Если он поддастся Хауэлл Ханна

– Приятно, что не один я скучал. – Разговор закончился сам собой, они продолжили торопливо раздеваться. Олимпия знала, что ими обоими владеет одно желание – прикоснуться друг к другу обнаженными. В ту же секунду, когда последние детали их одежды упали на пол, Брент подхватил ее на руки и перенес на кровать. Легкая дрожь пробежала по их телам, когда они наконец соприкоснулись.

– По этому я тоже соскучился. – Целуя жену в шею, Брент провел ладонью по ее бедру, словно вновь знакомился с ней.

– Наверное, женщине не пристало признаваться в этом, но я тоже не находила себе места, – прошептала Олимпия.

– Нет в этом ничего непристойного, ты ведь скучала по мне.

– Только по тебе.

– Я тоже только по тебе, Олимпия. Поверь мне. Я знаю, как большинство мужчин нашего круга ведут себя после свадьбы. Это не для меня. Я буду верным. Мне не нужна другая женщина.

– Даже когда пламя потухнет?

– Даже тогда.

Когда же он поцеловал ее, Олимпия отдалась страсти. И с каждым его поцелуем, с каждым прикосновением в ней росло желание, пока наконец она не вцепилась в мужа, как голодный ребенок в краюшку хлеба. Олимпия знала: ей, кроме Брента, никто больше не нужен, потому что никто не сможет дать ей… вот этого.

Она принялась ласкать его, наслаждаясь теплом его тела и ощущением силы, исходившей от него. Когда же он легонько прикусил ее сосок, Олимпия скользнула рукой вдоль его бедра и нащупала возбужденную плоть. Брент застонал, уткнувшись лицом ей в грудь, и это еще больше распалило ее – до судорог захотелось почувствовать его в себе. Она что-то проворчала, когда Брент убрал ее руку, но тут же застонала, наслаждаясь его поцелуями, спускавшимися по ее телу все ниже и ниже.

Олимпия закрыла глаза и выгнулась, когда муж начал целовать ее между ног, и каждое движение его языка заставляло содрогаться от желания – боль внутри становилась все пронзительнее. И это была не просто боль, а странная смесь муки и наслаждения. Вцепившись Бренту в плечи, она потянула его на себя, ей нужно было сжать его в объятиях.

– Быстрее! Прямо сейчас! – выдохнула она. – Войди в меня. Я хочу, чтобы мы снова стали одним целым.

Он застонал и, откликаясь на ее призыв, стремительно вошел в нее. Затем замер на миг, наслаждаясь ощущениями. Наконец-то они вновь соединились, вновь стали единой плотью! Какая радость – вот так вот быть вместе с ней. И еще радостнее становилось от мысли, что теперь он сможет наслаждаться ею когда захочет, до конца своей жизни.

– О, Брент, – взмолилась Олимпия, обхватив его ногами. – Мне нужно…

– Я знаю. – Поцеловав ее, он шевельнул бедрами.

Но уже скоро Брент понял, что не в силах двигаться медленнее. Желание туманило голову, и он с жадностью зарылся в нее. Олимпия отвечала ему с такой же страстью. В какой-то момент он потерял контроль над собой и вдруг почувствовал, как она сжимает его в объятиях, а затем услышал, как она выкрикивает его имя. Олимпия вознеслась к вершинам блаженства, а Брент – вслед за ней.

Неизвестно, сколько он пролежал на ней без движения. Но вот наконец Брент перекатился на бок и, глянув на нее, усмехнулся. Вид у нее был довольный. Как мужчина граф почувствовал себя на высоте. Когда же Олимпия приоткрыла один глаз, он поцеловал ее в кончик носа.

– Вид у тебя очень уж самоуверенный, мой милый муженек, – проворчала она.

– А у тебя – как у кошки, наевшейся сметаны. Мое мужское тщеславие ликует.

Олимпия засмеялась:

– Вот мы и поженились.

– Да, теперь мы муж и жена. А наш брак должным образом подтвержден.

– Подтверждение прошло как нельзя лучше, если можно так выразиться.

– Тебе можно. Ты уже начинаешь беспокоиться о делах насущных?

– Боюсь, это необходимо. – Олимпия лениво потянулась, когда он погладил ее по животу. – Сын, дом – и все такое…

– Твоя тетка сказала, что будет рада присмотреть за домом, а Илай пусть приезжает когда захочет – поучится управлять хозяйством. И мне кажется, что кузина Тесса вместе с семьей собирается переехать в дом, полученный в качестве приданого.

Олимпия захлопала глазами.

– Значит, все устроились? Выходит, это только я оставалась в полной неопределенности, пока ждала тебя?

Брент засмеялся и куснул ее за ухо.

– Ты сомневалась, что я приеду за тобой?

– Иногда – да. Должна признаться, иногда я думала, что нужно начать планировать свое будущее, но потом приходило на ум, что так я все испорчу. – Она усмехнулась, когда муж снова засмеялся.

– Мы с тобой получили благословение свыше, моя любовь. Да-да, поверь мне. И нет ничего странного в том, что тебя одолевали сомнения. Я знаю, ты была готова начать нашу совместную жизнь, но всему мешало мое прошлое. Именно мне следовало кое-что исправить в себе, так что не вини себя за мимолетные сомнения.

Все возражения вылетели у нее из головы, потому что муж решил заняться с ней любовными играми. Олимпия позволила ему начать, а потом взяла все в свои руки. Она уложила Брента на спину и принялась целовать его, опускаясь ниже и ниже, к его налитому силой мужскому естеству. Его вкус, его возбуждающий запах вызвали у нее желание еще больше раздразнить Брента, и она стала ласкать его губами и языком, наслаждаясь бессвязными звуками, которые издавал муж.

Брент изо всех сил боролся, пытаясь держать себя в руках, потому что жена сводила его с ума своими ласками. Чувствовал: еще немного, и он потеряет над собой власть, – но тут Олимпия вдруг уселась на нем верхом, и Брент простонал:

– Впусти меня, любимая.

Улыбнувшись, Олимпия медленно вобрала его в себя. Он был готов закричать от счастья, а она тотчас пустилась вскачь. Брент наблюдал за ней до самого последнего момента. Он видел ее запрокинувшуюся голову, подпрыгивающие груди и улыбку, полную блаженства. И это была самая прекрасная картина из всех, когда-либо виденных. А потом до него донесся ее крик. Она звала его. Этот крик Брент слышал и тогда, когда волна наслаждения накрыла и его.

Олимпия проснулась от толчка. Подняв голову с плеча Брента, она потрогала пальцами губы, чтобы убедиться, что не пустила на мужа во сне слюни самым неизящным образом.

– Что мы…

– Мы в Филдгейте. – Брент улыбнулся, глядя, как жена старается окончательно проснуться. Два дня и две ночи они провели в Миртлдаунсе и большую часть времени занимались любовью, занимались везде, где могли найти уютный уголок. Когда же укладывались на ночь в постель, то занимались тем же, почти не оставляя себе времени для сна. Так что не было ничего удивительного в том, что она утомилась.

Олимпия выглянула в окно. Как раз в этот момент они подъехали к дверям особняка. Дом был очень хорош, вот только… Она старалась не думать о том, что ее дар станет для нее настоящим проклятием из-за необузданного поведения ее дражайшего мужа до того, как она увезла его из этого дома. Пока он помогал ей спуститься из кареты и вел ко входу, Олимпия поклялась себе, что не позволит видениям из прошлого – которые наверняка нечаянно перехватит – разрушить то, что они вместе обрели.

В холле их встретил элегантный молодой человек в ливрее дворецкого. Он забрал у нее вещи, и Олимпия оглянулась на Илая: тот внимательно посмотрел на слугу, а потом, улыбнувшись, отдал ему свой багаж. И Олимпия понадеялась, что новые слуги всегда будут так приветливы, как этим утром. Последние сомнения в том, беременна ли она, исчезли, когда ее вырвало в туалете. К счастью, Брент не присутствовал при этом.

Когда же они направились в гостиную, Олимпия заметила, что в атмосфере дома произошла какая-то перемена. В последний ее визит здесь витало ощущение горя и печали, а еще оставались следы распутства Брента. А теперь все исчезло. Она втянула носом воздух и почувствовала запах, которого не замечала раньше. И ей все никак не удавалось определить, что это за аромат. Входя в гостиную, она уже была уверена, что перемены действительно произошли, только вот какие?

Олимпия взглянула на Брента, который, поддерживая разговор с Илаем и Агатой, все же казался каким-то напряженным. Он жестом пригласил ее сесть в кресло, но так странно посмотрел при этом, что она не стала торопиться. Вспомнив, какие видения посещали ее, когда она касалась чего-нибудь во время своего прошлого визита, Олимпия с опаской, но все-таки села. И ничего!

Ее вдруг осенило. Так вот, оказывается, что тут изменилось! Она ничего не ощущала! Ни горя, ни печали! Вообще никаких следов! Дом был словно только что выстроенный, и казалось, в нем еще ничего не происходило.

– Брент, все исчезло. – Она увидела, как муж вдруг расслабился и расплылся в улыбке. – Как это получилось? Такое впечатление, что здесь никто не жил.

– Я полностью рассчитался с прошлым, – заявил муж.

– Но как такое возможно?

– Я написал твоему брату и объяснил, что мне нужно освободить дом от следов всего, что творил здесь несколько последних лет. Он прислал мне леди Хони Вон, а с ней – целую армию женщин, и они вычистили весь дом снизу доверху.

Олимпия представила себе леди Хони Вон, а потом посмотрела на мужа.

– Отсюда удалены все следы. Все полностью.

– Вот именно. На это ушло три дня, – добавил Брент и смутился.

– Я совсем не удивлена. – Олимпия улыбнулась и встала. Она вспомнила, с каким видом Брент попросил ее сесть в это кресло. И пусть никаких «картинок» перед ней не возникло, он все равно боялся, что она что-то увидит. – Я все-таки предпочла бы, чтобы эту рухлядь унесли отсюда. – Глядя на мужа, она подмигнула ему, когда он вспыхнул. – Я ничего не увидела, ничего не ощутила, кроме твоего беспокойства, когда ты усаживал меня сюда.

– Понятно. – Брент подошел к двери и кликнул слугу. Кресло немедленно отправилось на чердак. – Так лучше? – спросил он, возвращаясь к жене.

– Да, но следи за выражением своего лица, когда я усаживаюсь куда-нибудь. Иначе тебе придется поменять тут всю мебель.

Ей понравилось, что он засмеялся. Прошлое мужа совершенно не беспокоило ее. Олимпия понимала, что с ним произошло, и понимала, что многие мужчины его круга поступали точно так же, пытаясь решить свои проблемы. Ей было приятно, что Брент вычистил дом специально к ее приезду, но больше всего понравилось, что он с уважением отнесся к ее дару, потому что заранее подумал, как она придет в этот дом и как на нее могут подействовать следы его недостойного поведения в прошлом. Брент не бросит ее, если вдруг у их ребенка тоже обнаружится дар. Он с такой искренностью принял ее семью, что ей хотелось разрыдаться от счастья. Хотя ему вряд ли удастся когда-нибудь понять, насколько это важно для всех членов ее семьи.

– Значит, все в порядке?

– Все в порядке. – Олимпия подошла к окну и выглянула в парк. Там какой-то молодой человек давал указания работникам. – У тебя новый садовник?

– Да, это Питер, брат Фейт. Ему нравится такая работа. Для сына викария должность довольно скромная, но он сразу ухватился за выпавший шанс. Приход больше расположен к его брату, который и заменит викария, когда тот умрет. Поэтому Питер не стал терять время, упаковал вещи и переехал сюда.

– Если он будет и дальше так же хорошо управляться с твоими цветниками, возникнет опасность, что ты лишишься его. Другим тоже захочется иметь красивые сады.

– Он сможет уехать. Но мне почему-то кажется, что Питер не бросится по первому же зову. Ему очень понравилось здесь. Сейчас у него свой небольшой коттедж. Хотя я не стану держать его силком. – Граф обнял жену за плечи. – Но если тебя волнует, что один из родственников Фейт находится поблизости…

– Нет-нет, наоборот, это прекрасно. Хорошо, что ты помог ему получить то, что он хотел. Надо бы выйти прогуляться. И посмотреть, что он там решил устроить.

– Может, лучше отдохнешь после долгой поездки?

Олимпия отмахнулась, выходя из комнаты.

– Нет, мне нужно убедиться, что парк подойдет нашему ребенку для прогулок и солнечных ванн.

– Что?.. – Слова жены не сразу до него дошли. – О, Олимпия! – Но ее смех доносился уже откуда-то из холла. – Вот чертовка… – пробормотал граф и побежал следом за ней.

Выходя из дома, Брент слышал, как смеялись Агата и Илай. А мелодичный смех Олимпии по-прежнему звучал у него в ушах. И он вдруг сообразил, что никогда еще стены этого дома не отражали подобного эха. Он не помнил, чтобы в детстве они играли и веселились здесь всей семьей. Помнил лишь ощущение холода из-за отсутствия родительской ласки. Даже няньки и учителя были холодны и равнодушны к детям. Но Олимпия сказала, что все это безвозвратно ушло, что дом полностью обновился.

Приманка и Обжора терпеливо дожидались, когда их выведут погулять. И слышался шутливый спор между Илаем и Агатой – кому из них достанется последний кусочек кекса. А его жена только что весело сообщила, что у них скоро будет ребенок, и отправилась в парк, чтобы убедиться, что там отыщется место для прогулок. Брент предположил, что хватит места и для многочисленных приблудных животных.

Неожиданно усмехнувшись, он сунул руки в карманы и двинулся на поиски жены. Дом был не просто вычищен. Он ожил, омытый счастьем его семьи. И это чудесно!