Огневой контакт Байкалов Альберт

Глава 3

Солнце еще не опустилось за горизонт, освещая верхние этажи высотных зданий, но в городе было уже сумрачно.

Филиппов, погруженный в свои мысли, возвращался домой пешком. Вопреки логике за всю дорогу он ни разу не вспомнил об основном и далеко не приятном событии дня. Голова была занята другим. Войдя сегодня в кабинет следователя, Антон с трудом подавил в себе радостное восклицание, одновременно поймав себя на мысли, что жизнь на гражданке его заметно расслабила и он едва контролирует эмоции. Перед ним сидел уже хорошо знакомый ему человек, который, к сожалению, ответить взаимностью не мог. Немудрено. Когда им суждено было встретиться впервые, Филиппов не снимал черной, с прорезями для глаз и рта маски не только при контакте с боевиками, но и общаясь с незнакомыми ему людьми, воевавшими даже по одну сторону баррикад.

Мысленно он перенесся во времени.

– В Толстой-Юрте блокирована работающая там следственная бригада от МВД, – майор Коновалов, командир группы, ставил задачу на ходу к поджидающему их «БТРу». – Взвод мотострелков, сопровождающий их, несет большие потери. Задача – деблокировать школу, в которой они сейчас находятся, и обеспечить им выход за пределы аула в направлении горы Ястребиная…

Пока бронегруппа армейцев оттягивала на себя основные силы боевиков с севера, спецназовцы пробились к зданию школы с тыла.

Это было одноэтажное, похожее на барак и наполовину разрушенное сооружение, рядом с которым горела «БМП» прикрытия. Вторая машина, въехав задом в жилой дом, безнадежно застряла в его развалинах.

Из-за шума стрельбы и разрывов «чехи» не сразу поняли, что у них в тылу противник. Воспользовавшись внезапностью, спецназовцы расчистили путь для выхода из окружения и, рассредоточившись по границам коридора, начали обеспечивать отход.

Тогда и обратил внимание Антон на представителя правоохранительных органов, который выделялся среди своих коллег умением профессионально вести бой. Он не задерживался долго после выстрела на одном месте, стрелял короткими очередями, не суетился. Окончательно милиционер убедил Филиппова, что в МВД он пришел, уже имея опыт боевых действий, когда, заведя уцелевшую машину, медленно повел ее из зоны прицельного огня боевиков, давая возможность выходившим из окружения бойцам прикрываться от пуль корпусом машины. Конечно, в этой ситуации большую опасность представляли обычные ручные гранаты, но огонь спецназа не подпускал боевиков на расстояние их броска.

В конце концов, уже на выезде, третью «бээмпэшку» тоже достали, а Навродского, раненного в спину и тяжело контуженного, выносили к «вертушкам» на себе.

Антон уже подходил к дому, когда его вдруг охватила непонятная тревога, а сзади раздался надрывный звук приближающегося на большой скорости автомобиля. Обернувшись, он увидел несущуюся прямо на него белую «семерку». Какой-то доли секунды хватило на то, чтобы разглядеть водителя и сидящего на переднем сиденье пассажира. Окаменевшие от напряжения лица красноречиво говорили о том, что тормозить они не собираются.

Дорога, шириной чуть больше габаритов автомобиля, проходила вдоль дома, где он жил. Справа и слева от нее, на газонах, среди зарослей акаций и тополей, под неусыпным надзором о чем-то переговаривающихся на скамейках старушек, играли дети. Отпрыгнуть в сторону означало вынудить водителя сменить направление движения, выехать за ним на газон, и тогда неизвестно, куда дальше понесет автомобиль.

До машины оставалось несколько метров. Оттолкнувшись от земли правой ногой, он запрыгнул на ее капот. Его тут же перевернуло в воздухе и бросило на крышу. Изловчившись, он перекатился через «жигуленок». Едва коснувшись пыльной поверхности асфальта, опять же, перекатом, смягчил удар. Несмотря на это, какое-то время ему казалось, что его тело разлетелось на части.

«Только бы не вернулись», – с ужасом подумал он. Но габаритные огни «семерки» уже скрылись за поворотом.

Раздались крики. Послышался топот бегущих людей. Антона окружили плотным кольцом любопытные, однако никто не пытался оказать какую-либо помощь. Все ограничивались вздохами сочувствия и бранью в адрес наехавших на него негодяев.

Больше всего он сейчас боялся встать. Не дай бог, что-то переломано.

Сильно болели колени, локти и левое плечо, на которое пришелся основной удар, когда его перебросило с капота на крышу автомобиля.

Антон осторожно начал подниматься. В голове гудело.

Скрипнув от злости зубами, он неожиданно почувствовал, что кто-то подхватил его под руку и помогает. Медленно развернувшись, увидел Регину.

«Как она узнала, неужели сидела у окна?» – про себя удивился Антон и не без ее помощи выпрямился полностью.

Кости, слава богу, оказались целы. Однако сильных ушибов избежать ему не удалось.

С трудом приняв душ, одновременно усмехаясь про себя над режиссерами боевиков, где главные герои после подобных встреч на дороге еще могут драться и бегать, направился в зал.

Регина сидела на диване. Перед ней, на небольшой пластиковой табуретке, принесенной с кухни, стояла бутылочка йода, рядом с которой лежал кусок ваты.

Антон поморщился:

– Ну вот еще. Разрисовать меня хочешь?

По-видимому, догадавшись, о чем он говорит, она улыбнулась, встала со своего места и, усадив его, принялась осторожно обрабатывать раны.

От ее прикосновений по телу пробежала дрожь. Его охватило странное волнение.

Связав это чувство с долгим ведением монашеского образа жизни, он постарался отвлечься, принявшись размышлять над своим положением, однако Регина скоро оторвала его от этого занятия. Покончив с оказанием первой помощи, она направилась на кухню, увлекая его следом.

Здесь его ждал приятный сюрприз в виде изумительного борща и запеченной в духовке курицы, вынудивших на какое-то время забыть о неприятностях.

Допив чай и уже не обращая внимания на Регину, которая, собрав со стола посуду, возилась у мойки, он подошел к зеркалу.

Лицо практически не пострадало. Слегка ободрана переносица, да на виске была едва заметная ссадина.

Обращаться в милицию по поводу случившегося он не собирался. Наверняка перед наездом поменяли номера или эта машина в угоне, и после всего ее оставили в каком-нибудь глухом дворике.

Через час он уже был на другом конце города у рюмочной, где зачастую проводил вечера Еж, он же Ежов Сергей, бывший прапорщик, с которым около двух лет они прослужили вместе.

Войдя внутрь, Антон на какое-то время даже задержал дыхание.

В небольшом зале, всего на несколько столиков, было так накурено, что сквозь сизую пелену сигаретного дыма можно было с трудом детально разглядеть посетителей. В разогретом воздухе плавали пары алкоголя, а в горле запершило от запаха чего-то перекисшего.

Таких заведений в городе было немало. Они пользовались большой популярностью у людей самых малообеспеченных слоев населения. Здесь рекой лилась дешевая водка, привезенная либо из Осетии, либо изготовленная кустарным способом прямо здесь же, в городе, по неизвестным технологиям. Эти рюмочные существовали до тех пор, пока у хозяина хватало сил и средств заминать дела в налоговой инспекции, милиции и санэпидстанции.

Еж сидел за столиком у окна в компании двух мужиков, по виду намного старше его. Однако, внимательней рассмотрев их лица, Антон понял, что эти парни, по сути, его ровесники, просто имеющие гораздо больший стаж употребления горячительного…

Ежову было около тридцати лет, однако, несмотря на периодические запои, выглядел он значительно моложе. Наверное, большую роль играл тот факт, что он никогда не курил, а в перерывах между недельными пьянками занимался спортом. Роста Сергей был небольшого и едва доставал Филиппову до подбородка, но этот недостаток с лихвой компенсировался его шириной в плечах. Он около двенадцати лет провел на борцовском ковре, о чем красноречиво говорили его поломанные и несуразно торчащие уши. Голубые глаза излучали какой-то отталкивающий холод, а взгляд их никогда ничего не выражал. По ним невозможно было определить его внутреннее состояние.

Антон подошел к столику.

Увидев его, Еж расплылся в радостной улыбке:

– Вот так встреча! Филя, я только вчера тебя вспоминал, – не выпуская руки Антона из своей широченной ладони, он повернулся к своим собутыльникам и, уже обращаясь к ним, радостно сообщил:

– Вот про этого мужика я вам рассказывал.

Те, в свою очередь, с деланым восхищением на уже захмелевших физиономиях, протянули для знакомства руки:

– Максим. Можно Макс…

– Федор…

Антон с едва скрываемой брезгливостью ответил на рукопожатия. Пожелтевшие от никотина пальцы и грязь под ногтями, как у любого нормального человека, не вызывали у него ничего, кроме отвращения. Внешность дружков Ежа говорила о том, что если они еще не докатились до самого дна, то делают это с завидным упорством.

Антон перевел взгляд на друга:

– Серега, поговорить надо.

– Так кто мешает? Все свои. Садись да говори сколько хочешь, – неожиданно встрял в разговор парень, назвавший себя Максимом.

– Тебя не спрашивают, где садиться, а тем более кто свои, а кто чужие! – резко оборвал его Антон.

– Ты что, быковать сюда пришел? – обиженно надул губы второй пьянчужка.

– Еж, выкинь этих синяков отсюда, иначе… – Антон бросил на них оценивающий взгляд, – …я их покалечу.

Еж отвел взгляд в сторону.

– Мужики, давайте за другой стол, – и, вытянув из заднего кармана брюк пятидесятирублевую купюру, протянул им. – Я скоро к вам подсяду.

Две грязные руки потянулись за синей бумажкой. Глаза Макса и Феди заблестели.

Вскипев, Антон схватил их за липкие воротники и рванул в сторону выхода. Оба парня вылетели из-за стола и, пробежав несколько метров, плюхнулись на пол.

В зале воцарилась тишина. Все взоры были устремлены в сторону Филиппова. Видимо, Федор и Макс были здесь частыми гостями и имели в «своих» кругах определенный авторитет. На Антона с неприязнью уставились десятки пьяных глаз.

Не обращая ни на кого внимания, Антон обратился к безучастно сидевшему Ежову:

– Пойдем отсюда.

Давая понять, что сейчас выйдет, Сергей, кивнув, потянулся к стакану.

Антон опередил его, вылив водку на пол.

– Я с пьяными вопросов не решаю.

Тяжело вздохнув, Еж поднялся со своего места.

Они молча прошли несколько кварталов, затем, свернув во двор новостроек, устроились на скамейке.

– Говори, – с каким-то отрешенным видом пробормотал Ежов.

Антон вкратце пересказал события последних суток.

– И что требуется от меня? – Еж выжидающе уставился на Филиппова.

– Займи денег.

Тот хмыкнул:

– У меня осталось долларов восемьсот, тебе же, насколько я понимаю, нужно почти десять штук.

– Хочу поменять квартиру, – Антон тяжело вздохнул. – Двухкомнатную на однокомнатную, с доплатой…

– Еще трешка, – Еж загнул пальцы. – Где собираешься взять остальные шесть?

– У меня есть тольяттинский адрес Турова…

– Все, можешь не продолжать, – перебил его Ежов. – Толик тебе не поможет.

– Это почему? – Антон удивленно уставился на собеседника.

Сергей неопределенно пожал плечами и отвернулся.

– Что, уже успел потратить? – продолжал допытываться Филиппов.

– Он, как приехал, на иглу подсел. – Ежов на некоторое время замолчал. Затем, выдержав паузу, ошарашил: – СПИД у него…

Филиппова обдало жаром. Туров был в их группе снайпером. Невысокого роста парень, с открытым и добродушным лицом, часто был объектом беззлобных шуток. Еще его называли человеком, притягивающим неприятности. Если по одному и тому же месту, при переходе, например, через реку, по тонкому льду проходило десять человек, даже намного тяжелей, чем он, лед почему-то проваливался именно под ним. Неужели и здесь ему также не везет?

– Как это СПИД? Откуда ты знаешь?

– Мы, Антон, в отличие от тебя, обещания выполняем и на первое января встречаемся.

Филиппов сконфузился. По возвращении из последней командировки договаривались встречаться каждый год у Ежа…

– Я в рейсе был, – попытался он оправдаться, но Еж положил ему на плечо руку.

– Да ладно, больше половины не приехали. – Затем, откинувшись на спинку скамейки, зевнул. – Возвращением долга проблем не решишь.

– Это почему? – Антон удивленно посмотрел в глаза Сергея.

Тот, усмехнувшись, наклонился ближе:

– Тебя не за долг замочить хотят, и, по всей видимости, даже люди эти не из той конторы, куда ты вез груз.

Филиппов больше не сводил глаз с Ежова. До него самого наконец стало кое-что доходить.

– Убив тебя, им не с кого стрясти бабки, – между тем продолжал тот. – Они, наоборот, тебя сейчас как курицу, несущую золотые яйца, беречь будут. Правда, – он поднял палец вверх, – до поры до времени.

Глава 4

До отправки батальона ОМОНа в Чечню, вместе с которым должны были уйти компьютеры, начиненные деньгами, оставалось чуть больше двух недель.

Уединившись у себя в кабинете, Решетов вновь и вновь прокручивал в голове разговоры, встречи, события, в общем все, что так или иначе было связано с переброской груза из Москвы, но не находил никаких проколов, которые могли бы вызвать утечку информации. Подвергнутый тщательному техническому осмотру «Опель», с аварии которого все началось, оказался исправным, и версия подстроенной автокатастрофы отпала.

О том, что находится в контейнере, а именно – в десяти системных блоках «Pentium», знал он один. В Москве круг лиц, причастных к этому, ограничивался несколькими представителями чеченской диаспоры, которым его порекомендовал Подковыркин. Даже Саныч, практически всегда посвященный в его дела, на этот раз не имел ни малейшего представления о характере груза. Такая скрытность объяснялась не столько работой спецслужб, которые пытались перекрыть финансовые потоки, подпитывающие боевиков, сколько опасениями Решетова, что у кого-либо из допущенных к операции людей может проснуться чувство патриотизма.

Ему и самому было не особо приятно отправлять на войну, по сути дела врагу, деньги, которые в скором времени превратятся в оружие, боеприпасы, зарплату боевикам и иностранным наемникам, убивающим, калечащим россиян. Но страсть к наживе и благополучию была сильнее любых чувств. Это он понял еще в начале своего жизненного пути, когда бросил любимую девушку Наташу, жившую с матерью-инвалидом в комнате, расположенной в полуподвале старого, дореволюционной постройки дома, женившись на мужеподобного вида, почти уродливой Ангелине Петровне, дочери секретаря обкома партии. Патриотизм он оставит на потом… Что он будет иметь сейчас, если станет принципиальным? Деньги все равно попадут по назначению, ничего не изменится, а бешеные комиссионные лягут в карман более ушлому человеку.

За размышлениями он не заметил, как наступил поздний вечер. Окружавшие его предметы, медленно погрузившись в темноту, приобрели причудливые, размытые формы.

Почти бесшумно в кабинет вошел Мальцев. Скользнув по сторонам взглядом, он замер у двери, боясь шевельнуться.

Заметив его нерешительность, Решетов усмехнулся и включил настольную лампу.

– Проходи, Константин Максимович, – указал он на стулья, расположенные вдоль стола для совещаний.

Мальцев прошел через кабинет и осторожно присел.

– Значит, слушай сюда, – внимательно посмотрел на него Решетов. – Нужно во что бы то ни стало найти тех, кто нас нахлобучил. Особое внимание на водителя. Когда я подбирал шофера для перевозки груза, его мне расписали как идеальный вариант. Однако ошиблись. – Решетов достал из пачки, лежащей на краю стола, сигарету и закурил. Не спеша, задумчиво глядя перед собой, выпустил дым, затем добавил: – С Санычем тоже, как видишь, ошибка вышла.

По лицу Мальцева пробежала тень страха. Заметив это, он насторожился:

– Или ты считаешь, что я поступил с ним жестоко?

– Яйца курицу не учат, – стараясь улыбнуться, выдавил из себя новоиспеченный начальник службы безопасности.

– Ладно, не будем зря терять время. Берешь людей, желательно подключить бывших ментов, что у нас нашли приют, машины, деньги на то, чтобы кого надо разговорить, и ставишь весь город вверх дном. За этим парнем, который перегонял «КамАЗ», установить круглосуточное наблюдение… Связи, круг общения, все проверить. Валяй.

Едва заметно кивнув головой, Мальцев поднялся со своего места и направился было к выходу, как неожиданно голос Решетова заставил его вздрогнуть.

– И смотри не повтори ошибки Саныча.

С момента встречи с Ежом прошло несколько дней. Антон был временно отстранен от рейсов и дни напролет проводил перед телевизором, бесцельно нажимая кнопки дистанционного управления, не вникая в содержание передач. Пределы квартиры он покидал лишь для того, чтобы пополнить запасы продуктов.

На Регину он не обращал никакого внимания. До сих пор не знал, откуда она, да это его и не волновало. Вряд ли такая хрупкая и красивая девушка могла причинить кому-то вред и, пользуясь благодушием Антона, использовать его квартиру для того, чтобы переждать какие-то неприятности.

Вспоминал о ней лишь за столом, который она три раза в день старательно накрывала.

Видимо, догадавшись о его проблемах, Регина старалась не маячить перед глазами, большую часть времени проводя в спальне, за чтением книг, благо, разного рода любовных романов, оставленных женой, было предостаточно.

Постепенно, обдумав свое положение, он пришел к выводу, что не все так гадко, как есть на самом деле. Если милиция не найдет товар, он наверняка найдет деньги. Сумма не такая уж и большая.

Он подошел к зеркалу и долго смотрел на свое отражение. Затем весело подмигнул ему.

«Нет, нельзя так убиваться по какому-то металлолому. Из-за погибших ребят страдал меньше».

За окном стоял солнечный день. Со двора, через открытую дверь балкона, доносились веселые голоса ребятни.

Неожиданно его осенила мысль. Он прошел в спальню.

Уткнув в подбородок маленький кулачок, Регина полулежала на кровати поверх одеяла, читая очередной романчик. Почувствовав появление Антона, она подняла на него глаза и улыбнулась. Он тоже улыбнулся в ответ и, подойдя ближе, присел напротив нее на корточки. Осторожно убрал упавшую на ее лоб прядь волос.

Девушка не отпрянула, напротив, по ее участившемуся дыханию и слегка затуманившемуся взгляду он понял, что ей это приятно.

Его вдруг охватило тревожно-радостное чувство.

– Ну что, затворница, может быть, пойдем погуляем?

Ее не пришлось долго уговаривать, вернее, совсем не пришлось.

Они долго бродили по городу, ели мороженое, пили коктейли. Окружающий мир постепенно растворил их в себе и заставил наконец отвлечься от неприятных мыслей.

Вернулись уже под вечер. Регина – с букетом роз, Антон – с несколькими бутылками вина.

Он вынес на балкон два плетеных кресла, открыл вино и наполнил глубокие бокалы.

Солнце медленно опускалось за горизонт, приобретая алый оттенок. Они любовались этим грандиозным зрелищем, пили терпкое вино и, нисколько не смущаясь, глядели в глаза друг другу.

Когда на город опустилась теплая, как парное молоко, ночь, Антон осторожно положил свою руку на ее пальцы. Она слегка вздрогнула и отвела взгляд. Привстав, он прильнул к ее влажным полуоткрытым губам. По телу пробежала теплая волна, сменившаяся легкой истомой. Ее руки обвили его шею.

Неожиданно зазвонил телефон. Сначала Антон решил проигнорировать звонок, но повторная трель вернула его в реальный мир. Он словно сорвался с легкого, парящего над ночным городом облачка и грохнулся на землю. Должен был позвонить Еж, обещавший в течение трех дней разыскать бывших сослуживцев, могущих помочь с деньгами.

Виновато улыбнувшись, он осторожно освободился от рук Регины и вернулся в комнату.

Звонил действительно Ежов.

– Короче, Антон, – после приветствия сразу перешел он на деловой тон. – Турова я нашел и разговор наш ему передал.

– И что?

– Пообещал прихватить с собой Юрку Саяпина. Помнишь такого? – Антон кивнул головой, словно это было видно Ежову. – Сегодня ночью приедут. У тебя все нормально?

– Смешной вопрос, – Антон усмехнулся. – Если не считать долга в десять тысяч долларов и что меня хотят убить, то конечно…

– Да ты не понял, – перебил его Еж. – Я имею в виду, за это время никто не приезжал?

– Пока нет.

– Может, мне у тебя пожить? – продолжал засыпать он вопросами.

Антон покосился на вошедшую следом девушку:

– Ответ отрицательный.

– Не доверяешь, – по голосу Антон почувствовал, что тот обиделся. – Я с того времени, как с тобой разговаривал, ни грамма в рот не взял.

– Да не обижайся, – поспешил успокоить друга Антон. – Я не один.

– С бабой, что ли?

– Регина живет со мной.

– Та самая…

– Да, та самая. Ну пока.

Положив трубку на рычаги, он развернулся в сторону балкона и чуть не налетел на девушку. Она приникла к его губам.

Одновременно он почувствовал, как ее пальцы, расстегнув пуговицы рубашки, скользнули по плечам. В висках застучало. Он подхватил ее на руки и понес в спальню. Она со стоном выгнулась и затрепетала, когда его ладонь оказалась между ее ног. Трусиков не было. Он провел по ее шелковистым и тонким волосикам на лобке пальцами и, раздвинув ими плоть, попал в разгоряченный и влажный вход.

Больше терпеть он не мог.

Спартак Гулиев сидел в подсобном помещении одного из своих небольших торговых павильонов на перевернутом вверх дном ящике из-под пива. Сложив руки на трость и вытянув вперед левую ногу, азербайджанец чем-то напоминал Наполеона.

Сегодня он в первый раз за последние два месяца решил осмотреть свое хозяйство. Поводом послужило то, что стоящая сейчас перед ним и размазывающая по лицу косметику продавщица влетела на кругленькую сумму штрафа. В принципе конфликт был улажен коммерческим директором, но бедняге об этом ничего не было известно. Спартак давно усвоил, что любой подвернувшийся повод, дающий возможность еще больше закабалить людей, работающих на него, нужно использовать с максимальной выгодой для себя.

Полякову Ленку он «снял» еще осенью, на проспекте Кирова.

Охочий до смазливых русских девок южанин быстро нашел предлог, чтобы посадить невысокое, со стройными ногами, голубоглазое создание в свою «Ауди». Не пришлось долго уговаривать девушку, простоявшую два года у лотка с сигаретами, съездить посмотреть только отстроенный магазин на Ленинградской. Обещанная им зарплата, не входившая ни в какие сравнения с заработком лоточницы, сделала свое дело. Домой она тогда вернулась только под утро. Так, «передком», Ленка пробила себе дорогу в теремок из гофрированного железа, производство которых освоило в ходе конверсии одно из оборонных предприятий города.

В сущности, как она считала, ничего зазорного в этом нет. Зато зимой сухо и тепло, а летом мягко шумевшие кондиционеры все помещение наполняют прохладой. Ко всем вышеупомянутым благам новый хозяин с лихвой компенсировал ей мужа-алкоголика, каждую смену занимаясь удовлетворением ее и своей плоти.

Вообще практически все магазины Спартака, куда он приезжал, закрывались на технический перерыв, время которого соответствовало продолжительности эрекции.

Сейчас он уже два месяца без женских ласк… У него сломана ключица, левая рука и лодыжка. От середины верхней губы, через левую ноздрю, почти до самого глаза тянулся шрам. Все это было результатом последнего любовного похождения, закончившегося преждевременным возвращением из командировки мужа «хранительницы очага». Но и это были еще цветочки. Выпрыгнув с четвертого этажа, он со всего маху налетел на бельевые веревки, натянутые этажом ниже. В сущности, они спасли ему жизнь, но сделали импотентом.

«Ничего, – со злостью думал он, – снимут гипс и спицы, вылечусь. Сейчас такие хирурги есть, за деньги любой член пришьют».

– Ну что, сучка? – отвлекшись от размышлений и вспомнив, зачем он здесь, зло прошипел Спартак. – Отдавать как будешь?

В ответ Ленка завыла еще громче.

Его снова захлестнула волна злости.

– Замолчи, я сказал!

С этими словами он ткнул ее тростью в живот.

Охнув, девушка согнулась, опрокинув коробку с супами быстрого приготовления.

От этого азербайджанец пришел в ярость. С трудом поднявшись со своего места, он встал над ней во весь рост и со всего размаху ударил здоровой рукой по голове. Удар болью отозвался в едва сросшейся ключице. Уже потеряв рассудок, он выхватил из стоящей рядом коробки банку тушенки и, насколько позволяла боль, начал методично бить скорчившуюся у его ног девушку по голове и по рукам, которыми она пыталась закрыться.

Вся злость, накопленная за это время, выплеснулась на хрупкое и беззащитное существо, которое даже не подозревало, что расплачивается за других людей. В ее лице Спартак бил этого русского парня, раньше времени вернувшегося из командировки, бил Зинку, такую же наложницу, как и Ленка, от которой поймал триппер перед самым наступлением Нового года, бил ментов, которые… А Лена считала, что хозяина привела в бешенство ее неосмотрительность.

– Ты же сам заставлял… Ты… Я…

Она пыталась сказать что-нибудь в свое оправдание, но очередной удар не давал этого сделать.

В сущности, Спартак знал, что Лена лишь делала то, что он хотел. Сколько раз он ругал ее, что она пробивает в кассе почти весь продаваемый товар, но сейчас признать своей вины не хотел.

Неожиданно на поясе запиликал сотовый. Тяжело дыша, Спартак вытащил из чехла трубку и прохромал в зал.

– Шеф, у нас порядок.

Бодрый голос подручного взбодрил и его. Он моментально забыл про валяющуюся на полу подсобки девушку.

– Где? – голос немного дрожал от охватившего вдруг волнения.

– Прямо возле дома. Куда подъехать?

Он назвал адрес и, отключив телефон, вернулся обратно.

Лену он застал сидящей на том же самом месте, где только что сидел сам.

Ее губы распухли, а на правой щеке зияла рваная рана, из которой сочилась кровь. Правый глаз заплыл.

При появлении своего истязателя она не сменила положения, а лишь ничего не выражающим взглядом обвела его с ног до головы.

– Чем рассчитываться будешь? – снова попытался он разозлить себя.

– Я тебя посажу, козел.

Спартак уставился на нее с изумлением.