За гранью Крефельд Микаэль
– Я знаю твой стиль, Ворон. Так что я хорошо представляю себе, как ты там всех допекал, в Швеции, – ты вел себя точно так же, как тут с нами.
– Сожалею, если произвожу такое впечатление. Во всяком случае, я всегда готов явиться и объяснить, как было дело. Оказавшись один на один с Линдгреном, я вынужден был прибегнуть к самозащите, это подтвердит экспертиза. Он был вооружен и дважды стрелял в меня.
– Уж поверь мне, в шведской полиции никто не жаждет твоего появления.
– Так в чем же проблема?
– В девушке.
– В девушке? Ты о Маше?
– Угадал! – ответил Браск, щелкнув пальцами.
– Зачем она им? Она знает о Линдгрене не больше того, что могу рассказать я.
– А как насчет его сообщников?
Томас заерзал на стуле. Мокрые джинсы прилипли к сиденью.
– Линдгрен действовал в одиночку. Но зато он прикрывал Владимира Славроса и его шайку. Если шведская полиция наконец раскачается, чтобы провести обыск в «Аризоне», у них будет достаточно материала на Славроса.
Браск взял со стола лежащую перед ним папку. Открыв ее на первой странице, пробежал глазами написанное.
– Шведская полиция уже провела облаву к северу от Юльста. На этой территории было конфисковано пятнадцать килограммов кокаина и восемь килограммов героина. Кроме наркотиков, еще множество автомобилей экстра-класса и краденые товары на сумму приблизительно в три миллиона шведских крон…
– Там был также бордель. Как насчет девушек, которых в нем держали?
Браск поводил пальцем по строчкам:
– В связи с облавой было задержано тридцать пять лиц различной национальности. Большинству после отбытия наказания предстоит высылка из страны. Очевидно, то же самое относится и к задержанным девушкам, если они, как ты говоришь, занимались проституцией.
– Ну конечно! – саркастически произнес Томас. – Раз так, то, по-видимому, шведские коллеги выполнили все, что было намечено?
– Не совсем, – ответил Браск, подняв глаза от папки. – К сожалению, Владимира Славроса не оказалось среди задержанных. Поэтому он объявлен в розыск в большинстве европейских стран. Шведская полиция хотела бы поговорить с девушкой, чтобы выяснить, где лучше начать поиски.
– Это вполне понятно. Но я сомневаюсь, что она обладает такими сведениями. Машу держали взаперти в подвале вместе с остальными девушками.
– Это делает ее главной свидетельницей в предстоящем судебном процессе. Шведы по-прежнему заинтересованы в ее присутствии.
– Ну так и обращались бы к ней.
– Проблема в том, что она ни с кем не желает разговаривать, даже с нами. – Браск сложил руки на столешнице. – Впечатление, честно говоря, такое, что она защищает Славроса.
– Когда вы пытались с ней поговорить?
– Мельбю побывал у нее в больнице вчера вечером.
– Мельбю? – Томас презрительно фыркнул. – С ним я и сам не стал бы разговаривать, даже если бы речь для меня шла о жизни и смерти. Он же тупица, не способный понять другого человека. Ей нужно прийти в себя. Немного отдохнуть от пережитого.
– Тебе она что-нибудь рассказывала?
– Ничегошеньки! – Томас перевел взгляд на окно, мысленно взвешивая, не передать ли Браску ее дневник, хотя бы ради того, чтобы выиграть для нее время. Но передавать дневник без ее согласия было бы нечестно. В конце концов, это Маше решать, хочет ли она помочь полиции.
– Ты в раздумье, Ворон, – сказал Браск, внимательно глядя на него. – А это вредно. Что ты скрываешь?
– Ничего.
– Ведь между тобой и этой девушкой сложились особые отношения? – Браск подчеркнуто произнес слово «особые», откровенно вкладывая в это нехороший смысл.
– Ничего подобного.
– Да ладно тебе, Ворон! Ты спас ей жизнь. Это, естественно, сблизило вас.
– Может, и так.
– Девушка тебе признательна. Возможно, она испытывает потребность отблагодарить тебя за спасение. Это же простая психология.
– Простые умозрительные заключения, прошу прощения, – натянуто улыбнулся Томас. – Маша в любом случае ничего мне не должна.
Баск откинулся на спинку и сложил руки на груди:
– И все равно ты мог бы с ней побеседовать, убедить ее поговорить с нами и со шведами.
– Я уже сказал ей, что, на мой взгляд, ей следовало бы заявить на Славроса в полицию. Если она не решится, это ее дело. Я считаю, что вы должны оставить ее в покое, чтобы она могла прийти в себя. Тогда, может быть, она и соберется с духом.
– Соберется с духом! Ей-богу, не понимаю, почему ты так упрямишься. – Браск даже помотал головой. – Может, это у тебя личное? Может, ты так несговорчив, потому что хочешь отомстить за обиду?
– Что-то я не совсем понял…
Но Браск уже не слушал:
– Поверь мне, мы сделали все, чтобы узнать, кто стоит за этим взломом и за тем, что… случилось с Евой.
Томас до боли стиснул подлокотники:
– Я… я не смешиваю одно с другим.
Браск поднялся и посмотрел на него сверху:
– Может быть, пора это сделать.
– То есть как?
– Девяносто процентов всех краж со взломом совершается восточными бандами. Это дело поставлено довольно организованно. Возможно, как раз у такого, как Славрос, имеются необходимые связи. Может быть, он-то и в состоянии узнать то, до чего мы не можем докопаться. Чтобы иметь козырь, когда начнет торговаться.
Томас ничего не ответил.
– Как знать, если бы мы поймали Славроса, у нас, может, появилась бы информация, которая прямехонько навела бы нас на след убийцы Евы.
Браск продолжал многозначительно улыбаться, пока Томас не встал. Больше всего Томасу хотелось сейчас задушить Браска его же заляпанным жирными пятнами галстуком. Так выразительно изложенная им гипотеза была взята с потолка только для того, чтобы воздействовать на Томаса. Тот посмотрел на Браска без всякого выражения.
– До того как зайти сюда сегодня, я еще сомневался, стоит ли мне возвращаться в отдел. Ведь я люблю эту работу. Многие из ребят тут стали для меня родными людьми. – Он махнул в сторону следственного отдела. – По-моему, ты прав, говоря о нас как о последнем форте, последней надежде для тех, кто живет в этом городе.
Браск холодно усмехнулся:
– Не уверен, что я вкладывал именно этот смысл.
Томас пожал плечами.
– По крайней мере, ты упростил для меня проблему выбора, – сказал он, протягивая Браску руку. Тот удивленно пожал ее. – Но это не значит, что я когда-нибудь буду тебя за это благодарить. Прощай, Браск!
Браск в полной растерянности смотрел, как Томас идет к двери.
– Ворон! Черт возьми, Ворон, мы еще не закончили этот разговор…
Ничего не отвечая, Томас вышел.
63
Дождь перестал, и на Дроннингенсгаде у районного общественного центра стайка мальчишек играла на дороге в футбол. Мяч подкатился к ногам Томаса, который шел из магазина, нагруженный пакетами, и вел на поводке Мёффе. Томас отбросил мяч к мальчикам, те, коротко поздоровавшись, вернулись к игре. Томас шел к дому, в котором находилась его квартира. Возвращение в привычные места было ему приятно. Он чувствовал себя почти как моряк после дальнего плавания. Сейчас было особенно обидно расставаться с «Бьянкой», но, лишившись работы, он не мог позволить себе такую роскошь. Конечно, продать ее придется себе в убыток, но его хилые финансы трещали по всем швам, и уже одно то, что не надо будет платить за стоянку и тратиться на содержание яхты, казалось большим облегчением.
На крыльце он поставил пакеты и достал ключ от входной двери. Краем глаза он заметил записку у домофона. Бумажка вся размокла, и текст с его собственным именем и именем Евы был еле различим. Пора было наконец поменять листок. Отперев дверь, он потащил свою ношу наверх. Войдя в выстуженную, ледяную квартиру, он увидел на полу прихожей кучу рекламных изданий и почты. Томас прошел на кухню и составил пакеты. Все было почти как тогда, когда они с Евой возвращались после воскресного похода по магазинам с недельным запасом продуктов. Ева всегда заранее составляла длиннющие списки, он же просто брал с полок то, чего, на его взгляд, не хватало в доме. Томас положил продукты на место, а затем направился в комнату и включил батареи парового отопления. На улице начинало темнеть, и он зажег лампу. Впервые после смерти Евы он пришел в квартиру трезвым. Встреча со знакомым окружением не стала от этого легче. Может быть, что-то изменится, когда он сделает ремонт, покрасит стены и приведет в порядок ванную, они давно собирались за это приняться, но все как-то руки не доходили. Томас вышел в прихожую, где на куче рекламных изданий носом к двери лежал Мёффе, не сводя с нее глаз.
– Напрасно стараешься, Мёффе. Мы никуда больше не пойдем.
Пес, нагнув голову, засопел, но не сдвинулся с места.
Томас вошел в спальню и начал снимать с перин пододеяльники. На верхней полке платяного шкафа нашлось чистое белье, он принялся застилать постель. Он терпеть не мог менять постельное белье, и этим всегда занималась Ева. Томас посмотрел на раскрытый шкаф, в котором висели ее вещи. Рано или поздно придется с ними расстаться. Но, едва подумав об этом, Томас почувствовал укол совести. Он решил, что надо будет сложить все в картонные коробки и вынести их подвал. Управившись с постелью, он пошел в кухню и приготовил себе несколько бутербродов. Томас налил для Мёффе воды и положил в миску корм, но убедился, что пес не желает трогаться со своего места под дверью.
Тишина в квартире показалась вдруг очень громкой, Томас включил телевизор и устроился ужинать в гостиной. В «Новостях» промелькнуло короткое сообщение из Стокгольма. Данные экспертизы подтвердили, что Эрик Линдгрен виновен во всех шести убийствах. Сообщалось также, что в связи с этими обстоятельствами будет вновь открыто старое дело об убийстве, в котором фигурировала мать Линдгрена. Перед домом Линдгрена на вопросы интервьюера отвечал Карл Люгер. Вид у него был измотанный и поникший, так что Томасу стало жаль Карла. Томас живо представил себе, каково это – узнать, что один из твоих помощников – серийный убийца. Томас чувствовал бы себя так же, окажись Миккель или кто-то еще из сотрудников отдела виновным в чем-то подобном. Это должно подрывать самые основы представлений о том, на какой стороне злодеи, а на какой честные люди.
Отужинав, он отправился в ванную. Посмотрев на себя в зеркало, Томас убедился, что вид у него паршивый. Отеки на лице спали, но разбитая бровь как следует не срослась и стала похожа на черную лесную улитку. Он встал под душ и включил горячую воду. Рана на ноге от укуса все еще сочилась. В больнице у Маши надо будет заодно показаться врачу. Приняв душ, он лег в постель. Чистое белье вызывало приятное ощущение домашнего уюта. Он позвал Мёффе, попробовал заманить его к себе в спальню, но Мёффе упорствовал, продолжая лежачую забастовку. В конце концов Томас смирился и закрыл глаза.
Его вырубило внезапно, как от удара молотком по лбу. Снилась Швеция, снились Маша и Ева. Снилась обнаженная статуя на Брантингторгете. Явилась матушка Тове в неизменной желтой куртке, раздающая суп всем девушкам из подвального борделя. Он увидел, как Линдгрен с пеной на губах поднимается с асфальта. В руке у него был пистолет. Глядя безумным взглядом, он прицелился и на этот раз не промахнулся. Томас почувствовал, как его пронзила пуля. Он повалился навзничь. Упал в цинковую ванну с белым раствором и медленно погрузился на дно. Он ощутил, как известковый раствор проникает в рот, в нос, еще немного – и он захлебнется.
Хватая ртом воздух, Томас вскочил с подушки. Выцветшая футболка была мокрой от пота, хоть выжимай. За окном спальни еле брезжил рассвет. На ночном столике жужжал мобильный телефон, будильник рядом с ним показывал половину шестого. У Томаса не хватило фантазии представить себе, кто может звонить ему в такой ранний час. Еще не очнувшись толком ото сна, он ответил на звонок.
– Доброе утро, датчанин-полицейский. Что, разбудил тебя? – раздался в трубке голос с выраженным русским акцентом.
– Кто это говорит?
– Славрос… Владимир Славрос.
– Это что – шутка?
– У меня весь юмор кончился, датчанин-полицейский. Он весь вышел после того, как полиция закрыла мои предприятия, среди ночи устроила обыск у меня в доме, напугала мою семью, а мне самому пришлось бежать. Так что заверяю тебя: я позвонил для серьезного разговора.
Томас уселся поудобнее, прислонившись к стене.
– Похоже, ты наконец получил по заслугам. И каково это – быть беглецом? Ты напуган?
– Давай поговорим, оставив чувства в стороне.
– Давай. Хотя я и не понимаю, с чего это ты вдруг мне звонишь. Тебе лучше не тянуть резину, а идти в полицию с повинной. Рано или поздно тебя все равно арестуют.
– Только если я сам этого пожелаю. Есть достаточно мест, где можно спрятаться.
Томас зевнул и почесал щетинистый подбородок:
– Но только разлучившись с семьей. Шведская полиция будет следить за ней, пока не отправит тебя за решетку. Тебе это, поди, не нравится? Это как-то портит все дело?
– Для полицейского ты не так уж глуп, датчанин. Но ты прав. Я охотно признаю, что устроился как настоящий Свенссон, обзавелся домишком в пригороде, и в гараже у меня, как у них, стоит «вольво». Комфорт. Спокойная жизнь. Уютное гнездышко, как тут говорят.
– С такой жизнью придется распроститься на ближайшие лет шестнадцать.
– Если только дела не примут другой оборот – в мою пользу.
Томас громко захохотал:
– Не ожидал от тебя такого оптимизма! Для этого у них слишком много на тебя материала. Тебе придется делить камеру с Арканом в Халльдалане. Там вы сможете жить как семейная парочка. Уверен, Аркан этим будет очень доволен. Надо было тебе вовремя сдать Линдгрена. Тогда бы у тебя был козырь, чтобы выторговать что-то в свою пользу.
– С чего ты решил, что у меня нет никакого козыря?
– Откуда ты его возьмешь, у тебя же ничего не осталось.
– Да ну же, Ворон! Я тебя просто не узнаю! Куда девалась твоя интуиция? Похоже, не такой уж ты умный, как кажешься.
– Чего ты ждешь от человека в такую рань! Может, сам разжуешь мне, в чем дело?
– С удовольствием, – ответил Славрос.
В трубке послышалась какая-то возня, затем:
– Томас?
Это был голос Маши.
– Помоги мне! Пожалуйста, ска…
Томас почувствовал, как отчаянно заколотилось сердце.
– Где ты?
Она не успела ответить, в трубке снова раздался голос Славроса:
– Я «выписал» Машу из больницы. Теперь от тебя зависит, жить ей или не жить.
– Что я должен сделать?
– Кажется, твой тон изменился? Отбило охоту шутить? Будешь говорить серьезно?
– Чего ты хочешь?
Славрос тяжело вздохнул:
– Представь себе, какое я испытал огорчение: я-то думал, что могу похоронить все это дело, когда оно умрет вместе с главной свидетельницей. И тут вдруг, когда мы с ней уже поднялись на крышу этой несчастной больницы и оставалось только отправить девку вниз, она сообщает мне, что все записывала! Дело сразу осложнилось. Слишком много оставалось необрубленных концов, а я не люблю необрубленные концы. Вопрос только в том, поверить ли ей или стоит рискнуть да и спихнуть ее с крыши.
– Она говорит правду.
– Вот как? По словам Маши, у тебя есть очень важная информация… Нечто такое, что она тебе дала на хранение.
– У меня лежит ее дневник. Она вела его в том блокноте, который ты вручил ей, чтобы записывать денежные расчеты.
Славрос засмеялся:
– О’кей, это меня убедило. Похоже, что она сказала правду. Надо ли объяснять, что я очень хотел бы получить этот дневник?
– Где мы встретимся?
– На Юдер… На дороге Юдерландсвай. Там есть заброшенная автомастерская. Большие синие ворота, очень заметные. Будь там через двадцать минут с ее дневником. Один.
– Славрос?..
В трубке щелкнуло, Славрос отключился.
Томас швырнул телефон на кровать и взъерошил пальцами волосы. Паршивая ситуация. Как только Славрос получит дневник, он тотчас же разделается с ними обоими. Для него это единственный способ добиться оправдательного вердикта. Томас подумал, не позвонить ли Миккелю, чтобы поднять по тревоге весь отдел, но побоялся рисковать. При малейшем намеке на присутствие полицейских Славрос, несомненно, убьет Машу, а сам скроется.
Томас встал с кровати и направился к стулу, на котором лежала его куртка, а под нею Машин дневник. Он подумал, нельзя ли переснять записи на мобильный телефон и отправить фотографии Миккелю или Йонсону, но понял, что это ничего не даст. Для того чтобы дело против Славроса не развалилось, прокуратуре нужен главный свидетель и оригинал Машиного дневника. А он собирается отдать то и другое в руки Славроса. Томас еще раз взвесил все шансы. Должен же быть какой-то способ поставить Славросу шах и мат.
Пока Томас одевался, в его голове постепенно сложился план. Он не был уверен, что этот план осуществим. При его исполнении многое могло пойти не так, как задумано, но это было лучшее из всего, что он смог придумать. Появилась какая-никакая надежда раз и навсегда закрыть это дело.
64
Томас дернул створку синих ворот, и они медленно отворились. Осторожно ступая, он вошел в помещение авторемонтной мастерской, пропитанное удушливым запахом машинного масла. В полумраке над смотровой канавой, залитой холодным светом люминесцентной лампы, стоял с сигарой в зубах Славрос, рядом с ним – Михаил. Обернувшись к Томасу, Славрос выпустил в потолок струю дыма:
– Я сказал – двадцать минут, ты запаздываешь.
Засунув руки в карманы, Томас двинулся ему навстречу:
– На дороге очень плотное движение.
– В такое-то время? Не верится.
– Где Маша? – спросил Томас, оглядывая помещение. Маши нигде не было видно.
– Где дневник, Томас Раунсхольт? – Славрос требовательно протянул руку.
Увидев, что Томас даже не вынул руки из карманов, Славрос стал нервно пыхать сигарой, на ее кончике появился огонек.
– У тебя интересная фамилия. В старину воронов, так же как соколов и орлов, использовали для охоты. – Он отряхнул с сигары пепел. – Вороны были особенно жестоки. Они сначала ослепляли жертву, выклевывая ей глаза, и лишь затем принимались за внутренности.
– Может быть, отложим урок биологии на потом? Где Маша?
Славрос словно не слышал его:
– В Средние века эту птицу считали вестником несчастья, животным-вредителем. Ты ведь знаешь, как поступают с вредителями?
– Их уничтожают, – ответил за него Михаил.
– Я приехал за Машей. Где она?
Славрос отступил на шаг и указал на смотровую канаву. Томас прищурился от яркого света. В самом дальнем конце канавы он смутно различил Машу. Она стояла на дне, дрожа от холода.
– Маша? Ты жива?
Она не ответила, а Славрос снова встал перед ним, заслонив собой Машу.
– Надо же, носить фамилию, образованную от названия вредителя! – Славрос покачал головой. – Вороватой птицы-вредителя, от стервятника, кормящегося падалью! Принес тетрадь?
– Получишь в обмен на Машу.
Славрос с такой силой швырнул недокуренную сигару в грудь Томасу, что вокруг полетели искры.
– Нечего тут командовать! Отдавай тетрадку! Сейчас же!
Томас даже бровью не повел:
– Неужели ты думаешь, что я такой дурак, чтобы держать ее при себе?
– Неужели ты думаешь, что я такой слабак, что не выбью из тебя нужный ответ?
Томас пожал плечами:
– Дело пойдет гораздо быстрее, если ты будешь соблюдать тобой же предложенный порядок.
Славрос ухмыльнулся и махнул рукой Михаилу.
Михаил подошел к канаве и помог Маше взобраться по крутой лестнице.
– Ты в порядке? – тревожно спросил Томас.
– Со шлюхой все в порядке, так что давай тетрадку! Ну!
Томас обернулся к двери и свистнул. В тот же миг дверь отворилась и в цех вошел Эдуардо. Он чуть не споткнулся о валявшуюся на полу трубу.
– Это что еще за шут гороховый? Я же сказал тебе, чтобы ты приходил один!
– Пришлось попросить, чтобы меня подвезли.
Эдуардо подошел к Томасу и быстро сунул ему тетрадь. Затем он двинулся к Маше и взял ее за руку:
– Туда, сеньорита!
Он уже собрался ее увести, как дорогу им преградил Славрос:
– Не так быстро, шут!
Томас кинул тетрадь Славросу под ноги. Пока Славрос наклонялся за ней, Эдуардо отвел Машу за спину Томаса.
Славрос открыл тетрадку. На первой странице под бумажной обложкой была надпись «Нильс Люне»[47], а под ней стояла печать «Антиквариат Виктории» с адресом и номером телефона.
– Что такое? Какого черта! Это не шлюхин дневник. – Он запустил книжкой в Томаса.
И тут свет в мастерской погас, и в темноте послышались быстрые шаги. Славрос ринулся вперед, молотя кулаками по воздуху:
– Убью!
– Ты сам сказал – ворон сперва ослепляет свои жертвы. – Томас нанес ему удар кулаком в лицо.
Славрос пошатнулся и отступил на шаг. В темноте он махал кулаками, но попадал в пустоту.
– Черт! Славрос, что творится? – Михаил замер над канавой, как будто оцепенел в защитной позиции, выставив перед собой кулаки. Тут же на него обрушился удар, тараном поразивший его в диафрагму. Михаил осел. От следующего удара, угодившего ему точно в челюсть, он зашатался и отлетел на несколько шагов назад. Секунду он балансировал на краю канавы, пока еще один удар не сбросил его на дно. Из темноты выступил Йонсон и посмотрел вслед Михаилу, чтобы убедиться, не поднимется ли тот на ноги.
Славрос выхватил из-за голенища штык.
– Где ты, датчанин-полицейский? – заорал он из темноты, перекладывая штык из руки в руку. Послышалось лязганье. Покрепче сжав штык, он двинулся на звук. – Брось прятаться! Зря не отдал мне тетрадку, пока было можно.
Лязг усилился. Славрос слишком поздно заметил подвешенный на лебедке мотоблок, который с грохотом летел на него. Напрягшись изо всех сил, Томас подтолкнул его прямо на Славроса. Мотоблок с разлету ухнул Славросу в грудь, сбив его с ног. Славрос упал и затих. Томас отбросил ногой штык и посмотрел на своего противника. В этот миг в помещении снова вспыхнул свет. У Славроса были сломаны ребра, так что дыхание вырывалось из его груди со свистом. Йонсон подошел к Томасу.
– Спасибо за помощь, – сказал Томас.
– Не за что, – усмехнулся Йонсон, поглаживая распухшие костяшки пальцев.
– Все цело? – спросил Томас, кивая на его руку.
– Так, ерунда, не обращай внимания, – ответил Йонсон, пряча кисть за спину.
Тут подоспела Виктория:
– Ну как, поймали мерзавцев?
– Где Маша? – спросил Томас.
– Ждет с Эдуардо за порогом возле распределительного щита.
Томас кивнул и взялся за телефон.
Спустя полчаса двор перед автомастерской был уже заполнен полицейскими машинами из центрального участка. Снова зарядил дождь. Два полицейских вывели из смазочного цеха Славроса и Михаила и препроводили их в машину.
Тут к Томасу подошла Маша. Она завернулась в шерстяное одеяло, которое ей дали врачи из машины «скорой помощи».
– Даже не знаю, как тебя благодарить.
– Не думай об этом, – улыбнулся ей Томас.
Потупившись, она сказала:
– Я хочу наконец поступать правильно. Я уж столько наделала глупостей, что давно пора было одуматься.
– Перестань упрекать себя, Маша! Ты и так натерпелась.
Она проводила глазами машину, на которой увезли Славроса. На секунду их взгляды встретились. Затем она снова обернулась к Томасу:
– Я буду говорить с полицейскими.
– Да? Ты уверена?
– Мне ужасно страшно, но я уверена. Он больше никого не обидит.
Томас улыбнулся ей. Моросил дождь.
65
Несколько дней спустя Томас трудился на палубе «Бьянки», выкачивая насосом воду из трюма, которая натекла туда через прохудившийся люк, заполнив все закоулки ледяной кашей. Стояла пронизывающая стужа, но, поработав с ручной помпой, Томас обливался потом, поэтому он скинул с себя куртку, подставив яркому зимнему солнцу прикрытую одной рубашкой спину. Казалось, Швеция посылала ему запоздалый привет, дохнув напоследок северным холодом. В каюте Мёффе, лежа на полу, разделывался с военным ботинком, который подбросил ему Томас.
– Ворон? – позвал с пристани чей-то голос.
– Чем могу служить, Пребен? – откликнулся Томас, подняв взгляд на остановившегося над ним старосту причала.
Пребен стоял, засунув руки в карманы, штанины брюк у него подвернулись, приоткрыв над деревянными колодками белые теннисные носки.
– Ну что? Наладил на ней электричество? – спросил он, кивая на яхту.
– Вроде наладил. По крайней мере, коротких замыканий в щите из-за нее больше не будет. Если были какие-то жалобы, то не по моей вине.
– Никто не жаловался, – ответил Пребен, внимательно оглядывая яхту. – Эдуардо говорит, ты выставил ее на продажу.
– Ну и?
– Сколько ты за нее хочешь?
Томас перестал качать насос и выпрямился:
– А ты что? Думаешь ее купить?
– Подумываю, – пожал плечами Пребен. – Если цена будет подходящая.
Томас не мог удержаться от ухмылки:
Читать бесплатно другие книги:
