Искры и химеры Ларичева Дорофея
– Внизу ее ждут четверо. Даже пятеро, – доложила нелюдь. – Нет, больше. За ней шлюп прилетел.
«Но как? – недоумевала Дора. – Как меня нашли? И меня ли ждут? Как подать им знак?» – мысли были короткими, сумбурными. Контролировали ее не до конца, оставив толику самостоятельности. И от того становилось еще мерзостней.
Ксана поджала губы в ниточку, размышляя, потом спросила химеру:
– Вы отрабатывали быстрый вынос раненых с поля боя?
– Да.
– Так вперед. – Верховицына-младшая распахнула окно.
Девять нелюдей спрыгнули с кроватей, двое из них присели на корточки, подставив широкие спины. На одну химеру вскарабкалась Верховицына. К другой – крепкому парню с короткой бородкой – подвели Дорофею. Тот легко подхватил девушку под коленки и усадил к себе на спину. Руки Доры, направляемые чужой волей, обхватили его за шею.
Первые химеры перемахнули перила балкона. «Эй, стойте, ничего, что тут четвертый этаж?» – захотелось крикнуть пленнице. Ее «живой транспорт» отпустил Дорины ноги, и девушка повисла на химере исключительно благодаря силе собственных мышц и нерушимости чужого приказа.
Парень играючи перелетел ограждение, легко цепляясь большими сильными руками за балконные решетки, каким-то невероятным образом проскользнул по застекленному балкону третьего этажа, нашел опору на раскрытом окне второго и по-звериному мягко приземлился на клумбу. Дорофея даже обрадовалась, что ее снова подхватили под колени.
То, что прохожие не обратили внимания на акробатические трюки, означало лишь одно – химеры отвели им глаза. Никто же не вступился за мигрантку в электричке. Так и здесь. Вон Вадим на мотоцикле прожужжал, даже не обернулся в ее сторону.
Вадим здесь, значит, и остальные ребята-байкеры поблизости. А она даже пикнуть не в состоянии!
Следующие события больше напоминали игру, чем реальность. Девять накачанных парней и девчонок, причем двое с нагрузкой, резво побежали по улицам, срезая углы через дворы, абсолютно безбашенно выскакивали на проезжую часть, лавировали между несущимися машинами, вновь мчались дворами.
Поначалу Дора пыталась запомнить дорогу, потом от тряски у нее закружилась голова, замутило.
Футболка ее «средства передвижения» промокла от пота, бежал парень бодро, кажется, даже с дыхания не сбился. Ксанина «лошадка» была краснее тревожного сигнала светофора, судорожно хватала ртом воздух, но перебирала ногами изо всех сил.
Через несколько минут компания наездников пополнилась молоденькой рыжеволосой девушкой, упитанной, большеглазой. Ее буквально на бегу подхватила к себе на спину еще одна химера и понесла дальше.
Остановились они где-то среди гаражей на окраине. Стены и металлические двери покрывали разномастные граффити. Невдалеке поднимались серебристые стволы тополей, за ними виднелись дома. Но Дора трезво оценивала свое положение. Даже если бы к ней волшебным образом вернулась способность говорить, вряд ли бы кто отозвался на ее зов о помощи.
Химеры ссадили седоков. «Перевозчик» Роксаны бессильно распростерся на траве, кашляя, сипло дыша и сплевывая кровь. Верховицына брезгливо переступила через него и приблизилась к пленнице.
– Жалеешь, да? Знаешь, что простейший моллюск человечнее их, – взмах рукой в сторону нелюдей, – и все равно жалеешь? – произнесла она, вглядываясь в Дорино лицо. – Ты такая смелая, да? Писала мне, просила встречи… Да дайте ей высказаться, уроды! – прикрикнула она на своих рабов. – Смелая, раз мой адресочек сохранила после того, как твои друзья в форме всю мою почту выпотрошили и под микроскопом изучили!
Дорофея молчала, силясь понять, чего в девушке, стоявшей напротив, больше – страха, бравады, ненависти, болезненного одиночества? Раз не получилось пообщаться по-хорошему, попробуем по-плохому.
– Отпусти Ланса, и я уйду, даже не сдам тебя. – Мигрантка закинула первый камушек.
– Ты? – Ксана расхохоталась, демонстрируя белые ровные зубы. Свисающий с коротких курчавых волос зеленый шнурок с деревянными шариками на конце раскачивался из стороны в сторону.
«Страх – не главное», – решила для себя Дорофея.
– Почему вы все воруете мою жизнь? – злилась Роксана.
Она презрительно посмотрела на замерших рядом манекеноподобных химер, на постепенно приходящего в себя своего «скакуна». Тот сидел на траве, часто дышал, по подбородку стекала кровавая слюна.
Даже Наташа, которую Дора ощущала как обычного человека, выглядела полуживой, пришибленной, недвижимо ожидала команды.
– Я ничего своего не отдаю, запомни, бродяжка! Все, что попало ко мне, для остальных пропало! – смело вещала юная Верховицына. – Даже твой Ланс присягнул моему отцу, значит, стал моим. Уяснила?
Пришлось кивнуть. Что там Роберт про эту задаваку рассказывал? Почти два года после побега из детдома с цыганами скиталась, попрошайничала, голодала. Ясно, почему теперь она так за семью держится.
– Я тебя на моего Вителя обменяю! – обрадовала она Дорофею. – Доставай коммуникатор или на чем ты мне проникновенные письма сочиняла и пиши своим. Освободите ее руки, но контролируйте, – напомнила она химерам.
Доре позволили вытащить планшет, открыть почтовый ящик и ввести адрес Ноэля. Дальше пальцы послушно набивали диктуемый текст.
– «Я, Дорофея Иванова, готова быть обменянной на Антона Верховицына сегодня в…» Наташа, который час? Три? Пиши, «в три тридцать». Нет, лучше в 15.30. Так быстрее поймут. «…возле главного входа хлебокомбината. В противном случае я погибну окончательно и безвозвратно». Ты же не желаешь погибать?
Дора сжала зубы. Как же гадко быть чьей-то безвольной куклой! Высказать бы все!
Ксана несколько секунд наблюдала, как мигрантка гримасничает, силясь разомкнуть губы, усмехнулась и милостиво разрешила:
– Дайте последнее слово подсудимой. И мы пойдем.
Химеры исполнили приказ, и пленница не выдержала:
– Ты так одинока, что цепляешься за любую возможность поговорить. Я знаю твою историю. Страшишься лишиться всего? Лишишься. Твой приемный отец заигрался во власть. Мать грезит о мировом господстве. Знаешь, что она три города взорвать собралась? Там люди живут! Знаешь? А ты, брошенный ребенок, никому не нужна. В лепешку расшибаешься… А-а-а!
Она успела отвернуться от Ксаниного кулака, но тот все равно задел ее ухо. Чувством одиночества, бурлившим в душе этой девчонки, можно было затопить небольшой городок. Дора через силу улыбнулась. Теперь она считала, что видит противницу насквозь, со всеми ее страхами, комплексами, ошибками.
– Ты ненужная, никчемная. Ты цепляешься за бездушных клонов и подчиненных ими людей, будто за реальных друзей! Неудачница!
Боль от пинка носком кроссовки по ноге она даже не почувствовала. «Ты избавишься от меня как можно скорее. Я тебя достану!» – разозлилась Дора. Адреналин закипал в крови, требовал выхода.
– У тебя есть хоть один реальный друг, бродяжка? Марина выбросит тебя в любой момент, ты обуза!
Ксана от всей души хлестнула ее по лицу и потребовала лишить мигрантку голоса.
– Время, – напомнила Наташа.
Роксана нерешительно потрогала простенький оранжевый коммуникатор, приклеенный к внутренней стороны запястья, словно решая – звонить кому-то или нет. Но передумала, решительно обошла едва-едва поднявшегося на ноги прежнего бегуна, выбрала себе другую «ездовую лошадь», на вид более выносливую.
Дорофею вновь усадили на уже знакомого здоровяка в фиолетовой футболке.
Наташа и вовсе пошла пешком, потом побежала трусцой. Дора удивилась, как такая толстушка способна не отставать от тренированных нелюдей.
Притормозили они у центрального входа в супермаркет на оживленной улице. Не возле того, где вчера вечером шел бой и куда утром входила Дорофея. Здесь высокие стены песочного цвета на фоне набухающего близким дождем неба были ярко освещены. Поднимающийся ветер нес пыль и мелкий мусор, торопливой рекой в обе стороны дороги текли машины. Редкие прохожие как всегда не реагировали на химер и их жертв.
Нелюди ссадили наездников возле стеклянных дверей супермаркета. Те неожиданно распахнулись, разглядев то, что упускали обычные люди. Заинтригованный охранник подошел, постучал по стеклу, задумчиво достал рацию. За что заслужил почти жалостливый взгляд Роксаны.
Дора уцепилась взглядом за темно-коричневые металлические ворота комбината и небольшую дверь справа от них. Вон Роберт вышел, за ним еще двое сенсов! Неужели спасена? Одного – коренастого мужичка, похожего на Наполеона, мигрантка видела вчера на совещании. Другой, черноволосый Валентин, с загипсованной рукой был ей хорошо знаком.
Сенсы отступили в сторону, пропуская Антона Верховицына. Тот шагнул неуверенно, приблизился к дорожному переходу, ожидая сигнала светофора.
– Пошла! – скомандовала Ксана.
В грудь Доры словно врезался ледяной метеорит. Ноги сами потащили ее к «зебре». Вспыхнул зеленый, машины притормозили, остановились. Двое с разных концов улицы – девушка и мужчина – сделали первые шаги.
Взгляд сфокусировался только на черноволосом и Ноэле. Их присутствие придавало сил.
Она поравнялась с Вителем. Даже разминулась с ним. Как вдруг безмолвным приказом мигрантку развернуло на сто восемьдесят градусов, чуть не завалив при этом на асфальт. Как? Почему? Они же договорились?! Почему ее тащат обратно за Ксаной?
Девушка еще никогда в жизни так быстро не бегала. Даже в макросети. Некстати подумалось, что завтра все тело будет ныть после столь жестокой встряски.
Вителя уже подхватил здоровяк. Позади кричали. Прогремевший выстрел завалил на асфальт Наташу. Та зажимала рану на ноге. А потом Дору бесцеремонно перекинула через плечо одна из химер и поволокла во дворы.
Плакать не получалось, сожалеть тоже, только радоваться, что вся сегодняшняя еда Дорофеи состояла из чашки чая, бутерброда с сыром и маленькой баночки йогурта.
«Почему они передумали, ведь Антона отпустили?» – билось в голове при каждом прыжке здоровяка.
Наверно, за ними гнались. И не абы кто, а сенсы. Но разве сенс одолеет пустоту, звенящую в ушах, необъятную черную пустоту, сконцентрированную в человеческой оболочке?
Лапс
От Марины не исходило угрозы. Она была даже красивой: стройной, с приятным лицом, мягко подведенными коричневым карандашом глазами и бровями. Золотые серьги маленькими звездочками поблескивали на мочках ушей, алое платье подчеркивало белизну кожи с едва заметными синеватыми прожилками вен.
Женщина улыбалась, пересматривая на планшете выступление того юного мигранта, который часто приходил к Вителю. Ланс помнил его имя – Илья Рюкин, помнил историю его появления. Но эмоции спали крепким сном. Ланс просто знал – Рюкин свой. Как и девушка, которая сейчас в нерешительности застыла по ту сторону двери.
– Я прибыл из будущего нашего мира, – звучал из планшета голос Ильи, – чтобы предотвратить страшную катастрофу – превращение вас в рабов пилигримов. Я знаю, как раз и навсегда оградить ваших детей и внуков от риска потерять себя, а пришельцам в наш мир предоставить надежное вместилище – идеальных клонов. Я один владею секретом их создания и оживления!
Он вещал про то, что только Общество Зари способно противостоять угрозе, про мощную научную базу… Ланс слушал механически, не вникая. За время, проведенное рядом с Вителем и его приближенными, он выучил эти речи наизусть. Люди делают вид, будто объединяются, на самом деле они совершенно одиноки, и каждый здесь мечтает возвыситься над другими.
Сквозь речь магистра пробивалась запись гипнолога, но приказы звучали приглушенно, слишком слабо для того, чтобы реально кого-то убедить. «Ее речь глушат, она даже не знает», – словно ток по проводам разбежалось наблюдение среди химер. Но никто не сказал об этом Марине, она же не спросила.
Девочка за дверью решилась постучать. И приемная мать нехотя поставила видео на паузу. Одна из троих химер-телохранителей впустила Роксану. Лицо Марины исказила неприязненная гримаса.
– Мне доложили о твоей выходке, – холодно произнесла она.
В воздухе плясали пылинки. Солнечные лучи тонкими пальцами гладили светлые обои, бережно обнимали Марину Верховицыну за плечи, золотили воронью черноту Роксаниных волос.
Ксана опустила глаза в пол, но на упрек приемной матери ответила твердо.
– Я спасла отца.
– Они бы завтра его сами привели, – вздохнула Марина без тени уверенности в душе. Выходка дочери ее напугала: а вдруг бы замысел раскрыли? – Ты подвергла нас всех опасности. За это будешь наказана. Как – скажу позже. – Она отложила планшет. – Хоть та девчонка при тебе! Раз она носила в себе сознание женщины по имени Дельта, ее ценность возросла десятикратно.
Ланс отстраненно смотрел на них. При имени «Дельта» где-то в глубине заворошились запретные чувства. Вспомнилось лицо из давным-давно мертвого прошлого. Прошлого не его, а Константина.
Марина ушла. Ксана осталась стоять, смотреть в пол. Ее обида звенела на всю комнату, кричала и пела заунывную песню, тревожившую химер. Потом Роксана вынула из кармана карты, перетасовала колоду, вытянула наугад одну картинку, мельком глянула.
– Лжешь ты все! Какой тут духовный рост? – горестно пробормотала она, бросила колоду на стол и выбежала за приемной матерью.
Сейчас контроль над Лансом был неполным – еще бы, его повысили до телохранителя, предоставили определенную свободу действий и решений.
Ему вспомнился мир первой миграции Константина, Общество, улучшенные люди. Их создавали не из химер-клонов, а из обычных людей – беспризорников, никому не нужных, голодных, недоверчивых, но мечтающих хоть о крошечной толике внимания к своей персоне. Из таких, как Ксана, готовых за кусок хлеба и неумелую похвалу до конца жизни доказывать, что они достойны чужого внимания.
На свою теперешнюю участь Лансу было плевать. Из всех чувств в нем осталось одно – любопытство, заставляющее поглощать громадные массивы данных, впитывать накопленные человечеством знания. Не все время, увы, только по четыре часа в сутки, иначе мозг «перегорит».
На четырнадцатый этаж поднялся лифт вместе с Вителем (здесь его звали Антоном) и Дорофеей. Ланс уловил момент, когда химеры с первого этажа передали контроль над пленницей двоим его коллегам. Девушка осталась в коридоре, Витель вошел в комнату.
Он наполнил пространство шумящими, бурлящими сомнениями, точно река во время паводка. Лансу сделалось неуютно. И не ему одному.
«Такого не было с ним до плена. Что-то сломалось, – по цепочке передавались наблюдения химер. – Он на нашей стороне?» Сработала система безопасности, выстроенная самим Вителем. Его верные воины насторожились.
Но Антон Верховицын, не обращая внимания на чужое недоверие, тяжело плюхнулся на белую бархатную поверхность дивана, сам прослушал выступление Рюкина на планшете, лениво полистал позабытый Ильей политический журнал. Вздохнул.
Ланс, тогда еще Костя, видел Вителя в подобном состоянии лишь однажды – перед побегом, когда тому за растраты и финансовые махинации грозила расправа от верхушки собственного Общества Зари.
Ланс отстранился от эмоций Вителя, от шума города за стенами дома, попытался сфокусироваться на чем-то одном и едва снова не влился в общее сознание химер. Увы, оказывается, слишком приятно делиться опытом и знаниями с теми, кто явился в мир взрослым, но пустым.
Юноша обратил внимание на пленницу в коридоре. Когда-то она была ему дорога. Воспоминания были блеклыми, вялыми и все же заставили шагнуть к двери, выглянуть из комнаты.
– Позови ее.
Голос Вителя далеким эхом влетел в сознание, растаял. Только с помощью других химер Ланс осознал смысл слов, взял девушку за руку, потянул за собой. Та, точно механическая кукла, прошагала следом.
– Ты сюда зачем пришла? – вдруг спросил Верховицын. – За ним? – кивок в сторону Ланса.
Кукла молчала.
– Эй, дайте поговорить, болваны!
Контроль ослаб. Долго, почти целую секунду ничего не происходило. Потом Дорофея моргнула, удивленно обернулась, засияла, обнаружив Ланса. Тому пришлось отгородиться от каскада направленных на него эмоций – пугающе ярких и искренних.
– Что ты помнишь из жизни Дельты? – задал первый вопрос Витель.
Она обернулась к Лансу, ища поддержки. Но юноша отвлекся на происходящее на первом этаже. К Марине пришли гости, приехали новые химеры, привезли незнакомый прибор…
– Иногда я вижу сны о ней, – отвечала тем временем девушка, – чаще о ее детстве.
– Как ты вспомнила чертеж? Сама или тебя усадили в круг сенсов? – продолжал допрос Верховицын.
– В круг, – врать Дора не могла, химеры запрещали.
– К дочери моей зачем пришла? Кто надоумил?
– Орэф.
Витель замолчал. От всколыхнувшихся эмоций Ланс снова отсоединил сознание от общего, с интересом уставился на шефа. Орэфа тот уважал, боялся, но, в отличие от Марины и Рюкина, не ненавидел, не стремился пойти наперекор.
– Откуда ты его знаешь? – последовал новый вопрос.
Этажом ниже в чьей-то квартире вспыхнул скандал. Двумя этажами выше загремела на всю мощь стереосистема, испытывая на прочность звукоизоляцию стен. Над домом пролетела «шлепалка». Ланс снова понял, что растворяется в общем сознании. От этого даже испытал нечто похожее на раздражение. Он присутствует здесь и сейчас. Ему интересно, и нет силы, способной ему помешать!
– Он спас меня на вокзале от похищения.
– Ах, это был он? – очень удивился Витель. – Почему? Кто ты ему? Отвечай.
– Я была Дельтой. Дельта заняла тело его дочери Гелики в одном из прошлых воплощений.
Витель задумался.
– Ты, – взгляд Вита пчелиным жалом впился в Ланса, – тайком от всех уводишь ее отсюда. Я дам тебе адрес. Дожидаешься дальнейших указаний. Приказ понял?
Ланс кивнул. Система безопасности не выявила подвоха, значит, он имел право отлучиться в город. Город – это здорово. Предвкушая новые впечатления, юноша взял Дорофею за руку, попутно приглушив ее сознание. Вопли и крики со стороны девчонки ему ни к чему.
– Я верю в тебя, Костя, – донеслись до них напутствия Верховицына. – Исполни все, как бы ни повернулись события.
Байкеры
Они поужинали в дешевом итальянском кафе и уже час сидели за тремя сдвинутыми столиками, вызывая раздражение официантов. Заказали немного, заняли лучшие места, не торопились уходить в самое лучшее клиентское время. Десятерых ребят из Барска нисколько не волновало чье-то раздражение. У них была куда более важная проблема – как относиться к происходящему в стране и мире.
Руслан складывал из салфеток оригами, не прекращая терпеливо объяснять:
– Я буду продолжать помогать Роберту не за деньги, а из принципа. И не потому, Таня, что я за Дорой бегаю как собачонка. Не бегаю. Мне она интересна как необычная личность.
– Это мы поняли уже, – усмехнулся Андрей по прозвищу Соколиный Нос. После встречи с Соней он заметно повеселел. – Но не вижу пользы от наших усилий в многомиллионной Москве. – Он отставил пустой стакан и посмотрел в окно. – В первый раз мы девочку нашли случайно. Вряд ли повторно повезет.
– Байкерам, ролевикам, паркурщикам и прочим нелюбителям сидеть дома мы ее фото разослали, – перечислил Кирилл. – Друзья ее тоже ищут. Треть Москвы на уши подняли. Тем более твой Ноэль такое вознаграждение объявил! Что тебе еще надо? Поехали, хоть последние дни на фестивале потусим!
– Какой фестиваль? – искренне поразился Лешка. – Тут такая история вершится! Внукам расскажешь.
– А мы выбрали верную сторону? – засомневалась Ира.
– Я тоже видел выступление Рюкина. Но вот не доверяю ему, а Роберту верю, хотя общался с ним почти ничего. Тигра, – обернулся он к подружке Руслана, – ты дважды виделась со своим клоном Мириам, пока та не умерла, даже пообщалась с ней. Скажи, от чего она сбежала?
Таня задумчиво гоняла вилкой по тарелке косточку от оливки. На запястье на кожаном браслете блестели многочисленные металлические заклепки. Девушку и Русика разделяли два стола.
– У себя на родине она была очень старая, – призналась Таня. – Такая старая и богатая, что словно в насмешку над родными не желала умирать. Тогда взрослые внуки на стопятнадцатилетие купили ей установку ретросдвига. Бабка намек поняла и не стала возражать. Верила в новую жизнь…
– Согласен, не показательный пример, – не сдавался Лешка. – Дорка тоже в общую картину не вписывается.
– Я много думал над ее историей, – вдруг заявил Русик. – В случае опасности или тяжелой болезни я, наверно, сам бы сбежал. И семью свою перенес, если бы ей грозила беда. И многие поступили так же, уверен. Малодушно, подло, да. Но такова наша природа.
Таня нехотя кивнула. Жизнь слишком хрупкая штука. Когда видишь уход близких людей, когда сам оказываешься на краю, понимаешь это особенно остро. Но все равно пилигримов она не одобряла. Тем более едва не убившую ее Мириам.
– Мы их что, оправдываем, этих авантюристов? – не поняла Ира.
– Не оправдываем, а понимаем, это разные вещи, – со знанием дела заявил Гоша. – Идем, а то скоро нас официанты побьют. Нам еще девочку искать. Карта поиска есть у каждого? Скоро нам колдуны с «хлебокомбината» позвонят. Вместе искать будем.
Вечер еще не вступил в права. Шестой час. Жара, казалось, накапливалась весь день, чтобы именно сейчас обрушиться на город. Десять молодых людей по заданию Роберта искали Дорофею. Ученый был уверен – стоит обнаружить девушку, найдется и штаб заговорщиков.
А в здании информационного центра фальшивого хлебокомбината воодушевленный Броня втолковывал съехавшимся со всей страны ведущим ученым и военным, как именно он планирует уничтожить аномалии.
В то самое время в больнице открыла глаза Ника. Поначалу она не поняла, отчего ее окружают приборы, к телу прикреплены десятки датчиков. Разволновалась, вырубила электричество в целом блоке, сожгла дорогой импортный прибор, переполошила врачей и стороживших палату троих сенсов. А когда успокоилась, вспомнила вчерашние события, атаку Ланса.
– Вот поганец! – выругалась она. – Отцепите от меня эту гадость, пока все до конца не спалила! И никому не говорите, что я вернулась. Обожаю сюрпризы, – мечтательно улыбнулась она.
Дорофея
Туман в голове рассеялся внезапно. До сего момента она плыла точно безмозглая медуза в мутной воде, увлекаемая абсолютно чужим Лансом, еще более пустым, чем сторожившая химер Наташа.
Теперь Ланс замер посреди улицы, втянул голову в плечи, сгорбился, словно на него обрушилось нечто очень тяжелое, а ему непременно нужно это удержать. Дора тоже замерла, боясь пошевелиться. Если она выдернет свою руку из его ладони, он сбежит, растает или того хуже – вновь отнимет у нее свободу воли. Девушка огляделась.
Улочка была неширокой, с домами довольно старой архитектуры – никакого новодела, оштукатуренный кирпич, аккуратно украшенные окна с белыми рамами. Несколько пустых авто дожидались хозяев у обочины. В доме впереди букинистическая лавка, магазинчик пряностей. Напротив с козырька под вывеской фотостудии свисали, опасно раскачиваясь на ветру, кашпо с фиалками…
Вдали по улице шла парочка, размахивала зонтиком. Но как-то быстро свернула, не окликнуть, не позвать на помощь. Страшно! Дорофее показалось, будто Москва вдруг опустела, обезлюдела. Асфальт точно покрылся рябью, завибрировал под ногами, распространяя дрожь на все тело.
Люди чувствовались в домах пушистыми комками эмоций. Но разве они спасут ее? Она бы сама, случись что-то опасное на улице, отошла от окна, а лучше бы сбежала в макросеть, мол, не видела, не знаю, на все вопросы – у меня есть алиби, зафиксированное чипом.
– Уа-а-а-у… – Ланс вдруг выпустил ее руку, осел на колени, обхватил ладонями голову и снова жалобно завыл: – Уа-а-а!
Сделалось жутко. Теперь вибрировали и воздух, и дома. К горлу подкатывал колючий комок, мышцы ослабли, ноги едва держали.
Вдали нарастал гул моторов. Сверху знакомо оповестило «с-шлип, с-шлип».
– А-у-у-ау-а!
Парень завалился на бок, свернулся калачиком, скребя ногтями затылок, словно желая содрать с себя скальп, вывернуть череп наизнанку.
Дора так испугалась этого воя, наполненного безысходностью, обреченностью умирающего зверя, что попятилась, оступилась, едва удержавшись на ногах. Она бы побежала прочь от навалившейся жути, но перед ними притормозили Илья, Кирилл, Таня и Руслан.
– Садись быстрее. – Не дав ей опомниться, Русик протянул девушке шлем.
Таня соскочила с мотоцикла, сама нахлобучила его на голову растерявшейся Доре, подвела к байку друга, усадила:
– Держись. Ты меня слышишь, эй? Держишься?
Дора кое-как кивнула. Она наблюдала, как с покрытого тучами неба из невидимого шлюпа спустились веревки, как Илья с Кириллом привязывали к ним скулящего Ланса. Чувство жути не проходило, наоборот, стало еще хуже. Она что есть силы вцепилась в Руслана и закрыла глаза.
Мотоцикл зафырчал, рванул с места, и с каждым десятком метров гнетущее чувство пропадало, рассеивалось. «Оружие, – запоздало доходило до девушки. – Инфразвук или что-то на его основе». Но колени до сих пор тряслись. До самого «хлебокомбината» Дорофея опасалась свалиться с мотоцикла на проезжую часть.
На «хлебокомбинате» царило необычное оживление. Бегали, суетились люди, что-то твердили про сборочные цеха, нехватку транспорта, недостаток реакторов, орбитальную станцию…
«Наверно, я возненавижу местный хлеб», – подумала девушка, когда ее, ни о чем не спрашивая, затолкали в куб к девяти сенсам – уточнять маршрут движения химер и конспиративные квартиры Марины.
Когда мигрантку выпустили на волю, появилась Машка – довольная донельзя. Усталая Дора не в силах была разговаривать, но Машка принесла термос с горячим супом и пластиковый контейнер с жареной куриной ножкой. И Дорофея впервые за все пребывание на Земле-56 поняла, как сильно она любит своего двойника!
Она уселась ужинать на подоконнике в холе вычислительного центра. Пританцовывающая от нетерпения Маша сама сияла точно серверная стойка.
– Рашкаживай, – с набитым ртом потребовала Дора. – Нечего подмигивать. Нечего одной радоваться, позитивом делиться надо.
– Броня знает, как победить аномалии! Сейчас по всей стране делают какие-то там облучатели или излучатели. – «Сестренка» охотно начала выбалтывать подслушанные тайны. – Роберт с Левашовым у Президента. Ланс у нас, – выпалила хитрая Машка и замолкла, ожидая реакции клона.
Дора поглядела в окно, за которым первые тяжелые капли дождя рисовали выразительные кляксы на асфальте. Почему нет желания узнавать, что с ним? Она задумчиво жевала куриное мясо, не чувствуя вкуса. Удастся ли вернуть прежнего Ланса после всего случившегося? Сделают ли его опять человеком?
Не думать, не думать! Больно. Вредно.
– Эй! – возмутилась Машка. – Это я тебя вместе с Аллой и Кирой Альбертовной нашла! Пол-Москвы облетела, «цепь» держала с другими. Помнишь, как мы с Гошей погоню искали, вот так и сейчас! – хвасталась она.
Дора наблюдала за дождем. У нее на родине в городах ливень редкость. Тучи сгоняют к агропоселениям, заставляют орошать поля по графику.
– Не будь поленом! – Маша отобрала у нее термос и контейнер с обглоданными косточками, заглянула двойнику в лицо. – Не верю, что он тебе стал безразличен! И не отгораживайся от меня!
– Я не готова это обсуждать, – призналась Дора, вытирая губы и руки салфеткой.
«В курсе ли она, какая беда нависла над Барском? Или так сильно верит в непогрешимость науки?» – размышляла мигрантка. Ей вспомнилось, как волновался Ноэль, когда не сумел разгадать секрет аномалий. Что, если он или другие ученые спасуют сейчас? Что ждет Барск и два других города?
Распахнулась дверь. На ходу раскрывая зонты, на улицу выбежали трое «мультяшек». Еще один герой с крупной головой панды выглянул в холл, ткнул пальцем в сторону Доры и заявил:
– Ты набираешь команду программистов.
Голос был молодым, приятным, хотя голографическая морда не шевелилась, и Дорофее хотелось заглянуть «мультяшке» за спину, отыскать говорившего.
– Я бы поработал над проектом, – продолжил панда. – Я могу прекрасно кодить на шести языках, специализируюсь на архитектуре информационных систем, участвовал в разработке…
«Он серьезно ко мне, девчонке, на работу нанимается? Из такой крутой организации?» – обалдело моргала Дора. Собственные переживания показались недостойной мелочью. Тут человек весь жизненный путь к ее ногам положить готов. Она даже спрыгнула с подоконника. А парень перечислял свои достоинства.
– Могу привести в команду спецов по графике, железу и хорошего геймового кодера, то есть умеющего игры писать, – видя, как Машка закатила глаза, поправился он.
– Спасибо за предложение, я Дорофея.
Мигрантка благодарно протянула панде руку. Тот пожал. Ладонь была жесткой, сильной, девушке понравилось рукопожатие.
– Как только у Ноэля будет свободное время, обсудим наше сотрудничество.
– Яша, то есть Милашка Панда, – исправился ее первый работник. – Я обязательно напомню Роберту.
Он неуклюже поклонился и возвратился в зал. Дора прикрыла глаза, мысленно досчитала о пяти. Дальше откладывать было нельзя.
– Веди к Лансу, – обреченно согласилась она.
Машка просияла.
Ланс сиделв кубе. И не просто сидел, а был прикован к стулу прочными ремнями. Компанию ему составляли девять сенсов внутри и шестнадцать – по внешнему периметру куба. Они в разных позах расположились на полу, погруженные в глубокую медитацию, прямо как буддийские монахи. У одной девушки даже блузка была оранжевой, под цвет их ярких халатов.
Допрос вели двое – юная Алла и жгучий брюнет Валя. Ланс смотрел на них исподлобья, раскачивал из стороны в сторону лысой головой и молчал. Доре стало его невыносимо жалко.
– Подружки явились!
Немолодая женщина расхаживала по залу, заложив руки за спину. Дора вспомнила, что та была вчера на сборе сенсов, сидела рядом с генералом.
– Кира Альбертовна, как он? – спросила Машка.
– Плохо. Толку мало, молчит, будто вместе с мозгами у него язык отняли. Еще Ноэль ваш приказал его не щадить. Чтобы его вырубить, ментальный удар был ого-го, считайте, кирпичом по голове!
Мигрантка задумчиво посмотрела на Ланса и отвела глаза. От собственной беспомощности было противно. От его беспомощности – еще гаже. Неужели мало он пострадал от Гаммы? Только оправился, только вновь радоваться жизни начал… Чем ему помочь? Ники нет, Роберта тоже, вокруг чужие люди и бесполезная Машка. У кого просить поддержки?
– Девчонки, идите погуляйте. – Кире Альбертовне они были ни к чему. – Он там еще часов шесть куковать будет. Чужие блоки взламывать – не куличики в песочнице лепить.
– Зачем в песочнице, там же грязно? – не поняла Дора.
Женщина закатила глаза к потолку. А Дора наседала:
– Чем для него может закончиться допрос?
– Ничем хорошим, – нехотя призналась Кира Альбертовна. – Он опасен. У любого из этих людей, – пожилая сенс широким жестом указала на медитирующие фигуры, – он способен выжечь сознание. Веронике Ильиной осталось два дня, чтобы прийти в себя после его удара. Если не повезет, ей можно заказывать гроб и место на кладбище.
Доре стало холодно. Ника может умереть. Ланса могут убить. Барск могут взорвать! А она тут уже команду в проект набирает! Какая же она бесчувственная тварь! Что делать? Как их всех спасти? Хоть кого-нибудь выручить!
– Послушайте… – Видя, что Альбертовна готова их обеих выставить за дверь, мигрантка разозлилась. – У нас в классе был мальчик Вужоу, его ударило током. Он не мог говорить, двигаться, только смотрел и питался через трубку. У его родителей не было денег на хорошего врача, но девушка-волонтер при буддийской общине взялась ему помогать. Она пришла в нашу школу и убедила приходить к нему каждый день, рассказывать о том, что было на уроках и переменах, читать, смотреть с ним мультики, шутить. Делать все, чтобы ему снова захотелось вернуться, чтобы он продолжал чувствовать себя полноценным. Мы веселили его, как бы неприятно нам ни было. И однажды Вужоу рассмеялся на чью-то шутку. Не рассмеялся, конечно, промычал. Но это было началом выздоровления.
– К чему ты это рассказала? – подозрительно наклонила голову Альбертовна.
– Та девушка говорила – главное не упустить момент, не допустить отчаяния, – упорно продолжала Дорофея. – Отчаяние убивает не хуже электричества. Вужоу пролежал без движения два месяца, пока восстанавливался, потерял год учебы, стал заикой, но он остался жив, играл в футбол, начал писать стихи. Вдруг момент Ланса еще не упущен? Разрешите мне с ним поговорить!
Дора шагнула к Кире Альбертовне. Та инстинктивно отшатнулась.
– Ты не представляешь…
– Представляю, – упорно продолжала Дора, делая еще шаг. – Он осознавал себя в бизнес-центре, узнал меня и приказал мне убираться. Помогите мне и ему! Я ДОЛЖНА попытаться.
Они встретились взглядами – девушка-мигрантка и пожилая сенс.
– Не надо, Дорка, – пискнула позади Маша.
– Я настаиваю! – вспомнив непоколебимую уверенность Ноэля, прямолинейность Ники, Дорофея Иванова тоже решила идти до конца.
– Да ну тебя, катись! – Альбертовна сдалась меньше чем через минуту. – Я умываю руки.
Она подхватила со стола фонарик, посветила Алле в лицо, а когда дверь отворилась, распорядилась:
– Впустите эту самоуверенную дуру внутрь, – кивок в сторону Доры, – ее пилигримское высочество желает пообщаться. Только подстрахуйте.
Алла молча кивнула. Выглядела сенс так, словно пару суток резалась в стрелялку без сна и еды. Но Дорофее было не до разглядывания сотрудников Управления миграции, она спешила в душный полумрак, пока эти самые сотрудники не передумали.
За спиной знакомо щелкнул замок. Семь изваяний на красном ковре даже не пошевелились. Окружающий мир сузился до непрозрачных изнутри граней стеклянного куба. Точно восковой Ланс механически качал головой.
С чего начать? О чем спросить, тем более когда за спиной недовольно сопят двое свидетелей – Алла с Валентином.
– Лансик? Ланселот? – тихо позвала она, присаживаясь на корточки у его ног. – Это я, Дорофея. Ты спас меня, помнишь?
Тик-так, тик-так – качалась голова, пугая остекленевшим взглядом.
– Ланс, а помнишь, как мы встретились?..
Она говорила и говорила о том, что их связывало, о своих переживаниях, о побеге из Барска, возвращалась к Императорской Пятерке, к его первым письмам, его путешествию в ее мир, о Ноэле, Бете, Гамме, напомнила о Дельте, делилась своими снами о ней…
Читать бесплатно другие книги:
