Клуб диких ниндзя Волынская Илона

Глава XIV

Первый бой Ромки

– Что?! – укушенным бизоном взревел тренер. – Но только чтобы все было нормально, я сам видел расписание… – Расталкивая людей в раздевалке, он рванул в зал. Сева и Вадька побежали за ним. Подлетев к столу секретаря, он начал что-то быстро говорить, размахивая руками… С другой стороны к столу пробился тот самый Марат, пытавшийся разоблачить близняшек и Ромку, и тоже принялся что-то энергично доказывать. Крутившийся рядом организатор, Валдин, сперва отвечал спокойно, но потом вдруг тоже занервничал, заволновался. Подковылял уже знакомый лысоватый дед.

Через минуту тренер почти бегом рванул обратно, а за ним бежал Валдин, извиняющимся тоном повторяя:

– Я сам не понимаю, откуда это в списках взялось! И Марат тоже обалдел… Я говорю патриарху – давай хотя бы пару разведем, чтобы карташовский с кем угодно, только не с «интернатским» дрался. Жалко же в самом первом бою двух таких сильных бойцов сводить! А патриарх уперся и ни в какую – тут, говорит, тебе не шоу, противников не выбирают, с кем на жеребьевке выпало, с тем пусть и работают. – И он сочувственно поглядел на молча слушавших его речь мальчишек.

– Ладно, не суетись, я твои старания оценил, – грубовато перебил его тренер. – Мне сейчас к бойцу надо… – И он рванул через весь зал.

– Кто такие «интернатские»? – вприпрыжку поспевая за размашистым шагом тренера, спросил Сева.

– Из детдома. Очень жесткие бойцы. Даже по нашим меркам – слишком жесткие. – Он остановился, резко замолчав…

Возле их скамьи, пошатываясь, стоял Ромка. А близняшки и Катька в шесть рук помогали ему облачаться в кимоно.

– Не дергайся, Лавров, – суховато бросил тренер. – Я своего ученика в таком состоянии на татами не выпущу, да еще против «интернатского». Я снимаю тебя с соревнований.

Ромка повернулся к тренеру – и лицо у него было такое… Что Вадька невольно попятился, да и тренер, кажется, дрогнул.

– Только попробуйте! – тихо и страшно сказал мальчишка, ненавидяще сужая глаза. – Я завтра же из вашей Школы уйду! Я еще никогда свой бой за просто так не отдавал. Вы меня сами этому научили, – он отвернулся и потянулся за щитками. – Лучше б одеться помогли, – буркнул он.

Тренер пару секунд молчал, а потом взвыл, запуская пальцы в шевелюру:

– Воспитал я вас, героев, на свою голову! – Он подскочил к Ромке, отпихнул девчонок и почти на руках поволок ученика к татами. – Шлем, перчатки, быстро! – скомандовал он мальчишкам.

Вадька подхватил Ромкину сумку и рванул следом. За ним поковыляли близняшки.

Под общими удивленными взглядами они добрались до своей стороны татами. Тренер нахлобучил на Ромку шлем и принялся надевать перчатки. Вытянутая Ромкина рука все время обвисала.

– Гляди! – дернул Севу за рукав Вадька. – Тот самый Марат, который на наших наезжал! Он тренер Ромкиного соперника! – показывая на мрачного мужика, на противоположном конце ринга помогавшего облачаться противнику, прошептал он.

– Вижу, – ответил Сева, но смотрел он при этом совсем в другую сторону. Вадька проследил за его взглядом. Среди «странной» публики на трибунах началось неожиданное шевеление. До того скучавшие, трое состоятельных господ оживились, лица их стали внимательными и настороженными. Отставив бокалы, они принялись быстро переговариваться между собой, листая какие-то бумаги и полностью игнорируя капризное щебетание своих дам. Потом принялись что-то пояснять одному из охранников.

Но самую большую активность проявляли господа в рубашках с закатанными рукавами – они стучали на своих ноутбуках, непрерывно хватаясь за телефоны. Казалось, началось нечто, чего они давно ждали. К ним, выслушав хозяев, направился охранник и тоже о чем-то заговорил, оживленно жестикулируя.

Выражение Севкиного лица стало азартно-заумчивым, – словно в голову ему пришла сомнительная для него самого идея, которую и реализовать стремно, и отбросить жалко.

– Ромка, – наконец застегнув перчатки на бойце, тренер приблизил свое лицо к самому Ромкиному носу, – честное слово, я уважаю то, что ты пытаешься сделать, но… Чемпионаты еще будут! Может, не стоит рисковать? – жалобно прошептал он.

Ромка упрямо мотнул головой.

– Карташов, ты уверен, что твой ученик и правда взбодрится? – проскрипел рядом знакомый голос.

– Абсолютно, патриарх, – отстраняясь от Ромки, совершенно твердым голосом сказал тренер. – Мы сейчас всем покажем!

– Ну, в случае чего мы с ним вместе соснем! – бодро объявил лысый дедок в спортивном костюме, бойкой трусцой просеменил к поставленному для него у татами судейскому стулу, сел – и тут же действительно захрапел, свесив голову на грудь.

– Спящий Дедушка, – с ненавистью процедила Катька.

– Первая пара – на татами! – выскочил рефери.

– Хоть капу не выплюнь! – взмолился тренер, всовывая Ромке в рот резиновую накладку для защиты зубов.

Ромка вывалился на середину татами. По залу прокатилось сдержанное хмыканье. Ромкин соперник шагнул ему навстречу…

Ребятам показалось, что тот передразнивает Ромкину неверную походку. Обрамленная шлемом физиономия «интернатского» была очень бледной, под глазами его красовались темные круги.

Бойцы качнулись друг к другу, приветственно стукнулись перчатками.

Ромка заторможенным движением поднял руки к голове. Его противник встал в стойку легко и быстро – и тут же едва не потерял равновесие, неловко переступая облаченными в защитные «футы» ногами.

– Э… Ну… Хаджимэ? – в голосе рефери звучали вопросительные интонации, словно он надеялся, что кто-нибудь подскажет, можно ли вообще выпускать этих бойцов на татами? Он неуверенно дал отмашку.

Ромка взмахнул правой – но медленно, слишком медленно, словно через кисель продавливался. Соперник отбил удар, ударил сам. Кулак в перчатке просвистел над Ромкиным плечом. Ромка тяжело затоптался по кругу – соперник плясал вокруг него, осыпая быстрыми сильными ударами, которые или утыкались в поднятые Ромкины перчатки, или скользили вдоль плеча и по предплечьям… В зале уже откровенно хихикали.

Видя, что его удары все время идут мимо, Ромкин соперник стал целиться так тщательно, словно находился на соревнованиях по стрельбе. Сквозь затуманенные остатками газа мозги Ромке в голову приползла некая мысль. Медленно выдвинув правую, он принял летевший ему в грудь удар на перчатку. Попытался ударить с левой… но противника на том месте уже не было. Шипя, как взбесившийся чайник, «интернатский» налетел на него с другой стороны с серией, но не ударов, а коротких толчков, он словно отпихивал от себя заторможенного Ромку.

– Торимасэн! – взмахом руки рассоединяя противников, закричал рефери. – Спортсмену «синего» угла замечание за неэффективную технику! Что же ты его толкаешь, как баба на базаре! Спортсмену «красного» угла замечание за пассивность!

«Интернатский» отскочил и по знаку рефери снова ринулся в бой, осыпая Ромку градом хоть и совершенно беспорядочных, но быстрых ударов. Ромка вроде бы отмахивался, но медленно.

– На рефлексах держится, – яростно грызя ус, просипел тренер.

Ноги у Ромки подламывались. Похоже, соперник заметил это… Подцепил Ромку ногой за щиколотку, и тот ахнулся спиной о татами, будто мешок. Противник рванул на «добивание»…

Раздался звонкий хлопок.

– Время, первый раунд, – крикнул рефери, кидая обратно хронометристу брошенный им на татами туго свернутый моток резины, которым тот предупреждал увлекшихся бойцов о прекращении раунда.

«Интернатский» яростно фыркнул и отскочил прочь, возвращаясь в свой угол. Ромки хватило лишь на то, чтобы не ползти к своим на четвереньках. Он почти рухнул на руки тренеру.

– Он тебя лупит как хочет! Я «бросаю полотенце»! – яростно размахивая этим самым полотенцем над измочаленным учеником, кричал тренер.

– Нет! – выплюнув капу в перчатку, Ромка перехватил руку тренера. – Не бросайте, сэнсэй… Я смогу… Ай! – Ромка вдруг громко вскрикнул и схватился затянутой в перчатку рукой за плечо, медленно раскрыл кулак – на красной коже перчатки еще шевелилась полураздавленная оса.

– «Красный», что там у вас?

– Да ничего, – ответил тренер. – Бойца оса укусила.

– Вашего бойца только ленивый не укусит, – презрительно произнес с другой стороны татами Марат, продолжая старательно разминать мышцы своего подопечного.

Все еще потирая плечо, Ромка медленно поднял голову.

– А почему это он издевается? Бой еще не кончился! – сказал он, и из его голоса вдруг исчезли растерянность и неуверенность.

Сева очень пристально поглядел на Ромку, на его лице вдруг проступила решимость, и он, ни слова не говоря, нырнул в толпу. Вадька лишь успел заметить, как Сева на ходу вытаскивает из кармана свой коммуникатор и торопливо тычет стилусом в клавиатуру.

Рефери дал отмашку на продолжение.

– Иди, добей его, – подталкивая своего бойца, приказал Марат.

– Ромка, а может… – начал было Карташов, но Лавров молча отстранил его и, набычившись, пошел на татами.

– Хаджимэ! – обозначая начало второго раунда, закричал рефери.

«Интернатский» ринулся на Ромку, чтобы с размаху налететь животом на выставленную ногу. На мгновение он повис, как нанизанный на булавку жук, опустил глаза, словно бы неверяще поглядев на воткнутую ему в живот Ромкину пятку. Сокрушительный боковой швырнул его на татами.

– Господи! – взвыл тренер, ошалелыми глазами глядя на нависшего над противником яростного Ромку.

Ромкин кулак врезался в татами – «интернатский» успел перекатиться, поднялся на четвереньки, крутанулся, снова пытаясь подсечь Ромку. Тот подпрыгнул – бац! Его нога врезалась в голову противника. Бац-бац!

– Дзёгай! Выход за татами! – заорал рефери, когда «интернатского» унесло прямо на его тренера. Тот успел подхватить своего бойца и швырнуть его обратно.

– Ромка, давай! – срывая горло, заорал Вадька.

– Давай, Ромка! – завизжали девчонки.

И Ромка дал.

Встречный удар снова отшвырнул противника в сторону. Сразу же – еще один, не позволяя очухаться. Короткая серия – перчатки ударяли звонко, будто пел большой барабан.

Он тоже был бойцом, этот «интернатский». Он не струсил, рванул навстречу Ромке, непрерывно молотя перчатками, но как-то бессмысленно, беспорядочно, все время промахиваясь.

Ромка легко уклонился, поднырнул… Захват руки… Противник взлетел в воздух, переброшенный через плечо…

– Осс! – громогласно ударило на весь зал, когда Ромка четким, напоказ, движением припал на колено над поверженным соперником и его кулак с сокрушительной силой врезался в татами рядом с головой упавшего, обозначая полную и окончательную победу.

– Ямэ! – рявкнул рефери, ловя брошенную хронометристом резину. – Время!

– Хм! И правда, проснулся боец! – приоткрывая один глаз, пробормотал Спящий Дедушка и взмахнул красным флажком, обозначая победителя.

Тренер «интернатского» в бессильной ярости швырнул полотенце прямо в лицо своему тяжело поднимавшемуся бойцу.

– Он сделал это! – словно все еще не веря, прошептал Карташов… бешено взревел, заглушая своим воплем слова: «Победа присуждается бойцу красного угла!» – и повис на Ромкиной шее. Следом за ним с воплями ломанулись ребята. Колени у Ромки все-таки подогнулись, и они все вместе рухнули на татами.

Глава XV

Надо что-то делать

– Вы поняли? Нет, вы поняли? – От дикого возбуждения то подпрыгивая, то вдруг останавливаясь, Вадька метался по коридору. – Его оса укусила, и он сразу в себя пришел!

– Сейчас ос наловим и девчонкам за шиворот накидаем, пусть тоже очухиваются, – злорадно предложил вернувшийся Сева.

– В этом нет необходимости, – отчеканила Кисонька и повернула запястье, демонстрируя тонкую длинную булавку, аккуратно воткнутую в руку чуть пониже локтя. – Но резкая боль действительно помогает!

Сева отшатнулся:

– С ума сошла, самурайка!

– Самурайка? Ты даже не представляешь, Севочка, насколько ты прав, – промурлыкала Кисонька, хладнокровно выдергивая булавку. На коже осталась ярко-алая точка. Тихо шипя от боли, Мурка протирала спиртом точно такую же ранку на своей руке.

– Зато теперь можем выступать в любой момент! – с гордостью провозгласила она.

– Психи! Не придется вам выступать в любой момент! На татами посмотрите! – махнул рукой Сева.

По татами, старательно пыхтя, каталась парочка пацанов лет восьми.

– Ваш тренер сказал, что первыми дерутся малыши? Вот они и дерутся – первыми, все, как положено! Только Ромкин бой был первее всех первых! Это вам ни о чем не говорит?

– Получается, кто-то знал, что Ромка не в форме? И рассчитывал его таким образом выбить в первом же поединке? – сообразила Мурка.

– А еще раньше узнали, что вы все не в форме и что ребята вместо вас взвешиваться пошли! – кивнул Сева. – Но Ромкин бой назначили первым! Поперек расписания! У вас что, любой участник чемпионата может подойти и сказать: «Хочу, чтобы Лавров из „Боевой Школы“ дрался первым!», и его послушают?

– Здесь какой-то взрослый, наверное, тренер, замешан, – заключила Кисонька.

Вадьке показалось, что вот сейчас он что-то поймет… сообразит… Мысль сгинула, так и не проявившись толком, оставив лишь смутное ощущение какого-то упущенного момента. Пытаясь вернуть потерянное, Вадька начал рассуждать, старательно загибая пальцы:

– Что нам известно? Во-первых, у нас имеется команда и ее тренер, которые делают все, чтобы от вас избавиться. Вероятно, для того, чтобы вы не выиграли чемпионат. Во-вторых, они сумели как-то добраться сюда и теперь все время крутятся рядом – подслушивают, подсматривают и пакостят…

При этих словах все почувствовали себя крайне неуютно. Стараясь не слишком привлекать к себе внимание, они принялись озираться по сторонам, словно рассчитывали немедленно поймать подслушивающих негодяев. Сразу стало понятно, что возможность подслушать имеется примерно у пары сотен людей – именно столько сидело, лежало, бродило вокруг и торопливо проскакивало мимо.

– И в-третьих, они идиоты, – недовольно отворачиваясь, добавила Мурка. – Почему они именно к нам привязались – тут и так полно сильных бойцов!

– Может, они знают о вас что-то такое, чего вы сами не знаете? – после недолгого раздумья неуверенно предположил Вадька.

– Все мы трое – я, Кисонька и Ромка – на самом деле потомки Царя Обезьян, и у нас в крови растворено тайное знание боя на хвостах?

– А может, они не только к вам привязались? – тут же выдвинула новое предположение Катька.

– Ну да, какая-то слабая команда решила перетравить газом все сильные и самим стать чемпионами? – насмешливо хмыкнул Вадька, но тут же осекся, потому что лица у близняшек вдруг напряглись…

– Ромка бы не выиграл бой, если бы его противник не работал так по-дурацки! У него же половина ударов мимо цели шла! – пробормотала Мурка. – А про «интернатских» в один голос все твердили – «сильные бойцы… убийцы…».

– Выходит, или слава «интернатских» здорово преувеличена, – сказал Вадька, поглядывая на сидевшего через три скамейку Ромку, с терпением буддийского монаха ожидавшего, когда объявят его следующий бой. – Или… с их бойцом тоже что-то случилось, – заключил Вадька. Еще немного подумал и встал. – Пока мы ничего толком не знаем, а будем тут сидеть, так и не узнаем. Надо что-то делать! Попробуем поговорить с этими «интернатскими». Потом найдем вашего тренера: пусть он выяснит не только, какие команды последними приехали, но и были ли такие, что собирались приехать, но так и не появились? Вы-то отбились, а с кем-то «ниндзя» могли и справиться. Еще эта публика, о которой вы говорите, что она странная… – Он поглядел на трибуны, где троица состоятельных господ со свитой, окруженная молодыми людьми при ноутбуках, вовсю веселилась, наблюдая бои малышей.

– Публикой займусь я, – торопливо сказал Сева.

– Тогда я к тренеру, – без колебаний объявила Кисонька.

И только Мурка осталась сидеть, грустно поглядывая на ребят.

– Ты не идешь? – удивилась Катька.

– Ни она, ни Ромка, – вместо сестры отозвалась Кисонька. – У них бои.

– Так не сейчас же! – возмутился Вадька.

– А ты знаешь – когда? Я, например, не знаю, – невозмутимо сообщила Кисонька. – И даже сами судьи ориентируются очень приблизительно – девчонок немного, где покажется удобным, там их и воткнут. Мурку могут и через три часа вызвать, а могут – через три минуты. А у нее, к вашему сведению, первый бой с чемпионкой Германии.

– Ого, ничего себе! – Вадька даже слегка перепугался. – А ты потянешь?

Мурка фыркнула:

– Я, если ты помнишь, и сама по себе вполне чемпионистая девочка, уж не хуже этой немки. Тут чемпионат Европы, сюда неумехи-первогодки не ездят!

– Ладно. Сегодня перетопчемся без тебя, а к завтрашнему дню я что-нибудь придумаю, чтобы мы были в курсе расписания боев, – пообещал Вадька.

Глава XVI

Мышеловка для Мурки

Поджав ноги по-турецки, Мурка сидела на полу у самого татами и наблюдала, как Ромка разделывает бойца из Белоруссии. Преимущество Ромки было таким разительным, что и смотреть-то скучно – единственная интрига, сумеет ли Ромка взять противника на болевой и закончить бой чистой победой или выиграет по очкам? В перерывах она трепалась с той самой чемпионкой Германии. Звали чемпионку Зульфией, и вообще-то она была турчанка, что не мешало ей считать себя немкой. Разговор шел ни шатко ни валко – будущая соперница Мурку раздражала, а ребята все не возвращались. Так они весь чемпионат отработают и ничего не узнают! Вроде бы это и хорошо, но Мурка чувствовала, что хочет знать, кто стоит за всеми неприятностями! Она потянулась за мобилкой в заднем кармане – Сева велел всюду ходить с мобилками – и сама себя остановила. Она со своим любопытством могла как раз помешать ребятам в расследовании. Рыжая мрачно поглядела на татами, где Лавров уже завалил противника и теперь пыхтел над его рукой, пытаясь зажать ее в клещи болевого приема… И тут возня бойцов исчезла, потому что весь мир для сидевшей на полу Мурки заслонили штаны.

То есть в буквальном смысле слова – внаглую выперлись и встали прямо перед носом, заслоняя вид! Мурка уже хотела было вежливо попросить данные штаны удалиться куда-нибудь на фиг, как вдруг возмущение вылетело у нее из головы. Торчавшие перед ней спортивные брюки были, во-первых, черными, а во-вторых, драными. Штанины были словно вспороты вкривь и вкось, а потом зашиты белой ниткой. Мурка подняла глаза… Но разглядеть человека она не успела. Зал громыхнул приветствием – Ромка, наконец, завершил свою возню с белорусом. Штаны отошли прочь. С протестующим воплем уже потянувшаяся было к штопаной штанине Мурка грохнулась на четвереньки. Находившаяся внутри подозрительных штанов девчонка стремительно удалялась к выходу. Мурка видела только ее спину, обтянутую белой футболкой, волосы прятались под кепкой. Мурка было кинулась в погоню, но притормозила – уходить боязно, по извечному закону подлости именно сейчас ее и объявят… Она снова нащупала мобильник в заднем кармане своих брюк – и опять передумала звонить. Пока кто-то из ребят прибежит, «рваные штаны» успеют скрыться. Их и сейчас уже не видно! В отчаянии Мурка еще раз оглянулась – на татами по-прежнему рубились мальчишки-тяжеловесы. А расследование можно завершить прямо сейчас, достаточно лишь заглянуть в лицо беглянке! Решившись, Мурка ввинтилась в толпу.

На ее счастье, девчонка никуда не делась. Белые прожилки ниток на черных штанах отчетливо мелькали между сновавшими по коридору людьми. Незнакомая девчонка шла не торопясь, кажется, не подозревая о погоне. Мурка принялась энергично лавировать между бойцами. Вслед за девчонкой она добралась до лестницы. Неожиданно прибавив скорость, девчонка сбежала вниз по ступенькам. Рыжая тоже перешла на бег. Девчонка выскочила в холл первого этажа и ринулась через него. Мурка рванула за ней.

– Эй, девочка! Ты, в рваных штанах! Подожди! – решилась окликнуть ее Мурка.

Девчонка и впрямь на мгновение притормозила. И даже, едва-едва повернув голову, глянула через плечо, а потом побежала еще быстрее. Длинными скачками она преодолела пространство холла и скрылась в коридорном проеме соседнего, пристроенного вплотную к большому спортивному залу здания. Мурка на всей возможной скорости гналась следом.

В отличие от забитого людьми зала во втором здании было пустынно.

– Эй! – заорала Мурка, будя живущее в коридоре эхо. – Не бойся, я драться не буду! Просто поговорим.

Девчонка впереди аж споткнулась. Мурка понадеялась, что та сейчас повернет назад – разбираться, кто тут боится, – но девчонка помчалась дальше и нырнула в очередной проем. Там снова была лестница – грязная и запущенная. На сей раз беглянка рванула наверх. Прыгая через две ступеньки, Мурка неслась за шуршанием ее удалявшихся шагов. Они выскочили в темноватый коридор третьего этажа. Мурка воодушевленно прибавила ходу – расстояние между ней и беглянкой явно сокращалось. Девчонка, кажется, это почувствовала и, как торпеда, с разбегу вломилась в приоткрытую дверь в конце коридора.

За дверью оказался спортивный зал, похожий на тот, в котором сейчас шли соревнования, только поменьше. Гулко топоча по доскам пола, беглянка неслась к распахнутой двери на противоположном его конце. Мурка еще успела мельком удивиться – откуда та знала, что за этой дверью прячется именно проходной зал? Но раздумывать было некогда – разрыв между ней и беглянкой сократился до предела. Хрипло дыша, Мурка вытянулась в последнем усилии, швыряя себя на плечи улепетывающей девчонки. Та резко ушла вниз и сразу перекатом – за порог. Дверь с грохотом захлопнулась. Не успевшая притормозить Мурка всем весом впечаталась в створку. Дверь дрогнула, но не распахнулась. Тихонько поскуливая от боли, Мурка медленно сползла вниз. Посидела, тупо глядя на дверную ручку и восстанавливая сорванное дыхание. Цепляясь за косяк, медленно, по-стариковски поднялась. Нажала на дверь. Бесполезно: та была заперта снаружи. Мурка безнадежно повернулась и пошла обратно через весь зал к дверям, в которые она ворвалась сюда. Надо возвращаться.

Она была всего в паре шагов, когда распахнутая створка противоположной двери качнулась словно от сквозняка и, скрипнув петлями, поплыла, закрываясь… Мурка отчаянно вскрикнула и прыгнула вперед – и снова всем телом шарахнулась в захлопнувшуюся перед носом створку. На сей раз она четко слышала, как в замке повернулся ключ – раз, второй… Единственное, что она успела, – это, упав на колени, приникнуть к освободившейся от ключа замочной скважине. И увидеть ноги – облаченные в строгие черные брюки ноги взрослого мужчины, уверенно и солидно удалявшиеся по коридору от так глупо попавшейся пленницы.

– Дебилизм, – вроде бы спокойно, без эмоций высказалась Мурка, и не ясно было, в чей адрес направлен эпитет – в собственный или в адрес поймавших ее «ниндзя» – ну а кто еще это мог быть? О них рыжая тоже была невысокого мнения. Похоже, эти люди никогда не слыхали о мобильной связи. Сейчас она позвонит Вадьке, а тому этот замочек «сделать» – раз плюнуть. Мурка запустила руку в карман штанов…

Мобильника в кармане не было!

Глава XVII

Кто-то с кем-то сделал что-то

– Дебил! Сопля заспанная! Вылететь в первом же бою! – От крика тренера Марата удерживало только присутствие сонно нахохлившегося на судейском стуле дедка, которого Катька окрестила Спящим Дедушкой, а тренеры звали патриархом. Потому Марат цедил слова сквозь зубы. Недавний Ромкин соперник вжал голову в плечи. Вадька видел, как мелко дрожат его руки.

– Техники – вообще никакой, по нулям! Силы в ударах – тоже! А бил-то, бил! Как пьяный! Совесть ваша где? – Он обвел понуро стоявшую перед ним троицу ребят бешеным взглядом. – Я же не потому вас одних отпустил, что мне лень было с вами ехать! На что бы мы поехали, если б я денег не заработал? А вы… Развлекались всю ночь, так? И вот вам результат! Сиди теперь, отдыхай, для тебя турнир закончился! – с бесконечным презрением бросил Марат и, отвернувшись, пошел прочь. Недавний Ромкин противник низко опустил голову, из-под плотно зажмуренных век одна за другой покатились здоровенные слезищи. Сочувственно сопя, остальные двое столпились рядом. Жить всей компании явно не хотелось – вот в таком состоянии люди, бывает, даже вешаются из-за какой-нибудь глупой двойки…

– Суровый у вас тренер, – словно бы в пространство кинул переминавшийся рядом Вадька.

Трое промолчали, но и не сделали попытки отодвинуться.

– Зачем же он так? Он же понимает, что кто-то все равно проигрывает, даже в первом бою, – сочувственно-рассудительным тоном сказала Катька.

– Вот ваш Лавров бы и проигрывал! – откликнулась девочка из «интернатской» команды. Была она чем-то похожа на Катьку – такая же шустрая и боевая, только худее и в то же время накачаннее. В голосе ее звучало искреннее возмущение, словно Ромка свою победу обманом вырвал. Вадька моментально обиделся, и все намерения задобрить «интернатских» вылетели из его головы.

– Конечно, выиграл! У вашего же все удары были… смазанные! – вспомнив использованное девчонками выражение, выпалил он.

– Конечно, смазанные, ведь его же… – начала девчонка и осеклась.

– Так, вы что это здесь с посторонними треплетесь? – Рядом с ними появились два недостающих члена команды – парень постарше и крепкая, довольно мрачная девчонка. – А ну, идите отсюда, – вызверился парень на Вадьку с Катькой. – У вас своя команда есть, к ним и валите! А вы – рты позакрывали и делом занялись! – накинулся он на приятелей.

– Подумаешь, не очень-то и хотелось! – презрительно фыркнула Катька, и они с братом отошли в сторону.

– Значит, с этим их бойцом и правда что-то сделали, – заключил Вадька, вспоминая так и не законченную фразу младшей девчонки. – Она сказала: «Ведь его же…» Что? Отравили? Запугали?

– С их бойцом что-то сделали, а они помалкивают? – удивилась Катька. – Не возмущаются, не требуют… я не знаю… бой переиграть?

Вадька поглядел на сестру с негодованием – совсем малая думать не пытается!

– А наши много возмущаются? – едко поинтересовался он. – Ты только скажи здесь, что тебя отравили, – моментально с соревнований слетишь! По состоянию здоровья. Если с кем что-то и сделали – будут молчать до конца чемпионата!

Из толпы появилась Кисонька. Вадька поглядел на нее с удивлением – одета девчонка было странно: не в кимоно, как все остальные, а в коротенькую облегающую кофточку зеленого шелка и такие же свободные штанишки.

– Ты почему… такая? – удивилась Катька.

– Для ката. Ну, сольные композиции вроде боевых танцев. На втором татами скоро начинаются, – рассеянно бросила рыжая и махнула ладонью, указывая на парней и девчонок, облаченных в основном в кимоно из блестящего черного шелка. Некоторые щеголяли еще и повязками на лбах, кое у кого подолы кимоно покрывала вышивка…

Вадька удовлетворенно вздохнул – теперь он хотя бы знает, что такое ката. А кумитэ тогда, получается, – это драки и есть. И тут же он забеспокоился.

– А почему все-такие, а ты другая? – спросил он.

– Вадим, я всегда рада поговорить о нарядах – но, может, ты все-таки поинтересуешься, что выяснил тренер? – Кисонька поглядела на него строго и деловито продолжила: – Кто последним приехал, у портье надо спрашивать, а что касается неявившихся команд… Из тех, что подали заявки, нет двух клубов – из Молдовы и Чехии.

– Из Чехии… – пробормотал Вадька. – Это что же получается – наши «ниндзя» мотаются по всей Европе и команды запугивают?

Хоть чемпионат и европейский, но компания замаскированных парней и девчонок, которая, перескакивая с самолета на самолет, носится по городам Европы, запугивая участников, – это больше смахивало на бред. Команды и впрямь могли не явиться по естественным причинам. И на «интернатского» бойца мог никто не наезжать. Вдруг парнишка действительно просто не спал ночью – от радости, что они сами едут, без присмотра? Вадька пожал плечами – вопросов по-прежнему оставалось больше, чем ответов.

– Может, Сева что-нибудь накопает, – безнадежно предположил он. – И с Муркой надо бы посоветоваться…

– Мурке скажите, чтобы быстро шла к татами, – раздраженно бросила Кисонька. – Я же вас предупреждала, что она не должна отлучаться!

– А разве она не там? – удивился Вадька.

Кисонька растерянно поглядела на него и медленно покачала головой.

– И мобилка ее «вне зоны…», – убито добавила она.

Секунду их троица просто глядела друг на друга – никого не тянуло на глупые вопросы вроде «А ты уверена, что ее нет?» и дурацкие предположения «Может, в туалет вышла?». Понимание, что стряслась беда, навалилось на всех и сразу. И поэтому никто не удивился, когда голос секретаря в микрофон назвал следующую пару мальчишек и сразу же со спокойствием роковой неизбежности добавил:

– Пять минут перерыв – и девочки!

– Спорим, Мурка – первая, – лишь уныло заключил Вадька.

Глава XVIII

Прыжок из-под купола

Выражаться на сей раз Мурка не стала – насчет собственных умственных способностей ей и так было все понятно. Заманили, причем на что? На штопаные штаны! Хоть бы подумала, идиотина, – какая нормальная девчонка станет зашивать черные штаны белой ниткой? Разве что она хочет привлечь к этим швам внимание одной дуры безмозглой, думающей, что она великая сыщица…

Как говорит Вадькина мама: «За дурной головой ногам не угнаться». Влипла, теперь надо выкручиваться. Мурка принялась планомерно дергать створки широких окон. Наконец одна поддалась. Девчонка перегнулась через раму, и ее голова высунулась над железным подоконником, нависавшим над широким карнизом. Дворик перед гостиницей был пуст.

– Э-ге-гей, кто-нибудь! – надсаживая горло, заорала Мурка. – Помогите! Меня тут заперли!

Весенний ветерок лениво плеснул ей в лицо. Никакого ответа на ее вопли не последовало. Мурка не удивилась. Спортивный комплекс, в котором располагался зал чемпионата, вплотную примыкал к зданию, где заперли Мурку. Из окна третьего этажа ей отлично была видна его трапециевидная крыша. Все сейчас наверняка там. Конечно, если терпеливо ждать, кто-нибудь в конце концов пробежит мимо, и ее вытащат. Но Мурка точно знала – ждать нельзя. Ведь не зря же штопаные штаны принялись крутиться у нее перед носом именно сейчас! Наверняка бои девочек начнутся в самое ближайшее время – загадочный взрослый, сумевший перенести Ромкин бой, и для Мурки постарается!

Мурка почувствовала, как у нее аж кожа зачесалась от ощущения неумолимо убегавших секунд. Она прошлась по залу ищущим взглядом. Зал был новенький, только что отремонтированный, еще пахнувший свежей краской. И практически пустой. Лишь у стены стоял «козел» для прыжков. Идею выпихнуть «козла» в окно в надежде, что кто-то обратит внимание, когда он рухнет во двор, Мурка отвергла сразу. Чемпионат Европы все-таки – пусть хоть коровы с неба сыпятся, никто головы не повернет! Мурка снова высунулась в окно и, больно изогнув шею, принялась изучать стену и крышу над собой.

Сразу за окном, отделенные от него лишь нешироким пространством кирпичной стены – вполне дотянуться можно, – виднелись остатки пожарной лестницы. Лестница проржавела и была демонтирована, практически от нее остались лишь несколько перекладин, но по ним можно было бы выбраться на крышу, оттуда спрыгнуть вниз, на крышу зала. А там уж как-нибудь…

Мурка снова перевернулась на живот и уставилась на карниз под собой. Действительно, широкий – сантиметров сорок, такие в школах делают, для безопасности. А ненормальные мальчишки на них вылезают, еще и приплясывают там… Ну и, конечно, два года тому назад в параллельном классе один такой сорвался. Самого падения Мурка не видела, но вот похороны мальчишки были одним из самых страшных воспоминаний в ее жизни. Она мысленно представила себе мамино лицо, когда ей скажут, что ее дочь сорвалась с третьего этажа, – и отпрянула от подоконника. Потом подумала о тренере, о ребятах, и о той подлой заразе в штопаных штанах, которая сидит теперь где-то и хихикает! Она поглядела в ярко-голубое весеннее небо и, сама не зная, к кому она обращается, жалобно-жалобно сказала:

– Я же не ради игр, честно слово! Мне действительно надо, правда! – И быстро, пока не передумала, залезла на подоконник и шагнула на карниз.

Нога моментально поехала на нагретой солнцем жести. Сердце зашлось ужасом, Мурка отчаянно, до боли впилась пальцами в раму и всем телом прильнула к оконному стеклу. Подождала, пока сердце перестанет прыгать где-то под языком. Попыталась сглотнуть сухую горечь во рту, но слюны не было.

– Пожалуйста, – прошептала она тому неведомому, кто мог ей помочь или хотя бы подбодрить. Твердя, как заклинание: – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… – медленно-медленно шагнула вбок. Прижимаясь к стене, пошла вдоль окна. И все нормально, и ничего страшного, в конце концов, бегала же она и по пятисантиметровым брусьям и не падала, а тут вон, гуляй, как по бульвару, тот мальчишка небось тоже так думал, нет-нет, не вспоминать, пожалуйста-пожалуйста…

Дальше была та самая лестница – совсем близко, всего полшажочка. Только, чтобы сделать эти полшага, надо было не просто ступить над бездной с казавшегося теперь таким надежным карниза. Надо было оторвать себя от стены. А это уж извините, вот этого она сделать категорически не могла!

Мурка разозлилась на себя буквально до потемнения в глазах. Кто-то тут вроде бы восточные единоборства изучает, медитирует и вообще учится не обращать внимания на незначительные внешние обстоятельства? А три этажа внизу – безусловно, обстоятельство внешнее, если она может сделать эти полшага на земле, значит, может и здесь! И вообще, что теперь – жить на этом карнизе? «Можно вернуться обратно!» – робко вякнул внутренний голос.

– Нет! – в ужасе выдохнула Мурка и, уже не задумываясь, что она такое делает, дотянулась до лестницы, одним махом перевернулась и вцепилась в ржавые перекладины. Давно не испытывавшая таких нагрузок лестница возмущенно заскрипела и завибрировала, из-под потных Муркиных ладоней посыпалась ржавчина. Ее охватило ощущение беспредельной пустоты под ней, и эта пустота жадно облизнулась, предвкушая лакомый кусочек, падающий прямо ей в пасть, – Мурке показалось, что шершавый кончик этого языка прошелся по ее пяткам. И в слепом ужасе она рванула вверх… Пальцы отчаянно заскребли по краю крыши, нога с силой оттолкнулась от опоры, мышцы взвыли, выталкивая тело наверх… Девчонка рухнула на плоскую теплую крышу и поползла подальше от края.

Кажется, она на мгновение потеряла сознание. Все тело ныло, словно ей пришлось поднять какую-то неимоверную тяжесть. Мурка подняла голову. Невдалеке, за краем крыши, виднелся далекий-далекий двор.

– Я точно сбрендила, – с глубокой убежденностью в голосе проговорила девчонка.

Однако разлеживаться нечего! Мурка подобрала под себя руки-ноги, пошатываясь, встала и пошла к другому краю крыши, туда, где к стене здания примыкал спортивный зал. Мурка поглядела вниз и поморщилась. Знала она такую конструкцию – крыша в форме трапеции, а в боковых гранях прорезаны узкие окна. От этого залы просвечивались насквозь, аж сияли светом, зато зимой в них было холоднее, чем на улице, и в перерывах между боями приходилось натягивать шубу поверх кимоно. Тренеры такие залы обожали: бойцы по татами носились вихрем и молотили друг друга как сумасшедшие. Только почему же никто не подумал, что из-за этих окон площадка для приземления очень маленькая – ну вот если понадобится человеку прыгнуть с соседней крыши, так и промахнуться недолго… Бурча совершенно по-старушечьи, Мурка уселась, свесив ноги. Ладно, с первого этажа она уже прыгала – и ничего, а с третьего на второй, выходит, то же самое. Решительно выдохнув, она оттолкнулась руками и сиганула вниз.

Пятки больно стукнулись в крышу. От толчка девочку опрокинуло набок, она задергалась, пытаясь поймать равновесие и удержаться на верхушке трапециевидной крыши, – и тут же неумолимо заскользила по скату вниз, отчаянно пытаясь уцепиться ногтями за гладкое железо.

Дикая боль волной окатила тело. Мурка издала короткий вопль, в полной уверенности, что – все, конец, именно это чувствуешь, навернувшись со второго этажа о землю… Ну и быстро же она долетела… Боль чуть схлынула, перед глазами начало проясняться. Мурка приподняла голову и тут же со стоном опустила, боясь шелохнуться. Она лежала, распластавшись на толстом стекле окна. Само окно было приоткрыто – рама выдвинулась вверх, и именно она остановила Муркино скольжение. Внизу, сквозь окно, был отчетливо виден спортивный зал, волнующаяся толпа и даже краешек татами. Тяжело переводя дыхание, Мурка бездумно глядела сквозь стекло. Вон фигурки какие-то знакомые… Она пригляделась повнимательнее. Точно, тренер! А вон Ромка, и Кисонька, и ребята… мечутся вдоль татами, оглядываются. И отчетливо, словно она сама находилась внутри, Мурка услышала сквозь стекло…

– …Германия, красный угол – Косинская Алла, «Боевая Школа», синий… – и голос секретаря: – Карташов, где твоя девочка? Почему вокруг вас сегодня сплошные проблемы! Через минуту не явится – дисквалификация, ясно?

Лежа на стекле, Мурка взвыла – так ведь она уже почти там, почти добралась! И, уже не обращая внимания ни на высоту, ни на боль в разбитом теле, Мурка перевесилась через край рамы и, извиваясь, как гусеница, принялась протискиваться внутрь.

– Тридцать секунд! – окончательно придя в ярость, орал секретарь. – Даже если она сейчас в дверях зала покажется, все равно не допущу! Надоело мне ваше разгильдяйство!

«А если не в дверях, а под потолком?» – мелькнуло в голове у Мурки, уже ввинтившейся внутрь и теперь повисшей на раме, цепляясь за нее руками и ногами. Вывернув голову, она поглядела вниз. И отчего эти залы такие высокие! До пола было метров пять. В принципе и с пяти метров она как-то прыгала. Не понравилось.

– Двадцать секунд! – заорал секретарь.

Мурка решилась. Ухватившись за край оконной рамы обеими руками, она повисла – и качнулась, как на брусьях. Металлопластик заскрипел под ее тяжестью. Пальцы заскользили… Сцепив зубы, Мурка качнулась еще раз, придавая себе ускорение… и швырнула тело в полет.

– Все, время вышло! – выпалил рефери. – Ввиду неявки бойца синего угла…

– Бабах! – с жутким грохотом прямо из-под потолка на край татами приземлилась девчонка. Распласталась по резиновому покрытию – роскошная копна рыжих волос рассыпалась по плечам. Под множеством устремленных на нее взглядов девчонка слегка пошевелилась и, тихо постанывая, поднялась на четвереньки. Медленно выпрямилась.

– Боец синего угла на татами, – хрипло сказала она. Круто повернувшись, вызверилась на тренера: – Где мои перчатки?

Глядя на нее безумными глазами, тренер молча нахлобучил ей на голову шлем и принялся натягивать перчатки.

– Ты где была? – заталкивая сестре в рот капу, нервно спросила Кисонька.

Мурка не отвечала, сузившимися глазами глядя через татами на переминавшуюся в противоположном углу немецкую чемпионку Зульфию. Допустим, она совершенно не имеет отношения к сегодняшним неприятностям. Но кто-то же должен ей ответить – и за собственную дурость, и за ужас, пережитый на окне третьего этажа, и за боль во всем теле… и за прадедушку, погибшего при форсировании Днепра! К форсированию Днепра ни турчанка, ни даже ее предки не имели ни малейшего отношения, но Мурка просто чувствовала, что за прадедушку противнице придется ответить особо!

Глава XIX

Не обижайте японских принцесс

Мрачный Карташов с совершенно бешеной физиономией ворвался в раздевалку… сгреб Кисоньку за волосы, рывком дернул к себе. В его ручище что-то сверкнуло… Сева вскочил, уже понимая, что не успевает спасти подругу от неожиданно обезумевшего тренера. Блеснув, оружие опустилось Кисоньке на голову… и тренер принялся раздирать гребнем ее огненно-рыжие волосы. Кисонька морщилась, но стоически терпела.

– Следующая – ты, – пробубнил Карташов, как опытная камеристка, зажимая во рту длиннющие шпильки с изукрашенными разноцветными стразами головками.

Его могучие ручищи аккуратно собрали Кисонькины волосы в пучок и одним движением, показывающим большой опыт, увязали их в фантазийный узел, любовно выпустив из него несколько закрученных локонов.

– Вот так! – бережно втыкая в узел шпильки, удовлетворенно сказал тренер.

В раздевалку ворвалась Мурка. Ее шлем и перчатки полетели Вадьке в лицо – подхватить их он не успел.

– Два-один в мою пользу, – как о чем-то совсем незначительном, сообщила она тренеру о своей очередной победе и, выхватив из рюкзака набор для макияжа, кинулась к сестре.

В раздевалку заглянул знакомый белорус Николай и, недовольно глядя на ребят, пробубнил:

– Там, говорят, вашей музыки нет. Давайте, я отнесу. – И протянул руку.

– Ты музыку не отдала? – вызверился на Мурку тренер и, запустив руку в карман рюкзака, выволок оттуда диск. – На, парень, спасибо, что…

Отшвырнув тоненькую кисточку, только что порхавшую над лицом сестры, Мурка грубо выдрала диск из пальцев тренера.

– Передал – и спасибо, свободен, я сама все отнесу! – рявкнула она на Николая.

– Та мне не сложно… – Словно не слыша грубости, пацан снова потянулся за диском.

– А ну вали отсюда! – гаркнула Мурка, отдергивая диск от его протянутой руки. – Без тебя разберемся!

– Совсем дикие! – Белорус отступил. – То они бойцов подменяют, то с потолка прыгают… Придурки!