За гранью Крефельд Микаэль
Он ощупал ее плечи, исхудалую грудь и ноги – не так, как это делали быки, а скорее как доктор.
– Какой у тебя показатель жировой ткани?
– Чего?
– Процент жировой ткани. На мой взгляд, меньше десяти процентов. Как ты питаешься?
– Не знаю, – сказала она, пожимая плечами. – Время от времени какой-нибудь сэндвич. Сухомятка. Настоящей еды тут не бывает. Скажи, ты сюда уже приходил раньше?
– Тебе нужно пить больше жидкости. Пей побольше воды. Чтобы не засохнуть.
– Ты говоришь так, как будто я растение! – рассмеялась Маша.
Две таблетки валиума и бренди настроили ее на легкомысленный лад. Она приблизила к нему лицо, чтобы лучше видеть, но темнота не дала его разглядеть.
– Я спросила: ты раньше тут уже бывал? – Она слегка ткнула его в грудь.
– Скажи, когда ты начала постепенно сбавлять дозу?
– Сбавлять! – засмеялась она. – Скорее уж, можно сказать, завязала!
– О’кей. Но как давно это было?
– Уже несколько дней не притрагиваюсь. Слушай, где мы все-таки с тобой виделись? Мы точно встречались. Может быть, в «Кей-клубе»?
– Никогда там не бывал. Несколько дней, говоришь? – По его голосу заметно было, что он огорчился. – Значит, придется еще немного подождать.
– Подождать? О чем ты?
– Подождать, когда у тебя пройдет ломка. Когда твое тело перестанет непроизвольно трястись в судорогах.
– Это понятно. Но почему?
– Потому что это нарушило бы процесс, – сказал он, вставая с койки.
– О чем ты? Какой процесс? Расскажи, где мы с тобой встречались, я узнала твой голос.
– Надо же! И это спустя столько времени! Ты мне прямо сделала комплимент.
Она попыталась зажечь свет, щелкнув выключателем, проверила лампочку, не разболталась ли она в патроне, но свет не загорался.
– Скажи мне, когда мы встречались?
– Под Рождество. В прошлом году. На Мальмскильнадсгатан. Стоял пронизывающий холод.
– На Мальме всегда было холодно.
– Я искал девушку вроде тебя. Долгое время. И вдруг увидел тебя, ты так и светилась, выделяясь среди остальных. Я не мог отвести от тебя глаз. Подъезжал и простаивал там, наверное, часами, любуясь тобой. Никогда еще я не допускал такой неосторожности. Никогда не вел себя так отчаянно смело. Наконец ты ко мне подошла. Мне показалось, что ты не сразу набралась храбрости. Думаю, ты так долго мерзла на улице, что уже не могла не воспользоваться предоставленным шансом. И вот ты подошла к моей машине. Заглянула в окно. И мы поговорили. Совсем недолго.
– Какая у тебя машина? – спросила она срывающимся голосом.
– Я сразу понял, что ты еще не готова. Чересчур пухленькая. Чересчур дерзкая. Помнишь, я сказал, что вернусь… что, на мой взгляд, в тебе есть нужный потенциал? Что ты не падший ангел?
– Отвечай; какая у тебя машина?
– «Мерседес SEL».
– Черный?
– Черный. Тысяча девятьсот семьдесят второго года, настоящая классика. Ну, вспомнила?
Она забилась в самый дальний угол койки. Стиснула кулаки:
– Не прикасайся ко мне! Если со мной что-то случится, Славрос тебя убьет!
– Ты так в этом уверена?
– Он никому не даст прикоснуться к своему… капиталовложению. Посмей только – и ты покойник!
– А тебе не приходило в голову, что сам Славрос вызвал меня из тьмы?
Она не могла вымолвить ни слова. Не могла даже вздохнуть.
– Скоро мы снова увидимся. Когда пройдет твоя ломка. Не забывай пить побольше воды. Чтобы кожа стала упругая. Тогда с ней легче будет работать. Это очень важно. Очень важно для процесса.
Он повернулся к двери, подошел и отпер ее ключом. Ни у кого из быков ключей не было, все они хранились у Славроса и его подручных. Значит, он сказал правду! Славрос дал ему доступ сюда. Славрос решил от нее избавиться. Посетитель открыл дверь. В слабом свете Маша разглядела его светлые волосы и элегантный костюм. Он вышел в коридор и запер за собой дверь.
49
Часы показывали двадцать три тридцать, и Томас сидел в последнем вагоне, направляясь в Юльста. Кроме трех молодых сомалийцев, одетых в стиле хип-хоп с яркими шапочками на головах, в вагоне никого не было. Один из ребят рисовал черной тушью теги на стенке, двое других – сидели и курили косяки, слушая музыку, гремевшую в их белых наушниках. Время от времени они вызывающе поглядывали на Томаса – чужака, забредшего на их территорию. Это был их поезд. Их владения. Однако Томас здесь впервые за все время пребывания в Стокгольме почувствовал себя в своей стихии. Словно в этом грохочущем вагоне, провонявшем мочой и мчащемся со скоростью сто десять километров в час, Стокгольм принял его в объятия, признав своим. Все было точно в старые времена, когда они с Миккелем в гражданской одежде, небритые, в капюшонах патрулировали окрестности, охотясь за злодеями. Тогда улица не просто принадлежала тебе, ты сливался с улицей. Возможно, то, что он сейчас старательно в себе пробуждал на пути в «Аризону», являлось всего лишь искусственным куражом, и все же возникшее в душе чувство было приятным.
Тормоза завизжали, и поезд замедлил ход, подъезжая к станции «Ринкебю». Ребята встали и лениво двинулись к двери. Мальчик, рисовавший на стенах, коротко взглянул на Томаса, поднял баллон и прицелился. Двери открылись, и мальчишка, перед тем как выскочить из вагона, брызнул в него краской. Томас даже не поморщился.
Он остался в вагоне, проехал следующую станцию «Тенста» и вышел на конечной в Юльста. Станция располагалась посередине большого жилого района, и на площади перед зданием вокзала жизнь била ключом. Он прошел мимо небольшой галереи, под аркадами которой имелась зеленная лавка и гриль-бар, в которых, несмотря на поздний час, все еще шла торговля. Согласно указаниям Карла ему нужно было идти по протянувшемуся на целый километр над дачными садиками пешеходному мосту, чтобы перебраться в промышленный район на другой стороне.
Через двадцать пять минут Томас уткнулся в изгородь товарного терминала фирмы «Шенкер». Поднялся ветер, и Томаса стала пробирать дрожь. Интуиция подсказывала ему, что надо было свернуть раньше, и он бранил себя, что не расспросил Карла о местоположении «Аризоны» поподробнее. В конце концов он решил продолжить путь по темной улице. Вскоре он миновал метровой высоты железные ворота, закрывавшие вход на свалку. Два мощных прожектора освещали громоздившиеся под темным небом горы металлолома. Где-то здесь, поблизости, находили, вероятно, убитых девушек. Он остановился, чтобы рассмотреть площадку. Примчались две злющие собаки и грозно облаяли его с пеной у пасти. Подпрыгивая, они наскакивали на решетку, так что Томас, глядя на них, невольно отступил на несколько шагов. Похоже, выставить за этой изгородью труп было не так-то легко, тем более шесть раз подряд. Все указывало на то, что преступник здесь хорошо ориентировался. Если бы Томас сам вел это дело, то не стал бы тратить время на допросы бальзамировщиков. Томас дошел до тупика, которым заканчивалась улица. В росший неподалеку лесок вела лишь песчаная дорожка. Во мгле Томас различал качающиеся на ветру ели. Рокот мотора заставил его оглянуться. По дороге приближался грохочущий грузовик с незажженными фарами. Сбросив скорость, шофер так резко повернул за угол, что чуть не опрокинулся ехавший сзади прицеп. Томас проводил глазами грузовик, который исчез в ночи, оставив после себя тучу пыли.
Наконец-то Томас добрался до «Аризоны»!
Пройдя метров двести по темному лесу, Томас заприметил огонек. Подкравшись поближе, он увидел вокруг костра, горевшего возле нескольких приземистых бараков, группу людей. Мужчина славянского типа в длинном кожаном пальто вынул полено из высокой поленницы и подбросил его в костер. Пламя вспыхнуло с новой силой, выплеснув в небо сноп искр. Собравшиеся мужчины приплясывали, чтобы согреться, и передавали по кругу бутылку водки. Томас посмотрел на узенькую дорожку, ведущую от двора, на которой вдоль каменной ограды выстроилась вереница припаркованных пикапов. Проходя мимо компании, Томас кивнул собравшимся, но никто на него даже не взглянул. В кузове переднего грузовичка сидели привязанные на цепи два питбуля. У того, что поменьше, из уха сильно шла кровь, как будто он только что побывал в драке. Собаки зарычали на Томаса, и он перешел на другую сторону и остановился перед раскрытыми воротами, массивные створки которых явно были сняты с морского контейнера. Во дворе стояло годное лишь на снос здание мастерской с выбитыми стеклами и выцветшей вывеской наверху. Томас прошел дальше по дороге мимо соседних участков, занятых похожими предприятиями, судя по запущенности построек, тоже давно не действующими.
Дальше дорога делала поворот. Высокие каменные заграждения, окружавшие участки по обе стороны дороги, превращали улицу в глухое ущелье, образуя, по-видимому, единственный проход через «Аризону». Вероятно, по этой причине кто-то придумал название этой улицы и написал на стене спреем «Снайперский переулок».
Откуда-то поблизости неслись грохочущие звуки техно. Впереди какие-то люди толпились около двух грузовиков. С кузова шла оживленная торговля спиртным и сигаретами. Томас увидел, что покупатели в основном славяне и приезжие с Ближнего Востока.
Из расположенной рядом мастерской доносилось завывание автогенного аппарата, и Томас заглянул в раскрытые ворота. Возле гаражей стояли, выстроившись в ряд, эксклюзивные автомобили. Несколько больших «мерседесов», парочка «БМВ» и один «мазерати». Вокруг автомобилей фонтаном летели искры, и Томас догадался, что там полным ходом идет перебивка заводских номеров, перед тем как автомобили уйдут к своим новым владельцам в Восточной Европе. Следуя мимо мастерской, он увидел грузовик, который недавно промчался по дороге. Из прицепа выгружали картонные коробки с логотипами «Самсунга» и «Сони» и переносили их в товарные фургоны. Завтра утром стокгольмцы с нужными связями получат предложение приобрести дешевые плоскоэкранные телевизоры.
Пройдя улицу до половины, он остановился перед пустым участком с двумя приземистыми бараками посередине. Музыка доносилась из ближайшего, и Томас подошел к открытой двери. Внутри на скамейках, протянувшихся во всю длину помещения, сидело человек пять мужчин. Две толстые топлес-официантки разносили большие кружки пива. На столе среди открытых бутылок спиртного и сигаретных пачек всюду были разложены пистолеты, валялись бумажные деньги.
Томас отправился к следующему бараку и вошел в дверь. Там все было как в первом, только вместо скамеек стояли белые пластиковые стулья, повернутые в сторону импровизированной сцены. На сцене обнимались две анорексического вида девушки в грязноватых корсажах. С одурманенными лицами они топтались на сцене, не обращая внимания на неодобрительные выкрики зрителей.
Томас подошел к бару в другом конце и заказал пива у стоявшего за стойкой темнокожего бармена в зеленом капюшоне. Капюшон нацедил из крана кружку бочкового пива и пододвинул ее к Томасу.
– Я попросил бы еще и бокал.
Бармен достал захватанный бокал и поставил рядом с кружкой.
– Двести, – произнес он.
Томас отыскал в кармане две бумажки и отдал бармену. Видно было, что тот недавно побывал в драке. Распухший нос был свернут набок.
– Спокойный вечерок, – заметил Томас, наливая пиво в бокал.
Бармен отступил от стойки и молча прислонился к стене.
– Еще какие-нибудь будут выступать или только эти? – спросил Томас, махнув в сторону сцены.
Бармен пожал плечами.
Пиво было слабое и на вкус выдохшееся, но Томас все-таки успел выпить полкружки, прежде чем девушки скинули с себя корсажи и закончили номер. Когда они спускались со сцены, некоторые из мужчин плескали в них пивом, и девушки поспешно удалились из бара. Затем на сцене появилась плотно сбитая, очень пьяная женщина солидного возраста. Она принялась плясать, поворачиваясь вокруг себя, как медведь в цирке, и публика снова стала выражать возмущение.
Томас еще побыл в баре, чтобы посмотреть, не выйдет ли на сцену какая-нибудь другая девушка, но когда женщина в годах с грехом пополам разделась, ее сменили прежние две девицы. Оставив на стойке недопитый бокал, Томас перешел в другой барак, где из динамиков непрерывно гремела музыка. Посетителей там прибавилось, и почти все места на скамейках были заняты. Когда рядом оказалась официантка, он заказал кружку пива и невзначай задал вопрос: работает ли в этот вечер Маша.
– Не знаю я, – ответила женщина с сильным акцентом, кинув на него безразличный взгляд.
– Не знаешь Машу или не знаешь, здесь ли она?
Женщина посмотрела на него из-под размалеванных век с густо насандаленными ресницами, которые делали ее похожей на зомби:
– Кто ты такой, черт возьми?
– Просто друг, – сказал Томас и сунул ей три сотни. Женщина спрятала деньги в трусики.
– Тут все девушки, какие есть, – сказала она, указывая на них рукой. – Если добавишь еще две сотни, глядишь, мы с тобой чего-нибудь придумаем, – предложила она, приподняв брови.
– Это где же? – Он задал вопрос только для того, чтобы узнать, есть ли тут какое-то специально отведенное место, куда девушки удаляются с клиентами и где может находиться Маша.
Она пожала плечами:
– Ты же небось на машине приехал?
Женщина потрусила к бару, а Томас ушел, не дожидаясь, когда она вернется с заказанным пивом. Других мест, похожих на бордель, в «Аризоне» не было. Очевидно, сюда и занесла Машу судьба. Пляшет на этой убогой сцене с другими несчастными девчонками. Но случилось это давно, а по всему видно, что Аркан сказал правду: здесь долго не протянешь.
Тут Томас заметил бармена в капюшоне, он курил сигарету и набирал сообщение на мобильнике. Томас пошел в его сторону. Стоило воспользоваться подходящим случаем, чтобы выжать что-то из этого парня.
– Я тут ищу девушку, – сказал Томас.
Не отрываясь от своего телефона, молодой человек махнул в сторону сцены.
– Определенную девушку, – уточнил Томас.
Парень стряхнул пепел с сигареты:
– Ну?
– Тебе за это отломится.
– Ну? – повторил тот.
– Много денег.
– Ну?
– Пять тысяч.
Парень взглянул на него:
– Пять тысяч?
Томас кивнул:
– Как тебя звать?
– Кемаль.
– О’кей, Кемаль. Я ищу хорошенькую девушку. Ее зовут Маша.
Кемаль так осклабился, что в темноте блеснули его белые зубы.
– Не там ищешь! Тут нет красивых и никакой Маши. К нам попадает только последнее отребье – сюда отправляют конченых наркоманок. Но за такие деньги я доставлю тебе любую девчонку, тех двух из зала можешь получить обеих вместе за эти деньги. – Он кивнул в сторону сцены. – Делай с ними все, что захочешь.
– Нет. Пять тысяч – это если ты найдешь мне Машу.
Томас достал фотографию и показал Кемалю.
Кемаль посветил себе телефонным дисплеем и посмотрел на снимок:
– Вау! Хорошенькая она была когда-то.
– Что значит «когда-то»? Ты узнал ее?
Кемаль кивнул:
– Теперь она уже не такая красивая.
– Это не имеет значения. Где она?
– Спокойно! Где мои пять тысяч?
– Получишь, когда приведешь ее мне.
– Дай две сейчас, и я ее найду.
Томас колебался.
– Она сделает все, что ты пожелаешь. Мы ее хорошо выдрессировали, ты не останешься внакладе. – В темноте блеснули его белые зубы.
Томас с удовольствием двинул бы в них сейчас кулаком, но вместо этого достал из кармана две тысячи.
– Жди здесь, – сказал Кемаль и взял у него деньги. Затем он скрылся за дверью бара.
Томас огляделся. Сердце глухо стучало. Во дворе появились еще люди. Томас не успел хорошенько продумать, как быть дальше. Нервно похлопав себя по карманам, он убедился, что открытка от матери у него при себе. Надо только отдать открытку, и на этом его миссия будет выполнена, мысленно уговаривал он себя, прекрасно сознавая, что ни за что не сможет бросить Машу в этой поганой дыре. Поэтому дело могло обернуться для него очень плохо. Он подумал, не позвонить ли Карлу Люгеру. Чтобы вызвать на выручку всю стокгольмскую кавалерию. Такая услуга стоила Машиных показаний, которые помогли бы засадить гангстера. Этого… Владимира Славроса.
Дверь за спиной отворилась, Томас обернулся. Перед ним был Кемаль и с ним еще трое. Томас узнал человека с конским хвостом и козлиной бородкой. Это был Владимир Славрос.
50
Томас тяжело вздохнул и обвел глазами четверку, которая обступила его со всех сторон, отрезав всякую возможность отступления. Он напрягся и стиснул в карманах кулаки. Славрос пристально смотрел на него, поглаживая черную бородку. Он наклонил голову набок, отчего шейные позвонки издали угрожающий треск, как у старого боксера, приготовившегося к бою.
– Говорят, ты интересовался одной из моих девушек.
– Да, – ответил Томас. – У вас там показывают такое шоу, – добавил он, кивая на барак, – что потянуло найти себе приятную компанию.
– Ты датчанин?
Томас кивнул:
– Да, родом оттуда.
– Живешь поблизости?
– В Сёдермальме. – Томас попытался изобразить улыбку.
– Кемаль говорит, ты ищешь определенную девушку.
– Да, Машу. Что-то ее тут не видать. Она сегодня здесь?
Славрос шагнул к нему:
– Откуда ты ее знаешь?
– По «Кей-клубу», естественно. Отличное местечко.
– Так зачем же ты здесь?
Томас проглотил застрявший в горле комок:
– Мне сказали, что она перешла сюда. А что, разве не так?
– Сказали?
– Ну да. Не помню кто, – ответил Томас, безразлично пожимая плечами. – Так она здесь?
– А если здесь – что тогда?
– Тогда я очень хотел бы ее повидать. Я уже и заплатил этому парню.
– Он сказал, что ты предлагал пять тысяч. Большие деньги за шлюху.
Томас кивнул:
– Она ведь особенная.
– Ну, тогда придется дать тебе то, зачем ты пришел.
С этими словами Славрос без предупреждения саданул его кулаком в печень. От боли Томас согнулся пополам, он чуть не упал. Следующий удар пришелся в челюсть и свалил его с ног. Славрос нагнулся над ним и схватил за шиворот.
– Врунов я чую издалека, – прошипел он сквозь зубы. – А уж кого я не люблю, так это врунов, а ты заврался так, что дальше некуда.
Он поднял Томаса и нанес ему удар головой.
Томас от боли схватился за глаз и ощутил на пальцах кровь, вытекавшую из рассеченной брови.
– Обыщи его, Михаил, – приказал Славрос и обдернул на себе кожаное пальто.
Томас почувствовал, как чужие руки роются в его карманах. Подручный Славроса извлек из них кошелек, мобильный телефон, ключи, открытку от Машиной матери и напоследок полицейское удостоверение.
Михаил вертел удостоверение в руках, словно не веря своим глазам. Затем обернулся к Славросу:
– Этот гад – полицейский!
Славрос выхватил у него корочку и рассмотрел со всех сторон:
– Она что – настоящая? А? – надвинулся он на Томаса.
– Да, – подтвердил Томас. – Самая настоящая.
– Я же говорил, что у меня нюх на врунов! – покачал головой Славрос. – Вот вам и Сёдермальм! Так откуда ты пожаловал?
– Из Копенгагена. Я служу в копенгагенской полиции, следственный отдел.
– Ну и по какому такому делу ко мне сюда явилась копенгагенская полиция?
Томас медленно поднялся с земли. У него при этом снова потемнело в глазах и стало так муторно, что казалось, его вот-вот вывернет наизнанку.
– Мы работаем совместно со шведской полицией, – ответил Томас как можно убедительнее.
– А я решил было, ты тут один, – усмехнулся Славрос, озирая окрестности.
– Тебе отлично известно, что если бы мы пришли группой в несколько человек, то потребовалось бы привлекать целый отряд быстрого реагирования.
– Так ты, значит, пришел в авангарде?
– Не важно – авангард или арьергард: в настоящий момент тут только я. Но достаточно одного звонка, чтобы картина полностью переменилась.
– Вот как? – Славрос погладил свою бородку. – А зачем тебе нужна эта девица?
– В Дании против нее выдвинуто обвинение по целому ряду серьезных нарушений, – соврал Томас. – Мое задание – найти ее и вернуть.
– И в этом вам помогают шведские полицейские?
– Естественно.
Кулак Славроса шарахнул его по лицу, и Томас упал, ощущая во рту вкус крови. Славрос с силой пнул его ногой в живот, так что он чуть не задохнулся.
– Ты что? Держишь меня за полного дурака? – загремел голос Славроса над поверженным противником, который хватал ртом воздух.
– Неужели ты считаешь меня ничего не значащей мелочью? – продолжал Славрос, не переставая пинать его. – Неужели ты думаешь, я не в курсе всего, что происходит? И где какой полицейский находится? С какой из моих шлюх он трахается? Какие облавы намечает ваше начальство? Я, черт побери, в курсе всего! Поэтому мне известно, что ты врешь напропалую, и нет у тебя никакой поддержки. Сидел бы ты лучше дома в своей смехотворной несчастной Дании, а не совался ко мне, чтобы я зря тратил на тебя время. – Славрос отвесил Томасу еще один пинок. Затем отошел в сторону, чтобы отдышаться. Он вытер вспотевший лоб и пригладил волосы. – Понять не могу, зачем ты мне врешь! Неужели ты думаешь, что это сойдет тебе с рук? Неужели ты настолько тупой? Неужто ты до того самонадеянный, до того насквозь датчанин, что вообразил, будто унесешь ноги живым и здоровым?
Томас сплюнул кровь, которой у него набрался полный рот, и поднял глаза на Славроса:
– Думай, что хочешь, но я советую тебе отпустить меня.
Славрос мотнул головой:
– Давай сюда собак!
– Какого черта, Славрос, он же полицейский! – напомнил Михаил.
– Ну и что? Испугался, что ли, значка, с которым он носится, как Микки-Маус? А ну давай сюда собак!
Михаил кивнул и отправился выполнять приказание.
Томас хотел встать, но Славрос приставил ногу к его груди и опрокинул навзничь:
– Не спеши! Почему бы тебе не сказать мне правду сейчас, чтобы обойтись без кровопускания и криков, когда мои псы примутся за дело?
– Если я не вернусь, то не успеешь оглянуться, как сюда налетит вся полиция Стокгольма в полном составе.
– Ты уверен? – Славрос покачал головой.
Тут возвратился Михаил с двумя питбулями, которые так и рвались с цепи. Из пасти у них выступала пена, а желтые глаза бешено сверкали на оскаленных черно-пегих мордах. Славрос принял из рук Михаила железные цепочки, на которых он вел собак, и подтолкнул их к Томасу. Они тотчас же нацелились хватать его за лицо. Томас попытался бежать, но люди Славроса преградили ему дорогу.
– Они могут ободрать человеку лицо за двадцать секунд. Быстрее, чем пираньи.
Славрос немного отпустил цепь. Томас почувствовал, как собачьи челюсти сомкнулись на его голени. Этот пес держал его сзади, второй, оскалив зубы, старался достать лицо. Томас заслонился локтем, и пес вцепился ему в кисть. Славрос натянул цепь, и собаки, ворча, отпустили добычу.
– Даю тебе последний шанс, датский полицейский. Зачем тебе девка?
Томас зажал рукой прокушенную кисть, из которой лилась кровь:
– Вернуть ее домой, черт побери. Вернуть ее матери.
– Звучит благородно. Но это такое же вранье, как и все твои россказни. Для чего ее надо вернуть в Данию? Какое там на нее дело?
– Нет там никакого дела.
– Ну что ты мне вкручиваешь! Я знаю все про Данию. Вы уже много лет гоняетесь за Каминским. Это имеет к нему отношение? Или ко мне?
– Нет. Я обещал передать Маше весточку, вот и все. Передать ей эту открытку. – Он кивнул на открытку, которую бросил на землю Михаил.
Славрос наклонился и поднял открытку. Поглядев на картинку с котятами, он перевернул ее. Прочитав текст на обороте, смял открытку в комок:
– Все это очень трогательно. Но это не меняет сути, а она в том, что ты полицейский. Перестань твердить, что на меня не заведено дело. – С этими словами он отбросил открытку.
– Я этого и не говорю, – сказал Томас, крякнув от боли. – Я уверен, что на тебя заведена целая куча дел и тут, в Швеции, и в Дании, и по всей Европе. Я уверен, что во многих полицейских кругах тебя мечтают засадить, но ко мне это не имеет отношения. У меня отпуск, и единственное, чего я хочу, – это повидать девушку и передать ей весточку от матери. После этого я уезжаю.
– У тебя отпуск? Почему?
– В связи с пережитым стрессом. Впрочем, не все ли это равно! – Томас махнул рукой, собаки залаяли.
– Вроде бы ты не похож на неврастеника. Так почему?
– Не твое дело! – отрезал Томас и отвернулся.
– Если хочешь сохранить в целости лицо, отвечай!
Томас взглянул на Славроса, затем на собак и сплюнул кровью – на этот раз главным образом в знак презрения.
– Ты действительно желаешь это знать?
– Еще как!
– О’кей. Потому что какой-то отморозок из той же несчастной страны, из которой явился ты, залез в мою квартиру, когда я был на дежурстве, и убил мою жену. Вот почему.
– Вы поймали его?
– Нет. Эта дрянь до сих пор гуляет на свободе. Доволен?
Славрос посмотрел на Томаса сверху вниз, рука, в которой он держал собачью цепь, напряглась. Затем он захохотал:
– Впервые слышу такую трогательную историю, но на этот раз ты, по крайней мере, говорил правду. Видно, Бог тебя не очень любит.
Хохоча, он передал цепь Михаилу, и тот увел собак.
– Так могу я повидать Машу? – спросил Томас, поднимаясь с земли.
– Нет.