Золото Роммеля Сушинский Богдан

39

Июль 1960 года. Средиземное море.

В прибрежных водах мыса Корс

Бронированный корабль надвигался на мельтешившие на его пути моторки, словно акула – на стайку анчоусов. Поняв, что заблокировать вход в бухту им не удастся и что «Посейдон» попросту подомнет под себя и потопит всякую лодчонку, которая окажется на его пути, «пирато-мафиози» убрали свои суденышки с курса, но тут же открыли предупредительный огонь.

Однако нападавшие явно не учли решительности команды «Посейдона». Военные моряки повели себя так, как и должны были вести себя во время нападения пиратов. Никакой предупредительной пальбы они открывать не стали. Прозвучала зычная, гортанная команда – и с палубы бота, из открытых иллюминаторов и люков ударили десятки пулеметных и автоматных очередей, прозвучали выстрелы снайперов, а главное, четырьмя выстрелами из фаустпатронов «посейдоновцы» всерьез повредили оба катера.

Не стал терять времени и барон фон Шмидт. Воспользовавшись тем, что баркасы дона Фернандо преследовать его яхту не стали, он приказал спустить на воду две резиновые шлюпки и два спасательных плота, высадив благодаря им солидную десантную группу. Даже тем трем морякам, которые остались на борту «Крестоносца», он приказал вооружиться и, развернув яхту на сто восемьдесят градусов, под прикрытием косы, ударил вместе с ними в тыл пиратам.

Главарь местных мафиози, очевидно, решил, что яхтой займутся девять его подручных, которых он заслал на причал со стороны поместья барона фон Шварца. Но им так и не удалось подавить сопротивление группы Денхофа. Потеряв при прорыве этих диверсантов двух бойцов, майор все же сумел «призвать» под свои «знамена» почти всех обитателей «Пристанища», включая князя Курбатова и оберштурмфюрера Фройнштаг, вооружить их карабинами из тайного арсенала и занять оборону по «припортовому» гребню. И способствовали этому «призыву» наглые угрозы бандитов сначала расправиться с командами судов, а затем перевешать всех, кого обнаружат на территории усадьбы. Для острастки они прострелили автоматной очередью ноги начальника порта и забросили его на нижнюю площадку лестницы дожидаться своей очереди на повешение. Именно его сторожку бандиты намеревались превратить в свой основной опорный пункт.

Ничуточки не усомнившись в намерениях этой стаи, одного из охранников поместья, поляка Витольда, майор отправил вместе с Курбатовым и Фройнштаг по подземному ходу, под настил причала. Именно эта тройка, упражняясь в стрельбе сквозь щели между досками, сумела вывести часть диверсантов из строя еще до того, как яхта оказалась в пределах бухты. Остальных охрана поместья добивала уже перекрестным огнем, к которому подключились и пулеметчики «Крестоносца».

– Вот уж не думал, что спустя пятнадцать лет после войны придется принимать участие в настоящем бое и вступать в рукопашную с диверсантами, – проговорил полковник после того, как всадил в живот одного из бандитов у него же отобранный нож.

Бывший русский диверсант так и не выяснил, почему этот боевик полез через боковой пролом в пристани под ее настил – то ли намеревался выбить оттуда защитников поместья, то ли попросту спасался от пуль. Курбатов сумел выбить у него из рук автомат, однако тот схватился за нож, и сразу же стало ясно, что в подобных схватках он не новичок. Уже после того, как лезвие ножа вошло в трещину деревянной опоры, пройдя в каком-нибудь сантиметре от бедра полковника, он – приземистый, худощавый – попытался сломить противника в рукопашной схватке, однако явно не понял, с кем имеет дело, да и сил своих попросту не рассчитал.

– Воспринимайте эту стычку, как тренировку перед новым разведывательно-диверсионным походом, – «успокоила» его Фройнштаг. – Но если в свой первый евразийский поход вы, господин полковник, прошли от Маньчжурии до Берлина, то теперь придется идти в обратном направлении.

– Разве что вместе с вами, – отшутился Курбатов.

Лилия уловила какое-то движение по настилу над собой и тотчас же отреагировала на него автоматной очередью. Приглушенный, на боли замешанный рев, который прозвучал в ответ, мог свидетельствовать только об одном: она умудрилась добить одного из раненых бандитов.

– О, нет, в таком походе я вам не попутчица, – без какого-либо налета игривости ответила Фройнштаг. – Не тот возраст, не та подготовка… Да и вы, полковник, пока что к нему не готовы.

– Все, уходим отсюда, по подземному ходу, как пришли, – вмешался в их разговор охранник, который до этого стоял на насыпи в дальнем углу этого «причального подполья». – Двое, те, что в сторожке, еще огрызаются, однако надолго их не хватит.

– Так, может, взберемся на причал и прикончим их? – предложил Курбатов.

– В русскую рулетку сыграть не терпится? – приближался к нему Витольд.

– Почему бы не рискнуть?

– Да потому что взбираться на причал нужно будет прямо под окнами сторожки, а значит, под пулями мафиози. Какой смысл? Хотя понимаю: для белогвардейского офицера главное – показать свою удаль да презрение к смерти.

– Насколько я знаю, в игре со смертью польские белые офицеры, в отличие от «красных», нам не уступали, – пошел Курбатов на свет фонарика Витольда, уводившего их с Фройнштаг назад, в подземелье.

– Ничего странного, если учесть, что почти все они были такими же дворянами – с присущими им традициями, пониманием чести и достоинства, – как и ваши. Разве что у поляков явственнее проявлялся сугубо наш, польский, гонор.

– Чего-чего, а гонора у польских офицеров всегда хватало, – согласился князь, однако про себя добавил: – «При отсутствии надлежащей подготовки, особенно диверсионной, и, конечно же, боевого опыта».

Когда они выходили из подземелья по ту сторону хребта, никакой пальбы со стороны моря уже не долетало. Одиночные выстрелы доносились разве что со склонов Северной косы, которую десантники с «Крестоносца» очищали от бандитов, сумевших выбраться на сушу с затопленных или поврежденных катеров и баркасов. В самой же бухте сопротивление последних корсиканцев было подавлено, как только с палубы рейдировавшей в проливе яхты прозвучал меткий выстрел из фаустпатрона.

40

Июль 1960 года. Средиземное море.

Борт парохода «Умбрия»

Доклад командира военно-спасательного бота о настоящем сражении, развернувшемся у мыса Корс, еще больше омрачил и без того мрачного начальника экспедиции. В полный разгром катеро-баркасной флотилии корсиканцев Скорцени не верил, зато не сомневался: направляясь к Персту Дьявола, «Посейдон» обязательно приведет за собой хвост в виде катера или моторного баркаса. Поэтому приказал Лиондино к месту поиска не торопиться, а начать поиск в любом из квадратов, чтобы затем, выявив преследователей, увести их в итальянские воды, в район острова Капри.

– Ваш замысел понятен, – тут же отреагировал командир бота. – Неясно только, остаются ли теперь в силе наши договоренности по поводу участия команды «Посейдона» в операции.

– Моряки работали там, где им было приказано, разве не так? Поэтому успокойте их, и пусть молятся, чтобы в конце концов поиски завершились успешно. Это в их интересах.

– Такого рода сообщение в самом деле успокоит их, – ответил командир бота.

Выходя из радиорубки, Скорцени напомнил радисту, чтобы тот сразу же доложил о выходе на связь корвет-капитана Сантароне, и почти на полчаса застрял у фальшборта, любуясь высоким звездным небом, подсвеченным бортовыми огнями штилем и освещенной бледным лунным сиянием вершины Перста Дьявола. Прекрасный вечер, удивительно тихое море, пьянящий влажноватой свежестью воздух; еще бы удочку в руки…

Очевидно, «человек со шрамами» так и счел бы этот вечер идеальным для отдыха, если бы не одно скверное обстоятельство: находился-то он здесь явно не для развлечений. Как и масса людей, которых он увлек своей приключенческой романтикой и надеждой на легкую наживу.

– Господин Скорцени, – появился на палубе радист, – на связи корвет-капитан Сантароне.

– Наконец-то… – выдохнул Отто, явно подустав от праздного сидения в каюте да скитаний по палубе и отсекам. – Что он сообщает?

– Просит подойти к аппарату, и как можно скорее.

– Очевидно, опять проблемы с герметичностью субмарины, – тут же подсказал ему объяснение Скорцени.

Знал бы этот плешивый, почти карликового росточка итальянец, сколько надежды почудилось только что в его словах обер-диверсанту рейха. Водолазы, базировавшиеся на «Умбрии», уже успели поужинать в камбузе и теперь отдыхали в своих каютах. Ждала перехода на судно и пара водолазов-диверсантов, работавших на «Горгоне», в тесноте которой никаких особых условий для отдыха не предполагалось. Сама же, невидимая с палубы парохода, субмарина находилась теперь по ту сторону Перста Дьявола, в каких-нибудь метрах сорока от скалы.

– Что там у вас опять случилось? – с напускной суровостью поинтересовался «человек со шрамами», интуитивно предчувствуя при этом смысл ответа.

– Субмарина нуждается в серьезном ремонте, оберштурмбаннфюрер. На базу «Сан-Джорджио» придется идти в надводном положении.

Прежде чем хоть как-то словесно отреагировать на это сообщение, Скорцени блаженственно закрыл глаза: наконец-то! Фраза, которая только что прозвучала в его наушниках, была условной. Если бы на «Горгоне» в самом деле возникла серьезная поломка, в ней не прозвучало бы название базы. Не прозвучало бы – вот в чем дело! Причем оно не только служило кодовым словом в обычном, «ходовом», сообщении со старой, давно подлежащей списанию, подлодки, но и наводило всякого, кто мог оказаться нежеланным свидетелем этого разговора командира субмарины с начальником экспедиции, на ложный курс «Горгоны».

– Продолжайте ремонтные работы. Буду у вас через двадцать минут.

Пока матросы «Умбрии» готовили к спуску на воду мотобот, Скорцени решил встретиться с капитаном судна.

– Вы молча выслушаете только то, что я скажу, и никаких лишних вопросов задавать не станете, – сразу же предупредил он Мадзаре, выставив перед этим из ходового мостика вахтенного офицера и рулевого.

– Я никогда не задаю вопросов, на которые способен получить ответы без чьих-либо разъяснений, – горделиво повел головой итальянец, в котором время от времени оживал дух римского патриция.

– Как только что доложил Сантароне, на субмарине опять забарахлил мотор.

– Как она вообще держится на плаву, – вскинул плечи, словно встряхнул с них четырехпудовый груз, Мадзаре. – А корвет-капитан еще и решается погружаться на этой ржавой «галоше» под воду.

– Тем не менее с места поиска субмарина уйдет на перископной глубине. Для подстраховки вы станете сопровождать нас до итальянских территориальных вод, где подводники будут чувствовать себя в большей безопасности, нежели здесь, во все еще французских владениях.

Мадзаре признательно улыбнулся. Это «все еще» ему, итальянскому националисту, – как бальзам на растерзанную душу.

– Курс на Сардинию, в вотчину Боргезе?

– На остров Горгону, в честь которой и получила свое название субмарина. С общим направлением на Лигурийскую военно-морскую базу, точнее, на «Сан-Джорджио».

На сей раз капитан рассеянно как-то кивнул и выжидающе уставился на «человека со шрамами». Но лишь когда вахтенный офицер прокричал с палубы, что мотобот спущен на воду, Скорцени продолжил:

– По моему приказу вы вновь входите в территориальные воды Франции, возвращаетесь к мысу Корс и еще как минимум сутки продолжаете поиски сокровищ.

– Не к Персту Дьявола, а к мысу?..

– …И еще как минимум сутки, – назидательно прервал его Скорцени, – со старательностью гробокопателей продолжаете поиски сокровищ вблизи Бухты Безмолвия, присоединившись при этом к уже работающей там яхте «Крестоносец». Притом что известный вам бездельник из «Пристанища паломника» майор Денхоф усилит охрану экспедиции своими людьми. В нужное время с вами свяжутся, и вы получите все необходимые инструкции.

Скорцени спустился на палубу и направился к трапу, у которого, почти не покачиваясь на штилевой глади, стоял мотобот с матросом «на руле».

– Значит, водолазы «Горгоны» контейнеров так и не обнаружили? – подался вслед за ним капитан судна.

Обер-диверсант рейха недовольно взглянул на него, покряхтел, но все же довольно вежливо ответил:

– Скажу больше, радист субмарины получил условный сигнал. Из него следует, что, если к утру мы отсюда не уберемся, нас атакуют. Причем на сей раз угрожает не мафия, а отряд местных, с Жираглиа, корсиканских сепаратистов, так называемых «маки». Хотя какая разница, кто они и как именно называются?

Скорцени уже взялся за поручни аварийного трапа, когда Мадзаре вновь не удержался:

– Так все-таки, в каком квадрате покоится клад фельдмаршала: у этой скалы или у мыса Корс?

– В начале разговора вы решительно «угрожали» не задавать мне лишних вопросов, капитан.

– Не задавать тех вопросов, на которые сам способен найти ответы, без чьих-либо разъяснений.

– А какие еще разъяснения требуются вам в данном случае? – прогромыхал своим камнедробильным басом Скорцени. – И впредь, никаких псалмопений по этому поводу, капитан Мадзаре; никаких псалмопений!

41

Июль 1960 года. Корсика. Бухта Безмолвия.

Борт яхты «Крестоносец»

К тому времени, когда над островом угасали последние проблески закатного солнца, вся команда яхты, включая двух легкораненых охранников, снова получила возможность собраться на ее борту. Причалив судно к пристани, фон Шмидт сначала проследил, с какой небрежностью коммандос Денхофа забрасывают в баркасы тела погибших бандитов, чтобы предать их морю уже за территорией бухты, и только потом обратил внимание на поднявшихся на яхту Курбатова и Фройнштаг. Они все еще не расставались с автоматами, хотя и без оружия вид этой рослой, по-военному подтянутой и физически крепкой пары способен был внушать уважение.

– Если я правильно понял, вы, господа, появились на «Крестоносце», чтобы полюбоваться сокровищами фельдмаршала?

– Вы же решитесь разочаровать нас, – продолжила мысль барона оберштурмфюрер Фройнштаг, поигрывая шмайссером с опустевшим патронным рожком.

– Наоборот, – въедливо ухмыльнулся барон, – оптимистично уведомлю, что завтра команда яхты продолжит свои поисковые работы.

– Но уже без Скорцени, который ушел от вас, вместе с военно-спасательным ботом, профессиональными водолазами и хорошо вооруженной охраной.

Капитан яхты нервно рассмеялся. Сам тот факт, что не он один чувствует себя в эти минуты обманутым; что в таком же состоянии пребывают и эти, не менее близкие к первому диверсанту рейха, люди, – уже в какой-то степени развлекал его. Он решил спуститься в кают-компанию, и гости вынуждены были потянуться вслед за ним.

– Скорцени волен поступать, как ему заблагорассудится, – недовольно пробубнил барон, усаживаясь за стол в небольшой, в арабском стиле обставленной каюте и движением руки приглашая вошедших присоединиться к нему.

– Но почему вдруг ему «заблагорассудилось» продолжать поиски в другом квадрате, не привлекая к консультациям вас, единственного в наше время человека, способного по каким-то там ориентирам указать, где именно были затоплены контейнеры?

– Наверное, этот вопрос я должен был задать вам, оберштурмфюрер, – процедил фон Шмидт. – Разве в «Пристанище», в этом всеевропейском религиозно-диверсионном отстойнике, найдется человек, более приближенный ко «зловещему Отто», нежели вы?

Фройнштаг и полковник растерянно переглянулись. Независимо от того, решатся они произнести это вслух или нет, во взглядах явственно прочитывался один и тот же смысл: «Неужели в этой игре обер-диверсант рейха сумел скрыть свой истинный замысел даже от бывшего начальника “Африканского конвоя” барона фон Шмидта, который, казалось бы, оставался ключевой фигурой во всем этом “пиратском водевиле?”»

– Мы не ваши враги, барон, – подался Курбатов к оберштурмбаннфюреру фон Шмидту. – Во всяком случае, не кровные, поэтому всего два вопроса, – он мельком оглянулся на дверь. – Несмотря на то, что экспедиция за экспедицией стараются организовать поиски сокровищ в районе мыса Корс, на самом деле они покоятся в другом квадрате?

Эсэсовец повел подбородком, словно бы намеревался отрицать этот факт, затем, для убедительности, передернул неширокими, основательно ссутулившимися плечами и только потом изрек:

– Замечу, что это всего лишь ваше предположение, полковник, которое очень легко поддается сомнениям.

– Скорцени знал о месте захоронения клада задолго до организации поисков, поэтому создал две экспедиционные группы? Причем ваша – ложная, или отвлекающая? И пока здесь, у мыса Корс и Бухты Безмолвия, разыгрывалась кровавая драма вокруг никем пока что не найденных сокровищ Роммеля, та, основная группа, усиленно вела поиски африканского золота Лиса Пустыни в другом квадрате, другими силами и, возможно, у другого острова.

– Замечу, что и эта версия соткана исключительно из ваших предположений.

– Однако логически она вполне допустима, – только теперь вклинилась Лилия в слишком осторожный, а потому почти бессмысленный разговор двух мужчин.

– Где именно происходит эта «ловля жемчугов»? – дожимал барона Курбатов. – Неужто у берегов Жираглиа?

– Возможно, там, а возможно, и нет. По-прежнему одни предположения, – мрачно ухмыльнулся фон Шмидт.

42

Июль 1960 года. Средиземное море.

Борт парохода «Умбрия»

Прибыв на субмарину, Скорцени приказал рулевому мотобота ждать, а сам спустился вслед за корвет-капитаном внутрь ее и потребовал доклада.

– Первые два контейнера водолазы обнаружили еще два часа назад.

Скорцени почувствовал, как рука его инстинктивно потянулась к тому месту, где в течение стольких лет на несуществующей теперь уже портупее у него висел пистолет. И лишь убедившись, что его там нет, сумел побороть себя.

– Интригующее начало, Сантароне! – оскалил он основательно пожелтевшие, но все еще крепкие зубы. – Предполагали уйти с сокровищами германского фельдмаршала «втихую», по-английски, не попрощавшись?

– Такой вариант тоже не исключался, – невозмутимо признал корвет-капитан. – Однако же водолазы ваши – сплошь германцы, преданные вам и долгу.

– Поэтому-то к черту псалмопения. Какова ситуация на эти минуты?

– Почти идеальная. Можно считать, что сокровища уже наши. Поначалу Элио фон Штаубе решил, что покрытые илом и погребенные краем горной лавины контейнеры – всего лишь валуны на одном из уступов плато. Однако второго «тирольского братца», Марка фон Гертена, чутье не подвело. Как истинный боевой пловец он воспользовался малыми глубинными минами и вскоре один за другим освободил два контейнера, а еще одним взрывом рассоединил их.

Скорцени уселся в командирское кресло и, запрокинув голову, молчал. Оберштурмбаннфюрер пока еще с трудом подпускал к себе веру в то, что это он со своей экспедицией сумел обнаружить клад Роммеля, что именно он, а не кто-либо другой, более удачливый, спустя несколько минут станет его полноправным обладателем.

– В каком они теперь состоянии? Мы способны поднять эти сундуки с арабскими бриллиантами или пока еще?..

– Все волнения позади. Лебедки, – те, специальной конструкции, которые были установлены в торпедных отсеках, – дело свое сделали. Оба контейнера подняты, закреплены тросами за крючья и заведены в специальные канатно-троссовые неводы.

Услышав это, Скорцени посмотрел на командира субмарины с искренним восхищением. В эти минуты он чувствовал себя генералом, который очень жалеет, что явился на передовую, не имея при себе нескольких «подвернувшихся под руку» орденов, которыми мог бы осчастливить своих бойцов.

– Что с третьим контейнером?

– Тоже обнаружен. Он оторвался от общей связки, пролетел метров десять вниз и лишь по чистой случайности оказался среди останков погибшего в прошлой войне парохода, груженного какими-то истлевшими тюками. С минуты на минуту «тирольские братцы» должны захватить его неводом. Как оказалось, по размерам он значительно меньше двух предыдущих. Однако закреплять его придется уже на верхней палубе субмарины, погруженной как минимум на перископную глубину.

– То есть нужно убрать отсюда моряка, сидящего в мотоботе?

– Вместе с парой водолазов. На всякий случай следует облегчить подлодку от лишнего груза, – произнося это, Сантароне критически окинул громадную, грузную фигуру оберштурмбаннфюрера, пытаясь выяснить, можно ли облегчить корабль и на этот «лишний груз».

– На это рассчитывать не советую, – уловил смысл этого молчаливого выпада Скорцени. – Иду с вами.

Он тут же велел двум свободным от погружения водолазам переходить на мотобот вместе со своим снаряжением. При этом, поблагодарив за службу и пообещав увеличенное вознаграждение, с интеллигентской вежливостью офицера СД, пригрозил: если кто-нибудь из них проболтается по поводу находки, будут уничтожены не только они оба, но и семьи, со всей мыслимой родней. Бывшие морские диверсанты понимающе кивнули и принялись переправляться на резиновый челн.

– Как думаешь, субмарина с таким грузом справится? – с плохо скрываемой тревогой поинтересовался оберштурмбаннфюрер, когда «тирольские братцы» без особых проблем закрепили третий контейнер на небольшой внешней палубе субмарины.

– Если учесть, что в воде все грузы теряют значительную часть своего веса… – тоже не совсем уверенно ответил Сантароне.

– И все же на борту нас окажется пятеро членов экипажа вместо предусмотренных четверых.

– В общем-то, мы уже оказывались в подобной ситуации во время операции «Гнев Цезаря».

– Если я затребую снова прислать мотобот, чтобы забрать хотя бы одного водолаза, матрос-итальянец неминуемо обнаружит контейнер на палубе всплывшей субмарины.

– Говорю же: какое-то время мы спокойно сможем продержаться впятером, – рассудил корвет-капитан. – Причем даже в погруженном состоянии.

– Единственно правильное решение, – признал Скорцени.

– Учитываю горький опыт известного вам пилота «Физелер шторьха», – улыбнулся командир подлодки.

– Какого еще пилота? – поморщился Скорцени.

– Того самого, который, снимая вас после похищения дуче с вершины Абруццо, заупрямился, заявив, что лететь может только один человек – либо вы, либо Муссолини. Потому что при таком маленьком разбеге по каменистому лугу и такой перегрузке, да к тому же при разреженном горном воздухе, самолет взлететь не в состоянии. Было такое, а, господин бывший гауптштурмфюрер Скорцени?

– Было, дьявол меня расстреляй.

– А чем закончилась эта стычка, помните? Тем, что вы не только взгромоздились в легкий двуместный самолетик третьим, но и прихватили с собой увесистый чемодан с письмами и прочими бумагами дуче. Оказывается, против такого аргумента, как пистолет, приставленный к виску пилота, ни один закон аэродинамики устоять не способен. Уверен, что и закон судоходства – тоже.

– Не предавайте меня приятным воспоминаниям дней минувших, Сантароне, – благодушно вздохнул обер-диверсант рейха и тут же попросил фон Гертена, выступавшего еще и в роли радиста, связаться с «Посейдоном».

Когда обер-лейтенанту это удалось, Скорцени сообщил командиру военно-спасательного бота, что теперь ему надлежит вести свой корабль к итальянскому острову Горгона, именем которого и была названа субмарина, и ждать там дальнейших указаний. О том, что сокровища уже находятся на борту субмарины, Лиондино знать пока что не полагалось.

43

Июль 1960 года. Лигурийское побережье

Северной Италии. Вилла «Орнезия»

В бухту Орнезия субмарина входила уже на закате дня, когда на западе последние лучи солнца едва освещали безлесные вершины Лигурийских Апеннин, а на востоке – безуспешно пытались развеять тени от прибрежных скал, окаймлявших пляжи Ривьеры-ди-Поненте.

Еще на траверсе Специи, то есть до входа в воды Генуэзского залива, командир военно-спасательного бота получил по радио приказ Скорцени: срочно изменив курс, возвращаться на юг, в район порта Ливорно, чтобы после небольшого ремонта последовать к острову Эльбе. Именно там один из причалов Порто-Аццуро должен был стать местом постоянного базирования «Посейдона».

Получив эту радиограмму, Лиондино пришел в полное замешательство. Он так и не понял, какого дьявола самым малым ходом тащился сначала к острову Горгона, затем к Эльбе и, наконец, сюда, к берегам Северной Италии. Как и не узнал того, что все это время позади бота и чуть северо-восточнее его курса шла субмарина с фельдмаршальскими сокровищами и оберштурмбаннфюрером Скорцени на борту. То есть, по существу, его корабль служил резервным бортом на случай аварии мини-субмарины и боевым подкреплением подводников – на случай нападения на них.

Как только субмарина приблизилась к Скале Любви, из грота ее, в боковине которого размещалась пещера «Келья отшельника», вышел на узкой, похожей на каноэ шлюпке молчаливый, угрюмый верзила. «Это и есть тот самый рыбак-хранитель скального подземелья, о котором когда-то рассказывала Мария-Виктория Сардони, – понял “человек со шрамами”, теснившийся на площадке ходовой рубки вместе с командиром судна, – но с которым так и не свела меня. Кажется, будет повод познакомиться с этим хранителем тайного подземелья?»

Бросив фон Гертену, уже облачившемуся в легкий водолазный костюм, конец троса, увенчанного толстым альпинистским карабином, он попросил освободить один из контейнеров, и вскоре откуда-то из глубины скалы донеслось едва слышимое поскрипывание лебедки. Таким же банальным образом были переправлены в «Келью отшельника» и два других контейнера.

– А теперь поскорее уводите субмарину, – хриплым баритоном приказал рыбак-хранитель. – Нечего светиться здесь.

– Вы уверены, что сумеете защитить это груз? – вдруг усомнился Скорцени, почувствовав себя нищим, у которого обманным путем отобрали только что найденные сокровища.

– Вот это уж не твоя забота, СС-офицер, – дал хранитель понять, что прекрасно знает, с кем имеет дело, потом вдруг пронзительно свистнул и еще через несколько мгновений исчез. Причем Скорцени далеко не сразу сообразил, что из седловины, венчавшей вершину морской скалы, кто-то ловко сбросил брезентовый полог, мастерски оформленный художником под задник театральной декорации, точно соответствующий фактуре горного склона. Он-то и скрыл от любопытствующих глаз и величественную арку грота, и фигуру хранителя «Кельи отшельника».

А еще через несколько минут рядом с подлодкой, уходившей от скалистого островка в надводном положении, появился катер, прибывший из бухты, расположенной на территории виллы «Орнезия».

– Надеюсь, вы не станете считать мое опоздание проявлением бестактности, господин Скорцени?! – прокричала единственная его пассажирка Мария-Виктория Сардони, она же – хозяйка виллы.

– При любом, даже самом невероятном, опоздании вы все равно появляетесь… вовремя.

– Подобные комплименты я всегда перевариваю очень долго, поэтому не теряйте времени, прошу на борт!

«Человек со шрамами» приказал Сантароне вести субмарину на базу «Сан-Джорджио» и тут же перебрался на катер, чуть не опрокинув его при этом из-за своего веса и собственной неловкости.

– Странно, вы даже не поинтересовались, княгиня, сколько контейнеров нам удалось обнаружить, что в них и весь ли груз «Африканского конвоя» поднят? – задела Скорцени за живое удивительная неразговорчивость княгини. В самом деле, она молча доставила его на причал, ввела в здание, сухо приказала принять ванну, предоставив при этом всю власть над ним средних лет служанке-австрийке, и, даже когда он уже сидел за щедро сервированным столом, продолжала метаться между телефоном в своем кабинете и расположенной в одной из мансардных комнат радиорубкой.

– Донесение об этом я получила сразу же, как только контейнеры были обнаружены у Перста Дьявола, – без особых интонаций, с маской безразличия на лице поведала княгиня.

– От кого?! – буквально взревел обер-диверсант рейха.

Мария-Виктория выждала, пока служанка наполнит тарелки ее любимой грибной ухой, которой уже не раз угощала своего «гостя со шрамами», и только тогда ответила:

– От корвет-капитана Сантароне, естественно.

– Так вы знакомы?! Он что, уже пребывает у вас на агентурной службе?

– А вы, следует полагать, считали себя единственным «агентом влияния» в моей секретной картотеке? – расплылась в мстительной улыбке обычно сдержанная в подобных ситуациях Мария-Виктория.

– Лично я в картотеке службы безопасности Ватикана никогда не состоял, – процедил Отто, прислушиваясь к тому, как во внутренний двор виллы въезжает несколько легковых машин.

– Да при чем здесь эти дармоеды из Ватикана, оберштурмбаннфюрер?.. – почти брезгливо поморщилась княгиня, делая вид, что во дворе ничего особенного не происходит. – Для меня они такое же прикрытие, как итальянская или британская спецслужбы.

Произнеся это, Мария-Виктория намеревалась продолжить их чинный «ужин на двоих» – в небольшом, обставленном в стиле прошлого столетия зале, но без свечей и без какого-либо налета романтической недосказанности. Однако в это время появился атлетического сложения мужчина в кожаном жилете, наброшенном на голое тело, и протянул ей листик бумаги – чего-чего, а тривиальной разведывательно-масонской «недосказанности» на этой вилле всегда хватало.

– Вот и первая реакция общественности на нашу блестяще проведенную операцию, – ровным, спокойным голосом поведала Мария-Виктория, пододвигая радиограмму поближе к обер-диверсанту рейха. И «человек со шрамами» не мог не обратить внимания, что княгиня сказала: «на нашу блестяще проведенную…» – Только что, подорвавшись на мине, – будем считать, что блуждавшей у Перста Дьявола еще со времен войны, – ушел на дно пароход «Умбрия». Капитан погиб, а спасателям удалось подобрать живыми только трех членов экипажа.

– Вы сказали: «будем считать»… То есть на самом деле?..

– На самом деле по приказу начальника экспедиции две магнитные радиомины под корпус парохода подложил наш агент, боевой пловец Марк фон Гертен.

– Обер-лейтенант?! Водолаз из «Горгоны»?! Пардон, от меня такого приказа не поступало!

– А кто это сумел убедить вас, господин Скорцени, что начальником экспедиции являетесь вы? – взялась за бокал с шампанским Мария-Виктория. – Вы меня разочаровываете, оберштурмбаннфюрер.

– Прервите поток своих глупых шуточек, – отшвырнул от себя столовый нож Отто. – Это мои люди обнаружили клад, они подняли его на поверхность и доставили в «Келью отшельника». Пусть только кто-нибудь попытается!..

Скорцени, очевидно, мог бы еще долго, причем не только словесно, рвать и метать, однако, наткнувшись сначала на презрительно-насмешливый взгляд владелицы виллы, а затем – на вновь почти неслышно появившегося крепыша в кожаном жилете, приумолк.

– Особенность этой операции заключается в том, – приняла княгиня очередную радиограмму от этого «черного гонца», который тут же исчез за дверью, – что, по подсказке барона фон Шмидта, местонахождение контейнеров нашими водолазами, известными вам «тирольскими братцами», было установлено и обследовано еще за трое суток до официального прибытия к Персту Дьявола вашей экспедиции. Проблема заключалась лишь в том, что без субмарины, ее лебедок и неводов, которые к тому времени еще только устанавливались и испытывались на «Горгоне», незаметно поднять со дна моря и транспортировать эти контейнеры было бы невозможно. Кстати, вы могли бы обратить внимание, что Сантароне сразу же избрал для своих поисков юго-западный склон подводного массива. Ну а потом, в течение какого-то времени, попросту разыгрывал спектакль с кладоискателями-неудачниками в главных ролях.

– Этого не может быть! – буквально взревел Скорцени, который, хотя и не мог не верить сказанному, но решительно отказывался воспринимать изложенные факты в качестве реальности. – Кого же тогда, по-вашему, следует считать руководителем всей этой операции – «Сокровища Роммеля»? Неужто вас, княгиня?! Не стесняйтесь, примеряйте лавры.

Вздох, которым осенила себя княгиня, казался сродни вздоху учительницы, отчаявшейся втемяшить в башку своего бездарного ученика суть элементарной математической задачки.

– От самого замысла им был голубых франко-арабских кровей шейх Джамал аль Саллех ибн Хайраддин, по кличке «Шейх Бербер». Это он предоставил вам свою яхту, он на некое подставное лицо зафрахтовал пароход «Умбрия», он через все то же подставное лицо сдал вам в аренду недавно приобретенный военно-спасательный бот «Посейдон». Лично вам, Скорцени, была отведена всего лишь роль, ну, скажем так, подрядчика, бригадира непосредственных исполнителей замысла Шейха Бербера. При помощи нашего давнишнего агента Розанды Лукании мы использовали вас, по существу, втемную. Ну а мне, как всегда, отводилась роль координатора и тайной связной между династией Меровингов и Шейхом Бербером.

– Почему же тогда шейх приказал взорвать пароход? – мрачно поинтересовался первый диверсант рейха, только теперь понимая, как лихо и подло его обыграли в этой, на первый взгляд, вроде бы успешной для него операции. – Неужели решил сэкономить на гонораре его команды? Скорбь по невинно убиенным мы, диверсанты, как всегда, оставим священникам.

– Полковник Курбатов и Анна фон Жерми только для того и прибыли в «Пристанище паломника», чтобы проследить за операцией «Сокровища Роммеля» и пустить на дно пароход «Умбрия» вместе с субмариной в его чреве.

– В отместку за гибель линкора «Новороссийск»?!

– Пустив на дно пароход, Шейх Бербер, во-первых, преподнес русским его гибель в качестве «откупного»; во-вторых, за эту ржавчину он получит солидную страховку и, наконец, сведет к минимуму участников операции по подъему сокровищ Роммеля. Не удивлюсь, если и спасшиеся моряки тоже вскоре покинут этот мир.

«А ведь не исключено, что и над тобой тоже нависла реальная опасность, кладо-иска-тель!» – швырнул себе в лицо «человек со шрамами».

– Кстати, вот еще одно эхо нашей операции, – умиротворяюще проговорила тем временем Мария-Виктория, только теперь наконец пробегая взглядом текст следующей радиограммы. – Оказывается, сегодня, при весьма загадочных обстоятельствах, погиб некий господин Рене де Шато, которого посвященные считали «коронованной тенью» верховного хранителя династии Меровингов.

– Двойником, что ли? – из чистого любопытства поинтересовался Скорцени, понимая, что теряет способность удивляться чему-либо, услышанному в этом доме.

– Точнее будет сказать, жертвенным бараном, тем подставным лицом, к которому время от времени подбираются службы безопасности, полиция и просто враги династии Меровингов, Династии Христа. И тогда его голову швыряют к ногам публики, чтобы тут же избрать новую «коронованную тень».

– И кто же теперь станет ею?

– Могли бы и догадаться, что все тот же полуфранцуз, христианин, неистовый французский националист Шейх Бербер, чья личность способна объединять, как минимум, европейский, африканский и арабский миры. Его назначение пройдет, – она взглянула на часики, – ровно через полчаса. Вот только мы с вами на коронацию этого «нецарствующего и неправящего» псевдомонарха не приглашены.

– Кого же тогда следует считать настоящим, действующим монархом, Правителем Мира?

Запрокинув головку, Мария-Виктория какое-то время всматривалась в электрические свечи люстры, словно в загадочное звездное небо.

– С абсолютной уверенностью могу сказать только то, что ни один из семи «высших посвященных», которые будут канонизировать сейчас в подземном храме этой виллы новую «коронованную тень», этого не знает. Все они – люди, в лучшем случае второй от вершины ступени этой загадочной пирамиды.

Утром от жесточайшей головной боли Скорцени спас только преподнесенный ему служанкой бокал спиртовой настойки из каких-то колдовских горных трав. Она же поведала «человеку со шрамами», что вечером, усыпленный снотворным, он отключился прямо за столом, и в отведенную ему комнатушку его отнес на себе «черный гонец».

– Мне наплевать на то, что тут у вас происходило ночью, – как можно увереннее и жестче произнес первый диверсант рейха, когда после завтрака под присмотром все той же служанки он был допущен «черным гонцом» до княгини Сардони. В белом, «дворянского пошива» прошлого столетия, платье, Мария-Виктория стояла на высокой, нависающей над бухтой лоджии, овеянной легким морским бризом и освещенной лучами все еще блуждающего среди горных вершин солнца. – Но сейчас мне хотелось бы взглянуть на вожделенные всеми нами «сокровища Роммеля» и обсудить их дальнейшую судьбу.

Прежде чем княгиня произнесла хотя бы слово, из-за спины обер-диверсанта появился Черный Гонец, в руках которого, на серебряном, старинной работы подносе, лежал чек.

– Не сомневайтесь, указанная в нем сумма, – холодно произнесла владелица виллы, когда слуга удалился, – вполне достаточна, чтобы компенсировать все ваши моральные и финансовые стенания. Во дворе вас ждет машина, за рулем которой будет сидеть «черный гонец». Он доставит вас в аэропорт Генуи. Уезжать советую немедленно. Причем лучше всего – за пределы Италии.

– Вы не поняли меня, княгиня, – прогромыхал «человек со шрамами» и, так и не взглянув на чек, положил его во внутренний карман пиджака. – Я требую доступа до «Кельи отшельника»; требую, чтобы мне предоставили возможность ознакомиться с добытыми сокровищами, и чтобы именно со мной обсуждали…

– Это вы так ничего и не поняли, оберштурмбаннфюрер, – прервала его княгиня. – Никаких сокровищ на островке уже нет. Я забыла вам сообщить, что после войны его соединили подводным, в скальной гряде проложенным, ходом с берегом залива. Контейнеры ночью вскрыли, сокровища перенесли, и где они сейчас находятся, этого нам с вами лучше не знать.

– Да я со своими коммандос, – рассвирепел первый диверсант рейха, – разнесу и эту вашу виллу, и «Келью отшельника»!

– Не будьте идиотом, Скорцени, нет у вас больше никаких «коммандос», как нет СД и гестапо. Кроме всего прочего, здесь, на вилле, «черный гонец» числится еще и «исполнителем приговоров коронованной тени правителя». И ночью мне с огромным трудом удалось убедить новопосвященного в «коронованную тень правителя» Шейха Бербера, чтобы вместо «черной метки» в виде подвешенного к ногам груза его палач вручил вам чек на серебряном блюдечке. Все, Скорцени, ваше время истекло, причем еще тогда, в сорок пятом. Мой вам настоятельный совет: немедленно уезжайте отсюда.

Услышав это, Скорцени несколько мгновений пребывал в каком-то странном оцепенении, а затем, запрокинув голову, долго, призывно хохотал, словно выл на луну, созывая всю свою развеянную по полям войны волчью стаю.

– Вот уж не думала, что Скорцени способен впадать в подобные истерики, – снисходительно ухмыльнулась Мария-Виктория.

– Это не истерика, княгиня. Только теперь я понял, что имел в виду хранитель сокровищ Роммеля барон фон Шмидт, когда, впервые демонстрируя мне Перст Дьявола, со свойственной ему «деликатностью» произнес: «На самом деле сокровища фельдмаршала – всего лишь давнее окопное дер-рьмо! И вообще, эта странная торчащая из воды скала напоминает мне не Перст Дьвола, а его, – всем нам, с фельдмаршалом Роммелем включительно, показанную, – дьявольски убедительную… фигу!»