Девочка-лето Селин Вадим
Бабушка меня провожала.
– Жалко, что так получилось, – сказала она, стоя со мной возле вагона, которому предстояло отвезти меня обратно домой.
– На зимние каникулы я обязательно приеду, – пообещала я. – Или ты приезжай. Кто ж знал, что маму отправят в командировку? Дом не на кого оставить… – врала я, глядя бабушке в глаза.
– Ну, что ж поделаешь, – пожала она плечами. – Внученька, у тебя точно все хорошо? Утром ты была такая веселая, а вечером, когда я пришла, ты стала совсем другая. Тебя как подменили.
– Еще бы не подменили! Утром я не знала, что вечером придется уехать от моей любимой бабушки! – Я уже и сама верила в то, что досрочно уезжаю домой из-за вымышленной маминой командировки, а не из-за того, что увидела Марата с другой девушкой.
– Ладно, хватит плакать. Заходить пора.
Я показала проводнице билет, и мы с бабушкой зашли в купе. Я привычно положила вещи под полку. Обстановка поездов становится мне уже родной.
Мы еще немного поговорили, а потом проводница попросила всех провожающих выйти. Бабушка перебралась на улицу и стала под моим окном. Мне сделалось грустно-грустно, когда я представила, что сейчас уеду, а бабушка вернется домой и будет ждать дедушку, который к ней никогда не вернется.
И почему любовь способна на такую жестокость?..
Поезд тронулся, заиграл гимн России. Мне захотелось плакать.
Бабушка махала рукой…
Я еду обратно домой. Даже не верится, что так все вышло. Не верится, и все тут. Такого не может быть. Или может?..
Только сейчас я заметила, что еду в купе одна. И слава богу. Хоть попутчики не будут видеть мое угрюмое лицо. Я заказала у проводницы чаю, открыла детектив, который вчера взяла из дома, и ушла в мир погонь, опасностей и преступлений.
Надо же, как странна и интересна жизнь. Еще вчера я была дома. Сегодня я уже в другом городе. И сегодня же еду обратно домой.
Глаза читали книгу и не понимали прочитанного. Потому что мысли были заняты совсем другим, тем, как обошелся со мной Марат – человек, которому я верила больше, чем кому-либо на земле.
Поезд качало. Я упорно читала книгу. Глаза начали слипаться.
«Надо поспать, – решила я, откладывая книгу. – Наверное, это из-за нервного потрясения меня клонит в сон».
Во сне я пережила то же, что несколько часов назад.
Я стояла за деревьями, растущими напротив подъезда Марата, дверь открылась, и на улицу вышел Марат. Следом за ним появилась темноволосая девушка.
Я видела все со стороны, откуда-то сверху, будто я снимала на камеру сцену фильма.
Вот по улице идут парень с девушкой, а я (одновременно и оператор и участник сцены) слежу за ними, прячась за кустами и деревьями. Они о чем-то мило разговаривают, и видно, что им хорошо вдвоем. Они не знают, что за ними ведется слежка.
Парень с девушкой подходят к остановке. Подъезжает маршрутка, и они уезжают. Я следую за ними на такси. Они выходят возле института, я тоже выхожу и продолжаю за ними следить. Они стоят у входа в здание, разговаривают, прижимаются друг к другу, а потом девушка целует Марата и уходит. Он смотрит ей вслед, надевает наушники, засовывает руки в карманы и независимой походкой идет по улице. Девчонки, проходящие мимо, оборачиваются, чтобы посмотреть на него, – настолько парень красив. Я же спешу за его девушкой, чтобы уточнить, правильно ли я все поняла. Как оказалось, правильно. Я бегу куда-то. Бегу. Затем обнаруживаю себя прислоненной спиной к дереву и смотрящей в серое небо. По виду я самая одинокая, маленькая и несчастная на всем белом свете. Тучи, которые висят надо мной, не дождевые, а снежные. С неба срывается первый снег. Но я его не вижу. Я вся погружена в свои мысли…
Неожиданно я вздрогнула и распахнула глаза. Увидела перед собой верхнюю полку и поняла, что еду в поезде. Полка подо мной качалась, колеса поезда стучали, в коридоре слышался приглушенный разговор каких-то людей.
Первое время я лежала просто так, смотрела на полку, висящую над головой, и думала: «Не пойму, что мне сейчас приснилось? Это был просто кошмарный сон или сон на основе реальных событий? Куда я еду в поезде – к Марату или домой?»
В голове была каша, я не могла собраться с мыслями.
Я сбросила с себя плед и села, стараясь привести мысли в порядок. Такое чувство, будто у меня провал в памяти.
«Так куда я еду? К Марату или домой? То, что приснилось, – сон или отражение реальности?»
В вагоне было жарко, как в аду, я вся вспотела.
«Они что, с ума сошли, так топить?» – подумала я и поднялась с полки.
Голова закружилась.
Я вытерла платочком пот со лба, открыла дверь и выглянула в коридор. Возле моего купе стояли какие-то мужчины и оживленно разговаривали.
– Простите, – перебила я их, – вы не подскажете, куда мы едем?
Они многозначительно переглянулись.
– Что вы имеете в виду? – осторожно спросил один из них, с интересом меня рассматривая.
– Мы едем на юг или с юга? – конкретизировала я вопрос.
– На юг. Конечная станция – Адлер.
– Спасибо, – поблагодарила я и скрылась в купе.
– Странная какая-то, – услышала я голос за дверью.
«Действительно, странная, – согласилась я, – ведь у меня в паспорте лежит обратный билет, и я могла посмотреть в нем, куда еду».
Я рухнула на постель. Мысли в голове лихорадочно забегали.
«Значит, я еду домой… Сон был совсем не сном. Марат на самом деле нашел себе другую девушку».
Будто в прострации, я уставилась на комплект бесплатных газет, которые лежали на неразобранной полке напротив.
Перед мысленным взором мелькали картины из сна.
«А снег? – подумала я. – Действительно ли шел снег или он просто приснился, как и все остальное? Может, я еду домой по какой-то другой причине, а не из-за предательства Марата?»
Вопрос о снеге настолько меня заинтересовал, что я позвонила бабушке, отчиталась о том, как проходит поездка, и узнала, что на самом деле сегодня шел первый снег, который, правда, таял, едва коснувшись земли.
«Надо же, в реальности я снег не заметила, а подсознание его зафиксировало и показало во сне», – удивилась я, и в этот момент зажужжал телефон, лежащий на столике, покрытом фирменной железнодорожной скатертью.
«1 новое SMS» – светилось на экране.
«До сих пор не могу прийти в себя от твоей новости, – делилась впечатлениями мама. – Не верится, что Марат мог так поступить. Он очень мне нравился. Надо же, как обманчивы бывают внешность и поведение. Я верила ему».
– Выходит, это не сон, – прошептала я.
Мамино сообщение стало топором, перерубившим веревку, соединявшую меня с последней надеждой, что все-таки сон был именно сном.
«Я тоже верила, – ответила я маме и посмотрела на часы. – Уже через пять часов я буду дома».
«Давай, доченька, приезжай. Вдвоем нам будет легче справиться с потрясением».
«Н-да», – написала я и отложила телефон. Но через секунду он зазвонил снова. Опять мама.
«А я с самого начала знала, что из вашего общения ничего хорошего не выйдет!» – заявила она.
«Что ты имеешь в виду?»
«А помнишь, вы познакомились в неблагоприятный день? Луна была в Козероге, а это не приводит ни к чему хорошему. Мне тогда еще плохой сон снился».
«Мам, я тебя прошу, давай без астрологии», – ответила я и выключила телефон.
Я заметила на столике чай, который проводница принесла еще до того, как я заснула.
Я отпила глоток холодного чая.
– Вот черт! – воскликнула я, вдруг вспомнив кое-что, и выпустила из руки стакан.
Стакан упал на пол, загремел подстаканник. На ковер вылился чай вместе с лимоном.
– Вот черт! – повторила я, теперь уже по поводу разлитого чая.
А вспомнила я вот что: я не встретилась со своей лучшей подругой Фулатой! После истории с Маратом я совсем забыла о ней!
– Надо же, – говорила я, приводя в порядок ковер, – я хотела сделать ей сюрприз и забыла!
Но тут же стала себя успокаивать. Если забыла, значит, так суждено. Прошлого не воротишь, поэтому нечего переживать. Тем более если учесть, что Фулата не знает, что я была в ее городе. Но рано или поздно узнает… когда я ей скажу, что вычеркнула Марата из своей жизни. Естественно, она захочет узнать причину, и тогда я расскажу, что приезжала к бабушке, а когда пошла на встречу с Маратом, увидела его с девушкой.
Надеюсь, Фулата поймет мое состояние. Все-таки не каждый день видишь своего друга целующимся с незнакомой тебе девушкой. А ему очень даже знакомой.
Фулата поймет. Она хорошая. Приедет летом в Лимонный работать, и мы снова будем встречаться по вечерам, гулять. Втроем. Она с Ваней (это ее парень) и я.
На мгновение я представила себе следующее лето, и мне сделалось скверно. Если мы втроем будем гулять – я и Фулата с Ваней, из этого ничего хорошего не выйдет. Над нами постоянно будет витать дух Марата. Мы все будем вспоминать прошлое лето – то, как гуляли вчетвером, смеялись и шутили, и каждый станет делать вид, что ничего не случилось. Особенно Фулата с Ваней. Они будут следить за каждым своим словом, чтобы не дай бог не напомнить мне о Марате и не испортить мне настроение.
А может, лучше гулять и не делать вид, что ничего не произошло? Открыто говорить о поступке Марата?.. Нет, это тоже не выход. Я не хочу обсуждать наши отношения. И ничего плохого про Марата говорить не хочу. Да, пусть Фулата с Ваней мне близки, но я не считаю правильным выносить сор из избы и обсуждать Марата.
Я застонала от тягостных размышлений.
– Как все сложно… И почему это случилось? Вот уж действительно, живешь и не знаешь, что будет через час…
Я подвинулась к окну. Уже наступила ночь. Мелькали огни придорожных фонарей. Вдалеке был виден свет поселений, а иногда поезд ехал по темным и безлюдным местам. В такие минуты становилось не по себе – казалось, что на земле совсем нет людей, кроме тех, которые едут в этом поезде.
Мне вдруг стало холодно. По коже пробежал озноб.
И все же жаль, что мы не встретились с Фулатой. Я планировала провести эти каникулы ярко, думая, что они запомнятся мне на всю жизнь, а получилось… то, что получилось. Впрочем, эти осенние каникулы запомнятся мне не то что на всю жизнь – я буду прекрасно помнить их и после реинкарнации!
Глава 7
Город одиночества
– Эй, вставай!
– Что такое? – вскочила я, перепуганная. – А?
– Через полчаса твоя станция, – сказала проводница, стоявшая в проеме открытой двери. Свет в коридоре был тусклым, но почему-то он ослеплял меня так, что резало глаза и ломило в висках.
– Спасибо… – прошептала я, лежа на смятой мокрой постели.
Я чувствовала себя ужасно. Меня бросало то в жар, то в холод, была слабость, тошнило.
«Заболела…» – констатировала я и, с трудом поднявшись с полки, принялась собираться.
Вскоре поезд постепенно замедлил ход, дернулся и остановился.
«Лимонный», – объявил женский гундосый голос.
Я надела куртку, взяла сумку и вышла в проход. Кроме меня, в Лимонном никто не выходил.
Я шла по проходу, качаясь. В голове было мутно, самочувствие – ужасное.
Я с трудом спустилась по лестнице на перрон. На свежем воздухе стало немного лучше. Он будто отрезвил меня.
– Полина! – услышала я мамин голос. А вот и она сама. – Извини, я немного опоздала. Писала статью и не заметила, как прошло время.
Мама замолчала. Я посмотрела на нее. Она посмотрела на меня. С жалостью и сочувствием.
– Не переживай, – сказала она, обняв меня. – В мире много предателей. Верить можно только мне. Я никогда тебя не предам и не оставлю в беде.
– Мне плохо, – пожаловалась я. – Идем скорее домой, таблетку выпью.
Мама сразу же забеспокоилась, принялась трогать мне лоб и говорить тысячу слов в минуту:
– Вот я всегда говорю – не ходи раздетой! А ты меня не слушаешь! И вот, пожалуйста, – заболела! Сколько раз тебе можно повторять – кутайся, кутайся! Душу закрывай, а то надует!
И мама стала энергично меня «кутать» и «закрывать душу». «Душа», по ее мнению, это область горла и груди.
Через десять минут мы были уже дома. Мама безостановочно укоряла меня, что я за собой не слежу и заболеваю «специально, чтобы портить ей нервы». Можно подумать, я заболела по собственному желанию.
Я измерила температуру – ровно 39°.
– Ну вот! – закатывая глаза и потрясая ладонями, воскликнула мама. – Ну вот! Надуло! Доходилась раздетой! Доходилась! А я говорила – кутайся, кутайся! Ты душу не кутаешь! Вечно нараспашку ходишь! Ну что за ребенок!
– Да куталась я, куталась, – вяло откликнулась я. – Сама не знаю, в чем дело. Холодно вроде не было.
Мама принесла таблетки, мазь, заварила эвкалипт и ромашку.
Было как-то странно в четыре часа утра лежать на кровати в полубредовом состоянии и видеть туда-сюда бегающую маму. Я не воспринимала окружающую действительность – мысленно находилась еще в городе Марата. Вокруг меня происходили какие-то события, но я в них не вникала.
– Это ты от переживаний заболела, – вдруг сказала мама, тем самым опровергая собственную версию о «незакутанной душе».
– Почему ты так решила?
– А помнишь, – сказала мама, между делом сунув мне в рот ложку меда с луком, – ты училась во втором классе, и однажды к нам в гости пришла тетя Оля с соседней улицы?
Я вспомнила тетю Олю. Это была женщина неопределенного возраста – может, ей было тогда сорок, а может, и шестьдесят лет. И сейчас она выглядит так же – абсолютно седая, вся какая-то сухая и с крупными белыми зубами, как у лошади. Я никогда не могла определить, они вставные или натуральные.
– Помню, – ответила я, глотая мед с луком.
– Ты тогда смотрела мультики, а она сидела и рассказывала историю о какой-то женщине-сектантке, которая завелась в наших краях. Эта история настолько тебя напугала, что ты заболела от страха. И в школу неделю не ходила. И вот ты снова заболела от переживаний.
Я задумалась. Наверное, мама права. Я заболела именно от переживаний.
– Что делать, если Марат будет звонить мне на телефон? – спросила мама.
– Трубку мне дай. Я скажу ему все, что нужно.
Мы помолчали.
– У вас такие странные отношения… – призналась наконец мама, накладывая мне компресс. – Вы только и делаете, что ругаетесь и не даете друг другу объясниться. Может, лучше выслушать его?
– Не в этом случае, – покачала я головой, лежащей на подушке. – Сейчас никакие объяснения не нужны. То, что я видела, никак не может быть недоразумением. Мне все и без объяснений предельно ясно.
– А что, если ты что-то не так поняла? – с сомнением спросила мама.
– Мам, что я могла не так понять? – усмехнулась я, почему-то стараясь не пересекаться с мамой взглядом (наверное, не хотела видеть, что меня жалеют, не хотела чувствовать себя покинутой). – Они шли под ручку. Он ее проводил до института. Она его поцеловала на прощание! Назвала любимым! Если бы ты видела, какими глазами он на нее смотрел! А она – на него! Нет, мам, здесь все понятно. Они любят друг друга.
– А расскажи мне все подробно, – попросила мама, удобно устраиваясь в кресле, словно собиралась посмотреть захватывающий фильм.
Я вздохнула и пересказала, что видела вчера днем. Также сказала, что шел снег.
– Вот! – эффектно ударив ладонью о ладонь, воскликнула мама, когда я закончила рассказ. – Теперь я поняла! Снег растаял и голову тебе намочил! И ты заболела! Ну и, конечно, от переживаний тоже…
– Да ну ее, эту болезнь, – махнула я рукой. – Что скажешь?..
– Правильно ты поступила! Теперь я тоже уверена, что они встречаются. Надо же, как все сложилось… Марат в гости к нам ходил, стал мне почти сыном. А оказался таким двуличным. Тут ты была, а там эта девушка.
– Ты считаешь, что, когда он со мной дружил, она уже была?
Заметив мой подавленный вид, мама спохватилась:
– Не знаю! Но буду надеяться, что она появилась после лета. Потому что если до, то это вообще жестоко и ужасно.
– Мам?..
– Что?
– Может, ты тоже номер поменяешь?
– Ни за что! – тут же среагировала мама. – Его сотни людей знают! Не буду же я всем новый номер сообщать!
– Ну вот, – проворчала я, – как умирать – так в одиночку.
– Сейчас ремня получишь! – пригрозила мама. – Сколько раз я тебя предупреждала – не говори о плохом! Слова и мысли материальны! Может, попытаешься заснуть? – Она выключила свет.
– Попытаюсь…
– Спи, родная, спи… Вместе со сном уйдут плохие мысли.
Мама вышла из моей комнаты.
Я думала, что не усну, но вопреки предположению вдруг резко провалилась в глубокий сон. В этот раз мне ничего не снилось. Сна без сновидений я очень боюсь. Каждый раз, просыпаясь, задумываюсь над тем, где бывает моя душа, когда я засыпаю. А что если однажды я вот так провалюсь в черную бездну и не вернусь?.. Бррр…
Когда проснулась, сначала не поняла, где нахожусь.
«Я у бабушки, – уверенно подумала я. И тут же засомневалась: – Нет, дома. А почему не у бабушки? Я же к ней приехала. А-а-а… а потом обратно уехала».
Постепенно последние события стали восстанавливаться в моем сознании. Я приехала к бабушке. Утром пошла к Марату. И увидела его с другой. А потом уехала домой. В поезде заболела.
– Да уж… – глядя в одну точку, сказала я.
В теле была удивительная легкость, а в голове – ясность.
Я взяла термометр, лежащий на прикроватной тумбочке, и измерила температуру. 36,6° – хоть в космос лети.
Я подошла к окну. На улице было еще темно.
«Сколько же я проспала?» – озадачилась я и посмотрела на часы на экране мобильного телефона.
«19.30».
Меня как ледяной водой окатили.
«Полвосьмого вечера! – изумилась я. – Я проспала больше двенадцати часов! Надо же… Или несколько суток?»
Я вновь взглянула на время. Слава богу, хоть число было прежним.
Значит, не еще темно, а уже…
И вдруг меня нестерпимо потянуло на улицу. Я поняла, что нахожусь дома, в родном городе! У меня было чувство, будто отсутствовала целую вечность.
Я выбежала из комнаты.
– Полина! – воскликнула мама. Она сидела за компьютером и, должно быть, как всегда, сочиняла статью для своей мистической газеты. А может, писала новую книгу.
– Мам, я погулять хочу!
– Не пущу! – воскликнула мама и стала в дверях. Она расставила руки, давая понять, что на улицу меня не выпустит.
Тогда я нырнула ей под руку, схватила с вешалки куртку и умчалась на улицу.
– Ну что за ребенок! – услышала я мамин голос, доносящийся из дома. – Ни минуты покоя!
Мое сердце колотилось. Я остановилась и стала рассматривать горы вдалеке, пальмы, кипарисы, инжир, лимоны, мандарины…
Только сейчас я поняла, как сильно люблю свой город. Вернее, не сам город, а местность, где я живу. Я не могу без гор! Не могу без пальм! Не могу без моря! Я – дитя моря, и во всех других местах мне некомфортно. Вот здесь, именно здесь мое место.
Я глубоко дышала и чувствовала, как легкие наполняются чистым воздухом, жизнью, свободой. Хотелось петь и кричать от радости.
Улицы Лимонного были малолюдны. Это летом тут полно народу, стоит шум и гам, а в конце осени нет уже ни прилавков с сувенирами, ни стендов с рекламой разных экскурсий. По улицам не ходят люди в плавках и купальниках, не резвятся дети с надувными матрасами и спасательными кругами, по вечерам никто не поет под караоке… Воздух не пахнет шашлыком, все кафе закрыты, противосолнечные зонты собраны…
Это время года угнетает меня и одновременно наполняет радостью, так как я знаю, что через несколько месяцев все изменится до неузнаваемости. Улицы наполнятся людьми, машинами, на каждом углу будут раздавать рекламные проспекты…
Я смотрела на раскидистые пальмы, и сердце щемило. Смотрела на растущие на улицах апельсиновые деревья, лимонные, мандариновые и представляла, как с приходом весны они зацветут и воздух снова пропитается волшебным ароматом.
– Это – мой город, – сказала я вслух. – Мой.
Здесь знакомы мне каждое деревце, каждая улочка.
Но внезапно настроение испортилось. Перед глазами вспыхнула картина: только что прошел ливень, а теперь светит солнце, мы с Маратом идем по этой улице, и вдруг он резко садится на корточки. Я спрашиваю, в чем дело, а он взглядом указывает на землю, по которой ползет огромная улитка.
– Ты никогда не видел улиток? – удивляюсь я.
– Таких больших – нет, – говорит Марат, восхищенными глазами рассматривая улитку.
– А тут они каждый раз после дождя по земле ползают стаями.
Марат склоняется еще ближе к земле и фотографирует улитку. У него такой радостный, счастливый вид, что я умиляюсь. И ему совершенно все равно, что расстегнутая рубашка-гавайка касается мокрого асфальта, что на него смотрят люди… Главное для него – сфотографировать на память большую улитку.
Я зажмурилась, и видение из прошлого исчезло.
«Это что же, – с ужасом подумала я, – мне будет напоминать о Марате каждая улица?»
И я поняла: да, будет. Мы с Маратом истоптали все улицы Лимонного, сидели во всех кафе. Куда ни гляну – везде буду видеть Марата.
«Но что в таком случае делать? На другую планету переезжать, что ли? Или там тоже покоя не будет? Ведь, может быть, на эту планету смотрел с земли Марат, и я стану думать о том, что стою на планете, на которую он смотрел».
– Я сойду с ума… – пробормотала я, садясь на лавочку.
И тут же подскочила как ужаленная: я сидела на этой лавочке, когда проводила Марата. Сидела на ней и вспоминала минуты, проведенные вместе.
Я ушла подальше от лавочки и побрела по улице. Мне на глаза попалась вывеска «Аптека». И снова я шарахнулась от нее, как от прокаженной: летом у Марата заболело ухо, и мы заходили в эту аптеку, чтобы купить капли.
Я перешла на другую сторону улицы. Взгляд упал на почтовый ящик. Помню, как-то раз мне пришло от Марата сообщение, и я остановилась рядом с этим почтовым ящиком, чтобы прочитать сообщение.
Я подняла глаза вверх и увидела гору. На нее мы смотрели, когда сидели в кафе и говорили, что издали похоже, будто гору покрывает зеленый ковер, а когда оказываешься на горе, видишь, что это обычные деревья, иногда даже не очень красивые.
– Господи… – прошептала я, ощущая, как на меня со всех сторон что-то давит. – Здесь все напоминает о Марате! Абсолютно все!
Клуб «Пирамида» – в нем мы сидели в первый вечер нашего знакомства.
Салон сотовой связи – в него заходили, чтобы положить деньги на счет.
Газетный киоск – тут Марат постоянно покупал музыкальные журналы.
Почта – отсюда он отправлял маме открытку «С днем рождения!».
Рынок… Лавочки… Музей… Кинотеатр… Дискотека… Мы сюда ходили с Маратом!
– Это невозможно. – Я качала головой, стараясь отогнать от себя назойливые воспоминания. – Невозможно. Так жить невозможно. Здесь везде – Марат. Повсюду наша дружба. Повсюду мы. Вместе. А теперь я одна.
Я вспомнила Марата, идущего под ручку с темноволосой красоткой, которая назвала его любимым и привычно поцеловала в щеку, и мне стало обидно. Я закусила губу от досады. И помчалась к морю. К единственному другу, который никогда меня не предаст. Во всяком случае, хотелось на это надеяться…
Город издевался надо мной. Давил тем, что до краев и даже больше наполнен моими воспоминаниями. Со всех сторон слышался голос Марата. То веселый, то грустный, то смелый, то робкий.
– Вам очень идет желтый купальник.
– Мы идем в «Пирамиду». Не желаете составить нам компанию?
– Я не люблю ходить вокруг да около. По-моему, все очевидно – мы нравимся друг другу.
– Мне хочется общаться с тобой не как… с приятельницей.
– Пусть сейчас же меня убьет молния, если я хоть каплю соврал насчет моих чувств!
– Полина… Ты для меня – всё. Всё, понимаешь? Я не хочу тебя терять.
– Я так рад, что мы помирились!
– Самая лучшая музыка – это биение твоего сердца.
– Теперь нам нужно вдвойне стремиться к встрече – чтобы и мы были вместе, и ракушка стала полноценной!
– Принцесса, прошу взойти на борт нашего лайнера. Сейчас мы совершим путешествие по водам Черного моря, которое на самом деле синее.
Голос Марата атаковал меня. Он звучал в ушах, был повсюду.
Но последняя реплика (не Марата) прозвучала резко, неожиданно, как приговор к смертной казни:
– Ну что, любимый, ты меня проводишь?
И вдруг все прекратилось. На смену голосам, смеху, восклицаниям, картинам прошлого пришли пустота и тишина.
Воспоминания словно достигли своей высшей точки, запищали от напряжения и… лопнули, оставив после себя тупое безразличие.
– Ты ходишь с ней в парк, – в пустоту сказала я. – Ты решил провести свободный день с ней, а мне сказал, что будешь разучивать новый романс. Ты проводил ее в институт… Обнимался там с ней у всех на виду… Ну и делай что хочешь. Хоть в клуб ходи, хоть в парк… Бог с вами! Я желаю вам всего самого хорошего.
Я ощутила себя сдутым шариком. Бесформенной плотью, внутри которой нет даже воздуха.
Читать бесплатно другие книги:
