Капкан для киллера – 1 Карышев Валерий

Глава 12

Встреча с Лукиным-старшим происходила в солидном и престижном «Метрополе». Не в пример их прошлой встрече, старшой урицких выглядел спокойным, был улыбчив и подчеркнуто доброжелателен. Сделал богатый заказ, закурил и скользнул взглядом по угрюмой физиономии набычившегося собеседника. Изобразив на мясистом лице подобие участливой улыбки, поинтересовался:

– Ну, как ты вообще?

Свеча был немногословен. Коротко рассказал о том, что добазарился с березовскими, не забыв упомянуть, что их бригадир Шмель вел себя вполне корректно. Лукин при этом едва заметно вскинул брови, что не укрылось от внимания собеседника. Рассказал также, что он, Свечников, как и было договорено, согласился отдать общего барыгу на раздербан («Правильно, правильно», – коротко кивнул Лукин). Ну, а потом налетели руоповцы, всех повязали и – на «Петры». На Шаболовке менты по полной программе кошмарили – в основном не «стрелкой», а курганским вояжем интересовались... А Укол – вот негодяй! – слово свое пацанское опомоил.

– Укол был твоим, – возразил Лукин.

– Ты мне его сам в бригаду предложил, – в свою очередь напомнил Свечников.

– Ладно, Укол, сука, если живым выберется – не жить ему... А березовские себя нормально вели? – уточнил Лукин, возвращая разговор к минувшей «стрелке» с конкурентами, и Свеча еще раз убедился, что Шмель ему не врал.

– В смысле?

– Ну, стволы не доставали? Раскачать ситуацию не пробовали?

Свеча недоуменно пожал плечами, и получилось у него это очень даже правдоподобно.

– Да нет, нормальные пацаны, все путем... Не знаю, чего это о них по Москве говорят, что они на беспределе сидят. Культурно, вежливо, быстро добазарились. Со всеми бы так.

– Все понятно. – Лукин вздохнул и подлил себе и собеседнику водки из запотевшего графинчика. Потом задумался, словно отключившись.

Сидевшая на подиуме девушка с внешностью античной богини из школьного учебника почти неслышно перебирала струны золоченой арфы. Голубым перламутром отливала вода бассейна в центре ресторанного зала, и от этой обстановки Свеча чуть расслабился.

– Поня-ятно, – негромко повторил Лукин. Видимо, это слово предназначалось не для собеседника, а являло собой мысли вслух.

– Лука, мне с тобой поговорить надо, – осторожно начал Свечников.

– Ну, давай говори, коли базар есть, – спокойно предложил тот.

Свеча был немногословен. Сказал, что вообще-то некрасиво складывается, и некоторые пацаны на него теперь косо смотрят. Почему – неизвестно. Может быть, они считают его виновным в смерти Рыжего, хотя он, бригадир, за собой никаких «косяков» не видит и крови погибшего на нем нет.

– Кто именно так считает? – быстро спросил Лукин-старший.

– Обожди, все по порядку. Я, Лука, решил от вас уйти.

– Совсем, что ли? – уточнил тот.

– Совсем.

– На вольные хлеба или как? – Нехорошая гримаса исказила лицо старшого.

– Ну, вроде того.

– И чем заниматься будешь?

– Не знаю еще. – Ответ прозвучал подчеркнуто безразлично.

Казалось, Лукин давно был внутренне готов к такому повороту беседы.

– Ну, давай соберем пацанов. Если у кого к тебе что есть, пусть скажут.

– Я уже беседовал со многими, – бросил Свечников небрежно.

– И что?

– Вроде никто не может кинуть мне предъяву.

Толстые пальцы Лукина забарабанили по крышке стола.

– Хорошо, коли так, – произнес он со вздохом. – Но ведь ты сам только что сказал, что некоторые пацаны считают тебя виновным в смерти Рыжего? Кто именно?

Вопрос был задан в лоб и потому требовал конкретного ответа.

– Ты и твой брат, – спокойно ответил бригадир.

– Вот как!

– Перед той «стрелкой» с березовскими ты мне сам об этом сказал. Помнишь, тогда, в кафе?

Лукин-старший пододвинул к себе пепельницу, нервно стряхнул с сигареты пепел.

– Была у меня такая мысль, не скрою. Но потом я подумал и решил, что ты действовал правильно. Рыжий сам виноват – не надо было ствол доставать. Ладно, Свеча, что я тебе могу ответить? Вольному – воля, спасенному – рай. Хочешь воли – спасайся... После этой фразы Свечников невольно поймал себя на мысли, что сравнительно недавно, в день задержания, он уже слышал точно такие же слова от руоповца Воинова. Правда, тогда, в день задержания, они были произнесены по другому поводу.

– Да ладно тебе, – с неожиданным миролюбием бросил Лукин-старший. – Хочешь уйти от нас – базаров не будет, мы тебя отпускаем. Иди. Ладно, Серега, давай выпьем за твое возвращение и за то, чтобы в дальнейшем у тебя все было путем...

Вечером того же дня Свечников с пацанами своей бригады поехали в престижный ночной клуб оттягиваться, отмечать возвращение из «Петров». Недавний арестант больше двух недель провел без спиртного и женщин, и потому желание наверстать упущенное нашло полное понимание и сочувствие братвы. Качественная водка, заводные попсовые ритмы и атмосфера вечного праздника подогревали и без того праздничное настроение собравшихся. Сидя за столиком, Свеча невольно вспоминал свой последний день рождения. Теперь он вновь ощущал себя именинником, ловил на себе взгляды, полные невольного уважения. Что и говорить, отсидка на «хате», пусть даже в изоляторе временного содержания, придала ему еще больше авторитета.

Яркие световые блики причудливыми пятнами падали на столики, стены, лица собравшихся. Чувство опасности, не покидавшее Свечникова в «Метрополе», чуть притупилось. Хотелось веселья, отдыха, хотелось попросту забыться. Да и сколько можно думать об одном и том же – негодяях Лукиных, Солонике, коварных мусорах, «стрелках», «терках», наездах и прочих издержках профессии!

Но отрешиться от всего не получалось даже теперь, в ночном клубе...

– Слышь, Серега. – Невысокий, скуластый, похожий на татарина пацан по кличке Мустафа подсел к бригадиру. – Многие наши пацаны считают, что братья Лукины тебя подставили.

– Это почему? – Сейчас Свечникову меньше всего хотелось вспоминать о братьях.

– Ну, во-первых, после Кургана они парашу пустили, будто бы Рыжего из-за тебя завалили и что Укола ты на раздербан бросил. А во-вторых, якобы «стрелка» с березовскими ими под тебя была брошена. Подстава ждала.

– С чего это ты взял? – в упор спросил бригадир.

– Да вот катушкинские несколько месяцев ездили к ним на «стрелку» по поводу нового автосалона на Юго-Западе, ты в курсах. И от березовских тогда тоже Шмель был. Все очень похоже, как и у вас: сперва вроде бы мирно базарили, все решили, а когда ударили по рукам и сели в машины, те достали «волыны» с глушителями и «калашниковы». Двоих завалили, одного – ранили. Шмеля в Березове для таких случаев часто используют, факт.

Большинство урицких еще не знало о решении Свечи уйти, а те немногие, кто знал, предпочитали особо не распространяться. Кто знает – как посмотрят на это Лукины?

Мустафа продолжал и, судя по интонациям, был совершенно искренен:

– Пацаны говорят – если бы ты, Свеча, старшим был, все стало бы по-другому.

Сказал – и испуганно замолчал, будто бы кто-нибудь из братьев Лукиных мог стоять неподалеку.

Бригадиру не раз уже приходилось слышать подобное. И как правило, от близких ему людей. О том, что братья Лукины только под себя гребут, пацанов почем зря подставляют, на беспределе сидят. Вот если бы во главе группировки стоял человек умный, гибкий, а главное – справедливый, все было бы совершенно иначе.

– Потом об этом перетрем, – усмехнулся Свечников. Слова собеседника еще раз убедили его в собственной правоте, но теперь ни о чем ни думать, а тем более говорить не хотелось. – Слава богу, не работаем, отдыхаем. Ладно, Мустафа, потом перетрем.

Спустя час компания отправилась на залитую огнями Тверскую – излюбленное место съема проституток в центре. Прихватив несколько лярв, урицкие двинулись в небольшой мотельчик на окраине. Праздник продолжался до пяти утра, и Свеча появился у подъезда своего дома, когда небо над городом начало уже сереть.

Холодный пронзительный ветер гулял между высотными домами. Ледяная крупа шуршала по асфальту, осыпала обледеневшие лужи, и Свечников, хлопнув дверцей машины, поспешно двинулся к подъезду. Теперь ему больше всего хотелось залезть под одеяло и, отключившись от всего, проспать хотя бы до обеда...

Первое, что бросилось в глаза, – незнакомая грязно-белая «Нива» с тонированными стеклами и без номера, припаркованная у обочины. Человек, который долго живет на одном месте, вольно или невольно обращает внимание на автомобили соседей, и любая чужая тачка сразу же бросается в глаза. А уж если такой человек бригадир бандитской группировки и если машина выглядит подозрительной, настороженное внимание сменяется вполне оправданным подозрением.

Подходя к подъезду, Свеча невольно скосил глаза в сторону «Нивы» и тут же отметил про себя, что в машине сидят двое неизвестных. В руках одного мелькнула какая-то коробочка – то ли мобильный телефон, то ли рация. Бригадир автоматически сунул руку в карман, где лежал взведенный «макаров». Осторожно подошел к лифту, нажал кнопку – в шахте утробно и низко загудело, лязгнули тросы, со скрежетом пополз вниз тяжелый противовес, и вошедший в подъезд тут же услышал осторожные шаги вверху, на лестничном пролете.

Дверные створки лифта уже открывались, когда бригадир ощутил на себе чей-то внимательный, пристальный взгляд, а подняв глаза, увидел в каком-то метре от себя мужчину. Вязаная лыжная шапочка и полутьма подъезда скрывали его лицо, но Свечникову показалось, будто бы он знает этого человека...

Смазанный глушителем пистолетный хлопок – Свеча инстинктивно бросился в открытую дверь лифта, и пуля, срикошетив о стену в каком-то сантиметре от жертвы, отколола кусок штукатурки.

Преследуемый не стал медлить: выхватив свой «макаров», он, упав на спину, несколько раз выстрелил в силуэт, чернеющий на фоне светлого дверного проема. Сдавленный стон, звук падающего тела – и Свеча, бросившись к киллеру, перевернул его на спину...

Это был Чиж, тот самый чистильщик, о котором среди пацанов ходили самые страшные слухи. Вне сомнения, Чижа прислали братья Лукины, чтобы расправиться с ним, Сергеем Свечниковым...

Где-то во дворе хлопнула автомобильная дверца. Видимо, на подмогу Чижу бежали те, кто сидел в грязно-белой «Ниве». Медлить было нельзя, и бригадир, нырнув в темноту лестничной площадки за шахтой лифта, разрядил пол-обоймы в подручных чистильщика. Выстрелы, отразившись от голых стен, гулким эхом поплыли по подъезду.

Видимо, он не попал ни в кого, но нападавших стрельба сильно испугала. Через несколько секунд до слуха Свечи донеслись торопливые шаги, взревел автомобильный двигатель, и все стихло.

Свечников наклонился к Чижу – тот истекал кровью. Ранения, по всей вероятности, оказались тяжелыми: штатному киллеру вряд ли мог помочь даже самый опытный врач.

– Тебя братья Лукины послали? – шепотом спросил его бригадир.

Чиж молчал, и это вынудило Свечу поднести пистолет к виску киллера.

– Тебя братья послали меня вальнуть? – повторил вопрос Свеча.

Побледневшие губы киллера чуть заметно дрогнули.

– Говори, сука, а то завалю!

– Да-а-а... – прошептал Чиж. – Свеча, не стреляй...

Тот спрятал пистолет.

– А я не буду в тебя стрелять, сучонок. Я тебя по-другому кончу...

Наклонившись к штатному чистильщику, Свеча резким движением рванул в сторону воротник куртки, обнажая горло Чижа – у того не было сил сопротивляться. Спустя несколько секунд руки бригадира безжалостно сдавили хрупкий кадык жертвы...

Все было кончено. Свечников затащил труп Чижа в машину, собрал стреляные гильзы, вытер с пола и стен кровавые пятна.

Тело неудачливого киллера нашло последний приют на дне котлована заброшенной стройки. Туда же Свеча выбросил свой «макаров», на всякий случай разобрав его по частям.

А еще через полчаса он набрал по мобильному номер Луки-старшего и злобно произнес в трубку:

– Все, кранты тебе, Лука, – доигрался. Чижа твоего я вальнул, он мне перед смертью сдал тeбя в упаковке. Теперь, сука, твоя очередь. Готовься. Вы с братом больше не жильцы.

Михаил Лукин ничего не ответил. Свечников уловил лишь его прерывистое дыхание, и тут же короткий зуммер известил, что разговор окончен.

Впрочем, ответная реакция Лукина совершенно не волновала бригадира. Нажав кнопку «сброс», он принялся названивать своим пацанам...

Глава 13

– ...Короче говоря, нас подставили трижды. Первый раз – когда из Кургана вернулся: мол, «косяк» запорол, пацанов мусорам швырнул. Второй раз – когда нас на «стрелку» с березовскими отправили, на явный раздербан. В третий – сегодня рано утром, конкретно, когда Чиж по мою душу пришел... Остальное вы сами знаете. А если такое же завтра произойдет с любым из вас?!

Встреча, назначенная Свечниковым своим пацанам, происходила в небольшом кафе за Московской кольцевой автодорогой, заведении, прославившемся тем, что оно издавна служило местом встреч многих столичных группировок.

Менты, как правило, предпочитали не соваться сюда. Непонятки, происходившие в кафе не так уж часто, гасились собственными силами, и потому можно было быть уверенным, что собравшихся здесь наверняка не повяжут.

Беседа обещала быть обстоятельной, серьезной и долгой. Слишком много предстояло сегодня решить и слишком от многого отказаться. Но, с другой стороны, кто мог с полной уверенностью сказать, как именно повернется ситуация дальше? Быть может, после неизбежных потерь начнется полоса везения?

Час назад, отправляясь на встречу, бригадир тщательно продумал свои первые фразы. В разговоре напирал не на то, что негодяи братья подставили именно его, а на то, что они швыряют всех пацанов. Несостоявшаяся жертва покушения сидела во главе стола. Медленно, тщательно взвешивая каждое слово, Свеча цедил сквозь зубы:

– Я за свои базары и дела всегда ответ держу. Я никому из Лукиных никогда никакого западла не делал. И под пули лез, и в засадах сидел, получается, за них. И никакой вины за собой не знаю. А если кто знает, пусть скажет. Но Чижа с волыной ко мне в подъезд присылать – это беспредел, в натуре.

Собеседники слушали внимательно, ни разу не перебили, сочувственно цокали языками, кивали, и Свеча все больше убеждался, что понят так, как и должно. В конце беседы он извлек главный козырь: достал из бумажника завернутую в целлофан «маляву», полученную от Шмеля в «Петрах». Записка пошла по рукам. Видимо, это вещественное доказательство окончательно убедило пацанов в справедливости слов бригадира.

– Ну, и что теперь делать? – спросил Мустафа, внимательно рассматривая «маляву».

– Я вчера с Лукиным-старшим в «Метрополе» тер, честно так и сказал: хватит, ухожу от вас.

– А он что?

– А что он мог мне сказать? Понта ради согласился, чтобы бдительность притупить, всех благ пожелал. Остальное вы знаете.

– Да, теперь тебе обратного пути нет, – кивнул Кондрат, русоволосый амбал с вывороченными, как у Майкла Тайсона, губами и огромными кулаками с распухшими костяшками пальцев.

– Да я и сам знаю. – Свеча закурил от предупредительно протянутой зажигалки.

– А делать что собираешься?

– Во-первых, пацаны, надо сразу определиться, с кем вы: с теми паучинами или со мной? – прищурился бригадир, понимая, что этот момент в сегодняшней беседе ключевой. Если уж уходить, то со всеми людьми, не иначе. – Я знаю всех вас как нормальных, а главное, порядочных людей. Столько всего вместе прошли, в таких историях побывали! Столько нас друг с другом связывает... И никто из вас не может мне сказать, чтобы я подставил хоть одного из вас. – Незамысловатый подтекст последней фразы был более чем очевиден, и Мустафа, говоривший, видимо, от имени всех, тут же понял его:

– Какой базар! Ты же не такой, как они, гондоны штопаные! – Естественно, Мустафа так аттестовал негодяев-братьев.

Свеча медленно обвел пристальным взглядом собравшихся.

– Ну, так что решаем? Пацаны, я хочу, чтобы и вы меня поняли правильно. Ситуация получается гнилая, и чем дальше, тем будет хуже. Я предлагаю отделиться. Оставаться у братьев – значит, все время ходить по канату. Не понравитесь вы им чем-то, они или подставят вас, как меня хотели, или того хуже – киллера на дом пришлют. Никто из вас не знает, чего ждать от них завтра. Тех, кто хочет с ними остаться, – неволить не буду, сами понимаете. Как говорится, «колхоз – дело добровольное». Ну, так что скажете?

Из девяти человек, собравшихся обсудить ситуацию, уйти от Лукиных отказались лишь двое, как, впрочем, и ожидал Свечников. Остальные, видимо, убедившись в справедливости аргументов бригадира, заявили, что переходят под него.

И, конечно же, следующий вопрос, заданный Кондратом, прозвучал более чем естественно:

– Ну а дальше что? В другую группировку вольемся или будем сами по себе?

– Может, наберем пацанов из других городов, может, подпишемся под кого. Ладно, потом об этом, – ответил заметно повеселевший Свечников. – Теперь надо в главном определиться – из какого котла щи хлебать будем? Во-первых, вы, пацаны, знаете: я Крапленому слово дал – найти и завалить того киллера долбаного, Македонского, и потому должен свое слово исполнить, не опомоить. А чтобы этого сучонка искать, лавье нужно. Да и жить нам всем на что-то надо, пока не определимся, что к чему. А бизнесменов, барыг своих у нас пока еще нет...

– Давай толстого Дюню с его хозяйством раздербаним! – неожиданно предложил Кондрат.

Свечников поджал губы: бизнесмен, кликуха которого только что прозвучала, был одним из самых перспективных кабанчиков братьев Лукиных. В свое время Миша Лукин выбил этому коммерсанту несколько выгодных кредитов. Поднял на ноги, снял ему богатый офис в центре Москвы, отбил от наездов налоговой и конкурирующих группировок, подогнал пару хороших контрактов... Из Дюни явно растили кабанчика – так в обиходе бандитов называют барыгу, фирме которого сперва создают режим наибольшего благоприятствования, а когда на банковских счетах ее рисуется достаточная сумма, рвут на части. И бизнесмен-кабанчик по кличке Дюня, владелец сети бензозаправок, уже дошел до той стадии, когда его можно закалывать...

– Ну, так что? – Пацаны выжидательно смотрели на Свечу.

– Нормалек. Только ведь все лавье мы из него сразу не скачаем. – Бригадир уже профессионально прикидывал, как сподручней наехать на фирмача. – Разве что наличку, которая в офисе.

– Хоть что-нибудь. Все лучше, чем ничего. Мы его тоже растили.

Раздербан Дюни и его фирмы означал неминуемую войну с братьями, жестокую и беспощадную. Возможностей у Лукиных было, конечно же, больше, и потому тактику дальнейших действий следовало продумать до мельчайших подробностей. Ну, выставить барыгу на лавье, тот, естественно, позвонит Мише, и тогда...

Словно прочитав мысли бригадира, Мустафа произнес глухо:

– У нас все равно обратного пути нет.

– Семь бед – один ответ, – жестко улыбнулся Свечников. Он уже знал, как поступит с Дюней, да и не только с ним. – Ну, братва, чего попусту время терять? Поехали, коль решили...

Бригадир торопился: а вдруг кто-нибудь из пацанов внезапно передумает? Наезжать на подшефного бензоколонщика следовало чем быстрей, тем лучше. После того как все будут замазаны перед Лукиными, ни у кого из пацанов не останется пути назад...

Тот день начался в офисе фирмы «Прометей» как обычно. Настырно звонили телефоны, пищали принтеры, и компьютерные мониторы, мерцающие неверным голубым светом, отбрасывали причудливые блики на лица невыспавшихся клерков. Появившаяся в коридоре длинноногая девица, работавшая в фирме секретаршей, заметив в конце коридора знакомую фигуру, мгновенно юркнула в дверь. Она снова опоздала на работу, и перспектива неприятной беседы с хозяином фирмы явно ее не радовала.

Хозяин фирмы Андрей Борисович Семенцов – толстенький, чернявый мужчина, как правило, приходил в офис одним из первых. Конец года всегда отличался повышенной загруженностью: подготовка отчетности в налоговую инспекцию, бухгалтерский баланс, проплата по счетам, обналичивание, бизнес-планы новых проектов, деловые переговоры, подписание документов, бесконечные телефонные звонки..

Обычная офисная рутина вызывала у хозяина фирмы сложную гамму чувств: раздражение бестолковостью подчиненных, злость на налоговую инспекцию, разочарование по поводу неудачного контракта и радость оттого, что конкуренты попали куда в худшие передряги...

Впрочем, профессиональное занятие бизнесом порождало у владельца фирмы и еще одно чувство: страх.

В представлении многих крупный и даже не очень крупный российский бизнесмен – это преуспевающий, чистенький, отутюженный и лоснящийся господинчик, который непременно обитает в дорогом загородном коттедже и катается на навороченном шестисотом «Мерседесе». На самом деле такой коммерсант – человек, который постоянно чего-то боится. Того, что завтра на его фирму наедет налоговая полиция, что отберут лицензию, арестуют банковский счет...

Впрочем, в российском бизнесе есть вещи и пострашней: бандиты! Эти могут не только фирму закрыть, не только отобрать коттедж и дивную иномарку, но и запросто заломить коммерсанту куда более страшный счет.

С крышниками, бандитами из урицкой группировки, у Семенцова вроде бы все складывалось. Каждое первое число он отстегивал им десять процентов с чистой прибыли наличкой. Для этого и была создана касса черного нала. Цена за крышу не казалась Андрею Борисовичу непомерной – многие коллеги владельца «Прометея» платили и по двадцать, и по двадцать пять, и даже по пятьдесят процентов. Старшой урицких – господин Михаил Лукин – заверял господина Андрея Семенцова, или, как он называл его еще, Дюню, что такое положение вещей неизбежно: не хочешь неприятностей, не хочешь наездов – плати. Если бизнесмен зарабатывает деньги, он должен с кем-то делиться. Да и не за просто так, а за крышу, предоставляемую фирме. Ну и за охранные услуги, за реальную помощь в бизнесе, прикрытие и содействие во всех без исключения делах. Урицкие действительно несколько раз крепко помогли «Прометею».

Господин Семенцов был почти согласен с таким положением вещей, но все-таки каждый раз, приходя в офис, испытывал безотчетную тревогу. Это сегодня крышники такие хорошие, такие добрые. Но кто может с уверенностью сказать, как поведут они себя завтра?!

Коммерсант, тяжело вздохнув, обернулся в сторону окна, приподнял жалюзи, и сердце его тревожно екнуло: прямо под офисом одновременно парковались два джипа с тонированными стеклами. Машины эти были прекрасно знакомы Андрею Борисовичу.

Спустя минуту из селектора внутренней связи послышался взволнованный голос секретарши:

– Андрей Борисович, к вам гости.

– Пропусти, – глухо произнес бизнесмен, прикидывая в уме, с какой стати могли пожаловать эти люди в столь неурочный час.

Вскоре в кабинете, напротив стола хозяина, сидели трое.

Один – высокий амбал с хищным прищуром небольших, глубоко посаженных глаз и мощным квадратным подбородком – был хорошо знаком коммерсанту. Семенцов уже год знал этого человека как Сергея Ивановича Свечникова и несколько месяцев назад даже был у него на дне рождения, презентовав дорогие часы «Патрик Филипп». Свечников, или Свеча, как его еще называли, был у урицких человеком авторитетным. Не далее чем полгода назад он со своими друзьями специально приезжал в офис, чтобы уладить наезд каких-то пришлых «черных». После нехитрой беседы чужаки были выпровожены.

Двух других: высокого, с толстыми губами и сбитыми костяшками пальцев и маленького, чернявого, похожего на азиата, Семенцов никогда прежде не видел, однако значительные физиономии и скрытая агрессия, исходившая от них, не оставляли сомнений в профессиональной принадлежности этих людей.

Глядя на бандитов, коммерсант ощутил неприятный холодок под ложечкой, и его лицо тут же растянулось в дрессированной улыбке.

– Чай? Кофе? Чего-нибудь покрепче?

– Ничего не надо, мы на минутку, – со значением бросил Свеча. – Короче говоря, подставил ты нас, Дюня. Филки за прошлый раз закрысил? Закрысил, мы уже все подсчитали. Сколько у тебя чистоганом за октябрь вышло-то?

– Я все честно заплатил! Сейчас покажу вам финансовую отчетность. – Лицо Семенцова пошло крупными бордовыми пятнами, он судорожно выдвинул ящик стола. – Минуточку, обождите...

– Да на хрена нам твоя отчетность! – вспылил Свечников. – Ты что, моему слову не веришь?

– Да ведь мне никто ничего не говорил, – бормотал коммерсант. – Сколько времени прошло...

– А-а-а, не говорил? Значит, ждал, что мы скажем. Теперь вот я говорю.

Хозяин кабинета мельком взглянул на мобильный телефон с явным намерением куда-то позвонить, но собеседник перехватил этот взгляд.

– Куда звонить собрался? Не мусорам ли?

– Михаилу Ильичу, уточнить, – проблеял коммерсант. – Или его брату Николаю...

Казалось, Свеча только и ждал этого.

– Пацаны! Вы слышали? – обратился он сперва к чернявому своему спутнику, а затем к толстогубому. – Вы сами все слышали, я ничего не говорил. Он сказал, что Луке собирается звонить. Получается, что он пацанскому моему слову не верит, да? Не уважает меня, за позорника держит!

Бандиты послушно закивали.

– У-у-у, барыга долбаный, – процедил чернявый, смачно сплюнув на ковровую дорожку кабинета. – Ты на кого хавало раскрыл?

– Да я тебе, бычье голимое, щас копыта пообломаю! – Толстогубый амбал, поднявшись, подошел к хозяину кабинета вплотную. Тот в ожидании удара втянул голову в плечи.

– Да звони, звони кому угодно, звони! – заводил себя бригадир, прекрасно понимая, что после всего происшедшего бизнесмен никуда звонить не будет. И, схватив со стола черную трубочку мобильного телефона, делал вид, будто бы набирает номер Лукина. – Ну давай, перетри с Лукой! Только потом тебе еще хуже будет!

Свеча, Мустафа и Кондрат профессионально кошмарили Семенцова минут двадцать. За это время несчастный бизнесмен, наверное, не раз попрощался если не с жизнью, то со всем имуществом, кляня себя за столь некстати возникшее желание позвонить Михаилу Ильичу. Свеча сулил барыге самые страшные кары, а толстогубый стоял у стола, готовый в любой момент приступить к экзекуции.

Как ни странно, но Мустафа заступился за несчастного бизнесмена.

– Да ладно, Свеча, не кошмарь его больше, – улыбнулся он. – Ну, спорол «косяк», с кем не бывает! Он ведь не при понятиях, многого не знает, а за базар ответ держать не научился!

Свечников, тяжело дыша, опустился в кресло.

– Чтобы я от какого-то барыги такие вещи терпел?!

– Это стоит денег, – веско заявил Кондрат, отходя от стола.

– Понятное дело! – Для Мустафы слова коллеги были сами собой разумеющимися. – Так ведь он еще должен нам за прошлый месяц! Мы чего сюда ехали? Снять с него то, что должен. Ну?

Семенцов понял все – та самая крыша, на которую он так рассчитывал и в которую почти верил, наехала на него, и наехала сурово. Не дать денег было нельзя – вид и интонации бандитов внушали самые худшие опасения.

– Сколько? – почти беззвучно прошептал он. – Сколько я вам должен?!

– А ты въезжаешь, – заметно повеселел Свеча и, взяв со стола хозяина кабинета калькулятор, принялся за подсчеты.

Бригадир нажимал кнопки лишь для понта. Истинное положение дел на фирме ему было известно, равно как и сколько наличных денег можно было скачать с закошмаренного коммерсанта.

– Короче – сто штук, – небрежно отложив калькулятор, сказал бригадир. – Сто штук, и не бакса меньше.

– Да где же я такие деньги найду? – взмолился Семенцов. – У меня налички едва ли на двадцать тысяч наберется!

– А нас это не колышет! – Казалось, еще немного – и Свечников вновь взорвется. – Где хочешь! Нарисуй! Укради! В «Спортлото» выиграй! Одолжи в конце концов!.. Что, друзей богатых нет? Или не знаешь, как деньги обналичить? Да заложи что-нибудь в конце концов. Учить я тебя должен, так, что ли?

Спустя полтора часа страшная троица наконец покинула офис. Андрей Борисович, бледный, с перекошенным лицом, полулежал в кресле, и секретарша капала в стакан с водой настойку валерьянки, распространяя по всему офису терпкий запах...

Вдоль улицы, по дворам, на пустырях стлался плотный серый туман, от которого озноб пробирал до костей, и Свеча, постояв рядом со своим джипом, поспешил в салон.

Вот уже полчаса он и Мустафа сидели в засаде как раз напротив подъезда дома в Сусальном переулке, где жила стационарная любовница Лукина-старшего. Раздербан толстого Дюни означал начало широкомасштабных военных действий, и Свечников, прекрасно понимая, что силы неравны, решил нанести упреждающий удар.

Сегодня днем пацаны купили взрывное устройство, подсоединив его к пейджеру – тому самому, который Миша подарил Свече на день рождения. Получилось готовое радиоуправляемое взрывное устройство. Радиоимпульс должен был привести в действие датчик взрывателя. Таким образом, для взрыва надо было лишь набрать телефон диспетчерской службы, сообщить номер абонента и понта ради первую попавшуюся информацию.

Взрывное устройство еще два часа назад было установлено в лифте. Теперь оставалось лишь дождаться появления Луки-старшего и по мобильному послать «информацию» на пейджер...

– Думаешь, сработает? – с сомнением спросил Свечников.

Мустафа улыбнулся. Среди урицких этому человеку, полтора года прослужившему в Афганистане сапером, не было равных во взрывном деле.

– Костей не соберет! Там тола столько – полподъезда разворотит. Сам увидишь! Эквивалент двумстам граммам тротила, о чем говорить? Только боюсь, что Лука сегодня может не появиться.

– Ничего, я номер этого пейджера никому не давал, рекламный канал отключил, так что в случае чего – завтра подкатим, – прищурился Свеча, глядя, как по соседней улице проносятся автомобили, унося в темноту ярко-красные габаритные огни.

Минут пятнадцать молчали, курили. Табачный дым стелился по приборному щитку, неприятно щекотал ноздри. Где-то рядом, у мусорных баков, орали коты. Время от времени в соседнем дворе срабатывала автомобильная сигнализация, и каждый посторонний звук заставлял сидевших в засаде нервно вздрагивать.

– А классно мы сегодня Дюню выставили, – непонятно к чему вспомнил Мустафа.

– По беспределу, конечно, наехали, но ничего не поделаешь, – не оборачиваясь к собеседнику, отозвался бригадир и, погладив обитое кожей рулевое колесо, добавил: – Было бы больше времени – взяли бы с него не сто штук.

– На первое время хватит.

– Если сейчас все у нас получится, поедем куда-нибудь на отдых. – Свеча продолжал следить за подъездом к дому. Глаза его были прищурены в напряженном ожидании. – Смотри, кажись, Лука подвалил...

И действительно, перед ярко освещенным подъездом показался знакомый урицким пятисотый «Мерседес» серебристого цвета. Чуть поодаль катил кроваво-красный джип «Ниссан-Патрол» с телохранителями. «Мерс» плавно остановился, следом тормознул джип, хлопнула дверца лимузина, и до сидевших в засаде донесся пьяный голос Луки-старшего:

– Коля, ты долго еще?

– Вот пруха так пруха! – жестко улыбнулся Свеча, толкнув локтем Мустафу. – Оба брата приехали! Редкий момент...

«Быки», выйдя из джипа, двинулись в подъезд, осмотрелись и после чего махнули братьям: можно идти, все чисто.

– Ну, с богом... – В руках Мустафы мгновенно появился мобильный телефон. – Какой, говоришь, у тебя номер абонента?

– Теперь уже не у меня. – На лице бригадира затрепетала злорадная улыбка. Взяв из рук подручного мобильный, он, продолжая следить за подъездом, набрал номер. – Алло, девушка? Добрый вечер. Будьте любезны, передайте информацию на пейджер номер двадцать шестьсот двадцать девять... «Примите соболезнования – Свечников». Приняли?

Спустя минуту мирную тишину вечернего московского дворика оборвал страшной силы взрыв. Жалобно зазвенели стекла, на землю с глухим звуком посыпались кирпичи, испуганно закричали вороны. Темный джип с тонированными стеклами, описав правильный полукруг и выскочив на улицу, быстро набирая скорость, помчался в сторону Юго-Запада.

Естественно, последние события в урицкой группировке не укрылись от внимания РУОПа, и в частности Олега Ивановича Воинова. На Шаболовке были прекрасно осведомлены и о неудавшемся покушении на Свечу, и о беспредельном раздербане, учиненном над коммерсантом Семенцовым, и о ночном взрыве в Сусальном переулке.

Группировка распадалась, разваливалась на глазах, и первые жертвы внутриклановой разборки уже лежали в холодильных камерах морга. Вчера днем в котловане заброшенной стройки неподалеку от дома Свечникова строители обнаружили труп с двумя слепыми пулевыми ранениями и следами удушения. В нем был опознан Виктор Аркадьевич Чижевский, более известный как чистильщик урицких по кличке Чиж. Еще два изувеченных трупа – Михаила Ильича и Николая Ильича Лукиных были доставлены к патологоанатомам сегодня ночью. При взрыве пострадали две соседки гражданки Олеси Аникеевой, любовницы Лукина. Обе с закрытыми черепно-мозговыми травмами были доставлены в больницу.

Естественно, по всем фактам убийств возбудили уголовные дела. Нити тянулись к вышедшему из-под контроля бригадиру, но следствие следовало притормозить.

Для руоповца было очевидно, чьих рук эти убийства, но пока он предпочитал не вмешиваться, а продолжать наблюдение за Свечой. Его осторожно пасла милицейская «наружка», а технические службы занимались перехватом телефонных звонков и пейджинговой связи.

Логика Воинова была незамысловата, но по-своему убедительна: пусть Свечников продолжает в таком же духе – стреляет, взрывает, душит и вешает всех своих врагов. «Закрывать» его пока не стоит сразу по нескольким причинам.

Во-первых, жертвами Свечи, как правило, становятся такие же бандиты, как и он сам (не считая тех двух женщин, подвернувшихся так некстати), а во-вторых, в случае ареста бригадира никто больше не сможет вывести на след Александра Македонского.

Наверное, если бы даже Свеча замыслил террористический акт в центре Москвы, Воинов не спешил бы арестовывать его. Будущие жертвы бандита мало волновали Олега Ивановича. Его интересовал лишь конечный результат: арест знаменитого киллера Александра Македонского. Вот что могло бы стать завершающим венцом его карьеры на Шаболовке и началом нового ее этапа, скажем, на Лубянке...

Глава 14

Весна в Средней Греции прекрасна, но скоротечна. Краткому периоду цветения живой природы, нежности красок, бирюзовым переливам моря и глубокой голубизне апрельского неба спустя всего несколько недель положит предел изнурительный зной. Он парализует волю и сковывает движения, и кажется, что вовсе не было ни недавней прохладной зимы, ни короткого весеннего расцвета, и жара, опустившаяся на землю, будет продолжаться вечно...

Весной обычно открывается туристический сезон. Послушные табуны туристов, ведомые опытными погонщиками-экскурсоводами, неторопливо катят по афинским улицам в комфортных бело-голубых автобусах. Заполняются кафе, бары, рестораны и ночные клубы. Толпы любознательных иностранцев бродят средь камней окультуренных исторических развалин, восхищенно цокают языками, щелкают затворами «кодаков» и «поляроидов», включают тихо жужжащие видеокамеры.

Впрочем, в Афинах остаются места, посещаемые в основном местными жителями, небольшое кафе под открытым небом на улице Фемистоклюса – одно из них.

Здесь, в «точке номер два», серенький Куратор, как и прежде, назначил Солонику встречу – первую после возвращения того из путешествия.