно проплывали, услышали разговоры… Нам показаться или не стоит?
– Стоит, давайте, не стесняйтесь! – махнула рукой кикимора. Из ивняка тут же высунулись две головы.
По лесу прокатился многоголосый шепот: «Русалки! Русалки!» Кто-то из мелкой живности взвизгнул от страха. Лягушки, в мгновение ока утратив свою невозмутимость, попрыгали в воду.
«Почему русалок так боятся? Ладно раньше, когда их народ был в силе. Но теперь-то они живут мирно, жителей суши не трогают», – подумала кикимора.
Пока паника среди лесного населения менялась на обычную настороженность, она успела заметить, что с их последней и единственной встречи и Лаура, и Луара изрядно изменились. Из зачуханных зеленовато-прозрачных девиц обе превратились в достаточно упитанных и крепких русалищ. От прежней затравленности и безысходности не осталось и следа. Угоша вспомнила, как они с девчонками волокли два хвостатых обессиленных тела по осенней траве от городского пруда к машине «Живая рыба», улыбнулась. Улыбка не укрылась от глаз Лауры.
– Что, кикимора, нашу первую встречу вспомнила?
– Вспомнила, – подтвердила Угоша.
– Да, тогда ситуация для нас была безвыходной. Но ты со своими друзьями-людьми смогла сделать невозможное.
– Как бы нам сейчас сделать невозможное? – пробормотал Антон. Вид водных девиц взволновал его не меньше, чем остальных, но он быстро взял себя в руки.
– О чем говорит этот аппетитный симпатяга? – сразу же отреагировала на замечание Луара и поймала своими прозрачными глазами взгляд Антона. В тот же миг по его телу прошла приятно-теплая волна, и он сделал несколько нерешительных шагов в сторону озера. Угоша подскочила, с раздражением дернула Круглова за руку.
– Послушай, Луара! Антон здесь по делу. Поэтому ты от своих завлекалочек удержись и лучше послушай, что он тебе расскажет.
Луара двинула голым плечиком:
– Не очень-то нужен мне этот твой принц. Или кто он там есть. Это я так, подразнить… Валяйте, рассказывайте.
– «Принц»! Когда это ты принцев видела?
– Никогда. Я молодая.
– Ну и не мели тогда языком. Круглов – не принц. И он не мой… Ладно, Антон, говори.
Антон, стараясь не реагировать на обидные реплики, тряхнул головой, сбрасывая остатки Луариного воздействия.
– Если без подробностей, то лес, в котором стоим мы, вместе с озером, в котором сидите вы, собираются превратить в вонючую городскую свалку. Со всеми вытекающими последствиями.
– С какими последствиями?! – взорвалась Лаура. Побледневшая русалка – явление нереальное, и тем не менее Антон готов был поклясться, что Лаура побледнела. – Какими последствиями?! Это?! Озеро?! Загадят?! Значит, и подземную реку тоже загадят? Нашу основную магистраль?
– Стоп, стоп! – вскричала Угоша. – Подземную реку? Это вы, девочки, про что?
– Про то. Помнишь, мы тебе, когда в пруду сидели, говорили про подземную речку? Так вот, наш народ многие из таких речек расширил и благоустроил. Как, ты думаешь, мы из озера в озеро попадаем? У нас ног нет.
– Действительно… Я не задумывалась.
– И правильно. Мы об этом из камышей каждые пять минут не кричим.
– То есть, если я правильно понял, то озеро имеет вход и выход в виде подземной речки? – переспросил Антон.
– Мы вам об этом уже несколько минут долдоним, – не слишком учтиво ответила Луара. – Только не речки, а речищи. Она, между прочим, как раз к городскому водохранилищу подходит. Так что, человек, это не только наша река, но и ваша водица.
– Ого, что будет! – Антон, забыв о ссоре, быстро глянул на Угошу. – Светка, ты понимаешь, что будет?
– Кажется…
– А мне уже не кажется. Если здесь устроят свалку, сточные воды пойдут в подземную реку, убьют водохранилище. И город останется без воды. Только сначала, пока будут разбираться в причинах, мы все потравимся.
– Получается, нам, кроме леса, еще и город спасать?
– И город, и горожан.
– Жуть! – Угоша схватилась за голову. – Ну, звери, давайте подбирайтесь поближе, будем думать.
Солнце клонилось к горизонту, когда Угоша и Антон вздохнули с облегчением: план, авантюрный, сложный, но единственно возможный, созрел. И были выбраны его основные исполнители.
– Ну что, – вздохнула кикимора, – я все повторю еще раз, а вы поправляйте, если что. И расходимся. Ночь скоро. Вон птицы уже носом клюют.
– Клювом, – поправила небольшая серая пичуга. – Не обижайся, фея, из нас с заходом солнца мало кто летает. Только совы и филины.
– Да я понимаю, не нужно извиняться. В общем, так… С этой минуты вы все живете своей обычной жизнью. Но ушки держите востро. Если в лес прибывают люди, Жжик не отбегает от них ни на шаг, слушает, а потом пересказывает слово в слово все, о чем они говорят. Но, надеюсь, до этого и не дойдет. Потому что мы – я, Волчок и… Антон – отправляемся в город, находим тех, от кого зависит, быть или не быть в лесу свалке, объясняемся… Цок и Кики со своим выводком будут связными. Я ничего не упустила?
– Нет! Ничего! – послышалось отовсюду: из травы, с ветвей, из воды. В лучах заходящего солнца тихий многоголосый лесной хор был так необычен и даже мистичен, что у Антона побежали по спине мурашки. Он встал, протянул руку Угоше:
– Пойдем, фея.
Кикимора смерила его удивленным взглядом и еле слышно прошипела:
– Антон, ничего не изменилось. В город я пойду с Волчком. А ты просто вернешься домой.
– Но ты же только что…
– А зачем всем знать о наших с тобой размолвках? Надо лес спасать? Я буду его спасать. Но без тебя.
– Вот же память дырявая! – вдруг воскликнула Лаура. – Угнея, Антон! Мы, как лица заинтересованные, обязаны вам помочь. Если с вами в реке, озере или даже море случится – да защитят вас водные силы! – беда, вы просто сломаете вот эту ракушку. Держите.
Угоша взяла из бледной руки небольшую витую раковину. Рябенькую, коричнево-оранжевую и очень красивую.
– Спасибо, Лаура. И тебе, Луара, спасибо. А что произойдет, если ее сломать?
– Сущий пустяк, но он может спасти жизнь. Сломанная ракушка – это сигнал опасности. SOS, если говорить по-человечьи. Любая русалка в реке, озере или сирена в море, которая окажется поблизости, придет на помощь.
– Дорогой подарок, – оценила кикимора.
– Дело того стоит. Бери, нам не жалко, – улыбнулась Луара странной русалочьей улыбкой.
На кикиморий островок возвращались в полной темноте. Молча. Чтобы переночевать и отправиться в город. Только Волчок где-то посередине пути, немного помявшись, вдруг откашлялся и виновато сообщил:
– Угнея, ты, конечно, мне лучший друг. Но Антон тоже лучший друг. И он – человек мужского рода. А нам, мужчинам, не пристало отлеживаться под елкой, когда надо кого-то спасать. Вы, ясное дело, можете действовать поодиночке, ваше право. Только я предупреждаю сразу, чтобы ты потом не удивлялась: помогать я буду одинаково обоим. А жить… Жить мне привычнее у Антона…
Глава 4
Первые шаги
В автобусе ехали молча, отвернувшись каждый к своему окну. Антона душила обида. Пипеткина, своя в доску Пипеткина, не поверила ему в такой малости! Разозлилась на совершенно деловой поцелуй какой-то Октонии, которую он и видел-то в первый и последний раз в жизни! Особенно обидно было потому, что Светка могла, но даже не подумала прибегнуть к своей силе, чтобы узнать истину.
Не менее унылы были и мысли Угоши. К тому же ее ужасно раздражала необходимость сотрудничать с Антоном.
Ближе всех к истине, как ни странно, оказался Волчок. Не сомневаясь, что его друзья немного сошли с ума, он решил не обращать внимания на их взаимную неприязнь и полностью отдаться делу спасения леса, в котором водятся такие вкуснопахнущие зайцы, как Цок. Дальше в своих размышлениях Волчок не продвинулся. Огромный, грузный, он занимал большую часть прохода, поэтому всю дорогу ему приходилось поджимать то лапы, то хвост, дабы не пострадать от ботинок какого-нибудь дачника. Это постоянно отвлекало и не способствовало глубоким философским изысканиям.
Только у городского автовокзала Угоша оторвалась от окна и бросила куда-то в сторону:
– Круглов, если хочешь быть в курсе моих действий, звони Ларисе Савельевой на домашний.
– Жаль, что у нас есть только один лес, нуждающийся в помощи, – проворчал достаточно громко Волчок. – Было бы два, вы бы и при деле находились, и не ссорились.
Ни Угоша, ни Антон даже не шелохнулись. Но хороший энергетический подзатыльник, от которого у Волчка шерсть встала дыбом, лучше любых слов подсказал ему, что не стоит бередить своим волчьим носом чужие раны.
Антон шел по шумным городским улицам, с интересом оглядываясь по сторонам. Недели, проведенные в лесу, подарили его глазам остроту, утерянную от ежедневного созерцания одного и того же пейзажа – похожих друг на друга проспектов, домов, машин. Наверное, так мог бы себя чувствовать Робинзон Крузо, вернувшись после одиноких приключений к цивилизованной жизни.
К тому же у кикимор Антон успел многому научиться. И эти знания теперь теснились в голове, намекая, подсказывая, нашептывая… Ну вот, например, мог ли он еще недавно предположить, что каждая улица в его родном городе имеет свой собственный запах? Или что проходить мимо детского сада много приятнее, чем мимо больницы?
Он, как антенна, принимал чужие радость, страх, боль. Без чьей-либо помощи мог внушить всем встречным людям и собакам, особенно собакам, что огромный дикий волк, который идет рядом и скалит зубы, на самом деле симпатичный домашний песик. Только очень и очень большой.
Еще на подходе к собственной пятиэтажке Антон почувствовал, что дома никого нет, и огорчился. Маму он не видел уже почти три недели. После аккуратненького Угошиного внушения та была уверена, что ее сын отправился поваляться на галечном крымском пляже и вернется только к началу учебного года.
На всякий случай Антон несколько раз надавил на кнопку звонка.
– Чего шумишь? – спросил Волчок. – Там никого нет.
– Да знаю я, знаю… Интересно, куда она могла деться?
– Куда, я тебе не отвечу, но, что давно – это точно. Ты разве не чувствуешь?
– Нет. Пока не научился. Волчок, а как давно ее нет?
– Да, пожалуй, уже с неделю, – принюхался волк. – След совсем остыл.
Антон растерялся. Куда пропала мама? И ключ… Уезжая из дому, он не взял ключа.
Пока он в растерянности созерцал собственную дверь, лязгнул замок, и в коридор выглянула соседка тетя Маша.
– Ой, а я слышу, к Кругловым кто-то пришел. Антончик, это ты?
– Дух отца Гамлета, – щегольнул Волчок подслушанной где-то фразой. За что ощутимо получил по уху.
– И собачка твоя с тобой!
– Ма-а-ленькая такая, – продолжил упражняться в юморе Волчок, не слишком опечаленный Антоновыми шлепками.
– Теть Маша, я тут вернулся раньше времени. А где мама?
– Так она, как тебя в Крым отправила, в Родионовку, к сестре, подалась. На весь отпуск. Чтоб той с огородом помочь. Да и повеселей им вдвоем будет. А ты-то почему вернулся? Случилось что?
– Что со мной может случиться? Надоело на солнце вялиться…
– Оно так. И зачем все на это море рвутся?! То ли дело наша речка, – согласилась соседка. – Ой, а ключ-то! Ключ!
– Что ключ?
– Так мама твоя мне на всяк случай ключ от квартиры оставила. И цветы поливать наказала.
– Давайте его мне! – обрадовался Антон. Проблема решалась – лучше не придумать. Пустая квартира – как раз то, что сейчас нужно.
– Кажется, нам повезло, – разумно заметил Волчок и, обнюхав порог, первым вошел в отпертую дверь.
– Ларис, Ларис, это я, открой! – нетерпеливой скороговоркой прошептала Угоша и поскребла прямо напротив носа прильнувшей к дверному глазку подруги. В квартире ахнули, дверь распахнулась, явив выпученные глаза и удивленно поднятые брови Ларисы Савельевой.
– Светочка!!! Это правда ты?
– Я, я!
– Вернулась! – Лестничная площадка огласилась звонким «ура», и уже в следующее мгновение любимая подруга была втянута в комнату, обнята и отстранена на удобное для разглядывания расстояние. – Какая ты загоревшая!
– Ты тоже ничего себе. А где Вера Семеновна?
– Она в магазин пошла. Должна уже вернуться.
– А папа? Он приехал?
– Приехал и снова уехал, – чуть погрустнела Лариса. – Теперь в Германию. На все лето. Обещали отпуск дать, а тут какие-то важные дела возникли. В общем, ты опять с ним не познакомишься. Ой, я так по тебе соскучилась!
– Я тоже, – Угоша тяжело вздохнула, и это заставило Ларису взглянуть на подругу повнимательнее.
– Чувствую, что-то случилось. Глаза на мокром месте были. Уши и когти росли. Так?
– Так… – Кикимора посмотрела на свои руки, поправила волосы. – А что, еще заметно?
– Немножко. Для тех, кто знает. Ты давай-ка, пока мамы нет, рассказывай!
– Сейчас… Ты скажи, только честно, мне можно у тебя пожить? Вера Семеновна не будет против? Не хочу ее заклятиями дурить.
Лариса пожала плечами:
– Глупый вопрос. Сколько угодно! Мама тебя любит. Уже несколько раз вспоминала.
Угоша доковыляла до своего любимого кресла, села на краешек, и… слезы, сдерживаемые там, здесь хлынули ручьем.
– О-о-о, как все серьезно! – Лариса обняла подругу за плечи. – Кончай воду лить. Рассказывай, что произошло.
– Я не знаю, с чего начинать, – всхлипнула кикимора.
– С самого главного.
– Главное – все! Ларис, я с Антоном навсегда поссорилась. А еще у нас собираются лес спилить, чтобы свалку устроить. Я поэтому и вернулась раньше времени.
– Подожди, ничего не пойму. Круглов собирается сделать из какого-то леса свалку, и ты с ним из-за этого навсегда поссорилась?
– Да нет же! Нет! Он к свалке не имеет никакого отношения. Ее какие-то неизвестные люди задумали устроить в лесу возле моего болота. Им плевать на то, что погибнет много животных и все растения. Но есть еще кое-что, чего они не знают или не хотят знать. Озеро, которое расположено посреди этого леса, соединяется с очень большой подземной рекой. А река идет прямо в городское водохранилище. Представляешь, что будет, если из твоего крана польется вода со свалки?!
– Воду чистят… – растерянно произнесла Лариса первое, что пришло в голову.
– Столько дряни никто не очистит. Поэтому мы вернулись. Я и… Круглов. Будем пытаться найти тех, кто собирается уничтожить лес. Надо убедить их не делать этого. Правда, я пока не знаю, как и кого искать. Ларис, ты будешь мне помогать?
– Конечно, Светочка! Ты еще спрашиваешь! Только не плачь. Вместе мы обязательно придумаем что-нибудь простое и правильное. А Антон, он что говорит?
– Он… он… – Угоша заревела с новой силой.
Лариса на этот раз предоставила слезам возможность вылиться, потом посмотрела в красные глаза подруги, кивнула. Поняв кивок правильно, Угоша продолжила:
– Ларис, мы очень хорошо учились у Гарпины, гуляли, по ягоды ходили, разговаривали… А вчера я пошла в лес и увидела, как Антон целуется с Октонией.
Лариса ахнула:
– Не верю! Может, тебе показалось?!
– Если бы! Он не просто целовался – про любовь на весь лес орал, как идиот. Думал, наверное, что его никто, кроме этой дуры, не слышит.
– А кто эта Октония?
– Кикимора из дальнего леса. Глупая и ленивая. Почти ничего не умеет. Даже Гарпина с ней справиться не может. Зато вредности – выше крыши. Не понимаю, как Антон мог в нее влюбиться?
Лариса в задумчивости потерла лоб.
– Слушай, а если она на него как-то подействовала? Вашим волшебством. Приворотом каким-нибудь.
– Не получается. Понимаешь, мы с Кругловым успели у Гарпины пройти полный курс по распознаванию чужих воздействий и защите от них. Он хорошо учился. Не могла его такая неумеха, как Октония, своей воле подчинить. Просто, Лариска, он меня нисколечко не любит…
– Стоп! Не реветь! – скомандовала Лариса, и Угоша, готовая выдать очередную порцию слез, только горько улыбнулась.
– Ладно, не буду… Раз Антон такой, то и рыдать по нему незачем. Надо лес спасать!
– Умничка. Про Круглова пока не думай. Думай про лес. Как ты его собираешься спасать?
– Хотелось бы знать… Наверное, надо найти тех людей, ну хозяев свалки. И поговорить с ними, объяснить, что ее ни за что нельзя там делать.
– Ты считаешь, они послушают? – с сомнением покачала головой Лариса. – Да они с тобой и разговаривать не захотят!
– Если не захотят, тогда я сделаю так, что они о ней просто забудут, – раздумчиво проговорила Угоша, одновременно взвешивая обе идеи. – Знаешь, пожалуй, говорить с ними и не стоит. Забыли и забыли себе, а? Навсегда!
– А ты такое сможешь? Навсегда – это все-таки очень круто.
– Пока я могу на время. Но Гарпина – это наша с Кругловым наставница – научит, как сделать навсегда.
В замке лязгнул ключ, послышался шелест пакетов и женский голос, бормочущий какую-то веселую песенку, и через минуту в комнату заглянула Вера Семеновна:
– Ларисик, как ты тут?
– Здрасьте! – вскочила Угоша.
– Мам! К нам Светка приехала! – тут же, не давая опомниться, сообщила Лариса, надеясь, что мама успела достаточно сильно полюбить Пипеткину, чтобы не задаваться вопросами о ее появлении у них дома.
– Светочка! Как я рада! Мы с Ларисой каждый день о тебе вспоминали, – воскликнула Вера Семеновна.
Угоша обняла подошедшую к креслу Веру Семеновну, радостно чмокнула в щеку.
– Я тоже о вас очень-очень часто вспоминала. Можно мне еще немного у вас пожить?
– Конечно, живи! И Лариса рада будет. Вы же с ней такие хорошие подруги! А что, мамочка твоя опять уехала?
– Уехала. Вам огромный привет передавала, – слукавила Угоша, вынужденная поддерживать выдуманную год назад историю об однокласснице, отдавшей дочь на попечение своей любимой подруге Вере Савельевой. Ложь была подкреплена таким мощным заклятием, что, судя по реакции Веры Семеновны, оно не рассеялось и поныне.
– Спасибо, Светочка! Ты располагайся, где что – помнишь. С Ларочкой пока поболтайте, а я тем временем обед приготовлю.
Вера Семеновна еще раз обняла «дочь подруги» и уплыла на кухню. Едва она скрылась, заверещал телефон. Лариса нехотя подняла трубку.
– Савельева, привет!
Лариса расплылась в широченной улыбке.
– Кто это? Антон? – заметив радость на лице подруги, быстро спросила Угоша. Лариса кивнула.
– Привет, Антончик! Ты из дома звонишь?
– Да. Тебе Пипеткина все успела рассказать?
– Да уж…
– И про то, что мы теперь как кошка с собакой?
– Ага. А кто из вас двоих собака? Я их больше люблю.
– Из троих. Собакой можешь считать Волчка. А вообще-то я по делу звоню.
– Он с тобой! – обрадовалась Лариса. – Да, эту собаку я люблю больше всех. Так ему можешь и передать. А насчет дела… Мы пока только думаем.
Читать бесплатно другие книги:
