Воробышек. История «дорогой мамочки» Тигринья Тигринья

Глава четвёртая

О том, как Воробышка готовили к вечернему пиру, а также о самом пире в баронском замке, о брачной ночи и утреннем времяпрепровождении в семье барона Зигмунда.

Бланка оказалась суровой дамой лет пятидесяти, если брать возрастные категории здешнего мира (не включая барона Алека!), и примерно около трёхсот пятидесяти по меркам чистокровных. Упёрла кулак правой руки в крутое бедро и, в упор меня не видя, обратилась к Францу:

– Только не говори, что я должна вот это превратить в женщину, Франек…

– Приказ господина барона, Бланка.

– С каких это пор нашему барону нравятся хворостинки? Франек, не морочь мне голову.

Я поняла, что они ещё долго будут пререкаться, потому что Францу в голову не приходит, что кто-то может не знать о смене власти. А я хочу отдохнуть. Хотя бы ванну принять. Вечерний пир меня пугает. Бароны напьются, и чем дело кончится – неизвестно… Я не осуждаю их. За одним столом с бароном Алеком можно только напиваться. Кусок в горло не полезет.

– Франц, представь мне слуг барона и можешь идти.

Бланка уставилась на меня, как на внезапно заговоривший стул или другой предмет меблировки, а Франц похлопал глазками и объявил:

– Ну… так это… Это же Бланка! Её все знают! Она здесь командует всем.

Я развеселилась. Наверное, от усталости. Не захихикать бы. Испорчу имидж…

– Очень хорошо, Франц, представь мне Бланку и можешь идти.

Бланка «отмерла», негодующе воззрилась на меня, и уже открыла было рот, как Франц всё-таки сказал:

– Госпожа баронесса, это Бланка. Она здесь управляет замком и слугами. Я могу идти?

– Стоять! Какая ещё баронесса, Франек?! Барон Роже никаких распоряжений не давал!

Вот это темперамент! Когда Бланка рявкнула «стоять!», я чуть не вытянулась по стойке смирно. Строевая подготовка в обучение «дорогих мамочек» не входит, а то бы точно «потеряла лицо».

– Барон Роже умер и забыт. Барон Зигмунд приказал проводить его жену к тебе, чтобы ты привела её в порядок к вечернему пиру.

– Барон Зиг… Это Сатх, что ли?

– Наш господин барон Зигмунд, – с нажимом произнёс Франц.

– Понятно, откуда ветер дует. И чего желает госпожа баронесса?

– В первую очередь принять ванну. Хочу смыть с себя копоть.

Бланка свистнула в серебряный свисток, висящий на витой цепочке на её внушительной груди. Из замка выбежали три молодые женщины, поклонились Бланке, с любопытством посматривая на меня.

– Госпожа баронесса, позволь представить тебе прислугу: Амалия, Розалинда, Шарлотта.

Девушки поочерёдно приседали, разглядывая меня из-под ресниц скромно опущенных глазок. Так смотреть я и сама хорошо умею.

– Приготовьте ванну. Госпожа баронесса желает смыть с себя копоть.

Не понравилась я Бланке. Ну и ладно. Мне есть о чём беспокоиться, помимо неудовольствия домомучи… домоправительницы. И Кобра ей тоже не нравится.

– А что такое сатх?..

Девчонки захихикали, Бланка нахмурилась, а Франц, всё ещё топчущийся неподалёку, сказал, беспомощно хлопая небесно-голубыми глазами:

– Ээээ… Ну это… Это они по незнанию, госпожа баронесса. Больше не повторится. Так я могу идти?

– Как только ответишь, Франц. Впрочем, иди.

– Ага! Спасибочки! Желаю здравствовать госпоже баронессе.

Дитё малое. Сплошное умиление. Как он меня ещё тётенькой не назвал… А с мужчинами разговаривает нормально. Странно. Начинается упадок сил. Адреналин схлынул, и я еле держусь на ногах. А ещё пир. И надо быть «в порядке». Как это понимает Кобра?..

Очнулась уже в ванной. Все действия до этого производились на автопилоте. Устала смертелно. Притихшие девчонки помогли помыться, вымыть голову, наполнили ванну горячей водой, капнув в неё несколько капель цитрусового масла, и оставили меня, повинуясь жесту Бланки. Надеюсь, не утопит.

– Госпоже баронессе надо поесть.

Ох! Я ей всё прощу! Я и не думала, что настолько голодна!..

Ела ломтики вяленого мяса и пряные травки, заворачивая их в листья салата, сложенные горкой на серебряном блюде… Пару каких-то местных фруктов: сливы не сливы, персики не персики… Не разбери-поймёшь. Но запах приятный. И только собралась выпить чаю, вошёл мой самозваный супруг. Присел на край ванны, схватил ломоть мяса, салат, откусил сразу половину, с придурковатой улыбкой глядя на меня. Захотелось совершить срочное погружение. Как у древнего барда: «…Лечь бы на дно, как подводная лодка, и позывных не передавать…»3

С трудом удерживаюсь, чтобы не прикрыться руками. И пены в воде, как назло, нет…

– Бланка, свободна.

Бланка недовольно поджала губы и не двинулась с места. Меня затрясло. Пока внутренне… Стараюсь ровно дышать. Вдох, выдох… А бешеный Зигги прорычал:

– Свободна, я сказал! Пошла отсюда!

За пиршественным столом я сидела очень прямо, в закрытом платье с высоким воротом, и ничего не ела. Пила минеральную воду, заставляя себя делать мелкие глотки… Меня не оставляла внутренняя дрожь, только теперь к ней прибавилась ещё и ломота во всём теле. А при криках «Горько!» хотелось кинуть вилку в глаз кричащему. Я бы попала точно в цель. Хотя у меня и подрагивают руки. Барон Зигмунд, супруг мой «перед небом и людьми» (он протащил меня через змковый храм, созвав баронов в свидетели), вставал с места, помогал мне подняться и впивался в мои губы. Я не привыкла к такому обращению! Но после четвёртого поцелуя поняла, что чем больше я сопротивляюсь, стараясь незаметно отстраниться, тем крепче меня целует мой благоверный (кажется, так называется венчаный супруг). И тем веселее хохочут гости. Бароны развлекаются. Господин барон Алек не почтил пиршественный зал моего мужа своим присутствием, поэтому все с аппетитом едят дичь, рыбу и всякие соленья, запивая это изобилие вином, льющимся рекой.

– Ты ничего не ешь, принцесса. Почему?

– Я не голодна, спасибо, господин барон, супруг мой.

– Тебе надо набираться сил, Воробышек.

– Я… поем… позже. Спасибо, что заботишься обо мне.

– Не лги мне, принцесса! – бешеный шёпот, прикрываемый лёгкой улыбкой.

Ужас накатывает ледяной волной, вышибая дыхание. Нет, я не боюсь Кобру. Это господин барон Алек решил присоединиться к пирующим. Чёрные крылья неизменного плаща вихрятся вокруг выходца из девичьих грёз. Пара шагов, и он уже здесь. Что-то у меня со зрением. Не могу правильно оценить расстояние.

Шелестящий голос лениво проговаривает стандартно вежливые фразы поздравлений и пожеланий, а господин барон подчеркнуто внимательно разглядывает мою шею. Точнее, красные пятна на ней, которые завтра почернеют. Тонкая соболиная бровь приподнялась вопросительно-насмешливо. Кобра ответил змеиной улыбкой. Барон, коротко поклонившись, отошёл на шаг. Рядом со мной тут же освободили место, и господин барон изволили присесть к столу. Присутствующие схватились за кубки, как утопающие за соломинку. После парочки «Горько!», выкрикнутых очередными любителями посмеяться, барон Алек выразительно поморщился, и больше таких криков не было. Благодарность моя поистине безгранична!

Пьянка набирает обороты. Как там у барда? «Уже дошло веселие до точки…»4

А господа бароны тихо переговариваются. Вчетвером. Мой супруг, барон Алек, и ещё двое, похожие на польских панов старых времён. Я не прислушиваюсь. Меньше знаешь – крепче спишь. Хотя в моём случае о сне речи не идёт. Кобра пообещал мне возместить ночью недостаток внимания, которое он уделил мне днём. Я не понимаю этого. С «дорогой мамочкой» положено сближаться не более трёх раз за сутки. Она должна отдохнуть… Но говорить на эту тему с бароном Зигмундом я не намерена. Он всё сделает наоборот. Поцелуи по варварскому обычаю это ясно продемонстрировали.

В боковые двери пиршественной залы вошли несколько женщин в открытой яркой одежде. Я встала из-за стола. Барон, не глядя, схватил меня за руку и дёрнул к себе. Сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не заорать, устроив безобразный скандал. Вспоминаю историю феодализма: когда мужчины переходили к крепким напиткам и мужским развлечениям, дамы удалялись.

– Супруг мой, я вас покидаю. Господа бароны, развлекайтесь.

У Кобры сузились глаза, но барон Алек, посмотрев в зал, тронул его за руку и кивнул. Начинаю любить барона Алека…

– Франц! Проводи госпожу баронессу.

– Слушаюсь, господин барон! А куда её проводить?

Почти ожидала конкретного, по-военному, указания дороги, но барон Зигмунд меня удивил, спокойно сказав:

– Отведи мою жену к Бланке.

– Слушаюсь, господин барон! – и уже мне:

– Пойдём, госпожа баронесса.

Бланку мы обнаружили идущей к дверям пиршественного зала. Франц обрадовался, передал меня с рук на руки и исчез в боковом проходе. Надо изучить план замка. Это просто лабиринт какой-то, куда там подземному!

Молча иду рядом с домоправительницей, стараюсь запомнить дорогу. Два поворота налево, пропустить проход, ещё раз налево, пропустить проход, теперь направо, вверх по лестнице на три пролёта, прямо, пропустить три прохода, налево, направо, направо, лестница, подняться на пять пролётов, направо, прямо и упёрлись в дверь, которую Бланка открыла ключом. Попали в небольшую квадратную прихожую. Потом – гостиная, оттуда проход в зимний сад, будуар и спальню. Есть ещё кабинет. Или молельня? Ну и удобства, конечно.

– Это покои жены хозяина замка, госпожа баронесса. Какая из горничных для тебя предпочтительнее?

– Пусть меняются, Бланка. Я на глаз не могу определить. Или сама реши. Ты их знаешь, я – нет.

Морщась, сдираю с себя платье и бельё. Перешагиваю и иду в душ. Бланка цокает языком за моей спиной. Ещё бы! Я вся в синяках и ссадинах. У господина барона стальная хватка и абсолютное пренебрежение условностями.

Спать улеглась одна. В кровати можно потеряться. Бланка пригнала массажистку, и та размяла каждую мою мышцу. Дрожь прошла. Напилась наконец-то чая и уснула. Амалия спит в отдельной комнате, совмещённой с будуаром. Входа снаружи в неё нет.

Проснулась оттого, что с меня начали сдирать рубашку, дыша перегаром. Вывернулась из пьяных рук, оставив в них клочья многострадального ночного одеяния. Стою в лохмотьях возле кровати, босиком на пушистой шкуре какого-то животного, смотрю на медленно звереющего мужа… Чудесный вечер обещает перерасти в не менее чудесную ночь. Но в этом вопросе я на уступки не пойду. Пусть не надеется!

– Принцесса, не играй со мной. Это плохо кончится.

– Ты пьяный. В мою постель пьяным не приходят!

– Ты запрещаешь мне пить?

Весёлый интерес. Судя по этим нескольким дням нашего знакомства, муж мой в самом опасном своём состоянии. Ну, может, не в самом… Я его почти не знаю.

– Я ничего тебе не запрещаю. Я сказала, что в мою постель пьяным не приходят. И тому есть причина.

– Говори, принцесса, мне интересно.

– Это может сказаться на здоровье детей.

– Дете-е-ей?

Кобра озадаченно помотал головой, упал на постель и расхохотался. Я растерянно моргаю, не понимая, что смешного я только что сказала.

– Я исправлюсь, Воробышек. Вот прямо сейчас исправлюсь.

Не знаю, где учился Кобра, а нам преподавали это на курсах выживания. Как с помощью дыхательных техник наполнить кровь кислородом и разложить практически любое отравляющее вещество, попавшее в кровь, на безобидные составляющие. Если есть хотя бы минута, то результат гарантирован.

И вот со мной в спальне совершенно трезвый и злой муж. Мой господин, стоящий между мной и опасностями этого мира. Пять месяцев мне ещё здесь жить… Надо приспосабливаться. Смотрю с опаской. Кто знает, чего от него ждать… Протягивает мне руку:

– Иди сюда, принцесса. Я уже трезвый.

Опять заныли все мои синяки. Но я храбро цепляюсь за руку своео мужа и повелителя и карабкаюсь на постель. Тихий издевательский смех:

– Послушная принцесса.

– Я не принцесса.

– Возможно. Но ты ведёшь себя как принцесса. И на плече у тебя знак клана, который ставят только высокородным.

– Это совсем не то! Это… Я не смогу объяснить. Но я не принцесса.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, Воробышек. Первое: к тебе не прикасаются без разрешения. Второе: ты ожидаешь от любого, что он будет заботиться о тебе. Третье: для тебя нет ничего необычного в том, что тебя защищают даже ценою жизни. Достаточно? Скажи, где я ошибся?

– Всё правильно. И всё-таки я не принцесса. Эта татуировка – знак чистоты крови. И генетической линии. Больше ничего.

– Не буду спорить с тобой, принцесса. Не хочу тратить время на пустые разговоры.

И больше мы в ту ночь не разговаривали.

– Подъём, принцесса!

И тут же дорогой супруг вытряхивает меня из кровати и тащит в холодный душ. А на улице ещё тьма кромешная…

– Совести у тебя нет! Я только уснула! Ночь ещё. Темень за окном…

– Высказалась? Тогда одевайся. Или продолжим ночь, я не против.

Лазаю по шкафам в поисках одежды, муж начинает злиться.

– Ещё пара минут, принцесса, и пойдёшь в чём есть.

– В синяках, что ли?

Опять счастливая улыбка и ласковая придурь в глазах. Вываливаю всё из ящиков, хватаю первую попавшуюся тряпку, оказавшуюся батистовой сорочкой, с тоской вспоминаю свой комбез от Серых лордов… Господин барон Зигмунд бьёт кулаком в стену комнаты для прислуги и ревёт как раненый буйвол:

– Амалия!!!

Заспанная горничная выскакивает из комнаты, низко кланяясь барону.

– Где костюм, в котором моя жена была днём?!

Амалия молнией метнулась к стене возле двери, ведущей в будуар, открыла стенной шкаф, о существовании которого я не подозревала, и достала комбез, бельё и берцы. Какое счастье! Сбрасываю сорочку, мгновенно облачаюсь в униформу, шнуруя берцы, думаю, не предстоит ли мне марш-бросок по горам. Но времени стараюсь не тратить. Мужчины не любят ждать. А мой муж свой запас терпения на сегодня уже исчерпал.

Марш-бросок на знакомую гору, потом быстрый спуск внутри горы по всем уровням полосы, а точнее, спирали препятствий. Выходим из пещеры полюбоваться взошедшим солнцем. Барон недоволен:

– Завтра собирайся быстрее, принцесса. После завтрака жду тебя на тренировочной площадке. Пришлю Франца тебя проводить. Разрешаю идти.

– А ты не будешь завтракать? Со мной?

– Я позавтракаю с баронами. Иди, принцесса!

Рявкает как медведь. Заглядываю снизу в лицо мужа – в глазах неудовольствие. Демонстративно вздыхаю (как в дамских романах) и иду в замок. Тяжеленная дверь распахивается настежь, отскакиваю назад, чтобы не получить створкой по лбу…

– Приветствую, баронесса Воробышек!

– Доброго дня, барон Алек, бароны.

Барон Алек любезно придержал дверь, чтобы я могла пройти. Паны бароны раскланялись со мной рассеянными кивками. Военный совет в сборе. Бегу завтракать. В ванной есть утилизатор, а в будуаре – кабина-ателье. Днём надо заняться моделированием одежды. Попросить Бланку помочь. А то я намудрю с фасонами, барон будет недоволен. Пока что мой муж очень старается быть добрым со мной. И пусть это продолжается как можно дольше.

Вбежала к себе, усилием воли подавив желание крикнуть: Бланка!!! Завтракать!!! (с кем поведёшься, от того и наберёшься). Комбез – в утилизатор, берцы – Амалии с приказом вычистить, сама – в ванную. Контрастный душ, махровый халат, выхожу в будуар, усаживаюсь перед трельяжем. Шарлотта с щёткой для волос вычёсывает меня, как персидскую кошку. Волосы, как львиная грива, блестят и потрескивают. Приказываю заплести плотную косу, вплетая узкую бархатную ленту.

Меняю махровый халат на атласный типа кимоно, иду в гостиную завтракать. Бланка – гениальная домоправительница. Хоть я ей и не нравлюсь, но она мне вместо кофе заварила крепкого чая. Опять надеваю свежевычищенный комбез, Амалия подаёт берцы. Только я их зашнуровала, появился Франц. Господа бароны изволили закончить завтрак.

Идём с Францем на тренировочную площадку. Старательно запоминаю дорогу. Вот где надо проводить экзамен по пространственному ориентированию! Страшное дело! Я точно знаю, что здесь есть короткие дороги. Но меня водят по длинным. И мой муж, и Франц. Не доверяют…

Тренировочная площадка находится на заднем дворе замка. Чего тут только нет! Но супруг мой поджидает меня на пятачке, огороженном канатами. Боксировать с ним я не буду. Ещё чего! У него кулаки размером с мою голову. Ну… меньше, конечно, но ненамного.

– Шевелись, принцесса! У меня мало времени! Через час начнётся охота.

Споткнулась, но удержалась на ногах. И почему я решила, что Большая охота закончилась? Нас оставалось девять. Меня отправили сверх программы по приглашению барона Алека, значит, ещё неделю бароны будут охотиться. И мой муж тоже… Будет охотиться на людей… А потом? Вспомнила дикие крики, раздающиеся в подгорных коридорах… Рот наполнился слюной с металлическим привкусом, испугалась, что мне станет дурно… Остановилась, дышу. Вдох, выдох… Спокойно. А мужчинам выдают боевые ножи… Правил нет… Вдох, выдох… Спокойно… Спокойно… Внезапно оказалась в воздухе, на руках у Кобры, с тревогой смотрящего на меня.

– Принцесса, тебе нездоровится? Мы сократим тренировку. Или позвать лекаря? Не молчи, Воробышек!

Опять злится. А я просто растерялась. Меня никогда не носили на руках. Странное ощущение…

Мы всё-таки потренировались. Кобра гонял меня на предмет боя без оружия. У нас разные школы, абсолютно разные. Так что скучать в ближайшее время не придётся. Будем обучать друг друга.

Я не стала спрашивать, пойдёт ли Кобра на охоту. Вероятно, он, как принимающая сторона, обязан участвовать. Неделя… Хочется спрятаться под одеялом и не выбираться наружу… Вместо этого спросила, что такое Сатх. Кобра улыбнулся по-змеиному и поинтересовался, где я это слово услышала. Получив в ответ «не скажу», развеселился и сказал, что так его называет Бланка. Я индифферентно молчу, жду продолжения.

– Это такая змея, принцесса. Очень крупная и очень ядовитая. Яд такой силы, что разъедает кожу. Любит жить в пещерах.

Я представила, что в пещерах, помимо барона Алека, могла встретить ещё и змей… Очень крупных и очень ядовитых…

– Что-то ты побледнела, принцесса… Не трясись, в наших горах сатхи не водятся. Слишком холодно для них. У Алека в лабиринте есть пара-тройка, но во время охоты их запирают.

– А если барон Алек привёз с собой любимую змею?

– Я бы, может, и привёз, но ройхи их не терпят. Но если баронесса Воробышек желает увидеть сатх, мой лабиринт всегда открыт для неё. Зигги, охотники собираются.

При первых звуках шелестящего голоса я прижалась к Кобре. А сейчас он насмешливо смотрит на меня, отвечая барону Алеку:

– Алек, твоё присутствие благотворно действует на баронессу. – Я содрогнулась. – Погости у нас подольше.

И опять заревел, прямо у меня над ухом:

– Франц!!! Франц, бездельник! Где тебя носит?! Проводи баронессу в её покои!

Барон Алек мечтательно улыбается, рассматривая меня. Боюсь предполагать, о чём он при этом думает.»! Благотворно действует»… Интересно, где Кобра воспитывался? Но рядом с бароном Алеком, если сразу не помрёшь от страха, то всегда будешь в тонусе. Это мой муж точно подметил.

Глава пятая

О попытке захвата замка, а также о проблемах взаимопонимания, о наивности и доверчивости, едва не приведшим к трагедии.

Я смотрела на мужа, старательно игнорируя то, что мы с ним находимся под прицелом. Смотрела, надеясь увидеть в его глазах хотя бы тень подсказки: как мне поступить. Бароны скалились как молодые волки, а я пыталась задним числом понять, как такое могло произойти.

Охота окончилась, бароны отбывали один за другим. Первыми наш замок покинули двое панов и барон Алек. Долг вежливости требовал провожать гостей. Вот только оставшиеся семеро баронов улетать не захотели. Они, как и все покидающие замок, собрались на посадочной площадке для ройхов, а их дружинники с арбалетами заняли места лучников барона Зигмунда. Что с лучниками – неясно. Или уже мертвы, или нейтрализованы. Нам они не помогут, это совершенно точно.

– Повторяю предложение: ты, Зигги, отправляешься в лабиринт. Но для тебя мы слегка изменим правила: ножа ты не получишь, зато фора твоя зависит от твоей жены. Пока она будет нас ублажать, у тебя есть время уйти подальше. А может быть, у неё хватит сил продержаться до твоего выхода из лабиринта? Кто знает…

– А может, отправим в лабиринт малышку? А Зигги отработает для неё фору? А, Зигги? Что скажешь?

И Зигги сказал. Я поняла только предлоги, но бароны восхитились. Вероятно, обнаружили смысл в той пригоршне слов, которую мой муж швырнул им в ответ.

– Да ладно тебе, Зигги. Насчёт тебя это была неудачная шутка. Пусть твоя малышка думает. Может, приказать прострелить тебе ногу? Чтобы она думала быстрее?

– Это нарушит закон свободы выбора, барон. И я буду вынужден принять меры.

Впервые звук шелестящего голоса барона Алека обрадовал. Впрочем, судя по его словам, особенно радоваться нечему. Барон Алек вмешается, если будет нарушен закон. А выбираться мы с мужем должны сами.

– Проклятье, барон Алек! Ты же улетел?!

– Перчатки забыл.

Мечтательная улыбка, ласковый взгляд на оторопевшего барона, разом утратившего бльшую часть своей наглости, и скучающее презрение в шелестящем голосе. А я смотрю на мужа и вижу абсолютно безразличное лицо. Никаких чувств, ни намёка. С таким лицом хорошо в карты играть. Пресловутая свобода выбора? Что мне делать?! Что?! Я, конечно, выдержу этих подонков, если я всю ночь в руках мужа выдерживаю… Он меня выгонит потом или убьёт, но получит крохотный шанс выжить. Барон Алек проследит, чтобы всё было по их дурацким законам. А может, не дурацким. Просто я их не знаю. Эти идиоты не понимают, с кем связались. Они ещё живы только потому, что я под прицелом… Я… Идиотка! О чём думаю?! Шанс выжить?! А как мужчине жить, если каждый ублюдок будет тыкать пальцем, что его жена платила натурой выкуп за его жизнь!

Делаю шаг вперёд. Вижу ожидающие улыбки баронов и нежную улыбку барона Алека, сопровождаемую ласковым взглядом. Таким взглядом барон во время прощального ужина смотрел на запечённую в пяти пряных травах дичь. И слова пришли сами:

– Вы явились в дом моего мужа как гости. И нарушили законы гостеприимства.

Шелестящий голос оборвал меня:

– Наши законы не нарушены, баронесса Воробышек.

– Пусть так. Захват замка, убийство стражников законов не нарушают. А хозяева могут убить гостей? Если гостям позволено убить хозяев?

– Не совсем так, баронесса. Жену барона убивать нельзя. Таков закон.

– А где подводный камень?

– К вдове барона это не относится. Ну и, разумеется, если жена барона примет решение добровольно выполнить требования захвативших замок, это тоже наших законов не нарушает.

– Понятно. Придётся вам удовлетвориться замком, бароны. Меня вы не получите. Я – жена барона Зигмунда.

– Барон Алек законы знает. Но мы их тоже знаем, малышка. Право сильного. Лучше ляг добровольно. Для тебя лучше.

– Право сильного, говоришь? Хорошее право. Самое древнее из всех. У него есть только один недостаток: его надо доказывать. Докажи мне своё право сильного, барон.

Я начинаю впадать в амок. Стараюсь сдержаться, но… Всё-таки надо сдержаться. Нельзя терять голову. Спокойно… Вдох, выдох… Спокойно… Вид прикрывшего глаза и облизывающего губы барона Алека подействовал как кувшин ледяной воды. Вот кому я никогда не осмелюсь предложить доказать мне своё право сильного…

– Нужна ты мне. Ты даже на женщину не похожа. Недоразумение. Кто хочет позабавиться с женой гостеприимного хозяина? Уступаю очередь.

Шестеро баронов с гадкими улыбочками шагнули ко мне. Ещё пара шагов, и они закроют обзор арбалетчикам. Но я не могу ждать, пока меня схватят. Счастье, что мы пошли провожать этих ублюдков после утренней пробежки по лабиринту. На мне комбез и берцы. И два метательных ножа в наручных ножнах, прикрытых рукавом. И боевой нож Кобры на поясе. Но я пока погожу его доставать. У этих придурков на поясах тоже ножи есть. Ножны стандартные, без секрета. Вот и ладушки. Где были – у бабушки…

«Бей быстро, сильно, и не останавливайся». Так меня учил патриций, давший мне имя Воробышек. Я пляшу вокруг подонков, мельтешу у них перед глазами, не позволяя себя схватить. Они боятся оказаться рядом с Коброй. Правильно боятся, но мне это не облегчает танец со смертью. Двое уже выбыли навсегда. Первому я пробила глаз средним пальцем, достав до мозга, и, пока он падал, левой рукой вытащила его нож, броском снизу отправила на тот свет второго, его нож достать не удалось, но я не унываю. Прошло всего-то секунд пятнадцать.

Как говорил наш инструктор по убо5: «Один человек всегда сильнее группы. Если только эта группа не натренирована для нейтрализации одного человека». Бароны – не натренированы. Поэтому я заставляю их мешать друг другу, путаться в ногах, и в подходящий момент ломаю шею споткнувшемуся неудачнику. Очень удобно он падал, только руку протянуть и дёрнуть. Сухой хруст на мгновенье остановил нападающих. Ну а мне для чего останавливаться? Я как раз ножичком разжилась и тут же от него избавилась, бросив в одного из оставшихся баронов. Бью в глаз, благо расстояние позволяет. И осталось их двое. Плюс третий – вне игры. Ну, это он так думает, наивный. Потому что Кобра уже не стоит на месте. Арбалетчики катастрофически опаздывают. А вот не надо отвлекаться на чужую драку!

Да… Хорошо быть мужчиной. Ткнул кулаком легонько, и противник в отключке. Я, наверное, тоже могла бы не убивать… Но мне хотелось убить их. Поспешила… Так бы они отправились в лабиринт. К барону Алеку. Хватит с меня охоты. Хотя меня не спросят. Устроила двум оставшимся подонкам болевой шок. Не до смерти, а чтобы прочувствовали. Этому нас тоже учили. Иногда достаточно продемонстрировать серьёзность намерений и способность причинить сильную боль.

Вопли корчащихся от боли баронов радуют мою душу. Барон Алек улыбается как ребёнок перед витриной с пирожными. Смотрю на мужа:

– Подходяще пляшешь, принцесса.

Скупая похвала неожиданно смутила и обрадовала. Я заулыбалась. Наверное, от пережитого стресса. Почему я думала не о собственном спасении, а о муже? Это ненормально. Может быть, я схожу с ума? Если в Новом Вавилоне об этом узнают, меня отправят на психологическую реабилитацию. «Дорогая мамочка» должна заботиться только о собственной безопасности. В первую, вторую и прочую очередь! О собственной! Сохранить способность рожать здоровых детей! Смешно, но если бы я действовала так, как должна была действовать «дорогая мамочка», вмешательства барона Алека не потребовалось. Мы бы успели справиться раньше. А я боялась (я!!!), что Кобра не успеет увернуться от арбалетного болта…

Кобра шагнул к барону Алеку и двинул ему кулаком в челюсть. Я ожидала, что барон отлетит. Но он только покачнулся и перехватил руку моего мужа, собравшегося ударить его ещё раз.

– Достаточно, Зигги. Я понимаю, что ты переволновался, поэтому прощу тебе этот удар.

Из ответа барона Зигмунда я опять поняла только предлоги. Барон Алек выразительно скривил окровавленные губы.

– Зигги, если ты вдруг запамятовал, здесь твоя жена.

– Кстати, да! Принцесса, о чём ты так долго раздумывала, выслушав предложение барона?

Пнул ногой в живот лежащего ничком барона, перевалившегося при этом на спину. Опять ласковая придурь в глазах. Злой. Стресс?

– Меня тоже бить будешь?

Посмотрел, стиснув зубы. Отвернулся и пошёл в замок. На стенах чужие арбалетчики, в замке неизвестно что творится, а он пошёл туда один. Беспомощно смотрю на барона Алека. Барон, не обращая на меня внимания, жестом согнал арбалетчиков со стены.

– Этих связать. Самим – в казармы. Сдать оружие, ждать распоряжений.

– Господин барон Алек…

Чёрной кляксой взметнувшийся плащ. Задушенный хрип, бульканье, запах крови. Лихорадочные движения оставшихся арбалетчиков, связывающих баронов. Мелькнувшая слева тень и ласковый взгляд изумрудных глаз, в глубине зрачков которых сытой змеёй ворчается туманная дымка. Длинные музыкальные пальцы в крови… Чуть дрогнувшие тонкие ноздри. Тихий шелест мёртвых листьев:

– Баронесса Воробышек…

Замираю, не дыша. Ужас ледяными волнами расходится от любезно улыбающегося барона Алека. И… Тишина. С трудом поднимаю глаза. Веки, кажется, придавлены пудовыми гирями. Барон, не двинувшись с места, с любопытством разглядывает меня. И когда я уже готова была закричать, впав от страха в истерику, продолжил:

– Позволь мне проводить тебя в змок.

– Благодарю, барон Алек, но я не заблужусь. Змок прекрасно виден отсюда.

– Идёшь слева, на шаг позади меня.

Отвернулся от меня и пошёл к замку. И? Что толку разговаривать? Отправилась следом. Как служебная собака. Слева и на шаг позади барона. Впрочем, служебная собака идёт у левой ноги. А женщине такая привилегия недоступна. Муж зол. Ещё не хватало барона Алека разозлить для полного счастья. Чтобы уже наверняка…

Из дверей замка выходит Франц и бежит к нам. Что-то ещё случилось? Или меня выгоняют из дома?

– Господин барон Зигмунд просит господина барона Алека присоединиться к нему за столом.