Арена Каллен Никки

— Что это?

— Бронежилет. Не тяни, у нас, возможно, мало времени.

Спорить она не стала. Одним движением стянула свитер, скинула джинсы, не беспокоясь о том, что рядом находятся двое мужчин. Оставшись в одних трусиках и футболке на голое тело, натянула на себя необычный комбинезон, с удивлением отметив, что он пришелся практически точно по фигуре. Не удержавшись и потратив секунду на короткий взгляд в зеркало, Лика сунула ноги в сапоги и накинула шубку.

— Все.

— Отлично. Теперь делаем ноги.

— А куда мы пойдем? — спросил Женька. Поскольку дверь была закрыта, он дежурил у дверного глазка, не выпуская из рук оружия.

— По дороге объясню, — коротко бросил Борис. — Лика, твоя лайба на ходу?

— Да.

— Где?

— Во дворе, слева от подъезда. — Она отвечала коротко и четко, как отдавая рапорт командиру. Да, собственно, сейчас Борис и был командиром, и она, и Женька приняли это безоговорочно. Все прекрасно понимали, что спасти их теперь может только четкая организация действий, каждый шаг должен быть взвешен и продуман до мелочей.

— Ключи?

— Вот.

— Двинулись. Женька, прикрываешь. Лика, за мной. Все готовы? Тогда вперед…

Было уже за полночь, когда Борис остановил машину возле одной из многоэтажек почти на самой окраине Москвы. Подхватив с заднего сиденья рюкзак и взглядом указав Женьке на сверток, в который были упакованы винтовки, он запер машину и быстро двинулся в сторону новостроек. Малой и Лика едва за ним поспевали.

— Здесь живет один мой приятель, — сообщил Борис на ходу. — Сейчас его нет в городе, и я знаю, где лежат ключи. На какое-то время квартира сойдет за базу, а там посмотрим.

— А другие? Другие наши как? — Голос у Лики уже не дрожал, она полностью пришла в себя и успокоилась, вновь обретя способность мыслить ясно. Но все равно видок у нее был еще тот.

— Я не знаю. Ни один телефон не отвечает… твой, кстати, тоже. Мы проезжали мимо дома, где Биг живет, на месте окна его квартиры — дыра и пятно копоти, квартира выгорела дотла. Внутрь мы, ясное дело, не заходили, если он жив, то уж наверняка не там. Квартира Стаса опечатана ментами. Где сейчас живет Лонг, я не знаю, он недавно хату сменил. А Олег уехал к бабке в деревню, адрес у меня есть. Утром двинем туда.

— Ты не мог подогнать машину поближе к дому твоего приятеля? — поинтересовался Евгений.

— Не стоит, машина у них наверняка на примете.

— Знать бы еще, у кого «у них», — вздохнул Малой.

Квартира оказалась почти совершенно пустой, только в углу одной из комнат стояла старая, видавшая виды пружинная кровать, на которую был брошен столь же старый матрас. Зато она была на первом, хотя и высоком, этаже. В случае чего, всегда можно было сигануть в окно. Почти весь противоположный от кровати угол занимали банки с краской, рулоны обоев, толстый валик коврового покрытия и стопки пенопластовых потолочных плит.

— Он как раз ремонт затеял, да его в командировку услали, — пояснил Борис. — Ладно, сейчас в душ и спать. Утром бужу рано, у нас много дел.

— Ты думаешь, я смогу уснуть? — скептически усмехнулась Лика.

— Надо, — веско ответил Борис. — Иначе завтра ты, подруга, будешь никакая, а нам, возможно, придется действовать на пределе. Поэтому нужен отдых. Мы вообще последние две ночи почти не спали. Малой вон, еле на ногах держится.

— Да ты гонишь! — взвился Женька. — Я еще подольше тебя на ногах оставаться могу.

— Если об стенку обопрешься… — хмуро пошутил Борис.

Сейчас, в более спокойной обстановке, Лика видела, какими вымотанными выглядят друзья. Глубоко запавшие глаза, недельная щетина, колом стоящие волосы. Женьку и впрямь пошатывает, а Борис явно бережет бок, уж не ранен ли. Да и она была явно не в лучшей форме.

Пока Женька блаженствовал под горячими струями воды, Лика разглядывала обновку.

— Откуда? — подняла она глаза на Бориса.

— С трупа сняли, — флегматично ответил он. — Как раз твой размерчик.

— Ага… — кивнула она, то ли не поверив, то ли приняв как должное. — Так что, говоришь, это бронежилет?

— Точно так, винтовочная пуля не берет.

— А те, в моей квартире, тоже в таких были?

— Почем я знаю… я стрелял только в голову, так надежнее. Может, и они… слушай, Лика, у меня, прости, язык заплетается. Давай мы завтра по дороге тебе все и расскажем. В деревню… — он душераздирающе зевнул, — поедем, к Олеговой бабке. Вот… по пути я тебе… все и расскажу…

Когда Евгений вышел из душа, разомлевший и шатающийся от усталости и горячей воды, Борис уже крепко спал, как есть одетый, просто прислонившись к стене. А Лика сидела рядом и молча смотрела на него. И даже не повернулась на шлепанье мокрых босых ног по полу.

— Мы дошли до ближайшего поселка примерно за три дня, — рассказывал Борис, пока машина наматывала километры, пробираясь сквозь хаос московских улиц. Выехать следовало бы пораньше, но Женька спал как убитый — сказалось напряжение последних дней. Разбудить его не смогли ни толчки, ни холодная вода, оклемался он только часам к восьми, когда на дорогах уже начали формироваться первые пробки.

— На вас больше не нападали?

— Нет. Пару раз вертолет проходил над лесом, но слышно его было загодя.

— Обычный вертолет?

— Ты же не думаешь, что они и в самом деле на летающей тарелке за нами гонялись? Обычный… пожарной охраны. Вообще говоря, самый подходящий транспорт. Ну кого, собственно, могут заинтересовать пожарники, крутящиеся над лесом? В общем, эти белые тряпочки, как мне кажется, обеспечивают отменную маскировку, в том числе и в инфракрасном диапазоне. Ну а потом, когда добрались до поселка, одолжили машину, и…

— Одолжили?

— Ну, если хочешь, угнали. Суть от этого не меняется. Нам она была нужнее.

Сидевший сзади Евгений, занимавшийся делом важным и нужным — чисткой оружия, — внезапно подал голос:

— Кстати о машинах. Если они так хорошо все о нас знают, то и эта лайба может быть на заметке.

— Согласен, — кивнул тот, — нужен другой транспорт. Где будем брать?

— По логике, где-нибудь во дворах. Снег последний раз шел позавчера, стало быть, выбираем самую запорошенную тачку. Если хозяин не воспользовался ею вчера, стало быть, не воспользуется и еще несколько часов. Потом колеса все равно менять.

— А ты ее заведешь?

В ответ Малой только презрительно фыркнул.

— Откуда такие навыки? — задал сам себе риторический вопрос Борис. Вполголоса. Если Женька и услышал, то виду не подал.

— Ребята, это криминал, — поморщилась Лика. — За нами пол-Москвы охотиться будет, вам это надо?

— Лучше пусть за мной гоняются менты, чем эти близняшки, — пожал плечами Борис. — Тем более что хозяина мы не обидим, я ему денежку в бардачок положу. У тебя, кстати, с деньгами как? А то мы с собой, ясен пень, много не брали.

— Хватит, — чуть помедлив, ответила Лика. — С десятку наберется.

— Домой нам теперь нельзя, — рассуждал Борис, крутя баранку. Дергать новый транспорт следовало, конечно, не в центре, и он стремился побыстрее добраться до окраин. — Там нас ждут в первую очередь, как и в конторе.

— Я вот что думаю, — протянула Лика, — как-то все это очень подозрительно. Ну, то, что Штерн всех отпустил как бы в отпуск. Такое ощущение, что он нас намеренно разделил. Если мы не ходим на работу, значит, не заметим и пропажи коллег, по крайней мере заметим не сразу.

— Имеет смысл… — буркнул Борис.

— Но это значит, что Штерн имеет ко всему этому какое-то отношение.

— Может, на него надавили? — поинтересовался из-за спины водителя Евгений.

— Кто, например?

— Не знаю, может, его хозяева. Есть же у него наверняка кто-то сверху? Или нет?

Борис некоторое время подумал, затем отрицательно покачал головой.

— Сомневаюсь. То есть сверху, может, кто-то и есть, но в то, что Штерн не в курсе, я не верю. Если, конечно, этот неожиданный отпуск не есть блажь. Логически-то все обоснованно, капитана нет, стало быть, нет и команды, а раз нет команды — нечего ей в конторе париться почем зря. Тренировки, конечно, проводиться должны, но за последние годы мы и так не вылезли из этой дрессуры.

— Получается, что Гога нас подставил?

— Получается, так. Если мы ничего не упускаем.

— Давайте попробуем еще раз, — предложила Анжелика и принялась загибать пальцы. — Итак, Трошин уматывает в свой Египет. Это было двадцатого. Двадцать третьего вы сваливаете на охоту. Как Штерн отнесся к поездке?

Борис задумался, вспоминая. Теперь, когда все представало в новом свете, реакция Штерна уже начинала казаться подозрительной. Почему-то возникало ощущение, что Генрих Генрихович, услышав просьбу об отпуске, испытал что-то вроде облегчения. Это никак не отразилось на его лице, поскольку вся его мимика была лишь маской и применялась в зависимости от ситуации, но общее состояние его настроения уловить было можно.

Да, пожалуй, Гога и в самом деле отпустил их с радостью. Учитывая, что он всегда ревностно следил за тем, чтобы подготовка к будущим баталиям велась непрерывно, и ко всякого рода дырам в графике относился болезненно, это было по меньшей мере странно. Он даже сопротивлялся больше для виду, неубедительно и без особого энтузиазма. Настроившись на длительные уговоры, Борис неожиданно уложился в считанные минуты. Тогда это его только обрадовало.

Он вкратце пересказал свои мысли Анжелике. Та загнула следующий палец.

— Далее, Игнат не приходит на работу тогда же, 23-го. Я спросила Ниночку, так по ее словам, Штерн сказал, что Игнат взял отгул.

— На хрен он ему был нужен?

— Вот именно. Ладно, допустим, объяснение есть всему, но я подозреваю, что… в общем, Игната убрали. На следующий день, это было, стало быть, двадцать четвертое, Штерн объявил об отпуске. Стаса и Наташку я в тот день не видела.

— Думаешь?.. Послушай, когда Олег говорил, что махнет на недельку к бабке, Штерн при этом присутствовал?

— Не… не помню точно, кажется, да.

— Гадство! — коротко охарактеризовал Борька ситуацию.

Машина наконец покинула запруженные транспортом центральные кварталы и уверенно двигалась к окраинам города. В очередном районе новостроек Борис свернул с шоссе и принялся петлять между домами, предоставляя Женьке возможность высмотреть подходящую тачку. Таковая нашлась довольно быстро — не слишком бросающаяся в глаза девятка, к тому же, судя по намерзшим вокруг колес сугробам, ею не пользовались уже с неделю, если не больше.

На то, чтобы вскрыть и завести машину, Малому понадобилось от силы минут пять. Борис только покачал головой — у Женьки, оказывается, за плечами, помимо компьютеров, есть еще кое-то, вопрос лишь в том, откуда.

Бросать Ликин «ниссан» было, конечно, жалко, по любым показателям он дал бы потрепанным «жигулям» сто очков вперед, но риск был слишком велик. Кто их знает, этих близняшек, может, у них и гаишники под контролем. Во всяком случае, лучше перестраховаться и потом дружно смеяться над необоснованными опасениями, чем вляпаться в очередную неприятность. Их и так уже было более чем достаточно.

Лика снова попыталась связаться с теми из друзей, судьба которых была неизвестна. Но ее мобильник упрямо выдавал долгие гудки, не желая соединять ни с одним номером. То ли все члены команды попали в беду, то ли их средства связи не работали. Ниночка, последнее время увлеченная новым романом с каким-то до одури влюбленным в нее парнем, это Лика знала совершенно точно, временно покинула отчий дом и переселилась к возлюбленному. Роман развивался столь стремительно, что Ниночка не только бросилась, очертя голову, в водоворот чувств, но и не потрудилась хоть кому-либо сообщить, где обитает в настоящее время. В этом были свои плюсы, можно было надеяться, что о ней не знают и охотники. К тому же вряд ли Ниночка представляла для кого-то угрозу, после короткого обсуждения все сошлись во мнении, что преследованию подвергаются прежде всего члены Команды — и именно потому, что в эту Команду входили. Так что, вряд ли кому-то срочно понадобилось бы убирать не имеющую особого отношения к схваткам на Арене секретаршу. Что же касается остальных, то тут было много неясного. Очевидно, что на Игната, Стаса, Наталью и Игоря-большого рассчитывать не приходится. Живы они или нет — сказать было сложно, но учитывая массовость нападений, вероятность того, что друзья уцелели, была ниже среднего. Установить местонахождение Игоря-длинного было попросту невозможно, хотя, остановившись на десять минут у какого-то захудалого интернет-кафе, Женька бросил на все известные ему почтовые ящики коллег сообщение об опасности, назначив место встречи. Сообщение было довольно хитро закодировано — не настолько хитро, чтобы попортить жизнь спецслужбам, пожелай они дешифровать информацию, но от случайных глаз — самое то. И все равно он дополнительно подстраховался — точка рандеву описывалась настолько завуалированно, что понять текст мог только друг. Оставалось надеяться, что если приятели целы, они найдут возможность выйти в интернет в поисках информации. Собственно, касалось это прежде всего Лонга, вряд ли у Олега в деревне имеется такая возможность.

Они отмахали еще несколько километров, теперь вокруг мелькали заснеженные деревья и, казалось, все неприятности остались позади.

Оказалось — именно казалось.

Последний пост милиции, которого в принципе следовало бы опасаться, остался позади. Здесь, за пределами Москвы, люди с полосатыми палками уже не так свирепствовали, да и пасли в основном тех, кто ехал в другом направлении. Может быть, именно поэтому этот участок шоссе и был избран для нападения.

Женька вдруг дернулся и впился взглядом в заднее стекло.

— За нами хвост!

«Хвост» — это было еще очень слабо сказано. Два джипа — один темно-зеленый, другой синий — стремительно нагоняли не слишком торопливую, подозрительно звякающую на каждой неровности покрытия «девятку».

Борис бросил короткий взгляд в зеркало заднего обзора.

— Почему за нами? Мало ли кто?

— Чувствую, — коротко ответил Евгений, лихорадочно собирая ранее разобранную для компактности винтовку.

К тому времени, как последняя деталь встала на место, и обойма была загнана в соответствующий паз, джипы были уже рядом. А еще спустя несколько секунд все сомнения в их намерениях рассеялись, причем самым убедительным образом — в двух стеклах, заднем и ветровом, образовались вдруг дырочки, красиво обрамленные трещинами.

— Блин! — ругнулся Борис, вжимая до упора педаль газа. — Лика, пригнись! И натяни капюшон на голову.

Соревноваться в скорости с образчиками буржуйской техники было занятием совершенно бесперспективным. Мотор «жигулей» надсадно выл, демонстрируя готовность к борьбе, но получалось примерно, как у той старой лошади, что пришла к финишу последней, шамкая «ну не шмогла я, не шмогла». И эта колымага явно не была способна ни на что хорошее. Конечно, на брошенном на произвол судьбы Ликином «ниссане» уйти бы, возможно, и удалось, но кто знает, что у преследователей было приготовлено на такой случай. Вертолет? Или СУ-27? Во всяком случае, с ходу отметать никакие варианты не следовало.

Женька, не ожидая команды, натянул капюшон так, что снаружи остались одни глаза, и принялся прикладом винтовки выбивать стекло, готовя себе амбразуру.

— Не дай себя обогнать! — крикнул он Борису.

Тот, мёртво вцепившись в баранку, лишь сердито дернул плечом — какой тут, к дьяволу, не дать обогнать — на практически пустом шоссе. Тем более что редкие встречные машины, видя несущихся на полной скорости лихачей, предпочитали, по возможности, уступить полосу, в том числе и встречную. Поскольку правила — правилами, а осторожный дольше живет.

Позади хлопнула винтовка — конечно, стрельба из мчавшейся на последнем издыхании машины, готовой, при встрече с неровностью шоссе тут же улететь в кювет, никак не могла бы называться снайперской — хорошо, если вообще удастся попасть хоть во что-нибудь. Словно в ответ, вдребезги разлетелось боковое зеркало, приняв в себя пулю.

С обоих джипов велся интенсивный огонь — с каждого стреляли двое — один, высунувшись сбоку, и второй, вылезший по пояс в верхний люк. Стреляли из пистолетов, что было по-прежнему глупо, нерационально, и могло объясняться только какими-то внутренними, недоступными человеческому пониманию, причинами.

— Твою мать!

— Ранен? — не оборачиваясь, поинтересовался Борис. Лика в это время натягивала ему на голову капюшон бронекостюма. Тяжелая пуля, попав в голову, запросто сломала бы шею или размозжила бы кости черепа, но против пистолетных… может, и пронесет.

— Нет, я в него, суку, попал…

— И?

— На нем, гаде, этот траханый костюмчик. Только дернулся, и все.

— По машинам бей!

— А то я не знаю!

Снова хлопнула винтовка, еще, еще… дымящиеся стреляные гильзы падали на дно машины, сталкиваясь и позвякивая при каждом рывке. Малой сменил обойму.

— Впереди менты. Женя, прекрати стрельбу.

Вообще столичная дорожная милиция предпочитает в такие разборки не встревать. Себе дороже. Но тут — то ли на пост поставили молодых и полных энтузиазма парней, то ли профессиональная гордость взыграла — «уазик» с эмблемой ГИБДД на борту взвыл сиреной и рванулся вслед нарушителям спокойствия.

Иногда поведение работников большой дороги вызывало у Бориса, как и у большинства владельцев личного транспорта, тихое бешенство. Но сейчас он прямо-таки восхитился их мужественным (и донельзя глупым) поступком. Результат сего действа предсказать было нетрудно — преследователи тут же перенесли огонь на видавший виды милицейский транспорт. Видимо, одна из пуль достигла цели, поскольку «уазик» вдруг вильнул, снес несколько черно-белых столбиков ограждения и улетел под откос. Хорошо хоть машина не взорвалась — оставались шансы, что кто-то из ментов уцелел.

— Суки! Наших бить? — взвыл Женька, снова прицеливаясь. Борис хотел спросить, откуда вдруг проснулась такая любовь к гиббонам, но передумал — видимо, все дело было в отсутствии у Малого личного транспорта.

Наверное, судьба старается все раскладывать по полочкам, в стремлении соблюсти восславленное множеством писателей Равновесие. Именно его, с прописной буквы. Иначе, чем вмешательством судьбы или слепой Удачи — а эта дама, как известно, весьма своевольна, — никак не объяснить то, что Женькина пуля попала именно туда, куда следовало. Переднее левое колесо джипа лопнуло, казалось, хлопок был слышен даже в салоне «девятки», поврежденную и мгновенно потерявшую управление машину занесло. Второй, синий джип пытался увернуться от удара, но машины находились слишком близко друг к другу…

Два столба черного дыма были видны еще долго. Борис сбросил скорость, поскольку многострадальные «жигули», честно отработав критическую ситуацию, теперь были готовы рассыпаться буквально на следующем же метре.

— Уф! — шумно выдохнул Малой, откидываясь на спинку сиденья. — Как я их?

— Силён! — оценил Борис. — Хотел бы я только знать, как они на нас вышли.

— Есть подозрение, — ответил Женька, — что они засекли Ликин мобильник. Знаешь, рыжая, я бы его отключил.

— А что, мобилу можно запеленговать? — удивленно спросила девушка.

— Все можно, — флегматично зевнул Евгений.

Вообще, горячка боя ушла, и теперь он чувствовал себя расслабленным и спокойным. Может быть, потому, что в отличие от Бориса воспринимал все происходящее как нечто нереальное, как игру, в которой убитого друга всегда можно спасти, подобрав за углом аптечку или загрузив сохранёнку.

Борис, в отличие от своего молодого напарника, в жизни повидал гораздо больше и прекрасно понимал, что все это всерьез. Более того, за них еще не взялись как следует, все эти нападения столь явно отдавали дилетантством, что он бы мог сказать с уверенностью — против них действует человек… ну, пусть не человек, а существо, не имеющее ни малейшего представления о земной жизни вообще, и очень слабое — о способах проведения террористических акций. Займись их ликвидацией профессионал — и им бы не уцелеть уже тогда, в лесу, все было бы шито-крыто, ни свидетелей, ни тел. То же самое в общем-то касалось и Лики. Штурм ее квартиры, при всей его зрелищности, был настолько же беспомощным.

Тот, кто за всем этим стоял, явно имел некоторое представление о возможностях воинов Арены, но почему-то не принял его в расчет, вознамерившись, в буквальном смысле слова, закидать их шапками. То есть делая ставку на банальный количественный перевес. Дымные столбы на месте взрыва двух столкнувшихся джипов наглядно свидетельствовали о том, что количественный перевес может исчерпаться в одно мгновение. С другой стороны, от хорошего снайпера с винтовкой 12-го калибра, уверенно бьющей чуть не на километр, защиты еще не придумали. Кроме танка, разумеется… но и на танк есть свои средства.

«А интересно бы было, — усмехнулся про себя Борис, — надеть наши «робокопы» и посмотреть, кто кого».

Увы, боевые костюмы, заслужившие премию от Жюри, были недосягаемы, как и все, что находилось в «Арене». Разумеется, Борис понимал, что склады, тренировочные комплексы, лаборатории и прочие чудеса, куда можно было добраться из захламленной кладовой, находились отнюдь не в подвале старого московского дома. Толку сожалеть об этом не было никакого.

— Из твоих слов, Евгений, следует одна печальная вещь, — мрачно сказал Борис. — Если Олег пользовался мобильником, мы сейчас едем на его похороны.

В село, где жила Олегова бабка и где мог, пусть и теоретически, находиться он сам, они приехали уже в сумерках. Найти нужную улицу было бы несложно, благо село было не особо большим, если бы они знали адрес. Но известно было только название населенного пункта, да и то Женька с трудом вспомнил, как Олег упомянул это местечко в разговоре.

Разговор, помнится, был как раз о бабке. Олег рос без родителей, погибших давным-давно в автокатастрофе, единственным родным человеком для него была бабушка. Родным и горячо любимым, несмотря на полное взаимонепонимание. В частности, Олег все никак не мог понять, почему бабушка упрямо не хочет перебраться из богом и коммерсантами забытой деревеньки в благополучную Москву к любимому внуку. Тем более что внук был готов обеспечить ей поистине царские условия. Однако его регулярные уговоры столь же регулярно вдребезги разбивались о три волнолома — куры, огород, дом.

«Я здеся родилась, я здеся и помирать буду, внучек, — вредничала старуха, о чем Олег с готовностью жаловался коллегам. — А город этот твой я не люблю. Шумно тама, и воздух завсегда поганый, а то ли дело у нас!»

Насчет воздуха спорить, конечно, не стоило — разве можно сравнить вонь автомобильных выхлопов со свежим, ядреным запахом навоза? Сравнив эти два ощущения, Олег каждый раз проникался мыслью, что выхлопы ему как-то все-таки ближе. Также он все никак не мог понять, чем французские корнишоны, хрустящие и остренькие, хуже заготавливаемых бабкой огурцов, каждым из которых можно было бы убить человека, не будь они такими вялыми. И очень удивлялся тому, что очередные банки с теми же огурцами, привозимые им из деревни и безо всякой жалости отдаваемые на растерзание приятелям, всегда шли на ура.

Любой другой давно бы махнул на упрямую старуху рукой, но Олег все не оставлял попыток прийти к консенсусу, хотя без особого результата. Возможно, потому, что бабка не знала такого слова, а если и знала, то искренне считала ругательным. Денег, которые присылал или привозил внучок, вполне хватило бы на то, чтобы скупить половину местного магазина, вместе с вечно сонной продавщицей, но бабка стойко горбатилась в огороде и курятнике, чтобы каждый раз порадовать приехавшего внучка куриным бульончиком и салатом «с грядки». Олег потом рассказывал друзьям, что если он что-то и ненавидит в жизни, так это именно разнотравье, гордо именуемое «салатом», на котором прошло все его детство.

Когда Борис спросил, в каком именно доме проживает Матрёна, что Олегу Зинченко бабкой приходится, старуха, к которой вопрос этот был обращен, шарахнулась от машины, как будто в ней сидела стая прокаженных, и, мелко крестясь, метнулась к дому, поминутно оглядываясь и бормоча что-то вроде «свят, свят». Борис и Лика переглянулись — ничего хорошего такая реакция не сулила.

Вся картина происшедшего вырисовалась несколько позже, уже после осмотра руин почти дочиста сгоревшей избы, после опроса местной малышки, как правило, все про всех знающей и не успевшей еще обрасти предрассудками. Дети, коих было не так уж и много, по природному детскому любопытству, разумеется, видели если не все, то достаточно. Более чем достаточно. К тому же удалось разговорить соседей, которые уже беседовали с милицией и теперь на контакт шли неохотно, но постепенно размякли, а когда поверили, что приехали и в самом деле друзья Олега, а не какие-то там бандиты, то дело и вовсе пошло на лад.

Машины во двор Матрёны приехали в полдень или около того, во всяком случае, солнце уже стояло высоко. Машин было две: одна синяя, вторая зеленая. Мелкий пацаненок, не по возрасту складно строящий фразы, уверенно заявил, что одна из машин была «челоки», а вторая — «патлул». При этом сообщении Женька мрачно ощерился — обе машины были до боли знакомы. Из машин вышли люди, каковых было как пальцев на руке, да плюс еще немного — считать грамотный в плане иномарок пацан толком еще не умел, как максимум — до трех. В общем, человек 7–8. Все они были в черных куртках и черных сапогах и белых штанах. Почему-то эти белые штаны запали мальчонке в душу, на протяжении своего сбивчивого, но при этом переполненного подробностями рассказа он возвращался к ним раза три.

В общем, из всех услышанных рассказов получалось примерно следующее.

Когда люди в черно-белом двинулись к дому — они явно совершенно точно знали, какой именно дом им нужен — Матрёна вышла на крыльцо, привычно сварливым тоном (в большей степени тембр голоса, чем склад характера) потребовала отчета, кой черт им здесь надо. Один из незваных гостей сообщил, что им нужен Олег. Бабка пожала плечами и мотнула головой на задний двор, где внучок как раз занимался работой творческой и полезной для здоровья — рубил дрова. По крайней мере она так думала. На самом же деле Олег как раз зашел в дом и видел эту сцену сквозь стекло. Видимо, заметили и его.

«Человек», заговоривший с бабкой, не меняя выражения лица, выстрелил ей в живот из пистолета, после чего вся компания открыла беглый огонь по дому. Стреляли не торопясь, спокойно, из каких-то небольших пистолетов, похожих на игрушечные и почти не издававших шума. Несколько минут спустя вся компания двинулась внутрь дома, видимо, чтобы закончить начатое. Что происходило в доме, того свидетели, ясно дело, не знали, но о последствиях поведали. Прошло довольно много времени, когда пришельцы покинули хату. Их стало существенно меньше — двоих они вынесли на руках, и тела эти не подавали признаков жизни. По свидетельству одного из дедов, старательно отравлявшего окружающую атмосферу донельзя вонючим табаком, один из покойничков «брюхом курыл». В ответ на просьбу пояснить столь странное сравнение, дед охотно поведал, что тело прям-таки натурально дымилось. Еще один шел сам, но ноги его плохо слушались… Уже у машины один из черно-белых о чем-то спросил раненого, тот что-то ответил — слова так никто и не разобрал, после чего вопрошавший спокойно выстрелил раненому в лоб. Загрузив трупы в машины, черно-белые уехали. А еще несколько секунд спустя из окон избы показались первые языки пламени. Соседи, убедившись, что страшные бандюги убрались, осмелели и принялись тушить дом, однако толку в этом было немного — пламя разгоралось со все большей силой, пока не стало совершенно ясно — хату не спасти. Уже позже приехавшие на место происшествия пожарные и милиция обнаружили среди развалин сгоревшей хаты труп человека. В его принадлежности сложно было сомневаться.

Борис бросил хмурый взгляд на насупившегося Женьку и на Лику, уже почти готовую разрыдаться.

— Возвращаемся, — коротко бросил он.

Глава 7

— Интересные получаются дела. — Петр закурил, выпустил струю дыма и принялся разглядывать кончик сигареты, как будто увидел его впервые в жизни.

Остальные двое молчали. После того как хозяину детективного агентства «Видок» рассказали о странном убийстве, вдруг превратившемся в самоубийство, было выпито уже не менее трех литров пива, однако разговор о деле так пока и не начался.

Против обыкновения Петр опоздал почти на полтора часа — такого он обычно не допускал, особенно в тех случаях, когда сам называл время. Извиняться он и не думал, несмотря на то, что Геннадий и Мишка буквально извелись, его ожидаючи. Зато явился он не с пустыми руками — собственно, заняты были обе руки, и груз был столь мил сердцу ментов, что те разом простили гостю и задержку, и отсутствие извинений, и еще пару-тройку грехов авансом. Пиво пошло на ура, особенно учитывая то, что взято оно было явно не в каком-нибудь занюханном киоске, а в приличном месте, поскольку было ледяным и, что характерно, качественным.

Геннадий был знаком с Петром шапочно, поэтому только Мишка догадался, что у Петьки, кроме двух сеток пива и кое-какой закуси, имелись еще и тузы в рукаве. В конце концов, задержка имела место быть, и явно не ради заезда в магазин. Из своего опыта он знал, что силком из приятеля ничего не вытянуть — сам расскажет, когда сочтет нужным. А судя по выражению лица, рассказать ему очень даже есть что.

Похоже было, что Петро наконец-то созрел.

— Как я понимаю, мужики, кто-то в ваших верхах крупно играет не на той стороне.

— Тоже мне, новость, — фыркнул Михаил. — Не берут только те, кому не дают. Или те, кому дают непозволительно мало.

— Это ты себя имеешь в виду? — невинно поинтересовался Петр и, легко поймав брошенный ему в голову пакет с солеными сухариками, разорвал его и с блаженным видом захрустел. — Ладно, шучу, не дергайся. Дело в следующем. Вы, ребята, охрененно мало знаете.

С видом фокусника он извлек из кармана плотно набитый конверт, а затем еще и лист бумаги, который тут же выложил на стол. Нельзя сказать, что этот лист содержал избыточно много информации. Всего лишь одиннадцать коротких строк, отпечатанных на принтере и аккуратно пронумерованных. Напротив некоторых из них имелись пометки, сделанные карандашом.

11. Александр Трошин

12. Наталья Свирчук

13. Станислав Свирчук

14. Евгений Жданов

15. Борис Круглов

16. Анжелика Стоянова

17. Игнат Жидко

18. Игорь Басов

19. Игорь Вечанов

10. Олег Зинченко

11. Нина Веремейчик

— Это кто? — поинтересовался Геннадий, который еще не так глубоко залез в Мишкины проблемы.

— Это, капитан, перечень сотрудников небезызвестной вам фирмы «Арена». Во главе стоит хорошо нам известный Сашка Трошин… ты, капитан, его знаешь?

— Наслышан, — кивнул Одинцов.

— Гарно… стало быть, слушайте новости. Итак, Наталья и Станислав Свирчук. Убиты в собственной квартире, при этом явно оказывая сопротивление. Свидетелей, достойных внимания, нет. Я думаю, эту кретинскую бумажку насчет суицида мы рассматривать всерьез не будем. Разве что для осознания картины в целом. Теперь идем дальше. Трошин находится в отлучке, по моим сведениям, некоторое время назад он активно посещал турфирму «Круиз-Люкс», причем вместе с супругой.

— Ты что, наружку за ним пустил? — нахмурился Одинцов. — А ты в курсе, что это…

— Незаконно? В курсе. Не перебивай. Так вот, весьма вероятно, что в городе его, в смысле Трошина, нет. Евгений Жданов и Борис Круглов, по моим сведениям, уехамши. Типа на охоту. Когда будут в городе, неизвестно. Это пока цветочки. А вот и ягодки, самые свежие, так сказать, с куста.

Михаил чуть заметно поморщился. Когда на Петра накатывала словоохотливость, он мог трепать языком часами, и страшно обижался, когда его вежливо (поначалу) просили заткнуться. Видя, что Одинцов уже почти готов пойти на такой неразумный шаг, он, поймав взгляд Геннадия, покачал головой и, улучив минутку, приложил палец к губам — молчи, мол.

— Следующая в списке у нас Стоянова. Кто не знает — девушка видная, хотя, на мой взгляд, излишне перекачанная, — с этими словами он достал из конверта несколько фотографий и протянул собеседникам.

Михаил впился взглядом в снимки, чувствуя, как на сердце становится неспокойно. Снимки были отменные, ребята из «Видока» давно уж пользовались новейшими скрытоносимыми цифровыми фотоаппаратами, на которые Петр денег не жалел.

Со снимка на него смотрела настоящая красавица. Может быть, кто-то другой нашел бы ее плечи чрезмерно широкими, скулы — слишком ярко выраженными, а губы — излишне пухлыми, но Миша видел перед собой ЕЕ. Идеал. Мечту. Он вдруг поймал себя на мысли, что затаил дыхание, и пора бы дать организму малую толику кислорода. Пальцы вцепились в фотографию с такой силой, что Генке пришлось толкнуть подчиненного в бок, чтобы получить возможность и самому взглянуть на шестую в списке.

— Ничего, киска.

— Позавчера на ее хату было совершено нападение. Суть в следующем… в сводки сам факт, конечно, попал, но без деталей. Замок в двери выжгли автогеном. Хозяйка… или кто-то еще, в это время была дома.

— Жива? — выдохнул Михаил, хватая приятеля за рукав. — Жива?

Петр некоторое время задумчиво смотрел на старого знакомого, как будто его не узнавая. Затем перевел взгляд на снимок, который Мишка уже успел отобрать у Одинцова и теперь прикрывал ладонью, явно не намереваясь возвращать его владельцу, потом снова на опера…

— Мда-а… мои соболезнования. Да жива она, жива… наверное. Тела по крайней мере в квартире не было. Ни ее, ни каких-либо других. Но мужики из тридцать седьмого отделения, что хату осматривали, сказали, что там была бойня. Стены избиты пулями, как… в тире. И трупы там были, крови хватает. Но сейчас их нет — кто-то позаботился. И еще, дивчина эта, по предварительному заключению, ушла на своих ногах. То есть второпях сложила шмотки и испарилась. Теперь по поводу стрельбы. Стреляли в квартире, в основном из пистолетов, пули калибра 9 мм, вам это ничего не напоминает? Но это еще не все. В коридоре, из косяка соседской двери, коллеги выколупали еще одну пульку. Забавная такая пулька, я вам скажу… Редкая, можно сказать, пулька.

— Не томи… — почти прохрипел Михаил.

— 5,6-миллиметровые пули, выпущенные из бесшумной снайперской винтовки СВ-99.

— Экспертиза дала заключение так быстро?

— Эксперты тоже люди, — безапелляционно отрезал Петр. — И как все нормальные люди, они любят хорошую водку. Особенно когда ее много.

Он вскрыл банку с пивом, присосался к ней, пока последние капли не скатились в глотку, шумно рыгнул и потянулся за сухариками.

— Но я, с вашего позволения, продолжу. Теперь следующий в списке, гражданин Жидко.

На стол упали новые фотографии.

— Стоп… Жидко, Жидко… я ведь слышал эту фамилию, причем недавно, — дернулся Одинцов, отчаянно пытаясь вспомнить. — Точно слышал, только где…

— Оперативные сводки за 22-е число.

— Блин, точно! Убийство, типичная заказуха и наверняка висяк. Мужику всадили маслину в затылок в темном переулке.

— Аппетитную такую маслину, 9 мм, оружие не идентифицировано, — вскользь, как о чем-то маловажном, заметил Петр.

— Твою мать… — ругнулся Одинцов. — Ты-то откуда знаешь?

— Оттуда, что все эти люди находятся в сфере моих интересов, — пожал плечами Петр и, покосившись на Михаила, вполголоса добавил: — И кое-кто, похоже, не понимает, что работа в две смены всем личным составом, в ущерб остальным заказам, стоит охрененных бабок. И вообще, капитан, если ты намерен меня перебивать после каждого слова, я вообще никогда не закончу.

— Господи, ты еще не закончил? — оторопел Михаил. — Это что, еще не все?

— Я, позвольте заметить, дошел всего лишь до седьмого номера в списке. Теперь, с вашего позволения, я двинусь дальше. Итак, номер восьмой, господин Басов. Погиб вследствие пожара в квартире. Прошу обратить внимание, квартира на втором невысоком этаже. По мнению следствия, был в синьку пьян, уснул с сигаретой — квартира выгорела дотла. Труп опознан.

— Что, так на самом деле и было? — скептически, уже почти понимая, каким будет ответ, поинтересовался Одинцов. На этот раз Петр милостиво не заметил, что его прервали, и ответил сразу, без кривляний.

— По бумагам. Случай клинически похож на ваш. Смена заключений экспертов, подлог документов. На самом деле — шесть пулевых ранений в область груди, один — типа контрольный в голову. Если он с дыркой промеж лба курил в постели…

— Откуда ты все это знаешь? — взвыл Одинцов, потеряв всяческие остатки терпения. — Твою ж налево, это все ж материалы следствия, они ж от таких, как ты, закрыты напрочь. Должны быть.

— Видишь ли, Гена, существует бо-о-ольшая разница между тем, что должно быть, и тем, что есть на самом деле, — философским тоном заметил Петр. — В частности, большая часть этих материалов должна была бы лежать в делах, а они оттуда изъяты, причем явно указанием с самого верху. Кто-то очень старательно заметает следы, причем даже не задумываясь о том, что имеются десятки вовлеченных в это людей, каждый из которых знает пусть небольшую, но существенную частичку общей картины. А откуда все это известно мне? Во-первых, у меня хорошие связи. Во-вторых, у меня есть бабки, и есть на примете люди, которым эти бабки нужны.

Он некоторое время помолчал, прихлебывая пиво, затем вдруг добавил резко изменившимся, ставшим неожиданно жестким голосом:

— И в-третьих… блин, в конце концов мы делаем одно дело, только с разных сторон. Что, разве нет? Нет, ты не молчи, капитан. Ты хочешь взять за яйца банду, которая мочит людей?

— Хочу, — сухо ответил Одинцов. — В соответствии с законом.

Петр взорвался, постепенно переходя от просто повышенного тона на самый натуральный крик.

— В соответствии с законом, ядрена вошь, ты будешь ловить их до второго пришествия. Что я, думаешь, ушел из ментуры, таки забыл всю вашу кухню? Один траханый отдел никогда толком не знает, чем соседи занимаются! Четверть заявлений не принимается просто потому, что никто не хочет изгадить свою статистику! Думаешь, они огорчились, что контрольный в голову прошел как дырка для сигареты? Хрена с два! У них же был бы стопроцентный висяк, почти верная заказуха… ты мне скажи, у вас за год сколько заказных раскрыли? Ты, ёшкин кот, не отвечай, не надо, у меня все эти цифры есть.

— Вы еще подеритесь, горячие финские парни, — процитировал Михаил строчку из популярного (и порядком набившего оскомину) фильма. — Генка, отцепись от человека. Ты что, первый раз замужем? Когда это частники шли в ногу с законом? Они ж от такой походки эти самые ноги протянут. С голодухи.

— И протянем, — согласно кивнул Петр, постепенно остывая. — Ладно, продолжаю. Щас, только горло промочу… я с вами, блин, к утру голос потеряю. Ладно, что там у нас? Ага, номер девятый, Вечанов. Что за фамилия у мужика, болгарин, что ли? По паспорту русский… ладно, суть в том, что мы его потеряли. В квартире не появляется, на работе, соответственно, тоже. По сводкам не проходил, этот вопрос мы контролируем. Его пока оставим в покое. А вот номер десять — некий Зинченко… Это, мужики, пожалуй, самый интересный случай.

— Почему?

— Потому что имеется целая куча свидетелей. Я когда почитал, первой мыслью было свернуть на хрен всю работу, закрыть контору и махнуть на пару-тройку недель куда-нибудь, где море и пальмы. В общем, слушайте…

Гости появились в туристическом агентстве «Круиз-Люкс» в середине дня, когда клиентов не было и в помине. Обычно первые потенциальные туристы появлялись здесь к вечеру — в основном не слишком роскошно одетые девчонки, парами или в компании с парнями — последние, как правило, с тоской во взоре. Бывали здесь и столь же небогатые на вид дамочки постарше, эти уже с мужьями — и обычно все с той же тоской. И те, и другие выбирали заграничный тур долго, вдумчиво, в основном — по правилу левой руки. Есть такая шутка среди продавцов всех видов и мастей — по правилу левой руки, это когда в прайс-листе закрываются названия и описания товара и выбор делается, исходя из доступности цены. Соответственно, правило правой руки — это когда аналогичным образом закрываются цены. То есть клиенту на цены плевать, он точно знает, что ему надо, и намерен это получить, невзирая на сумму.

Разумеется, последних уважали гораздо больше — от такого клиента, как правило, доход был куда выше. По сути, отправить пятерых в Болгарию или одного — в пятизвездочный отель на Гавайях… при равной сумме сделки, работать в последнем случае надо, соответственно, гораздо меньше. Те же, кто победнее, способен был в погоне за экономией полусотни долларов довести оператора до белого каления, а потом, после поездки, еще и заявиться с кучей претензий, как будто бы они оплатили поездку по высшему разряду.

Впрочем, богатые клиенты тоже запросто могли наехать, причем их наезд вполне мог оказаться куда ощутимей, чем возмущенные вопли какой-нибудь клуши, вдруг выяснившей, что не все номера отеля выходят окнами на море (а некоторые, к примеру, на порядком загазованную автостоянку). Или что обещанные сто метров до пляжа, явно вымеренные по карте, фактически проходят по частной территории, куда доступ посторонним запрещен в принципе. И что до вожделенного, порядком загаженного городского пляжа надо добираться в обход, а это как минимум минут сорок по жаре. От этих разъяренных фурий вполне можно откупиться двумя-тремя заокеанскими червонцами, посетовав на неблагонадежность принимающей стороны и пустив слезу на ту тему, что и не только в нашей родной стране вечный бардак. А уж если наедут крутые… тут и десяткой не отделаешься, и душещипательные беседы не помогут.

Впрочем, богатые клиенты обходили «Круиз-Люкс» стороной. Это только выходцы из совка искренне верили, что раз офис не блещет крутой кожаной мебелью, мраморными полами и длинноногими девочками-операторами, значит, тут и цены поскромнее. Ну… цены, возможно, и поскромнее, зато шуточки со «ста метрами до пляжа» в таких заведениях случались куда как чаще. И когда здесь вам предлагали незабываемый отдых, всегда стоило уточнять, а есть ли в номере кондиционер. Поскольку пару недель на сорокаградусной жаре без кондиционера и в самом деле не забыть никогда.

Страницы: «« « 4567891011 » »»