Филе из Золотого Петушка Донцова Дарья
– Только не по лицу!
– Боишься товарный вид потерять, красавчик, – заржал бандит, – у-у ты, хорошенький наш! Ладно, отдавай нычку.
– Вы о чем? – дрожащим голосом произнес Великий Дракон. – Я не понимаю.
– Да ну? – прищурился главарь. – Совсем?
– Абсолютно, – зачастил хозяин, тряся головой. – Если вам нужны деньги, то заберите что есть, правда, у меня всего триста баксов, но, может, вам пригодятся. Возьмите, бога ради.
Бандиты переглянулись, главарь хмыкнул:
– Давай свои три сотни.
– Здесь, – суетился Великий Дракон, – я их в ванной прячу, под грязным бельем, секундочку.
Я не успела и охнуть, как он со всего размаха распахнул дверь в санузел.
– О! – радостно воскликнул один из парней. – Бикса!
Я попятилась, схватила свою сумочку, наткнулась на рукомойник и пробормотала:
– Здрассти!
– Ты кто? – рявкнул главарь.
– Э… Багира.
– Шлюха, что ли?
Сначала я хотела было возмутиться и заявить: «С ума сошел! Не можешь честную женщину от проститутки отличить». Но потом поняла, что мне же будет лучше, если бандиты подумают, что я здесь случайно. Поэтому я нагло улыбнулась, уперла одну руку в бок и, противно растягивая гласные, спросила:
– А че ты против нас имеешь? Я девушка честная, плати лавэ и пользуйся.
– Ну и чего с ней делать, Барон? – Главарь повернулся к молча стоящему у входа самому маленькому парню.
– Гони на … – коротко ответил тот.
– А ну пшла вон! – рявкнул бандит.
На ватных от ужаса ногах, но с самой наглой улыбкой, я стала выдвигаться из ванной.
Великий Дракон тем временем, расшвыряв грязное белье, вынул из бачка конверт и воскликнул:
– Вот, берите и уходите!
На какой-то момент он вдруг прижался ко мне, и я услышала ровный стук его сердца.
Пару секунд мы простояли почти вплотную, потом маленький грабитель высоким тенором сказал:
– Слышь, ты, цветок помойки, п…й, пока жива.
Я протиснулась к вешалке, вышла на лестницу и ринулась вниз. Последнее, что я услышала, был густой бас того, кого я приняла за главаря:
– Ты, мальчик-одуванчик, что, и впрямь решил, будто мы за твоими тремя сотнями пришли?
Дверь хлопнула, я пронеслась по лестнице, выскочила во двор, открыла «Мерседес» и невольно глянула вверх.
Маленький грабитель, свесившись из открытого окна, следил за мной острым взглядом. Поежившись, я быстро вырулила со двора и спросила у тетки, торговавшей на улице мороженым:
– Где тут ближайшее отделение милиции?
– А на Куприянова, – махнула та рукой куда-то вдаль.
В течение следующего часа я, добравшись до стойла стражей порядка, пыталась объяснить, что им следует срочно выехать по указанному мною адресу. Наконец двое ментов, по виду лет пятнадцати, неохотно влезли в «Мерседес».
Искренне надеясь, что Великий Дракон еще жив, я привезла бравых защитников во двор, заставила их подняться наверх и позвонить в квартиру. Но никто не спешил нам открывать.
– Его убили, – закричала я, – ломайте дверь!
– Может, он просто спит, – равнодушно предположил один из ментов.
– Нет, там бандиты, немедленно берите квартиру штурмом!
Сержанты переглянулись.
– Правов таких не имеем, – со вздохом сообщил один.
Понимая, что промедление смерти подобно, я разбежалась и со всей силы пнула филенку. Хлипкая фанера треснула, дверь открылась.
– Эй, хозяин, – крикнул один из ментов, – выгляни, коли дома!
– Говорила же, они его убили, – прошипела я, вбегая в хрущобу. – Великий Дракон, не бойся, это Багира, с милицией!
– Офигеть можно, – покачал головой сержант. – Багира!
Но мне было не до него. Ожидая увидеть самое ужасное, я пронеслась по крохотной квартирке. В ванной царил идеальный порядок, грязное белье было аккуратно упаковано в бачок. Комната сияла чистотой, поднос с чашками исчез. Пиалушки я обнаружила на кухне, они были чисто вымыты и лежали в проволочной сушке. Меньше всего помещение походило на место, где только что хозяйничали разбойники.
– Ну и че? – спросил один из ментов. – Кто теперь с хозяином лаяться будет, когда он сломанную дверь увидит?
ГЛАВА 3
Чувствуя себя совершенно разбитой, я приехала к Настёне и заявила:
– Твой Великий Дракон красавец хоть куда, но к нему проявляют интерес криминальные круги.
– А ну, выкладывай, – оживилась она, заваривая кофе.
Я опрокинула в себя подряд три чашки и все ей рассказала.
– Надо же, какая ерунда, – расстроилась Настёна, – такой приличный вариант: без родителей, не женат, богат…
– Ну особого материального благополучия там не заметно, – покачала я головой, – похоже, он тебя обманул, небось сам за обеспеченной женщиной гонялся. Ты бы поосторожней с Интернетом. Там можно нарваться. Ну зачем ты ему про свои деньги рассказывала, про «Мерседес»?
– Да так, к слову пришлось, – отмахнулась Настя.
– Надо быть осмотрительной, – покачала я головой, – зачем тебе искать жениха в «паутине»? Неужели вокруг мужиков мало?
– Господи, Вилка, – всплеснула руками Настёна, – да протри глаза! Ваще никого нет, перевелись парни. А возле меня один шоу-бизнес, где ты там натурала встретишь? Может, и есть какой-нибудь любитель женщин, да только к нему очередь стоит! Где мне мужа искать? Среди коллег? Не смеши, это уроды, а клиенты еще хуже.
– Ну, – замялась я, – ты по сторонам посмотри, столько хороших людей вокруг.
Настёна скривилась:
– Предлагаешь знакомиться на улицах? Подходить к мужикам и говорить: «Хай! Ты не прочь сбегать со мной в кино?»
– Ну… нет, конечно, не так.
– А как? – обозлилась Настя. – Отправиться на вечер «Кому за тридцать»? Купить газету брачных объявлений? Ходить в церковь по воскресеньям? Предложи-ка что-нибудь стоящее!
Я в растерянности налила себе четвертую чашку кофе. Действительно, где же Настёне найти мужчину? Вот уж не предполагала, что это такая проблема!
Домой я попала около девяти вечера, заранее готовая к тому, что Олег будет с мрачным видом сидеть у телевизора. Но Куприна на месте не оказалось. Я слегка удивилась, не найдя его в кресле. Я спросила у Томочки:
– Где Куприн?
Она кашлянула и забубнила:
– Ну он… того… этого…
– Говори нормально.
Она покраснела, ей всегда трудно сообщать неприятную новость. Тома лучше пробежит босиком марафон по раскаленной Сахаре, нежели скажет: «Знаешь, начальник решил тебя уволить». Согласитесь, она редкий человек. Как правило, люди с большой радостью говорят вам о неприятностях, причем далеко не все изображают при этом сочувствие.
– Э… – мучилась Томочка, – в общем, он уехал!
– Экая новость, – вздохнула я, швыряя купленный по дороге журнал в пустое кресло, – у нас еще не было ни одного выходного, который бы Куприн провел дома. Все свободные дни заканчиваются одинаково: звонит телефон, и он отбывает на службу.
– Он отправился на рыбалку, – неожиданно сказала Томочка.
У меня отвисла челюсть.
– Куда? С кем? Зачем?
Она покраснела.
– Понимаешь, когда ты уехала, он распереживался, чуть не заплакал.
– Кто, Олег?
Тамара кивнула. Я усмехнулась.
– По-моему, ты неправильно оцениваешь ситуацию; может, Куприн и расстроился, но отнюдь не из-за моего отсутствия, а слезы на его глаза навернулись от того, что он понял – пива нет, надо идти в магазин.
Она покачала головой:
– Ну зачем ты, Вилка, вечно прикидываешься колючей, почему боишься показаться ласковой? Олег очень любит тебя, он огорчился, а потом ему позвонил Костик Горелов и предложил поехать с ним рыбу удить на Оку, вот Куприн и собрался.
– Рыбу? В апреле?
– А что, нельзя?
Я растерянно пожала плечами:
– Не знаю. Когда рыба просыпается от зимней спячки? Или она живет меньше года?
– Понятия не имею, – пожала плечами Тамара, – он схватил сумку и был таков, приедет шестого мая.
Я разинула рот.
– Когда? Сегодня же только двадцать девятое апреля!
– Олегу дали отпуск на майские праздники, – объяснила она, – он отгулы накопил, просто сказать тебе не успел!
Я села к столу и принялась крошить вытащенное из вазочки печенье. Вот оно как! Сто замечаний муж мне сделать успел, а про отпуск рассказать забыл! Если бы я знала об отгулах, мы могли бы вместе поехать в дом отдыха. Внезапно меня захлестнула обида. Олег просто не захотел провести со мной свободное время, променял жену на удочку. Ну что ж, навязываться не стану, у меня полно дел, надо дописать книгу. Ее скоро сдавать в издательство, мне все недосуг сесть за рукопись!
Вечером Кристина вошла в мою комнату и заныла:
– Вилка, дай сто рублей.
Я оторвалась от работы и уставилась на нее. Терпеть не могу, когда мне мешают. Вот сейчас я очень ловко загнала главную героиню на чердак и только хотела… Господи, что же я собиралась с ней делать? И так происходит всегда, если ко мне лезут с глупостями.
– Дай стольник, – нудила Кристина.
Я постаралась скрыть раздражение.
– Тебе зачем?
– Колготки порвались.
– У меня в шкафу они есть, возьми себе.
Кристя подскочила к гардеробу, порылась на полках и воскликнула:
– Ну и отстой! Теперь такие не носят.
– Чем они тебе не подходят? – пробубнила я, пытаясь увести героиню с чердака. – Нормальные колготки, телесного цвета.
– Вот-вот, сейчас в моде все яркое, дольчики синие в белую клетку или красные в зеленую полоску!
Плюнув на тупую героиню, забившуюся в самый дальний угол чердака, я отложила ручку:
– Надеюсь, ты не предполагала найти нечто подобное в моем шкафу?
– А-а-а, – застонала Кристя, – завтра все девочки появятся в дольчиках, одна я…
– Хорошо, хорошо, – быстро согласилась я, – в прихожей лежит моя сумка, возьми из кошелька, сколько тебе надо.
Обрадованная Кристина мигом унеслась. Я попыталась растормошить героиню, но не успела вытолкать эту идиотку на лестницу, как Кристя снова влетела в комнату.
– Там ничего нет!
– Посмотри внимательно, в портмоне есть тысяча мелкими купюрами.
– Сумки нет.
– Глупости! – рассердилась я. – Висит на вешалке.
– Не-а.
– Кристя, посмотри внимательнее!
– Да нет ничего!
Я встала.
– Хорошо, поищу сама, но, если найду сумку, так и знай, денег не дам.
Кристина обиженно засопела, я же, сердито ворча, отправилась в коридор. Первое, на что сейчас наткнусь, будет моя сумка. Кристина очень рассеянна. Она часто, стоя перед холодильником, кричит:
– У нас есть нечего, где колбаса?!
Я подхожу к рефрижератору и сразу замечаю непочатый батон докторской.
И так во всем. Она не видит мыло в ванной, чистую чашку в мойке, подушку на кровати, а сейчас не нашла мою сумку.
– Ну и что? – спросила Кристя. – Где она?
Я внимательно осмотрела вешалку. Действительно, сумки нет.
– Ага! – воскликнула девочка. – Говорила же! Твоей нет, есть только вот эта, уродская.
И она указала на ярко-синюю торбочку.
– Это чья? – удивилась я.
– Понятия не имею, – заявила Кристя.
Я уставилась на сумку и тут же сообразила, что к чему.
Эту торбу мне дала Настёна, я поехала с ней к Великому Дракону, потом, вернувшись назад, переоделась у Чердынцевой в свою одежду, сняла идиотский парик с серебряными перьями, смыла косметику и… машинально схватив синюю сумку, ушла. В этот день все шло кувырком.
Тяжело вздыхая, я взяла телефон и набрала номер Чердынцевой, но она не спешила снять трубку. Ну да, стрелки часов подобрались к цифре одиннадцать, и Настя сейчас тусуется в каком-нибудь клубе. Ее хлебом не корми, только дай пойти на сборище, где все толпятся вокруг стола с малосъедобными закусками и говорят друг о друге за спиной гадости. Лично я прихожу в ужас, когда раздается звонок из издательства и Федор, начальник отдела рекламы, сообщает:
– Ариночка, свет очей моих, изволь завтра ровно в семь быть в харчевне «Даббл», там состоится мероприятие по сбору лыж для детей Зимбабве.
С Федором спорить нельзя, поэтому приходится плестись по указанному адресу и, забившись в угол, терпеливо ждать, когда же наконец можно будет удрать. Настя же за один вечер ухитряется побывать в трех местах. Если она понимает, что сегодняшний день у нее пустой, то мигом напрашивается к кому-нибудь в гости, она просто не способна провести вечер, сидя у телика.
Иногда мне кажется, что она зря так упорно хочет выйти замуж. Ни один супруг не согласится иметь дело с дамой, которая заявляется домой под утро, валится в кровать, а потом спит до полудня.
Жажда развлечений у Настюхи граничит с патологией, последнее время, правда, она что-то заскучала и стала ныть:
– Фу, ничего нового не могут придумать! Сначала жрут суши, а потом начинают дурацкие забавы. К кому ни пойдешь, везде одно и то же.
Повздыхав, я легла спать, решив, что утро вечера мудренее.
Проснувшись, я выпила кофе и вцепилась в рукопись. В квартире стояла полная тишина. Кристя ушла в школу, Семен отправился на работу, куда подевались Томочка и Никитка, я не знала, но предположила, что они пошли на прогулку. Никто не мешал мне писать, и я лихо разрулила ситуацию с чердаком, просто выпихнула дуру-героиню через слуховое окошко во двор. Иногда мне приходится сталкиваться с трусливыми, тупыми тетками, десять ручек изломаешь, пока заставишь такое существо действовать решительно. Вот и сейчас я имею дело с истеричной особой, при малейшем намеке на опасность падающей в обморок. Ей-богу, она меня бесит! Оказалась на свободе, так беги поскорей от того места, где из тебя хотели сделать начинку для пельменей. Но нет! Эта цаца подвернула ногу и теперь громко стонет, совершенно не понимая, что…
Резкий звонок телефона оторвал меня от рукописи, я схватила трубку и тут же пожалела о сем неразумном действии. Сейчас на том конце провода окажется кто-нибудь с ерундой, отнимет массу времени.
– Алло! – сердито рявкнула я.
Ответа не последовало, из трубки доносились потрескивание и шорох.
– Говорите, – совсем рассердилась я.
Ну что за идиотская манера у людей молчать, даже если ты попал не туда, извинись спокойно, и до свидания. Шорох усилился, послышался то ли кашель, то ли хрип.
– Кто там? – настаивала я. – Ну! Отвечайте.
– Вилка, – донесся до меня тихий, словно шорох осенней листвы, голос, – приезжай, помоги.
Я попыталась понять, кто звонит. Ясно, что женщина, только говорит она очень тихо.
– Вилка, я умираю, – чуть громче прозвучал голос, и я поняла, что это Настя.
По спине побежали мурашки, нет, только не это! В прошлом году, аккурат на майские праздники Чердынцева впала в депрессию. Весь бомонд разлетелся по заграницам, а те, кто остался, отправились в загородные поместья. Отчего-то Настёна не получила от своих знакомых ни одного приглашения. Тусовка словно забыла про модного стилиста. Три дня Чердынцева просидела дома, потом впала в истерику, переколотила в своей квартире все стеклянные предметы, раскурочила картины, а затем слопала две упаковки снотворного.
Проглотив последнюю горсть таблеток, Настя внезапно очухалась и с криком: «Спаси, умираю», – позвонила мне.
Мы с Томуськой моментально прилетели к ней, вызвали «Скорую помощь», и дело обошлось промыванием желудка и капельницами.
– Немедленно ляг в постель, – заорала я, застегивая джинсы, – лечу, бегу!..
Из трубки понеслись вздохи и звуки, похожие на плач, но я уже неслась к двери. Черт возьми, у Насти выработалась нездоровая традиция каждые первомайские праздники пытаться лишить себя жизни.
Всякий автомобилист скажет вам, что передвижение по столице сильно затруднено из-за пробок, перед праздничными же днями движение просто парализуется. Для меня является неразрешимой загадкой, почему в обычные дни поток транспорта худо-бедно ползет, а накануне красной даты календаря замирает, и все.
Сообразив, что на «Жигулях» далеко не уеду, я понеслась к метро, ей-богу, при помощи подземки доберусь быстрей. Правда, ехать придется в некомфортных условиях, в вагоне, битком набитом потными людьми и грязными бомжами, без моего любимого «Русского радио», но зато и без пробок.
Весь путь от нашего дома до квартиры Чердынцевой занял полчаса. Я подлетела к дорогой двери и стала жать на звонок. Но хозяйка не спешила открывать. Неужели ей так плохо? Вдруг на этот раз Чердынцева выпила что-то более сильнодействующее, чем димедрол, и сейчас лежит без сознания?
Трясущимися руками я стала рыться в голубой сумочке, которую прихватила, чтобы обменять ее на свою. Надо попытаться позвонить Насте по телефону.
Через пару минут стало ясно: сотовый забыт мною дома, остался на столе возле недописанной рукописи. Чертыхнувшись, я заколотила в дверь ногами, но не добилась никакого эффекта. Покидавшись безрезультатно на железную дверь, я вдруг сообразила, как поступить, и с радостным возгласом бросилась к окну, расположенному на лестнице.
Настя страшная растяпа. Количество потерянных ею шарфиков, перчаток и зонтиков исчисляется десятками. Сколько раз она восстанавливала паспорт, и не припомнить, еще у нее бесследно испаряются мобильники, органайзеры, кошельки и ключи. Последнее наиболее трагично, потому что Насте приходится вызывать МЧС, сотрудники которой выламывают дорогую дверь. Четыре раза безголовая Чердынцева ставила себе новую, а потом придумала выход из, казалось бы, безвыходного положения.
На лестнице, под окном, есть батарея, вот за ней Настёна и пристроила на крючке запасную связку ключей.
– Не боишься, что тебя ограбят? – спросила я один раз, наблюдая, как она вытаскивает ключи.
– А, – легкомысленно отмахнулась Чердынцева, – кому в голову придет, что тут запасная связка болтается. И потом, за батарею только маленькая женская ручка пролезет. Парням без шансов в нее даже палец протиснуть.
Будучи женой сотрудника МВД, я очень хорошо знаю, что «маленькие дамские ручки» столь же шаловливы, как и мужские, а женщины подчас совершают более тяжкие преступления, чем представители сильного пола. Но спорить с Настей я не стала, бесполезное это дело, все равно она поступит по-своему.
Присев у батареи, я принялась ощупывать стену и через мгновение достала то, что искала.
Трясущимися руками я вставила диковинно изогнутую железку в плоскую замочную скважину. Только бы Чердынцева не заперлась на огромную латунную задвижку толщиной с мою ногу. Но, слава богу, Настя забыла про нее. Я влетела в прихожую и заорала:
– Эй, ты где?
Ответом мне была полная тишина. Я швырнула голубую сумочку на столик у вешалки, пробежала по коридору до спальни, распахнула белую дверь, обильно украшенную золотым орнаментом, и попятилась. Мама моя! Вот это пейзаж!
Сначала мне показалось, будто комната засыпана снегом, но потом я сообразила, что белые комочки – это перья, выпущенные на свободу из подушек и одеял. Чья-то безжалостная рука изрезала наперники и вытряхнула их содержимое. Кровать была перевернута, постельное белье, шелковое, желтое с черным, на мой взгляд, совершенно непригодное для хорошего сна, разорванное на полосы, валялось в углу. Сверху охапкой лежали занавески, сорванные с карниза. Из распоротого матраса торчали пружины, ящички изящного бюро выдвинуты, их содержимое, всякая мелочь, валяется на ковре вперемешку с перьями. Картины, украшавшие стены, изрезаны, и повсюду валяется одежда Насти. Неведомый варвар уничтожил все: переколотил горшки с экзотическими цветами, перебил подвески из богемского стекла, свисавшие с люстры, и зачем-то превратил в пыль коллекцию керамических кошечек, любовно собранную Чердынцевой.
Минут пять я в ошеломлении смотрела вокруг, потом метнулась в гостиную. Там было не лучше, только на ковре вместо перьев сверкала хрустальная пыль. У Настасьи полно рюмок, фужеров, вазочек, она большая любительница хрусталя.
На ватных ногах я обошла всю квартиру. Еще вчера она выглядела уютной, сегодня же напоминала павильон для съемок фильма «Взрыв ракеты «земля – земля» в замкнутом пространстве». Разломано, разбито, растоптано было практически все. Оставалось непонятно: взяли ли эти люди с собой что-то ценное или нет и куда подевалась Настёна? Откуда она мне звонила? И где находится сейчас?
ГЛАВА 4
Внезапно мне стало душно. Чердынцева небось пытается соединиться со мной при помощи мобильника, а я стою тут, в разгроме.
Не успела я подумать о телефоне, как раздался резкий звонок. Глаза отыскали среди разрухи пищащую трубку, я схватила ее.
– Слушаю.
– Настенька, – начал вкрадчивый, бесполый голос, – Настюша…
– Я не…
– Не перебивай, солнышко, – прервал меня кто-то, – лучше послушай! Отдай все немедленно, котик! Сама понимаешь, что мы знаем все.
– Но…
– Только не надо врать, – посуровел голос, – мы с тобой по-хорошему, понимаем, ты девушка увлекающаяся, вот и влипла в историю. Счетчик крутится, моя ягодка, тикает…
– Я не…
– Мы не звери, сроку тебе неделя. Надеюсь, за семь дней ты решишь проблему?
– А если нет? – неожиданно для самой себя спросила я.
На том конце провода закашлялись, а потом кто-то сладко пропел:
– Нехороший настрой, не боевой. Ты не так должна себя вести, золотко. Пойми, бежать тебе некуда, из-под земли достанем, помощи просить не у кого, только на себя можешь рассчитывать, вот и постарайся за неделю уладить дело. Только не притворяйся, что не знаешь, куда все подевалось. С твоей стороны было бы наивно полагать, что мы тебя не отыщем.
– А как вы меня нашли? – Я решила продолжить разговор в надежде выяснить хоть какие-нибудь детали.
Голос рассыпался дробным смешком.
– Ну, это как два пальца о… Имея розовый «Мерседес» и катаясь на нем по городу, трудно сохранить инкогнито, душенька. Ладно, хватит ерундой заниматься, у тебя есть семь дней, если не вернешь… Посмотри вокруг, нравится? Чудная картина, как ты мне мила, белая равнина, черная луна…
– Наоборот, – машинально поправила я, – равнина черная, а луна белая.
– И фиг бы с ними, – рявкнул невидимый собеседник, – из-под земли тебя достану, а потом закопаю! Ясно?
Я кивнула.
– Значит, поняла, – пришел в хорошее настроение негодяй, – молчание, блин, знак согласия! Да, кстати, я понимаю, что ты, жадная, как все бабы, можешь захотеть продать это и попытаться сбежать. Голубка, в этом случае лучше бы тебе на свет не родиться.
– Почему? – пролепетала я.
– Ты у Великого Дракона поинтересуйся, – ласково посоветовал он, – съезди к нему, осмотрись и прими правильное решение. Через семь дней, ровно в восемь вечера приезжай с товаром к Мартыну, иначе зови народ на похороны, голубка.
Я не успела спросить, кто такой Мартын, потому что раздались частые короткие гудки.
Еле живая от пережитого, я выпала на лестничную клетку, тщательно заперла квартиру, повесила ключи на прежнее место и поехала домой. Из всего услышанного и увиденного мне стало ясно одно: Настёна вляпалась в чертовски неприятную, опасную историю. Что-то она у кого-то взяла и теперь должна отдать. Никаких таблеток она не принимала, с жизнью кончать не собиралась. Впрочем, если она не отдаст что-то обладателю этого въедливого голоса, то, похоже, на счастливую старость моей глупой подружке рассчитывать нечего.
Что же делать? Прижавшись к грязной двери, я покачивалась в вагоне, пытаясь сосредоточиться. Повторив раз десять «что делать?», я обозлилась и приняла решение. Настя, наверное, позвонит мне еще раз, и тогда нужно узнать адрес, где она прячется, поехать к ней и выяснить обстоятельства дела. А когда я все узнаю, тогда и стану ломать голову над сакраментальным российским вопросом.
Слегка взбодрившись, я прибыла домой и, вешая свою куртку, зачем-то сунула руку в карман. Пальцы наткнулись на что-то нежное и мягкое. Не понимая, что бы это могло быть, я вытащила на свет голубую торбочку и обозлилась на себя. Значит, убегая из Настиной квартиры, я находилась в состоянии, которое в боксе называется «грогги». Схватила свою сумку с вешалки, голубую зачем-то засунула в карман… Совсем с ума сошла. Хотя, если вспомнить последние события, это совсем даже неудивительно.
В квартире было полно людей: Семен с приятелями, Кристина с подругами и Ленинид с бутылками пива. Томочка металась по кухне между плитой и столом, в кастрюле, распространяя тошнотворный аромат, булькали креветки, мужики в преддверии выходных дней решили расслабиться. Я плюхнулась на табуретку, потом встала и открыла окно. Кристинины подружки орали в детской так, что у меня заломило виски.
– Готовы, кажется, – протянул Семен, хватая кастрюлю, – горячая, зараза!
– Варежки надень, – засуетилась Томочка.
– У меня туда рука не влезает, – ответил ей муж, – отойди от раковины.
– Давай, я солью, – настаивала она.
– Сам могу, – заявил супруг, быстро наклонил кастрюлю над мойкой и вывалил креветки мимо дуршлага.
– Ничего, – принялась утешать его Томочка, – сейчас соберу.
Но тут из спальни донесся сердитый бас Никитки. Тамара, мигом забыв обо всем на свете, понеслась на крик.
Читать бесплатно другие книги:
