Гора Дракона Чайлд Линкольн

— А вам что-нибудь известно о жизни и карьере Вандервэгона до его работы в «Джин-Дайн»? — спросил Тис.

— Он был прекрасным ученым с безупречной репутацией. Он здесь работал уже второй срок. Выпускник Чикагского университета. Но вы это и без меня знаете.

— Он говорил с вами о своих проблемах? Его что-то беспокоило?

— Нет. Если не считать обычных жалоб на полную изоляцию от остального мира. Он великолепный лыжник, но здесь на лыжах не покатаешься, и ему этого не хватало. Вандервэгон придерживался либеральных взглядов и часто спорил на политические темы с Харпером.

— У него была подруга?

Карсон немного подумал.

— Он упоминал одно имя. Люси, если я не ошибаюсь. Она живет в Вермонте. — Он удобно устроился в кресле. — Послушайте, куда его увезли? Вам удалось что-нибудь узнать?

— Ему делают всевозможные анализы. До сих пор мы почти ничего не знаем. Нам приходится нелегко, ведь отсюда нельзя позвонить по обычным линиям. Но некоторые вещи вызывают недоумение, и я попрошу вас никому об этом не рассказывать.

Карсон кивнул.

— Предварительные анализы показывают, что Вандервэгон страдал от странных заболеваний: его капилляры обрели избыточную проницаемость, резко поднялся уровень допамина и серотонина в мозгу.

— Избыточная проницаемость капилляров?

— Сосуды перестали сохранять герметичность. Каким-то образом небольшая часть его кровяных клеток распалась, выделив гемоглобин. Он начал проникать из капилляров в различные части тела. Чистый гемоглобин, как вы, вероятно, знаете, опасен для тканей человека.

— Это и привело Вандервэгона к кризису?

— Сейчас еще слишком рано делать выводы, — ответил следователь. — Но увеличение уровня допамина имеет существенное значение. Что вам известно о допамине и серотонине?

— Не слишком много. Это нейромедиаторы.

— Верно. При нормальном уровне их содержания никаких проблем не возникает. Но избыток может оказывать серьезное влияние на поведение человека. У параноидных шизофреников повышен уровень допамина. Механизм действия ЛСД основан на временном увеличении того же нейромедиатора.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Карсон. — Повышение содержание нейромедиаторов в мозгу Эндрю вызвано тем, что он безумен?

— Возможно, — ответил Тис. — Или наоборот. Нет ни малейшего смысла об этом рассуждать, пока мы не узнаем больше. Давайте вернемся к главной цели моего приезда сюда и поговорим о штамме Х-гриппа, над которым вы работаете. Может быть, вы сумеете мне объяснить, каким образом, пытаясь нейтрализовать вирус, вы сделали его смертельно опасным.

— Господи, если бы я мог ответить на ваш вопрос… — Ученый немного помолчал. — Мы до сих пор плохо понимаем, как Х-грипп делает свою грязную работу. Когда мы создаем новые комбинации генов, никто не знает, что может произойти. Наборы генов взаимодействуют, подчиняясь невероятно сложным законам, а потому извлечение одного гена или введение нового часто приводит к непредсказуемым эффектам. В определенном смысле их действие напоминает исключительно сложную компьютерную программу, все тонкости которой никому не известны. Ты никогда не знаешь, к чему приведет введение новой информации или изменение кода. Возможно, ничего не произойдет. Или программа будет работать лучше. А может быть, вообще выйдет из строя.

Карсон вдруг осознал, что более откровенен со следователем из Управления профессиональной безопасности, чем это может понравиться Бренту Скоупсу. Но Тис был проницательным человеком; лицемерить не имело смысла.

— А почему вы не используете в качестве наполнителя для гена Х-гриппа менее опасный вирус? — спросил Тис.

— Это довольно трудно объяснить. Вы наверняка знаете, что тело человека состоит из двух видов клеток: соматических и зародышевых. Чтобы ген Х-гриппа приводил к полному исцелению — иными словами, чтобы его действие передавалось потомкам, — мы должны внедрить его ДНК в зародышевые клетки. Соматические клетки для этих целей не годятся. А вирус, несущий Х-грипп, обладает уникальной способностью оказывать воздействие на зародышевые клетки.

— А как насчет этики изменения этих клеток? Речь идет о появлении у человека новых генов. Это обсуждалось в «Маунт-Дрэгон»?

«Интересно, почему он завел разговор на эту тему?» — подумал Карсон.

— Послушайте, — сказал он, — мы вносим наименьшее изменение из всех возможных: внедряем ген, имеющий длину всего в несколько сотен базовых пар. И это приведет к тому, что у человека появится иммунитет против гриппа. Я не вижу здесь никаких нарушений морали.

— Но разве вы сами только что не говорили, что небольшое изменение даже одного гена может привести к непредсказуемым последствиям?

Ученый нетерпеливо кивнул.

— Конечно! Но именно для этих целей используется фазовое тестирование, которым я занимаюсь. Мы пытаемся предусмотреть все побочные эффекты. Генная терапия должна пройти полный набор дорогих тестов, которые обходятся «Джин-Дайн» в миллионы долларов.

— На живых людях?

— Естественно. Исследования начинаются «в пробирке» и с животных. На первом этапе участвуют всего несколько добровольцев. Второй этап продолжается значительно дольше. Эксперименты проводятся с группой, которую контролирует «Джин-Дайн». Все делается с огромной тщательностью. Вам это известно не хуже, чем мне.

Тис кивнул.

— Прошу меня простить, если я слишком долго задерживаюсь на данном вопросе, доктор Карсон. Но если возможны «непредвиденные побочные эффекты», то не приведет ли ваша деятельность к вечному их закреплению у всей человеческой расы, даже если вы привьете ген Х-гриппа всего лишь нескольким людям? И создадите тем самым новое генетическое заболевание? Или людей, отличных от всех остальных? Вы ведь помните: мутация в одном человеке — всего лишь в одном! — стала причиной того, что человечество получило ген гемофилии. А теперь в мире тысячи и тысячи людей с этой болезнью.

— «Джин-Дайн» не стала бы тратить почти полмиллиарда долларов, не проработав все детали, — резко возразил ученый, сам не понимая, почему у него возникли сомнения. — Речь не идет о компании, которая только что вошла в бизнес. — Он обошел вокруг стола, чтобы взглянуть в лицо следователю. — Моя работа состоит в том, чтобы обезвредить вирус И уж поверьте мне, этого более чем достаточно. А что они станут с ним делать после нейтрализации, не моя забота. Существует множество жестких государственных рамок, регламентирующих все аспекты проблемы. И вам они должны быть прекрасно известны. Возможно, вы сами писали половину этих проклятых ограничений.

В его шлеме прозвучали три ноты.

— Нам пора уходить, — сказал Карсон. — Сегодня намечена ранняя дезактивация.

— Хорошо, — ответил следователь. — Вы меня не проводите? Боюсь, что я заблужусь, не пройдя и пятидесяти футов.

Когда Карсон вышел наружу, он немного постоял на месте, прикрыв глаза и наслаждаясь теплым вечерним воздухом. Он почти физически ощущал, как ветер пустыни уносит его напряжение и страх. Он открыл глаза, обратил внимание на необычные цвета заката и нахмурился. Потом повернулся к Тису.

— Прошу меня простить, если я был с вами излишне резок, — сказал он. — Это место давит на меня, в особенности ближе к концу дня.

— Я вас прекрасно понимаю. — Следователь потянулся, почесал облупившийся нос и оглядел белые здания, эффектно освещенные лучами заката. — Здесь совсем не так плохо, когда заходит огромное красное солнце. — Он посмотрел на часы. — Нам следует поторопиться, если мы хотим успеть на обед.

— Пожалуй, вы правы, — ответил Карсон, но в его голосе послышалось отвращение.

Тис повернулся и взглянул на него.

— Похоже, желания у вас не больше, чем у меня.

Карсон пожал плечами.

— Завтра со мной все будет в порядке. Просто сейчас у меня пропал аппетит.

— У меня тоже. — Следователь немного помолчал. — А почему бы нам не отправиться в сауну?

Ученый бросил на него недоуменный взгляд.

— Что вы сказали?

— В сауну. Встретимся там через четверть часа.

— Вы сошли с ума? Мне бы и в голову не пришло…

Карсон смолк, когда увидел выражение лица Тиса. Он понял, что это приказ, а не приглашение, и пристально посмотрел на следователя.

— Ладно, через пятнадцать минут, — сказал он и направился в свою комнату.

Когда архитекторы создавали планы «Маунт-Дрэгон», они учли, что его обитатели будут находиться в плену бескрайней пустыни, и потратили немало сил, чтобы их отвлечь и предоставить максимум комфорта. Длинное низкое здание развлекательного комплекса находилось рядом с жилым корпусом и было оборудовано лучше, чем большинство аналогичных заведений на дорогих курортах. Здесь имелась беговая дорожка длиной в четверть мили, корты для сквоша и ракетбола, плавательный бассейн и тренажерный зал. Впрочем, архитекторы не учли, что большинство ученых настолько поглощены своей работой, что всячески стараются избегать физических нагрузок. В результате комплекс регулярно посещали только Карсон, который любил бегать по вечерам, и Майк Марр, проводивший долгие часы, работая со штангой.

Пожалуй, самой необычной частью комплекса была сауна: за основу приняли шведскую модель со стенами и скамьями из кедра. Сауна пользовалась популярностью, когда в «Маунт-Дрэгон» приходила холодная зима пустыни, но летом ее мало посещали.

Карсон подошел к сауне из раздевалки, посмотрел на термометр, указывающий температуру внутри, и понял, что Тис его опередил. Карсон распахнул дверь и невольно отпрянул, когда ему в лицо ударил поток горячего воздуха. Он вошел и сразу увидел следователя, который сидел на скамье рядом с контейнером, наполненным раскаленными углями. Белая простыня прикрывала его худые бедра Бледная кожа забавно контрастировала с красным обгоревшим лицом. По лбу ручьями стекал пот, собираясь на кончике облупившегося носа.

Ученый выбрал место вдали от следователя, осторожно устроившись на горячем дереве. Он старался не делать глубоких вдохов — таким раскаленным был воздух.

— Ладно, мистер Тис, — сердито сказал он. — Что вы задумали?

Следователь сухо улыбнулся.

— Посмотрели бы вы на себя со стороны, мистер Карсон, — тяжело дыша, сказал он. — Вы полны справедливого гнева. Но не нужно так волноваться. Я пригласил вас сюда, поскольку у меня есть на это причины.

— Я с нетерпением жду объяснений.

Ученый чувствовал, что все его тело покрылось потом.

«Похоже, Тис раскочегарил сауну до семидесяти градусов», — подумал он.

— Я бы хотел обсудить с вами еще один вопрос, — сказал следователь. — Вы не против, если я еще поддам пару?

В свое время некий шутник заменил в сауне комплекса деревянный ковш на реторту с дистиллированной водой. Прежде чем Карсон успел возразить, следователь вылил пинту воды на раскаленные угли. Тут же поднялись облака пара, наполнив помещение обжигающим жаром.

— Какого дьявола мы сюда пришли? — прохрипел Карсон, у которого начала кружиться голова.

— Мистер Карсон, я не против того, чтобы все мои беседы носили публичный характер, — послышался сквозь пар бесплотный голос. — В большинстве случаев это только на пользу, как, например, разговор с вами сегодня в лаборатории. Но сейчас я хочу, чтобы нас никто не слышал.

Карсон начал понимать Тиса. Все знали, что разговоры между учеными, одетыми в защитные костюмы, записываются. Очевидно, следователь не хотел, чтобы кто-то узнал то, что он собирался сказать. Но почему они не могли встретиться в кафетерии или в жилом корпусе? Карсон сам ответил на свой вопрос: поговаривали, что Най повсюду поставил подслушивающие устройства. Видимо, Тис в эти слухи поверил. Оставалась только сауна с ее обжигающим жаром и паром — здесь они могли говорить спокойно.

Но так ли это?

— Почему бы нам просто не прогуляться вдоль периметра лагеря?

Неожиданно следователь появился из облака пара. Он сел рядом с Карсоном и покачал головой.

— Я боюсь скорпионов, — сказал он. — А теперь послушайте меня. Вы не понимаете, почему я пригласил сюда именно вас? На это есть две причины. Во-первых, я несколько раз просматривал пленку с записью несчастного случая, который произошел с Брэндон-Смит. Вы оказались единственным вовлеченным в проект ученым, который вел себя рационально в экстремальной ситуации. Возможно, в самое ближайшее время мне потребуется ваша непредвзятость. Вот почему я оставил разговор с вами напоследок.

— Вы успели поговорить со всеми?

Тис провел в «Маунт-Дрэгон» всего несколько дней.

— Здешний штат не так уж велик, и мне многое удалось узнать. У меня появились кое-какие подозрения, но наверняка я не уверен. — Он вытер пот со лба тыльной стороной ладони. — Вторая и самая важная причина связана с вашим предшественником.

— Вы имеете в виду Франклина Барта? Что вам о нем известно?

— Пока мы находились в вашей лаборатории, я упомянул, что Эндрю Вандервэгон страдает от проницаемости сосудов и избытка допамина и серотонина. Но я не сказал, что у Франклина Барта те же симптомы. И если верить результатам вскрытия, у Розалинды Брэндон-Смит были те же проблемы, только в меньшей степени. Как вы можете это объяснить?

Карсон немного подумал. «Ерунда какая-то. Если только…» Несмотря на жару, ему вдруг стало холодно.

— Возможно, все они чем-то заражены? Вирусом?

«Боже мой, — подумал он, — неужели это какой-то штамм Х-гриппа с долгим периодом созревания?» Он ощутил, как его охватывает ужас.

Следователь вытер руки о полотенце и усмехнулся.

— Что случилось с вашей верой в систему безопасности? Расслабьтесь. Вы не первый, кто пришел к такому выводу. Но ни у Барта, ни у Вандервэгона не обнаружено антител Х-гриппа. В этом смысле они чисты. А вот Брэндон-Смит получила их предостаточно. Поэтому в этих случаях нет ничего общего.

— Тогда я не в силах объяснить, что происходит, — признался Карсон. Он только теперь понял, что все это время задерживал дыхание. — Очень странно.

— С этим не поспоришь, — пробормотал Тис.

Он снова плеснул воды на угли. Карсон ждал.

— Полагаю, вы тщательно изучили работу доктора Барта, когда приехали сюда, — продолжал Тис.

Карсон кивнул.

— Значит, вы читали его электронные записи?

— Читал, — коротко ответил ученый.

— Вероятно, не один раз?

— Я могу воспроизвести цитаты оттуда даже во сне.

— А где недостающая часть? — спросил Тис.

Карсон заговорил не сразу.

— Что вы хотите сказать? — ответил он вопросом на вопрос.

— Когда я просматривал его файлы, мне кое-что показалось странным. Словно в мелодии не хватает нескольких нот. Тогда я провел статистический анализ и обнаружил, что его ежедневные записи за последний месяц сократились от двух тысяч слов до нескольких сотен. Из чего я сделал вывод, что Барт по каким-то причинам — возможно, все дело в паранойе — начал вести дневник. Там он писал то, что не должны были видеть Скоупс и остальные.

— В «Маунт-Дрэгон» запрещено вести личные записи на жестком диске, — сказал Карсон, понимая, что говорит очевидные вещи.

— Сомневаюсь, что к этому моменту правила имели для доктора Барта какое-то значение. Насколько я понимаю, мистер Скоупс имеет обыкновение всю ночь рыскать по киберпространству «Джин-Дайн» и совать нос в чужие дела. Тайный дневник — естественная реакция. Я уверен, что так поступал не только Барт. Здесь есть несколько вполне разумных людей, ведущих личные записи.

Карсон кивнул; он уже начал догадываться.

— Но из этого следует… — начал он.

— Да? — нетерпеливо спросил оживившийся Тис.

— В своих последних записях Барт несколько раз упоминал «ключевой фактор». Если его тайный дневник существует, он может содержать этот ключ — что бы он ни значил. Возможно, там отыщется отсутствующий кусочек головоломки, позволяющий сделать Х-грипп безвредным.

— Может быть, — не стал возражать следователь. После небольшой паузы он спросил: — До того как начать заниматься Х-гриппом, Барт работал над другим проектом?

— Да. Он изобрел процесс фильтрации. Особая технология, собственность «Джин-Дайн». И улучшил неокровь.

— О да, неокровь. — Тис презрительно поджал губы. — Отвратительная идея.

— Почему вы так считаете? — удивленно спросил Карсон. — Заменитель крови может спасти бесчисленные жизни. Больше не будет недостатка крови, группа перестанет иметь такое огромное значение, отпадет проблема зараженной крови…

— Вполне возможно, — перебил его Тис. — Тем не менее мысль о пинтах такой жидкости в моих венах меня не вдохновляет. Насколько я понимаю, ее производят бактерии, продукт генной инженерии, в которые вживлен ген гемоглобина человека. Речь идет о бактерии, которая в огромных количествах существует в… — Он едва слышно произнес последнее слово: — Грязи.

Ученый рассмеялся.

— Она называется «стрептококк». Да, ее находят в земле. Но истина состоит в том, что «Джин-Дайн» известно о стрептококках больше, чем о любой другой форме жизни. Это единственный организм, за исключением кишечных палочек, ген которого полностью расшифрован. Таким образом, он является превосходным носителем, и тот факт, что он живет в земле, не делает его отвратительным или опасным.

— В таком случае называйте меня старомодным, — сказал Тис. — Но мы отклонились от темы нашего разговора. Лечащий врач Барта рассказал мне, что тот без конца повторяет одну и ту же фразу: «Бедный Альфа». Вы знаете, что это может означать? Возможно, это первые слова более длинного предложения? Или чье-то прозвище?

Карсон немного подумал и покачал головой.

— Сомневаюсь, что речь идет о ком-то из тех, кто работает здесь.

Тис нахмурился.

— Еще одна тайна. Возможно, его дневник прольет свет и на нее. Так или иначе, я придумал, как можно его отыскать. Когда я вернусь, то обязательно осуществлю свой план.

— А когда вы вернетесь? — не удержался Карсон.

Следователь кивнул.

— Завтра я поеду в Радиум-Спрингс, чтобы отправить предварительный отчет. Здесь связь с внешним миром практически отсутствует. Кроме того, мне необходимо проконсультироваться с коллегами. Вот почему я говорю с вами. Вы лучше всех знакомы с работой Барта. В будущем я очень рассчитываю на ваше сотрудничество. Мне кажется, что Барт является ключом ко всему. И скоро нам предстоит принять решение.

— Какое?

— О том, следует ли закрыть этот проект.

Ученый ничего не ответил. Он не мог себе представить, чтобы Скоупс позволил прекратить дальнейшие работы над своим любимым детищем.

Тис встал и плотнее завернулся в простыню.

— Я бы вам не советовал, — сказал Карсон.

— О чем вы?

— Вам не следует уезжать завтра. Будет сильная песчаная буря.

— Но по радио про это ничего не говорили, — нахмурившись, сказал следователь.

— По радио не передают прогноз погоды для Хорнада-дель-Муэрто, мистер Тис. Неужели вы не заметили необычные оранжевые отсветы в южной части неба, когда мы вышли сегодня вечером из гриппозного отсека? Я уже видел подобные картины — ничего хорошего они не сулят.

— Доктор Сингер одолжит мне «хаммер». У него шарнирная рама, как на грузовике.

Ураган собрал энергию в Мексиканском заливе, а затем направился на северо-запад, нанося удары по побережью Мексики, в штате Тамаулипас. Достигнув суши, буре пришлось подняться над восточной частью Сьерра-Мадре, где влажный воздух сконденсировался в огромный грозовой фронт над горами. Мощные ливни обрушились на землю — а ураган продолжал свое наступление на запад. К тому времени, когда он добрался до пустыни Чихуахуа, он уже потерял всю влагу. Фронт повернул, двигаясь через горные провинции Северной Мексики. В шесть часов утра он достиг пустыни Хорнада-дель-Муэрто.

Ураган не принес ни капли влаги. Ни тучи, ни дождь не отметили его прибытие. От шторма, взявшего свое начало в заливе, осталась лишь огромная энергия разности температур — над пустыней она составляла тридцать восемь градусов, а у фронта — восемнадцать.

Вся эта энергия трансформировалась в ветер.

По мере приближения к Хорнада ураган стал видимым — стена оранжевой пыли высотой в милю. Он перемещался со скоростью курьерского поезда, толкая перед собой перекати-поле, глину, высохший ил и соль с южного побережья. На высоте в четыре фута над землей стена состояла также из веток, крупного песка, кусочков сухих кактусов и сорванной с деревьев коры. На высоте в шесть дюймов ветер нес острый гравий, мелкие камни и обломки деревьев.

Пожалуй, впервые за все время Карсон увидел неуверенность на лице Тиса. Он пожал плечами.

— Я не стану вас останавливать. Но на вашем месте я бы подождал.

Следователь покачал головой.

— То, что у меня есть, не может ждать.

Такие пустынные бури, случающиеся не чаще одного раза за несколько лет, способны достаточно быстро сделать ветровое стекло машины матовым, содрать краску с любой изогнутой поверхности, сорвать крыши домов-трейлеров и заставить лошадей бросаться на изгороди из колючей проволоки.

Ураган добрался до центра пустыни Хорнада и «Маунт-Дрэгон» в семь часов утра, через пятьдесят минут после того, как Гилберт Тис, старший следователь Управления охраны труда, прихватив свой толстый портфель, выехал на «хаммере» в сторону Радиум-Спрингс.

Скоупс сидел за роялем, его пальцы застыли в неподвижности на черных клавишах из розового дерева. Казалось, он погрузился в глубокие размышления. Рядом с подпоркой для крышки лежала потрепанная бульварная газета — казалось, чьи-то рассерженные руки сначала смяли ее, а потом попытались аккуратно расправить. Газета была раскрыта на статье со следующим заголовком: «Профессор из Гарварда обвиняет в ужасном несчастном случае компанию, занимающуюся генной инженерией».

Неожиданно Скоупс встал, вошел в круг света и сел на диван. Положив на колени клавиатуру, он быстро напечатал серию инструкций и созвал видеоконференцию. Перед ним загорелся огромный экран. Сначала по краю бежали коды, а затем они уступили место зернистому изображению мужского лица. Мощная шея с трудом умещалась в воротнике, который был на пару размеров мал. Он смотрел в камеру, оскалив зубы, — этот человек не привык улыбаться.

— Guten Tag,^[54] — сказал Скоупс на не слишком уверенном немецком.

— Возможно, вам будет удобнее говорить по-английски, мистер Скоупс? — вкрадчиво спросил мужчина, склонив голову.

— Nein,^[55] — ответил Скоупс с ужасным акцентом. — Я хочу попрактиковаться. Говорите медленно и четко. Повторяйте свои слова дважды.

— Очень хорошо, — отозвался мужчина.

— Я просил, дважды.

— Sehr gut, sehr gut,^[56] — произнес мужчина.

— Герр Зальцман, наш друг сказал мне, что у вас есть свободный доступ к архиву нацистов в Лейпциге.

— Das ist richtig. Das ist richtig.^[57]

— Именно там сейчас находятся документы гестапо Лодзи?

— Ja. Ja.^[58]

— Превосходно. У меня возникла небольшая проблема, хм… как правильно сказать? Проблема с архивом. Именно на таких вопросах вы специализируетесь. Я очень хорошо плачу, герр Зальцман. Сто тысяч немецких марок.

Ухмылка стала еще шире.

Скоупс продолжал говорить на своем корявом немецком, описывая проблему. Человек на экране слушал его внимательно, и постепенно улыбка исчезла с его лица.

Позднее, когда экран померк, послышался едва слышный звон, который издало одно из устройств на приставном столике.

Скоупс, по-прежнему сидя на старом диване с клавиатурой на коленях, наклонился вперед и нажал на кнопку.

— Да?

— Ваш ланч готов.

— Очень хорошо.

Вошел Спенсер Фэрли, мягкие тапочки у него на ногах смотрелись нелепо в сочетании со строгим серым костюмом. Он бесшумно прошел по ковру и поставил на дальний край стола пиццу и бутылку с кока-колой.

— Что-нибудь еще, сэр? — спросил вошедший.

— Ты читал сегодня утром «Геральд»?

Секретарь покачал головой.

— Я предпочитаю «Глоуб».

— Да, конечно, — сказал Скоупс. — Тебе бы следовало попробовать «Геральд». Он интереснее, чем «Глоуб».

— Нет, спасибо, — ответил секретарь.

— Она лежит там, — сказал глава «Джин-Дайн», указывая в сторону рояля.

Фэрли подошел к инструменту, взял смятую газету и вернулся.

— Малоприятная желтая пресса, — сказал он, просматривая статью.

Скоупс усмехнулся.

— Вовсе нет. Там все превосходно. Этот спятивший сукин сын поднес нож к собственному горлу. Мне лишь остается слегка подтолкнуть его под локоть.

Он вытащил сложенную распечатку из кармана рубашки.

— Вот мой список благотворительных вкладов на текущую неделю. Он короткий, в нем всего одна строка: миллион долларов для Фонда памяти жертв холокоста.

Секретарь посмотрел на него.

— Для организации Левайна?

— Естественно. Я хочу, чтобы это стало известно, но в спокойной и достойной манере.

— Могу я спросить…

Фэрли приподнял бровь.

— …почему? — закончил за него Скоупс. — Причина предельно проста, Спенсер, старый ты брахман, это достойное дело. И между нами, очень скоро они потеряют своего самого лучшего сборщика средств.

Секретарь кивнул.

— Кроме того, если немного подумать, то становится очевидно, что полезно избавить любимое детище Левайна от его влияния.

— Да, сэр.

— И еще, Фэрли, в моей куртке появилась дыра на локте. Ты не съездишь еще разок со мной за покупками?

На лице слуги промелькнуло выражение крайнего неудовольствия.

— Нет, благодарю вас, сэр, — твердо ответил Фэрли.

Глава «Джин-Дайн» подождал, пока дверь с шипением закроется. Затем отложил в сторону клавиатуру и вытащил из коробки кусок пиццы. Она была почти холодной, как он любил. Он даже прикрыл глаза от удовольствия, когда его зубы коснулись клейкой корочки.

— Auf Wiedersehen,^[59] Чарльз, — пробормотал он.

Карсон вышел из административного здания в пять часов и невольно остановился, удивленный открывшимся видом. Последствия песчаной бури поражали: строения «Маунт-Дрэгон» превратились в темные силуэты, окутанные оранжевой пеленой. Все вокруг замерло в смертельной неподвижности. Ученый осторожно вдохнул. Сухой холодный воздух наполнился вкусом кирпичной пыли. Карсон сделал шаг, и его ботинок на дюйм погрузился в пыль.

В это утро он пришел в лабораторию очень рано, еще до восхода солнца, ему не терпелось получить анализ Х-гриппа-II. Он усердно работал, позабыв о буре, бушевавшей над безмолвными подземными пространствами гриппозного отсека. Через час появилась де Вака. Она совсем немного опередила ураган; Карсон слышал, как ассистентка тихо ругается. Он понял, в чем дело, когда увидел ее грязное лицо через прозрачный визор защитного костюма.

«Наверное, так выглядит поверхность Луны, — подумал он, стоя возле административного здания. — Или конец света».

Когда Карсон жил на ранчо, он не раз был свидетелем песчаных бурь, но такое ему довелось увидеть впервые. Пыль лежала повсюду, покрывала стены и окна белых зданий. Маленькие холмики песка образовались возле каждого шеста и возвышения. Жуткий, сумеречный, однотонный мир.

Карсон зашагал к жилым корпусам; видимость не превышала пятидесяти футов. Затем, после коротких колебаний, он свернул к конюшне. Ему захотелось проверить, как поживает Роско. Карсон знал, что во время таких бурь лошади не выдерживают, начинают носиться по загону, иногда даже ломают ноги.

Животные не пострадали, но их шкуры покрывал слой пыли, и они выглядели раздраженными. Роско приветственно заржал, и Карсон пожалел, что не принес морковки или кусочка сахара. Он быстро оглядел коня и с облегчением отступил на пару шагов.

Со стороны загона до него донесся какой-то шум, приглушенный толстым слоем песка, который покрывал все вокруг. Карсон оглянулся и увидел, что за пеленой пыли движется какая-то тень.

«Боже мой, — подумал он, — там что-то живое. Оно выглядит очень большим».

Тень исчезла, но почти сразу появилась снова. Карсон услышал, как скрипят открывающиеся ворота. Нечто приближалось.

Ученый выглянул из открытой двери конюшни. Из пелены появилась призрачная фигура лошади с всадником. Голова человека была опущена на грудь, лошадь едва передвигала дрожащие ноги, изнемогая от усталости.

Най.

Карсон отступил в темную часть конюшни и спрятался в пустом стойле. Ему не нужна была еще одна неприятная встреча с англичанином.

Он услышал, как закрываются ворота, потом раздался шум шагов по покрытому опилками полу. Карсон присел на корточки и выглянул наружу через отверстие от сучка в стенке.

Начальник службы безопасности был с ног до головы покрыт слоем коричнево-серой пыли. Лишь темные глаза и запекшиеся губы нарушали однообразие тусклых цветов.

Най остановился возле угла, где хранилась упряжь, медленно снял чехол с ружьем и седельные сумки и повесил на гвоздь. Затем расстегнул подпругу, стащил седло со своего скакуна, поставил его к стене, а сверху накрыл чепраком. После каждого движения в воздухе появлялось облачко серой пыли.

Най повел своего коня к стойлу и скрылся из виду. Ученый слышал, как он начал чистить лошадь, приговаривая успокаивающие слова. Затем до Карсона донеслись другие знакомые звуки — англичанин наливал в ведро воду из шланга и перекладывал сено в кормушку. Вскоре Най появился снова. Он повернулся спиной к Карсону, вытащил из угла тяжелую коробку для сбруи, отпер замок и открыл крышку. Вернувшись к седельным сумкам, он достал две квадратные пластины жесткого прозрачного пластика, между которыми находился сильно потрепанный — и строго запрещенный в «Маунт-Дрэгон» — лист бумаги. Положив все это на пол, начальник охраны вынул из седельной сумки нечто напоминающее чернильный карандаш, склонился над пластиком и принялся что-то на нем отмечать. Карсон прижался лбом к доске, стараясь разглядеть, что он делает. Лист бумаги был старым и пожелтевшим, Карсону удалось прочитать написанную от руки фразу, идущую вдоль верхнего края:

«AI despertar la hora el aguila del sol se levanta en una aguja del fuego».

«На рассвете орел солнца стоит на игле огня».

Страницы: «« « ... 89101112131415 » ... »»