Девять граммов на весы Фемиды Карышев Валерий

Стоять, милиция!

Коптев не ошибся. Через десять минут на лестнице раздались громкие торопливые шаги. Мишка понял, что это милиция.

– Стоять, милиция! – раздался крик. Через какие-то доли секунды на этаже стояли два автоматчика, наведя оружие на Коптева.

– Ребята, я свой, офицер милиции, – сказал он, обращаясь к ним.

– Осторожно положи пистолет на пол, вытяни руки! Если свой, все будет нормально, – сказал милиционер.

Мишка медленно опустил пистолет на пол. Один из милиционеров быстро подошел к нему и, заломив руки за спину, надел наручники и стал обшаривать его карманы.

– Ничего, парень, если свой, то мы с тебя браслетики снимем и перед тобой извинимся, – сказал он.

«Побыстрее бы Костров приехал!» – думал Мишка. В это время милиционер потащил его вниз. На восьмом этаже их ждали еще трое милиционеров.

– Ребята, там вооруженный преступник в квартире, будьте осторожны, – проговорил Мишка. – И, вероятно, жертва, Эдик, Напарник…

Милиционер удивленно посмотрел на него.

– Эдик Петров, – повторил Миша, – светловолосый парень…

– Ничего, парень, все будет хорошо, – повторил милиционер, таща Мишку к выходу. У подъезда уже стояли две милицейские машины с включенными проблесковыми маяками. Мишку усадили в одну из них. Вскоре он заметил, что во двор въехали еще несколько машин. Из одной выскочил Костров.

– Олег Петрович, я здесь! – закричал Мишка. Но Костров, не слыша его, быстро вошел в подъезд.

Через несколько минут машина тронулась. Мишка стал изо всей силы барабанить в дверь.

– Останови, я свой! Тут мой начальник, Костров Олег Петрович! Останови, мне нужно к нему!

Но водитель, видимо, ничего не слышал.

Через некоторое время машина подъехала к какому-то отделению милиции. Дверь открылась, и Мишку выволокли наружу двое милиционеров. Один из них держал наготове автомат.

– Ну что, бандюгана привезли? – спросил он. – Давай его в камеру!

Вскоре Мишку затолкали в камеру, предварительно несколько раз ударив прикладом автомата. Коптев уселся на холодный пол и закрыл лицо руками. Где теперь Напарник? Где Костров? Почему он в этом отделении милиции? Что с Меней будет? Хорошо, если Костров успеет. А вдруг, пока он ехал, дверь открыли, и Меня, показав им фальшивое удостоверение сотрудника милиции, вышел? Все, операция тогда провалена!

Часа через два дверь камеры открылась, и милиционер произнес:

– Коптев, на выход!

«Так, фамилию Коптев назвали, – подумал Мишка, – значит, Костров приехал. Кто, кроме него, знает его фамилию?»

Мишка встал и направился в сторону одного из кабинетов. Открыв дверь, он увидел двоих людей в гражданской одежде. Третьим был Костров.

Олег Петрович вскочил, подбежал к Мишке, обнял его и сказал:

– Жив, бродяга! Не ранен?

Немного отстранив, стал осматривать.

– Нет, Олег Петрович, все нормально, – улыбнулся Коптев. – Все благополучно. Ну что там, расскажите!

– Это наш сотрудник, внедренный в группировку, теперь об этом можно сказать, – обратился Костров к сидящим за столом. Повернувшись к Мишке, он продолжил: – Ну, что получилось? Уэсбэшники немного нас подвели. Они задержали Петровича, милицейского шишкана из ГУВД. Но, вероятно, кто-то сбросил информацию Мене, что, скорее всего, ты его сдал. Я так предполагаю, – поправился Костров. – После этого Меня и послал Психа на твое устранение. Видимо, для подстраховки и сам подъехал. Может, хотел что-то у тебя узнать. А до этого Меня отправил такую же машину, как у него, в аэропорт, и наши люди поехали ее сопровождать, чтобы взять его. А он оказался здесь. Кстати, ты его ранил.

Коптев удивленно посмотрел на Кострова.

– Да, это его ты через дверь подстрелил.

– И куда же я его ранил?

– В бок. Жив останется.

– А кто с ним еще был?

– Какой-то бандюган из его команды. Тот в порядке.

– А что с Напарником? Ну, с кем я вместе жил?

– Тоже ранен, тяжело. Когда вы Психа завалили, они ждали его внизу. Потом стали подниматься. Здесь вы каким-то образом разминулись.

– Да, я вниз спустился. Пока звонил, они и поднялись.

– Твой Напарник, видимо, подумал, что это ты вернулся, и открыл им дверь. Они его сразу связали, стали пытать, что да как. Кстати, парень им так ничего и не сказал.

– Олег Петрович, никак нельзя ему снисхождение сделать? – спросил Коптев.

– Ну, во-первых, убийство Психа мы проведем как бандитскую перестрелку, – Олег Петрович посмотрел на мужчин. Те кивнули, соглашаясь. – Так что вы тут не при делах будете. А Меню мы на факте взяли. Теперь ему никак не отвертеться. Остальных боевиков в течение одного-двух дней, я думаю, мы возьмем. Адреса нам известны. А ты езжай, отдыхай, заслужил! Потом будем думать, как дальше с тобой поступить.

– Олег Петрович, – обратился к нему Мишка, – а можно мне с моим Напарником, с Эдиком, переговорить?

– Так их же в больницу увезли.

– Кого их?

– Его и Минькова. В двадцатую, в Медведково. Хочешь, завтра утром вместе подъедем? Мне все равно с них показания надо взять.

– Хорошо.

– А сейчас давай-ка мы устроим тебя в наше милицейское общежитие. Переночуешь там, а утром заедешь, кое-какие вещички заберешь. Хотя там уже следователи работают, в вашей квартире.

На следующий день утром Мишка, проснувшись, сразу стал звонить Кострову.

Тот приехал через час-полтора. Они вместе поехали в двадцатую больницу, где находились раненые Эдик и Миньков. Подъехав к девятиэтажному зданию, Мишка с Костровым вошли через отдельный вход. Около лифта стоял человек в темной униформе. На последнем этаже находилось спецотделение, в котором лежали раненые и больные арестованные и заключенные. Проверив документы у Кострова, конвоир молча кивнул.

– Кстати, тебе тоже нужно документы оформить, – сказал Костров Мишке, когда они вошли в лифт, – а то ходишь непонятно как…

Вскоре они поднялись на девятый этаж и оказались в длинном коридоре. С виду это был обычный больничный коридор, только за столом, кроме медсестры, сидело несколько милиционеров. Костров подошел к ним и показал удостоверение.

– Я к задержанному Минькову и к… Как, говоришь, – он обернулся к Коптеву, – фамилия?

– Петров Эдуард, – ответил Мишка.

– Вот он – к Петрову, это наш сотрудник, – он показал на Мишку.

Милиционеры встали.

– С Миньковым уже следователь работает, оперативники, – сказал один из них.

– Я им не помешаю, – проговорил Костров, направляясь к одной из палат с милиционером. Другой пошел прямо по коридору, сказав Мишке, чтобы тот следовал за ним. Подойдя к одной из дверей, он открыл ее. Мишка вошел внутрь. Помещение напоминало не столько больничную палату, сколько камеру тюрьмы. Стены были покрашены в зеленый цвет. У стен стояли две металлические кровати, намертво прикрученные к полу. Между ними – тумбочка, над тумбочкой – окно с решеткой. На одной из кроватей лежал перебинтованный человек. К нему были подвинуты приборы и капельница.

– Напарник, Эдик, привет! – тихо сказал Мишка.

– Мишка! – обрадовался Эдик. – Жив-здоров!

– А ты как?

– Эти гады прострелили меня, – сказал он, показывая на место ранения. – Хотели информацию по тебе снять. Они хотели тебя порешить. Они сказали, что ты мент. Это правда?

Мишка утвердительно кивнул.

– Да, я под прикрытием работал. Но ты не в обиде?

– Нет. Я, в принципе, тебя в последнее время раскрыл, понял, что ты внедренный.

– Как же ты это понял?

– Не знаю. Какое-то внутреннее чувство. И потом по твоему поведению – чужой ты среди нас был.

– А ты – свой? – Мишка посмотрел Эдику в глаза.

– А что я? Ты видел мои колебания. Я попал в группировку по своей глупости. А выйти просто так нельзя. Никого по собственному желанию оттуда не увольняли, только в землю клали, если что…

– Да, нам с тобой повезло! – Мишка слегка похлопал Эдика по перевязанному плечу. – Я насчет тебя с начальством поговорил, сказал, что только благодаря тебе мы Меню взяли. Крови на тебе нет. Они обещали, что к убийству Психа мы отношения иметь не будем. Пусть будет так, что Псих погиб в перестрелке с Меней.

– Думаешь, поверят?

– Мой шеф договорится.

– Ну, а ты-то куда? Впрочем, это, наверное, секретная информация?

– Нет, поеду отдохну. А дальше не знаю, что делать буду. Может, уйду с этой работы, пойду на обычную – в уголовный розыск, куда-то еще. Может, и дальше что-то интересное придумаю. Мне после отдыха еще много работы по нашему делу надо будет сделать. А ты что?

– Что я? Посижу в следственном изоляторе под следствием, дальше – суд. Если повезет, годика три получу, через два выйду. Если нет – десятка моя… Ладно, как-нибудь проскочим!

– Эдик, я еще поговорю…

Но Эдик махнул рукой. Мишка взглянул ему в лицо и увидел, как по щеке ползет слеза. Ему стало жаль своего товарища, с которым он прожил и пережил многое за последнее время.

– Ладно, братан, – Мишка снова похлопал Эдика по плечу, взял полотенце и вытер ему лицо, – не печалься! Я найду тебя и буду часто навещать. Так что все будет хорошо!

Эдик кивнул головой.

Через несколько минут Коптев вышел в коридор. Там его уже ждал Костров.

– Ну как, поговорил? – спросил он.

– Поговорил… Олег Петрович, никак нельзя ему снисхождение сделать?

– Я уже разговаривал со следователем. Ситуация такая. Если он пойдет на сотрудничество со следствием и будет разоблачать Минькова, то, я думаю, условно срок получит. Его даже арестовывать не будут. По крайней мере, так следователь обещал.

– Так его ведь могут бандюки миньковские застрелить!

– Мы возьмем в ближайшее время остальных. А там, по ходу ситуации, обеспечим ему защиту. А ты давай собирайся в отпуск. А недельки через две возвращайся. Надо по миньковской бригаде отчеты писать, работа будет.

В кабинете ФСБ

Вадим Серебряков сидел в одном из кабинетов ФСБ и переписывал заявление. Напротив него за столом один из фээсбэшных оперативников набирал какой-то текст на компьютере.

Вскоре Вадим закончил, отложил в сторону ручку и стал перечитывать написанное. Теперь он был полностью уверен в правильности своего поступка. В конце концов, он сохраняет свои деньги, освобождается от того оперативника, на которого много лет работал в качестве осведомителя и который ему уже прилично надоел. И главное, освобождается от крыши, которую все тот же оперативник ему постоянно навязывает, точнее, от платежей за любую, даже самую мелкую услугу. Нет, такие услуги за такие деньги ему не нужны. Поэтому сейчас он поступает правильно.

Закончив чтение, он поднял голову и обратился к фээсбэшнику:

– Все, я написал. Теперь какие мои действия?

– Теперь – следующий этап. Наша работа заключается в том, что по этому заявлению мы должны получить санкцию прокурора на прослушивание телефонных разговоров. Мы начнем запись. В разговоре по телефону вы должны будете упомянуть сумму, в долларах, конечно. И желательно выманить его на разговор, чтобы он повторил эту сумму. И обязательно с его стороны должна быть какая-то угроза или признаки вымогательства. Вы меня понимаете?

– Да, я понимаю. Но они ведь тоже осторожные люди…

– Осторожные. Но в последнее время у них началась «звездная болезнь», у этой конторы. Они получили большие права и поняли свою безнаказанность. Поэтому чувство контроля и инстинкт самосохранения у них полностью потеряны. Они считают, что они на вершине мира и никто к ним никогда не подступится. Так что шансы у нас их прихватить есть. Только небольшая формальность… Собственно, это касается только нас. Мы обязательно должны сообщить о своих действиях в Управление собственной безопасности.

– Но это уже ваши проблемы.

– Конечно. Потом мы проведем задержание с передачей денег – улики у нас должны быть четкие, процессуально оформленные.

Через два часа они сидели возле телефонного аппарата, заранее подключенного к записывающему устройству. Вадим набрал номер мобильного телефона Малькова. Вскоре он услышал знакомый голос.

– Добрый вечер, это я, Вадим…

– Привет! – ответил Мальков. – Ты куда пропал?

– В Лондон ездил.

– Ты в Лондон ездишь, прохлаждаешься… А денежки наши где?

– Послушай, – сказал Серебряков, – кстати, о деньгах. Я не пойму, я вам какие-то деньги должен?

– Конечно, должен, ты забыл?

– И сколько?

– Двести пятьдесят.

– Чего двести пятьдесят? В какой валюте?

– Тысяч баксов.

Дальше нужно было вывести Малькова на угрозу или вымогательство. Вадим сделал небольшую паузу и сказал:

– У меня сейчас проблемы с деньгами… Я не могу эту сумму выплатить.

В трубке воцарилось молчание.

– Даже в ближайшее время не могу, – сказал Вадим специально, чтобы завести рубоповца.

– Ну ты и крыса, – наконец проговорил Мальков. – Ты чего, с кем шутить решил? Ты понимаешь, что тебя ожидает, если ты попытаешься нас кинуть?

– И что меня ожидает? – продолжал разговор Вадим. – Ничего особенного не ожидает. Я что, вам должен, что ли?

– Ты? Ты нам должен очень много. Более того, я скажу тебе, что с каждой твоей отсрочкой сумма будет увеличиваться.

– Что ты меня пугаешь?

– Послушай, – грубо проговорил Мальков, – ты что, на машине давно не катался? Давно тебя менты не останавливали? Или ты думаешь, что у тебя наркотиков не могут найти?

Услышав эти слова, фээсбэшник, слушавший разговор через наушники, одобрительно закивал головой. Этого, видимо, было вполне достаточно для угрозы.

– Ладно, я все понимаю, – произнес Вадим. – Что ты меня пугаешь вашими возможностями? Конечно, вы можете деньги подложить, наркотики, оружие… Так что я вынужден, конечно, заплатить вам двести пятьдесят тысяч долларов.

Помолчав, Мальков настороженно спросил:

– А что это ты открытым текстом говоришь?

– А что тут особенного? Давай встречаться. Где?

– Ресторан «Кабулети» знаешь?

– Это который недалеко от Лужников?

– Точно. Там у них закрытая веранда есть. Давай завтра в двенадцать часов дня. И не вздумай шутить!

Из трубки донеслись частые гудки.

– Ну как? – спросил Серебряков у фээсбэшника. Тот показал большой палец.

– Великолепно записалось! Все признаки преступления налицо, – сказал он, – так что будем готовиться к аресту. Тебе нужно съездить в банк и привезти пятьдесят тысяч долларов. Мы должны переписать номера банкнот, занести их в протокол, обработать деньги спецвеществом – есть у нас такое, чтобы пальчики его просветились. Потом надо подготовить спецаппаратуру – тебе тоже нужно повесить микрофон – и вперед! Возьмем его тепленького!

Очная ставка

Через полчаса после начала рабочего дня в кабинете Олега Кострова раздался телефонный звонок. Звонил знакомый уэсбэшник, которому до этого Костров передал информацию по Петровичу.

– Олег Петрович, УСБ тебя беспокоит. Уже на работе?

– Да, уже на месте. Как у вас дела с оборотнем идут?

– Плохи дела. Нужен срочно твой парень, кто под прикрытием работал. Надо очную ставку провести. Этого Петровича пригласили сначала в УСБ, затем в Генеральную прокуратуру. Материалов для его задержания маловато. Я бы сказал – полностью отсутствуют. Поэтому если твой агент на очной ставке скажет, что он активно участвовал в жизни группировки, тогда санкция на арест будет получена. Поэтому я тебе и звоню. Это просьба не только моя, а и моего руководства.

– Вообще-то я его в отпуск отправил, – ответил Костров. – Попробую позвоню. Если он не уехал…

– Где он у тебя?

– В общежитии.

– Так мы сейчас машину вышлем. Давай на перехват!

– Хорошо.

Через несколько минут Костров вышел из здания РУБОПа, у входа в которое его уже ждала машина с уэсбэшником.

– Поехали в район Беляева, там милицейское общежитие, – сказал Костров.

Вскоре они добрались до Беляева и, петляя по переулкам, подъехали к большому зданию. Костров с уэсбэшником быстро вошли в проходную. Затем прошли по длинному коридору, где находились комнаты курсантов школы милиции.

Открыв одну из дверей, Костров увидел спящего на кровати Коптева. Он с облегчением вздохнул. Успели!

– Миша, вставай!

Миша открыл глаза, удивленно посмотрел на Кострова и стоящего рядом уэсбэшника.

– Миша, помощь твоя нужна, – сказал Костров и коротко изложил суть дела.

– Хорошо, – кивнул Миша, – я дам показания.

Уэсбэшник тут же вытащил мобильник и набрал номер следователя Генеральной прокуратуры.

– Алло, это я… Мы нашли этого человека, агента, который работал под прикрытием. Давайте очную ставку назначать… Что? Отлично! – Уэсбэшник взглянул на часы. – За час доберемся. Придержите его как-нибудь!

Убрав мобильник в карман, он обратился к Коптеву:

– Сейчас Петрович дает показания. Пришел с адвокатом, причем не с простым, а с каким-то маститым. Следаки сказали, что час они его еще продержат. Давайте поедем быстрее, пусть Миша даст показания.

Миша вошел в подъезд вместе с Костровым. Поднявшись на шестой этаж, где находился следователь, он остановился. Костров сказал:

– Давай сделаем так. Я сейчас зайду, все узнаю, переговорю, а ты пока стой тут, жди меня.

Костров вошел в кабинет. Следователь сидел за столом и что-то писал. За противоположным столом разместился полковник милиции, одетый в гражданское, и еще один мужчина, очень тучный, в очках. Видимо, это был адвокат. Подойдя к следователю, Костров наклонился и прошептал ему на ухо:

– Мы привезли его. В коридоре стоит.

Следователь кивнул головой и, обратившись к Петровичу, сказал:

– Прочли протокол допроса?

– Да, – ответил за того адвокат.

– Замечания есть?

– Нет, замечаний нет.

– Тогда подпишите, пожалуйста, протокол допроса.

Адвокат и Петрович подписали протокол.

– А сейчас мы должны с вами провести очную ставку, – добавил следователь, – с одним из свидетелей по этому делу.

– Мы возражаем, – проговорил адвокат. – Мы не подготовлены к этому. Нас заранее не предупредили.

– Извините, следствие не каждый раз предупреждает подозреваемых. Так что…

Адвокат пытался пререкаться с ним, но это было бесполезно.

Через несколько минут следователь пригласил в кабинет Коптева. Когда Михаил вошел, Костров заметил, что он волнуется.

Два солидных мужчины, сидящих за столом, посмотрели на него пристальным взглядом. Но Коптев взял себя в руки, подошел к столу и сел.

Следователь начал с процессуальных вопросов: