Кошка Далай-Ламы. Чудесное спасение и удивительная судьба уличной кошки из трущоб Нью-Дели Мичи Дэвид
И тут это произошло. Неожиданно я поняла, что мне нужно спуститься на пол. Я быстро спустилась, пробежала мимо корзинки Кай-Кай, выскочила в коридор… И тут я почувствовала, что меня выворачивает наизнанку. Мне казалось, что все мои внутренности рвутся наружу. Я рухнула на ковер, меня буквально колотило. Болезненные спазмы становились все сильнее и сильнее, пока… нет, лучше будет избавить вас от подобных деталей.
Чогьял поднялся, вырвал из свежей газеты лист, посвященный женской моде, и очистил ковер от только что выплюнутого мной комка моего собственного меха. Я, пошатываясь, побрела на кухню, чтобы выпить воды. Когда я вернулась, в кабинете и следа не осталось от того ужаса, который изгнал меня из этого спокойного рая.
Я вернулась на свое место на шкафу и погрузилась в глубокий сон. Ничто не помогает забыть о всяческих неприятностях лучше, чем хороший, долгий сон.
В тот день я проснулась от сильного и удивительного аромата. Я безошибочно узнала аромат лосьона Kouros, который всегда исходил от Франка. Но я же была в Джоканге, а не в «Кафе Франк»! Спустя несколько минут мои предположения подтвердились – я услышала характерный акцент уроженца Сан-Франциско.
Ни Чогьяла, ни Тенцина на месте не оказалось. В дверях я увидела знакомый округлый силуэт Марселя, и тут же появился Чогьял с поводком. Он растормошил Кай-Кай, прицепил поводок к ее ошейнику и повел туда, где стоял Марсель. Марсель тоже был на поводке, но оживленно вилял хвостом от предвкушения нового знакомства.
Франк и Чогьял разговаривали в коридоре, а собаки начали знакомиться, обнюхивая друг друга под хвостом. Полностью поглощенный собаками, Франк не заметил меня на моем шкафу. Он наблюдал за тем, как будут развиваться события. Хотя неожиданное появление Тенцина в «Кафе Франк» несколько недель назад меня озадачило, но теперь все стало приобретать смысл.
Франк явно старался произвести самое лучшее впечатление. Он надел строгий темный костюм и лакированные туфли. Сегодня он был похож на самых важных гостей собственного кафе. А Чогьял вел себя, как обычно. Он спокойно рассказывал историю появления Кай-Кай в Йокханге.
Поговорив, Франк и Чогьял вывели собак во двор. Перебравшись к окну, чтобы лучше видеть, я продолжала наблюдать за происходящим. Марселя и Кай-Кай спустили с поводков, и они принялись гоняться друг за другом. Игра явно доставляла им удовольствие. Похоже, собаки сразу подружились.
Вернувшись, Чогьял и Франк продолжали обсуждать привычки Кай-Кай – что она ест, как спит. А потом я услышала, как Чогьял говорит:
– Все мы, включая Его Святейшество, были бы весьма признательны, если бы вы…
– Не нужно никакой благодарности, – отмахнулся Франк. – Собаки явно поладили. Это честь для меня.
Чогьял с улыбкой посмотрел на Кай-Кай.
– Собачка пробыла у нас совсем недолго, но мы будем скучать по ней.
– Мы будем приходить в гости, – ответил Франк.
В этот момент открылась дверь кабинета Его Святейшества, и появился Далай-лама.
Франк церемонно поклонился. Далай-лама улыбнулся и положил руки на его лоб.
– Это Франк, Ваше Святейшество, – пояснил Чогьял. – Он любезно согласился присмотреть за Кай-Кай.
– Очень хорошо. – Далай-лама взял руку Франка обеими руками. – Вы способны на сострадание.
И тут он заметил цветные шнурки на запястье Франка.
– Вы получили столько благословений?
Франк, как обычно, начал перечислять все инициации, которые он прошел у разных лам за последние десять лет. Его Святейшество терпеливо слушал, а потом спросил:
– Кто ваш учитель?
– Все ламы, у которых я проходил инициации, – ответил Франк, словно повторяя символ веры.
– Очень полезно иметь постоянного учителя, – пояснил Его Святейшество, – и посещать занятия. Инициации и учебники полезны. Но гораздо полезнее заниматься под руководством квалифицированного наставника. Если вы захотите научиться играть на рояле, то разве не станете искать лучшего учителя – а потом заниматься под его руководством? С дхармой то же самое. Точно то же самое.
Совет показался Франку истинным откровением. Он глубоко задумался и через несколько минут спросил:
– А не могли бы вы кого-нибудь мне порекомендовать?
– Вам?
Золотая сережка с символом Ом в ухе Франка, казалось, загипнотизировала Его Святейшество. Наконец он произнес:
– Попробуйте обратиться к Геше Вангпо в монастыре Намгьял. Думаю, он вам подойдет.
Чуть позже Франк покинул Джоканг, уводя с собой Кай-Кай. Мне было любопытно, что произойдет под желтыми зонтиками «Кафе Франк». Больше всего меня беспокоило, удастся ли мне сохранить свое положение в ресторане и не прогонят ли меня с любимого места между последними номерами Vogue и Vanity Fair. Теперь Франк стал официальным хозяином существа, которое было настоящей собакой Далай-ламы. Будет ли он относиться ко мне с тем же почтением, что и раньше?
Мне было интересно и еще кое-что. Почему в последние дни Чогьял и Тенцин постоянно переглядываются, шепчут «Геше Вангпо» и фыркают от смеха?
И скоро я получила ответы на все эти вопросы.
Начнем с Геше Вангпо. Случилось так, что примерно через неделю я лежала на своем любимом подоконнике и вновь почувствовала знакомый запах лосьона Франка. Хотя запах доносился издалека, но мне он представлялся лентой, тянущейся по воздуху со двора к моему подоконнику, где я свернулась, подобно ящерице. Открыв глаза, я увидела, как Франк входит в ворота Джоканга и направляется к храму.
Любопытство родилось раньше меня! Я тут же бросилась вниз и оказалась на ступенях храма в тот самый момент, когда к нему подходил Франк. Я потянулась и выгнулась, сделав вид, что целое утро провела именно здесь. Мой знакомый вид явно успокоил Франка. Он нагнулся, чтобы погладить меня.
Почти сразу же из храма вышел Геше Вангпо. Ему было около пятидесяти лет. Невысокий, коренастый и круглолицый, он буквально излучал внутреннюю силу, хотя по внешности невозможно было сказать, что этот человек обладает особой, даже гневной силой. Когда он появился, я поняла, почему Чогьял и Тенцин так веселились, что Далай-лама рекомендовал Франку в качестве учителя именно его: более сурового ламу трудно было себе представить.
Франк представился. Лама улыбнулся.
– Я пришел спросить, не могу ли стать вашим учеником? – спросил Франк.
Аромат лосьона окутывал его плотным облаком, в левом ухе болталась золотая сережка с символом Ом, черный костюм казался более неуместным, чем когда бы то ни было.
– Вы можете посещать мои вечерние классы по вторникам, – ответил Геше Вангпо. – Но важно узнать человека, прежде чем выбирать его себе в качестве учителя.
– Вас порекомендовал мне сам Далай-лама, – объяснил Франк.
– Даже если так, вам может не понравиться мой подход. У каждого из нас свой стиль и свой темперамент.
Казалось, Геше Вангпо пытается переубедить Франка.
– Может быть, вам стоит еще подумать. Когда вы примете человека в качестве советчика, – он поднял указательный палец, – вам придется следовать его советам.
Но Франк был непреклонен.
– Если Его Святейшество вас порекомендовал, то этого для меня достаточно.
– Хорошо, хорошо, – согласился лама. Кивнув в сторону запястья нового ученика, он добавил: – Вы уже прошли много инициаций. Наверное, вам нелегко выполнять все обязательства.
– Обязательства?
– Те, что вы приняли на себя, проходя эти инициации.
– Я принял?
Геше Вангпо нахмурился.
– Зачем проходить инициации, если не собираешься следовать избранному пути?
– Я не понял…
Впервые Франк выглядел по-настоящему озадаченным.
– Какие инициации вы проходили?
Франк привычно начал перечислять даты, имена лам и эзотерические инициации – только на этот раз тон его был необычным. Он по-настоящему рассказывал, а не бахвалился, но рассказ его звучал как признание в невежестве и небрежении.
Когда он закончил, Геше Вангпо сурово посмотрел на него и громко расхохотался.
– Почему вы смеетесь? – спросил Франк, понимая, что лама смеется именно над ним.
– Ох уж эти западники! – Геше Вангпо никак не мог остановиться. – Вы такие смешные.
– Я не понимаю, – набычился Франк.
– Дхарма – это внутреннее странствие, – сказал Геше Вангпо, прикладывая руку к сердцу. – Вы становитесь буддистом не потому, что говорите об этом, носите соответствующую одежду и даже сами верите в то, что стали буддистом. Что такое «буддист»? – Лама раскрыл ладони. – Это всего лишь слово. Всего лишь ярлык. Какой смысл в ярлыке, если товар внутри поддельный? Как поддельный «Ролекс»…
Франк смущенно засопел.
Геше Вангпо покачал пальцем из стороны в сторону.
– Нам в монастыре Намгьял фальшивые «Ролексы» не нужны. Только настоящие!
– И что же я должен сделать со своими шнурками? – с несчастным видом спросил Франк.
– Все зависит от вас, – ответил Геше Вангпо. – Только вы сами знаете это – и никто другой вам не скажет.
Тронутый огорченным видом нового ученика, лама прикоснулся к его плечу:
– Пойдем прогуляемся. Обойдем вокруг храма. Мне нужно размять ноги.
Они двинулись вокруг храма по часовой стрелке. Я последовала за ними. Геше спросил Франка, откуда он, и Франк стал рассказывать ему о Калифорнии, о своей страсти к путешествиям, о том пути, который привел его в Дхарамсалу, и о совершенно неожиданном решении открыть «Кафе Франк».
– Меня всегда тянуло к буддизму. Я думал, что инициации, пройденные у высших лам, – это то, что нужно. Я знал, что должен медитировать, но у меня такая занятая жизнь. Я не понимал, что мне нужен учитель, что нужно регулярно заниматься.
После этого признания Геше Вангпо остановился и сжал руку Франка.
– Пусть это будет для вас началом, – сказал он. – Вы знаете Четыре Благородные Истины?
Франк замешкался:
– Я слышал, что о них говорили…
– Когда Будда достиг просветления, он изрек Четыре Благородные Истины. С них и начинается понимание буддизма. Понимаете, Будда подобен доктору, к которому обращаешься, когда плохо себя чувствуешь. Сначала врач расспрашивает о симптомах. Потом ставит диагноз. А потом он говорит, можно ли справиться с проблемой – дает прогноз. И, наконец, он прописывает лечение. Будда делает то же самое – он анализирует наш жизненный опыт в те же четыре этапа.
Франк послушно следовал за ламой.
– И какие симптомы он выявил?
– Главное – это большая неудовлетворенность, dukkha на санскрите. Дуккха означает все – от легкого дискомфорта до глубочайших физических и эмоциональных страданий. Будда понимал, что опыт повседневной жизни очень труден. Полон стрессов. Человеком быть тяжело.
Франк согласно кивнул.
– У неудовлетворенности множество причин. Мы родились, а это означает, что мы должны умереть и, скорее всего, в старости столкнуться с тяготами и болезнями. Еще одна причина несчастья – непостоянство. Все складывается так, как нам хочется, и вдруг, – лама щелкнул пальцами, – все меняется.
Но главная причина неудовлетворенности, – продолжал Геше Вангпо, – самый ее исток в том, что мы неправильно воспринимаем образ существования вещей. Мы воспринимаем предметы и людей отдельно и независимо от себя. Мы верим в то, что они обладают особыми характеристиками и качествами, которые нам нравятся или отталкивают нас. Нам кажется, что все происходит вне нас, а мы лишь реагируем на происходящее – словно все приходит к нам извне.
Несколько метров они прошли в молчании, а потом Франк спросил:
– А почему такое восприятие неправильно?
– Потому что если присмотреться, невозможно разглядеть сущность любого человека или предмета. Даже меня. Мы не можем обнаружить каких-либо качеств, которые существовали бы вне зависимости от нашего разума.
– То есть вы говорите, что ничего не существует? – Франк явно говорил быстрее, чем обычно. – И лишь мы делаем все существующим?
– Нет. Но это самое распространенное заблуждение. Эта тонкая истина называется «зависимым возникновением». Чтобы ее понять, нужно много заниматься и медитировать. Но это поразительно мощная концепция. Она способна изменить всю жизнь человека, который ее постигнет. Квантовая физика подтвердила истины Будды: то, как существует все сущее, во многом зависит от нашего разума. А это означает, что Третья Благородная Истина, то есть прогноз, позитивна.
– Потому что мы можем развивать свой разум? – уточнил Франк.
– Да, да! – энергично закивал Геше Вангпо. – Если бы вся неудовлетворенность, вся дуккха проистекала извне, то с ней ничего невозможно было бы сделать. Но поскольку она рождается в самом разуме, у нас появляется некоторая надежда. И мы подходим к Четвертой Благородной Истине, к лечению – что можно сделать с проблемами собственного разума.
Лама снова посмотрел на Франка с насмешливой улыбкой, но тот был слишком поглощен услышанным, чтобы заметить обиду.
– И каково же лечение? – хотел знать он.
– Все проповеди Будды, – ответил Геше Вангпо. – Говорят, что он оставил восемьдесят четыре тысячи проповедей.
– Дхарма?
– Да. А вы знаете, что означает слово «дхарма»?
– Философия Будды, – пожал плечами Франк.
Геше Вангпо склонил голову.
– В широком смысле слова, да. В буддизме мы также понимаем дхарму как «прекращение», то есть конец неудовлетворенности, конец дуккхи. Такова цель учения Будды.
Лама замолчал. Они подошли туда, где ветви огромного дерева образовали плотный навес над дорожкой. Земля вокруг была усыпана листьями.
– Знаете, однажды Будде задали сложный вопрос о природе вселенной, и он очень любопытно на него ответил. – Геше Вангпо наклонился и подобрал с земли несколько листьев. – Он спросил своих учеников: «Где больше листьев – в моей руке или на земле вокруг нас?» Ученики ответили: «Конечно, на земле». И Будда сказал: «Листья в моей руке символизируют знание, которое ведет к концу страданий». То есть Будда очень точно представлял себе цель своего учения.
Геше Вангпо разжал руку, и листья упали на землю.
– Но если сохранилось восемьдесят четыре проповеди Будды, то с чего нужно начать? – спросил Франк, когда они пошли дальше.
– Лучше всего начинать с Лам Рим, постепенного пути к просветлению, – ответил лама. – Так мы осознаем собственное ментальное поведение, учимся заменять негативные шаблоны более позитивными мыслями.
– Похоже на психотерапию…
– Именно! Лама Еше, который одним из первых познакомил Запад с тибетским буддизмом, говорил именно так: «Стань для себя психотерапевтом». Он даже такую книгу написал.
Они шли молча, а потом Франк спросил:
– А правда ли, что некоторые ламы становятся ясновидящими?
Геше Вангпо сурово посмотрел на собеседника:
– Почему вы спрашиваете?
– Я просто хотел узнать… над какими негативными шаблонами мне придется поработать…
– Для этого не нужно быть ясновидящим, – сурово ответил лама.
– Не нужно?
– У всех нас одна и та же основная проблема. Только выражается по-разному. Наша главная проблема в том, что все мы – специалисты по самим себе.
Франк не понял.
– Что вы имеете в виду?
– Мы постоянно говорим и думаем только о себе.
– А, понятно!
– Мы все время безостановочно думаем о себе. Несмотря на то что это делает нас несчастными и заставляет напрягаться. Зацикливаясь на себе, мы заболеваем. Мы постоянно слышим этот внутренний шум – утром, днем и вечером. В нас постоянно звучит внутренний монолог. Но чем больше мы думаем о том, чтобы сделать счастливыми других, тем счастливее становимся. В этом заключен важный парадокс.
Франку было нелегко осознать смысл этих слов.
– Судя по всему, для таких людей, как я, надежды маловато, верно?
– Почему?
– У меня ресторан, требующий постоянного внимания. Я работаю там каждый день с утра и до ночи. У меня просто нет времени думать о том, чтобы сделать счастливыми других людей.
– Но в этом же ваше величайшее преимущество! – воскликнул Геше Вангпо. – Счастье других – это не абстракция. Не нужно удаляться в горы, чтобы медитировать над этой идеей. Начните прямо дома, на работе, где вас постоянно окружают люди. Если у вас есть клиенты, воспринимайте каждого из них как возможность проявить любовь и доброту. Вы можете подать им кофе – а можете подать кофе и улыбнуться. Поступайте так, чтобы сделать людей счастливее в тот момент, когда они рядом с вами. Если у вас есть работники – значит, вы играете очень важную роль в их жизни. В ваших силах сделать их счастливыми – или несчастными.
– Никогда не думал, что вести бизнес и зарабатывать деньги – это значит быть буддистом.
– Конечно, это так! Все является частью дхармы. Ваш бизнес. Ваша семья. Все. Вначале дхарма подобна маленькому горному роднику. Его воды хватает на маленькую зеленую лужайку шириной в пару дюймов. Но когда начинаешь практиковаться все больше и больше, ручей расширяется и соединяется с другими ручьями. Он может превратиться в мощный водопад или скрыться под поверхностью земли, но сила его будет нарастать. И, в конце концов, он станет широкой рекой, могучей и прекрасной. И река эта станет центром всей вашей жизни. Воспринимайте дхарму именно так – с каждым днем она должна становиться мощнее и мощнее. Дарите окружающим больше счастья – и становитесь счастливее сами.
Через несколько дней я сидела на привычном месте – на шкафу в кабинете помощников Далай-ламы. И тут я снова почувствовала знакомое покалывание – мне страшно хотелось начать вылизывать себя. Я не удержалась, хотя очень живо помнила те неприятные ощущения из-за комка шерсти и слова Геше Вангпо: «Зацикливаясь на себе, мы заболеваем». Я вспомнила и совет ламы сосредоточиваться на других. Через несколько минут я заставила себя остановиться и спрыгнула со шкафа.
Тенцин надел очки и с головой углубился в составление важного электронного письма от Далай-ламы британскому премьер-министру. Чогьял заканчивал работу над программой предстоящего Его Святейшеству визита в страны Юго-Восточной Азии.
С тихим мяуканьем я прыгнула на стол Чогьяла и лапкой сдвинула его руку с клавиатуры.
Помощники Его Святейшества обменялись взглядами.
Чогьял никак не хотел убирать руку, поэтому я лизнула его запястье.
– Что случилось, маленький Снежный Барс? – спросил он, удивленный таким проявлением нежности.
– Очень необычно, – заметил Тенцин. – Она снова вылизывается. Ты заметил? Может быть, она линяет?
– Я не заметил. – Чогьял потянулся, чтобы открыть ящик стола. – Но, может быть, я смогу помочь.
Из ящика он достал коробку, где лежали расческа и щетка. Он спустил меня со стола, вывел в коридор и начал расчесывать мою густую шубку. С каждым движением на расческе оставались большие клочья шерсти.
Я замурлыкала от удовольствия – и мурлыкала десять минут, пока Чогьял чесал мне спинку, потом бока, а потом белый и ужасно пушистый живот. Чогьял вычесал всю лишнюю шерсть, и моя шелковистая шубка заблестела. Мне редко доводилось испытывать такое удовольствие. Откинув голову и закрыв глаза, я думала, что если существует награда за желание сделать других счастливыми, то я ее точно получила!
Сразу после того, как Франк забрал Кай-Кай и впервые встретился с Геше Вангпо, я уделила особое внимание сохранению статус-кво в «Кафе Франк». Марсель и Кай-Кай теперь действовали заодно – они вместе сидели в корзинке под стойкой и вместе ходили на прогулки. Вялая, несчастная Кай-Кай осталась в прошлом. Теперь это была жизнерадостная, проказливая собачка.
Я с облегчением поняла, что отношение ко мне не изменилось. Я по-прежнему оставалась Ринпоче, кошкой Далай-ламы, и мне было позволено сидеть на лучшей полке в доме и каждый день получать свою порцию восхитительного «блюда дня».
Но не заметить перемены, произошедшей с Франком, было невозможно. Когда я впервые увидела его после той прогулки вокруг храма, то сразу заметила, что из его уха исчезла золотая сережка. Взглянув на запястье, я поняла, что и цветные шнурки он тоже снял. Он явно принял близко к сердцу слова Геше Вангпо о поддельных «Ролексах» и решил стать настоящим буддистом, хотя это гораздо труднее.
Каждое утро Франк приходил на работу на полчаса позже, чем раньше, – утром он занимался медитацией. Он стал носить бейсболку, не снимая ее ни днем, ни вечером. Сначала я не могла понять, зачем он это делает. Но когда он снял бейсболку, чтобы почесать макушку, я увидела, что у него отросли волосы. По мере того как они отрастали, облик Франка терял карикатурность. Он стал реже говорить о буддизме и дхарме, реже говорил посетителям, что я – кошка Далай-ламы, и никогда не говорил о том, что и новая обитательница дома, Кай-Кай, тоже появилась из дома Его Святейшества.
Метаморфоза, происходившая с Франком, случилась в самое подходящее время. Я увидела в этом явное проявление кармы.
Как-то раз в полдень в кафе приехала очень серьезная пара. Усевшись за столик, они принялись изучать обеденное меню. Одеты они были очень скромно и сдержанно, почти аскетично. Я подумала, что это еще одна пара западных интеллектуалов, приехавших в Индию. Он, наверное, изучает буддизм в американском кампусе. А она, скорее всего, преподает йогу аштанга или работает шеф-поваром в веганском ресторане в альтернативном центре здоровья. Они так тщательно пережевывали пищу, что мне стало ясно: к опыту посещения «Кафе Франк» оба подошли очень серьезно.
Лишь через полтора часа, когда с десертом было покончено, а чашки опустели, мужчина подозвал Франка удивительно решительным движением указательного пальца правой руки. Они уже беседовали – мужчина долго расспрашивал Франка, прежде чем выбрать основное блюдо, и Франк справился с этим испытанием с новообретенной доброжелательностью.
– Я подумал, что мне нужно представиться, – сказал гость с явным новоанглийским акцентом. – Чарльз Хайдер. Я издаю кулинарные путеводители.
Сказать, что Франк был изумлен, значит, ничего не сказать. Он был просто поражен! Путеводители Хайдера пользовались высочайшей репутацией во всем мире! Они издавались огромными тиражами и были очень популярны. Они могли либо составить славу ресторана, либо погубить его.
Франк пробормотал, что это для него большая часть.
– О вашем ресторане мне рассказал друг в Нью-Дели, и мы решили проверить все лично, – сказал Хайдер, кивая на улыбающуюся жену. – Должен сказать, что наша сегодняшняя трапеза превзошла все ожидания. Все было приготовлено таким образом, что я с чистым сердцем могу назвать ваш ресторан лучшим в регионе. Мы обязательно будем рекомендовать его в статье об Индии для The New York Times.
Франк был так поражен, что впервые в жизни у него не нашлось слов.
– Мы разочарованы только одним, – продолжал Хайдер доверительным тоном. – Мне говорили, что местный метрдотель чрезмерно навязчив со своими буддистскими нравоучениями. Меня неправильно информировали?
Франк помолчал, взглянул на свое запястье безо всяких шнурков и ответил:
– Нет. Все так и было. Он таким и был.
– Значит, в «Кафе Франк» произошли перемены?
– Нечто более серьезное…
– Конечно же! – воскликнул Хайдер с широкой улыбкой. – Отсюда и новые ощущения! Как бы то ни было, я собираюсь написать самую хвалебную рецензию о вашем ресторане.
Дорогой читатель, было бы глупо считать, что один разговор с ламой может привести к полному излечению от самолюбования – идет ли речь о кошках или о людях. Эгоцентризм – самое назойливое из заблуждений. Нам кажется, что мы от него избавились, но неожиданно он появляется в самой чудовищной и искаженной форме.
Тот комок шерсти был у меня не последним.
И у Франка тоже.
Но перемены уже произошли. Новое направление уже задано. И в последующие месяцы в «Кафе Франк» стали происходить удивительные изменения, свидетелями которых я стала.
Глава седьмая
Свойственны ли вам привычки? Есть ли у вас любимая среди кофейных чашек на вашей кухне? Любите ли вы ее, несмотря на то что все остальные точно так же пригодны, чтобы выпить из них кофе? Есть ли у вас сформировавшиеся личные ритуалы – например, привычка читать газету определенным образом, наслаждаться бокалом вина за ужином или даже просто умываться? Внушают ли они вам убеждение в том, что ваша жизнь именно такова, какой должна быть?
Если вы утвердительно ответили хоть на один из этих вопросов, значит, дорогой читатель, в какой-то прошлой жизни вы были кошкой – ну или котом. И, по-моему, это очень высокая честь!
Нам, кошкам, очень свойственны привычки. У нас есть любимое место для отдыха, любимое время трапезы, любимые укромные уголки и места, где можно поточить когти. Все это приносит нам огромное удовлетворение. Люди тоже привержены определенному распорядку. Именно поэтому-то мы и позволяем им делить с нами дом, хотя и считаем их своей прислугой.
Конечно, порой удовольствие нам доставляют нарушения привычного распорядка. Какой скучной была бы жизнь, если бы в ней не случались приятные неожиданности – например, дегустация восхитительного нового блюда. Так произошло в тот день, когда госпожа Тринчи специально приехала в Джоканг с большим подносом лазаньи из запеченных баклажанов, чтобы всех угостить. А неожиданные развлечения в «Кафе Франк»? Помню, как какой-то гость из Азии тщательно разрезал тост на маленькие кусочки, на каждый по отдельности намазал масло и джем, а потом стал есть их с помощью палочек!
Такие события вносят приятное разнообразие в нашу жизнь. Но когда случается нечто более серьезное, то, что угрожает комфортному стандарту жизни, мы относимся к этому совершенно иначе. Я говорю о переменах. Это любимая тема Далай-ламы. Перемены – это единственное постоянное в жизни, как говорил Будда.
Если говорить о кошках и людях, то было бы вернее сказать, что мы предпочли бы, чтобы перемены происходили с кем-то другим, а не с нами. Но, судя по всему, это несбыточная мечта. Вот сидите вы и думаете, что знакомая жизнь со всеми ее приятными и надежными ритуалами и привычками будет длиться вечно. И вдруг, откуда ни возьмись, прямо перед вами появляется злобный питбуль, спущенный с поводка, или некое демоническое существо – и весь устоявшийся порядок вещей летит в тартарары.
Лично я открыла для себя эту истину одним утром, когда после утренней медитации с Его Святейшеством, ничего не подозревая, направлялась в кабинет его помощников. Никто ни о чем не говорил. Рабочий день начался точно так же, как все остальные: телефонные звонки, встречи… А потом пришел водитель, чтобы отвезти Его Святейшество в аэропорт. Я знала, что Далай-лама уезжает на две недели – ему предстояло посетить семь европейских стран. Я прожила в Джоканге уже восемь месяцев, и за это время Его Святейшество часто уезжал за границу. Я привыкла к мысли о том, что ему приходится много путешествовать. В его отсутствие помощники обычно хорошо заботились обо мне.
Обычно.
Но в этот раз все вышло по-другому. Тем же утром в кабинете появились двое мужчин в спецодежде, заляпанной краской. Чогьял провел их в апартаменты, которые я делила с Его Святейшеством. Они установили стремянки и застелили пол полиэтиленовой пленкой.
Начался страшный разгром. Со стен сняли все фотографии и украшения, с окон сорвали шторы, мебель закрыли белой тканью. За несколько минут мой уютный мир погрузился в полный хаос и стал неузнаваемым.
Чогьял взял меня на руки. Я думала, что он хочет меня успокоить, извиниться за происходящее, сказать, что маляры скоро уйдут и мой дом снова станет моим. Но все оказалось гораздо хуже.
Чогьял принес меня в свой кабинет и посадил в деревянный ящик, который откуда-то появился на его столе. Ящик был сделан из неструганых досок и оказался таким тесным, что я не могла даже повернуться. Я не успела выразить свое возмущение, как сверху опустилась металлическая решетка, и ящик понесли вниз.
Не знаю, какое из чувств было сильнее – ярость или ужас.
Ярость все же победила. Это было похищение! Как он посмел?! Он что, забыл, кто я такая?! И это произошло, стоило лишь Далай-ламе уехать! И это совершил Чогьял! Чогьял, который был всегда так добр ко мне! Что с ним случилось? Что помрачило его рассудок? Если бы Его Святейшество узнал об этом, не сомневаюсь, он сразу же положил бы этому конец!
Чогьял прошел через монастырь Намгьял – этот участок пути был мне хорошо знаком. А потом он вышел на совершенно неизвестную мне дорожку. По дороге он постоянно произносил привычные мантры, словно ничего необычного не случилось. Время от времени он останавливался, чтобы с кем-то поговорить, иногда поднимал клетку, чтобы люди могли посмотреть на меня, словно на зверя в зоопарке. Я могла смотреть только в щелку между двумя досками. Перед глазами мелькали только красные одеяния и ноги в сандалиях. Если бы я смогла вырваться и расцарапать эти ненавистные ноги, то им не поздоровилось бы!
Чогьял шел дальше. И неожиданно мне стало ясно, что раньше ничего подобного не происходило. Не именно со мной – по крайней мере, не в этой жизни. Но в истории не раз случалось, что люди высокого происхождения были вырваны из привычной среды и отправлены навстречу неопределенному и пугающему будущему. Те, кто изучал европейскую историю, понимают, что я имею в виду Французскую революцию.
Разве те события хоть чем-то отличались от того, что происходило сейчас со мной? Как мог мягкий и добрый Чогьял превратиться в зловещего тибетского Робеспьера? А ведь он показывал меня встречным монахам точно так же, как революционеры демонстрировали народу беспомощных аристократов, которых в клетках везли навстречу гибели на гильотине – об этом страшном ритуале я узнала от Тенцина: он рассказывал об этом за обедом всего неделю назад.
И тут мне стало по-настоящему страшно, и страх усиливался с каждым шагом Чогьяла по незнакомой территории. В конце этого пути меня вряд ли ждала гильотина, но впервые я задумалась, а что если это вовсе не ошибка? Что если этот план был согласован с Далай-ламой? А вдруг Его Святейшество сделал какое-то замечание, которое его помощники истолковали как нежелание более видеть меня в его апартаментах? Что если из кошки Его Святейшества я превращусь в обычную домашнюю кошку из Маклеод Ганджа?
Мы уже оказались в городке. Сквозь щель между досками я видела грязный тротуар, засохшие кустарники, чувствовала едкие запахи, слышала крики детей. Чогьял свернул с дороги и пошел по тропинке к уродливому бетонному зданию. Он шагал дальше, и мы оказались в длинном коридоре с дверями по обе стороны. Некоторые двери были открыты – в комнатах я видела людей, которые сидели на полу вокруг тарелок с едой.
Мой похититель достал из кармана ключ, открыл дверь, вошел в комнату и поставил клетку на пол.
– Дом, милый дом, – весело сказал он, отпирая металлическую решетку.
Я сумела вылезти, и он усадил меня на мягкую подстилку – это было его одеяло.
– Тебе придется остаться здесь со мной, КЕС, пока маляры не закончат ремонт, – объяснил Чогьял, поглаживая меня по спинке, чтобы мне стало ясно – меня ожидал не ужасный кошмар, а всего лишь двадцатиминутная прогулка. – Ремонт продлится не дольше недели.
Целую неделю!
– Они будут перекрашивать все: стены, потолки, рамы и двери. Когда ремонт закончится, апартаменты станут совершенно другими. А ты проведешь это время со мной. Считай это отпуском. Моя племянница, Ласия, позаботится о тебе.
В комнату вошла девочка лет десяти с яркими глазами и грязными руками. Она опустилась на колени передо мной и заворковала тоненьким голоском, словно я полная идиотка, да еще к тому же и глухая.
Я съежилась на кровати, прижала уши и хвост и забралась под одеяло. Хотя бы запах Чогьяла, присутствовавший на одеяле, был мне знаком.
Я спряталась в темноте.
Так я провела три дня. Я старалась как можно больше спать. Поднималась я только для естественных надобностей, а потом снова сворачивалась в клубочек – в несчастный, меховой клубочек.
Чогьял бльшую часть времени проводил на работе, а Ласии надоело развлекать кошку, которая никак не реагирует. Она стала появляться реже и оставалась ненадолго. Постепенно звуки и запахи жилища Чогьяла стали для меня более знакомыми. Три дня я провела в чередовании сна и дремоты в полумраке. А потом мне стало ясно: мне скучно!
Поэтому когда на четвертый день пришла Ласия, я впервые вылезла из-под одеяла и спрыгнула на пол. И тут мы открыли новую игру – совершенно случайно. Я потерлась о правую ступню девочки, и ее большой палец неожиданно попал мне в ухо, а остальные остались снаружи. Поджав пальцы, девочка устроила мне восхитительный ушной массаж – я даже замурлыкала от удовольствия и благодарности. Ни Далай-лама, ни его помощники никогда ничего подобного н делали, но я поняла, что ощущение это просто восхитительно. За левым ухом последовало правое. Глядя в улыбающееся лицо девочки, я впервые поняла, что состояние счастья вовсе не зависит от окружения.
Я подошла к двери и вышла в коридор. Ласия присматривала за мной. Я направилась дальше. В соседней комнате на полу сидела женщина с тремя детьми. На плитке перед ними стояла кастрюля с едой. Женщина произносила какие-то слова, похожие на детские стишки. Я слышала то же самое все три дня, потому что семья постоянно что-то готовила. И теперь мне было любопытно посмотреть на этих людей. В отличие от громогласных демонов, какие рисовались в моем воображении, они оказались гораздо меньше и зауряднее. При моем появлении они отвлеклись от своего занятия и стали смотреть на меня. Наверное, их переполнял восторг – ведь рядом с ними оказалась сама кошка Далай-ламы! Уверена, что так оно и было!
И тут один из детей, мальчик лет восьми, решил действовать. Он вытащил из кастрюли кусочек мяса, подул, чтобы остудить его, и предложил мне. Я неуверенно втянула воздух. Да, это вам не филе миньон из «Кафе Франк»! Но я была голодна. Мясо пахло необычно, но вкусно. Я взяла предложенную еду и стала тщательно ее пережевывать. Должна признаться, это действительно было вкусно.
Двигаясь дальше, мы с Ласией вышли на задний двор – голую, вытоптанную площадку, обнесенную метровой стенкой. Запрыгнув на стену, я с удивлением увидела большое поле с футбольными воротами. Две команды подростков гонялись в облаках пыли и боролись за мяч, сделанный из пластиковых пакетов, тщательно перевязанных шпагатом. Теперь мне стало ясно, откуда доносились все эти восторженные крики, которые я слышала, спрятавшись под одеялом.
Ласия уселась рядом и стала наблюдать за матчем, болтая ногами. Похоже, она знала игроков и периодически подбадривала их криками. Я сидела рядом с ней и тоже наблюдала за игрой. Я впервые видела футбол. Эта игра совсем не походила на размеренную и спокойную жизнь Джоканга. И это оказалось увлекательно!
Я и не заметила, как спустились сумерки. Посмотрев наверх, я увидела, как в окнах соседних домов зажглись свечи и лампы. Вечерний ветерок доносил до меня запахи десятков блюд, готовящихся на разных кухнях, позвякивание тарелок, смех, разговоры, звуки текущей воды и работающих телевизоров. Как все это отличалось от тех запахов и звуков, которые окружали меня на любимом подоконнике в доме Его Святейшества. И все же я ощущала мощную энергию этого места, где вся жизнь проходила на глазах у окружающих.
Солнце зашло за горизонт, небо потемнело. Ласия давно вернулась домой, оставив меня на стене. Я сидела, подобрав под себя лапки.
И тут я заметила легкое движение у стены дома. Легкая тень скользнула вдоль 40-галлонной бочки. Кот! И не просто кот, а очень крупный, мускулистый, с темными полосками. Я не сомневалась, что это был тот самый тигровый кот, которого я видела во дворе храма в зеленом свете фонаря на уличном прилавке. Уж не знаю, сколько времени он просидел на бочке, наблюдая за мной. Но по его движениям было понятно, что я его заинтересовала.
Кот расхаживал по двору туда и сюда, не обращая на меня никакого внимания, словно меня и не было вовсе. Зато я все свое внимание сосредоточила на нем.
Неожиданно я почувствовала необычное возбуждение. Тому, кто наблюдал за мной со стороны, могло показаться, что я спокойно сижу на стене. Но все мои мысли и эмоции были взбудоражены. Полосатый кот расхаживал по двору с хозяйским видом – ясно было, что это его территория. Вдали от Джоканга этот кот явно имел высокий статус. Конечно, темные полоски выдавали его сомнительное происхождение, зато он контролировал весьма обширную территорию.
И он со мной заигрывал!
Я не сомневалась, что он вернется. Не сегодня, конечно. Это было бы слишком очевидно. Но, может быть, завтра?
Вскоре вернулся с работы Чогьял. Ласия взяла его за руку и привела к тому месту, где сидела я.
– Рад видеть тебя на улице, КЕС! – Чогьял подхватил меня на руки и пощекотал шейку. – Наконец-то ты вернулась к нормальной жизни.
В тот момент в моей душе бушевала настоящая буря чувств. Вряд ли такое состояние можно было назвать нормальным.