Снайпер контрольный не делает Алтынов Сергей
– И Гоша мне нужен для иных целей. Не для интимного свидания, – продолжил я.
– Ты не скалься, говори короче, зачем тебе Гоша Ланковский? – подал голос Халк, расположившийся у меня за спиной.
Нет, он явно косил под мультяшного героя. Зачем? Не спрашивать же сейчас…
– Брата девчонки своей ищу, – ответил я. – Младшего брата. У него с господином Ланковским серьезные отношения были… Ну, вы сами понимаете!
– Перестань скалиться! – буквально зарычал на меня Халк.
Что ж, продолжать пришлось другим, серьезным тоном:
– Брат моей девушки был Гошиным любовником!
– Врешь! – тонким срывающимся голосом заверещал Халк.
О, боже мой! Я совсем не учел местной специфики. Ведь любовником Ланковского скорее всего был он. Вот что значит в спешке сочинять легенду.
– Я подробностей не знаю, но фотографию мне моя баба показывала, – сохраняя спокойствие, продолжил я. – Ланковский и ее брат в обнимку.
– Где фотография?! – Халк готов был схватить меня за горло, но неприметный остановил его властным движением руки.
– При себе нет. Если хочешь, потом привезу, подарю… Легче станет? – сочувственно произнес я.
Халк не сдержался и ударил меня своей пудовой ножищей. К счастью, я успел отскочить в сторону. В мои планы входила лишь беседа, но никак не мордобой.
– Отставить! – по-военному скомандовал неприметный, и Халк подчинился ему. – Сядь! – рявкнул мент уже мне.
Ничего не оставалось, как подчиниться.
– Твои документы! – потребовал неприметный.
Я протянул ему просроченное удостоверение Союза кинематографистов. Неприметный бегло просмотрел его и швырнул мне обратно.
– Мне плевать, кто ты, – глядя мне в глаза своими оловянными, ничего не выражающими очами, заговорил он. – Но я хочу знать, зачем тебе нужен Ланковский. И не рассказывай мне сказок о пропавшем братце!
– Да я правду говорю, – убирая удостоверение, отозвался я. – Брат моей сестры… Тьфу, перепутал, не сестры, а невесты…
– Значит, так! – резко оборвал меня неприметный. – У меня мало времени! Сейчас ты подробно рассказываешь, зачем пришел сюда и что тебе до погибшего Гоши.
– Вы же не верите…
– Все, я ухожу! – Неприметный направился к двери и, уже открыв ее, кивнул своим: – Вернусь через полчаса.
Явара незаметным для гей-фашистов образом уже лежала в моей руке и была готова к бою. Тем не менее я предпринял последнюю попытку решить дело миром.
– Ваш начальник совершает ошибку, – сказал я.
– Он – да, а вот я – нет! – торжественно произнес директор-администратор, оставшийся за старшего.
С этими словами он размахнулся и явно был намерен ударить меня своим пухлым волосатым кулачком. Однако моя явара достала его раньше. От резкого тычка под коленку директор-администратор взвыл и потерял равновесие. Я вскочил, сумев уклониться от удара Халка, и успел опрокинуть на него журнальный столик, стоявший у окна. На меня в яростную атаку пошел гей-фашист в пилотке и лосинах. Он довольно грамотно пытался достать меня своим «фаллоимитатором». Его дубинка была длинней моей явары, но мне под руку попалась откупоренная бутыль с минеральной водой. Я исхитрился метнуть ее в нарумяненную физиономию, а сам, воспользовавшись секундным замешательством, нанес удар в солнечное сплетение. Явара пробила отливающую бликами кожу униформы, и гей-фашист скорчился в три погибели, издал сдавленный стон. Пожалуй, самое время рвануть к дверям и навечно покинуть «попугайское» заведение. Но дорогу мне перегородил пришедший в себя Халк. Встав в боевую стойку, он начал наносить мне хлесткие кикбоксерские удары. Я сумел защитить корпус, но удар в голову все же прошел, по счастью, не напрямую.
Искры посыпались у меня из глаз. По совести сказать, я не слишком силен в рукопашной, никогда не занимался сверх положенной в частях спецназа ВДВ программы. Озверевший же Халк молотил меня, точно кикбоксерский тренажер. К счастью, я имел опыт схваток с такими вот «мордобойцами». Мне пришлось плашмя упасть на пол, имитируя глубокий нокаут. Несколько смущенный Халк по инерции запрыгал на месте, молотя воздух какие-то доли секунды. Этого времени мне оказалось достаточно. Поскольку Халк прибыл из спортзала босиком, а его ножищи находились в нескольких сантиметрах от меня, я, не поднимаясь на ноги, ударил яварой по халковскому большому пальцу правой ноги. Халк взвыл так, что я чуть не получил вторую контузию. Он запрыгал на одной ноге, а я вскочил и молниеносно ударил Халка в скулу. Он крякнул и, несмотря на свою многокилограммовую массу, улетел в угол.
– А ну-ка брось свою пику! – услышал я за спиной.
Обернувшись, я увидел, что администратор-директор успел где-то раздобыть пистолет Макарова, чей ствол сейчас смотрел прямехонько в мою переносицу… Объяснять ему, что явара – это не пика, я не стал, напротив, выполнил требование, бросив явару точно в руку с пистолетом. Директор стоял в очень удобной для такого броска позиции, а инструктор рукопашного боя посвятил в свое время изучению подобных бросков не одну неделю. Сам же я на всякий случай перекатом ушел с возможной линии огня. Но выстрелить директор не успел. Явара попала ему точно в запястье, в самую болезненную его часть. Директор по-младенчески пискнул и выронил оружие. Дальнейшее было для меня делом техники. Забрать пистолет (оказавшийся настоящим и с полной обоймой), отключить директора и приходящего в себя гей-фашиста в пилотке, накрепко запереть дверь… Впрочем, начальник службы безопасности обещал вернуться через полчаса, а у нас на все про все ушло не более четырех минут. Тем не менее замок я защелкнул на два оборота. Ну что же, поскольку боевая обстановка изменилась, самое время собрать кое-какие сведения.
Халк потихоньку приходил в себя. Это меня вполне устраивало, так как для допроса он подходил наилучшим образом. Халк явно был в самых тесных контактах с Гошей Ланковским и мог сообщить интересные подробности… У меня было мало времени, поэтому допрос Халку предстоит жесткий, соответствующий обстановке.
– Не двигаться, тварь, яйца отстрелю! – скомандовал я дернувшему шеей и открывшему свои бесцветные крохотные глазки Халку.
Возражений от Халка не поступило. Глазки его наполнились осмысленным ужасом, он точно окаменел. А я продолжил, медленно передвигая ствол «макарова» от халковского лба к нижней части его живота.
– Отвечай, ты заказал Гошу? За измену или за что там у ВАС заказывают? – спросил я.
– Го-ошу? – нараспев выдохнул Халк. – Нет, как можно?
О, как заговорил, точно на сцене театра юного зрителя.
– Ты заказал его бывшему десантнику! – не знающим сомнений тоном продолжил я. – Вот только кличку его запамятовал… Роки, нет, Аркан? Так?! Или Гор?!
Я шел напролом. А вдруг именно сейчас я узнаю ЕГО имя? Допрос есть допрос, тем более в боевых условиях.
– Нет, не знаю… Десантников не знаю.
– А кого знаешь?
– Да никого.
– Не ври. Ты слишком близко знал Гошу… Слишком! Кто его враги?
Поверженный Халк лишь тряс головой.
– Он конфликтовал с десантником? С участником боевых действий? Быстро вспоминай!
– С дес-сантником? Д-да… Я припоминаю. Да-да, да! – утвердительно закивал Халк. – Гоша рассказывал. Он передачу вел, ну, ток-шоу называется… тьфу, блин, забыл.
– Неважно, давай по существу, – поторопил я, вновь переместив ствол вверх.
– Ну, передачу про… про военную тему, значит. Ну, и там присутствовали несколько десантников. И у Гоши как у ведущего вышел конфликт с одним из них. Солдат тот, видно, слегка тронутый был, ну и…
– Кто тронутый, не тебе судить! – не сдержавшись, прервал его я. – Давай дальше.
– Солдат сказал, что не дело… т-тыловой сволочи судить о фронтовых делах. И еще что-то такое лично в Гошин адрес. А Гоша завелся и ответил, что здесь нет ни тыла, ни фронта и что если человек видит фронт в его студии, то он сейчас вызовет санитаров. Солдат поднялся с места, но охрана его успокоила.
– Все? – стараясь сдержать охватившее меня волнение, спросил я.
– И еще Гоша добавил, что такие люди, как этот солдат, когда заходят в туалет, могут принять унитаз за вражеский дот.
– Какое ублюдство! – Меня аж передернуло от Гошиного «остроумия». – Ты этого солдата сможешь узнать?
– Так я ж его не видел! Это Гоша, когда сюда зашел после эфира, весь нервный, дерганый был. Рюмку-другую пропустил, рассказал.
– А передачи ты не видел?
– То был не прямой эфир. Этот момент вырезали…
Вот как складно и гладко может Халк вести повествование.
– А почему ты решил, что это солдат? А не офицер, не прапор?
– Его так Гоша назвал. Солдат, говорит, безбашенный возник, чуть эфир не сорвал.
Я еле унял дрожь в руках. Все сходилось. Солдат, эфир… Тупая, ублюдочная шутка. Ланковского выручила охрана, иначе солдат дал бы ему в морду, на том и делу конец… Хотя, как говорится, еще не факт, что я ухватил кончик нити.
– Больше я ничего не знаю… – жалостно вздохнув, чуть ли не всхлипнул Халк.
Сейчас я ему верил. М-да, кажется, поход я совершил незряшный. Теперь осталось выйти отсюда. Сотоварищи моего «языка» лежали неподвижно или очень благоразумно притворялись. Удары, которые я им нанес, были дозированные, не смертельные, а лишь временно отключающие. Да, не слишком гостеприимным оказался этот «нетрадиционный» попугай.
«Попугай, попугай! – мысленно произнес я, усмехнувшись. – Кого теперь здесь пугать?»
– Ложись мордой вниз, лапы на затылок! Медленно считай до двухсот. Как сосчитаешь, можешь подняться.
Халк выполнил четко мою команду.
И пугать некого, и вопросы задавать некому. Поэтому я как можно быстрее рванул по лестнице вниз. И только я быстрой походкой вышел в коридор… Навстречу мне двигался неприметный начальник службы безопасности, он же мент. Я, не сбивая темпа, двинулся к нему, заставив опешить и застыть на месте.
– Увы и ах, но я вас покидаю! – произнес я, держа при этом боевую дистанцию и сжимая правой ладонью явару. – Ваши люди несколько переутомились и сейчас отдыхают, идите помогите им.
Начальник СБ сдержанно кивнул, в свою очередь не нарушая дистанции.
– Что так? – произнес наконец он сдавленным полушепотом.
– Ваше заведение не для меня, я человек традиционных взглядов. По-моему, нам нужно расстаться миром. Иначе сюда может заглянуть пара моих приятелей. Разойдемся мирно, согласны?
– Разойдемся.
Начальник СБ был опытным дяденькой и прекрасно понимал, какие у меня могут оказаться приятели.
– Вот вам пистолет вашего администратора, а вот обойма, – вежливо улыбнулся я, протягивая оба предмета.
4
Раз пошли такие дела, то мне в обязательном порядке понадобится Пех. Он же недавний старшина контрактной службы Гусев. Явара, конечно, надежная вещь, но Пех надежней. Добираться до него было недалеко – три остановки по кольцу.
– Бред какой-то, Факир, – сказал Пех, выслушав меня.
– Нет, не бред, – твердо произнес я. Сейчас было важно убедить Пеха в правильности выбранной мною версии.
– Ты предлагаешь мне работать под крышей ФСБ? – задал первый вопрос Пех.
– Нет, мы сами по себе, они сами. Этот тип убивает людей. Молодую женщину за что? Мы должны его остановить!
Пех был старше меня по званию, но сейчас командная инициатива была в моих руках. Свой позывной (оно же вечное прозвище) Пех получил оттого, что срочную службу проходил не в ВДВ, а в морской пехоте. В нашем подразделении Пех кем только не был – и пулеметчиком, и сапером, и механиком-водителем. Входил он в состав антиснайперской группы.
– Ты пиво привез? – задал второй вопрос Пех.
– Нет… У меня мало времени. Если ты отказываешься мне помогать, я ухожу.
Пех ничего не ответил, молча уставился в пол, точно окаменел. Окаменела даже сигарета в его пальцах, дым перестал струиться. Как и многие люди такой комплекции (а комплекция у Пеха под стать борцу Карелину), Пех был тугодумом. Соображал всегда долго и при этом молча.
– С чего ты взял, что ОН из наших? – наконец спросил он, швырнув сигарету в пепельницу.
– Ты был на той телепередаче? – вопросом на вопрос ответил я.
– Был, – двинул своими плечищами Пех. – Нас всех специальным приглашением туда вызвали как ветеранов «горячих точек»… Ничего там такого не было.
Помимо тугодумости, у Пеха еще и несколько толстая шкура. Обижаться на людей, находящихся в более легкой весовой категории, он считает ниже своего достоинства. Ну вякает козявка, воздух портит. Ну и леший с ней, самой нюхать придется. Так рассуждал Пех, но ни в коем случае не Аркан и не Гор. Да, пожалуй, и не Роки.
– В чей адрес была шутка с унитазом? – спросил я.
– Витька Озеров, Роки. Сам, между прочим, этого ведущего и завел. Я же рядом с ним сидел, в самое ухо ему чуть ли не кричу: «Отход, Витя!»
Пех потрясающе неконфликтен. Даже бой он воспринимает без всякого куража и задора, как некую тяжелую, пыльную, но нужную работу. Никому, кроме него, не подвластную.
– Ну а потом, после этого ублюдочного перла, как все происходило?
– Наши зашумели. Аркан готов был в рукопашную ринуться, Гор сообщил ведущему, что тот «козел». Но потом затихло… Дурь какая-то, Володька.
Дурь. Хорошо, кабы так и оказалось. И я ошибся. Аркан, Гор, Роки ни в чем не виновны, а настоящего убийцу в течение ближайших суток повяжет мой полковник со своей могущественной службой. Или те же менты.
– А теперь послушай, что сегодня ранним утром приключилось с нашим бывшим замполитом Гурьевым, – продолжил я свой рассказ.
Выслушав меня, Пех впервые позволил себе усмешку.
– А знаешь, это говорящее полено стоило шугануть, – произнес он. – Именно вот так, чтобы не забывался.
Вот! Пеха посетили точно такие же мысли, что и меня. Ведь и я солидаризировался с неизвестным стрелком.
– Не жалуешь Гурьева? – спросил я тут же.
– А он нас жаловал? Мы не срочники, нас просто так не построишь и болтовню его дурацкую слушать не заставишь. Между прочим, это он словечко придумал для нас – «контрики». Какие мы ему «контрики»? Ну, «контрабасы» ладно, «сверчки» еще куда ни шло. А тут точно тараканы какие-то.
После этих слов оба мы некоторое время сидели молча. Но и я, и Пех думали об одном и том же. Не столько думали, сколько вспоминали… Мы «сверчки». Или «контрабасы». Одним словом, контрактники. Взрослые здоровые мужики, отслужившие срочную (зачастую в той же «горячей точке») и решившие вернуться. Нам не положены внеочередные звания, медали и ордена. Мы воюем за деньги… Во всяком случае именно так представляют нас газетчики и телерепортеры. Иногда нас малюют чуть ли не уголовниками, урками, которых освобождают из «зоны» и отправляют воевать. Не скажу про другие подразделения, но у нас такого не было. Поначалу к нам во взвод попал урка, который пытался установить зоновские понятия и законы. Он был здоровенный, весь в татуировках. В первые же дни у него вышел конфликт с Арканом, который был куда ниже ростом и легче наглого урки. Но зато в руках у Аркана оказался табурет. Урку с проломленным черепом долго лечили в медсанбате, затем комиссовали без выходного пособия, списав все на несчастный случай по неосторожности. Аркана лишь одобрительно похлопали по плечу. С тех пор зэковские «традиции» заглохли начисто. Хотя среди ребят были и те, кто успел на гражданке познакомиться с тюрьмой и ее нравами. Тот же Гор. Сидел он, правда, по ерундовой статье за хулиганство, судимость была со временем погашена.
Никто, кроме нас…
Нет, это не девиз. Это наша жизнь. С нами лучше ладить. Нами непросто командовать. Что такое взвод «контрабасов»? Это не один десяток крепких бывалых мужиков, которым за двадцать пять, а то и за тридцать лет. У некоторых за спиной такое, что не всякому офицеру повидать довелось. А взводный, как правило, мальчишка из училища, пусть даже Рязанского десантного. Ему нас положено строить голосом, взглядом давить. В бой за собою вести положено. А пацан элементарно, по возрасту, этого не может. Он войны не нюхал, а мы в ней по самое горло. Потому взводами «контрабасов» командуют, как правило, прапорщики, сами не одну «горячую точку» прошедшие. С мощной глоткой и кулаками. По возрасту большинству в старшие братья годящиеся.
И еще нам положено умирать. В плен сдаваться нельзя: перед смертью будут изощренно мучить. Могут отрезать голову, вспороть живот. Все могут… В свою очередь и мы должны мочь все… Как пелось в одной популярной среди нашего люда песне неизвестного автора:
Читать бесплатно другие книги:
