В ожидании Догго Миллз Марк

Глава восемнадцатая

Все началось, когда у меня за спиной объявился Ральф и попросил следовать за ним. Дорога была недолгой – до кабинета Миган и Сета, где объяснилась причина сердитого молчания шефа.

Это лежало на ковре рядом со столом Миган.

– Ах! – Я наклонился разглядеть кучку.

– Собачье дерьмо, – прокомментировала Миган из глубины кресла.

– Уверены, что собачье?

– Чье же еще? Не Сет же навалил.

Я испытующе посмотрел на невинно сложившего руки Сета.

– Когда это случилось?

– Сюрприз ждал нас после того, как мы вернулись со встречи с «Марксом и Спенсером».

– Я думал, что к «Марксу и Спенсеру» ходили Клайв и Коннор.

– Не увиливайте от темы разговора, Дэн, – произнес Ральф. – Подобное недопустимо.

– Угроза здоровью и безопасности, – слезливо пожаловалась Миган. – Бог знает, какие смертельные микробы он нам оставил.

Я не сдержался и рассмеялся:

– Смертельные микробы?

– Загляните в Интернет, если не верите мне.

– Вы туда заглядывали до или после того, как наябедничали учителю?

– Избавьте меня от этого. – Миган, ища поддержку, посмотрела на Ральфа.

– Ко мне в кабинет! – приказал шеф. – Через пять минут. А это… – Он кивнул в сторону собачьей кучки, – убрать.

У меня в заднем кармане есть всегда пара пакетов, но, наклонившись, чтобы выполнить приказ, я понял, что что-то не так. С кучками Догго я успел познакомиться довольно близко. Хотя за последнюю пару недель они меняли цвет и структуру, поскольку все больше людей пичкали пса угощением, изначальная плотность субстанции оставалась почти неизменной: продукт был плотным и суховатым. В данной же кучке содержание влаги было подозрительно высоким.

– Чего тянете? – поинтересовалась Миган. Ее лицо застыло от отвращения, но я заметил в глазах довольный, торжествующий блеск.

Неужели ее работа? Но как ей удалось доставить продукт, не повредив его? Кучка идеальной формы и явно недавно произведенная. Ответ появился, когда моя рука в пакете приблизилась к калу. Он был холодным, слишком холодным. Даже не комнатной температуры.

Бескомпромиссная позиция Ральфа:

– Боюсь, ему придется нас оставить.

– Ральф, ничего же страшного не случилось – несчастный случай, один-единственный раз. Нельзя же так.

– Миган непреклонна.

– Мало ли что ей еще взбредет в голову?

– Осторожнее на поворотах, Дэн.

Странная нежность Ральфа к Миган коренилась в долгой истории их знакомства. Она была первым дизайнером, которого он нанял на работу, основав прошлое агентство. Поэтому я не стал доводить до сведения Ральфа свои соображения о том, что Догго здесь ни при чем, интересует Миган не сам по себе, а только в качестве кнута, которым она собирается наказать меня.

– Больше не повторится.

– Вы не можете этого обещать, – возразил Ральф. – Кстати, формально мы нарушаем договор об аренде, запрещающий нам приводить в помещения агентства животных.

– Раньше подобной проблемы не возникало.

– Потому что мы не знали, что существует такой пукт.

– Хотите сказать, что Миган ради нас с Догго изучила документ?

– Не важно, кто это сделал. Арендатор вправе вышвырнуть нас вон и сохранить за собой задаток. Вам понравится, если придется взять на себя расходы по нашему переезду в другое здание?

Я успел узнать Ральфа: если он уперся, с места его не сдвинуть. И встревожился:

– Но Догго сам по себе – ценное для агентства имущество. Люди к нему привыкли, им нравится, что рядом с ними такой пес. Даже Маргарет сменила гнев на милость.

– Я заметил. Вот почему надо немедленно проститься с ним, пока сотрудники не привязались к нему сильнее.

– Когда?

– До конца недели.

– Конец недели завтра.

– Значит, завтра.

Я предпринял последнюю попытку:

– Вы не можете с Догго так поступить. Он здесь расцвел. Ваше решение его сломит.

– Вернитесь за землю, Дэн. Он собака, с ним ничего не случится.

Но я понимал, что Догго придет в отчаяние и вместе с ним я. Пес не только составлял мне приятную компанию и создавал в жизни забавное разнообразие, он стал частью моего личного окружения. Мне хотелось сказать: «Если уйдет он, я тоже уйду». Но это только бы сыграло Миган на руку. Что же до Ральфа, я посмотрел на него и вспомнил, что недавно мне по секрету сказал Тристан в ресторане. И подумал: «Старый ты дурак, не исключено, что ты только что подписал собственный смертный приговор».

Эди разозлилась, когда я ей рассказал о случившемся. И пообещала натравить Тристана (ничего подобного неделю назад она бы мне не сказала).

– Не нужно, – отозвался я.

И озвучил свою версию, как Миган подложила в кабинет собачий кал, чтобы подставить Догго.

– Боже, какое дерьмо, – прокомментировала, вздохнув, Эди.

Мы специально задержались допоздна, чтобы уйти из дизайнерского отдела последними. Идея снять расследование на телефон пришла в голову Эди.

– За дело! – призвала она.

В маленькой кухне стояло ведро для мусора с откидывающейся крышкой. На самом его дне я нашел то, что искал, – выброшенный пластиковый пищевой контейнер. Из содержимого осталась маленькая кроха, но запах не оставлял сомнений – в контейнере переносили кал. Слабая улика совершенного преступления – любой стоящий защитник не оставит от нее камня на камне, но она бесспорно подтверждала мои подозрения: в этой посудине Миган доставила на работу замороженное собачье дерьмо. Именно замороженное. Только так она могла сохранить во время транспортировки форму кучки в первозданном виде. Я надел хирургические перчатки (купленные в «Джоне Льюисе» на Оксфорд-стрит) и переложил контейнер из мусорного ведра в запечатываемый пакет для холодильников.

– Так будет надежно. – Эди опустила телефон. Я не сообразил, шутит она или говорит серьезно, пока не увидел ее улыбку. – Храните как следует.

Мы втроем шествовали к Оксфорд-серкус, когда она спросила:

– Что у вас на сегодняшний вечер? Думаю, нам надо обсудить, как завтра разыграть Миган.

– Четверг – мой футбольный день. Играем шесть на шесть под эстакадой.

– Вы хороший футболист?

– Не очень.

– Значит, ваше отсутствие не будет критическим, если я приглашу вас к себе домой на ужин.

– Удивлюсь, если мое отсутствие вообще заметят.

Я покривил душой: играть впятером против шестерых тяжело. Ничего, переживут.

Я ошибался, когда представлял квартиру Эди апофеозом минималистской элегантности. Жилье выглядело так, словно в него только что вломились грабители. Повсюду разбросанная одежда, в каждом углу стопки книг. Съезжая, Дуглас увез с собой почти всю обстановку: шкаф, комод, сервант, книжные полки. Мы оба понимали, что это слабое извинение творившемуся в квартире хаосу. Зато Догго был на небесах от счастья: нюхал и фыркал, прокладывая себе путь через завалы. Я подумал, уж не учуял ли он запах Тристана?

Эди открыла бутылку приличного белого бургундского и показала, как по-настоящему готовить ризотто по-милански.

– У вас всегда в холодильнике домашняя курятина?

– А у вас?

– Молоко, масло. Я часто питаюсь вне дома.

– С Догго?

– На улице есть отличное местечко со столиками на улице. Там его хорошо знают.

– И никакой социальной жизни? – Эди озорно улыбнулась.

– Отчего же никакой?

– Расскажите мне о своих друзьях.

Так начался вечер. Я помешивал ризотто деревянной ложкой, а Эди лила в него что-то. Она была хорошей слушательницей. В ее интересе ощущалось нечто уклончивое: вопросы ставились так, чтобы я продолжал говорить о себе, о чем угодно, только бы увести разговор от нее самой. Пять лет вроде бы ничто, но вдруг этот срок показался мне большим. Когда тебе тридцать лет, большинство твоих друзей определились в жизни, нашли сферу деятельности, не сомневаются в выборе и делают карьеру. Эди сама указала на разницу: никто из ее знакомых никуда пока не пробился.

– Все изменится, когда в будущем году вы получите награду за дизайн и рекламу нашего лосьона для рта.

– Ладно вам… – скептически протянула она.

– Это непременно когда-нибудь произойдет.

– Ну и какие возникают ощущения?

– Кому не хочется немного признания? Мы же работаем не на благотворительность. Ощущения хорошие.

– Но?

– Из-за этой побрякушки даже незнакомые вам люди начинают желать вам провала.

– Ну и черт с ними!

Я улыбнулся.

– Вот это характер. Далеко пойдете.

– Надеюсь, вместе с вами.

Ее слова удивили меня. Неужели Эди почувствовала мое разочарование тем делом, которым мы занимались?

– Не вижу причин, почему бы нет.

– Зато я вижу.

– Эди, я понятия не имею, куда вы клоните.

Она положила половник и посмотрела мне в лицо.

– Прекрасно все понимаете. Между нами стоит он. Разве я не права? Подскажите, как мне поступить?

Внезапно я потерял дар речи и ощутил пустоту в голове – не был готов к такому повороту. Иногда тешил себя мыслью, но не мог представить…

– Порвите с ним.

– Порвать?

– Скажите, что между вами все кончено.

Глаза Эди затуманились.

– Я о Толстом Треве, – произнесла она. – Я думала… Сама не знаю, что думала.

Эди боялась, что я вернусь к своему прежнему коллеге, а я неправильно понял ее слова.

Мы посмеялись над ошибкой, но привкус неловкости не исчез. Его не рассеял даже приятный ужин – такого вкусного ризотто мне еще не приходилось пробовать. Догго получил собственную миску и в ней добавку в виде мозговой косточки. Быстро все проглотив, он от удовольствия залаял. У Эди был приготовлен для него подарок, но она никак не могла найти его.

– Знаю же, что он где-то здесь. – Наконец подарок обнаружился под диваном. Это была тонкая нераспечатанная коробочка.

– Что это?

– Кино.

В коробке оказался диск с картиной «Марли и я». Фотография на обложке изображала главных героев (их исполняли Оуэн Уилсон и Дженнифер Энистон). Они стояли, обнявшись, привязанные длинным поводком к золотистому лабрадору. Название что-то смутно пробудило во мне. А Догго, бросив взгляд на Дженнифер, бешено забегал кругами по комнате, затем встал и пыхтя смотрел на Эди.

– Угадала, – улыбнулась она.

Странное увлечение пса актрисой ни для кого не являлось тайной. Догго лег между нами на диван, положил морду на лапы и уставился в экран, лишь изредка поворачиваясь, проверить, что фильм нам нравится не меньше, чем ему. Картина оказалась неплохой: Дженнифер играла прекрасно, симпатяга Оуэн, как всегда, хорошо смотрелся. Это была не просто комедия. Пусть там было много собачьего – неисправимый пес Марли, который грызет мебель и терроризирует ухаживающих за ним людей, – но еще рассказывалась история молодой пары: как они шли по жизни и строили семью. Что же до финала, финал…

– Это что, слезы? – спросила Эди, когда на экране появились титры.

– Аллергия на пыль. Чем набит ваш диван?

Было поздно, настало время уходить. Догго получил диск и нес его в пасти. Эди спустилась с нами вниз, наклонилась и поцеловала пса в лоб.

– Спокойной ночи, Догго. Завтра длинный день.

– Мы так и не поговорили о Миган, как мне с ней поступить?

– Интуиция мне подсказывает, что вы сами справитесь.

Лампа в подъезде автоматически выключилась, и мы оказались друг против друга почти в полной темноте. Внутрь через веерообразное окно над входом проникал лишь слабый отсвет уличного фонаря.

– Спокойной ночи, Дэн.

– Извините меня… за мой ляп.

– Ерунда. – Эди улыбнулась. – Теперь и у меня на вас кое-что есть.

Да такое, что я не рассчитывал искупить вину.

Она чмокнула меня в щеку и открыла дверь.

– Такси не проблема, возьмете в конце улицы.

Она оказалась права – нам пришлось подождать всего минуту. Как только мы устроились на заднем сиденье, Догго отдал мне диск с кинофильмом и положил голову на колени. В его выражении появилось что-то грустное. Может, я ошибался, но мне показалось, будто его стали одолевать воспоминания из прошлой жизни. Я провел ладонью по его коренастому тельцу и отметил, что первое, что нужно сделать утром, – позвонить в «Баттерсийский дом для собак и кошек».

Глава девятнадцатая

Я решил, что Миган будет не такой подозрительной, если вести игру на ее поле. Поэтому Эди выманила Сета из кабинета. Она могла найти для этого сколько угодно предлогов, учитывая, как неровно он к ней дышал, но выбрала партию в бильярд, решив воспользоваться возможностью отыграться за прошлое поражение.

Они успели увлечься игрой, когда я бесшумно проскользнул за их спинами в дверь кабинета.

– Привет, Миган! Мы могли бы перемолвиться словечком?

– О чем? – Она сидела за столом и что-то писала. И лишь на мгновение покосилась на скрипнувшую дверь. – Нам не о чем разговаривать.

Я достал из пакета яркий сверток.

– Предлагаю мир.

– Не получится.

– Пусть не получится, но вы хотя бы откройте вот это…

Миган сорвала обертку, под которой обнаружился пищевой контейнер в пакете для заморозки в холодильнике.

– Спасибо. Это же «Тапперуэр».[6]

– Только, боюсь, уже бывший в употреблении. В нем транспортировали собачий кал.

– Я вижу, вам требуется помощь.

– А вам адвокат.

Сказано немного мелодраматично, зато в самую точку. Высокомерие исчезло с ее лица, и мне показалось, будто я вижу, как работает ее мозг за маленькими, глубоко посаженными глазами. Миган швырнула в меня контейнером.

– Никогда раньше не видела его!

– Вы будете это утверждать даже после того, как на нем найдут ваши отпечатки пальцев? – Я выдержал паузу, чтобы мои слова дошли до ее сознания. – Из мусорной корзины я извлекал его в резиновых перчатках. Мои действия были засняты, и запись можно представить в качестве улики.

– Это что, черт возьми, – эпизод из криминального телесериала?

– Вы придумываете правила, я только играю по ним.

– Да пошли вы!

– О вас, Миган, можно много чего сказать, кроме одного – что над вами смеются. Но если данная история выплывет на свет, вы станете посмешищем. Подумайте сами: подставлять собаку при помощи замороженного кала…

– А если я увидела на полу собачью кучу и убрала в контейнер? Но затем подумала: пусть люди видят, что творит эта несносная шавка, и выложила обратно. А контейнер выбросила в ведро.

– Недурная версия.

– Вы знаете, и я знаю. Но больше никто не узнает.

– Спасибо, именно это я и хотел услышать. – Я опустил контейнер в пакет и поднялся. – Да, вот еще что: хочу, чтобы вы были в курсе. – Отвернув манжету рубашки, я продемонстрировал прилепленный к запястью липкой лентой миниатюрный микрофон. Он обошелся мне в шестьдесят фунтов в магазине шпионских штучек на Портман-сквер. Лежавшее в кармане цифровое записывающее устройство потянуло еще на сто двадцать. Я с радостью отдал бы в десять раз больше, чтобы очистить честное имя Догго.

– Это низко! – воскликнула Миган.

– Вы серьезно собираетесь отчитывать меня за грязную игру? – Я открыл дверь. – Захотите продолжить разговор – я у себя в кабинете.

Ральф назвал это отсрочкой исполнения приговора. У Миган как будто изменилось настроение.

– Она больше не настаивает на своих обвинениях, – сообщил он.

– Неужели?

– Говорит, что не возражает, чтобы Догго приходил в агентство.

– Вот как?

Ральф, упершись локтями в стол, внимательно посмотрел на меня.

– Что вы такое сделали, Дэн? Деньги? Вы подкупили ее?

– О чем вы?

Шеф усмехнулся:

– Остается еще пункт в договоре об аренде площади.

– Этот пес – средство поддержания здоровой психики хозяина. Вряд ли он станет поводом расторжения договора об аренде.

Ральф откинул голову и расхохотался.

– Вы темная лошадка, Дэн. За вами нужен глаз да глаз.

– Не я тот человек, о ком вам следует тревожиться.

Он сразу помрачнел, и я тоже. Не собирался говорить ничего подобного.

– Продолжайте! – потребовал Ральф.

Эди решила, что мы должны отпраздновать оправдание Догго с шиком, поэтому после работы мы отправились через Ковент-Гарден в бар с видом на реку и Сомерсет-Хаус. Заняли удобные кресла на террасе, и Эди заказала два бокала шампанского для нас и тарелку сушеного мяса для Догго. Она захотела прослушать запись моего разговора с Миган. Когда началось воспроизведение, я удивился, как жестко я говорил. Неужели это мой голос?

– Вы прекрасно расправились с ней – изящно и твердо.

Я не стал признаваться, что чуть позже проделал такую же штуку с Тристаном. Ральф, узнав, на что намекал мне в ресторане его помощник, впал в задумчивость: значит, пройдет немного времени, и он лишится возможности распоряжаться в «Индологии»?

– Какое же он дерьмо, – наконец пробормотал он. – Спасибо, Дэн, я ваш должник.

Я не поверил, что Ральф, несмотря на свои обещания, не станет меня впутывать. Он из тех, кто может проговориться. А Тристан не дурак – сообразит, что я на стороне противника. Я до сих пор не понимал, почему так поступил. Может, из-за того, что после стычки с Миган кипела от праведного возмущения кровь? Какова бы ни была причина, я развязал войну и знал: если выпустить из бутылки этого джинна, обратно его не загнать.

– За Догго! – предложила Эди. – Пусть вечно разносит письма. – Мы подняли бокалы, и я готов был поклясться, что губы пса растянулись в улыбке.

Я сутки корил себя за свою невольную исповедь Эди, а она была невозмутима, словно намекая: пусть у нас все идет, как идет. Проблема заключалась в том, что мне не очень хотелось, чтобы все шло так и дальше, если это означало возврат к тому, где мы находились теперь.

– Вам не надо беспокоиться по поводу Толстого Трева и меня, – сказал я. – Наш альянс навсегда прекратил существование.

– Правда?

Я поведал Эди о трудном ужине с бывшим коллегой.

– Он считает, что работа привела его на край пропасти, и больше не вернется.

– А если передумает?

– Я тоже сделал свой выбор, и он в вашу пользу, – проговорил я и, сообразив, что Эди могла неправильно понять мою фразу, добавил: – Я совсем не это имел в виду.

– Но вчера вечером имели. – Она озорно посмотрела на меня.

– Так нечестно. Я был пьян.

– От одного бокала вина? Мы только готовили ризотто.

– Вот именно. Приготовление ризотто всегда оказывало на меня странное воздействие.

Тем вечером Эди еще предстоял ужин, да и мне тоже – с Джеем и Лили, первая встреча после их воссоединения. Одно из их пятничных празднеств со множеством людей, сгрудившихся вокруг стоящего в кухне гигантского обеденного стола. А на завтрашнее утро у меня была назначена встреча в собачьем приюте, где я собирался выудить побольше информации о Догго. Узнав об этом, Эди спросила, нельзя ли ей составить мне компанию.

– Конечно, если вы свободны в половине двенадцатого.

– Свободна весь день, – ответила она. Что могло означать – хотя совсем не обязательно, что она приглашает провести субботу с ней. Посмотрим.

Джей всегда считался королем коктейлей. Приготовление коктейлей было для него больше чем искусством – алхимией. И поэтому его адская смесь называлась «Философским камнем». Ингредиенты хранились в страшной тайне; Джей поклялся, что откроет их только своему первенцу. Это означало, что приготовление «Философского камня» совершалось заранее, без посторонних, в серебряной чаше, и, строго говоря, напиток получался не коктейлем, а пуншем. Первый бокал был подобен шлепку мокрой рыбиной по лицу. Второй, как ни странно, казался нежной лаской. Я испытывал именно это, когда Джей хлопнул в ладоши, призывая к порядку на заднем дворе шумную толпу.

– У меня объявление! – Он покосился на стоящую рядом Лили. – У нас объявление. – Гости в предвкушении зашептались. Все подумали об одном и том же. – Не секрет, бывали у нас с Лили и неприятности. Но нельзя научиться кататься на велосипеде и ни разу не упасть. И сейчас я хочу сказать именно об этом. – Лили закатила глаза. – О велосипеде. Один из вас пристегнул велосипед к решетке соседа, и тот грозит вызвать полицию, чтобы его убрали отсюда.

Все дружно охнули. Джей пригнулся, чтобы увернуться от полетевшей в него коктейльной колбаски, которую мгновенно проглотил Догго. Последняя шутка осталась все-таки за Лили.

– Послушайте, друзья, неужели вы действительно верите, что я отвечу «да»?

Лили – хороший повар с претенциозным и разнообразным меню. На сей раз у нее была марокканская тема. И перед тем как на столе появились таджин, кускус и салаты, нам подали экзотические закуски и домашние лепешки. Джею удалось найти приличное красное марокканское вино (и водянистое белое совсем из другой категории). Прекрасная еда и добрые друзья – что может быть лучше? Я заметил, что был единственный без девушки, хотя две дамы сидели за столом тоже без партнеров – те были заняты на работе.

В прошлом месяце я залег на дно и теперь ждал неизбежных вопросов о Кларе. А когда они начались, откровенно признался, что она сбежала с подающим надежды киношником из Новой Зеландии. Новость быстро облетела стол, и меня стали жалеть: «Дэн, бедняга! Почему ты нам не сказал? Не можем поверить!»

– А я могу, – заявил Джей.

Я хотел ответить, что со мной все в порядке и я о Кларе больше не вспоминаю. Но приятели решили бы, что я просто хорохорюсь, поэтому выслушивал вопросы и издавал подобающие звуки, и разговор, слава богу, наконец перешел на другие темы.

Я знал, что уйду последним, хотя Чарли и Анна тоже решили сидеть до упора и развлекать меня. Мы прилично добавили виски, когда они, пошатываясь, нас покинули. Пока мы с Джеем устроили блиц по мытью посуды, Лили изображала диск-жокея и пыталась заинтересовать Догго теннисным мячом.

– Он не играет в мяч, – объяснил я.

– Собака не играет в мяч? – удивилась она.

– Он влюблен в Дженнифер Энистон.

Джей с безнадежным видом покачал головой.

– Вот что я тебе скажу, приятель…