Никогда не говори мне «нет». Книга 1 Чурикова Лариса
– Да нет, всё нормально, мне очень интересно.
– Почему? Ты же всё обо мне знаешь. А впрочем, что именно?
– Что? Сейчас припомню. Ты оканчиваешь университет, довольно успешно. Специализируешься по иностранным языкам, ты единственный ребёнок в семье, у тебя классный отец, а мать чистая мегера. Знаю, что твои друзья в основном сокурсники, что у тебя не было постоянного партнёра или друга, если хочешь, что девственности ты лишилась в девятнадцать лет на заднем сиденье автомобиля со слизняком, не стоящим твоего мизинца, что…
– Хватит!!!!
Я задыхаюсь от возмущения. Глаза гневно сверкают.
– Да как ты смеешь!
– Я не хотел тебя обидеть. Просто однажды ты меня очень заинтересовала. Мне захотелось узнать тебя лучше. Признаюсь честно, я открыл много неожиданного и интересного для себя. Наверное, поэтому я здесь.
Он приподнимает за подбородок мою голову. Я вглядываюсь в глубину его тёмно-серых глаз и замечаю в них нежность. Мой гнев улетучивается от его завораживающего взгляда. Поражаюсь, как этот взгляд, излучающий тепло, не соответствует его устрашающей фигуре, состоящей, кажется, из одних мускулов. Его рост заставляет меня сильно запрокидывать голову. Я не пытаюсь отвести от него глаз. Его глаза успокаивают и в то же время заставляют сердце учащённо биться.
Он обнимает меня одной рукой за талию, другая впивается в волосы так, что я не могу пошевелить головой. Я чувствую на губах поцелуй, нежный и требовательный одновременно. Мои губы приоткрываются, и если до этого где-то в уголке сознания была мысль: «Я не должна так делать!», то сейчас поцелуй заглушает все разумные побуждения. Отвечаю, отдавшись воле чувств и инстинктов.
Он стремительно подхватывает меня на руки и направляется в спальню. Пока движемся по коридору, немного прихожу в себя и снова думаю, что не должна позволять ему этого, что должна защищаться, должна хотя бы ненавидеть его. Но, Боже, как трудно делать всё то, что должна.
Он останавливается посреди спальни, опускает меня на ноги, пытается снова поцеловать, но, воспользовавшись замешательством, я резко отталкиваю его, отбегаю в сторону.
– Нет!
– Почему? – он смотрит с таким удивлением.
– Я не хочу!
– Ты уверена? – медленно подходит ко мне, на губах непристойная усмешка. – Ты действительно не хочешь? Даже тогда, в прошлый раз, я не стал бы утверждать этого.
Он проводит ладонью по щеке, касается большим пальцем губ, его рука легко и нежно движется по шее, опускается на грудь. Я чувствую лёгкое покалывание, каждое его движение эхом отзывается где-то внизу живота. Мне трудно дышать. И тут я понимаю, что он видит, отлично видит моё желание. Игра окончена. Я проиграла. Он опускает руку.
– Раздень меня, – этот приказ звучит так требовательно, что я и не думаю возражать. Стаскиваю с него пиджак, развязываю галстук, расстёгиваю рубашку, прихожу в трепет от вида его обнажённой груди.
– Запонки, – говорит он тихо, предупреждая мою нервную попытку стащить рубашку, не расстёгивая манжет.
Аккуратно вынимаю запонки, серебристо-серая рубашка летит на пол. Я кладу руки на пояс его брюк и нерешительно замираю. Он убирает мои руки, отходит на шаг.
– Теперь сама, – продолжает приказывать он.
Почему-то меня это возмущает.
– Нет! – шепчу я пересохшими губами и для убедительности трясу головой.
– Послушай, крошка! Никогда не говори мне «нет», «не хочу», «не надо». Неужели ты не поняла: я не верю этим словам, потому что знаю, чего ты действительно хочешь.
Он быстро подходит ко мне и просто срывает с плеч блузку.
– Тебе помочь ещё?
– Не надо, – я думаю, чтобы порвать джинсы, которые сейчас на мне, нужно усилий больше, чем для кофточки, и вряд ли это доставит мне удовольствие.
Медленное раздевание буквально бросило нас в объятья друг друга, поэтому первый раз закончилось всё быстро, но потом было ещё и ещё, пока мы оба не выбились из сил и не провалились под утро в сон.
Просыпаюсь по привычке в семь, хотя можно поваляться, на лекции к десяти, спать совершенно не хочется. Приподнимаюсь на локте, смотрю на него. Он спит, раскинувшись на спине, занимая почти всю кровать. Приходит в голову, что сейчас, когда он спит, выражение его лица какое-то наивно-трогательное, что он хоть и не блещет классической красотой, но красив своей мужественностью, и, самое главное, я уже не боюсь его, наоборот, рядом с ним чувствуется душевное спокойствие и защищённость. Удивляюсь, насколько выглядит естественным, что в постели не одна, и рядом мужчина, о существовании которого неделю назад даже не подозревала, а имя узнала только вчера.
Решаюсь встать и приготовить завтрак. Сама каждое утро обхожусь чашкой кофе с бутербродом. «Но я же не одна!» – эта разумная мысль помогает подняться с постели. Накидываю халат и тихонько выхожу из спальни. На кухне задумываюсь, сколько же еды нужно такому крупному мужчине, чтобы утолить голод. И вообще, как он любит завтракать? Этого я не знаю. Да что я вообще знаю, кроме его тела до мельчайшей чёрточки, а также того, каким необыкновенно нежным он может быть. И требовательным. И властным. И неутомимым. Заливаюсь краской при воспоминании о прошедшей ночи. В животе зарождается что-то жгучее. Отгоняю эротические воспоминания, решительно открываю холодильник.
Завтрак почти готов, когда он заходит на кухню.
– Доброе утро! Здесь такие запахи, спать просто невозможно! – звучит как комплимент.
– Доброе утро! Извини, если разбудила, я хотела приготовить что-нибудь на завтрак, – смотрю на его сонное лицо, перевожу взгляд ниже, не могу сдержать улыбки.
– Что ты на меня так смотришь? Почему ты улыбаешься? Да что во мне такого смешного? Ксюша, прекрати хохотать или хотя бы объясни причину своего веселья.
– Саша, ты видел себя в зеркало? Твоя о-о-очень помятая рубашка классно смотрится с галстуком, который ты тщетно пытаешься завязать.
– Да? И почему же она такая помятая?
– Наверное, она всю ночь пролежала под грудой одежды на полу, куда я её вчера бросила, – краснею, вспомнив, при каких обстоятельствах это сделала. – Сними, я её сейчас поглажу; и прекрати завязывать галстук, по-моему, ты это неправильно делаешь.
– Подчиняюсь, – он отшвыривает галстук, снимает рубашку. Лёгкая волна возбуждения прокатывается по мне, когда снова вижу его крепкое обнажённое тело. Хватаю рубашку и быстро выхожу из кухни.
Я привела в порядок пиджак, который так же лежал на полу, почти доглаживаю рубашку, когда он тихонько подходит ко мне сзади и обнимет за талию.
– Ты хочешь, чтобы я её сожгла?
– А ты оставь утюг.
– Но совсем чуть-чуть…
– Как знаешь, – его руки скользят под халат, нежно касаются обнажённой груди. Он целует шею, в поцелуе спускается ниже, на плечо, на спину. Ему мешает халат, он пытается стащить его с плеч, как всегда не думая о том, что пуговицы можно расстегнуть. Наконец эта единственная преграда без половины пуговиц и с порванным воротом падает на пол. Внезапно понимаю, что за две встречи он порвал моей одежды столько, сколько я не умудрилась испортить за всю жизнь. Но я почти смирилась с его привычкой, и звук рвущейся ткани уже возбуждает.
То, что это может произойти на гладильной доске, я узнала только что. Я вообще много узнала за последние дни. В основном это касается моего загадочного тела, которое способно зажечься от одного его прикосновения. Расслабившись, лежу на кровати. Так не хочется ничего делать и никуда идти! Он заходит в спальню в костюме и в галстуке.
– Я ухожу, мне пора.
– Как, а завтрак! – вскакиваю с постели.
– Ты думала, я буду ждать, пока ты тут лежишь? – он целует меня в щёку. – Не волнуйся, ты отлично готовишь, думаю, ты не сомневаешься, что это я знал ещё до того, как попробовал твой омлет и кексы.
– Спасибо за комплимент.
– И ещё. Прежде, чем уйду, я хотел сказать…
– Что?
– Выходи за меня замуж.
Я не сразу понимаю смысла его фразы. Сейчас, в такой обстановке, ожидала услышать всё, что угодно, но только не предложение о замужестве. От удивления я вытаращила глаза и у меня, наверное, открылся рот. Он не может сдержать улыбки, глядя на меня.
– Что? Я…
Он прикладывает палец к моим губам, приказывая молчать:
– Можешь не отвечать. Во-первых, у меня нет времени, к девяти я должен быть на работе, во-вторых, я отлично знаю, что тебе нужно серьёзно подумать над моей кандидатурой, – повторяет он мои вчерашние слова. – Вот и думай, я даю тебе время до вечера. А вечером ты мне скажешь ответ, договорились?
Он целует меня в приоткрытые губы и быстро выходит из квартиры.
А я долго стою на том месте, где застало неожиданное предложение, пока не вспоминаю, что нужно бежать в универ.
Сомнения
Весь день я в точности исполняю то, что он приказал: раздумываю над его предложением. Еду в метро, сижу на лекциях, но в мыслях далеко от того, что окружает.
Я думаю о нём, о нашей необычной встрече и ещё более необычном предложении. Что я могу ответить? Да? Нет? Единственный ответ, который могу осмыслить: Не знаю! Я действительно не знаю. Ничего не знаю о нём. Кто он – тот, что предлагает себя в мужья? Да и как можно думать о чём-то серьёзном после того, что он со мной сделал?
Отыскиваю в памяти детали, поступки, которые помогут сегодня вечером сказать «нет». Но всё плохое, что смогла собрать, весь мой разум, не может перевесить голос чувств: «Да! Да! Конечно, да!»
Я знаю: задержись он на минуту, не дай возможности размышлять, и я, несомненно, это бы и сказала. И сейчас, как ни мучайся, ни убеждай себя, понимаю: именно такой мужчина мне нужен. Я уже поняла, что меня не устраивают те красивые причёсанные интеллигентки, с которыми приходится общаться в колледже, в иноверец, да и положение родителей всегда ограничивало круг моего общения заумными очкариками.
В борьбе с собой я промучилась до вечера, даже когда он позвонил в дверь, я ещё не знала, что скажу, а самое главное, почему это скажу.
– Привет! Я не захотел второй раз открывать дверь сам. Вообще-то мне следует попросить у тебя ключ.
– И ты уверен, что я тебе его дам?
– Конечно, иначе я просто буду обходиться без него, а это может быстро испортить замок.
– В таком случае у меня нет выбора.
– Выбор есть всегда, другое дело, хотим мы выбирать или нет… – он снимает обувь. Сегодня он одет не так официально, на нём чёрные джинсы, футболка и чёрная кожаная куртка, которую он почему-то не спешит снять. Стоит, занимая почти всю прихожую. Я нерешительно жмусь к стене. – Я устал, ты долго будешь держать меня у порога и не собираешься ли накормить? Я специально нигде не ужинал.
– Почему специально? – не шевелюсь, тяну время, боюсь решительного разговора.
– Не догадываешься? Хочу иметь лишний повод сделать тебе комплимент, – он смотрит на меня, глаза лучатся теплотой.
– Ну что же, я старалась, хотя, признаюсь сразу, готовить не люблю.
– А я люблю. Не готовить, конечно – вкусно поесть. Так что придётся тебе или всю жизнь заниматься нелюбимым делом или полюбить это занятие.
– А почему ты решил…
– Что ты этим будешь заниматься для меня?.. – он резко перебивает, шутливая улыбка сходит с губ, лицо серьёзное, а взгляд жёсткий и холодный.
Понимаю: время шутливых перепалок окончено. У меня мурашки бегут по коже, я боюсь этого взгляда и готова сделать всё, что угодно, лишь бы он исчез.
– Я сегодня весь день думала над твоим предложением, – откладывать разговор дальше не имеет смысла.
– И что ты мне ответишь?
– Я не знаю! – признаюсь честно.
– Не знаешь чего?
– Ничего не знаю. Мы не могли бы немножко повстречаться, чтобы лучше узнать друг друга, а потом снова вернуться к этому разговору?
– Нет! – произносит он непреклонно. – К тому же я тебя и так прекрасно знаю.
– А я тебя нет, поэтому не знаю, как поступить.
– Только и всего?
– А этого что, недостаточно, чтобы сомневаться в столь серьёзном шаге?
– Да, я помню: над которым нужно много-много подумать, – снова передразнивает он меня. – Моя беда в том, что я дал тебе возможность думать. По-моему, утром ты знала ответ, а теперь просто запуталась.
Удивляюсь, как точно он угадывает мои мысли.
– Что ж, я несколько развею твои сомнения. Что нужно тебе знать обо мне, как о будущем муже? Если я предлагаю себя в этом качестве, то я, естественно, не женат, и, признаюсь честно, никогда не был. Детей нет, психически и физически здоров. Дурных привычек: алкоголь, наркотики – не имею. Зарабатываю… достаточно, чтобы содержать семью. Надеюсь, ты мне веришь, и справки не требуются. Если для тебя что-то ещё имеет значение – спрашивай.
Да, конечно, имеет! Где он работает, кто его родители, да, в конце концов, сколько ему лет? Но сейчас я точно онемела, противоречивые чувства разрывают на части. Отлично понимаю, что сейчас решается моя судьба. Я скажу «нет», и он уйдёт, но только мысль о том, что его больше никогда не увижу, причиняет тупую боль. Да и какая разница, сколько ему лет и где он работает?. С удивлением понимаю, насколько мне это безразлично. Самое главное, чтобы с его лица сошло напряжённое выражение, и он улыбнулся. Кажется, я знаю, как это сделать!
– Да! Да! Конечно, да! – хотя моя душа давно кричит об этом, произнесены слова только сейчас. Кажется, он облегчённо выдыхает и улыбается, я смущённо прижимаюсь к его плечу. Он берёт мою руку и незаметно надевает на палец кольцо. Вздрагиваю, удивлённо рассматриваю свою кисть, украшенную тонким ободком из белого золота с тремя камешками. Поднимаю на него счастливые глаза.
– Считай, это в честь помолвки. И, по-моему, после этого следует поцеловаться, – говорит он.
Приподнимаю голову, тянусь к нему, и с трепетом ощущаю вкус его властных тёплых волнующих губ.
Он так сильно прижимает меня к себе, что перехватывает дыхание. Проводит ладонью по внутренней стороне бедра, его нежные пальцы скользят под кружево белья. Чувствую обжигающую волну желания. Без ума от этих нежных губ, от этих умелых рук, я хочу, здесь, сейчас. Готова умолять об этом, а он не спешит. Мы оба одеты, только мой халат он стащил с плеч. Молния его куртки царапает кожу, хочется снять её, но он убирает мои руки, потом вовсе отходит от меня. Чуть ли не стону от разочарования. Он снимает куртку, вешает на крючок и буднично произносит:
– Я бы хотел поужинать.
Вот как ему это удаётся? Я доведена до крайности, а он невозмутим и спокоен!
– Да, конечно, идём ужинать, – смиренно произношу и иду на кухню.
Я настолько возбуждена, что не могу скрывать дрожь, охватывающую всякий раз, когда приближаюсь к нему, накрывая на стол. Он, кажется, понимает это. Посматривает на меня из-под длинных ресниц, откинувшись на спинку стула, на губах – улыбка искусителя.
Ужинаем молча. Не могу поднять на него глаз, он же неотрывно смотрит на меня, и я чувствую это. Есть абсолютно не хочется, он замечает:
– Ты почему не ешь?
– Я ем.
– Да ты за весь вечер проглотила только кусочек хлеба.
– Мне не хочется.
– Не выдумывай, если так пойдёт, мне придётся кормить тебя.
– Не надо! – желание пронзает тело при одной мысли, как это будет выглядеть.
– И всё же я попробую.
Он быстро допивает вино, встаёт из-за стола. Если он сейчас подойдёт ко мне, я или оттолкну его или брошусь на шею, но сидеть за столом, тыкать вилкой в салат и пытаться скрыть огонь, бушующий внутри, не смогу. Спасает то, что он не подходит близко и не прикасается. Садится напротив, накалывает кусочек мяса и подносит к моим губам.
– Саша, не надо, я сама, – пытаюсь отобрать вилку, но он гневно сдвигает брови и произносит: – Убери руки!
Кусок в прямом смысле не лезет в горло. Я с трудом проглатываю, кашляю. Он берёт бокал с вином, я протягиваю руку, снова раздаётся: «Убери руки!», – и я понимаю, что теперь мои ладони будто приклеились к коленям, заставить их пошевелиться сможет лишь его всемилостивейшее желание, а он не желает этого. Подносит к моим губам бокал. Я думаю, что немыслимо пить из чужих рук, но оказывается вполне возможно, даже не пролилось. Он ставит бокал на стол, от уголка моих губ стекает капелька вина, я чувствую это, но вытереть не смею. Он проводит ладонью по моему лицу. От этого жеста всё, что внутри только тлело, воспламеняется. Жалобно гляжу в его тёмные глаза. Вместе с дыханием вырывается непроизвольный стон.
– Ты что-то хочешь сказать? – его голос звучит нежно и вкрадчиво.
– Нет, нет, ничего, – спешу ответить, как можно спокойно.
– Тогда идём, – он резко встаёт, хватает меня за руку и буквально тащит за собой.
От выпитого вина или от чего-то ещё кружится голова. Я не поспеваю за ним. Мы входим в спальню, он быстро стягивает футболку, а потом немедленно снимает с меня халат и бельё. Я хочу обнять его, он отстраняет мои руки, и, как мне кажется, раздевая меня, старается не прикасаться к моему пылающему телу. И вот я стою перед ним обнажённая, и не знаю, что делать дальше. Он не подпускает меня близко. Но подсказывает:
– Теперь ты. Раздень меня.
Вчера мне пришлось снять лишь пиджак и рубашку, дальше он справился сам, но сейчас на нём только джинсы, поэтому задача труднее, но и в мыслях нет возражать. Наоборот, я хочу этого.
Опускаюсь на колени, очень медленно, насколько позволяют непослушные пальцы, расстёгиваю и тащу вниз всё. Его мужская гордость упирается в лицо, я чувствую упругую твёрдую плоть. Обхватываю его руками и нежно целую. Мне кажется, это самое естественное, что я могу сейчас сделать. Хотя в следующую секунду пугаюсь своей смелости. Больше он не позволяет, с шумом втягивает в себя воздух, стонет и резко подхватывает меня на руки. Кладёт на кровать, целует долго, нежно. Я льну к его рукам, мне нужно больше. Почему он медлит? Что его до сих пор удерживает?
– Скажи это, – требует он, и я прекрасно понимаю смысл странного приказа.
– Саша, я не могу больше, я хочу, возьми меня, пожалуйста, пожалуйста, – шепчу я сквозь стон.
– Именно этого я ждал, – хрипло произносит он.
Притяжение
За пять лет учёбы у меня выработалась привычка просыпаться в семь утра. Так и в этот раз. Открываю глаза, чувствую, насколько не выспалась. Мне удалось поспать всего несколько часов. Ещё немного полежу, и встану! Закрываю глаза и отключаюсь вновь. «Немножко полежу» растянулось на два часа. Следующий раз глаза открываются в девять. Часы висят прямо перед кроватью, и, увидев, который час они показывают, я подскакиваю в постели, не раздумывая, выспалась или нет. Александр тоже открывает глаза.
– Что случилось? – сонно бормочет он.
– Всё, я опоздала!
– Куда? Сегодня воскресенье.
– Ох! Как же я могла забыть? – плюхаюсь в постель, но через секунду снова вскакиваю.
– В конце концов, Ксюша, куда ты собралась?
– Пойду, приготовлю что-нибудь на завтрак.
– Ты что, уже выспалась?
– Вообще-то не очень.
– Тогда спи, мы поедим не дома, если ты не возражаешь.
– Конечно, не возражаю, – облегчённо падаю на подушку и моментально проваливаюсь в сон.
Окончательно мы просыпаемся в час дня.
– Как раз самое время где-нибудь пообедать, – замечает Александр.
– И где же это?
– Знаю я одно хорошее местечко, собирайся, поехали.
Я стою в спальне, перед шкафом, и вдруг понимаю, что мой любимый за несколько встреч наблюдал меня в очень неприглядном виде, и будь на то воля, я бы на глаза мужчине такой никогда не показалась. Во-первых, на моём лице никогда не было косметики, за исключением первого вечера в баре, да и то вряд ли чёрные от туши потёки меня потом украшали. А в чём я была одета? У меня много красивых нарядов, но он видел меня скорее в практичном, чем в нарядном, или вообще в домашнем халате. Впрочем, вся эта одежда лежит сейчас в швейной машинке, ожидая ремонта. Может, и к лучшему, что я не попалась ему под руку в тех безумно дорогих и красивых платьях, которые так люблю. Но сейчас мне хочется выглядеть такой, какой он меня ещё не видел, сразив наповал.
По-моему, это получилось. Я почти готова, когда он входит в спальню. На мне обтягивающее красно-чёрное платье с воротником-шаль. Я подкрашиваю губы, критически осматриваю себя с ног до головы, удовлетворённо замечаю позади, в зеркало, его восхищённый взгляд, оборачиваюсь.
– Ты разочарован? – спрашиваю кокетливо.
– Я восхищён! Надеюсь, всё это для меня.
– Да.
– Что ж, если для меня, то я этим немедленно воспользуюсь.
– Что?!.. – больше сказать не успеваю, так как губы во власти его жадных и яростных губ. Он одержимо целует меня, размазывая косметику, запустив пальцы в волосы, беспощадно ломая причёску. От волос его руки скользят на шею, потом ниже, и я скорее чувствую, чем понимаю его следующее движение, за которым непременно следует звук рвущейся ткани. Инстинктивно отшатываюсь, делаю это слишком поспешно и неожиданно, он не успевает вытащить руку, тонкий шёлк воротника трещит.
– Что с тобой, я сделал тебе больно? – он удивлённо смотрит на меня.
– Это было моё любимое платье, – тихо произношу я.
– Ясно… Извини… – проговаривает он резко. Взгляд обжигает холодом. – У тебя есть ещё что-нибудь надеть?
– Да, конечно.
– Тогда переоденься. Я жду в машине. Ты мою машину помнишь?
– Да.
Он кивает и выходит из квартиры. Я не могу понять, чем разозлила его. Неужели он настолько не терпит неповиновения?! Быстро привожу себя в порядок и спускаюсь вниз.
Мы стремительно движемся по городу, лавируя в потоке машин. Я посматриваю на его отстранённое лицо, молчу, боюсь что-либо спрашивать. Останавливаемся вовсе не возле ресторана или кафе, а около магазина модной одежды.
– Пошли, – он за руку ведёт меня внутрь.
Стараюсь не показывать удивления, покорно следую за ним.
– Что вас интересует? – к нам подходит улыбающаяся продавщица.
– Я бы хотел, чтобы вы помогли моей девушке, – говорит Александр.
– Саша, объясни, что всё это значит?
– Ты можешь выбрать всё, что захочешь.
– Но здесь всё очень дорого.
– Пусть это тебя не волнует.
– Но всё же?
Он достаёт внушительную пачку стодолларовых банкнот, перетянутую резинкой.
– Я думаю, здесь хватит, чтобы компенсировать то, что ты потеряла из-за меня и потеряешь ещё… Но впредь… – добавляет он после небольшой паузы. – Никогда не говори мне «нет».
Мы едем домой за полночь. Весь день напоминает мне праздник. Начиная от грандиозных покупок в модном бутике и заканчивая ужином в ресторане под прекрасную музыку, а потом прогулка пешком по набережной Москва-реки. И сейчас, когда мы едем по ночному городу, и впечатления дня ещё не погасли, я думаю о том, какой бесцветной была моя жизнь до встречи с ним. Мне начинает казаться, что раньше вообще всё шло как-то не так, и только сейчас встало на свои места. А ещё я понимаю, что по уши влюблена в этого сильного, уверенного в себе мужчину.
– Я не останусь ночевать сегодня, – говорит Александр, когда мы останавливаемся напротив подъезда.
– Что? – с трудом выбираюсь из сладких раздумий.
– Рано утром у меня встреча, я должен быть дома.
– Но ты ведь можешь предупредить…
– Не могу.
Праздник тотчас исчез. Я ждала, что такой прекрасный день выльется в нечто большее, чем просто поцелуй у порога.
Уходя, он протягивает мне деньги. Удивлённо смотрю, взять не смею. Краска заливает лицо от плохих предчувствий.
– Зачем? – выдавливаю из себя возмущённо. – Откупаешься?
– Что за бред! – очередь ему удивляться. – Ты согласилась стать моей женой. Это налагает определённые обязательства. Впредь ты не должна брать деньги на своё содержание у родителей. К тому же на одну стипендию меня не прокормишь, – добавляет он с улыбкой и кладёт купюры на полочку в прихожей.
– Завтра увидимся. Не скучай.
Он прикасается к моей щеке ладонью, я хватаю его руку, хочу задержать, но дверь неумолимо открывается и… закрывается перед моим лицом.
Поздно вечером я понимаю, насколько привыкла к его присутствию.
Понедельник – трудный день. Особенно этот. Вчера, после того, как он ушёл, я долго не могла уснуть, а утром встала как всегда, рано. «Завтра увидимся». Теперь понимаю, насколько это широкое понятие – завтра. Я ушла из универа пораньше, отклонила все встречи и приглашения и, примчавшись домой в три часа дня, начала ждать. Понимаю, как всё выглядит ненормально: сбежать с консультации, не пойти на важный семинар, отказаться от вечеринки в честь дня рождения, хотя неделю назад обещала подруге, что непременно буду. Судорожно хватать телефонную трубку, но, услышав голос мамы, разочарованно бросить обратно. (Потом, правда, перезвонить с извинениями). Ненормально переживать из-за неудачного соуса, в восемь вечера пылесосить палас, пытаться отыскать какую-нибудь пыль на шкафах, перемерить ворох одежды, но так и не решить, что же надеть. Думать о нём, предполагая самое нелепое, начиная с того, что его убили и заканчивая другой женщиной, и ждать, ждать, ждать.
Когда, около двенадцати, он стал открывать дверь, я скорее чувствую, чем слышу щелчок замка, и молниеносно оказываюсь в прихожей.
– Привет! Ты ещё не спишь? – он так спокоен. Устало улыбается, чмокает в щёку.
– Саша! Но почему… – слёзы вдруг текут из глаз, дыхание перехватывает, я, так ничего не сказав, прижимаюсь к его груди.
– Ксюша, да ты что! Что случилось? Кто тебя обидел?
– Я ждала тебя… Почему ты ушёл вчера… Тебя так долго не было… Я думала, ты не придёшь… – бормочу я, шмыгая носом.
– И всё?!! Только из-за этого вся истерика?
– Прости… я… я не знаю, со мной такого никогда не было, – пытаюсь оправдаться под его гневным взглядом.
– Иди, умойся, быстро! И если ещё раз увижу слёзы – рассержусь.
«Ты уже рассердился», мысленно проговариваю себе и бреду в ванную.
Когда вхожу в гостиную, вижу, что он, не раздеваясь, в куртке и в туфлях, полулежит на диване, закрыв глаза.
– Саша, ты устал? – присаживаюсь рядом.
– Да, немного, – он смотрит на меня. – Ты успокоилась? Иди сюда.
Усаживает меня на колени.
– Что случилось всё-таки? Расскажи.
– Ничего особенного, сама себя накрутила, а потом просто сорвалась.
– Из-за чего?
– Тебя так долго не было, – понимаю, что лепечу нечто несуразное, сама себе напоминаю капризного ребёнка.
– Оксана, будут дни, когда меня не будет ещё дольше, – он объясняет терпеливо и спокойно, как маленькой (а что я хотела, если веду соответственно). – Привыкай к ожиданию. Обязанность жены ждать и встречать мужа. Ведь ты станешь моей женой совсем скоро.
– Скоро? И когда же?
– Примерно через две недели.
– Почему через две? – я так устала эмоционально, что у меня нет сил выражать удивление, хотя следовало.
– Ты оканчиваешь университет и через две недели будешь свободна.
– Но я и так свободна, учёба не мешает мне быть твоей женой и выполнять свои обязанности. Я не тороплю тебя, наоборот, считаю, что ты спешишь. Вчера только сделал предложение, а сегодня мы говорим о свадьбе.
– По-моему, ты согласилась. Или уже передумала? – он вопросительно смотрит на меня.
– Нет, не передумала. Я просто хочу понять, что для тебя эти две недели. Почему именно две недели?
– Во-первых, я живу на другом конце Москвы, и если ты сейчас тратишь на дорогу пятнадцать-двадцать минут, что очень удобно, то от меня придётся добираться не меньше часа, я не всегда смогу возить тебя на машине.
– Но мы можем жить здесь.
– Никогда. После свадьбы ты будешь жить в моём доме. Жена должна жить с мужем, а не наоборот.
Читать бесплатно другие книги:
