Огненный мститель Сандерсон Брендон

Заглянув в приоткрытую дверь к Тиа, я понял по сосредоточенному виду и шести пустым пакетикам из-под колы, что ее лучше не беспокоить. Миззи была в мастерской, где Вэл помогала ей чинить лодочный мотор. Зайдя к ним поговорить, я тут же замер в дверях, наткнувшись на холодный взгляд Вэл. Похоже, она пребывала в еще худшем расположении духа, чем в последние несколько дней. Миззи слегка пожала плечами и жестом попросила у Вэл гаечный ключ. Я повернулся и вышел.

Что дальше? Нужно было чем-то заняться. Вздохнув, я направился к себе в комнату, чтобы еще раз покопаться в своих заметках об эпиках. Проходя мимо комнаты Тиа, я, к своему удивлению, услышал ее голос:

– Дэвид?

Помедлив, я толкнул дверь:

– Да?

– Как ты узнал? – спросила Тиа, не поднимая головы от планшета и что-то быстро печатая. – Про Поляризацию?

Я шагнул в комнату:

– Ты еще что-то выяснила? О ее прошлом?

– Я только что раскопала правду о ее дедушке с бабушкой, – кивнула Тиа. – Они пытались ее убить.

– Печально, но…

– Они подсыпали отраву ей в напиток.

– «Юпи»?

– Что-то вроде того, – сказала Тиа. – Дедушка с бабушкой увлекались религиозными культами и старыми легендами. Странная пара. Неудавшееся убийство они пытались скопировать со случившейся ранее трагедии в Южной Америке. Важнее всего, что Поляризация – вернее, Эмилина – была уже достаточно взрослой, чтобы понять, что ее отравили. Когда у нее стало жечь горло и рот, она выбралась на улицу, и какой-то прохожий отвез ее в больницу. Много лет спустя она стала эпиком, и ее слабость…

– То же, что едва ее не убило, – возбужденно закончил я. – Здесь явно есть связь, Тиа.

– Возможно, случайная.

– Ты сама в это не веришь, – заметил я. – Да и как иначе? Еще одна связь, настоящая – вроде Митоза, но куда более многообещающая. Неужели все слабости эпиков связаны с тем, что едва их не убило?

«Но как могла едва не убить парня рок-музыка?» – подумал я.

Может, какой-то несчастный случай во время гастролей? Нужно было разузнать поподробнее.

– Думаю, случайное совпадение вполне возможно, – сказала Тиа, посмотрев на меня. – Но мне все же кажется, что этим стоит заняться. Неплохая работа. Как ты догадался?

– Должна же тут быть хоть какая-то логика, Тиа, – ответил я. – Способности, слабости, эпики… оказавшиеся избранными.

– Не знаю, Дэвид, – покачала головой Тиа. – Есть ли вообще этому разумное объяснение? В древности, когда случалось стихийное бедствие, все пытались найти ему причину – чьи-то грехи, гнев богов. Но у природы могут быть свои причины, и далеко не всегда те, что нам хотелось бы.

– Но ты ведь все равно этим займешься? – спросил я. – По крайней мере, очень похоже на Митоза. Может, удастся найти связь между Стальным Сердцем и его слабостью. Ему мог причинить вред лишь тот, кто его не боялся. Возможно, в прошлом его едва не убил кто-то, кого…

– Займусь, – прервала меня Тиа. – Обещаю.

– Похоже, ты сомневаешься, – настаивал я. С чего вдруг такой скептицизм? Это же просто здорово! Настоящая революция!

– Я думала, с этим покончено. В первые годы лористы потратили немало времени, пытаясь найти связь между слабостями эпиков. Мы решили, что ее не существует. – Она немного помолчала. – Хотя, полагаю, тогда были тяжелые времена – сложности со связью, развал правительства. Тогда мы совершали и другие ошибки, – боюсь, некоторые наши решения были чересчур поспешны, – вздохнула она. – Попробую покопаться поглубже, хотя, во имя Напасти, у меня сейчас просто нет времени из-за всей этой истории с Регалией.

– Могу помочь, – предложил я, делая шаг ей навстречу.

– Знаю, что можешь. Буду держать тебя в курсе.

Я остался стоять, не желая так легко сдаваться.

– Ты свободен, Дэвид.

– Я…

– Люди, с которыми я работаю, крайне скрытные, – прервала меня Тиа. – Я намекала им, чтобы тебе разрешили к нам присоединиться, но лишь при условии, что ты откажешься от оперативной работы. Имея доступ к нашим знаниям, ты не можешь рисковать попасть в плен и подвергнуться допросу.

Я разочарованно застонал. Мне очень хотелось познакомиться с лористами Тиа. Но и от своей работы отказываться я не собирался – предстояло убить еще немало эпиков. Впрочем, на мой взгляд, лористом мог стать только фанатик.

Вздохнув, я вернулся в коридор. Проблема, увы, оставалась прежней – чем заняться? Тиа не допускала меня к своим исследованиям, а Вэл вообще не желала меня видеть.

Кто бы мог подумать, что жизнь на прекрасной подводной базе окажется такой скучной?

Я медленно пошел в сторону своей комнаты. В коридоре было тихо, не считая эха доносившихся из темноты звуков, напоминавших звяканье микроволновки, завершившей приготовление пиццы. Пройдя мимо своей, я в конце концов добрался до комнаты Экселя. Дверь была широко распахнута, стены внутри целиком увешаны плакатами с изображениями интересных зданий. Любитель архитектуры? Вряд ли можно было предположить что-то подобное – впрочем, об Экселе трудно было предположить что-либо вообще.

Сам он сидел в большом кресле возле столика, на котором лежал какой-то старомодный агрегат. Кивнув мне, он продолжил возиться с лежавшим перед ним устройством издававшим жужжащие звуки.

Впервые почувствовав, что меня хоть где-то ждут, я вошел и уселся рядом с ним.

– Радио? – спросил я, когда он повернул ручку.

– А точнее, сканер, – ответил он.

– Это что такое?

– С его помощью я могу искать радиосигналы, в основном местные, и пытаться их услышать.

– Как-то… старомодно, – сказал я.

– Не настолько, как тебе кажется, – ответил он. – На самом деле это не радио, а всего лишь пульт управления. Мы находимся слишком глубоко под водой, и хороший сигнал отсюда не поймать. Настоящее радио наверху.

– Все-таки радио? – Я дотронулся до нового мобильника. – У нас есть кое-что получше.

– Вот только у большинства людей наверху такого нет, – весело ответил Эксель. – Думаешь, у этого народа, который развлекается в городе, есть средства на мобильники? От «Ночного сокола»?

В Ньюкаго, где у Стального Сердца был договор с компанией «Ночной сокол», мобильник имелся практически у каждого. Хоть это и выглядело как альтруизм, правда была куда проще – при наличии у всех мобильников он мог демонстрировать свои «назидательные программы» и прочие предупреждения, держа народ в узде.

Судя по всему, у Регалии ничего похожего не было.

– Радио, – сказал Эксель, постукивая по своему приемнику. – Некоторые вещи просто работают, и все. Изящество – в простоте. Если бы я жил более-менее обычной жизнью, я бы предпочел мобильнику радио. Я умею починить радио, я знаю, как оно работает. Но лишь одной Напасти известно, что внутри у этих современных устройств.

– Но откуда радио берет питание? – спросил я.

Эксель покачал головой:

– Здесь, в Новилоне, радио просто работает.

– Ты хочешь сказать…

– Никакого объяснения нет. – Он пожал объемистыми плечами. – Без источника питания здесь ничего больше не работает – ни блендеры, ни часы, вообще ничего. Просто не работает. Но радио включается, даже если в нем нет батарей.

Я вздрогнул. Его слова напугали меня больше, чем странные огни в темноте. Радио-призрак? Что вообще творится в этом городе?

Экселя, похоже, это не слишком беспокоило. Переключившись на другую частоту, он достал карандаш и начал что-то писать. Насколько я мог понять, он слушал случайные разговоры жителей города. Сделав несколько заметок, он переключился на следующую частоту, немного послушал, ничего на записывая, потом снова переключился и стал лихорадочно строчить.

Похоже, он действительно знал, что делает. Судя по его записям, он пытался выяснить, не использует ли кто-то при разговорах шифр. Я взял со стола один из листков. Эксель взглянул на меня, но возражать не стал.

Судя по всему, он также искал упоминания Регалии и истории, связанные с ее появлением. Большинство из них являлись лишь слухами, но меня впечатлило, насколько подробно он вел записи и какие выводы из них делал. В некоторых заметках отмечалось, что частота глушится или заполнена помехами, но ему удавалось воспроизводить целые беседы – реально услышанные слова были подчеркнуты, а остальное он заполнял сам.

– Ты же гробовщик, – скептически проговорил я, отрываясь от листа.

– В третьем поколении, – гордо заявил он. – Присутствовал на бальзамировании собственного дедушки. Сам набивал глаза ватой.

– Этому тоже учат в школе гробовщиков? – спросил я, показывая бумагу.

– Нет, – широко улыбнулся Эксель. – Этому я научился в ЦРУ.

– Ты секретный агент? – потрясенно спросил я.

– Даже ЦРУ нужны гробовщики.

– Гм… что-то не верится.

– Больше, чем тебе кажется, – сказал Эксель, переключаясь на очередную частоту. – В старые времена таких, как я, были сотни. Не все, конечно, гробовщики – но вроде того. Люди, живущие обычной жизнью, делающие свою работу – там, где мы могли принести хоть какую-то пользу. Я несколько лет учился похоронному делу в Сеуле, слушая ночью радио вместе со своей командой. Все представляют себе шпионов в духе Джеймса Бонда, но таких на самом деле немного. Большинство из нас – обычные люди.

– Это ты-то обычный? – спросил я.

– В разумных пределах правдоподобия, – ответил Эксель.

Я невольно улыбнулся.

– Не пойму тебя, Эксель, – сказал я, беря из стопки еще один листок. – Несколько дней назад ты чуть ли не симпатизировал бездельникам, слетающимся в этот город.

– Я в самом деле им симпатизирую, – ответил Эксель. – Мне нравится ничегонеделание. Отличная профессия. От безделья войны не начинаются.

– И это говорит бывший шпион?

– Бывший? – переспросил Эксель, помахивая передо мной карандашом.

– Эксель, если никто не будет пытаться сделать мир лучше, мы погрязнем в застое.

– Застой я могу пережить, – сказал Эксель. – Если это будет означать мир без войн. Без убийств.

Вряд ли я мог с ним согласиться. Возможно, в силу своей наивности, – в конце концов, я не знал, что такое война людей с людьми, и главным в моей жизни был конфликт с эпиками. Но я подозревал, что в мире, где ничего не меняется, жить довольно скучно.

– Впрочем, неважно, – продолжал Эксель. – Такого все равно не будет. Сейчас моя задача – сделать все возможное, чтобы люди могли жить так, как им хочется. Если это означает нежиться на солнце и ни о чем не думать – что ж, пусть. По крайней мере, хоть кто-то в этом несчастном мире сможет насладиться жизнью.

Он снова начал писать. Я мог бы спорить и дальше, но понял, что душа моя к тому не лежит. Если именно это подвигло его на борьбу с эпиками – пусть будет так. У каждого из нас были свои причины.

Внимание мое привлекла страница с заметками на определенную тему – о Светозаре, мифическом эпике, благодаря которому якобы росли растения и светилась аэрозольная краска. В записях Экселя много раз упоминалось о людях, которые обсуждали его, молились ему, проклинали его именем.

Я прекрасно мог понять, почему людей так интересует Светозар. Кем бы он ни был, Новилон не мог без него существовать. Но, судя по имеющимся сведениям, в городе он появился задолго до Регалии. Неужели это правда и на свете жил эпик, столь благожелательный к людям? Эпик, который не убивал и даже не властвовал, но обеспечивал пищу и свет? Кто он, создавший рай в зданиях старого Манхэттена?

– Эксель, – спросил я, отрываясь от заметок, – ты ведь уже давно тут?

– С тех пор, как Проф приказал нам внедриться, – ответил толстяк.

– Как думаешь, Светозар – реальная личность?

Постучав карандашом по столу, он отложил его и взял с пола рядом с креслом пакет апельсиновой газировки. При наличии связей ее можно было заказать из Шарлотты, как и колу. Там обитал эпик, который по-настоящему любил газировку и платил за поддержание в должном порядке завода по ее производству.

– Ты видел мои заметки, – сказал Эксель, кивая на листок в моих руках. – Эта страница – лишь одна из многих. Я отслеживал упоминания о Светозаре с тех пор, как здесь появился. Он настоящий. Слишком многие о нем говорят, чтобы утверждать обратное.

– Многие говорят и о Боге, – заметил я. – Или говорили раньше.

– Потому что Он тоже настоящий. Ты, как я понимаю, не веришь?

В этом я сомневался. Пошарив под рубашкой, я достал подарок Абрахама – кулон в форме стилизованной буквы «S», символ верующих. Во что верил я? В течение многих лет моей религией являлась смерть Стального Сердца. Я поклонялся этой цели столь же страстно, как древний монах – Богу в своем монастыре.

– Что ж, я никогда не считал себя миссионером, – сказал Эксель, – и, думаю, о Боге мы можем поговорить как-нибудь потом. Но что касается Светозара, я уверен, что он настоящий.

– Местные жители поклоняются ему, словно Богу.

– Ну, может, они в чем-то и сумасшедшие, – заметил Эксель, беря пакет, – но, по крайней мере, они вполне мирные. Тем лучше для них.

– И Светозар тоже мирный?

– Похоже на то.

Поняв, что не могу больше ходить вокруг да около, я наклонился к нему:

– Эксель, как думаешь – эпики могут быть хорошими?

– Конечно могут. Все мы обладаем свободой воли. Это наше божественное право. – (Я задумчиво откинулся на спинку стула.) – Вижу, ты со мной не согласен.

– На самом деле согласен, – ответил я. Мне приходилось верить, что эпики могут быть хорошими, – ради Меган. – Я пытаюсь найти способ привлечь некоторых эпиков на нашу сторону, но Проф считает меня дураком. – Я провел рукой по волосам. – Иногда мне кажется, что он прав.

– Джонатан Федрус – великий человек. И мудрый. Но я как-то раз видел, как он повелся на блеф в покере, так что у нас есть эмпирическое доказательство, что он все же не всеведущ. – (Я улыбнулся.) – Думаю, наша цель вполне достойна, Сталеубийца. – Эксель выпрямился и посмотрел мне в глаза. – Вряд ли нам удастся победить эпиков своими силами. Возможно, все, что требуется миру, – чтобы несколько эпиков открыто выступили против других. Ничего такого, во что верят верующие, никакого мистического пришествия благословенных эпиков-ангелов. Хватит всего лишь одного или двоих, которые готовы заявить: «Так не должно быть». Если все, включая эпиков, будут знать, что есть и другой вариант, – возможно, это многое изменит.

– Спасибо, – кивнул я.

– За что спасибо? За то, что поделился своим мнением?

– Вроде того. Мне нужно было с кем-то поговорить. Тиа слишком занята, а Вэл, похоже, терпеть меня не может.

– Нет, ты просто напоминаешь ей о Сэме. Спирил ведь его творение.

Что ж, пожалуй, разумно. Хотя и не вполне честно.

– Я…

– Погоди секунду. – Эксель поднял руку. – Послушай.

Я уставился на радио, сосредоточенно пытаясь разобрать слова. Во время нашего разговора постоянно слышались помехи, но я не догадывался, что на их фоне звучит едва слышная речь.

«…угу, я его видел, – сказал чей-то голос. – Он просто сидел на крыше в Черепашьем заливе».

«Он что-нибудь делал?» – сквозь треск помех спросил другой голос.

«Не-а, – ответил первый. – Просто сидел с закрытыми глазами, обратив лицо к небу».

«Уходи оттуда, Майлс, – испуганно проговорил второй. – Он опасен. Пару недель назад убил кучу народа».

«Угу, – сказал первый. – Но зачем он там все-таки сидит?..»

Эксель оторвался от радио и посмотрел мне в глаза.

– Разрушитель? – спросил он.

Я кивнул, чувствуя, как подступает комок к горлу.

– Ты догадывался, что он будет делать, – сказал Эксель. – Неплохо.

– Я был бы рад ошибиться, – ответил я, отодвигая стул и вставая. – Мне нужно найти Профа.

Разрушитель начал накапливать солнечную энергию – так же как в Хьюстоне, Альбукерке и Сан-Диего.

Если я был прав, следующего его шага город мог не пережить.