Адекватность Маркелов Олег

– Так ты гражданский? – удивленно спросил гурянин.

– Ну да. А что, тут вокруг только военные?

– Ну, военные не военные, – рассуждал гурянин, – А я, к примеру, служил спокойно канониром у Расма на «Астоне». Это неплохой патрульный класса «Вульф».

– Что? Кто такой Расм? – спрашивая, Дан больше всего хотел бы сейчас проснуться.

– Странно, что ты не слышал, – разочарованно фыркнул гурянин, – Это один из самых крутых капитанов среди Свободных. Неужто ты ничего о нем не слышал?

– Ты не поверишь, ни разу, – покачал головой Реззер, – И как же ты тут очутился? В бою?

– В каком бою? Если бы в бою, я так и остался бы на своем «Астоне». Меня зацепили в кабаке. Перебрал малька, вот и попался. Теперь жду. Хотелось бы попасть куда-нибудь канониром. По специальности, так сказать.

– Размечтался, – хмыкнул детина, – Все на мясо пойдем. Ты хоть слышал, кто нас всех тут собрал.

– Кто ж его знает. Тут до той поры, пока не купит кто, ничего наверняка не поймешь. А нас наверняка продавать везут, – ответил канонир, смерив детину подозрительным взглядом.

– А мне сдается, никто нас продавать не собирается. Думаю, мы все попали по самое небалуйся. Мы не торговцам попались, – вдруг предположил тот.

– Не торговцам? Что ты говоришь? Кому еще мы нужны? Кому может прийти в голову вместо закупки на черном рынке начать самостоятельно воровать народ? – говоря, канонир недоверчиво покачал головой.

– То-то и оно, – оживился детина, – Ты видел этих искусственных солдат, которые воюют за Трион?

– Нет. Но мне про них землячек один толковал. А они тут при чем?

– При том. Когда меня сюда волокли, я нескольких таких видел, – многозначительно понизил голос парень, – Говорю вам, мы попали к этим маньякам из Триона. Так что всех нас или в мясорубку против имперцев, если те, не приведи господи, опять на Глоидор пойдут, или на корм для их мутантов.

– Типун тебе на язык, – обозлился гурянин, а затем повернулся к Реззеру, – А ты что думаешь?

– Да я вообще ничего не понимаю из того, что вы тут говорите, – Дан говорил совершенно честно, ощущая, что мысли в голове, словно фрукты в блендере превратились в полную кашу, – Такое ощущение, словно вы оба на другом языке разговариваете.

– А ты счастливчик, – усмехнулся детина, – Хотел бы я так же ничего не понимать. Ладно. Трепаться бестолку. Время покажет. Жрать не дают. Значит, остается только спать. Пока еще спиться.

– Мы выходим на этого ублюдка лоб в лоб. Сол уже собирается рассеять его зеленые мозги по вселенной. И в это время, правый двигатель умирает. Ну, конечно нас сразу закручивает. Этот урод, долго не мучаясь, разносит нам хвост. Я начинаю прощаться с Бартом. Сол стреляет во все стороны, пытаясь взять хоть кого-нибудь еще с собой в иной мир киборгов. И тут, вдруг, появляются эти приведения. Черт бы их побрал. Ну, ребятки, я вам скажу, это птички еще те, – рассказывал о прошлом вылете Пип, яростно жестикулируя перед собравшимися в кают-компании.

– Расскажи, как они выглядят, – подал голос один из пилотов, давно оставшихся без машины.

– Выглядят? А бог их знает. Я даже рассмотреть не успел. От ящериц одни перья полетели. Видел только что плоские, гладкие. Хищные такие. Ты ската с Занга видел? Что-то вроде этого. Так они вдвоем семь штурмовиков ящериц за минуту в капусту. Как в детскую компьютерную игру сыграли.

– Да, – мечтательно зажмурился один из пилотов, – Сейчас бы на таких птичках летать.

– Не спеши. Оглянуться не успеешь, как на пятой будем. Вот и полетаешь. Не знаю как кому, а я сегодня чуть не плакал, так к своей птичке привязался. Жаль, что ей больше не летать, – ответил Пип и, наклонившись, потрепал айка по гладкой голове.

– Э-э, ты радуйся, что твоя задница цела, – подстроился под разговор Сол не понимая привязанности людей к неодушевленным предметам.

Даже потеряв в бою одну из ног, он, как и подобает киборгу, ничуть не расстроился. А когда ему установили протез и разрешили остаться при деле, был почти счастлив, если такое выражение применимо по отношению к почти машине, облаченной в костюм из мускулов и кожи.

– Ты, Маленький Пип, противоречишь себе. То ныл, что все не так. И птичка ломается, и у компьютера крыша едет, а теперь расплакался, что новую дадут.

– Ты бы понимал чего в тонких душевных переживаниях, железяка ты безмозглая. И чего мне так не повезло с напарником. Представляете, если бы Барт не был к нему так привязан, точно попросил бы другого.

– Очень остроумно. К сведению некоторых неграмотных людей, организм среднего киборга человекообразного содержит металлов не на много больше, чем у людей. А мозги мои, между прочим, вмещают пять миллионов гигабайт. А ты чем можешь похвастать?

– Засунь свои гигабайты….

– Ладно вам собачиться, рассказали бы лучше, откуда эти двое взялись.

– Ты что, еще не слышал? – продолжил Пип, обводя слушателей взглядом, – Вдруг, откуда ни возьмись, появился крейсер Имперской безопасности. И не утруждая себя большим, выпустил звено из двух штурмовиков для прикрытия. Вот они и прикрыли. А уж какого дьявола эти парни сюда приперлись это мне не доложили.

– Офицер Ленокс, офицер Боуи, офицер Аингххи, офицер Мар – рявкнул возникший на пороге один из старших офицеров корабля-матки, – Вы должны немедленно пройти в командную рубку.

– Надеюсь, сэр, это что-то приятное, – предположил Пип, чья фамилия была Ленокс, не спеша поднимаясь, – Тем более вы даже не стали посылать посыльного или вызывать по громкой.

– Я просто хотел сказать, что с вами со всеми хочет побеседовать офицер Службы Имперской Безопасности. Похоже, он занимается внутренними расследованиями. И я вас предупреждаю, что если у вас проблемы, то лучше сказать об этом сейчас. Вы все же одни из лучших на нашей базе.

– Я вас не понимаю, сэр, – ответил Пип, чувствуя, как улетучивается бесследно его хорошее настроение.

– Ну что ж, у вас, ребятки был шанс сознаться. Потом не плачьте.

– Сэр! Рядовой Лакаскад для получения назначения прибыл, сэр! – гаркнул Томас, вытягиваясь перед сидящим за широким столом капитаном и стараясь придать голосу максимум бодрости.

– Вольно, солдат, вольно, – почти безразлично ответил офицер, не поднимая взгляда от груды наваленных на столе бумаг, – Где служил?

– Мобильная пехота. Третий Имперский, сэр, – Лакаскад вдруг вспомнил своих боевых друзей, многие из которых никогда уже не увидят света дня.

– О! Так вы служили у самого Баука? – то ли спросил, то ли подтвердил свои предположения офицер, заинтересованно поднимая голову, – Вы доблестный ветеран, кровью заплативший за наше беспечное существование.

– Нет, сэр! Да, сэр! – растерялся Томас от возвышенной фразы, – Я просто служил в рядах мобильной пехоты и выполнял свой долг и приказы, сэр.

– Отлично сказано, солдат! – похвалил офицер с мелькнувшей в голосе усмешкой, – Какие планы на отпуск, сынок?

– Отпуск? Я не знаю, сэр, – еще больше растерялся солдат, – Я не думал об отпуске, сэр.

– Он не думал об отпуске! Вы посмотрите на этого скромника! – воскликнул офицер, словно обращаясь к невидимым свидетелям, – Это достойно настоящего патриота. Битвы за честь и жизнь Империи и никаких размышлений о собственных удовольствиях. Но теперь самое время подумать.

– Но, я надеялся, что меня вернут в мое подразделение, сэр, – возразил Томас, чувствуя, что все эти, кажущиеся глуповато напыщенными слова офицера лишь маскировочная сеть, наброшенная на противотанковую яму.

– Вы считаете, что больше никто не желает проверить себя в настоящем деле? – поинтересовался офицер, перекладывая бумаги с одного края стола на другой, – Сейчас по всему Военному Департаменту Империи идут масштабные и, можно даже сказать, глобальные перемены. Все меняется в нашем мире. Порой не так, как мы планируем. Но, даже обманутые мечты, если этот обман был на благо Империи, ведут нас к единой цели.

– Вы не хотите возвращать меня в мое подразделение, сэр? – спросил Лакаскад, затаив дыхание.

– Вы неверно задаете вопрос, – ответил офицер, откидываясь на спинку кресла, – Разговор сейчас идет не о том, хотим мы вернуть вас в ваше подразделение, а о том, где вы, со своим опытом и возможностями, принесете максимальную пользу для всего государства. Именно вы и именно максимальную.

– И где же я, по вашему, смогу принести максимальную пользу, сэр?

– У вас обширный опыт. Авторитет. Внешность бывалого и умелого воина. Этот опыт нам очень нужен сейчас. Ваш авторитет стоит сейчас хорошего боевого корабля, так как может принести не меньше пользы, – уверенно и спокойно, словно на лекции, говорил офицер, не отрывая больше взгляда от стоящего перед ним солдата, – Есть у вас то, что не найдет в себе, возможно, ни один из солдат и офицеров, не ощутивших на собственной шкуре то, что выпало на вашу долю. В эти тяжелые времена Империи, как никогда нужна свежая кровь в опустошенные лишениями войны вены. Но для того, что бы гражданин решился на столь ответственный шаг, его мало просто позвать. Зовущий должен быт посвященным. И вы именно такой посвященный.

– Я не понимаю….

– Вам доверено жизненно важное для Империи таинство. Набор новобранцев для службы в армии. У меня готовое предписание для вас, солдат. С завтрашнего дня вы отбываете в двенадцатидневный отпуск. Проездные документы получите до любого указанного вами места. После того, как отгуляете, вам надлежит явиться в рекрутинговое отделение Сан-Башона. Вы ведь оттуда призвались? Поступите в распоряжение сержанта Дагадта. Он вам объяснит, что и как надлежит делать.

– Но, сэр, я могу….

– Я знаю, солдат. Ты силен и все так же способен воевать. Я ничуть не сомневаюсь ни в твоем умении, ни в твоих способностях. Но, сейчас ты нужен именно там. Выполни свой долг. Следующее задание не за горами. И еще…. Командование не оставляет таких героев, как ты. Лычки и жалование капрала подойдут тебе лучше. А вот это особая почесть, солдат. Мне поручено вручить тебе этот знак «Черного легиона» за твои заслуги перед нашим общим отечеством, – выразительно промолвил капитан, поднимаясь и протягивая Лакаскаду коробочку с хромированным черепом на черной с серебряной нитью планке, – Ты сумеешь, капрал. Ты справишься с этим делом, каким бы сложным оно не выглядело. А теперь пройди в канцелярию на оформление документов. И, позови следующего….

«Старина Зар умер бы от зависти» – подумал Стингрей, медленно бредя по причудливо вьющейся прогулочной дорожке госпитальной оранжереи. Казалось, здесь собрались растения со всех населенных жизнью уголков Империи. Наверняка тут не было ядовитых и хищных видов. Но, порой, от какофонии запахов начинала кружиться голова.

– Лоирос Бархатистый, – выдохнул Майкл, неожиданно увидев в глубине зарослей пурпурное пламя цветов в окружении густой черной листвы.

Воспоминания с новой силой нахлынули на него, принеся душе боль и щемящую тоску. Стингрею захотелось в отчаянии завыть, словно волку, воющему на бередящую душу луну. Подступившая комом горечь утраты даже вызвала судорожные сокращения горла, словно и впрямь пытающегося родить тоскливый звук. Беловолосый гигант смахнул с глаз непослушную слезу и, развернувшись, быстро пошел прочь.

– Как вам его нестабильное состояние, коллега? – спросил облаченный в белоснежный халат врача тьяйерец у стоящего рядом человека, – Он еще слишком загружен эмоциональными переживаниями, близкими к стрессовым.

– А что вы хотите? – ответил вопросом на вопрос человек, внимательно рассматривая данные на мониторе, которые изменялись параллельно с меняющимся изображением на соседнем экране слежения за пациентом, – Он, вообще-то, потерял жену. Это стресс для любого разумного существа. Это пройдет со временем.

– Ничуть не сомневаюсь, – согласился с усмешкой тьяйерец, – Но, я говорю вам не о том, что он пациент психиатрической клиники, а не госпиталя. Я говорю о том, что он не вполне готов, если за ним явятся его сослуживцы. Лично я, рекомендовал бы проведение пары сеансов принудительного притупления пиков переживаний.

– Он справится, – покачал головой человек, – Он имеет право самостоятельно пережить свои минуты несчастья и счастья. Не даром говорят, что горе – учитель мудрых.

– А еще говорят, что горе и сильных духом сокрушает, а воспоминание о былом счастье лишь усугубляет горе, – с улыбкой ответил тьяйерец, гордясь своим удачным использованием когда-то услышанного.

– Возможно. Но каждый знает, что нет горя, которого не уменьшило и не смягчило бы время.

– Хорошо. Вы всегда заставляете меня с вами соглашаться. Но учтите, если за ним придут, а он не победит свое горе, мы устроим ему экспресс-нормализацию. Надеюсь, против такого компромисса вы не сможете возражать. Иначе….

– Иначе что? – взвился в ответ на последнюю фразу человек.

– Иначе я напишу докладную о необходимости такой меры и пущу ее по команде. Могу поспорить, что мне просто гарантирован устраивающий меня ответ.

– Хорошо, черт вас побери, – едва не сплюнул на пол наблюдательного поста человек, но вовремя остановился, – Но только после того, как мы исчерпаем другие методы.

– Шевелись, недоноски! – крики и яркий свет волной ударили по спящим вповалку разумянам. Внезапное пробуждение принесло не только неприятности, но и кое-что положительное. По небольшой забитой невольными постояльцами комнате заструился поток свежего воздуха.

– Похоже, прибыли, – предположил гурянин, с кряхтением поднимаясь, – Сейчас и узнаем, куда нас бросят.

– А чего ты все ждешь? – подал голос с другой стороны детина со шрамом на шее, – Ты все еще мечтаешь о карьере на новом месте? Наивный. Кто, по твоему, рабам даст возможность сделать карьеру?

– Выходи строится! – закричал появившийся на пороге гурянин, сопровождаемый четырьмя одинаковыми, словно однояйцовые близнецы, солдатами.

От этой четверки солдат веяло опасной агрессивной силой, словно от оживших легких танков. Темно– зеленый, почти черный цвет не мог визуально уменьшить мощный плечевой пояс, как и все тело, покрытое блестящим панцирем. Каждый из них, подобно представителям расы гурян имел по четыре мощные руки, занятые сейчас разнообразным оружием. Их маленькие глазки, безразлично рассматривающие пленников из-под массивных резко очерченных надбровных дуг, не позволяли понять настроения зеленых солдат.

– Черт! Вот это красавчики! – воскликнул канонир, похоже, действительно восхищаясь внешностью вошедших.

– А что я говорил, – подтвердил детина, поднимаясь вслед за остальными, – Таких я и видел, когда меня сюда тащили.

– Выходи строится, поскребыши! – не успокаивался гурянин, стоящий на пороге, – У шлюза! В две шеренги!

Пленники, кряхтя и стеная, поплелись прочь из тесной комнаты, с опаской косясь на страшных солдат. Кое– как построившись двумя кривыми шеренгами, пленники ожидали своей участи. Все они надеялись, что столь бесцеремонно выгнавший их разумянин сейчас объявит им приговор. Но, этим надеждам не суждено было сбыться.

– Напра-во! Шагом марш! – рявкнул гурянин, бегло осмотрев неровный строй, – Живее, мрази, живее! Вас уже ждет ваш лимузин.

Пленных быстро провели через небольшой коридорчик к распахнутым створам шлюза. Не скупясь на тычки и оплеухи, всех загнали в небольшой бот, заставив рассесться прямо на полу. Четверка зеленых солдат, размерено шагая сгибающимися по птичьи назад ногами, заняли места с обеих сторон салона.

– Я говорил вам, – тихо заговорил расположившийся около Реззера детина, – Мы для них просто мясо. Скот. Нам даже не говорят, куда везут. Просто, как скот на бойню. Пинками и зуботычинами. Это что, по-вашему, начало карьеры?

– Что ты все каркаешь, – не выдержал Дан, криво усмехаясь, – Уж на консервы нас пускать никто не будет. Мяса маловато. Если только работать заставят. Но тогда, во-первых, будем живы. А во-вторых, всегда останется надежда устроить побег.

– И я говорю, – поддакнул канонир, – Выхода нет только с того света. Будем живы, не помрем.

Бот отстыковавшись от корабля, камнем рухнув к поверхности планеты.

– Сэр! Лейтенант Ленокс по вашему приказанию прибыл, сэр! – гаркнул Пип Ленокс, стараясь придать себе как можно более бравый вид и с настороженностью присматриваясь к офицеру СИБ, облаченному в коричневый гражданский костюм свободного покроя.

– Хорошо лейтенант, – кивнул тот, не поднимая глаз от папки личного дела, – А что это за имя Пип?

– Обычное имя сэр, – пожал плечами Ленокс, – Не хуже и не лучше множества других.

– Ну да, ну да. Не хуже, – пробормотал агент, увлеченно листая страницы, – А почему Маленький Пип?

– А что Вам кажется в этом странным сэр? – спросил пилот не понимая, куда клонит СИБовец, – Я не отличаюсь атлетическим сложением или ростом.

– Странное сокращение для человека мужского пола, – взгляд только что порхавший по страницам личного дела стилетом пригвоздил собеседника, – У вас какие-то физиологические проблемы?

– Нет, сэр, – Ленокс усмехнулся, поняв о чем, спрашивает гость в костюме, – Надеюсь, у вас нет желания это проверить? Вы не очень похожи на медика. К тому же, Маленьким Пипом, меня называют только близкие друзья.

– Остряк, – кивнул агент, чей голос не выказал никакой реакции на подначку пилота, – Так. Значит, комплексов нет. Адекватен. Инициативен. Но, у твоих отцов командиров о тебе почему-то не лучшее мнение. Говорят, что ты бываешь избыточно безрассуден в бою?

– Избыточно безрассуден тот, кто не сумел вернуться на базу, сэр. Я пока еще приземлялся столько же раз, сколько и взлетал. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.

– Ну да, ну да, – покивал головой агент, вновь быстро перелистывая страницы папки с личным делом, – Кураж боя, да? Или ярость берсерка?

– Скорее кураж боя, сэр, – ответил лейтенант, совершенно не понимая, что за беседу они ведут и чего хочет этот странный агент СИБ, – Когда говорят про ярость берсерка, я всегда представляю почти безумного воина, который уже умер сердцем.

– Ну да, ну да, – вновь покивал головой агент, отодвигая от себя папку с личным делом, – А как ты видишь свое будущее? Чего ты хочешь?

– Сэр, я считаю, что будущее пилота палубного штурмовика в его опыте, часах налета и количестве сбитых боевых единиц противника, – ответил Маленький Пип, нисколько не кривя душой.

Он ожидал привычного уже «ну да, ну да», но агент откинулся на спинку кресла, потягиваясь, прежде чем заговорить.

– Хорошо лейтенант Ленокс. Вы производите на меня впечатление действительно адекватного и умеющего держать себя в руках офицера. А так как ваш профессионализм не ставит под сомнение ни один из ваших командиров, уверен, что вы нам подходите.

– Подхожу? Для чего? – насторожился пилот еще больше.

– Вот ваше предписание, – вместо ответа агент протянул небольшую пластинку электронного чипа, – Вам предстоит немедленно сдать вверенное вам имущество и технику и прибыть сегодня к восемнадцать ноль-ноль на четвертую шлюзовую площадку с личными вещам для отправки по адресу нового места службы.

– Нового места? – переспросил Ленокс, немного растерявшись, – А Сол? А наш Айк? Как же они?

– Сожалею лейтенант, – ответил агент, но в его взгляде не было даже тени сожаления, – Никого из них вы взять с собой конечно не можете. Их пристроят, не забивайте себе голову. Только вы и личные вещи. Ясен ли приказ, лейтенант?

– Сэр! Так точно, сэр! – пилот вскинул ладонь к виску, – Разрешите идти, сэр?!

– Идите. И не начинайте свою новую ступеньку карьеры с опоздания.

Ленокс почти четко повернулся и быстро вышел из кабинета. Он спешил туда, где его ждали два верных друга. И неважно, что один из них был четко запрограммированной обучающейся машиной, а второй насекомым с интеллектом собаки. Но они были самыми близкими существами из всех, кто его окружал сейчас. Друзья, с которыми ему предстояло расстаться, скорее всего, навсегда.

Казалось, Томас, только вчера покинул этот город. Сан-Башон был все таким же – пестрым, шумным, огромным. Но одновременно с ощущением узнавания Лакаскад ощутил новое чувство. Словно через много лет после выпуска живя другой жизнью в другом месте, ты вдруг проезжаешь мимо своей школы. В ней все узнаваемо и знакомо, но безвозвратно далеко, словно сокрытое налетом пыли времени. Томас намеренно не стал брать гравитолет такси, чтобы насладиться своими воспоминаниями и мыслями о прошлом. Он шел, неторопливо переходя из подземки на несущиеся ленты пешеходных дорожек, уносился в прозрачном вагоне по причудливо изогнутым линиям наземки. Он не торопился, чувствуя, как накатывают волны воспоминаний, словно пену оставляя, откатившись, грусть. Томас даже перестал замечать внимание окружающих. Прохожие по разному реагировали на крепкого человека, в форме мобильной пехоты и с черной полосой системы искусственного зрения вместо глаз. Ноги сами принесли Лакаскада в фешенебельный квартал, где когда-то он жил. Ему вдруг непреодолимо захотелось зайти в свою старую квартиру, узнать, что изменилось за время его отсутствия. Но Томас, тряхнув головой, сбросил это наваждение, заставляя себя уйти прочь. Та далекая теперь жизнь давно перестала быть для него реальностью. Теперь это было лишь зыбким туманом воспоминаний. Туманом, которому никогда не дано вновь стать реальностью. Лакаскад, больше не раздумывая, нырнул в муравейник общественных транспортных систем. Он окончательно отрубил хвост былых воспоминаний, не оставив себе даже сожалений. Старый искалеченный гурянин с нашивками сержанта встретил Томаса пристальным взглядом, когда тот, наконец, добрался до маленькой гостиницы, где когда-то подписал свой первый контракт и постучал в дверь номера.

– Чего тебе, солдат? – хрипло спросил гурянин, дыхнув тяжелым перегаром.

– Сэр! Капрал Лакаскад для дальнейшего прохождения службы прибыл, сэр! – гаркнул Томас, стараясь не обращать внимания на открывшийся взору беспорядок в комнате.

– Капрал Лакаскад? – повторил сержант, спрашивая скорее у своей памяти, – Неплохо выглядишь сынок, по сравнению с тем занюханным интелем, которым ты мне впервые встретился.

– Вы помните? – удивился Лакаскад.

– Какая разница, сынок? – пробурчал калека, уходя в глубь номера и оставляя открытой дверь.

Поняв это как приглашение войти, Томас шагнул следом. Кругом валялись смятые вещи, остатки какой-то сухой еды, упаковки от продуктов быстрого приготовления и пустые бутылки от крепких напитков. Запах давно непроветриваемого помещения усугублялся запахом пролитого спиртного.

– Я как раз устроил поминки по парням, с которыми когда-то служил вместе, – сообщил гурянин, падая в кресло и кивая на стоящий рядом небольшой диван, – Надеюсь, ты поднимешь стаканчик? Ведь тебе тоже есть кого помянуть. Черепа тыловикам не раздают.

Сержант протянул Томасу мутный стакан, наполовину наполненный темной жидкостью.

– Давай, сынок, помянем тех, кто уже никогда не вернется с передовой, – произнес тост сержант, подняв вверх бутылку, – Помянем, а о твоих обязанностях поговорим завтра.

– Я совершенно здоров, док, – уверенно сказал Стингрей, обращаясь к делающему обход врачу, – Я полностью восстановился.

– Да. Вы действительно демонстрируете превосходные результаты, – согласно закивал врач.

– Значит ли это, что я готов к выписке? – спросил беловолосый гигант, совершенно безразличным тоном.

– Это значит, что Вы быстро идете на поправку, – ответил с усмешкой врач, – Идете на поправку. И как только мы сумеем констатировать ваше полное выздоровление, мы немедленно вас выпишем.

Врач покинул палату, оставив Майкла валяться на своей кровати. Он был внешне совершенно спокоен. Но внутри, под маской невозмутимого спокойствия он так и оставался один на один со своей болью, бедой и горечью непоправимой потери.

Бот тяжело плюхнулся в рыхлый рыжий песок. Створы люка медленно расползлись в стороны, впустив в салон кружащееся облачко песчаной пыли.

– Выходи строиться! – закричал тот же самый гурянин, который загонял их в бот на корабле и теперь выгонял из чрева бота.

Им ничего не оставалось, как только подчиниться своему надсмотрщику и выбраться наружу. Пейзаж вокруг места их посадки был необычен. Мрачен, но по-своему красив. Рыжий песок, перекатываясь с громким посвистом и шуршаньем под действием ветра, создавал высокие барханы, словно фантастическая река, омывая скалистые острова. То тут, то там над волнами песка поднимались скалистые курганы из фантастического нагромождения скал и камней. Камни были бурого, почти черного цвета. Сейчас они были окрашены красным светом заходящей звезды, что делало весь пейзаж зловещим и в тоже время прекрасным.

– Черт! Куда это нас занесло? – спросил Реззер, удивленно оглядываясь и пытаясь высмотреть вдали хоть какой-то намек на город или хотя бы просто поселение.

– Да, природа тут не фонтан, – буркнул вышедший следом детина, который теперь осматривался так же, как и Дан, – Но это все же лучше, чем попасть на урановые или еще какие рудники.

– Кому сейчас нужен уран, – хмыкнул гурянин, – А что нас тут еще ждет неизвестно. Может, через пару дней рудники нам отпускным раем покажутся.

– Ничего не скажешь, успокоил, – Реззер сплюнул под ноги, провожая глазами улетающий бот.

– Внимание всем! – рявкнул их надсмотрщик, – Здесь вам предстоит хорошенько потрудиться. И, возможно, даже хорошенько повоевать. Мы высадились одними из первых, поэтому практически ничего на данном участке не видно. Но, я надеюсь, совсем скоро тут все изменится.

Гурянин высказав свой взгляд на их будущее начал карабкаться на большой ближайший курган, весь состоящий из огромных каменных валунов. Пленники, подгоняемые молчаливыми зелеными солдатами, двинулись следом, не имея никакой альтернативы.

– С нынешнего дня вы представляете собой инженерно-боевое отделение армии Триона. И здесь, на этой высотке теперь будет и ваш дом, и ваша могила, если будете недостаточно хорошо трудиться и сражаться.

– Сражаться с кем? – подал голос кто-то из пленных.

– Какая вам разница! – усмехнулся гурянин, – С тем, с кем вам прикажут сражаться, с тем и будете воевать. А что, есть возражения? Нет? Правильно. Здесь у вас нет совершенно никакого выхода, кроме как подчиниться.

– Но как здесь сражаться? – не выдержал канонир гурянин, – Или мы будем кидаться друг в друга камнями и песком?

– Очень остроумно, – оскалился надсмотрщик, – Ты, умник, еще кто такой?

– Я-то? – стушевался канонир, не зная как себя вести.

– Если ты заставишь меня дважды повторить, я отдам тебя нашим друзьям, – кивнул в сторону зеленых солдат надсмотрщик, – Пока это самое страшное, что с вами может приключиться. Правда, скоро это тоже измениться.

– Простите, господин, – угрозы хватило для того, что бы канонир, вытянувшись по стойке смирно, отрапортовал, – Я, Радугдт. Бывший старший канонир «Астоны».

– Старший канонир, – успокоившись, повторил надсмотрщик, – Неплохо. Тогда ты придешься нам как нельзя кстати. Будет тебе из чего пострелять. А пока не пришло время придется поработать. Хорошо поработать.

Ленокс во все глаза смотрел по сторонам, совершенно пораженный тем буйством технического совершенства, которое штормом кружилось вокруг него. Полчаса назад он попал на учебную планету-базу, принадлежащую СИБ. Здесь избранные кандидаты переучивались со старой техники на последние разработки и достижения ВПК. И сам Ленокс сейчас тоже принадлежал к этой когорте избранных. Он прилетел сюда, чтобы освоить новейшую модель палубного штурмовика. Но, обсуждая с коллегами в курилке или комнате отдыха увиденное или услышанное про достижения оборонного научно-технического комплекса, он и представить себе не мог, что это окажется так серьезно обогнавшим их старую действительность.

Небо постоянно расчерчивали новейшие штурмовики с хищными обводами корпуса. Они были столь стремительны и почти непредсказуемо маневренны, что глаз иногда не мог увидеть их, а лишь фиксировал невнятное мимолетное движение боковым зрением. Когда же человек поворачивался, что бы рассмотреть, ничего уже в поле зрения не было. Штурмовик исчезал вдали, оставив после себя лишь рокот двигателей.

– Как человек может управлять этим, – спросил сам себя Пип, в очередной раз, проводив восхищенным взглядом учебное звено, состоящее из пяти красивых быстрых машин.

– Ты говоришь, как слезший с лошади дикарь, которому вдруг показали самолет, – ответил на его размышления в слух насмешливый голос.

Возмущенно обернувшись, Ленокс встретился взглядом с молодой худощавой гурянкой.

– Я не о том, что это невозможно, – смутился от чего-то пилот, – Я о том, что там, наверное, жуткие перегрузки при таких углах маневра.

– Запредельные, – согласилась ставшая совершенно серьезной гурянка, – В последнее время участились случаи гибели пилотов человеческой расы. Тьяйерцев не берут вовсе. А буквально вчера получена директива не набирать на эти курсы и людей. Только гурян и перепрограммированных киборгов.

– Ты гонишь, – насупился Пип, всматриваясь в ее глаза, но они были совершенно честны и серьезны, без искры иронии, – Ты что серьезно? А как же….

– Ну не могут же они признать, что совершили ошибку. Поэтому тех пилотов набранных из людей, кого уже перевели сюда на базу раньше, решено оставить. Ну не надолго конечно. А ты из роты обеспечения?

– Я пилот, – буркнул Ленокс, чувствуя как, подбитым штурмовиком, падает его настроение, – Я только что прибыл на переучивание. Еще даже не знаком со своим инструктором.

– Ахгар! Извини. Не повезло же тебе, – заключила гурянка, стараясь не встречаться с человеком взглядом, словно узнав, что он смертельно болен, – Не надо было мне рассказывать. Хотя…. Тебе надо срочно писать рапорт. Тут большая рота обеспечения. Они-то уж точно ничем не рискуют, готовя для пилотов хавку.

– Ну, уж нет! – уверенно отмел предложение Пип, – Я лучше сдохну при совершении маневра, чем буду жратву готовить, да сортиры чистить. Пусть так. Ты не знаешь где тут можно принять что-нибудь покрепче?

– Знаю, – засмеялась девушка, выпуская, наконец, свое настроение наружу.

Смех заискрился в ее глазах и колокольчиками зазвенел в голосе.

– Что? – спросил пилот, с изумлением уставившись на веселящуюся гурянку, – У меня что-то не так с формой? Что смешного?

– Добро пожаловать на новое место службы, дружок. Ты случайно не офицер Ленокс? А то я тоже потеряла одного своего курсанта. Он где-то заблудился на базе, рассматривая местные достопримечательности.

– Инструктор Гаргиини? – промямлил Пип, подтягиваясь, – Черт! Так это был просто розыгрыш?

– Неужели ты подумал, что тебя тут действительно на фарш пустят? – усмехнулась девушка, кивая на пронесшиеся высоко над их головами штурмовики, – Новейшая система компенсации инерционных перегрузок. Ну что же, раз уж ты и так славно развлекся, гуляя по окрестностям, пошли. Посмотрим, не лучше ли тебе действительно перейти в роту обеспечения.

Силы, казалось, совсем покинули его. А в последнее время он еще начал задыхаться. При этом он был совершенно здоров, насколько может быть здоров человек его возраста. Но вот возраст…. Бергштайн обмакнул кончик толстой сигары в бокал с любимым хересом. Неспешно затянувшись, облизал губы, чувствуя восхитительное послевкусие смеси великолепной сигары и терпкого напитка. Ради этого стоило жить и бороться за эту жизнь. Ради этой дунгийской сигары «Черчиль». Ради бокала выдержанного янтарного «Амонтильядо». Ради юной и прекрасной, словно выточенная из нефрита статуэтка девушки клона, которая ждет в соседней комнате, готовая исполнить любые его изощренные и извращенные капризы. Халил Амат вновь вспомнил о плавающем в биорастворе великолепном теле, которое он вырастил для себя. Но он боялся. Боялся той операции, которую неистово хотел себе сделать. И пусть он неоднократно и успешно менял тела «подопытным крысам» в роли, которых выступали украденные люди. Они расставались со своими телами, получая взамен новые, созданные в его лабораториях. Пусть система была уже настроена на все его параметры и многократно протестирована и перепроверена. Бергштайн боялся. Одно дело, когда у тебя нет выбора, как у тех похищенных людей, что не имели возможности отказаться от проводимых над ними опытов. Но вдруг тот Бергштайн, который получится после этой операции, будет уже не тем Бергштайном, который он есть сейчас? Вдруг это будет чуть-чуть не Бергштайн или совсем не Бергштайн. Какая разница. Ведь он-то, настоящий Халил Амат Бергштайн умрет. Как умирали, неоднократно, похищенные, отдав свою «душу» и свое «Я» новым телам.

– Господин, Зауэрвальд прибыл, – прервал размышления генетика слуга, замерший в низком поклоне у двери.

– Хорошо. Пусть войдет, – ответил Бергштайн, мысленно переключившись на своего нового командора Трионского флота, которым стал этот злобный, но умный человечек после гибели верного Рагона.

А ведь генетик до сих пор не разобрался, кто был виновником гибели гурянина, и как это вообще произошло. То, что рассказали командиры боевых кораблей, которые сопровождали погибшего Рагона, больше походило на бред, и было совершенно непонятным. Но исправить ничего уже нельзя. Бергштайн лишь пообещал самому себе найти и наказать виновного за гибель своего командующего. Но самым неприятным являлось вовсе не трагическая гибель Рагона, а то, что сама эта смерть означала появление сильного врага, которого не видел сейчас Бергштайн. Зауэрвальд служил у Рагона одним из помощников. И после гибели, а вернее бесследного и безвестного исчезновения командора он сумел раскрыться на глазах хозяина. И, несмотря на то, что даже сам Бергштайн считал Зауэрвальда излишне жестоким и циничным ублюдком, этот молодой человек был расчетлив, умен и жесток к врагам.

– Здравствуй, хозяин, – приветствовал Зауэрвальд, стараясь в обращении с Бергштайном походить на покойного Рагона.

– Что нового услышал? – кивнув вместо приветствия, спросил генетик, – Хочу услышать что-нибудь приятное, наконец.

– Красивые цветы обычно растут на навозе хозяин, – даже улыбаясь, этот человек, умудрялся выглядеть предельно преданно, – Не сообщив дурных вестей я не сумею дойти до хороших. Тем более вся наша теперешняя реальность не позволяет расслабляться веселясь.

– А ты не слишком ли красноречив сегодня? – спросил Халил Амат, подозрительно всматриваясь в гостя сквозь клубы душистого дыма, – Говори. Не испытывай моего благодушия.

– Наши друзья из имперских кабинетов предупреждают о том, что в нашу сторону сейчас очень пристально смотрят. Все в один голос говорят о том, что нам стоит ждать повторения той попытки захватить Глот, которую предпринимали несколько лет назад. Только на этот раз все будет много серьезнее и жестче. Империя решила разрубить наш узел раз и навсегда.

– Это не новость, – усмехнулся генетик, вращая в руке бокал с хересом и наблюдая, как в прозрачном напитке играют золотистые блики, – Это говорят постоянно с тех пор, как мы отбили прошлую атаку и стали независимыми. Но за все эти годы все население Триона начало относиться к нам как к действительно сильной власти, обладающей военной мощью. И мы не теряли время, копя свои силы.

– Это так, хозяин, – кивнул согласно Зауэрвальд, – Но говорящий говорящему рознь. На этот раз это не пустые сплетни. А что касается наших сил, так я не принижаю достижения этих лет ни на йоту. Но и успокаиваться рано.

– И что ты предлагаешь?

– Не только предлагаю хозяин, – в голосе командора зазвучали едва слышные самодовольные нотки, не горделивые, но позволительные верному и расторопному слуге, – Я взял на себя ответственность и предпринял кое какие меры. Помимо некоторого переформирования флота, по всем обитаемым планетам мы спешно возводим укрепления. Действуем исходя из того, что имперцы не станут применять тяжелую корабельную артиллерию, боясь больших потерь со стороны мирного населения. Пропаганду этого мы тоже усиленно ведем по всем направлениям. Но это политика. А технически я хочу, что бы каждая планета превратилась в одну большую мясорубку, способную перемолоть столько десанта, сколько имперцы сумеют нам поставить.

– Такие бодрые слова, – Бергштайн вдруг ощутил, что не хочет даже смотреть подробный отчет командора, – Не разочаруй меня, оставив их только лишь словами, пустым звуком.

Халил Амат жестом отпустил Зауэрвальда. И не смотря на то, что тот хотел рассказать обо всем подробнее, противиться желанию хозяина он не рискнул. Коротко поклонившись, командор вышел, толкнув плечом замешкавшегося на дороге слугу.

Бергштайн бросил окурок выкуренной меньше чем на треть сигары в бокал с излюбленным напитком и замер, откинувшись на спинку кресла. В голове его сейчас даже возникла мысль – бросить все это к чертовой матери и убраться куда-нибудь в спокойный и тихий уголок. «Это старость», – подумал он, вспоминая, сколько сил, потратил, идя к трону, скольких идущих рядом соратников растоптал или отправил на смерть ради своих побед. Тряхнув головой, Халил Амат отбросил эти старческие мысли. Ему нужно победить сейчас, в этой вновь затеваемой сваре. Победить, во что бы ни стало. А уж там он решится и обретет новое тело, новые силы, новую жизнь. Сейчас же надо просто немного взбодриться, разогнать кровь по венам. Он поднялся, распрямляясь. В соседней комнате хрупкая девушка клон ждала его около ванной с ароматическими и стимулирующими растворами. Но генетик не хотел сейчас еще больше расслабляться в воде. Не говоря ни слова, он кивнул девушке на дверь просторной спальни и, глядя на скользнувшую в полумрак точеную фигурку, шагнул следом.

Стингрей лежал на массажном ложе в отделении восстановительной медицины и растекался под сильными пальцами молодой гурянки. Он почти спал, находясь на той грани, когда действительность уже не существует, а сон еще не поглотил его сознание, отгоняемый опытными руками массажистки. Майкл чувствовал сейчас каждую косточку, каждую мышцу своего могучего тела. Но как он не расслаблялся, благодатная дрема мгновенно слетела, когда агент своим подсознанием почувствовал, что что-то вдруг изменилось. Вскинув голову, он увидел рядом со своей кушеткой вместо массажистки огромного чернокожего гурянина. Стингрей даже мотнул головой, как бы отгоняя наваждение и сомневаясь, что это не сон. Но гурянин не исчез, продолжая все так же довольно скалиться. Рядом стояла отогнанная им сестра-массажистка, с улыбкой наблюдая за встречей.

– А недурно ты тут устроился! – развел руками Фь Илъюк, осматривая помещение, – Такая расслабуха. Девочки потрясные массаж делают. Кормят, наверное, как на приеме у Императора. Нельзя ли и мне у вас подлечиться, а, красивая?

Смущенная медсестра промолчала, растерявшись вдруг под взглядом шикарного соплеменника.

– Я чувствую, что страшно болен, – продолжал гурянин, заметив это смущение, – У вас тут все такие красотки или только этому халявщику повезло?

– Надеюсь тебя не по болезни сюда направили? – спросил Стингрей, спасая молоденькую медсестру, – Я не переживу стресса совместного с тобой лечения.

– А ты мог подумать, что тебе дадут тут долго отлеживаться? Даже если бы пришлось терпеть мою компанию, отдохнуть подольше не надейся.

– Думаю, раз уж ты появился в этом райском уголке, меня ждет новая веселая заварушка, – Майкл поднялся с горячего камня, – Ты ведь меня заберешь отсюда?

– А для чего же я еще, по-твоему, сюда приперся?

– Значит новое задание? – даже не споласкиваясь Стингрей начал одеваться, – К гранисянам?

– Нет, друг, извини, – ответил, вмиг посерьезневший гурянин, пристально вглядываясь в глаза человеку, – А что, какие-то проблемы с этим?

– Нет. Никаких проблем, – сразу с улыбкой ответил Майкл, но Фь Илъюку показалось, что в его глазах промелькнуло разочарование.

Разочарование, которое сам гурянин легко смог бы понять и оправдать.

Реззер откинулся на свежевозведенную толстую стену. Жуткая усталость, которой он не испытывал даже в период самой активной подготовки к боям навалилась на него, словно обвалившаяся каменная кладка. И хоть кормили работников невкусно, но сытно, и давали спать не меньше восьми часов, тем не менее, работы было столько, что под вечер все буквально с ног валились. Так и сейчас Дан чувствовал, как гудят нещадно забитые работой мускулы. И результаты этой надрывной работы были на лицо. За последние дни холмистая местность разительно изменилась. На всех возвышенностях вокруг так же, как и на их высотке обозначились, начав расти в высоту тяжелые крепостные стены. Строили их другие команды, привезенные позже их, но не ставшие от этого более свободными. На следующий же день после высадки на высотке, где расположилась лагерем команда Реззера, появился какой-то нервный тьяйерец. Он постоянно дергался, словно был предельно раздражен, быстро бегал по высоткам, указывая, где ставить метки и время от времени кричал на казавшегося ему нерасторопным рабочего. Никто вначале не понимал, чего именно от них хотят. Они тупо выполняли команды, считая это просто чьей-то блажью. Но, по мере того, как на разметке сделанной тьяйерцем начались земляные работы, все поняли, что капризами тут и не пахнет. Роботы строители, которых было слишком мало, выполнили основную дноуглубительную работу и переехали на другую высотку. Разумяне остались один на один с тяжелой работой, которая им предстояла. Они углубляли и расширяли глубокий котлован сделанный роботами, заливали сталебетоном пол и подземные стены, засыпали, делали из того же сталебетона перекрытия. Три низких этажа вниз, усиленные наплывами сталебетона и каменными валунами склоны высотки.

– Мы одного бетона уже залили на хороший небоскреб, – сказал тогда детина со шрамом на шее, которого, как, оказалось, звали Санчес Бориди.

– Да уж, – хмыкнул Реззер, оглянувшись вокруг, – Такое ощущение, что мы просто должны вогнать в эту землю чьи-то запасы сталебетона.

– Вогнать в землю? – удивился Радугдт, – Да вы что, парни, действительно ничего не понимаете?!

– А что мы должны понять? – Дан обернулся по сторонам, словно пытаясь заметить то, чего не заметили они, но заметил канонир.

– Ну ладно, Дан, – усмехнулся гурянин, – Но ты-то Санчес, должен был бы сразу просечь, что мы тут строим. Ты ведь не примерный имперский горожанин.

– Кончай говорить загадками, – не выдержал Бориди, – Говори, что ты тут заметил такого? Или ты просто прикалываешься, веселясь перед сном?

– Дурак ты. Разве это похоже на веселье? – возразил канонир, сразу становясь серьезным, – Ты не видишь, что мы строим боевой стационарный пост. Думаю, наш надзиратель нисколько не шутил, когда говорил, что я буду иметь возможность пострелять. Мы тут строим укрепленную стрелковую точку, на которой сами будем с кем-то воевать.

– Я не буду ни с кем воевать, – нахмурился Дан, поняв для чего они расходуют такое огромное количество сталебетона и валунов.

– И что ты сделаешь? Застрелишься? – усмехнулся опять гурянин.

– Просто не буду. Они не заставят меня нажимать на курок.

– Ну что же, пусть Архтанга даст нам всем шанс это выбирать.

Ленокс готов был застрелиться от стыда. А уж покинуть кабину учебного штурмовика он вообще не мог себя заставить. Он только что, словно был зеленым курсантом в летной академии, и не было тех многих и долгих часов учебных и боевых вылетов за его плечами, проиграл виртуальную дуэль со своим инструктором. И это на глазах всей новой учебной группы. А уж о том, что этот инструктор – симпатичная гурянская девушка, Пип вообще не хотел сейчас вспоминать. Вот была бы благодатная тема для издевок и насмешек со стороны Сола и остальных ребят.

– Эй, на борту! – зазвенел голос Гаргиини снаружи, – У тебя там все в порядке, или подняться, помочь тебе выбраться?

– Не надо, я выхожу, – крикнул Пип, представив, что для полноты ощущения позорного проигрыша ему не достает только помощи девушки, что бы выбраться из кабины.

Он тяжело вздохнул и обреченно полез наружу. Вокруг уже стояла вся группа.

– Ну что же. Похоже, тебя не зря к нам направили, – в голосе девушки не было ни тени насмешки, – Ты очень хорош. Ребята не дадут мне соврать.

– Да, друг, – подал голос один из новых товарищей Ленокса, – Я продержался против шефа только полминуты.