Превентивный удар Байкалов Альберт

– Думаешь, это что-то даст? – засомневался Сергей. – Наверняка дом каких-нибудь алкашей.

– Ты предлагаешь это просто так оставить? – удивился Антон.

– Да нет, – Сергей смутился. – Проверить-то, конечно, надо, только...

– Значит, так, – перебил Антон и показал Сергею взглядом на газовую плиту: – Разогрей завтрак, а я пока оденусь.

Дачный поселок Светлый оказался на самом деле довольно мрачноватым. По крайней мере, так показалось Антону, когда он глядел на него в бинокль с небольшого возвышения, по которому накануне уходил Полынцев. Это была когда-то брошенная деревня, дома в которой, скупив за бесценок, приспособили под дачки. С одной стороны лес, в котором больше преобладали лиственные деревья, с другой – давно не паханное поле с руинами фермы на краю. Дороги здесь не были асфальтированы, дворы большей частью заросли бурьяном.

– Получается, этот дом третий от въезда, – не отрывая взгляда от окуляров, уточнил Антон у стоявшего рядом Сергея.

– Да, – подтвердил тот.

Дрон, Завьялов и Мишенев, о чем-то вполголоса переговариваясь, топтались чуть в стороне. Все были одеты в форму егерей. У двоих за спиной болтались уложенные в чехлы ружья. С ними же стоял и начальник охотничьего хозяйства Цуканов. Бывший военный, а теперь пенсионер, безо всяких оговорок согласился помочь спецназовцам, предоставив не только одежду, но и оружие.

План был прост. Была придумана легенда, по которой якобы с утра в окрестностях Светлого обнаружено место, где освежевали кабанов. Егеря нашли две шкуры, внутренности и прочие останки несчастных животных. Рядом следы от автомобиля «Нива».

Под видом поиска браконьеров разведчики собирались опросить оставшихся в селе жителей и выяснить, кому принадлежит автомобиль, на котором вчера увезли из аэропорта Полынцева. Попытаться узнать, кто появлялся в интересующем их доме, где, согласно документам, прописан со своей женой престарелый инвалид. Линев уже приступил к проверке родственников этого человека, поскольку было понятно, что сам Иннокентий Гаврилович Лазарев в свои восемьдесят шесть лет не сможет прыгать так бойко, как напавшие на офицера ГРУ люди.

Завьялов с Полынцевым остались наблюдать за домом, остальные, усевшись в микроавтобус охотхозяйства, доехали по раскисшей дороге до центра поселка.

– Мне с вами? – спросил Цуканов.

– Если не затруднит, – кивнул Антон и открыл двери.

Интересующий Антона дом представлял собой небольшое покосившееся бревенчатое строение, два окна которого выходили на дорогу. Сразу, опасаясь насторожить стариков, идти к ним не решились. Послонявшись по пустынным улицам, заметили в одном из дворов машину. Подошли. Здесь оказались дачники, готовившие свое хозяйство к зиме. Приехали утром. Решив, что расспрашивать их о соседе смысла нет, Антон направился к следующему дому.

С первых шагов сразу стало ясно, что здесь живут коренные жители. На цепи метался здоровенный пес, на окнах цвела герань. Со стороны хозяйственных построек доносилось повизгиванье свиней.

– Дрон, подождешь здесь, – Антон толкнул калитку и остановился, с опаской глядя на собаку.

На крыльце появился невысокого роста, но еще крепкий старик. В накинутой на плечи фуфайке, близоруко щурясь, он некоторое время изучающе смотрел на странного гостя.

– Федор Силантьевич, не узнал?! – крикнул из-за спины начальник охотхозяйства и, подвинув Антона, бесцеремонно прошел во двор.

– А, это ты, – старик закашлял. – Чего надо?

– Поговорить.

– Проходите.

Оказавшись в скромно обставленной комнате, посреди которой топилась печь, дед указал гостям на стол:

– Присаживайтесь.

– Федор Силантьевич, – бросив на Антона настороженный взгляд, заговорил Цуканов. – Опять в ваших краях браконьеры объявились.

– Так когда же они пропадали? – усмехнулся дед, прикуривая папиросу.

– Ты заезжих не видал?

– Да вроде нет, – пожал плечами хозяин дома, пододвигая к столу табурет и усаживаясь. – Моя старуха к дочке уехала, – неожиданно сменил старик тему разговора, посчитав, видимо, что дал гостям исчерпывающий ответ. – Вот сижу на хозяйстве.

– Может, браконьеры приехали с вечера? – Антон испытующе посмотрел на Цуканова.

Догадавшись, что от него требуется подтолкнуть старика в нужное русло разговора, тот кивнул:

– Слушай, Силантьич, может, был кто вчера? Ты бы вспомнил! Глядишь, я тебе в другой раз свежанинки подкину.

– Да не видел! – старик закашлялся. – Я б тебе и так сказал. Мне эти городские уже вот где стоят! – он провел по худой шее ребром ладони. – То пожары от них, то уток долбят без разбору. Совсем животины не стало.

– Нам в соседнем доме сказали, к Лазареву гости наведывались, – не унимался Цуканов.

– Да. На синей «Ауди», – подтвердил Антон, не сводя со старика взгляда.

– Кто сказал?! – старик вспылил. – Поди, дачники?! Они здесь бывают раз в сто лет и уже на людей поклеп наводят. Племянник приезжает к нему на машине. Уж не знаю, как называется, но синяя, – успокоившись, подтвердил дед. – Только он не браконьер. Вчерась тоже был. Поздно приехал. Постоял у ворот и снова укатил.

– Во сколько? – насторожился Антон.

– А шут его знает, – старик пожал плечами. – Я плохо сплю. Под утро встал покурить, слышу вроде как крик какой-то, – он потушил докуренную почти до самой гильзы папиросу о лежащую на столе крышку от банки. – В окно глянул, машина у ворот. Потом завелась и укатила.

– Ну ладно, – Антон встал. – Пойдем тогда.

Распрощавшись со стариком, вышли за ворота.

– Ну что? – Цуканов выжидающе уставился на Антона.

– Придется заглянуть, – принял решение Антон. – Вы проверить помещения можете?

– По закону нет, – Цуканов приуныл. – А так... Есть один способ.

Здесь собаки не было. Пройдя по выложенным из досок мосткам, оказались у дверей. Антон постучал.

– Открыто, – донесся откуда-то из глубины дома старческий голос.

Дорофеев, как и в первый раз, остался снаружи. Смысла вваливаться в избу втроем не было.

Пройдя через темные сени, вошли в дом. Он был разделен на две половины. Первая служила кухней, столовой и прихожей одновременно, вторая, судя по двум кроватям, спальней хозяев. В дверях стоял древний старик в поношенном пиджаке и спортивных штанах с отвисшими коленками. За столом, у окна, сидела сухонькая старушка в цветастом платке. На появление гостей она никак не отреагировала, продолжала пить чай, из чего Антон сделал вывод, что бабка абсолютно глуха и мало что видит.

– Здравствуйте! – поздоровался охотовед.

– Здоров, – буркнул старик, настороженно глядя из-под косматых бровей на незнакомцев.

– Иннокентий Гаврилович? – уточнил Цуканов.

– Ну, я, – старик прошел к столу и оперся на него рукой. – А вы кто такие?

– Егерь я ваш главный, – пояснил охотовед. – Ищем, кто с утра кабанов пристрелил тут недалеко.

– Откуда им здесь, кабанам, взяться? – усмехнулся старик. – Сейчас в лесу, кроме мышей, уже ничего нет.

– Это ты зря, – Цуканов окинул взглядом комнату. – К тебе кто под утро приезжал?

– Племянник, – не задумываясь, ответил дед. – А что, нельзя?

– Да нет, почему же, можно, – Цуканов поправил выбившийся из-под воротника шарф. – Только вот незадача, он утром уехал, а мои люди утром шкуры нашли. Совсем недалеко.

Вздохнув, дед, шаркая ногами, подошел к старенькому холодильнику, вздрагивающему у стены, и открыл:

– Смотри.

– И посмотрю, – хмыкнул Цуканов.

Ничего, кроме десятка яиц и пары окорочков, здесь не было.

– А погреб есть? – осторожно спросил Антон.

– Зачем он мне нужен? – старик усмехнулся. – Вот ведь холодильник.

– Мясо можно и в колодец спрятать, – продолжал наседать Антон.

– Идите и сами смотрите, – махнул рукой дед. – Мне скрывать нечего.

– А не будешь потом жаловаться? – прищурился Цуканов.

– А зачем? – вопросом на вопрос ответил старик. Разговор его уже измотал, и он опустился на стул.

Колодца во дворе не было. Имелась скважина и электрический насос. В амбаре было пусто. Через опустевший огород дошли до бани. Глядевшее на мир единственным подслеповатым окошком покосившееся сооружение с прогнившей крышей, казалось, развалится от одного прикосновения. Дрон потянул ручку на себя. Дверь заскрипела. В нос ударил запах сгнившего дерева и плесени. Антон достал фонарь и бросил украдкой взгляд в сторону дома. В окне маячил старик.

Войдя внутрь, он осветил небольшую печь с вмонтированным чаном для воды, полки для мытья. В углу, сложенные один в другой, стояли два таза.

Сокрушенно вздохнув, окидывая взглядом тесное помещение, Антон собрался уже было выйти, но тут его внимание привлекло довольно большое расстояние между полками и печью. Наведя туда луч фонаря, он с удивлением обнаружил свежеструганые доски, тщательно подогнанные друг к другу. Подошел ближе. Здесь была небольшая дверь, закрытая снаружи на металлический засов.

– Ого! – раздался из-за спины удивленный голос Цуканова. – Там ведь яма для воды? Зачем они ее закрывают?

Не говоря ни слова, Антон отодвинул засов и открыл оказавшуюся довольно массивной дверь. Он уже догадался, что баню давно не используют по назначению, а здесь, под полком, скорее всего, небольшая тюрьма.

В небольшой, с метр на метр, яме с обшитыми досками стенами никого не было. На дне валялся старый матрац, пахло мочой.

– А Полынь не первый должен был здесь оказаться, – удивленно протянул Дрон, протискиваясь следом.

Как и в первый раз, для разговора Линев предложил уже знакомую Филиппову конспиративную квартиру. На очередную встречу с ним Антон приехал с Полынцевым. Данила был уже на месте. Вид у него был расстроенный.

Проводив гостей в комнату, он уселся в кресло и, дождавшись, пока гости расположатся на диване, взял в руки пульт. Включил телевизор. Щелкнул и едва слышно зашуршал видеомагнитофон.

– Те, кто тебя пытался похитить, – Линев посмотрел на Сергея, – не дилетанты. Они хорошо знали расположение камер скрытого наблюдения, – он показал взглядом на экран. – Только эти ребята не учли одного: в рамках усиления контроля за пассажирами наше ведомство позаботилось о том, чтобы даже знающие люди не смогли избежать тотального контроля. Узнаешь?

Сергей хмыкнул:

– Она.

С экрана, беззвучно шевеля губами, приятной наружности девушка уговаривала Полынцева помочь поднести вещи.

– Нами установлено – эта дама появилась вблизи выхода незадолго до твоего прилета.

– Больше ничего? – разочарованно вздохнул Антон.

– Ищем, – Данила нажал ускоренную перемотку.

На экране появилась другая картинка. Это был участок автостоянки, где развернулись основные события. Вот в поле зрения появились мужской силуэт, тащивший за собой багаж. Сбоку семенит девушка. Подошли к иномарке. Открылся багажник, и одновременно из-за соседнего автомобиля выскочили слегка смазанные фигуры злоумышленников. Мгновение – и между двумя рядами машин завязалась потасовка.

– Это момент нападения, – зачем-то пояснил Сергей.

Однако разрешающая способность камер и темнота не позволяли разглядеть даже детали одежды.

– Машина была угнана за несколько часов до инцидента, – не обращая внимания на реплику, продолжал контрразведчик. – Кроме того, на нее навесили другие номера. Найдена в одном из дворов в Черемушках. У вас как дела?

Антон в двух словах уже описал по телефону результаты поездки в Светлый.

– Потрясли деда, – он сокрушенно вздохнул. – Ничего не знаю, ничего не видел. Адреса родственника не говорит. Приезжал редко, в основном подкидывал продуктов и исчезал. Что творилось в бане, не знает. Он туда и не заглядывал.

– Никакой он ему не племянник, – перебил его Данила. – Ни у деда, ни у его бабки близких нет. Он сын репрессированных в тридцатые годы учителей. Воспитывался в детдоме. Познакомился там со своей будущей супругой. Она тоже одна как перст.

– Дети? – спросил Полынцев.

– Двое сыновей. Один умер еще в начале девяностых. Второй сидит.

– Где? – удивился Антон.

– В тюрьме, – Линев почесал переносицу. – И находиться ему там еще три года.

– А статья?

– Бытовуха, – Данила выключил телевизор. – Замочил собутыльника. Кстати, в этой же деревне.

– Но хоть кто-то у них есть? – расстроенным голосом спросил Полынцев. – Может, внуки?

– Говорю же, нет, – Линев поднялся со своего места и подошел к окну. – Пенсия у стариков маленькая, вот и согласились сдать в аренду баню.

– Может, ты его покрутишь? – предложил Антон.

– Смысла не вижу, – продолжая глядеть в окно, едва слышно проговорил Линев. – Обычно таким людям ничего не известно. Возможно, Лазарев не врет и действительно понятия не имел, для чего используют его баню. Я, как только узнал, сколько ему лет, сразу понял, что вы зря туда едете. Ну, еще могла бы эта поездка что-то дать, будь у старика криминальное прошлое. А так, – он вздохнул и развернулся к разведчикам, – всю жизнь от рассвета до заката горбатился в колхозе. Он и врать-то наверняка толком не умеет.

– Вот в этом ты не прав, – оживился Антон. – Все село он смог убедить, что это племянник.

– Хорошо, – Данила вновь вернулся на свое место и сел. – Проверим еще раз. До войны НКВД при аресте родителей детей распределяло по спецприемникам. Возможно, у старика был брат или сестра, но малолетние. Допускаю, что нашлись они недавно, когда рассекретили архивы. Я еще раз сделаю запрос, но уже по личным делам родителей.

– Нам теперь чем заниматься? – осторожно поинтересовался Сергей. Он не любил работу, подобную сегодняшней, считал ее рутиной.

– С завтрашнего дня вводим в игру Льва Федоровича Каныгина, – не поднимаясь из кресла, Данила протянул руку и взял со стола папку. – Здесь его фотографии, адрес работы и где живет. Каким транспортом пользуется. В общем, все. Ваша задача – брать под контроль всех, с кем профессор будет вступать в контакт.

– Как это? – не понял Полынцев.

– Молча, – Данила перевел на него взгляд. – Самого Каныгина будут вести наши сотрудники. Они же займутся и обеспечением его безопасности.

– Не понял, – Полынцев не мигая уставился на Линева.

– Сразу после выхода его из офиса «Инвеста» начинаете двигаться следом. Опера из «наружки» укажут людей, кто подходил к нему, пытался заговорить...

– Ехал рядом в метро, – перебил Антон. – Попросил закурить... Зачем?

– Если в этой конторе действительно занимаются вербовкой ученых, возможно, за ним начнут наблюдать.

– Ты считаешь, что там за всеми организуют слежку? – удивился Антон.

– Нет, – Данила покачал головой. – Но Каныгин обязательно заинтересует эту организацию.

– Он сам-то хоть знает, что выполняет роль живца? – спросил Сергей.

– А как же! – Данила повеселел. – Это светило. Втемную его не используешь еще и потому, что он попросту не пойдет к иностранцам на поклон.

– Понятно, – Антон потянулся. – На сегодня у нас никаких планов нет?

– Почему же, – Данила загадочно посмотрел на Полынцева, затем перевел взгляд на Филиппова. – Можете проехать со мной к матери Акутина. Я сегодня собираюсь проинформировать ее о том, что обнаруженный на даче обгоревший труп не является Геннадием Леонидовичем.

– Знаешь что, – на секунду задумавшись, словно в последний раз взвешивая в уме все «за» и «против», вздохнул Антон. – Ты лучше позаботься о том, чтобы записи с видеокамеры наружного наблюдения «Стройбанка» попали к нам.

– За все полгода существования «Инвеста»? – лицо Данилы вытянулось от удивления. – И как ты собираешься их просмотреть?

– Молча, – Антон встал. – Распределю между всеми офицерами группы. В ускоренном режиме до утра.

– А что мы должны будем там увидеть? – расстроился Полынцев.

– Я подозреваю, что в лаборатории профессора, в сейфе, что-то хранилось. Возможно, то вещество, над которым он работал. Если это так, есть вероятность, что оно заинтересовало террористов.

– Ты хочешь сказать, что кто-то из известных вам бандитов находится в контакте с этой конторой? – задумчиво протянул Данила.

– Скорее «Инвест» с ними, – хмыкнул Антон. – На кого-то они должны опираться в Москве и Новосибирске, если дело доходит до устранения несговорчивых ученых.

Лизка сидела в ржавого цвета ванне с обитой по краям эмалью, тянула из горла «Клинское» и, глядя на покрывшиеся плесенью углы совмещенного санузла, размышляла над своей жизнью. Месяц назад стукнуло тридцать. Несмотря на то что выглядела она значительно моложе, при мысли об этом становилось тоскливо. Семьи как таковой нет. Детей тоже. Оставшаяся после смерти матери-алкоголички однокомнатная квартира уже полгода как превращена в ночлежку для Пепла и его дружков Серого и Маклая. Вообще, до того, как этот седовласый с обветренным лицом и похожим на картофелину носом рецидивист впервые здесь появился, жила она хуже. Привел Пеплова ее сожитель Серый. В двух словах объяснив, что человек развелся с женой и теперь ему надо где-то временно перекантоваться, пронес его вещи в комнату. Некоторое время Пепел жил на кухне, расставляя там на ночь раскладушку.

Потом появился Маклай. Среднего роста, прыщавый брюнет оказался каким-то дальним родственником Пепла, и на кухне стало уже две раскладушки. Привыкшие еще при жизни матери к частым квартирантам за стенкой, устраивающим шумные пьянки и потасовки, соседи в этот раз, немного пороптав, успокоились и даже стали здороваться с обитателями девятой квартиры. Те вели себя смирно, водку не жрали, из окон не вываливались, песен не орали. Постепенно и Лизка приоделась. В доме появилась мебель, телевизор с холодильником и посуда. Пока мать была жива, любая посуда быстро превращалась в кучу осколков, и все, что можно было найти в случае пожара, – три эмалированные кружки.

Но, как ни странно, перемены в жизни Лизку не радовали. Нет, не особо стесняли ее и постояльцы, которые, кстати сказать, часто и надолго пропадали, за исключением Сергея. Она боялась, что однажды в дверь позвонят люди с суровыми лицами, сунут под нос развернутую красную книжицу, заломят, как в кино, за спину ее ручки, оставив на нежной бархатистой коже синяки, и уткнут носом в пол, покрытый в конце лета ковролином.

Полгода Лизка рисковала, а выражаясь юридическими терминами – входила в состав организованной преступной группы, занимающейся похищением людей.

Киднеппинг был поставлен на поток. Серый находил подходящую кандидатуру с богатыми родственниками – чаще всего избалованного родителями недоросля. Лизка завязывала знакомство и устраивала все таким образом, чтобы клиент оказался в машине Маклая. Пепел вел переговоры и шантажировал родителей. Суммы за выкуп назначались небольшие, причем во всех случаях предкам сообщалось, что их отпрыск попался на изнасиловании «сестры» – то есть ее, Лизки, – и вопрос быстро утрясался. Заложников держали в одном из сел недалеко от столицы, у старика, который был, по словам Серого, его дядей. Лизка раз в день привозила еду в специально оборудованную баню и справлялась о самочувствии клиента. Когда папаша или мамаша созревали и соглашались выложить за свое чадо деньги, его ночью вывозили из импровизированной тюрьмы и переправляли к месту предстоящего обмена. Лизка не переставала удивляться: за все время никто из родственников не обратился за помощью в милицию. Когда же смотрела новомодные боевики с похожим сюжетом, то про себя смеялась над наивностью сценаристов и тупостью их героев. Так длилось полгода. Везению способствовало то, что не хватали малолетних детей и всегда, прежде чем назначить сумму, рассказывали родителям о якобы совершенном сыном насилии. В размеренную, если ее можно так назвать, жизнь внесли коррективы появившиеся несколько дней назад двое кавказцев. Адлан и Каха предложили хорошие деньги за то, чтобы увезти в укромное место из Домодедова одного мужичка. Пепел согласился. Тем же вечером выехали в аэропорт. Отрепетировали встречу. Но, когда дошло до дела, возник целый воз проблем. Парень оказался не промах, и теперь все вповалку валялись на разложенном диване в комнате, поскуливая от боли в ребрах, сломанных челюстях и вывернутых суставах.

Лизка допила пиво и, встав, включила душ. Сквозь шум воды услышала, как в дверь позвонили. Зная, что никто из квартирантов по причине своего внешнего вида подходить не станет, чертыхнулась и выбралась из ванны. Быстро смахнула воду полотенцем, накинула халат, на ходу запахнувшись, вышла в коридор.

– Кто? – спросила нарочито громко, так, чтобы в комнате было слышно. Мало ли. «Глазка» тем более не было.

– Адлан, – прозвучал глухой голос.

Открыв замок, она впустила чеченца в прихожую.

– Ты не один? – увидев позади Адлана его дружка Каху, зачем-то спросила Лизка.

– Где Пепел? – глядя исподлобья, негромко поинтересовался чеченец.

– Все в зале, – пожала она плечами и направилась в ванную – дальше приводить себя в порядок.

Из глаз брызнули искры. Кто-то из гостей, схватив за волосы, толкнул ее в комнату. Не удержавшись на ногах, она полетела головой вперед и, ударившись о косяк, упала на пол. Лизка не потеряла сознание. Просто замерла. Она даже не закричала, когда кто-то из чеченцев, перешагивая через нее, наступил на руку.

– Лежите, тюлени вонючие? – злобно прошипел Каха.

Послышалась возня. Лизка догадалась, что ее подельники вскакивают с дивана. Звук телевизора стал тише.

– Мы как договаривались? – заговорил Адлан. – Вывозите этого шайтана к себе, а утром нам даете расклад, на кого он работает и чем дышит.

– Так ведь никто не знал, что он...

Пепел заикался. Лизке стало по-настоящему страшно. Она никогда не слышала, чтобы его голос дрожал.

– А не надо знать, – скрипнуло кресло. Адлан сел. – Кто хозяин дома?

– Брат моего отца, – залепетал Пепел.

– Плохо, – вздохнул Каха.

Послышался едва уловимый металлический щелчок. Лизка ужаснулась. У Серого был газовый «ствол», и она слышала похожий звук, когда он снимал пистолет с предохранителя. Но только похожий...

– Пацаны, вы что? – осипшим от волнения голосом завопил Маклай.

– Дед не знает, где я живу, – Серый старался говорить спокойно, но это у него плохо получалось. От волнения он стал глотать окончания: – Он моего отца в глаза не видел. Их разлучили еще перед войной. Я его через Центральный архив нашел, когда откинулся...

Лизка подумала сначала, что три достаточно громких хлопка донеслись с улицы. Но Сергей вскрикнул, затем она услышала грохот упавшего на пол тела и поняла – стреляют из пистолета с глушителем. Она вскочила и с воем бросилась к входным дверям. Замок как назло провернулся. Руки не слушались.

«Второй этаж! – осенило ее. – Надо прыгать!»

Развернувшись в сторону кухни, она налетела на Адлана. В тот же момент в живот ей что-то уперлось. Она увидела глаза чеченца и застыла на месте, боясь шевельнуться. Темные зрачки казались безжизненными. Неожиданно словно тонкая и острая игла прошла сквозь тело, куда-то к позвоночнику и, ткнувшись в него, разлетелась на сотни мелких раскаленных брызг. Пол ушел из-под ног. Падая, Лизка вдруг поняла, что не слышит звуков, никаких, и удивилась. Адлан некоторое время смотрел сверху вниз, потом, словно пересилив себя, навел пистолет ей в голову...

Серебристый «Мерседес» свернул с опустевшего шоссе, мягко проурчав по улицам Щелкова, меж панельных пятиэтажек, остановился перед шлагбаумом.

– Что это? – глядя на вышедшего из сторожки мужчину в камуфлированной куртке, спросил Адлан.

Пока ехали из Москвы, он успел уснуть и сейчас плохо соображал.

– Мои гаражи, – пояснил сидевший за рулем грузный чеченец.

– Как твои? – удивился с заднего сиденья Каха. – Все? Разве у тебя есть столько машин?

– Я их строю, потом сдаю в аренду, – не поворачивая головы, пояснил чеченец.

Марбек Нагаев был дядей Кахи, который неделю назад вместе с Адланом вернулся в Москву из Польши. Родственнику парни объяснили свой приезд необходимостью проведения очередной акции. Марбек был уже не молод. У себя на родине он не появлялся с начала девяностых, вел свой бизнес в столице. Но он ненавидел русских и всегда помогал землякам.

Охранник бросил взгляд в салон и, разглядев хозяина, переменился в лице.

– Здравствуйте! – пятясь задом к шлагбауму, он едва не упал в покрывшуюся льдом лужу. – Машину не узнал...

– Опять пьяный, – сокрушенно вздохнул Марбек.

– Почему не уволишь? – удивился Каха.

– Преданный, – коротко пояснил Нагаев, включая передачу.

Машина проехала под поднятой бело-красной полосатой трубой и, миновав несколько рядов бетонных коробок, остановилась.

– Приехали, – заглушив двигатель, пояснил Марбек.

Выйдя из машины, Каха и Адлан огляделись и растерянно уставились на провожатого:

– А где твой завод?

– Здесь, – чеченец никак не отреагировал на удивление в голосе племянника.

Подойдя к железным воротам, отличающимся от соседних лишь номером, нанесенным в углу белой краской, он несколько раз ударил в них носком ботинка. Полоса желтого света с вытянутым силуэтом человека перечеркнула асфальтное покрытие и изогнулась под прямым углом на задней стене расположенного напротив гаража.

– Сколько раз говорить, – протискивая грузное тело в просвет, зло заговорил Марбек, – выключай свет, когда ворота открываешь! Спрашивай, кто пришел!

– Федька про вас уже сообщил, – виновато шмыгнул носом тщедушный мужичок, одетый в драную куртку и грязные штаны.

– Ты ему опять спирт давал? – нахмурил брови чеченец. – Он у шлагбаума чуть не упал.

– Так, совсем малость, – бесцветные глаза мужичка забегали. – Для сугреву. Сторожка-то не отапливается.

Пока родственник разбирался со своим помощником, Каха огляделся. В тесном помещении гаража стояла крытая «Газель». Все оставшееся пространство между стенами было заложено упаковками каких-то картонок.

– Это что? – дождавшись, когда Марбек, наконец, закончит отчитывать мужичка, спросил Каха.

– Тара под водку, – пояснил Марбек. – Пошли.

За машиной оказалась хитроумно спрятанная дверь. Она открывалась вместе с заваленными инструментом полками, закрепленными на ней.

Чеченцы оказались в просторном, на несколько машин, помещении. Четверо ворот заварены изнутри. Перегородки отсутствовали. Каха сразу догадался, что они не были сделаны изначально.