Посох волхва Витаков Алексей
Норманны стояли на единственной дозорной башне детинца и смотрели, как небольшая армия плохо вооруженных кривичей берет их в кольцо осады. Укрепленная линия возводилась с невероятной быстротой. Телеги и возы выстраивались в цепь, на которую крепились под наклоном к неприятелю жерди и заостренные колья. Перед линией открыли свои черные пасти заранее выкопанные ямы. Мешки с песком ставились на попа, создавая непробиваемую защиту от вражеских стрел.
– Что они делают? – Руки Эйрика заметно дрожали.
– Они запирают нас! – Организованность врага поразила даже видавшего виды херсира. – Кто-то руководит ими. Ни за что не поверю, что эти деревенские увальни сами способны на такое! Делают все по военной науке!
– А если все же попробовать вырваться? – Эйрик теперь нервничал так, что от его шеи валил пар.
– Не хочу повторять двадцать раз одно и то же. Сиггурд, если помнишь, тоже хотел вырваться. Далеко он ушел? – Хроальд покосился на сородича. – Вон, смотри. Они оставляют коридор напротив ворот крепости. Значит, переговоры возможны. Они не захотят ставить соплеменников под угрозу смерти.
– А зачем вон те возы? – Эйрик показал рукой в сторону горбатых, темно-рыжих стогов.
– Это мокрая солома. Она плохо горит, но дает очень много дыма. С помощью нее выкуривают противника из укрытия. Но вряд ли они пойдут на это. Траллы – наша защита. Пока они в наших руках, серьезного штурма не будет.
– Но ведь траллы первыми пострадают от голода?
– А никто до этого доводить и не хочет. Они оставили нас без провианта лишь для того, чтобы мы были более сговорчивыми.
– Но «Хрофтотюр» еще не ушел, – Эйрик кивнул на замерший посредине Днепра драккар. – Может, попробовать атаковать с двух сторон. Мы сильнее в рукопашном бою!
– Кажется, русы только и ждут, чтобы воины с «Хрофтотюра» пошли нам на помощь. Они не дадут ему пристать к берегу, а, скорее всего, закидают горящими стрелами и подожженной соломой. И тогда мы останемся без всего… Нет. Пусть «Хрофтотюр» идет искать «Фенрира». А мы пока начнем переговоры…
Хроальд поднял высоко копье с прикрепленным к нему волчьим хвостом и несколько раз взмахнул. Драккар протяжно скрипнул уключинами и пошел вниз по течению в сторону старицы, про которую говорил пленный рус.
– Нужно как-то дать им знать, что на драккаре вражеский лазутчик! – Эйрик посмотрел на херсира.
– Я лично спущу с него шкуру! – прорычал тот.
– Не об этом сейчас, Хроальд! Скорее всего, этот рыбак обманул и про место, где спрятан «Фенрир». А вдруг и там засада?
– Не-ет. Засада должна была быть здесь! Враг очень хотел бы нашей полной высадки с «Хрофтотюра»… А мальчишка не врал. Я знаю подобные уловки. Тот, кто его послал, если это действительно так, хорошо понимает, каким пыткам могут подвергнуть его лазутчика. Поэтому лазутчик должен знать и говорить только то, что есть на самом деле. Скорее всего, «Фенрир» действительно спрятан в том месте. А расчет их был простым: расправиться с нами сейчас или, получив назад своих невольников, отпустить нас, указав место расположения «Фенрира». Им не нужны жертвы. К тому же потери в открытом бою с нами могут быть настолько большими, что целые деревни прекратят свое существование. Вот я о чем. При наличии провианта мы могли диктовать свои условия, по крайней мере быть если не на равных, то в чуть более выигрышном положении.
Хроальд перевел взгляд с удаляющегося «Хрофтотюра» на вражеский лагерь. И вдруг он увидел того, с кем жаждал встретиться в бою, чью кровь мечтал сцедить в свой родовой кубок.
Да, тот самый кривич! Маленький рост, прядь седых волос плотно закрывает лицо до самых губ. Верхом на мощном коне-тяжеловозе. А в руке – странное оружие. Но этим оружием он уже отправил несколько лучших воинов Хроальда в Вальхаллу. Он настолько мал, что, сидя верхом на своем коне, почти не виден из-за конской шеи. Впрочем, это не мешает ему следить за стенами детинца и за происходящим в собственном стане.
Хроальд подозвал Эйрика:
– Сломай у стрелы наконечник и привяжи белый лоскут. Стреляй по моему сигналу.
Когда маленький человек снова бросил взгляд на башню детинца, херсир взмахнул рукой и указал направление стрельбы.
Тяжелая скандинавская стрела взмыла вверх и полетела, чуть покачиваясь от встречного ветра.
Ишута не стал дожидаться, пока снаряд приземлится, а тронул повод и, следя за медленным высоким полетом, двинул Потагу к месту предполагаемого падения.
Несколько лет назад один из учителей, авар Ругилл, научил его не только верховой езде, не только прекрасному владению луком, но и как «вынимать из воздуха занозу».
Когда стрела оказалась в завершающей части дуги падения, волхв привстал в стременах и стремительно выбросил в сторону левую руку. И вот она – зажата в кулаке, трепещущая, словно пойманная птица.
Ишута, увидев сломанный наконечник, хмыкнул и отбросил стрелу, как нечто случайное и назойливое, под колесо одной из телег. Всадник и конь повернулись спиной к детинцу и… Разве такое может произойти по команде?! Потага поднял хвост и с таким треском выпустил из себя заскучавшие ветры, что все, находившиеся в тот момент в Ремезе, на мгновение замерли и повернули головы на звук.
– Издеваешься?.. – тихо в бороду проговорил Хроальд.
– Что?! – Эйрик повернул к нему лицо с выпученными глазами.
– Они не будут говорить с нами сегодня. Хотят повысить цену… А если я начну на их глазах убивать по одному траллу? Может, тогда станут сговорчивее!
– Херсир, подожди! – Эйрик не мог унять ходившую ходуном нижнюю челюсть.
– Чего ты так боишься?
– Переговоры не начинают с убийства!
– Так думаешь? Ладно, я подожду. Но недолго! – Хроальд, прищурившись, смотрел на Ишуту. Он чувствовал, что тот предлагает ему некое состязание на хитрость и ум, но никак не мог ухватить хотя бы за кончик чужую тактическую мысль.
– Смеркается, Эйрик. Расставь часовых. Они не пойдут сегодня на штурм. Надеюсь, и мы до утра не окоченеем от голода. Надо ждать. На восходе, думаю, «Хрофтотюр» и «Фенрир» вернутся…
Кривичи развели костры. В их лагере задымились котлы с готовящейся похлебкой, закапало жиром жаркое, запрыгали на сковородах еще живые лещи и карпы, кричали, приготовленные на ужин молочные поросята.
Ишута специально приказал, чтобы яства не уступали пиршественным, чтобы запахи еды будоражили воображение голодного неприятеля. Чтобы воля и мозг его были подчинены только одному: скорее получить пищу.
И кривичи постарались. Достав из запасников все самое лучшее, забивая домашний скот и птицу, они готовили, цокали языками, поглаживали довольные животы. Одним словом, развернули настоящее скоморошье представление.
А викинги смотрели на все это действо голодными глазами, не в силах отвернуться, не в силах пойти спать, не замечая, как их пленники смеются над ними.
– Ай, робяты, держи вам подарок! – Моготин поднял бочонок и понес к детинцу. – Медок-от сам делал, как дед и отец учили! – Он поставил бочонок перед воротами и пошел назад, весело насвистывая.
Норманны клюнули, словно голодная рыба на наживку. Один створ ворот приоткрылся. Выбежал человек с горящим взглядом, судорожно схватил бочонок и так же стремительно скрылся под веселые возгласы и смех противника.
– Не пить! – прорычал Хроальд, сбегая вниз по ступеням башни.
– Мы ничего не ели со вчерашнего вечера! – голос принадлежал кому-то из толпы. Херсир не опознал говорившего, только резко обернулся:
– Вы думаете, вас решили уважить как званых гостей?
– Да, – поддержал Эйрик конунга, – вино может быть отравлено!
– Вот если бы не было траллов, я еще бы поверил в яд! – выступивший вперед Олав кивнул на сидевших на земле невольников.
– И все же! – Эйрик схватил за волосы первого попавшегося старика, рывком поставил его на ноги. Затем снял походный рог, зачерпнул из бочонка и молча протянул траллу.
Старик поднес к губам медвяно-терпкий напиток и несколькими глотками осушил емкость. Затем какое-то время стоял, зажмурившись, наслаждаясь тем, как пьяная влага растекается по нутру, горячит его, проникает в кровь. А когда наконец распахнул веки, все стоявшие вокруг облегченно выдохнули. На мир смотрели удивительно-синие глаза, наполненные изнутри таким светом и радостным благодушием, что невозможно было не позавидовать.
– Вот видишь! – Олав выхватил из рук старика-тралла рог и, зачерпнув до краев, стал жадно пить.
– Безумные карлы! – хрипел Хроальд. – Вас вырежут, как стадо тупых свиней!
– Мед придаст нам силы! – подхватил Эйрик и, склонившись над бочонком, сделал несколько больших глотков хмеля.
Норманны, расталкивая друг друга, дружно ринулись к «подарку» кривичей. Черпали кубками и ладонями, окунали внутрь лица, лили в горло тягучий напиток через край. Это выглядело настоящим безумием. Голодные, необузданные, они полностью утратили контроль над собой.
– Безродные псы! Будьте вы прокляты!.. – Хроальд стоял в стороне и обрушивал на воинов град ругательств.
Только он и еще несколько часовых не притронулись к зелью. Остальные через четверть часа оказались пьяны и разухабисты настолько, что стали высовываться из-за частокола и выкрикивать в адрес кривичей оскорбительные слова.
Но со стороны хозяев положения никаких ответных действий не последовало. Русы стояли за своей укрепленной линией собранные и напряженные.
Конунг Хроальд прекрасно понимал только одно: что если бы сейчас рядом с ними не было невольников, крепость пала бы за считаные мгновения. Херсир в который уже раз невольно похвалил себя за мудрость и воздал хвалу асам за то, что надоумили его поступить так, а не иначе. «Русы не пойдут в атаку, пока у нас в руках их сородичи! – размышлял Хроальд. – Но зачем им все это?» Он ломал голову над тем, что замыслил неприятель. Ломал, но ответа не находил.
Глава 11
Тем временем «Хрофтотюр» мчался по Днепру в поисках старицы, о которой говорил пойманный мальчишка-рыбак. Ульрик, оставленный старшим на драккаре, суетливо вглядывался в откосы и изгибы правого берега. Он был слишком молод, чтобы спокойно принять данную ситуацию. На его глазах русы захватили в плен пять его сородичей, несших на плечах жизнь любого похода, любой военной операции – провиант. А это значит, что Хроальд и его воины могут продержаться совсем недолго. Поэтому Ульрик старался побыстрее справиться с заданием, а именно – отыскать спрятанный «Фенрир». Безусловно, Хроальд никогда бы не назначил старшим совсем зеленого, пусть и очень храброго человека, но все, кто годился для этой роли, уже были перебиты. Все лучшие. Самые испытанные и проверенные. Неприятель с каким-то невероятным, почти звериным чутьем уничтожал в первую очередь тех, кто являл собой грозную силу и смертельную опасность. И это ему удалось.
В распоряжении Ульрика было тридцать пять человек – почти укомплектованная команда. Он приказал своим воинам, тем, что были в доспехах, не снимать их, и теперь они нещадно страдали от мошки и комаров, не имея возможности добраться до укушенных мест. Казалось, все сейчас ополчилось против них. Сама природа славян высылала свои силы на борьбу с иноземцами.
Неожиданно поднялся встречный ветер с редким моросящим дождем, что в это время года было уж совсем редкостью. Пришлось спустить парус. Неумолимо надвигалась ночная тьма. Все тревожнее становилось на душе Ульрика. Все коварнее выглядели очертания берега.
После очередного изгиба по правому борту показался просвет между высокими ивовыми кустами. Открылась черная гладь старицы, сплошь покрытая желтыми головками кувшинок и блюдообразными листьями.
Ульрик дал знак рулевому, и «Хрофтотюр», вспенивая течение, стал поворачивать.
– Идти на малых! – выкрикнул Ульрик.
По четыре весла с каждого борта продолжили свое движение, остальные поднялись вертикально.
Драккар викингов непрошеным гостем вошел в то пространство, куда раньше никто из живущих в северных фьордах никогда не хаживал. «Хрофтотюр» стал первым судном, нарушившим незримую черту мистических миров.
От воды старицы повеяло гниловатым холодом и замогильной сыростью.
Ульрик, стоя на носу корабля, сам будто превратился в каменное изваяние, сжимающее наполовину вытянутый из ножен меч.
С ветки накренившейся над водой березы шумно сорвался огромный ворон. Птица была такой величины, что у многих на драккаре едва не упало сердце, – даже они не видели еще таких зловещих слуг Одина.
В нескольких шагах от берега между кустов просквозила лисица. Плеснула в омуте щука. Зашатались от порыва ветра верхушки деревьев.
«Когда же, когда? Ну… ну!..»
Старица повернула в коридор плотного, высокого леса, и сразу стало темно.
– Зажечь факелы! – скомандовал Ульрик и внутренне перевел дух.
Ему давно уже хотелось дать это распоряжение – все-таки с огнем как-никак полегче. Но он не решался, поскольку не хотел выглядеть в глазах товарищей напуганным и растерянным.
Огонь осветил «Хрофтотюр» и тех, кто находился в нем, но окружающий лес на контрасте стал еще темнее и зловещее.
– Дальше идти без толку! – Ульрик опустился на скамью. – В такой темноте мы ничего не найдем!
– Нужно возвращаться! Здесь ночевать жутко! – раздался чей-то голос с кормы.
– Ночевать будем здесь, не сходя на берег! – ответил молодой хевдинг.
Весла прекратили свое вращение, и судно продолжало движение по инерции.
– Ульрик, давай вернемся в реку! Мы здесь за ночь провоняем их полудохлыми никсами! – снова прозвучал тот же голос.
Ульрик собрался было ответить, как вдруг «Хрофтотюр» ударился носовой частью обо что-то твердое.
Это оказался борт «Фенрира».
– Мы нашли его! Слава богам! – Ульрик встал во весь рост, готовясь перепрыгнуть на борт найденного судна.
Неожиданно в нескольких локтях от кормы «Хрофтотюра» раздался треск падающего дерева. Огромная трехвековая сосна медленно опустилась поперек старицы, перекрывая викингам обратный путь. Почти сразу же засвистели стрелы. Эти «поющие ведьмы», оснащенные свистульками, производили невыносимо пронзительные звуки, от которых леденели сердца и душа сжималась в маленький серый комок, уходя в пятки.
Норманны в свете своих же факелов были очень хорошими мишенями. Несколько стрел нашли незащищенные доспехами участки тел. Вот трое воинов почти одновременно упали навзничь с изуродованными лицами, еще двое были поражены в горло и шею.
Били с близкого расстояния. Прицельно. Маскировкой стрелкам были ночь и сама природа.
Тяжелое, в рост человека, копье пробило насквозь старого Брагги, вонзившись ему в живот и выйдя из спины. Брагги, видевший многих славных воинов, слушавший дротткветы самого Эгиля, сына Грима Лысого, рухнул набок с вытаращенными глазами, подвернув правую ногу.
Наконец из-за темных кустов раздался голос. Норманнская речь говорившего была идеальна, поскольку голос принадлежал не кому-нибудь, а скальду Эгилю Рыжая Шкура.
– Ульрик, слушай меня! Я – Эгиль! Меч мой теперь служит другим богам!
– Продажная скотина! – Ульрик брезгливо сплюнул.
– Продажным я был с теми, кто видел во мне повод для насмешек… Ну да ладно. Нам не нужны ваши жизни.
– Чего же вы хотите?
– От имени всех, кто сейчас со мной, хочу предложить вам сдаться!
– А если мы ответим: нет?
– Тогда мы забросаем «Фенрир» горящими стрелами и паклей, и вы все сгорите заживо.
Повисла мертвая тишина. Слышно было, как заходятся в неистовом кваканье лягушки и выстреливают своей музыкой кузнечики.
Ульрик смотрел на своих боевых товарищей и лихорадочно соображал: «До берега несколько шагов, но никто не знает глубины старицы. А вдруг глубина больше человеческого роста?..» Но даже если бы норманны попытались выбраться на сушу и дать бой, то без крупных потерь все равно бы не обошлось. Скорее всего, кривичи, находясь в более выгодном положении, просто-напросто без особого труда перебьют всех из луков.
Ульрик думал. С замиранием сердца ждали его решения остальные. Стонали и корчились раненые. В последних судорогах испустил дух старый Брагги.
– Какие гарантии, если мы сдаемся? – наконец спросил Ульрик.
– Вначале выслушай условия сдачи. Вы выходите на берег по одному, складываете оружие и снимаете доспехи. Мы гарантируем в этом случае сохранение жизней. Далее вы будете следовать под конвоем по берегу до Ремезы, где в крепости засел Хроальд. Мы предложим ему обмен. Если он вас не убьет, то вы убираетесь прочь.
– А что будет с драккарами? С Хроальдом тридцать пять человек, и столько же… ну почти, – Ульрик посмотрел на убитого Брагги, – у нас.
– Не могу тебе ответить точно, – голос Эгиля был удивительно тверд. – Вроде бы речь шла о том, чтобы в случае удачного обмена пленными оставить вам один драккар.
– Ты смеешься, уродливый карлик?!
– Я не смеюсь, Ульрик! Нас с тобой сейчас не понимают те, кто со мной, поэтому я смело могу сказать, что недоговорился и вас сожгут. Но я бы не хотел этого. Все-таки наше предложение – это шанс для вас!
– «Наше предложение»!.. – передразнил Ульрик. – Ты думаешь, они тебе хорошо заплатят или возьмут на службу? Всех предателей ждет одна участь. И они, твои новые «сородичи», тоже не захотят иметь у себя под боком того, кто может в любой момент переметнуться.
– Ты так и не понял меня, Ульрик! Мне хорошо с ними! – Эгиль обвел взглядом сгрудившихся кривичей. – Понимаешь, хо-ро-шо! Пусть асы рассудят. Я всегда тяготился жизнью в вике, чувствовал всей кожей ненависть единственной жены. Надо мной смеялись во время пиров и швыряли в лицо крохи от военной добычи. А я хотел быть, как все… Я не хочу сейчас говорить об этом. Что ты решил?
– Ладно, Эгиль! Мы сдаемся. Но ты запомни: молот Тора найдет тебя!
– Пусть будет то, что должно случиться!
Ульрик повернул бледное лицо к своим сородичам и, ничего не говоря, стянул с головы шлем. Затем вытащил из ножен меч и швырнул в темную глубину берега. После этого дернул боковые ремни нагрудного доспеха.
Его примеру последовали другие норманны. Загремели падающие мечи, секиры, щиты и защитная броня.
Первым за борт непобедимого доселе «Хрофтотюра» прыгнул Ульрик. Глубина водоема оказалась действительно большой. Пришлось даже несколько шагов плыть.
На берегу ему ловко связали за спиной руки и приказали опуститься на колени. Вскоре вся команда стояла кружком на коленях вокруг пляшущего, желтого до рези в глазах ночного огня.
Последним покинул драккар Вокша. Его осторожно подняли на руки и перенесли на берег.
– Когда-то очень давно, когда я был еще совсем ребенком, мне приснился сон, – подошедший Эгиль посмотрел на Ульрика, – что я буду смотреть на красивый, желтый огонь и буду чувствовать себя в безопасности и в гармонии с миром. А вокруг меня будут находиться те, с кем я почувствую себя наконец защищенным и полноценным. Мне этот сон приходил всего только раз, но я его очень хорошо запомнил и всегда верил в то, что он вещий.
– Неужели сон может стать причиной предательства? – Ульрик глянул в упор на собеседника.
– Давай разберемся: кто мы есть, Ульрик? Я не держу на тебя зла. Ты, действительно, ничего плохого не сделал мне. Никогда не насмехался и не пытался унизить. Может, поэтому я предложил кривичам этот план, при удачном исходе которого вам сохранят жизни. Вот ты говоришь: сородичи… А что нас объединяет? Только походы и добыча.
– А боги?! А могилы предков?
– Нашим богам все равно, на каком языке кто из нас разговаривает. Может, поэтому в вики приходят юноши разных племен, но со временем становятся викингами. Тогда, что же такое викинг?
– Это путь, Эгиль. Не кровь, что течет в жилах, не общие предки, а путь!
– Остается выяснить: куда этот путь ведет и где его конец?
– Какая разница? – Ульрик задумался. – Важно идти и вертеть весло, а жить уже необязательно.
– Если жить необязательно, то очень скоро простынет след викингов на этой земле! – Эгиль присел на корточки.
– Но о нас будут помнить! Скальды сложат сказания о наших подвигах. Много веков спустя люди будут пытаться разгадать нашу тайну…
– …которой не было! А лишь кровь потоками лилась от наших мечей, и в спину нам неслись проклятия… Я вот о чем подумал как-то. В наш адрес прозвучало столько проклятий от обездоленных, от сирот и вдов, что вряд ли нам долго осталось существовать как племени. Количество проклятий рано или поздно решит нашу судьбу не в нашу пользу.
– Поэтому ты решил предложить свой меч чужим богам?
– Кто знает, может, это и мои боги? У нас много общего. Но мои дети уже не принесут кровавых жертв Одину. И что-то подсказывает мне, что лучшие из норманнов последуют моему примеру. Невозможно жить только грабежами, прикрываясь благовидными стараниями услужить асам.
– Мне кажется, ты сейчас оправдываешь свое предательство. И не знаешь, как найти слова. – Ульрик, широко распахнув глаза, уставился на пламя.
– Может, и так. – Эгиль тоже посмотрел на огонь. – Но почему тогда мне не тяжело сердцем. Почему я испытываю легкость в каждом слове и в каждом движении?
– Это всегда так бывает вначале, но потом ты все почувствуешь. Сейчас еще пока в тебе говорит обида на соплеменников. Ты хочешь отомстить, а заодно указать на то, как все мы горько заблуждались.
– В сознании такие мысли присутствовали, а в сердце бродили подобные чувства. Но лишь там, пока я находился рядом с вами. Я пытаюсь понять: в какой момент все изменилось? Постой-постой!..
– Хочешь, подскажу, – Ульрик усмехнулся и посмотрел на Эгиля. – Это произошло тогда, когда ты увидел никсу.
– Ульрик! – Эгиль громко сглотнул. – Почему мы не были друзьями?!
– Я прав?..
– Да, – Эгиль поднялся. – Но меня поразило другое. А именно – как она любит своего жениха. Я ведь сразу понял, что у меня нет шансов, но во мне еще жил викинг. Обиженный, неуверенный в себе, но викинг. Поэтому я одной частью разума хотел убить этого Почая, а другой понимал его и ее и уже любил обоих. Да, так странно. Ревновал и любил одновременно. Его – за мужество, ее – за преданность. Когда я оказываюсь рядом с ними, душа моя поет и слагает такие ниды, о которых мечтали и будут мечтать все скальды мира! Я не встречал подобного в наших землях. Я бы хотел видеть своих детей похожими на них… Поэтому, Ульрик, я остаюсь здесь. И нет в моем сердце тягости. Прости, если можешь!.. – Рыжая Шкура встал и посмотрел на мигающую в небе звездочку.
– Да простят тебя асы! – Ульрик отвернулся от Эгиля и стал смотреть на выходящих на берег викингов.
Не прошло и часа, как все покинувшие «Хрофтотюр» сидели на земле, крепко связанные по рукам и между собой веревками. Кривичи же спешно примеряли на себя чужие доспехи и опоясывались новым оружием.
Ишута, стоя в центре поляны, руководил действиями своих людей. Ульрик удивленно смотрел на маленького человека с длинной седой прядью волос, закрывающей все лицо до самых губ, и молодому норманну казалось, что он находится в одном из запредельных миров.
Все происходило быстро, четко и слаженно. Двое прыгнули в воду и зацепили веревками ствол перегораживающей старицу сосны. Потага потянул, и бревно легко выскочило на берег. Путь был открыт. Эгиль встал за руль «Хрофтотюра». Еще двадцать человек сели за весла драккара, остальные, переодетые в викингов, поднялись на борт «Фенрира».
Суда двинулись по старице в сторону Днепра, а пленные норманны под основательным конвоем из кривичей пошли берегом к Ремезе.
– Грязные пьяные собаки! Отродье тупых и жадных карлов! – Хроальд нещадно бранил своих сородичей, то и дело пиная ногами спящих.
Он и еще шесть человек не притронулись к меду. А если бы перепились и эти, то охранять траллов было бы уже некому. Невольники – единственная разменная монета. И единственная причина, не позволяющая кривичам перейти к решительным действиям. Хроальд, как никто, понимал это и сумел заставить шестерых молодых норманнов не прикасаться к подаренному напитку. Это-то и спасло от полного краха.
Как только стало светать, херсир поднялся на наблюдательную башню. И тут же выдохнул с облегчением! Оба драккара стояли на якоре неподалеку от берега.
Видно было, как по палубе судов перемещаются закованные в броню воины.
«Ульрик справился! Слава богам! Ну, теперь пусть глупые русы дрожат от страха и ужаса! Только зачем им был нужен весь этот маскарад с медом, не пойму?..» – Хроальд сбежал вниз.
– Всем приготовиться! – отдал команду конунг. – Когда Ульрик начнет высадку, пойдем навстречу под прикрытием траллов. Русы не станут нас атаковать. Побоятся за жизни своих! Ну ничего. Мы их проучим как следует! Нужно только перегнать этот скот на драккары! – херсир кивнул на сбившихся в кучу невольников.
Он ждал начала высадки. Но время шло, а драккары никто не торопился покидать.
– Чего они там телятся?!
– Херсир, смотри! – Один из викингов показал рукой в сторону леса, из которого вышла большая группа людей.
Впереди шли связанные норманны. Вид их был жалким. Подталкиваемые копьями кривичей, они мелко перебирали ногами, низко опустив головы. Без доспехов и вооружения, в одном лишь изношенном тряпье; некогда грозные, сейчас они больше походили на толпу оборванцев.
У Хроальда екнуло сердце и полетело куда-то вниз и вон. Он увидел впередиидущего Ульрика, и смысл происходящего стал неумолимо доходить до него. Вот зачем нужен был кривичам весь этот розыгрыш с бочонком меда! Противник снял лучшие силы из-под крепости и перебросил для организации засады. А чтобы викинги не решились в это время на вылазку, им подкинули бочонок хмеля, тем самым усыпив не только бдительность, но и измученные тела. А ведь у старика Хроальда был очень хороший шанс вырваться из кольца!
– Хнитбьерг! – обратился он к одному из соплеменников.
– Да, херсир!
– Похоже, они нас обвели вокруг пальца. Сейчас нам будет предложен обмен пленными. В лучшем случае мы потеряем лишь те доспехи, которые были сняты с наших воинов.
– Я не верю собственным глазам! Как им это удалось?
– Они изначально спланировали заманить нас в крепость. И хорошо понимали, что кто-то из нас пойдет на поиски «Фенрира».
– Но ведь для этого нужны недюжинные способности! – Хнитбьерг отер выступивший на лбу пот.
– В том-то все и дело! Раньше мы ходили по их землям, как у себя дома, зная, что мы сильнее, быстрее и лучше. Но на этот раз нам не повезло: среди них появился настоящий, хорошо знающий свое дело конунг.
– Разрази меня Один, Хроальд! Я никого не могу выделить в этой толпе деревенщины.
– Ты плохо смотрел, Хнитбьерг! Там, – Хроальд махнул рукой в сторону лагеря кривичей, – есть один очень странный человек. Он маленького роста и с прядью волос, закрывающей лицо. Где-то, от кого-то я уже слышал про эту прядь… Но не могу, размозжи меня молот Тора, не могу вспомнить!
– Херсир, ты позвал меня, чтобы посоветоваться? – Хнитбьерг заглянул ему в глаза.
– Да. Я не хочу отдавать траллов и еще больше не хочу терять людей.
– Что же ты предлагаешь, кроме безумной тактики?
– Как ты думаешь, сколько их? – Хроальд, прищурившись, смотрел из-под руки на лагерь кривичей.
– Полагаю, сотни две, две с половиной…
– Так и есть. Наши драккары в их руках. Наше оружие – тоже.
– Хроальд! Хроальд! – закричал снизу Эйрик, размахивая руками.
– Чего ты орешь, как ощипанная курица? – Херсир посмотрел туда, куда показывал Эйрик.
– Они ставят наших между соломенными возами!
– Да, вижу, сожри их пучина!
– Что это значит?! – Хнитбьерг стоял с перекошенным бледным лицом. – Они хотят их поджарить?
– Нет! – Хроальд, поморщившись, посмотрел на соплеменника. – У вас у всех маленькие поросячьи мозги!
– Не заводись, Хроальд! – Эйрик быстро поднимался на башню. – Лучше объясни: что они замыслили?
– Я вам все объяснял столько раз, сколько не наберется звезд на небе! Они всего лишь хотят перекрыть нам видимость.
– Тогда зачем они согнали туда наших? – К горлу Хнитбьерга подкатил тот самый удушающий кашель, который часто возникает по причине глубокого волнения или страха.
– А чтобы ты, Хнитбьерг, начал кашлять от ужаса и плохо соображать.
– Запугивают? – Эйрик едва сдерживал предательскую дрожь в коленках.
– И это тоже. На самом деле они всего лишь подожгут мокрую солому и пустят много дыма в нашу сторону. Они не будут убивать и заживо жарить пленных. Пленные нужны для обмена. Но при этом они хотят выказать свои жесткие намерения. Дескать, если что не так, то сожжем или удушим дымом. Но это всего лишь игра. Для них важно перекрыть нам видимость и заставить двигаться в том коридоре, который они нам предложат.
– Ты хочешь сказать: сделать из нас слепых щенят? Чтобы мы не видели друг друга во время движения? – Хнитбьерг снова закашлялся.
– И не только. – Хроальд сжал могучей пятерней хвост своей бороды. – Мы должны двигаться лишь в том направлении, в котором им будет удобно.
– Они боятся, что мы завяжем сражение? – Эйрик завороженно рассматривал неприятельский лагерь.
– Они опасаются! И уже далеко не боятся. Опасаются, как настоящие опытные воины. Этот их маленький вождь прекрасно обучен. Откуда он взялся на нашу голову?
– И все же, Хроальд, скажи, что нам предстоит? – спросил Эйрик, глядя на приготовления кривичей округлившимися глазами.
– Вначале должен произойти обмен пленными. Потом мы будем двигаться по коридору, стены которого вырастут из плотного едкого дыма и жаркого пламени. Это для того, чтобы мы в случае каких-либо действий не могли видеть друг друга и не ориентировались на местности. Дальше они всех запихают на наши драккары и отправят вниз по течению… Но, клянусь асами, я верну своим воинам их оружие, чего бы мне это ни стоило! Там, – Хроальд кивнул на Днепр, – люди, одетые в наши доспехи. Но что проку от этих доспехов, если они не умеют драться?
– Будут потери! – Хнитбьерг начал успокаиваться, видя твердую непоколебимость своего конунга.
– А мы живем, чтобы жить или…
– Главное, вращать весло, а жить необязательно! – Эйрик усмехнулся и посмотрел на Хнитбьерга.
– Вот и хорошо! – Хроальд похлопал по плечу Эйрика. – Идут! Всем следить за моими командами и держаться ближе друг к другу. Помните: отставший – обречен!..
Из стана кривичей к воротам детинца шел Моготин с поднятой вверх рукой. Викинги молчаливо припали к бойницам и замерли между зубьями частокола. Пленные с бешено колотящимися сердцами затаили дыхание.
– Не боись, Ивоша, все сладится! – дядька Кривец обнял за плечо трясущегося сородича.
– А-а-а… Я и не-е боюсся шибко-то! – у Ивоши застучала челюсть. Поднатерпевшись в норманнском плену, он уже совсем было отчаялся.
– Вот и не боись. Ты эти цепки-то прибереги, чтобы опосля потом на их нурманнские кости нацепить.
– Я-я… потом, как вырасту совсем ужо, пойду к воеводе Вакуре в обучение!
– Правильно мыслишь, паря! – Кривец легонько похлопал парнишку по спине. – Но ты только вырасти поначалу. Не дай себя раньше срока-то сгубить. А покамест не лезь, куды не след. И слезы утри. А то ишь реки черные по всей роже!
– Никогда эту цепь окаянную не позабуду! – Ивоша посмотрел на стертые до крови запястья.
– Не лопуши, паря. Такое забывать нельзя. Один глаз простишь, другой сам вылетит, не заметишь.
– Дядь Кривец, ты сам-от идти как, сможешь?
– Ты за меня не лоскути сердце. Я, Ивоша, еще вперед тебя поспею.
– Дядь Кривец, а ты мне скажи, ну хотя б опосля: зачем ты меня скобу-то расшатывать заставлял? Ведь таку не расчапаешь!
– А чтобы у тебя, волчонок молочный, дело в руках было. Занятье есть для рук – и на душе покрепче становится!
Моготин остановился в нескольких шагах от ворот крепости и, сложив у рта раковиной руки, громко крикнул, чтобы выводили пленных.
Норманны тупыми концами копий стали подталкивать закованных в цепи людей. Ворота распахнулись. Почти сразу же кривичи подожгли возы с соломой. Образовался коридор, стены которого были из мутного, желтого огня. Через несколько шагов посредине коридора вспыхнул небольшой костер, и огненный путь стал напоминать раздвоенное жало змеи. По одну сторону костра стояли пленные викинги, по другую должны встать пленные русы.
Отряд Хроальда присоединился к своим, оставив траллов их сородичам. Обмен состоялся, но напряжение не спало. Викинги продолжали движение к берегу, идя между горящими возами. А кривичи зорко следили, стоя с натянутыми луками, нацеленными копьями и обнаженными мечами.
Читать бесплатно другие книги:
