Черная Королева тамплиеров Капелле Лариса

Глава 3

Хорошо выбирать тому, кому есть из чего выбирать…

1163 год, Французское Королевство, Овернь

Дорога, ведущая в общину ордена тамплиеров, была извилистой и изрядно разбитой. Небольшой отряд, состоящий из четырех конных рыцарей, пятерых пеших сержантов и нагруженной всяческим скарбом телеги, отправился в путь, как только начало светать. И к вечеру люди уже достаточно утомились. Но никто не останавливался. Привыкшие к долгим переходам воины давным-давно перестали обращать внимание на временные неудобства. Им было приказано не останавливаться, и никто не посмел бы нарушить приказ главного приера ордена. Единственным, кому такой переход был в тягость, был веснушчатый подросток, ехавший на своем ослике впереди отряда. Мальчика звали Жанно, и хотя он всегда хвастался собственной выносливостью, его уже откровенно начало клонить в сон, тело онемело, ноги и руки сводило судорогой.

– Ты хочешь отдохнуть, Жанно? – обратился к нему ехавший вслед за ним рыцарь, шерстяной плащ которого скрывал доспехи. – Пересядь в телегу.

Но Жанно замотал головой, крепко вцепившись в поводья. Меньше всего ему хотелось показывать свою слабость. Тем более сейчас, когда дорога привела их в этот лес, про который что только не рассказывали в округе. Когда-то в незапамятные времена обитали в этом лесу колдуны в белых одеждах, посвятившие свою жизнь дьяволу. И никто не имел права войти в этот лес. А того, кто нарушал запрет, они приносили в жертву своему покровителю. Только однажды пришел в этот лес святой человек и силой молитвы уничтожил колдунов. Но души сатанинских служек не успокоились, они поджидали случайно забредавших в заколдованный лес неосторожных путников. Поэтому никто не обратил внимания на то, что больше ста лет назад появились в этих краях монахи-рыцари в белых плащах с красными крестами и устроили в проклятом лесу свою общину.

Ослик весело трусил по дороге, не обращая никакого внимания ни на тревожное ржание следующих за ним коней, ни на нервозность собственного поводыря. Ничто не смущало это привычное ко всему и терпеливое животное. Жанно, заразившись спокойствием ослика, перестал тревожиться, с любопытством рассматривал открывавшуюся перед ним дорогу. Не было бы леса вокруг, он бы, может быть, и увидел пологие и заросшие изумрудной травой горы и стремительно обрывающиеся вниз скалы. Но покуда хватало глаз, вокруг были деревья, смыкавшиеся где-то наверху макушками с плотно переплетенными сучьями. Странные тени и остро пахнущий сырой землей, древесиной, прелыми листьями полумрак заставили Жанно вновь вспомнить про души проклятых колдунов. Он вздрогнул и заозирался. Но ничего не изменилось вокруг. Как ни странно, именно в этот момент ехавший за ним рыцарь поднял руку. Отряд остановился. К рыцарю подбежал пеший сержант и помог спешиться. Жанно обернулся.

– Здесь мы остановимся на ночлег, – сказал предводитель отряда.

– Нам не так далеко осталось, – удивился Жанно, – не больше четверти дня пути.

– Уже темнеет, – возразил рыцарь.

– Мальчишка боится оставаться в проклятом лесу! Небось боится, что украдут! – произнес хриплым голосом помогавший рыцарю сержант и ухмыльнулся. – Смотри, как бы ночью тебя не унесла злая ведьма воот с такими сиськами до пупа! – И сержант руками показал роскошную грудь предполагаемой похитительницы.

Солдаты заржали, радостно мотая головами.

– Жаки бы не отказался и дьяволу душу продать за такую красавицу, – сквозь смех проговорил один из них, – ты бы и метлой не отказался стать!

– Между такими ляжками и метлой не зазорно! – подтвердил тот, кого называли Жаки.

– Все, хватит! – властно прикрикнул на них первый рыцарь. – Или забыли свой обет!

Те виновато потупились и, чтобы скрыть смущение, торопливо принялись за дела. Двое помогли спешиться другим рыцарям, третий занялся разведением огня, остальные двое стали распрягать лошадей и тащивших телегу быков. Было видно, что все участники похода были людьми опытными и бывалыми. Во всяком случае, действовали они споро и отлаженно.

Жанно замотал головой и тут же спешился, чтобы показать, что нисколько он не боится. Хотя в глубине души он опасался именно этого: остаться ночевать здесь.

– Не бойся, мальчик, ты не один, – обратился к нему рыцарь. – Жанно, так, кажется, тебя зовут?

– Да, сир, именно так.

– Ты хороший проводник, Жанно, я рад, что монахи дали нам именно тебя. Ты давно в монастыре?

– С прошлой зимы, – коротко ответил Жанно, он еще не привык к окружавшим его воинам и откровенно робел.

– Родители твои живы?

– Нет, – покачал головой мальчик, и горло свело судорогой. Больше года прошло со смерти матери, но до сих пор ее исчезновение болью отзывалось в его маленьком сердце.

– Понятно, – только и ответил рыцарь. – Мое имя Эммерик де ла Вассьерэ, а ты можешь называть меня просто Эммерик, договорились?

– Договорились, сир, – робко ответил Жанно и тут же исправился: – Эммерик.

Тем временем к ним подошел второй рыцарь. Он был очень странным, этот воин. Когда отряд появился в монастыре бенедиктинцев, в котором уже больше года жил Жанно, этот рыцарь выделялся своим черным одеянием на фоне белых плащей трех рыцарей храма. «Настоящий ворон! – прошептала кухонная девка Мартина и почему-то перекрестилась, словно черный воин был предвестником неминуемых бед. Даже лицо этого воина было странным. Если высокий и широкоплечий Эммерик с белокурой шевелюрой, ясными голубыми глазами и продубевшим на солнце красным лицом сразу вызывал симпатию и доверие, то черный воин словно вышел из чьего-то ночного кошмара. Любому, бросившему взгляд на это лицо с натянутой на острых костях бледно-желтой, пергаментной кожей, запавшими, горящими непонятным огнем глазами и узким змеевидным ртом с редкими пожелтевшими зубами, становилось не по себе. И было от чего. Единственным, что нарушало это впечатление, был глубокий и необыкновенно приятный бархатистый голос.

– Кто останется сторожить этой ночью? – обратился черный рыцарь к Эммерику.

– Думаю, что поставлю Реми. Ты согласен, Амори?

– Хорошо, я его сменю.

– Ты устал, Амори, тебе особенно важно отдохнуть, если хочешь, я сам сменю Реми? – предложил Эммерик.

Голос де ла Вассьерэ был ласковым и заботливым. Видно было, что он искренне волнуется за черного рыцаря. Жанно никогда бы не подумал, что можно привязаться к такому странномучеловеку, но Эммерик и Амори были явно старыми товарищами.

– Не беспокойся за меня, мне гораздо лучше, – усмехнулся тот, кого называли Амори.

– Ты боишься, Жанно? – обратился тем временем Амори к мальчику.

К этому времени сержанты закончили приготовления к ужину, и все расселись вокруг костра. Жанно примостился рядом с самым старшим участником группы, Полем. У этого бывалого вояки было морщинистое и улыбчивое лицо, и это сразу расположило к нему сердце мальчика. Жанно не знал почему, но рядом с Полем он сразу почувствовал себя в безопасности. Да и старый сержант явно благоволил мальчику. Он заботливо накрыл начавшего дрожать от холода подростка собственным шерстяным плащом. Дал отпить Жанно вина из фляжки и протянул здоровенный ломоть хлеба с солидным куском подогретой на костре солонины. Воины ели молча, чувствовалась усталость, да и не было необходимости привлекать к себе внимание. Потом все устроились вокруг затухающего костра на ночь. Только Амори отошел от костра. Жанно, устроившийся рядом с Полем, проводил глазами черного рыцаря и шепотом спросил своего старшего товарища:

– Почему он такой, этот Амори?

– Такой какой? – переспросил старый сержант.

– Необычный, даже дрожь пробирает, – признался мальчик.

– Привыкнешь, – вздохнул Поль, – ему, бедняге, тоже непросто живется.

– Бедняге? – удивился Жанно. Как-то непривычно было слышать, что сержант жалеет рыцаря.

– А ты как думаешь?! Любой другой на его месте, может быть, уже концы бы отдал, а он держится… Он видит души людей, а это не самое легкое и приятное занятие, мальчик. Нет большего зла на свете, чем в душе человека. Вот ты боишься демона, ведьму, дикого зверя, а надо бояться человека, запомни это, – все это было произнесено с такой горечью, что Жанно стало не по себе.

Проснулся он внезапно, словно что-то дохнуло на него холодом. Поль крепко спал, другие тоже. Только Амори сидел у горящего почему-то костра и внимательно наблюдал за ним. Огромный лунный диск навис над ними, освещая все ярким светом. Может, именно из-за этого яркого света все вокруг казалось странным и неживым. Стволы и листва деревьев побелели, трава словно покрылась изморозью, даже продубленные лица окружавших его спящих товарищей по путешествию безжизненно побледнели. Но холода Жанно не чувствовал, только удивление.

– Теперь мы одни, – произнес Амори, – следуй за мной.

Мальчик поднялся, и хотя в глубине души ему очень хотелось остаться рядом с костром, противоречить он не решился. Амори шел впереди, быстро и ловко обходя ветки, коряги, терновник. Самое странное, что и мальчика ни раскинувшиеся корни деревьев, ни колючки не трогали. Словно расступались перед рыцарем и смыкались за его спутником. Тьма сгущалась перед ними все больше и больше. Даже лунный свет, вначале необычайно яркий, померк. Жанно торопливо следовал за рыцарем. Внезапно он почувствовал, что стало трудно дышать, словно воздух исчезал вместе со светом. Сердце отчаянно забилось, и ужас поднялся откуда-то из глубины его маленького существа.

– Сир! Я больше не могу! – позвал он своего провожатого. Но тот даже не обернулся. – Амори! – закричал он. Но голос только отозвался странным эхом. Рыцарь продолжал свой путь не оглядываясь. В один момент дорогу ему преградило раскорячившееся высохшее дерево. Амори остановился, словно в раздумье, и обернулся. Жанно содрогнулся. Его спутника было не узнать: вместо глаз были черные впадины, нос ввалился, а рот оскалился кошмарной улыбкой мертвеца.

Мальчик завопил и бросился прочь. Только на этот раз бежать становилось все труднее и труднее, ноги были ватными, терновник цеплялся за одежду. Он бежал, собрав последние силы, рыдая и запинаясь. Внезапно почва ушла из-под ног, и он провалился в глубокую яму. Упал, но боли не почувствовал, только раздирающий все его маленькое существо ужас. Попытался подняться и, хватаясь за выступающие из земли корни, выползти наружу. Но в этот момент кто-то подошел к яме. «Помогите! Спасите меня!» Человек наклонился, и Жанно увидел его лицо. Это был Амори… Безнадежность объяла маленькое сердце мальчика, и он уже больше не двигался, ожидая неизбежного.

Но ничего не происходило. Амори, казалось, тоже чего-то ждал. Послышался легкий шелест, словно ветер поднимал сухие листья. С каждой минутой шорох усиливался. Почва под ногами зашевелилась. И только сейчас мальчик понял, что ему напоминал этот шелест. Но кричать не осталось сил… Вокруг него, извиваясь и разевая отвратительные пасти, заструились десятки змей. Все вокруг заполнили шипение и нестерпимая вонь. И в этот момент мальчик словно взбунтовался. С безумной отвагой обреченного он бросился на змей, топча и разрывая своих врагов. Вдруг все вокруг залила ослепительная вспышка света, и в сияющей ауре показалось необыкновенной красоты женское лицо… Змеи исчезли. И мягкие руки по-матерински теплым объятием окутали Жанно…

– Проснись, проснись! – трясли его чьи-то руки.

Жанно протяжно, захлебываясь, заплакал и раскрыл глаза. Первым, что он увидел, были напуганные глаза Поля.

– Ну и перетрусили мы с тобой, мальчуган, – с явным облегчением произнес его старший товарищ, – ты своими криками даже мертвых бы на ноги поднял!

Только в этот момент Жанно понял, что это был сон. Страшный, кошмарный, но все-таки сон. Он снова заплакал, но на этот раз от облегчения. Поль обнял мальчика, баюкая и успокаивая.

– Что ты видел? – раздался над ними глуховатый голос.

Жанно поднял заплаканное лицо и вздрогнул. Рядом с ними стоял Амори. Только на этот раз лицо рыцаря было самым обычным, и глаза смотрели озабоченно.

– Да кошмар ему приснился, – ответил вместо мальчика Поль, – устал, вот и привиделось.

– Кошмар… – задумчиво пробормотал Амори, внимательно вглядываясь в мальчика.

Тот молчал.

– Ты видел ее? Значит, мы не ошиблись, Черная Королева выбрала своего рыцаря… – задумчиво пробормотал Амори.

И перед взором Жанно, словно наяву, встала прекрасная женщина из сна. И только в этот момент он понял, что ее чудесное лицо было абсолютно черным…

Фелипе наблюдал за суетой большого города и думал. С высоты люди казались не больше муравьев, и он даже не мог рассмотреть их лиц. Теперь он был на вершине, он добился всего, даже большего. Только что кончилось заседание совета корпорации. Дела его шли блестяще. Под конец, расслабившись, члены совета вспомнили детство и родительский дом. Только Феррейра молчал и слушал других. Не то чтобы ему было нечего рассказывать, нет. Но партнерам знать детали было незачем. Глядя на высокого, подтянутого господина с холеным, породистым лицом, любой бы представил себе целую галерею богатых и значительных предков. Но реальность происхождения Фелипе Жоакима Феррейры была абсолютно иной. Он родился в лачуге в трущобах в центральной части Рио-деЖанейро.

Родительский дом представлял собой наспех сколоченную хижину из нескольких листов шифера, кровельного железа и разномастных досок. Но в 1966 году в жизни его родителей забрезжила надежда. Городские власти снесли с лица фавелу, в которой родился Фелипе, и родителей переселили в Сидаде-деДеуш, это был новаторский проект по постройке нормального жилья для бедноты. Однако хотели как лучше, а получилось как всегда. Дома построили, а на инфраструктуру то ли денег не хватило, то ли разворовали, но само название Сидаде-деДеуш – Город Бога стало горькой насмешкой. Смелый проект, который должен был уменьшить количество трущоб, стал проектом, создавшим самый известный трущобный и криминальный квартал Бразилии. Но Фелипе Феррейре повезло, он родился заново, когда ему было пятнадцать лет. И именно этот момент он считал своим настоящим рождением. С чего все началось? Он задумался. «С гибели отца», – сам собой пришел ответ. Как ни странно, он почти ничего не помнил, словно память смилостивилась над мальчиком. Только крики матери до сих пор звучаи в мозгу, и виделось нечто, отдаленно напоминающее тело отца под окровавленным куском белой материи. Это было все. Ни отпевания в церкви, ни похорон он не запомнил. После мать отправилась с ним в паломничество. Больше всего бедная женщина боялась, что сын встанет на путь отца. Поэтому и отправилась к знаменитой Мадонне Апаресида, святой покровительнице Бразилии, просить заступничества и милости. Денег хватило только до Сан-Паоло, а до городка Апаресида добирались как придется.

Это Фелипе запомнил хорошо. Они шли пешком целых двадцать километров. Он тогда безумно устал. Перед собором ноги уже отказывались двигаться. Сделав последнее усилие, зашел внутрь, и вот перед ним показалась она, Черная Мадонна Апаресида. И в этот момент что-то странное случилось с мальчиком. В первый раз после смерти отца он заплакал, зарыдал в голос. Его сердце переворачивалось, тело содрогалось, а слезы текли и текли по запыленному лицу. А после ничего, темнота. Мать рассказывала потом, что он упал в обморок. Монахини хотели перенести мальчика в небольшую комнатку рядом с входом, но одна из них, самая пожилая и опытная, остановила их.

– Оставьте его здесь, с Мадонной. Так будет лучше.

Те послушались, и мать Фелипе несколько часов ждала, пока сын очнется. Наконец ресницы подростка затрепетали, и он начал приходить в себя.

– Ты меня напугал, – заботливо произнесла мать. – Что с тобой случилось?

– Я был с ней, – просто ответил Фелипе и улыбнулся.

– С кем? – не поняла мать.

– Я был с Мадонной, – раздражаясь непонятливости матери, пояснил мальчик.

– С Мадонной, – прошептала мать.

– И она сказала тебе больше не бояться. С этого момента она станет нашей защитницей…

Мальчик говорил уверенно, и мать не посмела оспаривать. Они вернулись в Рио, и у Фелипе словно крылья выросли за спиной. Оставив свою уличную банду, он принялся за поиски работы. Дальний родственник Сальваторе взял его в свой маленький ресторанчик. Мальчик был одновременно посудомойкой, официантом и уборщиком. В небольшую плату входила еда и крыша над головой. Но Фелипе не жаловался, он прекрасно понимал, что ему несказанно повезло. Деньги оставались даже на помощь матери, не говоря уже о бесплатной еде. Все это он считал необыкновенной удачей, тем более постепенно он стал откладывать небольшие суммы. У него была цель: купить уличный лоток. Он даже уже присмотрел один: его владелец Манюэль собирался его продавать. Но денег пока было недостаточно. Но это его не огорчало. Его теперь ничего не могло ни огорчить, ни испугать. Рядом с ним была Она, Мадонна.

И в один вечер, когда он уже падал с ног от усталости, в ресторанчик вошел один человек. Он сразу обратил на себя внимание других посетителей. Да и немудрено, не каждый вечер в заведение Сальваторе заходил такой знатный господин. Только почему знатный? Даже сейчас Фелипе не мог ответить, почему? Одет он был скромно, но все в нем выдавало личность незаурядную. Даже от одного взгляда угольно-черных горящих глаз становилось не по себе. Сальваторе сразу напрягся и пальцем подозвал к себе своего лучшего официанта. Тот, подобострастно улыбаясь, подбежал к вошедшему. Сальваторе сам встал на место повара и приготовил самые свои лучшие блюда. Господин явно остался доволен.

В момент, когда Фелипе собрался было убрать тарелки со стола, посетитель остановил мальчика и задал несколько неожиданный вопрос. Причем по-португальски он говорил без всякого акцента.

– Тебе тяжело так жить, мальчик?

– Нет, – вполне искренне ответил Фелипе.

– Ты же уже с ног валишься от усталости, – удивился господин.

– Нет, не валюсь, – возразил подросток, – я сильный.

– То есть получается, ты доволен своей жизнью.

– Конечно, – кивнул Фелипе.

– И тебе не хотелось бы чего-то большего? – медленно произносил господин, не спуская с него внимательного взгляда глаз цвета непроглядной ночи.

Но Фелипе не так-то легко было сбить с толку.

– Хотелось, – смело ответил он незнакомцу и, четко проговаривая слова, сказал: – Мне хотелось бы купить место и лоток Манюэля.

Господин слегка опешил:

– Ты уверен, что не хочишь выучиться на кого-нибудь и найти приличную работу, например?