За гранью Крефельд Микаэль
– Вовсе нет. Просто смотрю.
Они загородили Томасу дорогу. Один двинул его плечом и угрожающе усмехнулся:
– Тут нечего смотреть. Тут либо покупают, либо катятся к чертовой матери. Понятно?
Томас кивнул.
– Что-то я не уверен, что ты понял, – процедил другой, вытаскивая руки из карманов. Он сжал кулаки.
Но тут оба молодчика оглянулись на дорогу.
– Давай! – сказал один, и оба, обогнув Томаса, куда-то скрылись.
Мимо проезжала патрульная машина. Из машины, прежде чем разминуться с Томасом, на него внимательно посмотрели два полицейских. Томас проводил взглядом патрульную машину, которая проехала мимо проституток и их клиентов, не вмешиваясь в происходящее. По поведению полицейских было незаметно, что здесь вот уже десять лет как принят закон, запрещающий покупать секс-услуги.
Томас продолжил свой путь по улице. Его задача действительно была невыполнима. Если он найдет Машу, то только благодаря случаю, и шансов на это меньше, чем на выигрыш в лотерею. Внезапно он вспомнил о пустом стуле в «КГБ-баре», и эта мысль показалась ему ужасно заманчивой. Но он упорно продолжал идти в противоположном направлении, так как там имелась парочка стрип-клубов.
42
Томас остановился перед магазином на Дроттнингсгатан, где витрину украшали собой две надувные секс-куклы, одетые в эротическое белье. Он подумал, что перепутал адрес стрип-клуба «Харт-Бит», который нашел по справочнику, поэтому зашел в магазин, чтобы спросить дорогу. Маленькое помещение магазина оказалось битком набито секс-товарами, а вдоль одной стены стояла большая закрытая витрина, где были выставлены всех размеров дилдо. В самом конце находился отдел с кожаными нарядами, плетками и наручниками. На полу возле прилавка стояли две большие ароматические свечи, распространявшие в полупустой лавке приторный запах. Томас подошел к продавщице за прилавком, листавшей байкерский журнал. Женщина была довольно крепкого сложения, ее губы, уши и ноздри украшал пирсинг. На плечах красовались огромные готические татуировки.
– Я искал стрип-клуб, который называется «Харт»…
– Подвальный этаж, – сказала она, не дав ему договорить, и небрежно махнула в угол, где находилась лестница. – Вход – шестьсот крон.
Томас посмотрел в сторону лестницы. Вынув фотографию Маши, он положил ее на прилавок.
– Не могли бы вы сказать мне – эта девушка там?
– Посмотри сам. Вход – шестьсот.
– Мне нужно только узнать, там ли эта девушка.
Продавщица оторвалась от журнала:
– Цена все та же – шесть сотен.
Томас достал деньги и положил на прилавок.
– Осторожно, когда будешь спускаться по лестнице. Потолок низкий, – предупредила она, кладя деньги в карман.
Пригнув голову, Томас спустился по узкой винтовой лестнице, которая вела в небольшое подвальное помещение. Красный свет прожекторов и раздающиеся из динамиков звуки жесткого техно одинаково глушили сознание. Посередине зала облаченная в стринги девушка извивалась вокруг шеста, трое мужчин наблюдали за ее танцем, сидя на кожаных диванчиках. На другом конце зала девушка в обтягивающем корсаже, стоявшая за барной стойкой, подняв руки над головой, хлопала в такт музыке, силясь разогреть аудиторию. Томас направился к бару. Девушка, черты лица которой говорили о ее азиатском происхождении, встретила его улыбкой и подмигнула.
– Hey, man![35] – стараясь перекричать громыхающую музыку, приветствовала она Томаса.
Томас поздоровался и заказал пива. Девушка выставила на стойку банку «Припс бло» и снова подмигнула:
– Happy times, right?[36]
Томас придвинулся, облокотившись на стойку:
– Сколько вас тут сегодня работает?
Девушка ткнула пальцем на эстраду и на себя.
– Желаешь приват-танец? – предложила она с улыбкой.
Отрицательно покачав головой, Томас достал фотографию Маши:
– Знаешь эту девушку?
Девушка взяла фотографию в руку и посмотрела. Затем вернула ее, помотав головой.
– Ты никогда ее не видела?
– Sorry![37] – пожала она плечами.
Когда номер закончился, девушки поменялись местами. Деушка, сменившая прежнюю за стойкой, тоже была азиаткой, так же широко улыбалась и тоже, как только включилась музыка, стала хлопать в ладоши. Томас показал ей фотографию Маши, но и эта девушка никогда ее не видела. Он угостил ее пивом, чтобы продолжить разговор, и она рассказала, что они с подружкой всего три месяца как приехали. До этого они были в Голландии и Германии. «Берлин, Лейпциг и Гамбургер», – назвала она города, в которых они побывали. Затем и она предложила Томасу приват-танец. Он вежливо отказался, и девушка покинула его, отдав предпочтение трем мужчинам на кожаном диванчике.
Спустя десять минут Томас снова шагал по Дроттнингсгатан. Следующим в его списке было заведение под названием «Китти-клуб», оно располагалось через несколько кварталов от первого. Тут в кармане у него зазвонил телефон, и, взяв трубку, он увидел, что это Йонсон.
– Есть какие-нибудь новости? – спросили на другом конце.
– Нет.
В ответ послышался унылый вздох:
– Ворон, ты ищешь там, где следует? Это ведь самое важное.
– Я весь день на ходу, все ноги себе оттоптал, пытаясь разыскать ее в Стокгольме.
На другом конце трубки раздался чей-то голос, зовущий Йонсона.
– Мне… мне надо бежать.
Йонсон отключился, и Томас спрятал телефонную трубку в карман.
Завернув за угол, где стоял магазин сети «7-eleven», и пройдя вверх по крутой улице, он подошел к «Китти-клубу». От шавермы, обосновавшейся по соседству с клубом, доносился запах горелого масла. Томас купил себе порцию фалафеля и тут же на улице перекусил, приглядываясь тем временем к унылому фасаду «Китти-клуба», название которого поблескивало серебром. Буквы были кое-как приделаны, одно «т» оторвалось и висело боком. Томас обратил внимание на прежнюю вывеску, замазанную краской, ее следы все еще можно было различить. Буква за буквой он разобрал старую надпись – раньше там значилось название «Кей-клуб». Оно попадалось ему в статьях, которыми его снабдил Эдуардо. Это было старое заведение Славроса. Кинув остатки фалафеля в урну, он вошел внутрь.
«Китти-клуб» был таким же малоимпозантным заведением, как и «Харт-Бит», однако значительно просторнее и, очевидно, популярнее. В нишах с овальными диванчиками сидели девушки в мини-юбочках, занимая гостей, главным образом пожилых мужчин или совсем юных мальчиков. На большой эстраде в середине зала под музыкальную тему «Титаника» показывали эротическое шоу, в представлении участвовали две дамы.
Едва Томас переступил порог, к нему подошла темнокожая девушка в кобальтово-синем шелковом платье.
– У нас остался только один свободный столик, – сказала она с улыбкой, показывая на нишу с диванчиком.
– О’кей, – ответил Томас.
– Здесь, конечно, полагается плата за вход, но в нее включен бокал шипучки.
Взяв Томаса под руку, она повела его мимо эстрады.
– И сколько же стоит тут посидеть?
– Обычная цена – три тысячи пятьсот, но тебе это обойдется всего лишь в две семьсот.
Томас поспешно высвободил руку:
– Спасибо, конечно, но я думаю, что найду свободное местечко в баре.
Покинув девушку, Томас перешел в полупустой бар. Музыкальную тему из «Титаника» сменил Джо Кокер, а девушек на эстраде – белокурая девица в красном лаковом корсаже, которая начала показывать стриптиз.
Томас обратил внимание на вышибал, стоявших повсюду, держа под наблюдением посетителей. Все как один принадлежали к типу коротко стриженных бодибилдеров со славянскими чертами лица. Как ему показалось, это были балканцы или русские, а это указывало на то, что, невзирая на перемену названия клуба, Владимир Славрос по-прежнему оставался одним из его владельцев. Среди десяти-пятнадцати девушек, постоянно курсировавших между столиками, не было ни одной похожей на Машу. Все они были моложе, с виду – просто дети, и Томасу стало гадко на душе от этого зрелища.
– Ты похож на Дэниэла Крейга, – сказала ему, подойдя вплотную, белокурая девушка в черном мини-платьишке. – Как бы грубоватая копия.
– На кого? – спросил Томас.
– Ну, того актера, который играет Джеймса Бонда. Неужели ты его не знаешь?
– Разве он не блондин?
Она пожала плечами:
– Ужас как хочется выпить.
– Хочешь этого? – спросил Томас, кивнув на бутылку легкого пива.
Она покачала головой, и не успел Томас даже глазом моргнуть, как перед ней оказался бокал шампанского. Томас не сомневался, что ему придется по-царски расплатиться за его содержимое, независимо от того, что там налито на самом деле. Они подняли бокалы.
– Ты датчанин? Как тебя зовут?
– Томас.
– Твое здоровье, Томас из Дании! Я Лизза с двумя «з». Ты приехал в Швецию отдыхать или работаешь тут?
Томас быстро обвел взглядом вокруг:
– Я разыскиваю одну девушку – девушку, сбежавшую из дома.
– В таком случае ты пришел куда надо, – сказала она со смешком. – Тут только такие и водятся. Мы все сбежали, кто от чего. Но мы все равно очень миленькие, – прибавила она, сложив губы сердечком.
– Давно ты здесь?
– В Швеции? Очень давно!
– А тут, в клубе?
– Почему ты спрашиваешь? Уж не полицейский ли ты? – нахмурила она выщипанные нарисованные бровки.
Он отрицательно помотал головой:
– Нет-нет. Я не полицейский. Я просто пытаюсь выяснить, куда пропала девушка. Я помогаю ее матери.
– Настоящий джентльмен? А как зовут девушку?
– Маша.
Томас вынул из кармана фотографию и показал собеседнице.
Лизза кивнула:
– Что-то в ней есть знакомое.
– Так ты встречала ее? – спросил Томас, отодвигая пивной бокал.
Лизза лукаво улыбнулась.
– Когда? Где?
Она вернула ему фотографии, наклонилась поближе и прошептала:
– Поднялся бы ты со мной наверх, и там, в более приватной обстановке, мы потолковали бы о Маше. – Вскинув голову, она заглянула ему в глаза. – Я ведь тоже хочу за это что-то получить.
– Ты знаешь, где она?
– Я занимаю наверху апартаменты для новобрачных. Ну почему бы тебе туда не пойти? – Она нежно провела рукой по его груди и отошла.
Он проводил ее глазами до лестницы в углу, где она остановилась и о чем-то перемолвилась с вышибалами. Девушка кивнула в сторону бара, где сидел Томас, и затем удалилась наверх. Томас так толком и не понял, говорила ли она правду или нет. Он также знал, что если уйдет отсюда, не выяснив этого, то будет терзаться сомнениями всю поездку. Он осушил свой бокал.
Через пять минут Томас уже был в узком коридоре верхнего этажа и стучался в комнату номер три. Он отдал две тысячи пятьсот крон стриженому парню в дешевом смокинге, дежурившему в коридоре.
– У тебя есть двадцать минут, веди себя прилично, – сказал парень, кинув на Томаса строгий взгляд.
Лизза отворила ему и впустила в комнату. Она уже сняла платье и стояла перед ним в одних стрингах и черном бюстгальтере, едва прикрывавшем большие силиконовые груди. Томас огляделся в темной комнатенке. Кровать, шкаф и туалетный столик в углу – вот и все, чем были богаты апартаменты для новобрачных.
– Может быть, приляжешь на кровать? А я сделаю тебе для начала массажик?
Томас убрал ее руку от своей молнии:
– Я предпочитаю, чтобы ты рассказала мне о Маше. Где я могу ее найти?
Она взяла его за руку:
– Да иди же ты сюда, ляг и забудь про эту свою Машу! У тебя есть я. Я могу быть твоей Машенькой.
Он высвободился и отодвинулся от нее на шаг:
– Я говорю серьезно. Если тебе известно, где она, я буду очень благодарен тебе за помощь. Разумеется, я за все заплачу.
– Покажи еще раз фотографию!
Она протянула руку. Он показал фотографию, она ее так и выхватила.
– Красивая. И личико невинное. Это недавняя фотография? – спросила Лизза.
– Этому снимку года два или больше. Она пропала в две тысячи десятом.
– В две тысячи десятом? – Девушка выразительно округлила глаза. – В таком случае я не уверена, что видела ее.
Он хотел уже забрать снимок, но она отвела руку.
– Подожди тут. – Она отошла к вешалке и сняла с крючка шелковое кимоно. Завернувшись в кимоно, она выскользнула за дверь.
Томас огляделся в убогой комнатенке с крупными пятнами сырости на обоях. Если это апартаменты для новобрачных, то страшно было даже представить себе, каковы должны быть остальные комнаты в этом борделе! На шкафу лежала спортивная сумка. Наверное, в ней лежат все пожитки девушки, подумал Томас. Его бы не удивило, если бы ему сообщили, что она тут и работает, и живет.
Через несколько минут Лизза вернулась.
– Я поговорила с несколькими девушками. Одна из них хорошо ее помнит, – сказала Лизза, возвращая ему фотографию. – Но твоя Маша давно уже уехала…
– Уехала? Куда?
– Домой.
– Домой в Петербург? – спросил он нарочно, чтобы проверить ее.
Девушка кивнула и повесила кимоно на место:
– Да, именно туда. Ну так как? Начнем? – Она кивнула на кровать.
– Кто хозяин этого заведения?
– Не имею понятия.
– Славрос? Владимир Славрос?
– Не знаю такого. Ты слишком много спрашиваешь. Иди сюда!
Томас спрятал фотографию в карман и достал купюру в пятьсот крон, чтобы дать девушке. Оставаться дольше не было причин. Лизза явно ему наврала: никто здесь Машу не знал.
– Спасибо за помощь, Лизза, береги себя! – С этими словами он открыл дверь.
– Томас из Дании! – окликнула она его.
Он обернулся.
– Скажи ее матери, что у нее все о’кей.
43
Томас проснулся, разбуженный жужжанием своего телефона, который лежал у него возле уха. Невольно сощурившись от лившегося в окно яркого дневного света, Томас стал ощупью искать телефон, чтобы выключить звонок. Отыскав наконец, он стал яростно жать на кнопки, и жужжание смолкло. Рука разжалась. Голова болела, саднило горло. Томас почувствовал, что лежит одетый.
– Ворон! – послышался далекий голос. – Черт побери, возьми же ты наконец трубку!
Он открыл глаза и взглянул на телефон. Спросонья он нечаянно принял звонок Йонсона.
– Да? – заговорил он хриплым голосом. – Чего тебе?
– Ты что – пьян?
– Уже нет. Что такое?
– Уже первый час, а по твоему голосу слышно, что ты еще не встал.
– Я проснулся и уже одет.
Он гулко закашлялся.
– Что ты узнал?
Томас спустил ноги с кровати – голова пошла кругом, и его замутило.
– Мало чего нового. Тут просто так ни к чему не подберешься.
– А может, ты добился бы лучшего результата, если бы не надрался в стельку?
– Не надирался я… Так только, немножко выпил. Я обегал весь Стокгольм при температуре минус десять, но она, черт ее знает…
– Надя заходила сегодня. Говорит, что верит в тебя. Держит за тебя пальцы скрещенными и надеется, что ты вернешься с хорошими новостями.
Томас почесал в затылке:
– Я же не могу творить чудеса, правда?
– Давай, Ворон, не подведи. Все-таки это ее дочка.
– Поди ты к черту, Йонсон! Это же была не моя гениальная идея ехать сюда!
– Нет, послушай…
– Все, мне надо бежать.
Кинув телефон, он опрометью бросился в ванную и едва успел открыть крышку унитаза, как его тут же вырвало.
Через несколько минут он уже бессильно сидел на полу, прислонившись к дверце душевой кабины. Набрав воды в стаканчик для полоскания, он стал осторожно пить, чтобы все не пошло обратно. Чего еще было ждать от Йонсона! Названивает тут и зудит в уши, когда человек страдает от похмелья. Вот поспал бы еще часок, и не пришлось бы мчаться в туалет. Томас попытался вспомнить, что было вчера ночью. После «Китти-клуба» он побывал еще в парочке стрип-клубов, дрянных и убогих. Он видел Машу. Она встречала его и говорила: «Hello! How are you?»[38] – предлагала: «Special price, my friend!»[39] Узнавал ее в каждой девушке, из какой бы части света она ни была родом, – в черной, белой или желтой. Все они были похожи на нее. Убежали откуда-то по той или иной причине. Были кем-то кому-то проданы. Перепроданы в третьи руки. И снова перепроданы. У всех ни малейшей надежды на будущее. Девушки казались моложе Маши. Это заставило его задуматься, сколько им еще осталось до того, как их ресурс будет выработан? Идет ли счет на годы или на месяцы? По мере того как шли ночные часы, он все сильнее ощущал безнадежность своего предприятия. В конце концов он махнул рукой и в поисках пристанища заглянул в «КГБ-бар». Обнаружил свободное место за стойкой и стал пить «single malt» и «Хейнекен». Нашел в Стокгольме новых друзей. Скорее всего, встретившись завтра на улице, он бы их даже не узнал, однако это как-то помогло ему отвлечься и прийти в себя после тяжелого впечатления, оставшегося от стрип-клубов. В «КГБ» выпивали, пели песни: Эверта Таубе, прости господи! Рассказывали анекдоты по-шведски и по-датски про датчан и шведов. Одна, похожая на брюнетку из «ABBA», положила на него глаз. Сказала, что он симпатичный. Он не мог сообразить, целовался ли с ней, или ему только хотелось целоваться. Тут он вспомнил Еву, загрустил и поднялся с пола. Он встал под теплый душ и под струями воды снял с себя одежду.
Утренний буфет в «Колониальном отеле» давно уже закрылся, и Томас отправился пешком на Кунгсгатан в Нурмальме, там набрел на маленькое кафе, сел за столик и заказал чашку кофе и два круассана. Молодой официант с прической «конский хвост» и руками, унизанными кольцами, сказал, что остались только плюшки с корицей. Памятуя о совете, данном Викторией, Томас отказался и ограничился чашкой кофе. Взяв оставленную на соседнем столике «Экспрессен», он полистал газету. Где-то в середине наткнулся на разворот, посвященный серии убийств. На протяжении последних лет неизвестный преступник убил шесть проституток, он выставлял их в виде побеленных статуй на местных свалках. Мотив преступника выяснить не удалось, но некоторые психологи, с которыми побеседовали журналисты, предполагали, что преступления могли быть совершены на религиозной или сексуальной почве.
Когда официант принес кофе, Томас отложил газету и задумался, рассеянно глядя в панорамное окно на оживленную улицу, по которой двигался поток машин и сновали толпы людей. Мысленно он убеждал себя, что сделал все, что было возможно. Продолжать поиски значило бы только без толку переводить время и деньги. Своих он уже истратил на одни только стрип-клубы несколько тысяч, не рассчитывая, что за это заплатит Йонсон, а требовать их с Нади ему даже не приходило в голову. Он уговаривал себя поменять забронированный билет и улететь домой сегодня, пускай Йонсон и будет зудеть, что он слишком скоро опустил руки. Кофе в чашке кончился. Пришлось заказывать еще одну. Он вынул из кармана открытку с котятами. Самый удобный выход – это оставить ее на столе, а от Нади отделаться белой ложью. Но Томас был слишком воспитанным человеком, чтобы врать пожилым дамам, потерявшим дочь. «Скажи ее матери, что у нее все о’кей!» – советовала Лизза.
– К черту! – выругался он про себя.
– Что, простите? – спросил официант.
Томас взглянул на него:
– Еще чашку, пожалуйста. И этих, коричных штуковин.
Официант кивнул и удалился. Томас вытащил мобильный телефон и поискал в «контактах». Найдя наконец то, что нужно, он набрал номер.
– Полиция слушает, – ответил дежурный на другом конце провода.
44
Карл Люгер протянул Томасу руку и улыбнулся такой широкой улыбкой, что на круглом лице четко обозначились ямочки. С тех пор, что они не виделись, Карл сильно пополнел, не меньше чем на пятнадцать-двадцать килограмм, подумал Томас.
– Рад видеть тебя, Ворон! Не ожидал твоего звонка. Сколько же времени прошло с тех пор – лет пять-шесть, наверное? – сказал Карл, ослабив галстук, который душил его как удавка.
– Скорее, шесть. После семинара в Скотленд-Ярде. Смотрю, медвежонок по-прежнему при тебе?
Томас кивнул на письменный стол, где, прислоненный к фотографии в рамочке, стоял маленький игрушечный медвежонок в полицейской форме. Его выдавали в качестве сувенира вместе с дипломом об окончании курса.
Карл покосился на мишку:
– Даже как-то неудобно, да?
– Вовсе нет, у меня у самого есть такой где-то дома, – слукавил Томас. – А это кто – дочка? – спросил он, кивая на фотографию в рамочке.
– Да, Луиза. На будущий год пойдет в школу.
– Помнится, она как раз должна была родиться, когда мы там были.
Карл улыбнулся и развел руками:
– Ну а у тебя-то есть дети?
Томас покачал головой.
– Но ты женат, как ее… – Он прищелкнул пальцами, пытаясь вспомнить имя.
– Ева, – подсказал наконец Томас.
– Верно, Ева. Адвокат. Помню, ты еще шутил, что ты будешь отлавливать бандитов, а она…
– Будет вызволять их из-под ареста. Правильно. – Томас попытался улыбнуться.
– Вы по-прежнему вместе?
– Да. Ну да.
Томас обвел глазами помещение. Шведский следственный отдел сильно отличался от того, что можно было увидеть дома в центральном участке. Тут была светлая и просторная комната, на письменных столах царил образцовый порядок, перед каждым служащим стоял персональный компьютер, а сами они были при галстуках. Ни дать ни взять – филиал какого-нибудь банка. Карл предложил выпить кофе, и они вышли в коридор к автоматам, чтобы налить себе по стаканчику. Дожидаясь, когда кофе нальется, Карл рассказал ему про свое очередное повышение, в результате которого он теперь возглавляет национальный отдел информационных технологий.
– На самом деле наши клиенты – это все те же лица. Преступники продолжают свою деятельность, только теперь они перекочевали в Сеть, о каких бы направлениях ни шла речь – проституции, торговле людьми, мошенничестве. Даже рокеры обзавелись айподом. – Он усмехнулся и, взяв чашки, направился с ними обратно на рабочее место. – Но, по крайней мере, мне больше не надо гоняться за ними ночью по улице. Сам знаешь, какое мучение топтаться под открытым небом.
Томас кивнул. Вместе они вернулись в кабинет и расположились за письменным столом Карла.
– Ну а как ты?
– Все по-старому, без повышений. Я по-прежнему топчусь по улицам, – сказал Томас, изображая улыбку.
Карл ткнул кружкой в сторону Карла.
– Вы, датские полицейские, позволяете себе одеваться понебрежнее. С этакой щетиной ты прямо похож на рок-звезду. У нас бы это никогда не прошло, – с усмешкой сказал он, отхлебнув кофе.
– Да уж. Я заметил, что у вас тут принят дресс-код. – Томас почесал свою щетину и улыбнулся. – Но если спросишь моего шефа, то поймешь, что я отнюдь не числюсь в кандидатах на звание лучшего полицейского года.
– Странно! Я помню, как ты выделялся на курсе. – Карл достал из коробочки бумажную салфетку и подложил ее на стол, прежде чем поставить стаканчик. – Расскажи мне поподробней о том деле, о котором упоминал по телефону.
– Я ищу литовскую девушку, которая пропала в две тысячи десятом году. Она была проституткой, и многое указывает на то, что ее продали и через посредника переправили в Швецию.
– Подобно множеству других девушек, как я с сожалением вынужден констатировать. В последние годы на нас хлынул настоящий поток проституток.
– Мне казалось, у вас запрещены секс-услуги. Неужели этот закон совсем не действует?
Карл откинулся в кресле:
– Проклятый запрет! Это какая-то чертова выдумка! Раньше у нас был контакт с девушками и сутенерами. Теперь же мы их всех распугали. Мы не знаем, что происходит в этой среде, а девушки вовсе лишились защиты. Они беззащитны перед насилием, перед садистами и всяческими извращенцами. В довершение всего у нас объявился психопат, который ходит на свободе, имея на совести несколько убийств. Он выбирает своих жертв среди проституток и делает из них, прости господи, чучела. – Карл возмущенно тряхнул головой.
– Тот, что оставляет девушек на свалке?
– Ты знаком с этим делом?
– Прочел об этом сегодня утром в газете «Экспрессен».
– Так в чем тебе нужна помощь? – спросил Карл.
– Я подумал, может быть, в ваших данных есть сведения о девушке, которую я разыскиваю?
– Ты с официальным запросом? – Карл строго глянул на Томаса.
– Нет, – с сожалением развел руками Томас. – Я знаком с ее матерью, и только.
– Ты знаешь, сколько девушек пропадает каждый год?
– Порядочное число, как известно. И все-таки мне очень нужна твоя помощь.
Карл погладил галстук, который лежал на его круглом животе, как дохлая змея.
– Но если тут не полицейское расследование по всей форме, то…