За гранью Крефельд Микаэль
33
«Улицу Мальмскильнадсгатан очистили от девушек. Вместо машин с быками по ней ездят полицейские автомобили с проблесковыми маячками и без маячков. Я даже не знала, как называется эта улица, пока не услышала по телевизору. Она ничем не отличается от других улиц, точно такая же. В „Новостях“ только о нас и говорят. О тех, кого сейчас задерживают и отправляют домой. Они говорят, что в этой стране запрещено покупать секс-услуги. Это прямо анекдот, дурной анекдот, как подумаешь, сколько быков мы обслуживаем. Вчера в „Новостях“ выступала одна женщина-политик – министр, кажется. Она стояла на том самом месте, где упала Табита. Трепалась о том, что это запрещено, что надо увеличить число полицейских на улицах – много о чем, я не все поняла. А как насчет того, чтобы помочь нам?????
Кому стало легче от этой болтовни? Табита чуть не отправилась на тот свет. Она в больнице, лежит в коме. Думаю, что Славрос поставил крест на ее долге, но, вообще-то, кто ж его знает! Бедняжка Табита! Хотя она и раньше не отличалась умом, все равно, наверное, обидно проснуться овощем».
В «Кей-клубе» Маша, Лулу и Иза сидели в самом дальнем от сцены углу. Маша лениво выпускала в потолок колечки дыма, которые поднимались в голубом свете прожекторов. На сцене танцевала одна из новеньких девушек. Она по-спортивному крутилась у шеста, выпячивая обнаженные силиконовые груди, прежде чем сделать финальный шпагат на полу. Однако она зря старалась: в клубе было пусто, всех быков точно вымело.
– Вернутся ли они когда-нибудь? – вслух подумала Маша, оглядывая обезлюдевшее помещение.
– Кто? Быки-то? – спросила Иза. – Когда все уляжется, наверняка появятся. Как им утерпеть! Но сейчас им не до разврата, попрятались с перепугу.
– Это же надо быть такими трусами, черт возьми! – захохотала Лулу.
– А ты только о них и мечтаешь, – бросила Иза.
– Об их деньгах, только об их деньгах!
– О том я и говорю, дурочка! – Взяв со стола свою сумочку, Иза удалилась.
– Догадываюсь, что кому-то стало невмочь без колы, – пробормотала ей вслед Маша.
Ее внимание привлекла перепалка у барной стойки. Славрос ругал бармена. О чем шла речь, она не разобрала, Славрос орал на него, то и дело сопровождая брань подзатыльниками. Оставшись без привычного дохода, Славрос стал раздражительнее и еще злее, чем прежде. Маша старалась держаться от него на почтительном расстоянии. Она затушила в пепельнице сигарету и тотчас же закурила новую, думая о том, каким плохим товаром девушки стали для Славроса с тех пор, как он не мог ни послать их на панель, ни залучить в клуб быков. Вдобавок еще нависла угроза облавы, полицейские уже наведались в несколько подобных заведений. Маша понимала бессильную злость Славроса, которому в худшем случае грозило очутиться за решеткой. Если так будет продолжаться еще долго, рассуждала она, ему придется как-то минимизировать свои убытки. В конце концов он будет вынужден списать их долги и распустить девушек, хотя бы ради того, чтобы не попасться. Она улыбнулась. Может быть, все и к лучшему, кроме, конечно, того, что случилось с Табитой.
И тут вдруг дверь, ведущая к черному ходу, распахнулась, и в помещение ворвался запыхавшийся Михаил.
– Полиция! – крикнул он. – Сюда идет полиция!
Музыка смолкла, и одновременно зажглись яркие лампы на потолке. Это стало сигналом к паническому бегству. Стриптизерши скатились с подмостков, прикрываясь на бегу только что сброшенными предметами одежды. Маша, Лулу и Иза сорвались с места следом за ними. Славрос и его подручные погнали всех наверх. К счастью, они заранее подготовились к такой ситуации, и их небогатые пожитки были собраны в спортивные сумки, которые лежали наготове в комнатах девушек на случай внезапного бегства.
Очутившись в своей комнате, Маша сняла туфли на шпильках и надела другие, без каблуков, затем схватила пальто и оставленную на кровати сумку «Найк» и снова выскочила в коридор. Снизу доносился беспорядочный шум, звон бьющегося стекла, грохот переворачиваемой мебели. Она слышала голоса полицейских, приказывавших всем лечь на пол. Вслед за другими девушками Маша добежала по коридору до двери, ведущей на чердак.
– Go, go, go![28] – только слышалось позади, пока они на ощупь пробирались к выходу в кромешной темноте.
Иза, бежавшая впереди Маши, споткнулась. Маша подхватила ее под руку и уберегла от падения.
– Спасибо, – испуганно пролепетала Иза.
В следующий миг они уже оказались на другом конце чердака, где был выход на черную лестницу соседнего дома. Когда они мчались вниз по узкой лестнице, из одной квартиры высунулся седой старичок в покрытой пятнами нижней рубашке. Он выпучил глаза при виде стольких женщин и поскорее скрылся за дверью. Оставались какие-то секунды до того, как он позвонит в полицию.
Маша вместе с другими девушками выбежала в неосвещенный двор. Ночной воздух пахнул на них холодом. С улицы доносились сирены подъезжающих полицейских машин.
– Go, go, go! – снова раздалось сзади. Всех девушек запихали в два поджидающих фургончика.
Не прошло и пяти минут, как они проехали мимо полицейских машин, заполонивших улицу перед «Кей-клубом». Все девушки лежали на полу в грузовом отделении. Ночную тьму прорезали вспышки синих мигалок и мощные осветительные приборы новостных программ.
Славроса в наручниках вывели через главный вход, его появление было встречено сверканием фотовспышек. Полицейский дорожной службы торопливо замахал на фургончики, чтобы они поскорее проезжали, не увеличивая столпотворение, и машины спокойно уехали, увозя Машу и других девушек.
В нетопленой квартире стоял ледяной холод. Голая электрическая лампочка под потолком освещала бледным светом сбившихся в кучку, сидящих прямо на полу девушек. Из соседней квартиры слышны были громкие голоса, из нижней квартиры неслись грохочущие звуки музыкальной установки. Михаил и его подручные начали раздавать девушкам одеяла. Маша сразу завернулась в свое, хотя от него воняло кошачьей мочой.
– No noise, no light, see you tomorrow[29], – предупредил Михаил и выключил лампочку. Вскоре он вместе со своим помощником ушел, оставив девушек одних.
Устремив взгляд в темную пустоту, Маша прислушивалась к удаляющимся по лестнице шагам. Немного согревшись, она встала и включила лампочку. Некоторые девушки начали бранить ее и напоминать, что не велено зажигать свет.
– Заткнитесь, – сказала Иза.
Маша подошла к окну и, закурив сигарету, посмотрела на улицу. Квартира находилась на шестом этаже, и из окна открывалась широкая панорама Ринкебю[30] с многоквартирными жилыми домами, похожими на освещенные изнутри силосные башни.
– Лучше всего всем встать и уйти, – услышала она за спиной голос Лулу.
– Куда? – спросила Иза. – Славрос никого не отпустит, пока не выплачен долг.
– Может быть, ему придется нас отпустить, – сказала Маша.
– Почему ты так думаешь?
– Поживем – увидим.
Маша загасила сигарету о подоконник и снова села на пол. Затем она закрыла глаза и попыталась отключиться, как делала обычно, принимая быков. Частично ей это удалось, и она задремала.
Наутро вернулся Михаил с двумя помощниками. Казалось, за одну ночь он постарел лет на десять. Он резко хлопнул в ладоши, в большой пустой комнате звук гулко отдавался от стен. Девушки тут же проснулись.
– Мы попали в трудную ситуацию, – произнес он с сильным русским акцентом, обведя взглядом девушек. – Полиция закрыла «Кей-клуб» и арестовала Славроса. Ему предъявили дурацкие обвинения. Дело действительно обстоит погано. – Он поднес руку ко рту и начал кусать костяшки пальцев. – Сейчас вся полиция вас разыскивает.
Девушки начали испуганно переглядываться и делиться друг с дружкой своими опасениями.
– Слушайте сюда! – Он снова окинул их взглядом. – Ни одна из вас на Славроса не работала. Если вас спросят – все равно кто, – вы его вообще не знаете. Вы никогда его не видели. Вы просто туристки. Понятно? Вы ехали домой, а тут оказались проездом.
Иза приблизила лицо к Маше и сказала приглушенным голосом:
– Похоже, ты была права, нас скоро отпустят…
Маша незаметно улыбнулась.
– Я лично с вами разделаюсь, если кто-нибудь проболтается. Рожу разобью той, кто вздумает выдать Славроса. Понятно?
Послышался негромкий гомон, и девушки закивали.
– Так когда мы выйдем из этой дыры? – спросила Иза.
Михаил обернулся к ней:
– Ты о чем? Сейчас вам принесут кофе и поесть. Потом постараемся раздобыть для вас матрасы.
Иза посмотрела на него с изумлением:
– Неужели ты хочешь, чтобы мы сюда, на верхотуру, таскали клиентов?
– Нет, конечно. Недели не пройдет, как вас всех распределят на работу в соляриях.
– В соляриях? – не веря своим ушам, переспросила Маша.
Михаил кивнул:
– Аркан владеет целой сетью из двадцати пяти соляриев с отличными отдельными кабинетами. Полиция понятия не имеет о том, что там делается, зато про них хорошо знают все клиенты. Никогда еще свенссоны так дружно не бегали загорать. – Он ухмыльнулся, довольный своим остроумием.
– Кто такой этот Аркан, черт побери? – спросила Маша.
– Ваш новый начальник. У него полная договоренность со Славросом. Так что вам не о чем волноваться. Вы все будете зарабатывать хорошие деньги.
– А счета он передал?
– Какие еще счета? О чем ты? – рассердился Михаил.
– Этот мужик, Аркан, в курсе, сколько каждая из нас должна Славросу?
Михаил замотал головой:
– Ты неправильно понимаешь. После сегодняшней ночи все начинается по новой. Долг вам скостили до десяти тысяч евро, всем одинаково. – Он пожал плечами.
Маша вскочила на ноги, уронив одеяло на пол:
– Я не должна десять тысяч! У меня сумма гораздо меньше.
– А теперь должна. Сядь на место!
– Да пошел ты! У нас свой счет со Славросом. Я должна четыре тысячи и ни на грош больше.
Михаил сверкнул на нее глазами:
– Славрос мне такого не говорил. Все платят одинаково. Мы все в одной лодке. С какой стати делать тебе скидку?
– Потому что у меня собственный счет, потому что я заработала Славросу больше денег, чем любая другая тут, – воскликнула она, обведя рукой остальных девушек. – Дошло до тебя?
У Михаила задергался глаз. Он двинулся на Машу, схватил ее за шею и толкнул к стенке. Маша громко стукнулась затылком.
– Хватит тут права качать! Поняла? Или объяснить тебе еще понятней? – Он вытащил узкий нож и приставил его острием к Машиной щеке под правым глазом. – Так сколько ты должна? Можешь мне это сказать? – зарычал Михаил.
– Столько… сколько ты скажешь.
– Хороший ответ! Будешь еще права качать?
Она сглотнула комок:
– Не буду.
Он убрал нож от ее лица и отпустил:
– А ты не такая уж дура. Не полная дура.
Тяжело дыша, Маша схватилась за горло.
– Сядь, – приказал он, ткнув пальцем туда, где лежало одеяло.
Маша исполнила приказание. Михаил обвел взглядом всех девушек, сложил нож и убрал его в карман. Девушки глядели на него испуганными глазами, и видно было, что Михаил наслаждается произведенным впечатлением.
– Помните: вы не знаете Славроса.
Девушки закивали, а Михаил холодно усмехнулся:
– Через неделю все вернется в обычную колею. Так что спокойствие, девушки, только спокойствие!
34
Было раннее утро, и солнце только что встало над Кристиансхавнским каналом. Томас вышел на мостик и оттуда обозревал сделанную из тикового дерева палубу. Он вымыл ее крепким мыльным раствором, чтобы снять толстый слой зеленого мха, который, как ковер, покрывал всю поверхность. Затем он взял швабру и принялся драить палубу.
– Раненько ты сегодня принялся за работу, Ворон, – крикнул ему Эдуардо со старого кеча, стоявшего перед «Бьянкой». Полуголый, он стоял в кокпите, почесывая живот и зевая. – Моешь яхту?
– Она давно просится.
– В половине седьмого утра?
– Извини, если разбудил тебя. Ночью что-то не спалось, вот я и начал возиться с пяти утра.
– No problema[31]. Ты недаром потрудился, – сказал Эдуардо, кивая на чистую палубу. – Так она скоро опять станет у тебя красоткой.
Томас кивнул:
– У настоящего владельца она снова станет как новенькая.
– Ты так говоришь, будто собрался ее продавать.
– Да. Похоже, пора от нее отказаться. – Томас оторвался от работы и повернулся к стоящему внизу собеседнику. – Я подумываю переселиться в квартиру.
– Круто! Но зачем продавать «Бьянку»?
– Я чувствую, что уже не справляюсь с яхтой. Жаль ведь смотреть, как она тут стоит без дела и разрушается. Она заслуживает лучшей участи.
– Но ты же любишь эту яхту.
– Да, – согласился Томас и выплеснул на палубу новое ведро воды.
– Странно представить канал без тебя.
Ничего не ответив, Томас снова принялся за дело.
Эдуардо потер глаза:
– Я с удовольствием помогу тебе привести ее в порядок. Ты же знаешь.
– Спасибо. Но, по-моему, своими силами нам тут не управиться. На ней уже почти все отказывает.
– Неужели дело так скверно?
Эдуардо привстал на цыпочки, словно стараясь получше разглядеть, что там с яхтой.
– На корме все прогнило. Редуктор окончательно вышел из строя, а что творится с электропроводкой, ты и сам знаешь. – Томас кивнул на берег, где стояла распределительная будка. – Пациент на последнем издыхании.
– Все равно жалко. Если я могу чем-то помочь, ты только намекни.
– Распространи эту новость. Скажи, что она дешево продается.
Эдуардо помахал рукой и скрылся в каюте.
Томас плеснул из ведра на мостик. Обдаваемый паром от горячей воды, Томас принялся сгонять ее шваброй.
Хотя большое плавание так и не состоялось, у Томаса екнуло сердце при мысли о том, сколько хороших воспоминаний у него связано с «Бьянкой». Для них с Евой стоявшая среди города яхта – это была возможность выехать «на природу». Плавучий загородный домик, на корме всегда можно было выпить охлажденного белого вина и закусить жаренными на гриле колбасками.
Домыв мостик, он принялся отчищать деревянные поручни над бортами. Несмотря на холодный ветер, он так вспотел, что в конце концов скинул куртку. В полдень вся работа была закончена. Отыскав банку с машинным маслом, он поддел крышку. Жирный запах смазки смешался с морским воздухом. Ощутив на лице тепло солнечных лучей, Томас закрыл глаза, наслаждаясь моментом. Физический труд на яхте, казалось, доставил ему удовольствие. Если сухая погода еще немного продержится, он, пожалуй, успеет до темноты проолифить поручни.
– Томас Раунс…хольт, – кто-то окликнул его с пристани, коверкая произношение.
Подняв глаза, Томас увидел перед собой дрожащую на ветру пожилую женщину. Он не сразу узнал в ней Машину мать.
– Йонсон сказал мне, где стоит ваша яхта, вот я и пришла.
– О’кей, – улыбнулся ей Томас. – Зайдете?
Она с сомнением посмотрела на палубу, которая находилась на полметра ниже пристани. Затем покачала головой:
– Нет, спасибо. Я не буду навязываться. Просто хотела поблагодарить вас за то, что искали мою дочку.
– Мне очень жаль, что не удалось довести поиски до конца, – улыбнулся снова Томас.
Надя продолжала стоять, не говоря ни слова. Они помолчали, и в конце концов Томасу волей-неволей пришлось спросить, чего она хочет.
– Да, правда, – быстро ответила она и затем, помявшись, продолжила: – Мне так хочется повидаться с дочерью.
– Ну конечно, – ответил он, – я это вполне понимаю, но…
– Йонсон сказал мне, что она сейчас живет в Швеции… Но где?
Неожиданный вопрос застал Томаса врасплох, и он почесал в затылке:
– Ну, это… Этого я в точности не знаю… В Стокгольме, кажется.
– У вас есть адрес?
– Нет. Что именно Йонсон вам рассказал?
– Что Маша в Швеции. Что она уехала, чтобы посмотреть мир. Работает на какого-то важного человека, и у нее все хорошо. Вы знаете этого человека?
Томас проглотил комок:
– Нет. К сожалению, нет. – В душе он проклинал Йонсона с его лицемерными проповедями о честности.
– Так у вас нет ее адреса?
– К сожалению.
– Но Йонсон говорит… – Умолкнув, Надя глянула на него с убитым выражением. – С Машей что-то случилось? Что-то, о чем Йонсон не говорит? Это так?
– Нет, не думаю. – Томас подошел к поручням и смотрел на нее, задрав голову. – Просто все оказалось немного сложнее, чем мы полагали.
– Маша в опасности?
– Честно говоря, я не знаю.
– Вам известно, у кого она работает. Я это по глазам вижу. Вы не умеете врать.
– Я не знаком с ним, но слышать – да, слышал про него. Его фамилия Славрос. Это человек из криминального мира, только к Маше это может и не иметь никакого отношения.
– Йонсон сказал, что она работает бебиситтером. Ведет у него хозяйство и присматривает за детьми.
– Язык у Йонсона без костей, – досадливо бросил Томас, но тут же взял себя в руки. – Я очень сожалею, что больше ничем не могу вам помочь. Наверное, лучшее, что можно сделать, – это подождать, когда она сама вернется.
Надя заплакала:
– Не вернется она. Теперь не вернется.
Томас уже не знал, что и делать. Он молча стоял и ломал пальцы.
Надя отерла слезы:
– Вы бы не могли сами поехать?
– Куда?
– В Стокгольм, искать Машу.
– К сожалению, вряд ли, – ответил Томас и беспомощно улыбнулся.
– Я оплачу поездку. Я вам заплачу. Это не проблема. У меня отложены деньги.
– Дело совсем не в деньгах, а в том, что у меня нет времени.
– Я заплачу вам за потраченное время.
– Я же не знаю, где она находится. Неизвестно даже, в Стокгольме ли она.
– Но вы могли бы поискать ее. Как искали здесь. Мне бы узнать, что с ней. Если она пропала, вы ее найдете. Я уверена.
Он глядел на Надю и видел, как растет ее отчаяние. Черт знает что! Не хватало еще, чтобы ему пришлось ей рассказывать, что ее дочку продали какому-то там сутенеру и что ее, может быть, вообще уже нет в живых! Если Йонсон решил, что сбагрил на него это дело, то он ошибся. С другой стороны, ему не хотелось и Надю бросать в беде. Она заслуживает того, чтобы узнать правду. Он отошел от поручней и взял ветровку, которая висела на ручке двери.
– Так вы поможете? – спросила Надя. В глазах у нее снова загорелась надежда.
– Думаю, нам надо пойти к Йонсону.
35
Томас открыл дверь «Морской выдры». Там уже начинал собираться народ. Столики у окна были заняты, за ними беседовали первые посетители. Надя не отставала от него ни на шаг, вместе они подошли к стойке, за которой, читая газету, стоял Йонсон. Подняв взгляд от газеты, он сразу заметно занервничал, один глаз у него задергался.
Томас подвинул Наде высокий стул, но она отрицательно покачала головой, нервно теребя ручку сумки. Томас сел на свободный стул.
– Хотите чего-нибудь выпить? – спросил он Надю.
– Нет, спасибо, – смущенно отказалась она.
Томас пожал плечами и заказал себе бутылку «Хоффа».
Йонсон откупорил ее и поставил перед Томасом.
Томас взял бутылку и, медленно поворачивая ее в руке, посмотрел в глаза Йонсону. Ни тот ни другой не говорили ни слова. Наконец Томас поднес бутылку ко рту и сделал глоток.
– Что… Что это значит? – проговорил Йонсон, переводя взгляд с Томаса на Надю.
Надя тотчас же отвела глаза и потупилась.
– Как я узнал от Нади, ты уже объяснил ей, как обстоит дело с исчезновением Маши, – сказал Томас, ставя бутылку на стойку.
– Ну да… По возможности, – ответил Йонсон.
Схватив салфетку, он начал протирать подвернувшийся под руку бокал.
– То есть что Маша находится в Швеции, возможно в Стокгольме?
– Ты же так мне сказал, Ворон.
Йонсон перевел взгляд на Надю:
– Все-таки лучше, что она развязалась с этим парнем, Игорем.
Надя молчала.
– И на какую же работу она устроилась? – спросил Томас.
Йонсон заморгал:
– Ты же знаешь, Ворон.
– Будь так добр, напомни, а то я запамятовал.
– Маша… она, – начал Йонсон, покосившись на Надю, которая смотрела на него печальным взглядом. – Маша… Она ведь как будто устроилась бебиситтером? Разве нет?
– Не слыхал такого.
Йонсон отставил бокал и торопливо взял другой.
– Мне казалось, ты точно сказал…
– Нет! – отрезал Томас и тяжело перевел дух. – Это правда, а правду ведь нельзя скрывать, никогда нельзя кривить душой, так, кажется?
– Но ведь… – подала голос Надя, однако Томас остановил ее, прикоснувшись к ее руке.
– Вот потому я и не могу вам больше ничем помочь, – сказал он. – Потому ставлю на этом точку.
– Да, конечно, – пробормотала Надя и еще крепче вцепилась в ручку своей сумки.
– Ворон сделал все, что мог, – торопливо вмешался Йонсон. – Будем надеяться, что скоро она даст о себе знать. Будем держать кулаки за то, чтобы все у нее было хорошо… Где бы она сейчас ни находилась. – Он кивнул Томасу и примирительно улыбнулся.
Томас не ответил на это улыбкой.
– Не могу я перестать думать о ней, – сказала Надя, уже не в силах удержаться от слез. – Поэтому я и хотела, чтобы вы поехали искать ее в Швецию. Сделали бы последнюю попытку.
– Мне очень жаль, – произнес Томас, пригубив пиво.
Йонсон внимательно посмотрел на него и отставил начищенный до зеркального блеска бокал.
– Может быть, это и не такая уж безумная затея?
– Какая затея?
– Хотя бы проверить, действительно ли она в Швеции, – сказал Йонсон, улыбаясь Наде. – Это совсем неплохая мысль, Надя.
– Нет уж, – сказал Томас, отставляя бутылку.
– Почему нет? – спросил Йонсон.
– Хотя бы потому, что у меня нет времени.
– Ты же как будто в отпуске?
Томас сделал вид, что не слышит вопроса.
– При тех сведениях, которые нам стали известны, это никудышная затея. Сожалею, Надя, но шансов отыскать ее в Швеции очень не много.
Надя кивала, не поднимая глаз.
– Но какой-то шанс все-таки есть, – упорствовал Йонсон.