Милые обманщицы. Безупречные Шепард Сара
И тогда Эмили – она больше не могла терпеть – наклонилась и поцеловала Эли. Как сладок был этот миг! Но потом Эли отстранилась и рассмеялась. Эмили попыталась обратить все в шутку, и вскоре они разошлись по домам ужинать.
Она так много думала об этом поцелуе, что почти забыла, о чем они говорили в тот день. Но теперь, когда Тоби вернулся, да еще такой симпатяга, Эмили пришло в голову, что, возможно, он и был тем взрослым парнем Эли. Кто еще мог вызвать у них «отпад»?
Симпатия Эли к Тоби казалась объяснимой. В конце седьмого класса у нее случился бзик на плохих парней и она призналась в том, что мечтает встречаться с отъявленным негодяем. Что ж, в исправительной школе таких хватало, и, возможно, Эли увидела в Тоби то, чего не замечали другие. Эмили казалось, что теперь и она это разглядела. И, как ни странно, возможная симпатия Эли к Тоби делала его куда более привлекательным в глазах Эмили. Она могла принять все, что нравилось Эли.
Как только объявили перерыв перед соревнованиями по прыжкам в воду, Эмили полезла в сумку за шлепанцами, собираясь подойти к Тоби. Под руку попался сотовый телефон, спрятанный под полотенцем. Экран мигал – было семь пропущенных вызовов от Майи.
У Эмили сдавило горло. Всю неделю Майя звонила, присылала мгновенные сообщения и электронные письма, но Эмили так и не откликнулась. Каждый пропущенный телефонный звонок усиливал растерянность. Одна ее половина хотела найти Майю в школе и запустить руку в копну вьющихся волос, взгромоздиться на багажник ее велосипеда и прогулять уроки. Поцелуи с Майей казались восхитительными и опасными. Но другая половина Эмили мечтала о том, чтобы Майя попросту… исчезла.
Эмили уставилась на экран мобильника, почувствовав, как в горле встал ком. Она медленно отключила телефон. Эмили будто перенеслась в детство – вспомнилось, как в восемь лет она решила избавиться от любимого смешарика Биби, с которым никогда не расставалась. «Большим девочкам не нужны эти обнимашки», – уговаривала она себя, но еле сдерживала слезы, захлопывая крышку мусорного бака, куда отправился Биби.
Глубоко вздохнув, Эмили пошла к трибунам, где устроились ребята из школы Тейта. Она обернулась через плечо, выискивая глазами Бена. Тот сидел на трибунах роузвудской школы и хлестал полотенцем по плечу своего друга Сета. Со вторника Бен избегал Эмили, делая вид, будто ее не существует. Конечно, это было куда лучше, чем набрасываться на нее, но она ужасно боялась, что он станет распускать грязные сплетни у нее за спиной. Ей почему-то захотелось, чтобы Бен увидел ее сейчас рядом с Тоби. «Смотри! Я общаюсь с парнем!»
Тоби положил свое полотенце на кафельный пол и сидел в наушниках, уткнувшись в айпод. С зачесанными назад волосами, в ярко-синих спортивных брюках, надетых поверх плавок «Спидо» – Эмили не хватило смелости рассмотреть их во время первого этапа соревнований, – он снова выглядел каким-то другим, а его глаза казались еще более синими.
Увидев Эмили, он оживился:
– Привет. Я же говорил тебе, что увидимся?
– Да. – Эмили застенчиво улыбнулась. – Э-э… я просто хотела сказать спасибо. За то, что помог мне вчера. И позавчера.
– О, пустяки.
Вдруг, откуда ни возьмись, появился фотокорреспондент школьного ежегодника Скотт.
– Попалась! – крикнул он и щелкнул камерой. – Я уже вижу заголовок: «Эмили Филдс флиртует с противником!» – И, понизив голос, добавил: – Хотя я думал, что он не в твоем вкусе.
Эмили вопросительно посмотрела на Скотта. Что он имел в виду? Но Скотт тотчас упорхнул. Когда она снова повернулась к Тоби, тот уже увлекся айподом, и Эмили ничего не оставалось, кроме как вернуться на свою трибуну. Она сделала пару-тройку шагов, когда Тоби окликнул ее:
– Эй, не хочешь подышать воздухом?
Эмили остановилась и быстро взглянула на Бена. По-прежнему ноль внимания.
– Что ж, давай, – решительно ответила она.
Они вышли из дверей бассейна, обогнули толпу школьников, ожидавших вечернего автобуса, и сели у фонтана «День учредителя». Струи воды стекали по стенке длинным мерцающим шлейфом. Было пасмурно, и фонтан казался блеклым. Эмили уставилась на монетки, которыми было усыпано дно неглубокой блестящей чаши.
– В последний день занятий выпускники толкают своего любимого учителя в этот фонтан, – сказала она.
– Я знаю, – ответил Тоби. – Я же здесь учился, помнишь?
– О… – Эмили почувствовала себя глупо. Конечно же, учился. А потом его отослали с глаз долой.
Тоби достал из сумки пакетик шоколадного печенья и предложил Эмили:
– Хочешь? Предстартовый перекус?
Эмили пожала плечами:
– Разве что половинку.
– Тебе пойдет на пользу, – сказал Тоби, протягивая ей печенье. Он отвел взгляд в сторону. – Забавно, какие все-таки разные парни и девчонки. Ребята всегда стремятся объесть друг друга. Даже те, кто постарше. Взять хотя бы моего психиатра в штате Мэн. Однажды мы устроили состязание у него дома – кто съест больше креветок. Он обошел меня на шесть штук. А ему, между прочим, тридцать пять.
– Бр-р, креветки. – Эмили содрогнулась. Ей хотелось задать очевидный вопрос – у тебя что, был психиатр? – но вместо этого она спросила: – И что стало с твоим… психиатром… после того как он все это съел?
– Его вырвало. – Тоби пробежал по воде кончиками пальцев. Запах хлорки в фонтане ощущался еще сильнее, чем в бассейне.
Эмили сложила руки на коленях. Интересно, психиатр понадобился ему по той же причине, по которой он взял на себя вину за то, что случилось с Дженной?
На парковку въехал роскошный автобус. Из него стали медленно выходить музыканты школьного оркестра в парадной форме – красных пиджаках, обшитых тесьмой, и расклешенных брюках, – а главный барабанщик так и вовсе в дурацкой меховой шапке. Можно было представить, как он парился.
– Ты… м-м… много говоришь о Мэне, – сказала Эмили. – Ты счастлив, что снова в Роузвуде?
Тоби вскинул брови:
– А ты счастлива здесь?
Эмили нахмурилась. Она уставилась на белку, которая бегала вокруг дуба.
– Не знаю, – тихо сказала она. – Иногда я чувствую себя неуютно. Когда-то я была как все, но сейчас… не знаю. Наверное, я должна соответствовать, но у меня не получается.
Тоби уставился на нее.
– Понимаю. – Он вздохнул. – Здесь все такие правильные, идеальные. И… если ты не один из них, у тебя все наперекосяк. Но я думаю, что они только с виду безупречные, а на самом деле у каждого свои тараканы в голове.
Он перевел взгляд на Эмили, и у нее затряслись поджилки. Ей казалось, что все мысли и секреты отпечатались у нее на лбу самым крупным шрифтом, как газетные заголовки, и Тоби легко читал их. Но Тоби первым выразил что-то близкое к тому, что она думала о жизни.
– У меня в душе полный раздрай, – тихо сказала она.
Тоби посмотрел на нее так, словно не верил своим ушам:
– И что тебя беспокоит?
Прямо над головой раздался раскат грома. Эмили сунула руки в карманы теплой спортивной куртки. «Меня беспокоит то, что я не знаю, кто я и чего хочу», – хотела она сказать, но вместо этого посмотрела в глаза Тоби и выпалила:
– Я люблю грозу.
– Я тоже, – ответил он.
И тут он медленно наклонился и поцеловал ее. Мягко и осторожно, словно шепотом. Когда он отстранился, Эмили коснулась пальцами губ, как если бы на них еще остался поцелуй.
– Что это было? – прошептала она.
– Не знаю, – сказал Тоби. – Я не должен был?..
– Нет, – прошептала Эмили. – Мне приятно.
Первое, о чем она подумала: «Я только что поцеловалась с парнем, которого могла целовать Эли». А следом промелькнула догадка, что, возможно, ее странности были связаны как раз с тем, что подобные мысли лезли ей в голову.
– Тоби? – прервал их чей-то голос.
Под навесом у входа в бассейн стоял мужчина в кожаной куртке, державший руки на бедрах. Мистер Кавано. Эмили узнала его – он приезжал в летний спортивный лагерь много лет назад, а еще она видела его в ту ночь, когда произошла трагедия с Дженной. Она почувствовала, как напряглись плечи. Если мистер Кавано был здесь – возможно, и Дженна приехала с ним? Но тут Эмили вспомнила, что Дженна училась в Филадельфии. Во всяком случае, она надеялась на это.
– Что ты там делаешь? – Мистер Кавано высунул руку из-под навеса, подставляя ее под капли накрапывавшего дождя. – Скоро твой заплыв.
– О. – Тоби спрыгнул с фонтана и улыбнулся Эмили. – Ты идешь?
– Чуть позже, – робко произнесла Эмили. Она боялась, что, если встанет прямо сейчас, у нее подкосятся ноги. – Удачи тебе.
– Ладно. – Тоби на мгновение задержал на ней взгляд. Он словно хотел сказать что-то еще, но передумал и поспешил к отцу.
Эмили посидела на каменной ступеньке еще несколько минут, продолжая мокнуть под дождем. Она испытывала странное ощущение – ее будто наполнили волшебными пузырьками. Что же произошло? Когда ее «Нокия» просигналила о входящем сообщении, она вздрогнула и достала телефон из кармана куртки. Сердце оборвалось. Она уже знала, кто ей пишет.
Эмили, может, лучше поместить в ежегодник эту фотку?
Она открыла вложение. В нем оказался снимок Эмили и Майи из фотобудки Ноэля. Девушки с любовью смотрели друг другу в глаза и были готовы слиться в поцелуе. От удивления Эмили раскрыла рот. Она помнила, как нажимала кнопку фотоаппарата – но разве Майя не забрала снимки, когда они уходили?
«Ты же не хочешь, чтобы все это увидели, не так ли?» – прочитала она строчку текста под фотографией.
И – как и следовало ожидать – внизу стояла подпись: «Э».
15. Она готова украсть ради тебя – и это твоя благодарность?
Мона вышла из примерочной кабинки бутика «Сакс» в полупрозрачном зеленом платье с квадратным вырезом от «Кельвин Кляйн». Пышная юбка поднялась «солнышком», когда девушка покружилась.
– Что скажешь? – спросила она Ханну, которая стояла у вешалок с одеждой.
– Великолепно, – пробормотала Ханна. Под яркими лампами дневного света было заметно, что на Моне не было лифчика.
Та еще покрутилась перед трехстворчатым зеркалом. Худющая, она иногда втискивалась в завидный нулевой размер.
– Думаю, тебе оно лучше подойдет по цвету. – Она приспустила плечико. – Хочешь примерить?
– Не знаю, – ответила Ханна. – Какое-то оно просвечивающее.
Мона нахмурилась.
– С каких пор тебя это заботит?
Ханна пожала плечами и отвернулась к блейзерам от «Марк Джейкобс». В четверг вечером они совершали набег на дизайнерский бутик «Сакс» в молле «Кинг Джеймс», лихорадочно подбирая платья для «Фокси». На бал собиралось слишком много девчонок из подготовительной школы и студенток колледжа, поэтому каждой хотелось найти платье, в котором не придут еще пятеро.
– Я хочу выглядеть стильно, – ответила Ханна. – Как Скарлетт Йоханссон.
– Зачем? – удивилась Мона. – У нее огромная задница.
Ханна поджала губы. Когда она говорила стильно, то имела в виду изысканно. Как те девушки в рекламе бриллиантов – с виду такие милые и невинные, но в каждой пряди их волос угадывался призыв «трахни меня». Шон должен был остолбенеть от целомудрия Ханны, разом забыть о своем обете безбрачия и сорвать с нее нижнее белье.
Ханна взяла с полки уцененную пару туфелек бежевого цвета с открытым носком от «Миу Миу».
– Прелесть! – Она протянула одну туфлю, показывая Моне.
– Почему бы тебе не… – Мона кивнула на сумку Ханны.
Ханна вернула туфли на полку.
– Ни за что.
– Почему нет? – прошептала Мона. – С туфлями проще всего. Ты сама знаешь. – Увидев, что Ханна колеблется, она цокнула языком. – Все еще боишься из-за «Тиффани»?
Вместо ответа Ханна сделала вид, будто заинтересовалась босоножками цвета «металлик» от «Марк Джейкобс».
Мона сняла с вешалки еще несколько платьев и вернулась в примерочную. Вскоре она вышла с пустыми руками.
– Все не то. Пойдем, заглянем в «Прада».
Пока они шли по торговому центру, Мона что-то набирала на своем смартфоне.
– Хочу узнать у Эрика, какого цвета букет он мне преподнесет, – объяснила она. – Может, подберу платье в тон.
Мона решила пойти на «Фокси» с братом Ноэля Кана Эриком, с которым уже не раз встречалась на этой неделе. Братья Каны – красивые и богатые любимцы светских фотографов – были беспроигрышным вариантом для «Фокси». Мона все пыталась уговорить Ханну пойти с Ноэлем, но та слишком долго тянула с ответом. Ноэль уже пригласил Селесту Ричардс из квакерской школы – и это стало сюрпризом, поскольку все думали, что он был неравнодушен к Арии Монтгомери. Впрочем, Ханну это не волновало. Если не с Шоном, так она вообще не собиралась идти на бал.
Мона оторвалась от мобильника:
– Какой салон автозагара, по-твоему, лучше – «Сан Лэнд» или «Далия»? Мы с Селестой собрались завтра в «Сан Лэнд», но боюсь, как бы мы ни вышли оттуда оранжевыми.
Ханна пожала плечами, чувствуя укол ревности. С чего это вдруг Мона шла в салон не с ней, а с Селестой? Она уже хотела ответить, но тут зазвонил ее телефон. Сердце забилось чаще. Всякий раз, заслышав телефонный звонок, она думала об «Э».
– Ханна? – слава богу, мама. – Ты где?
– Хожу по магазинам, – ответила Ханна. С каких это пор мама стала интересоваться?
– Срочно домой. Приедет отец.
– Что? Почему? – Ханна взглянула на Мону, которая застряла у киоска с дешевыми солнцезащитными очками. Она так и не рассказала подруге о визите отца в понедельник – странный получился бы разговор.
– Он просто… Ему нужно кое-что забрать, – ответила мама.
– Что именно?
Миссис Марин раздраженно фыркнула:
– Мы должны оформить некоторые финансовые документы, прежде чем он женится. Такое объяснение тебя устроит?
Ханну прошиб холодный пот. Она услышала то, о чем даже думать боялась, – отец собирался жениться на Изабель и стать отцом Кейт. А она-то размечталась, что, возможно, отец захотел повидаться с ней! И почему она должна была ехать домой, если он явился совсем по другому поводу? Так могло показаться, словно у нее вовсе не было личной жизни. Она изучила свое отражение в зеркальной витрине бутика «Банана Репаблик».
– Когда он приедет? – спросила она.
– Через час. – Мама повесила трубку. Ханна щелкнула крышкой телефона и зажала его в руке, чувствуя, как тепло просачивается в ладонь.
– Кто звонил? – проворковала Мона и взяла Ханну под руку.
– Мама, – рассеянно произнесла Ханна. Успеет ли она принять душ? Надо было смыть с себя море ароматов, которыми она надушилась в «Нейман Маркус». – Просит, чтобы я приехала домой.
– Почему?
– Просто… потому.
Мона остановилась и придирчиво оглядела Ханну:
– Ханна, твоя мама просто так не станет звать тебя домой.
Они стояли у входа в престижное китайское бистро «Год кролика», и острый запах соуса хойсин приятно щекотал ноздри.
– Ну, потому что… мой отец приезжает.
Мона нахмурилась:
– Твой отец? Я думала, что он…
– Нет, – прервала ее Ханна.
Когда они стали подругами, Ханна сказала Моне, что ее отец умер. В конце концов, это не было такой уж ложью, ведь она поклялась больше никогда не общаться с ним.
– Мы очень давно не виделись, – объяснила она. – Но на днях встречались, он был по делам в Филадельфии. Сегодня он приезжает не ко мне. Даже не знаю, почему мама меня вызывает.
Мона подбоченилась:
– Почему ты мне раньше не рассказала?
Ханна пожала плечами.
– Ну, и когда это было?
– Не помню точно. Кажется, в понедельник.
– В понедельник? – В голосе Моны прозвучала обида.
– Девчонки! – раздалось сзади.
Ханна и Мона обернулись. Наоми Зиглер. Они с Райли Вулф выходили из «Прада», обвешанные черными фирменными пакетами.
– Ищете обновки для «Фокси»? – спросила Наоми. Ее белокурые волосы, как всегда, блестели, а кожа, черт возьми, словно светилась изнутри, но Ханна не могла не отметить, что платье на ней было от «БСБГ» из прошлогодней коллекции. Прежде чем она смогла ответить, Наоми добавила: – Не тратьте время на «Прада». Лучшее мы уже скупили.
– А может, у нас уже есть платья, – ехидно произнесла Мона.
– Ханна, а ты тоже идешь? – Райли округлила карие глаза и откинула с лица блестящие рыжие волосы. – Я подумала, что раз ты теперь не с Шоном…
– Нет уж, «Фокси» я не пропущу, – надменно сказала Ханна.
Райли – в черных легинсах, потертой джинсовой рубашке и эффектном свитере в черно-белую полоску – уперлась рукой в бок. Недавно папарацци засняли Мишу Бартон в таком же наряде.
– Шон – просто прелесть, – промурлыкала Райли. – Кажется, за лето он еще больше похорошел.
– Да он же гей, – вдруг выпалила Мона.
Райли ничуть не смутилась:
– Спорим, я заставлю его поменять ориентацию?
Ханна крепко сжала кулаки.
Наоми просияла:
– Ну что, Ханна, как тебе ИМКА? Тебе надо ходить со мной на пилатес. Там инструктор Орен – это нечто! Роскошный самец.
– Ханна не посещает ИМКА, – перебила ее Мона. – Мы ходим в «Боди Тоник». А ИМКА – настоящая помойка.
Ханна повернулась к Наоми, чувствуя, как внутри все трепещет.
– Ты не ходишь в ИМКА? – Наоми сделала самое невинное лицо. – Что-то я не пойму. Разве не тебя я видела там вчера? Возле эллиптического зала?
Ханна схватила Мону за руку.
– Пошли, мы опаздываем. – Она потащила ее от бутика «Прада», обратно в сторону «Сакс».
– Что это было? – недоуменно спросила Мона, изящно обгоняя женщину в жокейском костюме, нагруженную сумками.
– Ничего. Просто я терпеть ее не могу.
– Зачем ты ходила вчера в ИМКА? Ты же говорила мне, что была у дерматолога.
Ханна остановилась. Она знала, что встреча с Наоми у дверей «Клуба Д» не сулила ничего хорошего.
– Я… у меня там были кое-какие дела.
– Какие еще дела?
– Я не могу тебе сказать.
Мона нахмурилась и резко свернула в сторону. Решительным шагом она зашла в бутик «Бёрберри». Ханна догнала ее.
– Послушай, я действительно не могу. Мне очень жаль.
– Надеюсь. – Мона порылась в сумке и достала оттуда бежевые туфельки от «Миу Миу» из бутика «Сакс» – без коробки и защитной этикетки. Она помахала ими перед лицом Ханны. – Я собиралась подарить их тебе. Но теперь забудь.
Ханна разинула рот:
– Но…
– Твой отец приезжал три дня назад, и ты ни словом не обмолвилась об этом, – сказала Мона. – А теперь ты врешь мне о том, чем занимаешься после школы.
– Это совсем не так… – пролепетала Ханна.
– Во всяком случае, так выглядит. – Мона нахмурилась. – Что еще ты от меня скрываешь?
– Извини, – пропищала Ханна. – Я просто… – Она опустила голову и глубоко вздохнула. – Хочешь знать, почему я была в ИМКА? Хорошо. Я ходила в «Клуб Д».
У Моны глаза на лоб полезли. В ее сумке зазвонил телефон, но она даже не шелохнулась.
– Теперь я уже надеюсь, что ты врешь.
Ханна покачала головой. Ее подташнивало; в «Бёрберри» слишком сильно пахло новым ароматом этой марки.
– Но… зачем?
– Я хочу вернуть Шона.
Мона расхохоталась:
– Ты же сказала мне, что порвала с Шоном на вечеринке у Ноэля.
Ханна взглянула на свое отражение в витрине, и ее едва не хватил удар. Неужели у нее была такая огромная задница? Ей показалось, что она видит неуклюжую толстую Ханну из прошлого. Она глотнула воздуха, отвернулась и снова уставилась в зеркало. Оттуда на нее смотрела нынешняя Ханна.
– Нет, – сказала она Моне. – Это он бросил меня.
Мона не рассмеялась, но и не попыталась утешить подругу.
– Это потому ты была в клинике его отца?
– Нет, – поспешно произнесла Ханна, уже и забыв, что встретила там Мону. Потом, спохватившись, что придется назвать Моне истинную причину, она дала задний ход. – А, в общем, да. Вроде того.
Мона пожала плечами.
– Знаешь, я от кого-то слышала, что это Шон порвал с тобой.
– Что? – прошипела Ханна. – От кого?
– Кажется, в спортзале говорили. Не помню. – Мона пожала плечами. – Может, сам Шон сказал.
Все поплыло у нее перед глазами. Ханна сомневалась в том, что Шон проболтался, но, возможно, это было делом рук «Э».
Мона пристально посмотрела на нее:
– Я думала, ты хочешь потерять девственность, а не продлить ее.
– Я просто хотела посмотреть, что это такое, – тихо произнесла Ханна.
– И? – Мона насмешливо поджала губы. – Давай, выкладывай. Наверняка там забавно. О чем вы говорили? Читали стихи? Пели? Что?
Ханна нахмурилась и отвернулась. Обычно она все рассказывала Моне, но сейчас Мона откровенно смеялась над ней, и Ханна не хотела утолять ее любопытство. Кэндис ведь не зря сказала: «Это безопасное место». Ханна считала, что не вправе была выдавать чужие секреты, тем более что «Э», похоже, вываливал всю ее подноготную. И к тому же, если Мона слышала сплетни о ней, почему ничего не сказала? Разве они не лучшие подруги?
– Ничего интересного, – пробормотала она. – Довольно скучно.
Лицо Моны, до этого выражавшее предвкушение, теперь поникло от разочарования. Они с Ханной молча смотрели друг на друга. У Моны зазвонил телефон, и она отвернулась.
– Селеста? – радостно воскликнула она. – Привет!
Ханна нервно покусывала губы, разглядывая браслет часов от «Гуччи».
– Мне пора, – прошептала она Моне, кивая в сторону выхода. – Отец…
– Подожди, – бросила Мона в трубку. Она прикрыла телефон рукой, перевела взгляд на туфли «Миу Миу» и всучила их Ханне. – На, возьми. Мне они противны.
Ханна попятилась, придерживая туфли за ремешки. Ей они тоже вдруг стали противны.
16. Теплый семейный вечер в доме Монтгомери
Вечером Ария сидела на кровати и вязала сову из мохеровой пряжи. Коричневая сова выглядела по-мальчишески озорной; Ария начала вязать игрушку еще на прошлой неделе в подарок Эзре. Теперь, когда стала очевидна бессмысленность этой затеи, она раздумывала, не подарить ли сову Шону. Не покажется ли ему странным такой жест?
Еще задолго до своего исчезновения Эли пыталась познакомить Арию с роузвудскими мальчишками. «Просто подойди и заговори первой. Никаких проблем», – учила она. Но для Арии это было проблемой. Она подходила к парню и замирала от страха, а потом несла какую-то чушь – почему-то чаще всего о математике. А она ненавидела математику. К концу седьмого класса только один парень общался с ней вне школы – Тоби Кавано.
И это пугало. За несколько недель до того, как пропала Эли, Ария записалась на уик-энд в лагерь искусств, и кто бы, вы думали, оказался в ее мастерской? Тоби. Ария пришла в замешательство – разве он не был заперт в школе-интернате, куда его сослали навечно? Но, видимо, летние каникулы у Тоби начались раньше, чем в роузвудской школе, и в лагере он появился первым. С растрепанными волосами, он сидел в углу мастерской, щелкая себя резинкой по запястью.
Их педагог по театральному мастерству – худенькая женщина в кудряшках, вся в джинсе – дала задание: разбиться по парам и многократно повторять друг за другом одну и ту же фразу, сохраняя темп. Предполагалось, что в процессе игры смысл фразы изменится. Они ходили по кругу, меняя партнеров, и вскоре Ария оказалась перед Тоби. Фраза в тот день звучала так: «Летом никогда не бывает снега».
– Летом никогда не бывает снега, – произнес Тоби.
– Летом никогда не бывает снега, – ответила Ария.
– Летом никогда не бывает снега, – повторил Тоби.
Ария обратила внимание на его глубоко посаженные глаза и изгрызенные до мяса ногти. Она испытывала неловкость оттого, что стояла так близко к нему. В памяти оживала дьявольская усмешка на лице Тоби, когда он заглядывал в окно дома Эли, после чего они решили ему отомстить. Вспомнилось, как парамедик вытаскивал Дженну из горящего домика на дереве, едва не уронив ее. А спустя несколько дней на школьном сборе по противопожарной безопасности она случайно услышала, как учительница ОБЖ миссис Айверсон говорила кому-то: «На месте отца этого мальчишки я бы отправила его не в школу-интернат. А в тюрьму».
И вдруг фраза действительно зазвучала иначе. «Я знаю, что вы сделали прошлым летом». Тоби первым произнес эти слова, и Ария повторила за ним несколько раз, прежде чем поняла их смысл.
– О, как в кино! – воскликнула учительница, хлопая в ладоши.
– Ага, – сказал Тоби и улыбнулся Арии настоящей улыбкой, незловещей, отчего ей стало еще страшнее.
Когда она рассказала об этом Эли, та вздохнула:
– Понимаешь, Ария, Тоби, как бы тебе сказать, психически нездоров. Я слышала, что он едва не утонул в штате Мэн, когда плавал в замерзшей речке, пытаясь сфотографировать лося.
Но Ария больше не ходила в драмкружок.
Она снова подумала о листке, приклеенном к витрине. «Все гадаешь, кто же я? Я ближе, чем ты думаешь».
Возможно ли, что «Э» был Тоби? Что, если он пробрался в роузвудскую школу и приклеил листок к мемориалу Эли? Видел ли эту записку кто-нибудь из ее подруг? А может, «Э» учится вместе с ней в одном из классов. Скорее всего в английском – появление большинства сообщений совпадало по времени с занятиями по литературе. Но кто это был? Ноэль? Джеймс Фрид? Ханна?
Читать бесплатно другие книги:
