Синяя лошадь Захаров Ефим
– У меня, сидят, чай пьют, зарплату нашу оберегают.
– Вот пусть и сидят всю ночь. Они парни привыкшие. Утром их кто-нибудь сменит. Я распоряжусь.
– А завтра?
– Завтра тоже. Пусть охраняют, работа у них такая. А в воскресенье, после суда, сразу отвезем сумку в финчасть. Я договорюсь, кто-нибудь после обеда выйдет на работу, деньги примет.
Теплов, вернулся в кабинет, бросил дело в сейф, проинструктировал бойцов «Беркута», позвонил в Изолятор временного содержания, и, удостоверившись, что адвокат приехал и беседует с подозреваемым, попросил дежурного известить защитника о допросе Карапетяна завтра в десять утра, собрал в пакет несвежее бельё и рубашку и уехал.
Глава 10
В субботу Сергей приехал на работу в 8-45. Тимур и Володя сидели на своих местах в том же положении, в котором Теплов их оставил вечером, напоминая статуи около входа в древние египетские храмы, и только фантики из-под конфет и использованные пакетики чая в мусорном ведре, свидетельствовали о том, что ночью в кабинете были живые люди.
– Доброе утро. – Поздоровался Теплов. – Все в порядке? Без происшествий?
– Здравия желаю. Всё в порядке, – ответил Тимур.
– Когда вас меняют?
– В девять, – на этот раз отозвался Володя.
Теплов снял дублёнку, повесил в шкаф. Опечатанная сумка с деньгами стояла в том же положении. Сергей включил компьютер, достал из сейфа дело и разложил на столе документы. Ровно в 9-00 в дверь постучали.
– Войдите, – сказал Теплов.
Дверь открылась, и в кабинет вошли два бойца «Беркута». При взгляде на них Теплову вспомнился детский мультфильм про мальчика Вовку, который путешествовал по сказкам, и в одной из сказок встретил «двоих из ларца, одинаковых с лица», настолько велики и румяны, а также похожи между собой были прибывшие. Одного роста и телосложения, в одинаковых камуфляжах, с одинаковой стрижкой ёжиком и взглядом, впрочем, взгляд у них у всех одинаковый, – подумал Теплов, разглядывая вошедших. Отличали бойцов глаза, у одного – большие, тёмные и наивные, а у другого – маленькие, светлые и злые, спрятанные за белёсыми ресницами.
– Здравия желаю, – сказал один из них, белёсый – Мы на смену.
– И вам не хворать, – отозвался Теплов. – Заходите, как звать-то.
– Сергеи мы, оба.
– Родственники? – не удержался Сергей.
– Нет, однофамильцы, – улыбнулся тот, глаза которого смотрели дружелюбно.
А парень-то с чувством юмора, – удивился про себя Теплов, искренне полагавший, что чувство юмора является препятствием для службы в «Беркуте» и кандидатов, обладающих этим чувством, бракуют еще на начальном этапе отбора.
– Меня зовут Сергей Александрович, по званию майор, по должности старший следователь. Располагайтесь, присаживайтесь. Что охраняете, знаете?
– Знаем.
– Значит так, находитесь вы даже не при мне, а при сумке. Вот она, – Сергей открыл шкаф, достал сумку и показал вновь прибывшим бойцам, – куда сумка туда и вы. Володя, Тимур, свободны, идите, отдыхайте. Сергеев завтра вы меняете?
– Ещё не знаем, но по всей видимости да, людей не хватает, почти всех в Киев отправили.
Произведя пересмену охранников ценной сумки, Сергей сел за клавиатуру и подготовил ходатайство об избрании Карапетяну Гургену Ашотовичу меры пресечения в виде заключения его под стражу, после чего снял ксерокопии документов, которые должны прилагаться к ходатайству, а также распечатал извлечение из Единого реестра досудебных расследований[8] – документ свидетельствующий, что уголовное дело возбуждено, его расследует следователь Теплов, прокурором по делу является Раваналиев, а дело имеет собственный индивидуальный номер.
Ровно в десять в кабинет Теплова был доставлен Карапетян. За минуту до появления в кабинете подозреваемого, позвонил дежурный, доложив, что подошёл адвокат Глинный Петр Яковлевич, которого Теплов попросил проводить к нему. Адвокат Глинный Теплову не понравился, высокий, худой, с большим приплюснутым носом «картошкой» и тонкими губами, одетый как попало, видимо, из бывших коллег, вышедших на пенсию. Этого человека Теплов видел впервые, поэтому разговаривать с ним ни на какие темы не собирался и сразу приступил к допросу. Допрос получился короткий. Сообщив следователю анкетные данные, место жительства и работы, семейное положение и количество имеющихся у него детей, Карапетян от дачи показаний отказался, сославшись на ст. 63 Конституции Украины[9], что и было засвидетельствовано в протоколе подписями следователя, самого Карапетяна и его защитника.
Сообщив, что сегодня в четырнадцать часов в К…ом районном суде будет рассматриваться вопрос об избрании Карапетяну меры пресечения, и вручив копии необходимых документов подозреваемому и его защитнику, Теплов распорядился увести задержанного.
– Сергей Александрович, может быть, уделите мне несколько минут Вашего времени наедине, – адвокат Глинный предпринял попытку поговорить с Тепловым без посторонних глаз.
– Извините, но нет времени, увидимся в суде в два часа, – отрезал Сергей, и адвокату ничего не оставалось, как тоже выйти из кабинета.
Теплов позвонил Раваналиеву, доложил, что Карапетян от дачи показаний отказался, документы для ареста у него готовы и договорился о встрече с прокурором в суде в 13–30.
Глава 11
Судья районного суда Топалова Тамара Петровна была женщиной слабой и впечатлительной, боясь всего, чего только может бояться женщина, и нервно вздрагивала даже при звонке телефона в кабинете. Правоохранительные органы и собственное руководство Тамара Петровна опасалась больше всего, и не принимала решений, которые бы шли вразрез с позицией прокурора или личной просьбой председателя суда, имея приработок на мелких гражданских делах, которые, как она полагала, никого не интересуют. Узнав накануне вечером, что в субботу ей, как дежурной судье, предстоит рассматривать вопрос об аресте какого-то сельского головы, получившего взятку в полмиллиона долларов, а в воскресенье принимать решение по предмету взятки, Тамара Петровна, сразу начала пить успокоительное, полночи не спала, но ровно в 14–00, как договаривались накануне, открыла судебное заседание.
Возле здания суда толпились журналисты, пишущие и снимающие, всё-таки не каждый день в Крыму задерживают чиновника такого уровня и с такой суммой. Адвокат Глинный уже дал несколько комментариев, заявив о том, что происходящее – это провокация и полный правовой беспредел со стороны милиции и прокуратуры. Прокурор Раваналиев, с холодной невозмутимостью, обусловленной национальностью и грузом прожитых лет, журналистов проигнорировал и прошёл мимо, а Сергея никто не знал, поэтому с вопросами к нему не приставали и микрофон под нос не совали.
Запретив видеосъёмку в зале, и отклонив все ходатайства адвоката, судья Топалова уже через пятьдесят минут оглашала определение об избрании Карапетяну Гургену Ашотовичу меры пресечения в виде содержания под стражей сроком на два месяца. Окончив оглашение, Тамара Петровна, быстро скрылась в собственном кабинете.
Сергей с Тамарой Петровной был знаком и даже однажды по её просьбе подвозил вечером до дома после поздно окончившегося судебного заседания. Отправив арестованного Карапетяна конвоем по месту назначения и в очередной раз отказавшись от приватного разговора с адвокатом, Сергей зашёл в кабинет судьи.
– Тамара Петровна, добрый день, – начал Сергей, – к Вам можно?
– Заходи, Серёжа, – обреченно выдохнула Топалова, – Ну и задали вы мне работы. Из-за вас все выходные насмарку.
– Извините, Тамара Петровна, так получилось. Как у Вас завтра со временем, когда приезжать и деньги привозить?
– Там реально четыре миллиона?
– Абсолютно. Спортивная сумка, весом примерно килограмм десять. Восемьдесят пачек по пятьсот гривень. Сто купюр в каждой пачке.
– Это сколько же времени мне понадобится, чтобы все это переписать? – воскликнула Топалова.
– Тамара Петровна, Вы же знаете, как я Вас люблю, поэтому я здесь и постараюсь облегчить задачу, – Сергей включил обаяние, которое, как он полагал, действует на всех женщин. – Я же их уже осматривал и переписывал, когда вручал и изымал. Вот «флэшка», файл называется «4 миллиона», список всех банкнот с номерами и сериями.
– Спасибо, очень кстати, – немного успокоилась Топалова, взяла «флэшку» и положила себе на стол. – А правда, что четыре миллиона – это зарплата милицейская на весь Крым?
– Сущая правда. Поэтому мы так торопимся. Вы завтра определение вынесете, а мы в понедельник зарплату получим. Ах, да, – спохватился Теплов, – чуть не забыл. Тамара Петровна, деньги эти, которые в сумке, они меченые все, составом специальным, ну Вы знаете. Поэтому в руки их лучше не берите, а то еще долго светиться будете.
– А что же мне делать? – не на шутку разволновалась Топалова, которая, принимая близко к сердцу народную мудрость «от тюрьмы и от сумы не зарекайся», и зная о своих грешках, жуть как боялась меченых денег. – Ну, спасибо, что хоть предупредил.
Топалова просмотрела какие-то записи в своем смартфоне.
– Давай завтра прямо с утра, в девять, а то у меня после обеда планы есть.
– В девять, так в девять. До завтра, Тамара Петровна, – сказал Теплов, улыбнулся и вышел.
Выйдя на крыльцо суда, где уже не было журналистов, да и вообще уже никого не было, суббота всё-таки, Теплов закурил. Опять моросил дождь. На перекрестке Ленина и Пролетарской, по всей видимости, сломался светофор, потому что очередь из машин, едущих по улице Воровского в сторону центра, растянулась от перекрестка до кафе «Мараканд». Сергей позвонил маме, сказал, что у него всё в порядке, он вернулся из командировки, часам к девяти вечера будет дома и попросил приготовить его любимые котлеты с пюре и солёным огурцом. Потом Сергей сделал звонок Напрюшкину, доложил обстановку и рассказал о планах на завтра. Следующий звонок был прокурору Раваналиеву. Сергей сказал, что договорился с судьей по поводу вещественных доказательств на завтра на девять утра. Ильяс Асанович, как всегда, был занят, буркнув, что понял и завтра в девять будет на месте, отключился. Ещё Теплов позвонил адвокату Глинному, всё-таки успевшему сунуть следователю свою визитку, которому сообщил, что завтра в 9-00 в суде будет рассматриваться вопрос о судьбе вещественных доказательств по делу, и в очередной раз отказался от приватной встречи с ним. Следующий звонок был Полторашко:
– Привет, Дим. Как дела? Выспался?
– Привет. Дела нормально. С утра на ногах. Отработку какую-то придумали. Ездим по заправкам, проверяем что-то. Результату ноль, народу много, в общем, весело и бестолково, как всегда. Что у тебя?
– Карапетяна арестовали. Еду на работу. Ты мне обещал понятых, у тебя там девочки какие-то были. Сегодня нужны, часам к шести.
– Девочки со мной. Вместе ездим. Так сказать, приобщаю их к оперативной работе, – в голосе Полторашко послышались довольные нотки, – в 18–00 будем у тебя. Да, и на вечер ничего не планируй. До связи, – сказал Полторашко и отключился, не дав Сергею ничего сказать в ответ.
Теплов с грустью посмотрел на дисплей телефона, где ещё поднакопилось не менее десятка неотвеченных звонков, в основном от девушек. «Перезванивать смысла не вижу, всё равно занят и ничего не получится», – сам себе сказал Сергей, сел в «BMW» «пятёрочку», 2007 года выпуска, завёл двигатель и, резко отпустив педаль тормоза, с визгом сорвался в сторону, противоположную образовавшейся пробке.
Глава 12
В 17–50 в кабинет к Теплову заглянул Полторашко.
– Разрешите, товарищ следователь, – Полторашко, как всегда, был весел и источал жизнелюбие. На этот раз он был в джинсах и тонком шерстяном обтягивающем свитере, подчеркивающем его спортивную фигуру. Широкие плечи и внушительные бицепсы смотрелись красиво. – Я не один. Знакомьтесь. – Вслед за Полторашко в кабинет зашли две молоденькие девушки, рыженькая, с длинными волосами, как и Полторашко, в джинсах и свитере, чуть повыше ростом, и тёмненькая, в скромном вязаном платье, с короткой стрижкой и в очках, чуть пониже. – Это Сергей Александрович, это Люда, а это Жанна.
Представлять девушкам «беркутов», сидевших в кабинете Теплова с самого утра, а также девушек «беркутам», никто не собирался, но бойцов, похоже, это вообще не волновало. Они внимательно посмотрели сначала на Полторашко, потом на девушек и, поняв, что вошедшие в кабинет не представляют опасности для охраняемого ими объекта, равнодушно уставились в экран телевизора, беззвучно работавшего в кабинете Теплова.
– Добрый вечер, – сухо отозвался Теплов. – Проходите. Присаживайтесь. Давайте быстрее закончим и разойдемся, вечер уже. – Флиртовать с девушками Сергей не собирался, настроения не было вообще, да и голова была занята другим. – Вот сумка, – записав в протоколе данные девушек, их адреса и телефоны, Теплов встал, подошел к шкафу и достал сумку, – она опечатана. Срываем бумажку, открываем сумку, и видим в ней пачки денег по пятьсот гривень, их ровно восемьдесят, по сто купюр в каждой пачке, а всего четыре миллиона гривень. – Теплов, надев резиновые перчатки, достал деньги из сумки и разложил пачки на приставном столе, предварительно застеленном плёнкой.
Бойцы «Беркута» оторвались от просмотра телевизионной передачи и внимательно смотрели на стол. По выражению их лиц было видно, что подобной суммы денег до этого не видел никто из них.
– А зачем плёнка и перчатки? – спросила одна из девушек, рыженькая, та, что повыше, Теплов забыл кто из них Люда, а кто Жанна.
– А это потому, моя милая, – подсев к понятой и приобняв её за талию, вкрадчивым голосом начал Полторашко, – что деньги эти вчера получены в качестве взятки одним высокопоставленным чиновником и помечены они специальным веществом, которое светится. Поэтому, – увеличивая громкость и вибрацию в голосе, продолжал он, – кто коснется этих денег, будет проклят, и ни одна баня не отмоет этого позора, – пафосно закончил Полторашко. – А Сергей Саныч, как мы видим, светиться не хочет, поэтому предпринял кое-какие меры предосторожности. Но баню Сергей Александрович любит, и наверняка составит нам компанию после трудного рабочего дня.
– Так вот, – продолжал Теплов, оставив без комментариев как выступление, так и предложение Полторашко, – Серии и номера банкнот переписаны и занесены в протокол, мы с Дмитрием Николаевичем уже их осматривали. Понятые, если желаете, можете собственноручно пересчитать деньги и проверить, всё ли верно записано в протоколе.
– Не хочу, – сказала рыженькая, – Я вам верю, – и посмотрела на Полторашко снизу вверх из-под длинных ресниц.
– Вот и правда, не нужно их трогать. А то потрогаешь деньги, а потом потрогаешь ещё что-нибудь, и это что-нибудь внезапно засветится. А потом объясняй, почему оно светится, – сказал Полторашко и, улыбнувшись собственной шутке, посмотрел на рыженькую практикантку, та покраснела и отвернулась.
– А я бы посмотрела. Так нельзя, Жанна, – поучительным тоном вступила в разговор та, что пониже, значит Люда. – Четыре миллиона гривен и мы свои подписи ставим. Сергей Александрович, у Вас есть ещё перчатки?
– Да конечно, – ответил Сергей, достал из нижнего ящика стола чистую пару резиновых медицинских перчаток и протянул девушке. – Смотрите, сверяйте. – Также Сергей развернул к понятой монитор с открытым файлом, в котором на двадцати с лишним листах, в строчку, разделенные лишь запятыми, были перечислены серии и номера восьми тысяч банкнот.
Раскрыв несколько пачек и посмотрев на купюры, Люда попыталась найти их номера и серии на мониторе. Безуспешно потратив на это несколько минут, девушка фыркнула, с капризным видом стянула с себя перчатки и сказала, что убедилась в правильности всего записанного и можно подписывать документы.
Теплов сложил деньги в сумку, снял перчатки, убрал со стола плёнку, распечатал протокол осмотра вещественных доказательств, подписал документ сам и дал его на подпись понятым. Потом Сергей попросил понятых подписать бумажную ленту, которую намазал клеем и опечатал молнию сумки.
– Всем спасибо, все свободны, – заявил Теплов и обернулся к сотрудникам «Беркута», – Вас это не касается. Остаётесь до утра в кабинете. Где чайник, чай, кофе, сахар и конфеты знаете. Я буду часов в семь. В девять мы должны быть в суде, поэтому позвоните на базу, пусть вас поменяют не ровно в девять, а на полчаса пораньше, а то проторчите с нами ещё и завтра до вечера.
Пока Теплов прятал документы в сейф, выключал компьютер и надевал дублёнку, Полторашко что-то активно шептал на ухо рыженькой Жанне, а та довольно улыбалась. Выйдя на улицу, Теплов закурил и отметил про себя, что это уже третья сигарета за день. Много, пора заканчивать с никотином, а то завтра голова болеть будет. Сергей знал за своим организмом такую особенность – если много выкуришь, то на следующий день с утра голова раскалывается так, что без таблетки не обойдешься.
– Ну что, Сержио, поехали, у нас всё готово, девчата ждут, баня топится, – Полторашко был тут как тут, девушки стояли около машины Сергея, негромко переговариваясь о чём-то между собой и бросая взгляды в их сторону.
– Нет, Димася, сегодня не поеду. Устал я что-то. Две ночи нормально не спал. Поеду к маме, помоюсь, высплюсь. Завтра ведь тоже дурдом на целый день.
– Ну, как знаешь, – огорчился Полторашко. – Девчата очень способные. Зря ты так.
– В другой раз. – Теплов открыл дверцу автомобиля. – Ты мне завтра утром не нужен. В суде я сам справлюсь. Но часам к двенадцати будь готов. Напрюшкин и Зиновьев нас обязательно соберут. Давай, до завтра.
– Понял, пока, – Полторашко пожал протянутую ему руку, развернулся, обнял девушек за талии, и, не торопясь, повел их к своей машине, припаркованной с другой стороны здания. – Да ну его, нудный он какой-то, я и сам с вами двумя прекрасно справлюсь, – послышалось Теплову со стороны удаляющейся от него троицы. Сергей улыбнулся, завел двигатель и включил радио. Передвигаясь по городу, он всегда слушал радио, отдавая предпочтение «Авто-Радио» и «Ретро-FM», вставляя диски только в дороге на дальние расстояния.
В музыкальных пристрастиях Теплов был консервативен, полагая, что музыка – субстанция не бесконечная, и, как и все вещи в мире, может исчерпаться, поэтому считал, что всё хорошее уже написано, а современные песни – это жалкие потуги ныне живущих композиторов, направленные на то, чтобы выбрать хоть что-то стоящее из сочетания нот, которые ещё никто пока не складывал вместе, но поскольку практически все красивые сочетания уже были использованы при написании композиций в прошлом, слушал только музыку, написанную в предыдущем тысячелетии.
Найдя на «Ретро-FM» Александра Барыкина, «Букет» которого сменила бодрая «Felicita» Аль Бано и Рамины Пауэр, Теплов, зевая и борясь со сном, плавно ехал по ярко освещенному Симферополю к маме, ждавшей сына из командировки за уже, вероятно, накрытым столом, на котором, источая мясной аромат, дымились только что поджаренные котлеты.
Глава 13
Будильник прозвонил ровно в шесть. Сергей нехотя встал и побрёл в ванную. На кухне уже суетилась мама. Выйдя из душа проснувшимся, свежим и побритым, Теплов сразу же повернул в кухню, где его ждали любимые воскресные утренние блины.
Традицию печь блины по воскресеньям завёл в их семье отец, когда Сергей был ещё маленьким. Каждое воскресенье отец просыпался раньше всех, шёл за молоком, яйцами, сметаной и творогом, а потом сам пёк блины на большой чёрной сковороде с низенькими бортами. К тому времени, как просыпался Сергей, а в воскресенье ему позволялось спать столько, сколько хочется, блины уже были пожарены, а стол накрыт. Он, мать и отец садились за стол и завтракали. Отец ел блины с мелко нарезанными отварными яйцами, солёными и политыми растопленным сливочным маслом, мама любила блины с вареньем или мёдом, а ему больше всего нравились блины с творогом и сметаной. После завтрака они с отцом или с матерью, а иногда, если отец не дежурил, и втроём, шли гулять в Детский парк, где он мог прокатиться на двух аттракционах или пострелять в тире, а потом пили молочный коктейль в кафе напротив парка или ели мороженое шариками, посыпанными молотым шоколадом. Иногда по воскресеньям, он, мама и папа ходили в кино, а после сеанса ели пончики в «Океане». В детстве он очень любил воскресенье, и до сих пор воскресное утро для него отличалось от всех других, где бы, и с кем бы это утро его не заставало.
Вот и сегодня мама приготовила для сына его любимые блины с творогом. Сметана стояла на столе. В белой кружке с турецким флагом и изображением «Красной башни», привезенной Сергеем на память из Алании[10], был заварен крепкий чёрный чай, сладкий, с лимоном, как в детстве.
– Спасибо, мам, – Сергей поцеловал мать.
– Садись, ешь, пока не остыли, – мать села напротив уплетающего блины сына. – Ты в баню сегодня идешь?
– Иду, конечно.
Вот уже пять лет Теплов по воскресеньям ходил с друзьями в баню. Послеобеденные часы воскресенья, наверное, были единственным временем, которым Теплов мог распоряжаться по своему усмотрению. Время с понедельника по субботу включительно полностью было отдано работе, а редкие свободные вечера – попыткам устроить личную жизнь. В воскресенье Теплов старался обязательно уделить время матери, отвезти ее куда-нибудь, сходить с ней по магазинам или в кафе, в конце концов, просто провести с ней время у телевизора. Валентина Пантелеевна, продолжавшая шить на дому, клиентов в воскресенье не принимала, и тоже старалась освободить этот день для сына, которого видела не так часто, как ей бы хотелось. Но каждое воскресенье, в пять часов вечера, как у англичан чай, у Сергея была баня. Собиралось их человек шесть-восемь мужиков, и парились они крепко, по настоящему, с вениками и без баб. После бани был час плавания в бассейне, а потом все, кто хотел и мог, ехали к Вите, хозяину небольшого кафе, где играли на бильярде и пили специальный чай, заваренный на крымских травах женой хозяина, которая эти травы сама же и собирала.
Как образовалась эта компания и как установилась традиция – ходить именно в эту в баню воскресным вечером, уже никто не помнил. Их всех кто-то туда привел. Кто прижился, а кто и отвалился. Сергея привел в эту компанию его друг Лёха «Суслик», тогда еще живший в родном городе, и Теплов к традиции прикипел, за пять лет пропустив это мероприятие от силы раз десять, когда был в командировках или на дежурствах. Компания собралась разношерстная и разновозрастная, тут были и пожилой отставной военный, и врач-хирург, и директор туристической фирмы, и бывший член ОПГ, уцелевший в разборках, и держащий ныне собственный автосервис, и заместитель декана одного из факультетов университета, адвокат и помощник прокурора города. О работе и политике никто не говорил. Спорт, женщины и путешествия – вот основные темы для разговора в мужской компании. Сергею банные вечера нравились, за несколько часов проведенных там, он словно сбрасывал с себя напряжение прожитой недели и утром в понедельник был снова готов куда-то бежать, кого-то допрашивать, что-то писать и осматривать.
– Ты мне сумку в баню собрала? – спросил Сергей, жуя очередной блин.
– Собрала. Бельё и носки чистые положила. Только ни одного твоего полотенца найти не могу, – ответила Валентина Пантелеевна.
– Все полотенца у меня на работе. Я их на квартире постирал и чистые на работу отнёс. Сегодня буду – возьму.
Сумка для бани у Сергея была особенная. Эту китайскую сумку ему подарила бабушка на шестнадцатилетие. Сумка была для того времени модная, спортивная, тёмно-синяя с яркими наклейками «BMW» и «Моbil 1» по бокам. Со временем наклейки оторвались, но Сергей на рынке нашел точно такие же, и привел сумку в порядок. Он мог себе купить сотню новых сумок, но эта была для него особенной, и он приспособил её для воскресных походов в баню. Каждый раз, доставая сумку, он вспоминал о бабушке и отце, и это было ему приятно.
Позавтракав и одевшись в чистые наглаженные чёрные джинсы и свободную полосатую рубашку, оставив на вешалке надоевшие за неделю костюм с галстуком, Сергей взял заботливо приготовленные мамой сумку с яркими наклейками по сторонам, а также пакет с чистым выстиранным бельём, которое он забирал по воскресеньям и отвозил в свою квартиру, чмокнул её в щеку и, сказав, что позвонит в понедельник (по устоявшейся традиции после бани Теплов ночевал у себя), выскочил из квартиры.
Глава 14
Подъехав к зданию главка, Теплов отметил, что он сегодня приехал на работу первый, поскольку других машин, кроме его «BMW», на парковочной площадке ещё не было. Взяв сумку с яркими наклейками, Теплов поднялся к себе.
– Доброе утро, – сказал Теплов, зайдя в кабинет. – Без происшествий?
– Доброе, – в один голос ответили тезки Сергея. – Всё спокойно.
– Это хорошо. Вы чай или кофе пили утром? – Теплов снял дублёнку, повесил в шкаф и бросил взгляд на сумку с деньгами, рядом поставил свою сумку с наклейками.
– Ночью пили.
– Давайте тогда сейчас вместе попьем. С утра чего-нибудь попить – это очень хорошо. Если вас не затруднит, мне тоже сделайте. Чай, чёрный, с сахаром. Спасибо.
«Беркут» стал готовить напитки.
– Вы в баню ходите? – спросил он бойцов.
– А как же, конечно ходим. Регулярно. И после тренировок взводом, и так, сами по себе. Баня – это здоровье, – отозвался тот из Сергеев, кто чай готовил, с наивными глазами.
– Вот и я так думаю. Поэтому сегодня, как всё закончим, пойду в баню. Привык, знаете ли, по воскресеньям. Вот и сумочку взял. Надо не забыть полотенце положить, – Сергей покопался с минуту в шкафу. – Ну, что, чай готов?
– Готов.
Теплов пил чай с бойцами «Беркута», расспрашивая их о работе и не только. Те охотно отвечали, видимо, общество друг друга за сутки им порядком наскучило, и они были рады пообщаться с кем-то ещё. Ребята были образованные и на удивление начитанные.
– Откуда такой кругозор? – спросил Теплов.
– Книжки читаем, – улыбнулся боец со светлыми глазами, и Сергей отметил, что улыбка у него, несмотря на маленькие злобные глазки, приятная. – Большая часть нашей работы – это где-то сидеть, чего-то ждать, куда-то ехать. Вот и читаем книжки на службе. На этой почве мы с Сергеем и сошлись. Другие ребята особо не читают, а нам интересно, вот и просим, чтобы нас в пару ставили.
В 8-30 приехали старые знакомые Тимур с Володей и сменили «читающих» Сергеев. Одевшись, Теплов взял свою сумку, а Володя опечатанную. Мужчины спустились на улицу и уселись в машину Теплова. Свою сумку Сергей положил в багажник, сумка с деньгами, как обычно, находилась между «беркутами», разместившимися на заднем сиденье «бэхи» следователя.
Топалова, помня вчерашнее предупреждение Теплова, тщательным исследованием вещественных доказательств себя не утруждала. Сорвав бумажную ленту и открыв сумку, судья вслух пересчитала пачки с деньгами, не прикасаясь к ним. На этом, в принципе, судебное заседание и было окончено. Оставив без внимания эмоциональные заявления адвоката Глинного, который хотел, чтобы судья исследовала каждую купюру в отдельности, и сделав ему предупреждение о необходимости уважительного отношения к суду, Тамара Петровна удалилась в совещательную комнату и уже в час дня три копии определения суда, разрешающего крымскому управлению МВД использовать предмет взятки на выплату заработной платы сотрудникам, были в руках у Теплова.
Сказав судье «Спасибо» и «До свидания», Теплов и сумка отбыли из суда в сопровождении бойцов «Беркута». В 14–00, как и предполагал Сергей накануне, Напрюшкин назначил общий сбор у себя.
К начальнику, в кабинете у которого уже находились Зиновьев и Полторашко, а также прокурор Раваналиев, Сергей прибыл как VIP персона, с сумкой, которую нёс лично, и вооруженной охраной.
– Это что ещё такое? – удивился Напрюшкин, снова буркнув что-то в усы. – Как президент, прям таки. Ребята, подождите за дверью, у нас совещание, – обратился начальник следственного управления к бойцам «Беркута», но те даже не пошевелились.
– Они без сумки никуда не пойдут, – сказал Теплов.
– Ну так отдай им сумку, или прикипел к ней так, что расстаться не можешь? – Теплов отдал сумку Тимуру. – Подождите, пожалуйста, в приемной. Это ненадолго. – Когда «беркуты» вышли и закрыли за собой дверь, Напрюшкин обратился к подчиненному, – Давай, докладывай.
Теплов доложил, что по делу допрошен потерпевший, подозреваемый от дачи показаний отказался; вчера, то есть первого февраля, Карапетяну судом избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, а вещественные доказательства осмотрены с участием понятых; сегодня определением следственного судьи вещественные доказательства переданы главку МВД и могут быть использованы по назначению. Завтра Теплов планирует назначить экспертизы, допросить понятых, которые участвовали в операции, а также попытаться снова допросить подозреваемого, если тот захочет что-то говорить. Во вторник он хочет наведаться в сельский совет, где трудился Карапетян, и в «Золотую рыбку» – допросить официантку, которая обслуживала столик Гатаулина и Карапетяна. Проводить у Карапетяна обыск смысла не видит, так как время уже упущено. Всеми оперативно-техническими моментами, видео– и аудиозаписью занимается Полторашко.
– Что у тебя? – спросил Зиновьев Полторашко.
– Занимаюсь. Расшифровываю записи. К концу недели предоставлю в лучшем виде. Разговор хороший, клиент наговорил много, на видео момент передачи сумки виден чётко, – ответил оперативник.
– Почему руки у Карапетяна не светились? – задал вопрос прокурор.
– Так он сумку не открывал, деньги не трогал. Взял, пододвинул к себе и всё. Сказал, что доверяет и пересчитывать не будет.
Присутствующие на совещании составили план первостепенных следственно-оперативных мероприятий и договорились встретиться на заслушивании дела в прокуратуре Крыма на следующей неделе в четверг в 16–00.
– Молодцы, – похвалил всех присутствующих Николай Ильич, когда дверь за прокурором закрылась. – Генерал доволен, доложил в Киев, просил передать поздравления с успешно проведенной операцией лично от министра. Мы первые в этом году, кто возбудил такое дело. Так держать.
– Рады стараться, – бодро отрапортовал Полторашко.
– Ну раз ты такой бодрый, Дмитрий Николаевич, бери «беркутов», и иди сдавай деньги. Ты их получал, ты и сдавай. А я устал, отдыхать поеду. Не возражаете, Николай Ильич? – Теплов и вправду выглядел уставшим.
– Не возражаю, Серёжа. Иди, отдыхай, – ответил Напрюшкин.
– Всем спасибо, до завтра – сказал Зиновьев, поднявшись на ноги.
– Девчат предупреди, чтобы деньгами не игрались, меченые же, – напомнил Теплов.
– Не учи отца, с девчатами я как-нибудь разберусь, опыт имеется.
Коллеги попрощались друг с другом за руки и разошлись. Расставляя стулья по местам, Напрюшкин увидел на полу мобильный телефон Теплова. Видимо выпал из кармана, когда следователь присаживался или вставал. Николай Ильич набрал кабинет Теплова по внутренней связи, никто не ответил. «Ничего страшного, – подумал Напрюшкин и положил аппарат в стол. – Завтра отдам».
Полторашко, тем временем, в сопровождении двух бойцов «Беркута» подошёл к металлическим дверям финчасти, за которыми его уже ждали две молодые барышни. Девушки работали совсем недавно, поэтому именно им, с целью получения необходимого опыта и соблюдения субординации, начальник финчасти Зоя Петровна Сидорова поручила выйти на работу в воскресенье и принять от оперативных работников сумку с деньгами, ничего толком при этом не объяснив. Девчата были молодые, но не глупые. Узнав, что в сумке четыре миллиона гривень, и, кроме того, деньги обработаны какими-то химикатами, молодые бухгалтерши сразу отказались от идеи эти деньги брать в руки и пересчитывать. Но принять эти деньги как-то было нужно, распоряжения руководства должны исполняться. Вместе с Полторашко девушки не придумали ничего лучше, чем составить акт приема-передачи сумки, а для надежности эту сумку решили опечатать лентой с печатью финчасти, подписями их и Полторашко, решив, что пусть руководство в понедельник утром выходит на работу и само разбирается с её содержимым. О том, что деньги в сумке меченные, решили не упоминать, чтобы не создавать напряженной атмосферы среди сотрудников в первый рабочий день недели. Меньше знаешь, крепче спишь. Деньги выдадут, и они расползутся по полуострову. О том, что там были обработанные химией банкноты скоро никто и не вспомнит. Опечатав сумку и поместив в спецхранилище, девушки закрыли металлические двери и, согласившись на предложение Полторашко выпить с ним чашечку кофе и развести их по домам, взяли его под руки и весело направились к выходу.
Глава 15
Теплова задержали на рабочем месте в понедельник вечером работники Службы безопасности и Генеральной прокуратуры Украины. После разъяснения прав и составления протокола, на запястьях Сергея щёлкнули браслеты, его спустили вниз по лестнице, перевели через двор и посадили в камеру в подвале крымского управления Службы безопасности. Теплов молчал, в таких ситуациях говорить что-либо не следует, это следователь знал из собственного опыта. На допросе, который последовал вскоре, Теплов очень подробно рассказал всё, что делал последние четыре дня. Записав его показания, следователь ушёл, а Теплов остался, думая о маме и надеясь, что весть о его задержании не надломит её и так не самое крепкое здоровье.
Переполох в здании милицейского главка начался примерно полдесятого в понедельник утром. Начальник финансовой части главка Зоя Петровна Сидорова, открыв опечатанную сумку, в которой, как ей было известно, находились четыре миллиона гривен, предназначенные для выплаты зарплаты, обнаружила восемьдесят пачек, охваченных резинками. Первая и последняя купюра каждой пачки были пятьсотгривневыми банкнотами, а остальное – вырезанные из газет и журналов листочки, размерами с купюру. Минуту Зоя Петровна сидела молча, осмысливая увиденное, потом завыла как сирена и бросилась прочь из кабинета. Несясь по коридорам со скоростью, которой мог бы позавидовать Усейн Болт[11], Сидорова влетела в приемную начальника главка Грицая. Проигнорировав находившихся в приемной полковников и личного секретаря генерала, не успевшего сказать ни слова, Зоя Петровна ворвалась в кабинет и выпалила: «Андрей Федорович, у нас ЧП». Поняв по виду Сидоровой, что дело действительно срочное, Грицай, извинившись, попросил присутствующих в его кабинете выйти, и остался с Сидоровой один на один. Через несколько минут, отдав распоряжение секретарю отпустить всех находящихся в приемной, так как он сегодня никого уже не примет, Грицай вызвал Напрюшкина и Зиновьева и сказал, что если через тридцать минут денег не будет, он докладывает о происшествии в Киев и пусть будет то, что будет. Ещё через несколько минут об этом узнали Теплов и Полторашко.
Поскольку спустя отведенные начальником главка полчаса деньги не появились, Грицай сдержал слово, доложил о происшествии в Министерство и прокуратуру, после чего, почувствовав недомогание и уйдя на больничный, в этот же день отбыл в Киев, решать вопрос о дальнейшем своём трудоустройстве.
Уже к обеду в Симферополе появились сотрудники Службы безопасности и Генеральной прокуратуры Украины, в срочном порядке вылетевшие из Киева. К вечеру все, кто хоть каким-то образом был причастен к деньгам либо находился возле них, были допрошены и разведены по разным кабинетам. Рядом с каждым находился боец «Альфы». Нашли и допросили всех: и понятых «надежных мужиков» Зиновьева, присутствовавших при задержании Карапетяна, и Люду с Жанной, девочек-практикантов, принимавших участие в осмотре денег Тепловым, и «беркутов», задействованных в операции, и женщину – сотрудницу банка, выдававшую деньги Полторашко. Даже судья Топалова и её секретарь не остались в стороне и были опрошены, а копии аудиозаписей проведенных в субботу и воскресенье заседаний приобщены к делу.
В течение ночи и следующего дня были проведены обыски у всех, кто участвовал в операции по задержанию Карапетяна. Обысканы дома, квартиры, гаражи и дачи не только самих фигурантов, но и их родственников. Чего только там не нашли: наркотики, оружие, утерянные уголовные дела прошлых лет и много ещё всякой всячины, но денег, предназначенных на выплату заработной платы за январь 2014 года сотрудникам милиции Крыма, там не было.
Теплов несколькими днями позже от своего адвоката узнал, что, одновременно с ним задержали Полторашко, Гатаулина, шестерых «беркутов»: Тимура, Володю, двух Сергеев и двух бойцов, участвовавших в задержании Карапетяна и сопровождавших деньги вместе с Сергеем из ресторана «Золотая Рыбка» в Симферополь, имён которых Теплов так и не спросил, и даже двух работниц бухгалтерии, принимавших сумку у Полторашко в воскресенье. Напрюшкин и Зиновьев просидели на допросах целый день и ночь, но, после проведенных в их квартирах, домах и гаражах обысков, были отпущены, и на следующий день оба написали заявления об увольнении из органов внутренних дел в связи с уходом на пенсию. Тогда же отпустили «книголюбов» Сергеев и молодых бухгалтерш. Еще через день – Гатаулина и оставшихся незнакомыми Теплову бойцов «Беркута», ехавших с ним в машине Карапетяна.
На третьи сутки расследования, проводимого Генеральной прокуратурой и Службой безопасности Украины, подозреваемых в хищении трех миллионов и девятисот двадцати тысяч гривен осталось четверо: следователь Теплов Сергей Александрович, оперуполномоченный Полторашко Дмитрий Николаевич, а также сотрудники «Беркута» Бойков Владимир Владимирович и Алиев Тимур Русланович. По предварительной версии следствия Теплов, Полторашко, Бойков и Алиев, действуя в группе и по предварительному сговору между собой, используя должностное положение, похитили деньги, полученные в банке, подменив их на «куклу». Именно так выглядело уведомление о подозрении, врученное Теплову, следователем Генеральной прокуратуры.
Часть вторая
Глава 1
Стас Павленко родился на Сумщине и был старшим сыном в семье. Отцу Стаса, красивому мужчине с голубыми глазами, похожему на главных героев из фильмов о социалистических стройках и поднятой целине, посчастливилось жениться трижды. Первый брак случился во время «хрущевской оттепели», когда студент исторического факультета Львовского государственного университета комсомолец Богдан, как бы сказали в наше время «звезда» курса, влюбился без памяти в студентку филологического факультета того же университета, не искавшей аргументов для отказа столь видному парню. Семейная жизнь в общежитии была веселой и счастливой, но продлилась недолго, оставив в память о себе дочь Марьяну. Что послужило причиной распада первой семьи отца, Стас не знал, отец не рассказывал и разговоров на эту тему избегал, ограничиваясь ничего не значащим «так получилось». Со сводной сестрой Марьяной Стас ни разу не встречался, видел только её детскую фотографию, хранившуюся в старом альбоме отца. Однажды, перебравши на банкете по какому-то случаю, когда Стас был еще маленький, папа в разговоре с мамой проговорился, что Марьяна счастливо живет в Канаде и знать отца не хочет. Второй брак отца случился во время «застоя», когда младший научный сотрудник Львовского исторического музея Богдан Павленко случайно познакомился с дочерью первого секретаря Львовского горкома партии, вдовой, имевших двух дочерей, и, к тому же, старше его почти на десять лет. Отец не скрывал, что это был брак по расчету, который дал ему тот толчок, сила которого продолжала стойко удерживать его в бурном потоке быстро меняющейся жизни вплоть до выхода на пенсию. Тестю новый зять понравился, дочь его очень любила, а внучки сразу приняли, называя «папа Даня», поэтому молодой специалист номенклатурной внешности очень скоро возглавил райком, а потом и горком комсомола, и вскоре перешел на постоянную партийную работу, меняя должности по мере продвижения тестя по партийной лестнице. Когда тесть умер, Богдан Миронович Павленко имел свои собственные связи и в чьей-либо помощи уже не нуждался. Супруга скоропостижно скончалась от инфаркта в ноябре 1982, через неделю после ухода в мир иной Леонида Ильича, приемные дочери удачно вышли замуж, завели собственных детей и разъехались по большой, и тогда еще единой, стране. Когда отцу предложили должность второго секретаря Сумского обкома партии, Богдан Миронович, как он рассказывал сыну, понял, что его «застойный» период закончился, и сорвавшись с насиженного места, где его уже ничего не держало, переехал на левобережную часть Украинской Советской Социалистической Республики, где и встретил мать Стаса, студентку педагогического института, моложе его ровно на двадцать лет, родившуюся с ним в один день. Поженились родители в ноябре 1983, а в марте 1984 у них появился Стас. Так начался новый, «перестроечный», этап жизни родителя нашего героя. После развала Советского союза Богдан Миронович Павленко с легкостью влился в новую, уже независимую Украину, войдя в состав депутатского корпуса вновь избранного Сумского областного совета.