Уничтожить взрывом Байкалов Альберт

– Пошли, – Антон кивнул головой Игорю и, пригибаясь, осторожно двинул в том направлении, где, по словам Завьялова, скрылись двое неизвестных.

Пройдя с полсотни метров, он расслышал негромкие голоса и присел. Его примеру последовал и Завьялов. По обрывкам фраз стало понятно, говорили на русском.

Антон с Игорем, сливаясь с землей, преодолели еще несколько десятков метров, прежде чем увидели впереди, в тени огромного бука, двоих лежащих на траве обросших и грязных мужчин. На обоих были одеты обветшалые, сплошь рваные камуфлированные куртки и штаны.

Между ними валялось некое подобие карабина.

– Слышь, Макс, – отчетливо донеслось до Антона. – А не знаешь, какое сегодня число?

– Я с весны счет дням потерял...

Антон приподнялся над землей, весь превратившись в слух.

Один из парней был неимоверно худой. На ногах какие-то калоши. Второй вовсе босиком. Он был меньше ростом своего товарища. Длинные волосы, обросшие лица, ставшие от долгого пребывания на солнце бронзовыми, делали их похожими друг на друга.

– Жрать охота, сил нет, – прохрипел длинный и посмотрел в сторону, где, по всем расчетам, находился схрон, куда направлялась группа Филиппова. – Интересно, эти урюки скоро обедать будут?

– Не знаю. Кстати, ты заметил, у них почти вся жрачка из нашего сухпайка.

– Крысы тыловые толкают им за бабки, – зло сплюнул длинный. – Уроды...

Антон перевел удивленный взгляд на Игоря.

– Это наши бойцы, – усмехнулся тот. – А разведчики тоже хороши. Кормят еще двоих живущих прямо под носом и рылом не ведут.

– В общем, так, – Антон вновь посмотрел в сторону странной парочки. – Парни наверняка натерпелись, и нервы у них ни к черту. Поэтому брать будем как положено. Говорить с ними бесполезно. Я эту публику знаю. Никому не верят и второй раз в плен не хотят. Джин, – позвал он Джабраилова. – Вы все слышали?

– Да, – ответил за Вахида Дорофеев. – Кстати, мне легче к ним подобраться вплотную.

– Действуй, – одобрил Антон.

– На счет «три» пошумите.

– Хорошо.

Спустя несколько минут Антон увидел, как едва заметно дернулась ветка в каких-то семи-восьми шагах от парней. Немного правее появилась и исчезла голова Джабраилова. Тем временем беглецы как ни в чем не бывало рассуждали о прелестях жизни на воле.

В наушнике послышался легкий щелчок, один, второй... Антон взял за основание ствол какого-то куста и резко дернул его на себя, после чего прижался к земле.

Оба парня, как по команде, повернули головы в его сторону. Одновременно сзади, в два прыжка преодолев расстояние, на них навалились Джабраилов с Дорофеевым...

– Кто такие? – рассматривая раритетную винтовку времен царя Гороха, задал Антон первый вопрос пленникам.

Солдаты, еще не до конца пришедшие в себя, сидели, прислонившись спинами друг к другу, и не сводили глаз с Исы и Шамиля, которые стояли рядом с Филипповым. Они все еще не верили, что перед ними российские офицеры, а не боевики, решившие «поиграть». Документов, подтверждающих личность, ни у кого из группы Филиппова не было. Личные номера не внушали парням никакой уверенности в том, что их не обманывают.

– Так и будем в молчанку играть? – Антон передал винтовку Полынцеву и, уперев руки в колени, нагнулся к долговязому: – Как тебя зовут?

– Максим...

– Что вы здесь делаете?

Руки на всякий случай им связали. Поерзав, выбирая положение поудобнее, тот, что был босиком, шмыгнул носом.

– Я рядовой роты материального обеспечения сто восемнадцатого полка Ефим Игнатьев. Двадцатого марта наша рота перевозила топливо в Курчалой... Попали в засаду... Так оказался в плену.

– А ты? – Антон перевел взгляд на длинного.

– Максим Шнякин. Младший сержант.

– Вы вместе служили? – вступил в разговор Полынцев, которого стала раздражать тряска и неуверенность солдат.

– Не-а, – Шнякин отрицательно покачал головой. – Я во Владикавказе...

– Так, – протянул Антон, поправив на плече ремень автомата. – А здесь как оказался?

– На рынок пошел... Уже возвращался, двое парней попросили машину толкнуть...

– И дотолкал ты ее до Чечни, – усмехнулся Филиппов. – Где встретились?

– Горный аул, – вновь заговорил Игнатьев. – Названия не знаю. Жил в яме... То есть в зиндане. Потом его поселили, – он кивнул в сторону своего напарника.

Несмотря на трагичность ситуации, слово «поселили» вызвало улыбки на лицах офицеров.

– Как бежали?

– Я дом убирал, – продолжил Игнатьев. – И за стариком ухаживал. Ему лет сто, не меньше. Он уже ни ходить, ни говорить не мог. У него под койкой ружье надыбал. Выкинул во двор. А там он. – Ефим толкнул затылком своего товарища.

– Я его в тачку с мусором сунул.

– Не тачка, а арба, – уточнил его напарник. – Там сарай во дворе строили. И мы камни на ней с реки возили. Охранял нас подросток, лет двенадцати... По ушам ему настучали, связали и ушли.

– Здесь давно?

– Дня два.

– А почему дальше не идете?

– Сил уже нет. Да и не знаем, куда. На чеченца нарвешься, опять рабство... Здесь пока остались. Эти урюки много объедков выбрасывают.

– Там не урюки, – усмехнулся Антон. – А что ни на есть свои...

– Нет, – Игнатьев замотал головой. – Чехи там...

– Откуда знаешь? – опешил Антон.

Этого не могло быть, но, судя по тому, как уверенно говорил Ефим, он смог убедиться в этом.

– Я сам видел, вечером. – Он почесал плечом скулу. – Оттуда наш солдат выходит с парашей. К ноге веревка привязана. А один из «духов», прямо от входа, его на прицеле держит...

– Да, – спохватился Шнякин. – Метрах в ста отсюда, – он кивнул головой в сторону спуска, – видно, будто зарыто что-то недавно. Задерновано. Там зверье копается и запах...

Антон с Полынцевым переглянулись...

Пленников в конце концов развязали, но оружия Антон решил им не возвращать. Вытащив затвор, его забросили далеко в чащу и направились к тому месту, где парни наткнулись на захоронение.

Через час Антон уже был уверен в том, что бывшие пленные говорят правду. Под полуметровым слоем земли они обнаружили изуродованные тела четырех бойцов и молодого лейтенанта.

Антон достал спутниковый телефон. Определив точные координаты могилы, он набрал номер Родимова.

– Значит, там «духи», – вздохнул в трубку генерал, выслушав доклад Антона. – Какое решение принял?

– Штурмовать, – хмыкнул Антон, удивившись вопросу начальника. – Замысел боевиков мне понятен. Они узнали, что разведчики ждали смену, и оставили одного в живых, для работы на радиостанции...

– Действуй, – немного подумав, ответил Родимов. – Как закончишь, сразу доложи.

– Значит, так. – Сложив антенну, Филиппов обвел взглядом спецназовцев. – Штурм начнем в тот момент, когда пленник окажется снаружи, у ямы для отходов.

– А если нам снова изобразить из себя боевиков? – неожиданно предложил Джабраилов.

– Ты уверен в том, что среди находящихся в схроне нет того, кто знает вас? – Антон напомнил, кем совсем недавно работали недалеко от этого места чеченцы. – Хотя, – он хитро посмотрел на Полынцева, – над этим стоит подумать.

Боевики, засевшие в бункере, не исключали возможности скрытого наблюдения за ними. Поэтому внешне старались все представить так, как будто разведчики по-прежнему продолжают нести службу.

Солдат, выносивший кастрюлю в специальную яму, закрывающуюся сверху крышкой с уложенным на нем куском дерна, как оказалось, был даже с автоматом. Если бы не телефонный провод, тянущийся от лодыжки, и настороженный взгляд тщательно выбритого боевика на выходе, который для убедительности надевал кепку с кокардой, то могло показаться, что в схроне по-прежнему отделение разведчиков мотострелкового полка.

– Теперь ясно, – оторвавшись от бинокля, прошептал Полынцев. – Автомат разряжен. Хороший театр.

– Поступим следующим образом, – собрав всех вместе, спустя некоторое время проговорил Антон. – Нужно убедительно сыграть нападение боевиков. Вахид, – он посмотрел на Джабраилова, – сменишь свой наряд на прикид моджахеда. Позицию занимаешь в кустарнике правее ямы для отходов. Иса, ты тоже повязку зеленую на голову – и в саму яму...

– Я что, в помойке сидеть буду? – ужаснулся чеченец.

– Извини, надо будет, и в выгребную яму нырнешь, – строго посмотрел на него Филиппов. – Когда боец снимет крышку, хватаешь его и дергаешь на себя. Сделай так, чтобы мельком тебя увидел сторож. – Ты, – он вновь развернулся к Вахиду, – с криком «Аллах акбар» встаешь во весь рост и начинаешь поливать из автомата так, чтобы тот, кто будет выводить пленника, толком не смог тебя рассмотреть, но понял, что ты – чеченец. Шамиль, одновременно кричи на русском, что предлагаешь сдаться. У тебя акцент хороший. Нужно убедить тех, кто находится внутри, что они атакованы своими, и заставить их выйти наружу. Вопросы есть?

– Так точно. – Полынцев поерзал, собираясь с мыслями. – Я понимаю так, бойца чехи держат на тот случай, когда мы выйдем на связь и сообщим о своем приближении. Верно? – Он обвел взглядом сидевших вокруг офицеров.

– Безусловно, так, – подтвердил Антон. – Это послужит сигналом для боевиков покинуть схрон и организовать засаду.

– Так почему мы не воспользуемся этим? – Он вопросительно уставился на Антона. – Охранения у них нет. Подойти вплотную, выйти на связь и сказать, что на подходе. Они наружу, а мы...

– А мы спустя некоторое время, – перебил его Антон, – констатируем гибель еще одного российского солдата. Ты об этом не подумал?

– Ты думаешь, после сеанса связи они его того?

– Зри в корень, – Антон усмехнулся. – Я даю сто к одному, что солдат попытается предупредить нас о засаде. Терять ему нечего. В этом случае ему перережут горло сразу. Пока есть возможность спасти его, нужно это сделать. Сейчас рассредоточиться по парам до утра: один отдыхает, второй бодрствует...

Яхта «Евфрат» приблизилась к острову Кипр и уже около получаса шла от мыса Андреос вдоль полуострова Карпас.

Кивинов с восхищением рассматривал в бинокль скалы, казавшиеся на солнце почти белыми, и живописные берега, вслух восхищаясь обилием птиц.

– Это «страна фантом», – раздался позади него голос Аль Фазима.

Вздрогнув от неожиданности, едва не выронив бинокль, он обернулся.

Принц сделал вид, что не заметил замешательства Олега Юрьевича, и встал рядом, взявшись за поручни ограждения палубы.

В этот раз Кивинов прислушался к совету Троегубова, надев однотонную рубашку и такого же цвета шорты. Шляпу с несуразно большими полями сменила кепка с длинным козырьком.

– Почему фантом? – удивился он, оправившись от внезапного появления хозяина яхты. – Там миражи часто бывают?

– Она признана только Турцией. – Аль Фазим посмотрел на Кивинова как на несмышленого ребенка. Было заметно, что ему тяжело дается скрыть улыбку, вызванную вопросом Олега Юрьевича. – Как Приднестровская Молдавская, Турецкая республика Северного Кипра существует де-факто, но не признана международным сообществом де-юре. С Республикой Кипр граница также никем не признана. Ее здесь называют Зеленой Линией.

– Никогда бы не подумал, – удивленно протянул Кивинов. – Я всегда думал, что Кипр – это один большой курорт.

Подошедший вместе с Аль Фазимом Салех отвернулся, чтобы скрыть гримасу, вызванную невежеством Кивинова.

Яхта тем временем взяла курс к небольшому пирсу, рядом с пятачком песчаного пляжа, прижавшегося к скалам.

Аль Фазим развернулся к Кивинову:

– Сейчас нас ожидает небольшая прогулка пешком. – Он посмотрел на его пляжные тапки. – Смените их на что-нибудь попрактичнее...

– Меня поражает его необразованность, граничащая с кретинизмом, – проводив угловатую фигуру Кивинова взглядом, задержав его на огромных, заскорузлых пятках, покачал головой Салех.

– Поэтому он с нами, – спокойно ответил принц по-арабски...

Спустившись в каюту, Олег Юрьевич надел носки и кроссовки.

– Мне с вами? – поинтересовался Троегубов, по своему обыкновению сидевший у ноутбука.

– Нет, – вспомнив требование Аль Фазима, что на берег идут все без своих помощников, ответил он и вышел.

К удивлению Кивинова, за то время, пока он отсутствовал на палубе, яхта уже пришвартовалась к неширокому, уходящему в море пирсу, а на его бетонной площадке появился невесть откуда взявшийся вертолет. Морщась от шума его двигателей, к опускающемуся трапу уже подошли Бабичев и Троегубов.

К всеобщему удивлению, летчик, при приближении Аль Фазима в компании гостей, вышел из кабины и протянул ему головные телефоны.

– Вы сами будете управлять вертолетом? – испуганно спросил Кивинов.

– Да, – улыбнулся араб. – А что здесь такого?

С этими словами он ловко взобрался в кабину на место пилота.

С опаской посмотрев на медленно проплывающие над головой винты, Кивинов вздохнул и последовал примеру Бабичева и Хорина, которые уже втиснулись в пассажирский салон.

– Грузоподъемность этой машины не позволяет взять нам с собой шестого человека, – пояснил усевшийся рядом с местом пилота Салех. – Поэтому летчик подождет нас на яхте.

Аль Фазим проворно защелкал тумблерами. Свист и посапывание турбины начали с угрожающей быстротой нарастать. Вновь замелькали лопасти винтов, а корпус, казавшийся игрушечным, завибрировал с такой силой, что Кивинов, ухватившись за край жесткого сиденья, зажмурился. Он очень боялся летать даже с профессиональными пилотами, а тут и вовсе потерял от страха рассудок.

Неожиданно его внутренности словно провалились куда-то вниз, а вертолет мягко качнуло. Вибрация стала слабее. Открыв глаза, Олег Юрьевич увидел улыбающиеся лица Хорина и Бабичева, сидевших напротив. Дверь, через которую они вошли, осталась открыта. Кто-то, наверное, оставшийся на земле вертолетчик, лишь застегнул карабин страховочного троса.

Глянув вниз, Киви ахнул. Яхта, превратившись в игрушечную на фоне лазурной синевы моря, была уже далеко под ними. Еще минута, и она вовсе исчезла из виду, скрывшись за цементного цвета скалами, тянувшимися вдоль береговой линии.

Он перевел взгляд себе под ноги и принялся про себя молить бога, чтобы полет завершился благополучно. Поскольку Олег Юрьевич задумывался о вечном намного реже, чем о вполне реальной жизни за решеткой, молитв он, естественно, не знал. Поэтому в голове, кроме как «Боже, прости мою душу грешную» и «Смилуйся надо мной», больше ничего не звучало. Он клялся, что, если вернется домой, первым делом, отложив все свои дела, посетит церковь.

Вертолет так же быстро приземлился, как и взлетел. Не дожидаясь остановки винтов, Олег Юрьевич с неожиданным проворством отстегнул карабин и бросился прочь.

В воздухе они находились не больше десяти минут. Но местность, на которой оказались, коренным образом отличалась от побережья.

Скалистый хребет сейчас оказался с севера. Дальше простирался редкий лес. Вертолет приземлился на небольшой возвышенности. С юга, над верхушками кипарисов и каких-то странных, похожих на пихту деревьев, можно было различить синюю полосу моря.

– Нам туда, – тронул его за плечо Салех Зарзур.

Олег Юрьевич развернулся на голос. Все уже направлялись по узкой тропинке, ведущей в узкую расщелину между скал.

Только сейчас он заметил появление десятка людей в камуфлированной форме и с автоматами, рассредоточившихся вокруг места посадки.

Шли около получаса. Тропинка постепенно уходила вверх. Почти отвесные стены известняковых скал немного пугали. Кивинову казалось, что вот-вот они обрушатся, навсегда погребя под своими обломками всех, кто с ним шел.

«По-моему, клаустрофобией стал страдать», – мелькнула у него мысль, когда наконец скалы расступились и они оказались на небольшой площадке. Дальше проход упирался в кирпичную стену, в которую была вмонтирована массивная железная дверь.

Салех Зарзур нажал на несколько кнопок кодового замка и потянул за массивную ручку.

– Прошу. – Аль Фазим сделал приглашающий знак рукой.

Кивинов, Хорин и Бабичев прошли внутрь огромного помещения. По сути, это была гигантская расщелина правильной формы, перекрытая сверху железными фермами, поверх которых была натянута огромная, сшитая из нескольких десятков кусков, маскировочная сеть песочной расцветки. Длиною около ста и шириной с футбольное поле зал, стенами которого служили реальные, грубо обработанные скальные породы и известняк, освещался естественным светом, проникающим через импровизированный потолок. В этом наполовину естественном помещении взору гостей открылись несколько этажей какого-то сооружения с множеством комнат, соединенных между собой переходами и лестницами. Вся конструкция была собрана из труб разного диаметра, оргстекла, пластиковых панелей и фанеры.

– Впечатляет? – Аль Фазим, взявшись за поручни небольшой площадки, на которой они стояли, и обведя взглядом зал, посмотрел на Бабичева. – Это своеобразная полоса препятствий для отработки быстрого перемещения по зданиям со сложными конструктивными особенностями. Людям, которые здесь тренируются, в последующем будет легко ориентироваться на объектах химической промышленности, атомных станциях, больших океанских лайнерах. Каждые два дня бригада монтажников меняет конструкцию. Добавляет или уменьшает количество этажей, протяженность лестниц. На маршруте обучаемому показывают большое количество мишеней, которые он должен поразить. А теперь посмотрите сюда. – Аль Фазим показал взглядом правее и ниже.

Размерами с два теннисных стола подставка была сверху заставлена муляжами зданий, одна из стен которых отсутствовала. Внутри их можно было увидеть какие-то агрегаты, соединенные между собой трубами, операционные цеха и даже маленьких человечков, имитирующих персонал.

– Это макет атомной станции, – пояснил араб, следя за реакцией гостей.

– Откуда вы знаете, как все это выглядит на самом деле? – удивился Кивинов.

– Мы собирали информацию по крупицам. За основу взяты станции, которые строят российские специалисты за рубежом. Оттуда основная масса чертежей и схем. Они аналогичны тем, что уже давно работают в России, за исключением небольших тонкостей. Так ведь? – Аль Фазим перевел взгляд на Салеха.

– Да, – подтвердил тот. – Основная проблема была достать схемы охраны. Разобраться в ее организации. Большую ценность для нас представляют устройства и механизмы аварийной остановки реактора. Важно знать, как они выводятся из строя. Без этого невозможно успешно провести захват. Сейчас эти проблемы позади. Теперь мы в состоянии подготовить людей для проведения терактов на атомных станциях.

– Для этих целей мы создаем специальную команду, которая, кроме совершенного оборудования, будет иметь в своем распоряжении огромные деньги, – сказал Аль Фазим, недвусмысленно сделав ударение на слове «будет».

– Обстановка в России позволяет сейчас покупать любую информацию и должностных лиц, – вновь заговорил Салех Зарзур. – Поэтому мы считаем, что, имея мощную финансовую поддержку и соответствующую подготовку, небольшой отряд в состоянии осуществить захват атомной электростанции. Думаю, при нынешней нищете в вашей стране это удастся.

– Что вы закончили, если не секрет? – поморщившись при фразе «в вашей стране», спросил Бабичев.

– Кембридж, – пожал плечами Салех. – Обучался по специальной программе в Турции. Это имеет какое-то значение?

– Нет, просто ваше знание русского...

– А, вот вы о чем. – Салех переглянулся с Аль Фазимом. – Практически всему Востоку трамплином к вершинам познаний служил Университет дружбы народов.

– Вы тоже там учились? – перехватив взгляд Салеха, Кивинов посмотрел на Аль Фазима.

– И блестяще его закончил, – улыбнулся тот. Неожиданно его лицо сделалось серьезным. Он посмотрел на Зарзура: – У тебя все готово?

Едва заметно тот кивнул головой.

Принц окинул взглядом гостей, словно убеждаясь, что все они на месте:

– Сейчас вам будет показано, как действуют группы, которые мы подготовили здесь, в случае если им удалось проникнуть на АЭС. – Он многозначительно посмотрел на Зарзура.

Поднеся к губам портативную радиостанцию, тот бросил туда несколько отрывистых фраз на арабском.

На верхней площадке появились люди, одетые в белые халаты и шапочки. Быстро перемещаясь по переходам и лестницам, они миновали сеть коридоров, стены которых были из оргстекла, чтобы лучше контролировать их действия, и разделились на двойки и тройки. Две группы практически бесшумно начали спуск вниз, где был расположен макет реактора. На всем пути, в переходах, стали появляться цели. Макеты людей в камуфлированной форме поднимались от пола. Практически одновременно звучали хлопки выстрелов пистолетов, приглушенные глушителями. На верхнем этаже, имитирующем центральный пост, тройка поразила мишени и, рассредоточившись у пультов управления, принялась щелкать тумблерами и переключателями.

– Почему они в белых халатах? – осторожно спросил Хорин.

– Это как один из вариантов, – принялся пояснять Салех Зарзур. – Не исключено, что так будет легче дезорганизовать внутреннюю охрану и подразделение, которое прибудет для того, чтобы помешать нашим специалистам довести дело до конца.

Внизу тем временем одна группа принялась колдовать над каким-то гигантским сплетением труб и агрегатов, вторая установила на некое подобие подъемников взрывные устройства и отбежала в сторону. Раздались несильные хлопки сработавших муляжей взрывных устройств.

– Все, – принц развернулся в сторону гостей, – с этого момента аварийная остановка реактора невозможна. Механизмы подъема и опускания активной части разрушены. Это первый и основной этап.

– А дальше? Что будет дальше? – Кивинов удивленно-испуганно захлопал глазами, словно был свидетелем реальных событий на настоящей атомной станции. – Неужели будет взрыв?

Бабичев сделал вид, что кашлянул в кулак, на самом деле таким образом попытался скрыть улыбку.

– Ты где учился? – Хорин посмотрел сначала на Павла Борисовича, затем уставился на Кивинова.

– Как где? – удивленно захлопал тот глазами. – В институте... Строительном...

– Сейчас третья группа подготовила взрывные устройства на насосных узлах и внутреннем контуре охлаждения реактора, – вновь заговорил Аль Фазим. – Причем такое количество, которое полностью выведет систему из строя в случае взрыва.

– После того как реактор будет лишен отвода тепла, быстро начнет расти температура, которая и приведет к его разрушению и пожару, – пояснил Салех.

– У вас есть конкретный план проникновения на станцию? – спросил Хорин, когда все вновь оказались на улице.

– В том-то и дело, что мы надеемся с вашей помощью решить и этот вопрос. Он, кстати, самый главный, – вздохнул Аль Фазим. – После признания некоторых представителей Министерства атомной промышленности о слабой охране данных объектов у вас есть повод организовать депутатскую комиссию, а мы, в свою очередь, позаботимся, чтобы в нее были включены соответствующие эксперты.

Он многозначительно посмотрел на Кивинова. Почувствовав это, Олег Юрьевич развернулся в его сторону:

– Вы хотите, чтобы моя фракция инициировала это?

– Безусловно, – кивнул головой араб. – Сейчас одна из очень авторитетных журналисток занимается подготовкой к такой поездке, твердо уверенная, что российские власти пойдут навстречу. Только на последнем этапе ее вместе с помощниками заменят двойники...

Кивинов, вопреки обыкновению, не полез после прогулки по острову под душ, а, усевшись у себя в каюте, открыл бутылку коньяка.

– Вас чем-то удивили на Кипре? – осторожно поинтересовался Троегубов, подсоединяя к ноутбуку модем.

Осушив треть стакана и закусив долькой лимона, Кивинов долго смотрел на своего помощника каким-то вялым взглядом. Наконец вздохнул:

– Я с сегодняшнего дня чувствую себя хуже смертника.

– Так что же произошло? – не унимался Михаил Игнатьевич, одновременно перебирая клавишами компьютера. – О, наши акции подскочили на полпроцента! – неожиданно воскликнул он.

Радости боссу это не прибавило. Оглядев роскошно отделанные стены каюты, Киви плеснул себе еще коньяку:

– Короче, жопа!

Из Турции, распрощавшись с Кивиновым, Троегубов направился в Германию. Причиной послужило сообщение, поступившее из Потсдама, от одного из адвокатов «Титана» о небольшом инциденте с представителями местной налоговой полиции.

Измотанный перелетом, сменой часовых поясов, Троегубов, однако, сразу из аэропорта Шонефельд направился в офис филиала. Несмотря на свой довольно высокий статус, бывший полковник ФСБ очень редко пользовался автотранспортом компании. Даже сейчас, чувствуя, что усталость уже мешает сосредоточиться, он отказался от мысли вызвать в аэропорт машину. Причина была банальна: на одной из станций айсбана он должен был встретиться с представителем берлинской резидентуры и за время переезда от станции Шоневайде до станции Карлсхорст передать основные результаты поездки.

В запасе было еще сорок минут. Зайдя в один из гаштетов, он заказал обед и задумался.

Четыре года назад майору Троегубову, работающему в Португалии под прикрытием сотрудника торгового представительства России, вручили две шифрограммы. В одной говорилось о присвоении ему очередного воинского звания «подполковник», в другой – о том, что он должен в трехдневный срок передать дела и должность новому сотруднику и вернуться в Москву. Сразу по возвращении на родину его вызвал к себе сам Директор.

Ничего из ряда вон выходящего в этом он не видел. Стал подполковником, поэтому наверняка аудиенция связана с назначением на новую должность. Однако его ждал сюрприз.

«Олигархам и многим политикам не нравится направление развития страны, которую выбрало новое руководство. Есть прецеденты создания антипрезидентской группировки. Нам нужен там свой человек, и этот человек должен быть не из тех, кто уже прорвался в политику, а абсолютно новый, искусственно созданный», – с этих слов начал тогда разговор генерал. Троегубову было предложено заняться решением этого вопроса. Одним из кандидатов оказался Кивинов. Предприниматель средней руки по своим морально-деловым качествам подходил под эту роль. Он был жаден, труслив, не особо разбирался в политике. Природа преподнесла его в виде куска хорошей глины, из которой Троегубову нужно было слепить существо, необходимое конторе. Добиться того, чтобы он стал своим среди политиков.

Найти слабые места в бизнесе Кивинова не составило труда. По большому счету, его можно было смело отправлять за решетку, когда в работу включился Троегубов, изображая из себя «доброго дядю». Постепенно он приобрел в глазах Кивинова огромный авторитет. Слегка подталкиваемый в спину ФСБ, сам того не зная, Олег Юрьевич очень быстро попал в поле зрения тех людей, которые очень интересовали контору, но к которым подступиться через плотную, создаваемую годами защиту из адвокатов, служб безопасности, консультантов и связей с зарубежными политиками было уже невозможно.

Одновременно, с другой стороны, Бабичеву и Хорину, не любившим забирать жар своими руками, нужен был исполнитель, занимающий одно с ними положение. Многомиллиардные денежные операции, подкуп чиновников самого высокого уровня, создание благоприятной для них политической обстановки – эти и многие другие заботы так или иначе вышли на геополитические масштабы и пересеклись с большой политикой. Хочешь выгодные условия в банке США – повлияй на создание удобного таможенного кодекса для этой страны. Нужно выиграть тендер на поставку нефти через Турцию, приложи руку к ухудшению обстановки на Северном Кавказе. Баш на баш. В мышеловке дядюшки Сэма оказался золотой сыр. Постепенно все замкнулось на Востоке и Северном Кавказе. На фоне раздутой борьбы с террором нахождение рядом с такими людьми, как Аль Фазим, не прибавляло авторитета. Перечислять деньги на секретные счета – да, покупать журналистов и телеканалы – без проблем, но открытое участие в обсуждении способов свержения существующей власти выходило за рамки относительно безопасной деятельности. В конечном итоге случилось то, что должно было случиться. Аль Фазим увидел в Кивинове свою правую руку в России, а Хорин и Бабичев панацею от Лубянки.

Троегубов посмотрел на часы. До условленного времени оставалось ровно столько, чтобы дойти до остановки. Рассчитавшись с официантом, он вышел на улицу. Было душно. По дороге проносились «Фольксвагены» и «БМВ». По тротуарам, выложенным еще сто лет назад отесанным камнем, сновали люди. Поднявшись на платформу, проходившую на уровне третьих этажей зданий, Михаил Игнатьевич сразу увидел Потапова.

Несмотря на очень теплые отношения между Россией и Германией, особенно в период после вывода войск с территории восточных земель, немецкая контрразведка со своей неизменной педантичностью и аккуратностью держала в поле зрения соответствующую категорию работников посольств и представительств. На всякий случай они не стали выдавать интерес друг к другу на перроне и больше по привычке, чем из опасения, перепроверились на предмет слежки.

Шумно проскрипев тормозами, остановился состав. Троегубов нырнул в открывшиеся двери и вошел в вагон. Навстречу направлялся Потапов. Он был одет в рубашку с короткими рукавами, светлых тонов брюки и легкие коричневые туфли.

– Как у тебя? – Потапов заглянул в глаза Троегубова. Обменявшись приветствиями, они уселись в середине вагона.

– Нормально, – пожал тот плечами.

– Выглядишь неважно. – Потапов бросил ничего не выражающий взгляд на севшую рядом немку с ребенком.

– Ты думал, я там отдохнуть смогу? – Троегубов усмехнулся. – Держи.

В руки Потапова перекочевал журнал «Штерн» с вложенной в него дискетой.

– Где купил? – Под этим вопросом Потапов подразумевал, когда Троегубов умудрился набрать на компьютере отчет.

Михаил Игнатьевич понял его.

– В самолете. – Он положил руку на ноутбук, который лежал на коленях.

– Понятно, – вздохнул тот и посмотрел в окно.

Проезжали старую часть Берлина. Высокие, угрюмые стены зданий из потемневшего от времени кирпича внизу были исписаны и изрисованы аэрозольной краской.

– Удалось что-нибудь узнать о курортах? – оторвав взгляд от унылого пейзажа, поинтересовался Потапов.

Под курортами подразумевались базы подготовки террористов на севере Кипра. Об их существовании уже давно ходили упорные слухи, но не было фактов.

– Мне кажется, что мой шеф побывал на одном из них. – Троегубов указал взглядом на журнал. – Там все есть.

Он улыбнулся, вспомнив, как, нажравшись до чертиков, уже в номере гостиницы Мерсина Киви зловещим шепотом рассказывал о макете атомной станции. Его мокрые и большие губы при этом дрожали. Троегубов даже опасался всерьез пьяной истерики шефа.

– Ну, мне пора. – Потапов бросил взгляд в окно, за которым все медленнее проплывали фермы моста над автострадой, и с этими словами вышел.