Полковник против полковника Шахов Максим

44

Выскочивший из «уазика» милиционер был одет в форму старшего лейтенанта, хотя годков ему было под сорок, не меньше. За рулем «уазика» сидел пожилой водила с погонами старшины. Водитель был без оружия. У старлея на поясе висела кобура. Застегнутая.

– Здорово, сосед! – кивнул старлей Кащееву. – Строишься?

Кащеев повернул голову в сторону ворот своего гаража, из которых сквозняком продолжало выдувать белесое облако.

– Собираюсь погреб смастерить! – сказал Кащеев и поднялся с корточек.

Старший лейтенант остановился в метре от него и вытащил из кармана пачку «Парламента».

– Дело нужное! – кивнул он. – Картошка, консервация, капуста… Я тоже собираюсь расширяться. Поможешь разгрузиться?

– Да чего ж не помочь по-соседски? – пожал плечами Кащеев. – Я вам, вы мне, ежели что…

– Правильно соображаешь! Ну, давай, подходи в темпе! А то я же при исполнении, на дежурстве! На полчасика отлучился!

Пыхнув «Парламентом», старлей прыгнул в «уазик», тот рванулся с места и, проехав метров пятнадцать, резко остановился. Пока старлей отпирал многочисленные замки на своем гараже, водитель-старшина развернулся задом к воротам.

Старлей открыл их и нетерпеливо оглянулся.

– Давайте, ребятки, давайте!

Кащеев в своей спецовке подошел к «уазику». Водитель выскочил из кабины с рабочими рукавицами. Натянув их на ходу, он открыл заднее «арестантское» отделение «уазика». В нем плотным штабелем лежали мешки с цементом.

В гараже стоял дизельный «мерс» года девяностого выпуска. Старлей протиснулся мимо него к дальней стенке и ткнул сигаретой в стеллаж:

– Вот сюда, ребятки! Аккуратненько!

Кащеев, у которого рукавиц не было, поплевал на ладони, и они со старшиной сняли верхний мешок. Процесс выгрузки покуривавший за своим «мерсом» старлей сопровождал указаниями:

– Осторожненько, осторожненько, машину мне не поцарапайте!.. Ровнее, ребятки, ровнее кладите!.. Мешок не порвите!.. Вот так!

Наконец весь цемент оказался в гараже. Отдувающиеся Кащеев и старшина вышли на улицу, отирая взмокшие лбы. Старлей живчиком вынырнул следом и, выбросив окурок, принялся торопливо запирать замки.

Покончив с ними, старлей развернулся и небрежно бросил Кащееву:

– Давай, сосед! Стройся! Если что, обращайся…

45

– Так что, Монь, людей Плотникова из Севастополя подтягивать?

– Куда ты их, блин, собираешься подтягивать? У меня и так не усадьба, а военный лагерь!

– Да при чем тут твоя усадьба? Я имел в виду другое. Твоя охрана все время на виду, Кащеев вычислит твоих секьюрити, даже если ты вырядишь их нищими. А людей Плотникова он в лицо не знает. В общем, я мыслю так: во всех поездках люди Плотникова будут тебя незаметно сопровождать, выполняя функции контрнаблюдения…

– Спасибо, Вить, но я пока что свою миссионерскую программу временно приостановил! Куда, блин, с таким глазом к пастве соваться? Ну а теперь тем более!

– Хозяин – барин, – кивнул Логинов. – Но резерв нам и здесь не помешает. В общем, я уже озадачил Плотникова, чтобы он за сегодня-завтра через своих доверенных лиц арендовал на Хаджибеевской слободке пару домов, если получится. И разместил в них своих оперов под прикрытием. Если наладить нормальное взаимодействие с твоей охраной, это почти гарантия, что к твоей усадьбе незаметно и мышь не просочится…

Моня почесал свой тройной подбородок и кивнул:

– Это нормальный ход, Витек! Я своего начальника охраны озадачу!

– Да рано его озадачивать, – сказал Логинов. – Надо сперва людей Плотникова перебросить, а это не так-то просто… Но, в принципе, все должно получиться. Я сегодня еще хочу осмотреть местность, чтобы разработать план перехвата. На случай, если Кащеев все-таки просочится…

– Спасибо, Витек!

– Надо предусмотреть любой вариант, – серьезно сказал Логинов. – Потому что Кащеев, Моня, это Кащеев…

46

Старлей прыгнул в дежурный «уазик» и укатил на службу. Кащеев, глядя ему вслед, вернулся к своему гаражу. Недалекому ментяре даже в голову не пришло, что буквально на его глазах готовился взрыв, о котором уже к вечеру будет гудеть весь Крым.

Кащеев заглянул в гараж. Пыль еще не осела до конца, и он, присев на корточки, снова закурил. План Кащеев составил, исходя из полученной от Непейпиво информации. Однако слишком многое в этом плане зависело от стечения обстоятельств. Но отступать Кащеев не собирался. Докурив сигарету, он решительно поднялся и, расплющив носком обуви окурок, вернулся в гараж.

Образовавшиеся в результате смешивания шесть мешков взрывчатки он погрузил в багажник купленной по доверенности «семерки». После этого Кащеев наконец снял грязную спецовку и вывел машину из гаража. Заперев ворота, он направился в сторону выезда на Севастополь.

Полчаса спустя «семерка» уже подъехала к большому рынку стройматериалов, расположенному на окраине. Охвативший Крым строительный бум сделал этот вид торговли таким же популярным, каким в свое время было «челночество». У растянувшихся почти на полкилометра контейнеров копошилась куча народа. Вдоль дороги нескончаемой вереницей стояли машины. Затеряться в этом муравейнике было проще простого.

Кащеев припарковал «семерку» и обошел рынок, выбирая подходящее место. Десять минут спустя он вернулся к машине и кружным путем выбрался на задворки рынка. Там он остановил «семерку» сбоку от закрытого контейнера и посмотрел на часы.

Время было начало одиннадцатого. Кащеев перекурил, вытащил телефон и позвонил бравому прапорщику Непейпиво. Тот ответил только после пятого или шестого гудка:

– Да!..

Голос у Непейпиво был хриплый, вчерашней бодрости в нем не ощущалось вообще. Скорее, ответ напоминал кряк умирающего лебедя.

– Здравствуй, Толь! Это Гриша!

– Здорово, Гриш!.. – невнятно пробубнил Непейпиво и закашлялся. – Ты как, братка? Домой вчера нормально-то добрался?

Не нужно было быть ни доктором, ни экстрасенсом, чтобы поставить болящему Непейпиво диагноз, даже по телефону – острый синдром абстиненции на фоне алкогольной амнезии на предшествующие события. Было ясно, что прапорщик загибается с жуткого похмелья и вчерашний вечер помнит, мягко говоря, слабовато.

– Да вроде нормально, – включился в игру Кащеев. – Ты ж на седьмой этаж к Таньке пошел, а я…

– Так я вчера к Таньке ходил, Гриш?

– Ну да!

– В форме?

– В форме, Толь! Как положено. И наодеколоненный…

– Вот, ёшкин кот, а я думаю с утра, где мой военный билет!

– А что, нету?

– Нету, Гриш… Но теперь найдется, я его точно у Таньки посеял!

– Ну и слава богу! – с оптимизмом произнес Кащеев. – Ты это, Толь, не забыл, что мы договаривались, что ты сегодня перед обедом поможешь мне с рынка стройматериалы закинуть в гараж?

– Почему забыл! Непейпиво ничего не забывает… – проговорил Непейпиво, хотя по его тону чувствовалось, что припоминает он это с трудом.

– Ну тогда во сколько тебя ждать, Толь? А то я уже закупился, на мешках тут загораю. И чекушка греется в кармане. Без тебя, Толь, не хочется поправляться…

– Так, а на каком рынке, Гриша? – быстро спросил Непейпиво.

Впервые за весь разговор в его голосе появились бодрые нотки.

– Тот, который у севастопольской трассы, Толь. На выезде.

– А-а, понял! Минут через тридцать-сорок, Гриш! Быстрее не получится!

– Ну, тогда жду, Толь! Как приедешь, позвонишь!

– Договорились, братка!

47

– Ладно, Моня, буду я выдвигаться, – поднялся из кресла Логинов. – Хочу успеть как следует оглядеть окрестности. А ты, главное, приведи в чувство свою охрану. А то если они меня прощелкали, то могут и Кащеева…

– Приведу! – кивнул Моня, тоже поднимаясь. – Шварц, Шварц!

За дверью затопали ноги, рожа Шварца просунулась в щель.

– Чего?

– Чего-чего? Витю проводи, блин!

Из-за Шварца в щель просунулась Лизка.

– Ой, Витечка! Ты че, уже уходишь, да? А может, пообедаешь с нами, зайчик? Я стейков замариновала, можно барбекю приготовить!

– Какое, блин, барбекю с инспектором? – рявкнул Моня. – Совсем ни хрена не соображаешь?

– А что тут такого, Монь? Может, он не просто инспектор, а главный!

– Да нет, Лиза, – крутанул головой Логинов. – Спасибо, но сейчас не до барбекю…

– Ой, ну я тебя тогда хоть проведу! Можно, Монь?

– Проведи, – хмуро кивнул Моня, которого известие о воскрешении Кащеева начисто лишило либидо. – Только из дома не выходи!

– Ну, давай, Моня! – кивнул Логинов. – Если что, сразу звони.

– Давай, Витек!

Они пожали друг другу руки, и Логинов направился к выходу из Мониной спальни. В этот самый момент с улицы, из-за плотно прикрытых жалюзи окон, донесся взрыв гомерического смеха. Моня удивленно оглянулся…

48

Двадцать минут Кащеев посидел в своей «семерке», откинувшись на подголовник и прикрыв глаза. Он отдыхал и набирался сил. Ведь играть на этот раз предстояло качественно. И любая фальшь могла привести к тому, что его план затрещит по швам уже в самом начале.

Наконец Кащеев глубоко вздохнул и открыл глаза. Посмотрев на часы, он выбрался из «семерки», запер ее и двинулся к дороге. Там Кащеев пристроился с сигаретой за огромной горой мешков и стал ждать.

Наконец со стороны Симферополя показался знакомый грузовик с тентом. Кащеев чуть сместился. Грузовик сбросил скорость и начал прижиматься к обочине. В тот же миг у Кащеева зазвонил мобильный.

– Да, Толь! – быстро ответил он.

– Это я, Гриш! Прибыли! Куда подъезжать-то?

– Сейчас разберемся! Встаньте пока где-нибудь, а я тебя встречу у центрального входа! Там такой контейнер с тачкой на крыше, видишь?

– Вижу! – отозвался после паузы Непейпиво.

– Подходи к нему, Толь!

Минуту спустя Кащеев вынырнул из бурлящей толпы и тронул за рукав оглядывающегося по сторонам Непейпиво.

– Здорово, Толь!

– Здоров, Гриш! – протянул потную руку Непейпиво.

Выглядел он, как и положено после попойки, – рожа опухшая, глаза красные, губы потрескавшиеся. Кащеев, не давая прапорщику опомниться, тут же увлек его за собой.

– Там, Толь, какая-то фура разгружаться встала! Сейчас глянем, уехала или нет, заодно примем по паре капель, а то я тебя еле дождался! Муторно и башка трещит. А ты как?..

– Да не фонтан, – дернул головой Непейпиво. – Мы вчера что, два пузыря оприходовали?

– Два с половиной, Толь! Ты еще чекушку медовухи где-то взял!

– Во, блин! А я-то думаю, чего так хреново! А это, оказывается, от медовухи!

– Да я тебе говорил, что не надо мешать… Ну ничего, сейчас поправимся!

Выйдя из-за закрытого контейнера, Кащеев извлек из кармана ключи и шагнул к «семерке».

– Знакомый попросил посторожить, – оглянулся он на Непейпиво. – Так что подлечимся культурно!

Будь на месте Непейпиво ментовский опер или военный контрразведчик, его непонятно откуда взявшаяся «семерка» насторожила бы. Но Непейпиво был туповатым прапором, мучимым похмельем. И он покорно плюхнулся на заднее сиденье «семерки». Кащеев быстро обошел машину и забрался внутрь с другой стороны.

– Оп-ля! – проговорил он, извлекая из кармана плоскую чекушку коньяка.

Коньяк Кащеев выбрал неслучайно. Но и это не насторожило Непейпиво. Кащеев наклонился вперед, достал и протянул прапорщику пару пластиковых стаканчиков.

– Держи, Толь!

Непейпиво вытащил стаканчики один из другого и сказал:

– Только мне не полный, Гриш! Мне сегодня еще работать!

– Да нет, по граммуле, чисто для поправки! Вечерком оприходуем! А потом и к твоей Таньке заглянем, насчет женского полу!

– Главное, сразу билет надо у нее найти!

– Найдем, Толь, найдем! – Свинтив пробку, Кащеев начал наполнять стаканчики. – У тебя водила сегодня твой? Или другого дали?

– Мой, – кивнул Непейпиво, жадно глядя на коньяк. – Заец, Иван!

– Ну, давай! – быстро сунул бутылку в кармашек сиденья Кащеев.

Непейпиво протянул ему стаканчик и символически чокнулся:

– Вздрогнули, Гриш!

– Вздрогнули! – кивнул Кащеев и сделал движение, как будто и вправду собирался выпить.

Непейпиво запрокинул голову и натужно вылакал свою дозу. Кащеев же развернулся к дверце, изобразив, будто кого-то увидел через боковое стекло.

– Знакомый идет, – проговорил он, косясь на Непейпиво. – Придется и ему, наверное, налить… Ты с нами примешь, Толь, или баста?

Говоря это, Кащеев развернулся к Непейпиво. Тот уже прикрыл глаза и расслабленно клонился на спинку сиденья.

– Не зна… – проговорил прапорщик и уснул, разжав руку.

Пластиковый стаканчик плюхнулся на пол. Датское снотворное сработало как часы. В основном оно использовалось в наркодиспансерах для снятия синдрома абстиненции. Одной таблетки было достаточно, чтобы буйный алкаш мгновенно провалился в глубокий сон на двое-трое суток.

Кащеев на всякий случай запрокинул голову Непейпиво и влил в него и свой коньяк. Глотательный рефлекс сработал, так что содержимое стаканчика только чуть-чуть вылилось из приоткрытого рта Непейпиво. Но это придало ему более натуральный вид.

Кащеев на всякий случай огляделся по сторонам. Однако стекла «семерки» были сильно тонированными, так что произошедшее в машине осталось незамеченным. Кащеев уложил посапывающего Непейпиво в угол, сунул стаканчики один в другой и спрятал их в карман сиденья туда, где лежала бутылка с коньяком.