Перехват Гелприн Майкл
– Ничего страшного. Вот станете министром, вам такого не простят, а начштаба должен знать только непосредственного начальника – в этом главный принцип военного управления. Я прав?
– О да, сэр.
– Хорошо. Теперь о деле. Район Альбац получил название по названию самой большой планеты, хотя, если честно, это и не планета вовсе, а грязевое образование. Альбац, и точка. И вот пока мы собирались с этим учебным походом, выяснилось, что некие малопонятные нам силы строят на Альбаце военную базу! Военную, блин, базу на этом Альбаце! Ну и каково, а?
– Что за силы, сэр? – спросил Штрен, позабыв про скромность.
– Вот! Сразу видно профессионала! – обрадовался министр, но потом улыбка сошла с его лица и, взглянув Штерну в глаза, он сказал:
– А хотите выпить, генерал-полковник?
– Почту за честь, сэр, – ответил Штерн, даже не успев подумать.
– Вот и славно. Эй, Бурн!..
Генерал от артиллерии тотчас очнулся, как и не спал.
– Слушаю, господин министр! – козырнул он, стоя в кальсонах.
– Вызови обслуживание – пусть принесут «Бриск».
– Отличный заказ, сэр! – обрадовался Бурн. – А какой изволите – большой или маленький?
– Пусть принесут большой, наш генерал-полковник парень крепкий.
– А я могу рассчитывать на вашу милость, господин министр? – извиваясь, словно червь, спросил Бурн.
– Рассчитывать ты можешь, – ответил министр. – Только хрен чего получишь.
13
Пока несли коньяк и сладкое, начштаба с министром в трусах и шапочках перебрались к камину – за мраморный столик и кресла с подогревом. Штерн продолжал улыбаться, но ожидал продолжения разговора, ведь тема была не шуточная.
Официант расставил пузатые коньячные бокалы, порезанный лимон и тарелочку каперсов. А когда ушел, министр хлопнул Бурна по руке, когда тот потянулся к бутылке, а потом сам разлил себе и Штерну по полному, а генералу от артиллерии лишь плеснул на дно.
– Итак, сэр, – сказал Штерн, поднимая бокал.
– Будем, начальник, – кивнул министр и выпил первым.
Штерн выпил вторым и почти ничего не почувствовал, поскольку его голова уже была занята составлением сложнейших карт дислокации. Только он знал, где находились те или иные подразделения сил планетного сектора, какие из них никуда не годились, а какие были готовы выступить навстречу врагу и, если не сокрушить его, то хотя бы немного задержать.
– Так что по делу, сэр? – напомнил Штерн.
– А по делу следующее… Как тебе коньячок, кстати?
– Весьма приличный, – ответил Штерн, замечая, что Бурн стряхивает себе остатки из бокалов.
– В общем, в грязи Альбаца теперь плавает военная база шингтонов, так мы прозвали своих вероятных противников.
– И насколько она велика?
– Она велика настолько, что если ты, Клаус, сядешь в свой лимузин и поедешь по ней, то, выехав с утра, приедешь только к обеду на другой ее конец.
– Четыреста тридцать восемь километров, – произнес Штерн. – И там смогут поместиться пять сотен тяжелых крейсеров.
– Да, если они решат строить универсалы, а это очень дорого, – заметил министр, вылавливая из тарелки приглянувшийся ему каперс.
– Мы не знаем их возможностей, сэр. Для нас строить крейсеры-универсалы – дорого, а им, может, в самый раз.
– В любом случае, Клаус, что именно и в каком количестве расположено на этой базе, мы не смогли узнать. Мы послали сорок восемь разведывательных дронов, и все они были уничтожены в течение каких-то секунд. Повезло еще, что по одному они промахнулись, и теперь мы имеем хоть какие-то сведения.
– То есть они его все же уничтожили?
– Да сожгли они его, но за те двадцать четыре минуты, что они ему подарили, он успел сделать съемку и переслать файлы.
– Это хорошо.
– Может, и хорошо, но очень уж страшно.
– Я знаю уже достаточно, сэр, чтобы предположить, что те несколько сотен солдат врага, которых удалось уничтожить нашим специальным силам, прибыли именно с этой базы. Я прав?
Ожидая одобрительного кивка, Штерн только сейчас понял, как мягко берет его элитный коньяк, однако министр отрицательно замотал головой и закинул в рот пригоршню каперсов.
– Что? – не понял Штерн.
– Увы, коллега, приготовьтесь к шокирующим новостям и простите, что не довел до вашего сведения раньше…
– Что? – снова спросил Штерн.
– Они ближе, чем все мы думаем, они рядом. Они в соседней квартире, на следующей улице. За ближайшим столиком в ресторане и на очке в знакомом вам сортире.
– Вы что, сэр, спятили? – в отчаянии воскликнул Штерн, но министр лишь горько усмехнулся.
– Ах, Клаус, как бы я хотел, чтобы все это оказалось лишь детским сном или юношескими фантазиями. Ты слышал о планете Васюган, Клаус?
– Да, сэр, – ответил начштаба, чувствуя, что ободряющая сила элитного коньяка покидает его.
– На нашей планете СГБ обнаружила большую подземную базу шингтонов. С ангарами, с казармами, с мастерскими оружейного ремонта. Ну ты понимаешь, да?
– Ее взяли штурмом?
– Каким штурмом, Клаус? Мы даже не знаем, чего от них ждать! Да, мы ликвидировали несколько посланных с этой базы экспедиций, но штурмовать базу пока опасаемся…
– Но это наша земля, сэр!
– Земля наша, но инициатива пока их – шингтонская, понимаешь? Все, что мы знаем, так это то, что они есть и что они выпускают, время от времени, разведывательные экспедиции, чтобы, ясен перец, подготовить большое вторжение с того же Альбаца.
– Но, сэр, наличие базы очень критично для нас! Мы-то про них ничего не знаем, а они у нас дома!..
– Какая задница, кто бы мог подумать, – улыбнулся министр и снова разлил коньяк по бокалам, Бурну – опять на донышко. – Давай, начальник штаба, дернем, чтобы за победу и все такое…
– Дернем, сэр, – произнес слегка остекленевший от полученной информации Штерн и выпил очередной бокал коньяка.
Они выпивали, закусывали лимоном и каперсами, а потом наблюдали за Бурном, который стряхивал себе остатки из их бокалов.
– Суть в следующем, дорогой Клаус, – произнес министр и шмыгнул носом. – База на Васюгане, скорее всего, не единственная…
– Не единственная? – повторил Штерн.
– Не единственная. СГБ провела огромную работу, и мы выяснили, что на всех планетах, где семьсот лет назад велись боевые действия, остались средства для организации баз противника.
– Я не понял… – честно признался Штерн.
– Они никуда не уходили. Была война. Потом была ядерная война, и все, кто уцелел под землей… Ну, как бы это тебе попонятнее…
– Да уж бейте, сэр, у меня и так вся морда в крови, фигурально выражаясь.
– Прости, Клаус, что скрывал от тебя так долго.
– Да что уж теперь-то?
– Одним словом, все подземные склады и базы, с них так долго кормились целые поколения сталкеров и всяких ловчил, оказались не мертвым грузом, который можно бесплатно грабить, а самыми настоящими инкубаторами инородного внедрения – нападения на нас, Клаус. Теперь ты понимаешь?
Генерал-полковник поднялся и прошелся по залу купальни, ни о чем особенно не думая и не делая никаких выводов. Просто ему требовались кислород и движение, чтобы осознать условия новой для него реальности.
Потом он вернулся и сел в кресло.
– Что же получается, сэр, они сидят почти на каждой планете и готовят нападение извне?
– Да, Клаус, именно так. Извини еще раз, что так долго молчал, но ты должен понять меня – я и сам, честно говоря, поначалу обгадился. Я не знал, что делать и что предпринимать. Что уж говорить о Джоуке, который первым получил все эти сведения.
– Теперь мне понятны его состояние и эти мысли о покушениях… – произнес Штерн, глядя перед собой.
– Думаешь, его прикончат?
– Неважно, сэр. Это война, которая уже начата и, судя по вашим сведениям, начата давно.
– Они знали, что снова прижмут нас, так, Клаус?
– Да, сэр. Думаю, они делали это раньше и у них имеется хорошо отлаженный механизм. Сегодня мы еще генералы и министры, а завтра пропалываем за городом грядки с редиской.
– Какой ужас! Тебе налить?
– Налить…
Некоторое время Штерн сидел неподвижно, наблюдая за тем, как министр наливает. Дорогой напиток искрился на свету, заполняя шарообразные бокалы, и Штерн невольно погружался в эту игру пузырьков и света, осознавая, что это уже другие пузырьки и другая реальность, которая изменилась сегодня в этой купальне.
«Может, не пить?» – подумал он, поднимая бокал с янтарным напитком. А с другой стороны – ну кому это поможет?
– Твое здоровье, Клаус, – сказал министр.
– И твое, Рудольф, – ответил Штерн и выпил до дна, оценивая напиток на вкус.
Генерал-лейтенант Роджерс, начальник спецопераций полковник Шторм, капитан Джульет – из личного резерва начальника штаба, – Штерн уже планировал свои будущие действия. Далеко вперед он перебрасывал всю текучку – совещание по тыловому обеспечению, строительство новых казарм, шефские акции и прочее.
– Ну и что ты на это скажешь? – спросил министр, с сожалением поглядывая на опустевшую бутылку.
– А что тут скажешь, сэр? Нужно рабочее планирование, все то, что мы так хорошо умеем делать. Будем собирать группы и запускать в массив целей, то есть отправлять разведку по установленным адресам. Если враг уже рядом, его нужно искать и найти. Что вы на это скажете?
– Скажу спасибо, Клаус. Я так устал от одиночества перед всей этой ответственностью. Спасибо, да и только. Кажется, мы сегодня уже поговорили про все или нет?
– Вы просили напомнить…
– Про что?
– Про «Братьев Люремс», сэр.
– Ах да! Так что там с «Братьями Люремс», кто к вам приезжал, сам Реджинальд Кит?
– Нет, сэр, в этом не было необходимости. Обошлись их официальным представителем при генштабе. Его зовут Армстронг, майор Армстронг.
– И что этот майор?
– Говорит, что все в порядке. Но, насколько я понимаю, их теперь тоже нужно подгонять.
– Нужно, Клаус, – кивнул министр, и начштаба заметил, что тот уже сильно разрумянился. – Мы у себя соорудим заявку, какое именно ускорение теперь потребуется. Премьер уже в курсе и готов поддержать бюджетное увеличение перед министром финансов.
– Он будет упираться, – улыбнулся Штерн, чувствуя, что и его, наконец, расслабил этот коньяк. Хороший, кстати, коньяк, с запахом лесных ягод.
– Конечно, будет, иначе какой же он министр финансов, но… Мне бы его проблемы!
14
С утра был дождь – совсем недолгий и какой-то нерешительный. Едва начав стучать по крышам жилых корпусов, он прекращался над столовой, но, возвращаясь на крышу столовой, тотчас забывал про казармы. Не дождь, а недоразумение.
Лейтенант Гуммель ждал Джека на крыльце сразу после завтрака. Сам он ничего не ел, потому что не мог, полностью погрузившись в суть нового пари.
Накануне Джек сказал, что смог бы с тридцати метров продырявить из револьвера пять сложных мишеней – из яблок или апельсинов, положенных один позади другого. То есть пуля должна была пробить первый плод, а затем второй, лишь после этого мишень считалась пораженной.
Джек сказал и забыл, но лейтенант Гуммель был человек азартный. С двух прежних мест службы его поперли из-за подобных художеств, однако он снова искал себе приключений и по оказии занял вакантное место командира взвода во второй роте, прежний офицер которой уволился по семейным обстоятельствам.
– Ну что, жучара, готов ответить за свои слова?! – неожиданно закричал Гуммель, заскакивая на крыльцо перед Джеком и лейтенантом Хиршем и даже пританцовывая от возбуждения.
Джек с Хиршем недоуменно переглянулись. Они и думать забыли о вчерашнем споре, но Гуммель помнил. Он даже спал беспокойно и сбил в комок всю простыню, а утром, чуть свет, выскочил на воздух и, глядя на дождь, составлял схему решения спора.
Собственно, ничего особенного – сгонял в столовую, замучил расспросами сержанта продуктовой службы и выяснил, во что обойдется десяток крупных яблок сорта «лингвельд». Оказалось, что в тридцать ливров.
– А почему так дорого? – изумился лейтенант. – В городе я купил бы их за пару ливров!..
– Вот поезжайте в город и купите, а здесь все подсчитано до зернышка.
– Ну хорошо, – согласился тогда Гуммель, рассудив, что с огромного выигрыша легко окупит расходы на яблоки.
И теперь он пританцовывал перед Стентоном и Хиршем, ожидая, что они отступят, а мальчишка этот еще и извинится. Гуммель заставит его извиниться прилюдно!
– Это ты про стрельбу, что ли? – уточнил Хирш.
– Что ли, лейтенант Хирш! Что ли!.. – перешел на фальцет Гуммель и откашлялся. – Подтверждаешь пари, капрал Стентон?!
– Стрельба по яблокам с тридцати метров? – уточнил Джек.
– Да! Пятьсот ливров на кону!..
– Пять выстрелов, пять мишеней, десять простреленных яблок, правильно?
– Хорошая память, капрал, поздравляю! Буду счастлив прижать тебя – хвастунишку!..
– Так ты, Гуммель, думал, что он хвастал? – не скрывая улыбку, спросил Хирш.
– О! А ты, значит, не думал, коллега? – Гуммель возбужденно хлопнул в ладоши. – Ну что, камрады, идем прямо сейчас?
– А вы уже завтракали, сэр? – участливо поинтересовался Джек.
– Не нужен мне ваш завтрак, капрал! Я должен решить спор немедленно, а до этого у меня даже аппетита не будет!
Из столовой вышел сержант из второй роты.
– О, вот и Бэзил! – снова закричал Гуммель, и лицо сержанта сделалось хмурым. – Ну что, был с утра дождик, Бэзил? Был или мне показалось?
– Ну был… – со вздохом произнес сержант.
– Пятьдесят ливриков на бочку, дружок! Здесь вам не тут! Наша бухгалтерия сурова!
Сержант снова вздохнул, достал деньги и отдал Гуммелю его выигрыш.
– Так будет с каждым! – закричал тот, потрясая парой четвертаков перед лицом Джека. – Ну что, жим-жим? Идем стрелять или как?
– Идем стрелять, только яблоки за ваш счет, господин лейтенант.
– Уже решено, приятель! Куда рванем, где тут у вас решаются подобные споры?
– До твоего появления подобных споров не возникало, – заметил Хирш, спускаясь с крыльца столовой. – Спорили на щелбаны, на жвачку или курево.
– Курево и щелбаны?! Каменный век! Настоящее благородное пари, вот двигатель всемирного прогресса, если хотите знать!
– Так, Джек, иди за револьвером, а я прослежу, чтобы мистер спорщик добыл яблоки нужных размеров, – со скукой в голосе произнес Хирш.
На пороге возник капитан Хольмер. Он съел свой завтрак, запил его крепким чаем и на ближайшие полчаса у него было хорошее настроение.
– Что за склока, бойцы? Кто пойдет со мной купаться в карьер?
– Прямо сейчас? – спросил Джек.
– Нет, сейчас вода холодная. Лучше ближе к обеду, водичка согреется и аппетит можно нагулять.
– Сэр, в карьере вода круглые сутки четыре градуса.
– Цельсия?
– Кельвина, блин… – тихо обронил Хирш и отвернулся, сдерживая смех.
– Грамотный, да, Тедди? Очень грамотный? А вот я не поленюсь сейчас пойти в строевую, включить там глобалсеть и выяснить, чего смешного ты тут сказал? И спроси меня, кто будет смеяться последним?..
– Извините, сэр, – сдался Хирш.
– Извиняю. А в чем фишка шутки?
– Четыре по Цельсию – это холодно, а при четырех по Кельвину все застывает на хрен…
– Как это?
– Ну… Скажем, если заморозить яблоко, он превратится в хрусталь. Врезал молотком, и оно вдребезги.
– Ага, понятно, – кивнул Хольмер. – А если «таргар» из пушки врежет?
– Ну, тоже разлетится.
– И осколки будут опасны, так?
– Да, сэр, куски перемороженного яблока будут опасными, как и осколки хрусталя, – подтвердил Хирш.
– Джек, ты когда-нибудь слышал о чем-то подобном? – спросил Хольмер.
– Нет, сэр. От Тедди – никогда.
– Вот. А он это знал и молчал, – со странной интонацией произнес Хольмер. – Ты просто какой-то профессор тригонометрии, Тедди!..
– Это скорее теплофизика, сэр.
– Ну ни хрена себе! – произнес пораженный Хольмер и уставился на Хирша вместе с Джеком и лейтенантом Гуммелем. – Нам что теперь, пойти сейчас всем и застрелиться?
– Извините, сэр, – растерялся Хирш.
– Извините, сэр, – передразнил Хольмер и зашагал прочь.
15
Когда Джек пришел к холму, который местные прозвали Лысым, Хирш и Гуммель уже расставили все мишени, и Хирш проследил, чтобы все соответствовало правилам – подставки под яблоки оказались одной высоты и были сложены из слоистого известняка, обломки которого в изобилии валялись на склонах.
– Ну что, принес? – спросил Гуммель.
– Принес, – ответил Джек, демонстрируя одиннадцатиметровый револьвер.
– Но это же целая пушка! – поразился Гуммель.
– Что, не годится?
– Ну… Годится, в общем. Просто я не ожидал. Я раньше таких даже не видел, честное слово!..
– Откуда стрелять? – спросил Джек, сразу прикидывая расположения мишеней и даже приседая, чтобы увидеть нужные траектории.
– Так ты уже стоишь на этом рубеже, сынок! – сообщил Гуммель, возвращаясь к своей дерзкой манере. – Я тут все со шнурочком промерил, твой комвзвода тому свидетель, я прав, коллега Хирш?
– Прав, Гуммель. Готовь бабки…
– С чего это?
– Ну ты же захватил деньги для расчета или думал нас обмануть? – перешел в наступление Хирш. Гуммель раздражал его, и Хиршу хотелось скорее наказать этого мерзавца. Да, в Джеке Хирш не сомневался, но наказать хотелось уже сейчас. В эту самую секунду!
– Покажи пять сотен, говнюк, или ничего не будет!
– А у вас при себе деньги имеются? – отступая, уточнил Гуммель.
– Конечно, имеются! У первой роты всегда так, а у Джека в кармане меньше восьми сотен никогда не бывает! Хочешь сожрать их? Хочешь, чтобы в рыло «котлетой» ткнули?..
Такого блефа Гуммель не выдержал. Он сам бывал в боях, но Хирш и Стентон бывали в переплетах куда покруче. Их блеф сметал остатки недоверия и ужасал неподготовленного человека.
– Вот! Вот! – прокричал Гуммель, доставая из кармана брюк припасенные деньги. – У меня все приготовлено, я честный офицер!
– Бум-бум-бум-бум-бум… – прогремело пять выстрелов, и далекие яблоки превратились в сладкие зеленые брызги.
– Давай деньги, – сказал Джек, выбрасывая из барабана пустые гильзы.
– Что? – не понял Гуммель.
– Я говорю – деньги давай, пятьсот ливров. Мы ведь на пятьсот договаривались?
– Так точно, – кивнул Гуммель, отдавая пять сотенных бумажек, даже не удостоверившись, все ли цели были поражены. Но поражены были все десять яблок, и, когда Гуммель повернулся к мишеням, их попросту не было.
Стойки из сероватого известняка остались неповрежденными, а зеленых «лингвельдов» на целых тридцать ливров как не бывало.
Гуммель даже пожалел, что так и не попробовал их, но тут ничего не поделаешь. Пять сотен отданы какому-то капралу, яблоки испарились от одиннадцатимиллиметровых пуль, и оставалось только поплакаться на свою невезучесть, хотя еще утром ему везло дважды – пятьдесят ливров за дождь и два за тараканьи бега в умывальной комнате.
– Это все? – задал глупый вопрос Гуммель.
– А что еще, лейтенант?
– Ничего, спасибо…
На полусогнутых ногах Гуммель сходил к огневому рубежу, чтобы убедиться в очевидном – от десяти яблок с пяти выстрелов не осталось даже огрызков. Пятьсот ливров – это провал, а он надеялся заработать состояние. Пятьсот ливров, болван! О чем ты думал?!
– Лейтенант Гуммель…
Гуммель обернулся. Перед ним стоял капрал Стентон, а чуть дальше лейтенант Хирш. Ох этот Хирш! Блистательный вояка, но совершенно не интересующийся пари! Несколько раз он послал Гуммеля с его пари на какое-то количество букв, а один раз даже обещал дать в морду.
В конце концов Гуммель все понял и к Хиршу больше не приставал. Ну чего нервировать? А вот капрал ему показался перспективной мишенью, на тот момент, разумеется, теперь-то он ему таким не казался.
– Лейтенант, хотите вернуть свои пять сотен?
Поначалу Гуммель решил, что у него галлюцинации. «Вы хотите научиться повелевать ветром? Вы хотите стать властителем облаков?» – он услышал что-то в этом роде. Но нет, капрал Стентон стоял перед ним и протягивал те самые, еще теплые, пять сотен ливров.
– О да… – проблеял Гуммель, еще не понимая, что ввергает себя в череду мучительных испытаний.
– Я отдаю вам ваши пять сотен с одним условием…
– С каким?
– Если я услышу, что где-то в нашем городке вы попытались вызвать кого-то на пари, я потребую вернуть мои пять сотен. Вы меня поняли, лейтенант Гуммель?
– Я… О!.. Я!.. – внутри Гуммеля боролось несколько сущностей, отвечавших за карьерный рост, алкоголизм и игровой оргазм. А еще жадность! Эти пятьсот ливров Гуммелю хотелось вернуть во что бы то ни стало!
– Я готов, капрал, я готов принять это условие и больше ни с кем и нигде не буду устраивать пари. Только верните мне мои пять сотен! Пожалуйста!
Джек отдал деньги в потные руки Гуммеля и улыбнулся Хиршу.
– Признаться, я бы никогда не придумал более ужасного наказания этому мерзавцу, – сказал Хирш.
– О чем ты, Тедди? – удивился Джек.
– Ну как же… Ты заставляешь его задумываться перед каждым пари, без которых он жить не может. Если пари состоится и ты о нем узнаешь, он отдаст пятьсот ливров против какого-нибудь смешного выигрыша в пять или двадцать ливров, понимаешь?
– О да, только я об этом совсем не думал, я не собирался его наказывать.
– Не собирался, а получилось. И тут ты прав, эта поганка нам здесь не нужна. Либо он становится человеком и водит свой «гасс», либо валит в войсковую тюрьму.
– Даже так?
– А чего с ним сюсюкаться? Игроки это, увы, уже порченый материал, проверено. Сегодня кланяются и улыбаются, обещают построить новый дом и постричь лужайку, а завтра принимают записки со ставками на тараканьи бега.
– Эй, господа, а вы понимаете, что я все это слышу? – подал голос Гуммель.
– А кому, на хрен, интересно твое мнение по этому вопросу? – заорал на него Хирш. – Хочешь, чтобы я тебе яйца отстрелил?
– А можно я просто пойду к себе в казарму?
– Можно. Но если увижу, что играешь, пристрелю раньше, чем Джек заберет у тебя пятьсот ливров, понял?
– Понял, коллега, о чем разговор…