Афганский компромат Гончар Анатолий

Глава 6

Утро началось с зарядки.

Ротный вышел к построившемуся личному составу, держа в руках небольшую папку для бумаг.

— Все на месте? — спросил он у капитана Сошникова, шагнувшего навстречу.

— Двое опаздывают, — доложил тот.

Кречетов не успел спросить, кто именно. Дверь за его спиной скрипнула, открылась. Один за другим из нее выскочили двое опоздавших бойцов.

— Разрешите встать в строй? — Сармантов и Порфирин, следовавший за ним, попытались прошмыгнуть мимо отца-командира.

— Стоять! — рявкнул ротный. — Какого хрена?

— Будильник не зазвонил, — сделал попытку отмазаться Сармантов.

— Два ставьте, три, десять! Дежурьте по очереди, но чтобы опозданий не было! Еще раз попробуйте!.. Становись в строй! — Ротный обвел притихших бойцов суровым взглядом. — Парни, я предупреждал!.. Еще кто-нибудь хоть раз опоздает — будете строиться в шесть часов.

— Товарищ капитан! — подал голос из строя заместитель командира четвертой группы. — Почему из-за каких-то опоздунов должны страдать все?

— Мы в армии. Коллективную ответственность никто не отменял. Не хотите вставать раньше, сделайте так, чтоб никто не опаздывал. — Ротный потянулся к папке, зажатой под мышкой, достал из нее лист бумаги. — Зачитываю состав учебных групп. Первая: старший — майор Конягин. Младший сержант Коротько, старший сержант Прошкин. — Тут последовала пауза. — Кого называю, те сразу перестраиваются на правый фланг. — Рядовой Иванов, ефрейтор Потапов… — Кречетов постепенно перечислил всех.

Старший прапорщик Ефимов оказался во второй учебной группе, старшим которой был назначен старший лейтенант Трясогузкин.

В связи с отсутствием нужного количества инструкторов на первом занятии две учебные группы были объединены в одну под руководством дедка, встречавшего спецназовцев в день приезда. Сразу выяснилось, что этот самый дедок оказался весьма шустрым.

— Меня зовут Игорь Николаевич, — представился он личному составу. — Я являюсь руководителем курсов и преподавать вам буду лишь временно. На днях подъедут новые инструктора, и тогда у каждой группы появится свой персональный руководитель. Теперь о том, как будут проходить занятия. Методика моего преподавания довольно проста. Вначале я рассказываю и показываю, следом даю время немного потренироваться, затем провожу зачет на быстроту и точность выполнения. Сразу предупреждаю, у меня на занятиях категорически запрещено ругаться матом. Курить только с разрешения. Любая моя команда должна выполняться быстро и без споров. — Он нагнулся, поднял с земли одну из нескольких веревок, приготовленных заранее.

Игорь Николаевич продемонстрировал бойцам простые и прямые узлы, булинь, который можно завязывать одной рукой, встречную восьмерку, австрийский проводник, грейпвайн, саморазвязывающийся узел, схватывающий, или прусик, шкотовый и брамшкотовый, двойной проводник, он же «заячьи уши», узел Хантера и прочее, прочее, прочее.

— Вам не обязательно знать все узлы, — успокоил инструктор бойцов. — Я, например, использую всего несколько, самых простых и надежных. Вот на них мы и остановимся. — Игорь Николаевич вновь принялся вязать узлы, но на этот раз делал это медленно, комментируя все свои действия. — Теперь пусть каждый возьмет в руки веревку. Взяли? Что ж, с какого узла начнем? Вот, например, грейпвайн. Берем оба конца веревки…

Глядя на инструктора, столь увлеченно повествующего об узлах, Ефимов невольно подумал, что ему-то самому уж точно никогда не стать любителем горных восхождений. Он много раз бывал в горах, тем не менее не понимал тех, кто лез на вершины, рискуя жизнью, ради самого факта. Ему казалось, что этот риск был бесполезный, никчемный, ничем не оправданный.

Может, именно из-за такого восприятия он быстро и начисто забывал, как вяжутся такие узлы, хотя и изучал эту премудрость чуть ли не сотню раз. Вот и сейчас Ефимов мог сделать что-то путное разве что на полном автопилоте.

«Каждый раз как впервые! — съехидничал Сергей над самим собой, внимательно наблюдая за действиями инструктора и повторяя их. — Рассказ — показ — тренировка — доведение до автоматизма. И так с каждым узлом».

— А теперь тридцать минут самостоятельно, — скомандовал Игорь Николаевич, оставил своих подопечных наедине с хитрыми узлами и отправился проверить, как идут дела в остальных учебных группах.

Ровно через полчаса он вернулся, достал секундомер и приступил к проведению зачета. Как и следовало ожидать, этот нехитрый тест сдали все. Но если Игорь Николаевич и остался доволен результатами, то виду не подал. Он тщательно выписал в своей тетради оценки напротив фамилии каждого.

Потом неугомонный дедок приступил к занятию по устройству навесной переправы через горный ручей. Бойцы тренировались в сосновом лесу, прилегающем к реке. С крайнего раза, когда спецназовцам приходилось делать нечто подобное, прошел почти год. Парням многое пришлось вспоминать, но коллективный разум возобладал. Веревки они натягивали, используя систему полиспастов. При этом Игорю Николаевичу почти ничего не пришлось подсказывать.

Затем бойцы начали тренироваться. Они перебирались через условное препятствие, применяя веревочные обвязки. При этом ребята заодно отработали два способа продергивания веревки: с помощью саморазвязывающегося узла и с применением карабина. Второй вариант всем понравился больше.

Когда же Игорь Николаевич решил, что обучаемые приобрели вполне достаточные навыки, он отдал команду навести переправу через ручей. Прошли считаные минуты, и первый из спецназовцев, быстро перебирая руками, устремился к противоположному берегу. За ним второй, третий. Четвертый уже не столько подтягивался на руках, сколько скользил на карабинах, увлекаемый вперед страховочной веревкой.

Закрывая эту часть учебного вопроса, Игорь Николаевич устроил соревнования по преодолению русла ручья на скорость. Победила учебная группа старшего лейтенанта Васякина.

Но на этом занятия по организации переправы отнюдь не закончились. Инструктор повел личный состав на другой участок речушки, чтобы научить его переправляться через реку с помощью подручных средств, а точнее — с использованием ствола дерева, упавшего или спиленного.

— Находим подходящее бревно. — Игорь Николаевич повел рукой вдоль русла речушки, по берегам которой лежали многочисленные стволы, принесенные паводком. — Не забывая соблюдать требования безопасности, дружно берем его и комлем вперед подносим к урезу воды. Опускаем. Теперь достаем пятидесятиметровую основную веревку, складываем ее пополам. В месте сложения делаем петлю и зацепляем ее за вершину дерева. Для быстроты действий все это можно производить одновременно. Кто-то подносит к берегу дерево, кто-то распутывает и готовит веревку. Теперь, зацепив вершину, разводим концы веревок в разные стороны. Два человека или больше, в зависимости от количества переправляющихся, держат эти веревки, остальные, взявшись за вершину и уперши комель в землю, поднимают ствол до вертикального состояния. Веревку надо натягивать как можно равномернее в обе стороны. Когда ствол будет находиться в вертикальном состоянии, держать его станет довольно легко. Поэтому кто-то может присоединиться к товарищам, держащим веревку. Все оставшиеся давят на ствол так, чтобы он начал наклоняться в сторону противоположного берега, и тут же отбегают назад. Самое главное в этот момент заключается в том, чтобы люди, держащие веревку, опускали бревно равномерно, не перетягивая его в одну или другую сторону. — Игорь Николаевич на секунду прервал свой монолог, оглядел присутствующих и выдал заключение: — Надеюсь, всем все понятно. Значит, можно приступить к практическому занятию. Каждая учебная группа находит подходящее бревно и тренируется самостоятельно. Потом мы проведем соревнования на скорость переправы. Да, вот еще что. Веревку, привязанную к вершине ствола, целесообразно использовать в качестве перил. Понятно? Если да, то у меня все. Приступайте! — скомандовал дедок и сделал несколько шагов от русла, как бы говоря: «Считайте, что меня здесь нет».

— Пошли на тот берег, — предложил командиру группы Ефимов, увидев там завал из нескольких стволов, вполне подходящих для переправы.

— Пошли, — согласился Трясогузкин и первым направился к металлическому мосту, находившемуся метрах в пятидесяти.

— Идем! — обернувшись к личному составу, скомандовал Ефимов, убедился в том, что его все услышали, и начал догонять командира группы.

Бойцам удалось наладить переправу в считаные минуты. Затем инструктор дал отмашку, и начались соревнования. Они прошли весело. Не обошлось без казусов. Сошников и один из бойцов четвертой группы свалились в реку. Что ж, не без этого.

День ребята провели с пользой, и вечер наступил как-то совсем незаметно.

Глава 7

Незадолго до начала ужина ротный построил личный состав.

— Завтра подъем в шесть, — сообщил он потрясающую новость, о которой почти все бойцы и так знали от Игоря Николаевича. — В шесть тридцать все стоят в строю. У каждого рюкзак. В нем обвязка, пять карабинов, жумар, альпийский молоток, ледоруб, кошки. Продукты питания на день получить у старшины и раздать с вечера. Иметь с собой по две бутылки воды. Проверю!.. Бухта веревки на тройку, очки обязательно. Особо тепло не наряжайтесь, но зимняя одежда в рюкзаке должна быть. Вечерней поверки не будет. В десять все должны спать. Станет кто-то бродить по коридорам — устрою тревогу. — Тут последовала небольшая пауза. — Командиры групп, личный состав в вашем распоряжении.

— Направо! — скомандовал Трясогузкин, выходя из строя. — Все слышали, что сказал ротный?

— Товарищ старший лейтенант, что стоять? Пошли в гостиницу, — вылез со своим мнением ефрейтор Зудов.

Но вместо ответа ему Трясогузкин обратился к своему заместителю.

— Сергей Михайлович, есть что сказать? — спросил он.

— То, что рюкзаки должны быть хорошо загружены, думаю, поняли все, разжевывать не надо. Меня интересует вот какой вопрос: кто понесет веревочные бухты? Первая тройка, у вас?..

— Я понесу, — отозвался Дударенков.

Боровиков покосился на бойцов своей тройки и заявил:

— У нас Агушев понесет.

Руслан скорчил недовольную гримасу, но протестовать не стал.

Ветерок, налетевший внезапно, словно скатившийся с крыш, принес с собой пушинки снега. Они белыми мотыльками начали оседать на ветви деревьев, на землю, на одежду и лица бойцов.

— А у нас Уткин потащит, — переминаясь с ноги на ногу, заявил Зудов.

— А он потянет? — засомневался Ефимов. — Все-таки в горах первый раз.

— А куда он денется? — вопросом на вопрос ответил Зудов.

— Ну-ну. — Ефимов не стал спорить со старшим тройки, но пообещал: — Гляди, если он сдохнет, то ты лично потащишь и бухту, и самого Уткина, понял?

— Так точно, товарищ старший прапорщик, — бодро согласился никогда не унывающий Зудов.

«Балбес!» — Ефимов покачал головой, но озвучивать эту незаурядную мысль не стал.

— Так что, личный состав отпускаем? — Тут крупная снежинка залетела Михаилу за пазуху, и он зябко поежился.

— У меня, собственно, все.

— Разойдись! — скомандовал Трясогузкин. — Вы идете?

— Ты ступай, я сейчас…

— Сергей Михайлович, давайте сразу на ужин пойдем. Если что, можно и в холле подождать. — Михаилу, видимо, не очень-то хотелось подниматься на пятый этаж, куда их переселили уже на второй день пребывания.

Ефимов взглянул на часы. До начала ужина оставалось десять минут.

— Можно и посидеть.

— Тогда я вас жду. — Михаил направился к входной двери, на ходу стряхивая с воротника снежинки, нападавшие на него.

Сергей поглядел ему вслед и в который раз подивился, до чего же его нынешний командир напоминал Ивана Кострыкина, погибшего год назад. Такого же роста, чуть выше среднего, ширококостный, на вид даже излишне грузный, с ладонями-лапищами. На щеках широкоскулого лица такие же ямочки, нос слегка курносый. Увалень, спокойный как танк. Голос тихий, хотя и бас. Да и во всем остальном… Если бы была возможность поставить их рядом, то люди сторонние обязательно сказали бы, что они доводятся друг другу братьями.

Вспомнив Ивана, Ефимов почувствовал, как к горлу подступил комок. Накатило чувство вины. Он не сумел предотвратить, не защитил, не спас…

Старший прапорщик вздохнул, стряхнул со щеки подтаявшую снежинку. Разумом он понимал, что нелепо обвинять себя в гибели Ивана, а вот чувствами!..

«Пора на ужин», — решил Сергей.

Он попытался отвлечься от воспоминаний, забыл о том, что собирался сфотографировать туманную луну, выползающую из-за хребта, и вернулся в гостиницу, к старшему лейтенанту, ожидающему в холле.

— Михаил Константинович! — Ефимов расплылся в улыбке. — Ты никак в столовую в таком виде идти собрался? Потопали наверх, хоть бушлаты скинем.

— Ой, точно! — воскликнул Михаил, с обреченным видом поднимаясь с насиженного места и понимая, что попытка полениться не удалась. — Сколько можно вверх-вниз лазить? — задал он никому не адресованный вопрос.

У первых ступенек лестницы старший лейтенант замедлил шаг и спросил:

— Может, лифтом?..

— Пошли-пошли! — Ефимов потянул командира группы за плечо. — Мы его ждать больше будем.

— Пошли так пошли. — В глазах Михаила мелькнула тоска обреченного, идущего на плаху, но на лестницу он шагнул первым.

Тяжело отдуваясь, старший лейтенант поднялся на пятый этаж, вышел с лестничной площадки в коридор, дошагал до своего номера, вытащил из кармана ключ.

— Нет, следующий раз точно на лифте поеду. Чертов пансионат!.. Только для того, чтобы пожрать, три раза в гору залезать надо.

Ключ повернулся в замке, Михаил опустил ручку вниз и легким толчком распахнул слегка скрипнувшую петлями входную дверь настежь.

Номер, который занимали Ефимов и Трясогузкин, начинался коридором, с одной стороны которого располагались душевая комната и туалет, с другой — здоровенный, вытянувшийся вдоль всей стены бельевой шкаф. Дверь из коридора вела в жилую комнату. Справа у стены находились узкий, но высокий шкаф и небольшой комод, слева — стол, на котором стояли графин, чайник, поднос с двумя пиалами и блюдцами.

Самым главным украшением этого стола являлся небольшой цветной телевизор. Правда, он показывал всего четыре программы, но зато пульт к нему был совершенно исправным.

Вдоль стен стояли широкие полуторные кровати, за ними — небольшие тумбочки. За полупрозрачными шторами виднелись окно во всю стену и дверь, ведущая на балкон. По сравнению с привычной солдатской палаткой — царские хоромы.

Быстро сняв бушлаты и повесив их в ближайший к выходу шкаф, Трясогузкин и Ефимов отправились в столовую.

Как выяснилось, ужин оказался весьма неплох. Это был практически шведский стол: курица, говядина, картофельное пюре, гречка, рис, даже плов, пять или шесть видов салата. На десерт яблоки.

— Михалыч, давай сюда! — услышал Ефимов, обвел взглядом зал и увидел заместителя командира второй группы старшего сержанта Вадима Петровича Банникова, призывно машущего рукой.

— Миша, давай вон туда, к Петровичу! — Сергей кивком указал Трясогузкину направление движения. — Там столик свободный.

— Сейчас, я только подливки добавлю, — отозвался командир группы, зачерпнул добрую порцию мясного соуса и равномерно полил им дымящееся картофельное пюре. — Добре, хлопче, добре! — похвалил он сам себя, начал разворачиваться и едва не столкнулся с сержантом Лактионовым, контрактником из третьей группы.

— Осторожнее!.. — выкрикнул тот, но Трясогузкин, оставшийся абсолютно невозмутимым, уже двигался в направлении свободного столика.

— Михалыч, присаживайся. — Банников указал место напротив, зацепил вилкой мелко нарезанный салат из капусты и отправил его в рот.

— Как плов? — спросил Ефимов, увидев на подносе у Петровича тарелку с янтарной горкой рассыпчатого риса.

— Замечательно! — похвалил Петрович и, подтверждая свои слова, направил вилку в середину кучки риса.

— Да я тоже думал, взять — не взять. — Сергей уселся поудобнее, ухватил кончиками пальцев тоненький кусочек хлеба. — Потом Миша выбрал себе картошку, и я следом. — Вилка ткнулась в гарнир. — Ладно, в следующий раз возьму плов. Попробую.

— Не пожалеешь. Вещь! — Петрович закрыл глаза, показывая все великолепие вкуса помянутого блюда.

— Тоже мне, нашелся гурман, блин! — Михаил придвинул тарелку с картофелем к краю подноса и принялся есть.

— Нормальные сегодня занятия были, — констатировал Петрович и подцепил вилкой очередную порцию плова.

— Наши бойцы тоже довольны остались, — согласился Ефимов и принялся за кусок говядины.

Хорошо прожаренное мясо оказалось слегка жестковатым, но в целом жаловаться на вкус было бы грех. Разве что Сергей немного пожалел о том, что не захватил нож с раздаточного стола.

— Ты завтра коврик с собой берешь? — спросил Петрович, на секунду перестав жевать.

— Смысл? — Ефимов попытался вилкой отколупнуть кусочек бифштекса. — Думаешь, нам кто-нибудь даст возможность полежать?

— А я коврик прихвачу, он не тяжелый. — На тарелке старшего сержанта риса почти не осталось, и он активно взялся за горку салата.

— Я тоже возьму. — Михаил обглодал куриную ножку и теперь нацелился на крылышко, оставшееся на тарелке. — В нем веса фигня, а если задержимся, то пригодится.

— Как хотите. — Сергей наколол на вилку приличный ломоть мяса и капнул на него горчички. — Вряд ли мы наверху долго будем сидеть. Разве кого ждать придется.

— Да уж, не исключено, что и придется. — Петрович сделал небольшой глоток чая. — Некоторые, которые слишком много кушают, могут и сдохнуть, — съехидничал он и бросил красноречивый взгляд на старшего лейтенанта, покончившего с куриным крылышком.

Но тот если и понял намек, то совершенно не подал виду.

Между тем Банников покончил с чаем и начал вставать из-за стола.

— Приятного аппетита, — пожелал он товарищам, намереваясь сделать ноги.

— Петрович, да посиди ты, куда торопишься? — остановил его Ефимов. — Вместе пойдем.

— Вместе так вместе, — не стал протестовать Банников. — Миша, — начал он вкрадчиво. — А у тебя ноутбук работает?

— Да что с ним станется?! — Старший лейтенант добрался до чая и теперь запивал им ароматную булочку.

— Поиграть дашь? — теперь уже напрямую спросил Петрович, имевший нездоровое пристрастие к компьютерным стрелялкам.

— Ну… — Трясогузкин замялся.

Петрович воспользовался этим и выпалил:

— Отлично. Миша, я с тобой дружу!

Михаил понял, что влип.

— Да я, собственно, сам хотел немного развеяться, — промямлил он.

— Миша, сам ты всегда успеешь. — Петрович не собирался сдавать завоеванные позиции. — Я на немножко, всего на полчасика.

— Ну-ну, прошлый раз ты тоже на полчасика сел, — не преминул напомнить Михаил историю, когда Петрович, играя, просидел за ноутбуком целую ночь, до самого прибытия поезда.

— Да я тогда одного урюка пройти не мог. — Петрович не придумал иного объяснения.

— А сейчас тебе другой урюк попадется, — попробовал вернуть статус-кво Михаил, но Петрович не позволил ему этого сделать и совершенно безапелляционно заявил:

— Все, я сразу иду к вам.

— Эх! — Михаил проклинал себя за свою душевную доброту, но уже понял, что ему осталось только вздыхать.

Глава 8

Петрович долго не давал мужикам спать, грохотал своей стрелялкой и ушел полночь за полночь. Из-за этого или же по причине каких-то погодных изменений вставал Ефимов тяжело. Когда зазвенел будильник, он заглушил его, с трудом оторвал голову от подушки, сел на кровати да так и замер на некоторое время, не открывая глаз.

— Миша, подъем! — позвал он потом командира своей группы, который спал еще крепче. — Через полчаса построение.

— Да-да, встаю уже, — сонно пробормотал Михаил, но остался лежать в неподвижности.

— Давай поднимайся. — Ефимов в очередной раз разлепил глаза, сделал глубокий вдох-выдох, встал, вытащил из тумбочки несессер, нащупал ступнями тапочки и поплелся в ванную комнату.

Водные процедуры быстро привели Сергея в нормальное состояние. Он неожиданно почувствовал себя бодрым и хорошо отдохнувшим. Да и мысли о предстоящем восхождении бодрили не хуже холодного душа. Ефимов вернулся в комнату уже вполне проснувшимся, бросил несессер на тумбочку, включил свет, присел на единственный стул, стоявший у стола.

— Миша, вставай, время! — напомнил он, налил в кружку холодной кипяченой воды, всыпал туда пару чайных ложечек растворимого кофе.

Есть ему не хотелось. Сергей взял из пакета, лежавшего на столе, пару печенюшек и сжевал их, запивая холодным кофе.

Михаил к этому времени наконец-то поднялся и, сонно покачиваясь, продефилировал в направлении санузла.

На построение они поспели вовремя. К моменту появления ротного смогли даже проверить наличие личного состава и имущества.

— Все на месте? — спросил Кречетов, увидел Игоря Николаевича, вышедшего из-за угла, шагнул ему навстречу.

— Все собрались, больных нет? — спросил тот, пожимая руку, протянутую Кречетовым.

— Все? — спросил ротный, повернувшись к строю.

— Все, — отозвался Порфирин.

— Заткнись! Ну?.. — Капитан требовательно уставился на Трясогузкина.

— У меня все.

— Во второй группе все.

— В наличии.

— Все.

— Люди все на месте, больных и незаконно отсутствующих нет, — сообщил Кречетов, и Игорь Николаевич одобрительно кивнул.

Из дверей гостиницы показался майор Конягин и осведомился:

— Все люди в наличии?

Ротный зыркнул в его сторону, но отвечать не стал. Конягин, видимо, удовлетворился этим взглядом, больше вопросов не задавал, кивком поздоровался с инструктором и начал подгонять лямки рюкзака.

Сообразуясь с какими-то собственными мыслями, Кречетов решил не делить личный состав по учебным группам. В направлении гор подразделение выдвинулось в соответствии со штатным расписанием.

Игорь Николаевич задавал темп, шел первым. За ним держался Ефимов, а дальше — согласно боевому порядку.

Перейдя мост и оказавшись у подножия горы, Игорь Николаевич остановился.

— Кому надо — переоденьтесь. У вас десять минут! — скомандовал он, с хитрой улыбкой оглядывая спецназовцев, заполняющих поляну. — Курить надо бросать, — наставительно заметил дедок, увидев, как Зудов, вместо того чтобы скинуть с себя верхнюю одежду, первым делом потянулся за сигаретами. — Еще одно правило! — Тут инструктор заметно повысил голос: — Курить только с моего разрешения.

Неожиданно получив союзника в деле борьбы с курением, Ефимов одобрительно кивнул.

Зудов убрал сигареты в карман бушлата, чертыхнулся и заявил:

— Прямо как на боевой задаче.

После этих слов Игорь Николаевич вопросительно посмотрел на Ефимова.

— На занятиях курение только в перерывах или с разрешения старшего, — пояснил тот.

— Курить надо бросать совсем. Водку пить, матом ругаться нельзя!.. — заявил Игорь Николаевич.

Пока личный состав снимал теплую одежду, он прочитал на эту тему целую лекцию. Сергей с чем-то в ней соглашался, с чем-то нет, но в главном инструктор был прав. У нации, пораженной различными пороками, не уважающей самое себя и свой язык, нет будущего.

Потом в груди Игоря Николаевича словно затрезвонил будильник.

Он внезапно прервал монолог, чуть помолчал и осведомился:

— Все готовы? Поднялись! — подогнал инструктор тех любителей комфорта, которые успели вольготно разместиться на рюкзаках, брошенных на землю. — Пошли! — Уже не глядя, выполнили подопечные его команду или нет, он быстрым шагом направился по тропе, убегающей вверх.

Инструктор задал слишком высокий темп. Ефимов, непривычный к такому вот скоростному передвижению, успел запыхаться, прежде чем приноровился. Когда он окончательно разогрелся, идти стало если и не легко, то и не слишком тяжело, даже появилось желание поглядеть на окружающий ландшафт, оценить местные красоты. Сергей периодически доставал фотоаппарат и делал снимки. Иногда он нарочно приотставал, поджидал и поторапливал бойцов своей группы. Движение продолжалось. Восхождение шло своим чередом. Высота подъема нарастала метр за метром.

— А дедок-то какой шустрый! — догнав Ефимова, прошипел Прошкин, оглянулся и попросил: — Товарищ старший прапорщик, скажите ему, что люди отстают.

Ефимов согласно кивнул, увеличил скорость, легко оказался подле инструктора, бодренько взбирающегося по камням, и сказал:

— Игорь Николаевич, темп слишком высокий, люди не поспевают.

— Пусть догоняют, — равнодушно бросил тот и добавил: — Ничего, подтянутся.

— У нас так не принято, — возразил, скорее даже проинформировал инструктора Ефимов, но тот не обратил на его слова никакого внимания.

Некоторое время после этого разговора Сергей еще пытался сохранить хоть какое-то подобие боевого порядка, но в конце концов бросил это безнадежное занятие и пристроился в «кильватере» инструктора. Ефимов лишь изредка с беспокойством оборачивался и пытался углядеть в цепочке бойцов своей группы.

Больше всего его волновал рекордист-алкоголик рядовой Уткин, пришедший в группу пару месяцев назад и уже несколько раз появлявшийся на службе в подпитии. Были и еще три проблемных персонажа. Федор Боровиков за последние месяцы изрядно набрал вес и не отличался особой выносливостью. Командир группы Михаил Трясогузкин имел такую комплекцию, с которой легче было бы таскать мешки в порту, а не лезть в горы. Да и Горелов совсем недавно окончательно оправился от последствий ранения.

К удивлению и радости Ефимова, худощавый Горелов двигался уверенно. Словно это и не его год назад врачи с таким неимоверным трудом вырвали из лап костлявой старухи с острой косой. Уткин тяжело сопел, но шел, держался на своем месте. А вот Михаил, заливаемый потом, отставал все заметнее.

Впрочем, не успевал не он один. В цепи военнослужащих давно уже началось броуновское движение. Одни откатывались назад, другие постепенно выдвигались на передовые позиции.

«Черт-те что!» — констатировал Ефимов, но понимал, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, и больше не делал попыток переубедить инструктора.

— Привал десять минут, — объявил Игорь Николаевич, выбравшись на относительно ровную площадку, заметно вытянутую в длину.

На пути бойцов оказалась грунтовая дорога, некогда проложенная бульдозерами, но давно уже заброшенная. Ее левая обочина круто переходила в почти отвесный скат, а правая так же резко уходила на подъем.

Ефимов остановился и оглянулся, выискивая бойцов своей группы. Он убедился в том, что все они более-менее живы, стянул с плеч рюкзак и тут же почувствовал на спине холод налетающего ветра. После нескольких часов беспрерывного подъема рыжуха — демисезонная одежда, камуфлированная под цвет осенней листвы, — насквозь промокла от пота, напитавшего ткань.

Сергей передернул плечами и в который уже раз мысленно посетовал:

«Когда же у нас начнут делать нормальные вещи? Неужели нельзя совместить малозаметность рыжухи с плотностью все того же горного ветрозащитного костюма — горки?».