Фугу в мундире Лукьяненко Сергей
1. Местность рассеяния
– Арана-сан, – сказал я, склоняясь в поклоне. – Примите мое о-сэйбо по случаю кэдзимэ…
– По случаю Нового года, – неуверенно поправил меня Валера. – Или не уточняй ни фига. О-сэйбо – оно и есть о-сэйбо.
Сегодня – двадцать седьмое декабря. Срок, когда я мог исполнить нормы гири, истекал… Да, вы же не знаете, что такое нормы гири… Если на вашем календаре и стоит двадцать седьмое декабря, то год наверняка не тот. Восьмидесятый или девяносто пятый… И ни черта вам не известно – ни о гири, ни о ниндзе… Вы их спутаете с гирями и ниндзями. Вам хорошо. Вы живете в России – или в РСФСР. Вы…
Да ну вас на фиг. Мне дали конверт, который можно отправить в прошлое. Чистый конверт из плотной белой бумаги. Я запишу все, что успею. А объяснять вам про перестройку, про президента Ельцина, про Всероссийский референдум о Курилах… Забавный все же вышел у него итог. Два года минуло, а до сих пор смеюсь, как вспомню. И надо же было острякам русофилам из парламента вставить в текст третий пункт…
«Референдум граждан России по вопросу территориальной принадлежности Курильских островов Кунашир, Шикотан, Итуруп и Хабомаи.
1. Я за то, чтобы передать вышеуказанные острова под суверенитет Японии.
2. Я за то, чтобы сохранить над вышеуказанными островами суверенитет России.
3. Я за то, чтобы передать Россию под суверенитет Японии».
Как они веселились, парламентарии последнего созыва, голосуя за третий пункт! Показать абсурдность всего референдума! Острова наши! Наши! Навсегда! А-а-а-а-а! Девяносто семь процентов? А-а-а-а-а!
Вот так и живем. В Стране восходящего солнца. Очень демократично, и двуязычие по всей Японии введено. Даже в Токио, в столице, большинство вывесок на японском и на русском.
Двуязычие – дружбы два крыла, писал мне друг из сопредельной страны, бывшей СССР-ской республики. Она тоже к нам попросилась. Но Хасэгава Мититаро, наш премьер, сказал, что не раньше середины двадцать первого века. Иначе не осилят. Японцев, коренных, понять можно – они немного растерялись. Три дня в парламенте драки шли: решали, присоединять нас или нет. Решились…
А двуязычие – это хорошо. И никакой национальной дискриминации. Любой может занимать руководящие должности, все равно – коренной ты японец, русско-японец или беглый грузин. Надо только знать оба государственных языка.
Мы с Валерой работаем в компании по постройке Садов Камней. Валера каменщик, я садовник. Вокруг камней должна быть лужайка надлежащей формы и с надлежащей, точнее, произрастающей травкой. Валера ездит на джипе по окрестностям, ищет подходящие камни, привозит, устанавливает… У него чутье на хорошие камни, он незаменим. А я потом вокруг камней травку высаживаю. Начальник наш, Арана-сан, как правило, доволен… Впрочем, что я все о себе да о Валере? Главное – рассказать вам о фугу.
2. Местность неустойчивости
Арана-сан кивнул, и я начал декламировать:
- Обвита плющом скала…
- В море, в Ивами,
- Там, где выступает мыс
- Караносаки,
- На камнях растут в воде
- Фукамиру-водоросли,
- На скалистом берегу —
- Жемчуг-водоросли.
- Как жемчужная трава
- Гнется и к земле прильнет,
- Так спала, прильнув ко мне,
- Милая моя жена.
- Глубоко растут в воде
- Фукамиру-водоросли,
- Глубоко любил ее,
- Ненаглядную мою.
- Но немного нам дано
- Было радостных дней…
Валерка, сидящий на корточках в стороне, дернулся и прошипел:
– Ночей, идиот…
Я уставился на сидящего с полузакрытыми глазами Арана-сана. Он слегка покачивался в такт словам – может быть, проговаривал их на японском? А, хрен с ним. Главное – не замолкать! Мысль мелькнула как молния, и я продолжил:
- Что в ее объятьях спал.
- Листья алые плюща
- Разошлись по сторонам —
- Разлучились с нею мы.
- И когда расстался я,
- Словно печень у меня
- Раскололась на куски.
Господи! У Арана-сана хронический холецистит! Поймет ли он меня правильно? Не примет за скрытую насмешку слова… Дьявол! У него еще и грудная жаба! А мне читать дальше…
- Стало горестно болеть
- Сердце бедное мое.
- И, в печали уходя,
- Все оглядывался я…
- Но большой корабль
- Плывет…
- И на склонах Батари…
Валерка дернулся – видимо, я опять в чем-то ошибся. Мне и Пушкин в школе давался с трудом. А эти проклятые стихи, без всякой рифмы…
– Хоросо, Сергей. – Арана-сан улыбнулся. Бог ведает, что за этой улыбкой. – Спасибо, что напомнири о моей неизбывной тоске по родным островам, по рюбимой жене. Спасибо…
Он слегка поклонился. Говорит Арана-сан по-русски здорово, вот только с буквой «л» проблемы.
– Рад, очень рад вам…
Согнувшись в церемонном поклоне (корпус наклоняется на 20–30 градусов и в таком положении сохраняется около двух-трех секунд), я протянул Арана-сану белый сверток – о-сэйбо, новогодний подарок. Слава Богу, справился… Я отошел в сторону, а мое место занял Валера. Поклонился и сказал:
– Позвольте, Арана-сан, прочесть мои несовершенные строки. Им не сравниться со словами мастера, что нашел Сергей, но их родило мое сердце.
Арана-сан улыбнулся. И, кажется, куда лучше, чем мне…
- Оттого, что горы высоки,
- Стелется в полях жемчужный плющ,
- Нет ему ни срока, ни конца,
- О, когда бы так же, без конца,
- Видеть вас, сэнсэй, я мог!
Валера протянул Арана-сану свой подарок. А начальник…
– О-рэй о-мосимас! – воскликнул Арана-сан. – Рошадь узнают в езде, черовека – в общении.
Он снова улыбнулся и повторил пословицу на японском. Я стоял посрамленный и униженный. Господи! Ну что мне стоило тоже сочинить пятистишие, а не заучивать длинный и скучный текст! Кретин! Поделом! Кто слишком умен, у того друзей не бывает! Захотелось же мне показаться самым умным… Задумал муравей Фудзияму сдвинуть…