Держи меня крепко Браун Сандра

7

– Как ты думаешь?

Медленно он снял рубашку, затем освободился от мокасин; подняв поочередно левую и правую ноги, стянул носки, расстегнув ремень, спустил брюки.

Энди безмолвно наблюдала за ним, не зная, что сказать и что сделать.

Он аккуратно сложил брюки и повесил их на спинку шезлонга. Затем просунул большие пальцы под боковые планки плавок.

– Знаешь, я не собираюсь поднимать визг, – наконец сказала Энди. Она прекрасно понимала, что этот спектакль задуман специально, чтобы пощекотать ей нервы. – Я и раньше видела голого мужчину.

Лайон невозмутимо заметил:

– Ты и меня видела голым. И мне показалось, что тебе понравилось то, что ты увидела. По-моему, ты хочешь еще раз полюбоваться этим зрелищем.

Плавки упали на каменные плиты.

Казалось, от него исходила первобытная сила и мощь наших предков-язычников. Широкие плечи, мощная грудь с прекрасно развитыми мышцами, на ногах, покрытых темными волосами, ясно выступали мускулы, развитые до совершенства постоянной физической работой на ранчо.

Подойдя к краю бассейна, он нырнул. Проплыв под водой точно торпеда, он вынырнул рядом с Энди.

Энди почувствовала, что ее неудержимо тянет к нему, и, чтобы не искушать судьбу, она решила ретироваться. Но Лайон разгадал ее намерения. Он уперся руками в край бассейна, и она оказалась зажатой между ним и стенкой.

– Нет, нет, миссис Мэлоун. Мы немножко поболтаем.

– Ты очень рано вернулся домой. Разве твоя пассия не пригласила тебя на чашечку кофе?

– Вообще-то пригласила.

– Не сомневаюсь.

– Но я отказался от дозаправки.

– Какая жалость.

– Я бы так не сказал.

Лайон сделал едва заметное движение под водой, и Энди ощутила легкое прикосновение волосков его ног, которые щекотали ее кожу, словно обещая последующие ласки.

– Я подумал, зачем куда-то тащиться, когда под крышей моего собственного дома есть кое-кто, готовый на все ради своей работы.

Он говорил тихо, но в глазах его был нехороший блеск. Энди Мэлоун редко испытывала чувство страха. Она была слишком самоуверенна для этого. Осторожной она была, да. Но трусливой никогда. Теперь же, рядом с Лайоном, ощущая почти физически волны злобы, которые исходили от него, она по-настоящему испугалась.

– Отнюдь. Я не готова и вовсе не собираюсь быть готовой для тебя на все.

В его насмешливом смехе послышалась скрытая угроза.

– О, готова, готова. – Он подчеркнуто откровенно посмотрел на ее грудь: над краем купальника выступали пышные полукружия. – Все эти дни ты размахивала перед быком красной тряпкой. Самое время познакомиться с ним вплотную. – И, прежде чем она смогла остановить его, он просунул руку под ткань купальника и высвободил ее груди.

– Лайон, нет! – умоляюще вскрикнула она.

– Да.

Он целовал ее жадно, яростно. Этот поцелуй был для нее наказанием, рука на груди – оскорблением. Утром он прикасался к ней чуть ли не как к божеству, теперь же его ласки были исполнены холодного презрения.

Он прижал ее вплотную к стенке бассейна и раздвинул коленом ее сжатые ноги.

– Тебе недостаточно того, что ты сделала, миссис Мэлоун. Ты хочешь знать, какие секреты я храню в глубине своей души. Так неужели ради этого ты не можешь дать больше, чем один подневольный поцелуй? – И он снова впился в ее губы, причиняя боль.

Обхватив Энди за талию, он крепко прижал ее к себе. Их тела, как и тяжелое дыхание, слились воедино.

Энди задыхалась от гнева, обиды, боли и бессилия, но где-то в глубине ее естества вопреки разуму уже пробуждалось желание. Она гнала прочь предательскую слабость, но ее тело не подчинялось рассудку.

В тот миг, когда Лайон почувствовал, что Энди больше не сопротивляется, он оторвался от ее губ. Время медленно отсчитывало тяжелые мгновения, а Лайон смотрел и смотрел на Энди, задавая ей миллион немых вопросов. Но в ее золотистых глазах он не увидел лжи. Он отплыл от нее, давая возможность уйти. Но она не захотела.

Очень медленно Лайон приблизился к Энди. Склонившись к ее губам, бережно поцеловал. Энди, точно слепая, осторожно прикоснулась к его суровому лицу. Лайон закрыл глаза, разрешая ее пальцам блуждать где им хочется. Мягкие прикосновения были пытливыми, изучающими… любящими.

Она разгладила черные брови, обвела контур чувственных губ. Они мгновенно раскрылись и поймали отважный палец в ловушку. Энди затаила дыхание, когда почувствовала мягкие прикосновения его языка.

Потом он снова ее целовал, с голодом, укрощенным нежностью. Осторожно расстегнув застежку купальника, он вновь коснулся ее груди. Соски под его ладонями стали твердыми. Его ласковые пальцы возносили им благодарность за чуткий ответ. Нежно. Нежно. Энди не выразила никакого протеста, когда его рука скользнула под резинку бикини, и скоро этот последний предмет отправился на дно.

Лайон крепко прижал к себе ее обнаженное тело. На мгновение они застыли, наслаждаясь ощущением близости их тел, таких разных, таких непохожих. Потом Лайон выбрался из бассейна и, протянув руку, помог вылезти из воды Энди.

Тихо, чтобы ненароком не привлечь внимание, они прошли к домику, где хранились купальные принадлежности. Они не испытывали чувства стыда перед тем, что должно было произойти. Предстоящее было слишком ценным, слишком личным, слишком важным для каждого.

Отыскав в темноте большие купальные полотенца, Лайон расстелил их на широком диване. В комнате было прохладно и темно. Энди осторожно приблизилась к нему. Он присел на диван и, взяв ее за руку, притянул к себе. Лунный свет был единственной ее одеждой.

– Аппендицит? – спросил он, осторожно касаясь пальцами шрама внизу живота.

– Да.

Лайон покрывал легкими, воздушными поцелуями все тело Энди, опускаясь вдоль позвоночника, пока не достиг изгиба изящной возвышенности. Приоткрыв рот, он накрыл поцелуем нежную кожу, опушенную тонкими волосками. Осторожно провел по ней языком.

– Лайон, – выдохнула она.

Он отыскал губами ее пупок, и его язык обнаружил там капельки воды.

– Никогда не думал, что хлористая вода может быть такой вкусной, – улыбнулся Лайон.

Она тихонько засмеялась и взъерошила его уже подсыхающие волосы. Впервые в жизни Энди не испытывала скованности. Конечно, Роберт видел ее обнаженной, но она не припомнила ни одного случая, когда она вот так стояла перед ним, а он восхищался ее наготой. Никогда его руки так не ласкали ее, никогда он не целовал ее так, как Лайон. Да она к этому и не стремилась. Почему же сейчас она здесь и нет такой силы, которая бы заставила ее уйти, оттолкнуть его руки?

Лайон бережно уложил ее рядом с собой на диван.

– Я наблюдал, как ты плавала, – сказал он, поглаживая кончиками пальцев ее позвоночник.

– А я тебя не заметила. – Она провела пальцем по его напрягшейся груди.

– Мне не хотелось, чтобы ты меня видела. – Очаровательное ушко, захваченное в плен его зубами, было тут же обласкано языком. – Я сидел совершенно неподвижно, когда увидел, что ты выходишь из дома. – Лайон вздрогнул, когда она провела ноготком по плоскому коричневому соску. – Кроме всего прочего, – выдохнул он, а она продолжала свою блаженную пытку, – ты хорошо плаваешь.

– Спасибо.

Он целовал ее, а его рука медленно, словно лениво гладила ее бедра. Его поцелуи были горячими и настойчивыми, язык – пытливым и изучающим.

Энди боялась спугнуть разгоревшееся желание, но ей хотелось уничтожить всякие барьеры между ними, чтобы не осталось места недопониманию.

– Лайон, знаешь… О… Что ты делаешь?

– Мне так хорошо с тобой, – простонал он, уткнувшись в ямку на ее шее, а рука его скользнула вниз, накрыв треугольник темно-золотистых волос.

Его нежность вызвала в ней всплеск таких чувственных ощущений, которых она не испытывала никогда в жизни. Не в силах больше сдерживаться, она двигалась в такт движениям его руки.

– Лайон, пожалуйста… подожди. Я хочу объяснить… О, Лайон!

– Потом, Энди. Это может подождать. Отдайся чувствам, – прошептал он, склоняясь над ней.

Ей нравилось подчиняться нежным командам Лайона. Роберт любил ее торопливо и молча. На мгновение Энди охватила паника: она испугалась, что разочарует Лайона так же, как разочаровала когда-то своего мужа. Когда во время своих интервью она беседовала со специалистами-сексопатологами, ей и в голову не приходило думать о себе. И уж, конечно, она никогда не пыталась найти практическое применение тому, что обсуждалось так открыто и честно. Возможно, она была не настоящей женщиной. Возможно, она не могла…

Но когда Лайон вошел в нее и она почувствовала, как по его телу пробежала волна наслаждения, все ее страхи утонули в захватывающем ощущении слияния двух тел.

– Энди, – простонал он. – Ты такая умница.

Лайон лежал совершенно неподвижно, уткнувшись ей в плечо. Приподняв голову, он посмотрел на нее, как делал уже не однажды, затем приподнялся на локте и отыскал ее грудь в тесной щелке между их телами.

– Ты так хорошо меня приняла, – тихо сказал он.

Энди невольно выгнулась, когда он начал играть с набухшим соском, который сразу окреп, очутившись между его пальцами. Он наклонился и поцеловал его.

Лайон любил ее так нежно, так искусно. Энди даже не подозревала, что можно так любить. Она отдалась ему всем своим существом, не только физически, но и духовно.

Она любила этого человека. Несмотря ни на что. Недоверие, сарказм, упреки, вспышки гнева, оскорбления, которыми он осыпал ее, – она прощала ему все. Она никогда не причинит ему боли – это все равно что причинить боль себе. Лес часто спрашивал ее, для кого она себя бережет. Теперь она знала. И дело вовсе не в том, что она вдруг ощутила потребность в близости с мужчиной. Она просто хотела любви и нашла ее, полюбив Лайона Рэтлифа.

Энди наконец нашла определение чувствам, которые охватывали ее при каждой встрече с Лайоном и заставляли страдать всякий раз, когда они причиняли друг другу боль.

Ощутив необыкновенную легкость, Энди страстно отвечала на движения его тела.

– Да, да, милая. – Его дыхание звучало в ее ушах легким ветерком. Она крепко прижимала его к себе. – Энди, Энди… Да, да. Прогнись… О боже, да. Как хорошо.

Энди казалось, что она попала в стремнину. Поток подхватил ее и понес по бурной реке. Ей были незнакомы эти ощущения, и теперь она немного стеснялась их. Головокружительный поток, угрожая потопить ее, увлекал за собой, но она не могла противостоять его необузданной силе. Он захлестнул ее сердце, разум, и, прежде чем успел захлестнуть ее целиком, она услышала, как Лайон выкрикнул ее имя. Она еще сильнее прижалась к нему, и поток унес их обоих в сладострастную бездну.

Потом они долго лежали, не выпуская друг друга из объятий. Казалось, прошла целая вечность, когда Энди услышала голос Лайона:

– Энди!

На этот раз она нашла в себе силы ответить.

– Да, Лайон. Да.

– Довольна?

– Да, – смущенно сказала Энди, берясь за свое бикини.

Найти верхнюю часть купального костюма не составило труда: она валялась на краю бассейна. Обнаружить нижнюю было труднее: Лайону пришлось нырять несколько раз, прежде чем ему удалось отыскать ее на дне.

– Теперь я засну спокойно.

– На твоем месте я бы не стал делать таких заявлений, – пробурчал он и, обхватив Энди за талию, привлек к себе.

– Каких заявлений?

– Что ты уснешь. – Он звонко чмокнул ее в щеку. – Идем в дом. Замерзнешь.

Отыскав купальные простыни, они обернули их вокруг себя и вышли из домика. Теперь, если бы кто-нибудь видел, как они среди ночи идут со стороны бассейна, то мог бы подумать, что им просто пришла в голову блажь искупаться при лунном свете. Все же, стараясь не шуметь, они тихонько поднялись по лестнице к себе на второй этаж.

Около двери своей спальни Энди остановилась, но Лайон увлек ее дальше, к своей комнате.

– Наконец-то, – сказал он, закрыв за ними дверь. – Теперь я могу видеть тебя при свете.

Он подошел к Энди и протянул руку, чтобы высвободить ее из полотенца, в которое она была завернута. Но она остановила его:

– Лайон, подожди. Прошу тебя.

Теперь, когда она поняла, что любит его, ее как никогда беспокоила мысль о том, что он ей не доверяет.

Энди было важно, чтобы он видел в ее желании подчиниться лишь проявление любви, а не корыстные мотивы. Она не захотела верить, что Лайон может думать иначе. Слишком искренней была их страсть, она не могла быть притворной.

– В чем дело? – тихо спросил он.

– Я хочу поговорить с тобой. – Он нахмурился, и Энди поняла, что ее опасения оказались не напрасными. Энди нервно перебирала пальцами бахрому полотенца. – Ты ошибаешься.

– В чем? – Он присел у изножья кровати и прислонился к спинке.

– Ты слышал днем слова Джефа.

– Что ты должна была со мной подружиться, чтобы выкачать информацию?

– Да. Это неправда.

– Лес не просил тебя сделать это?

Она запнулась.

– Просил. Но я не всегда слушаю его. Во всяком случае, не так часто, как раньше, – добавила она главным образом для себя.

Энди глубоко вздохнула и решительно посмотрела ему в глаза.

– Я никогда не торговала своим телом взамен на сенсационную историю. Я слишком уважаю себя, чтобы опуститься до этого. Мои родители учили меня уважению к самой себе и своему телу. Я всегда считала, что плоть не может быть предметом для бартерной сделки. Мне никогда не приходилось прибегать к подобному средству даже в самых безнадежных ситуациях. Мне всегда удавалось уговорить дать интервью.

Я хорошо делаю свою работу, – продолжала Энди. – Да, я честолюбива, но теперь… Ладно, не важно. Что и говорить, мне всегда хотелось вытащить на божий свет какую-нибудь потрясающую историю. Или сделать интервью, которого никому никогда не удавалось сделать. Но я не обладаю таким звериным нюхом на сенсацию, как Лес. И, конечно, я не такая безжалостная, как он. Возможно, это звучит банально, но я всегда придерживаюсь заповеди: «Не судите, да не судимы будете». Насколько мне известно, я никому не причинила вреда. И уж, конечно, меня нельзя обвинить в разглашении чужих тайн.

Энди неподвижно сидела на кровати и ждала. Лайон, до того меривший шагами комнату, сел рядом.

– Но ты потеплела ко мне сразу после разговора с Лесом.

– Знаю. Но с Лесом это никак не связано. Единственный раз я вспомнила о Лесе, это когда ты спросил меня, кто он такой. А до этого времени я думала о чем угодно, только не о нем… – Энди искренне посмотрела ему в глаза. – Лайон, неужели ты действительно думаешь, что я сыграла на чувствах, пыталась использовать нашу близость для гнусной цели?

Она почувствовала, как глаза ее наполняются слезами.

– Я знаю, что ты не доверяешь женщинам с тех пор, как тебя оставила Джери. Только прошу, не надо обвинять меня несправедливо. Пусть я прибегла к детской хитрости, чтобы проникнуть в этот дом. Но я не играю с тобой сейчас.

Лайон смотрел, как неосторожная слезинка, соскользнув с ее ресницы, покатилась по щеке. Он подхватил ее пальцем, поднес к губам и слизнул.

– Теперь ты снимешь полотенце?

Все еще не зная, плакать ей или смеяться, она припала к его груди. Две сильных руки сомкнулись за ее спиной. Она слышала его прерывистое дыхание и учащенное биение сердца. Эти звуки вновь овладели ее сознанием, и она забыла обо всем на свете.

Когда наконец они разомкнули объятия, Лайон согласился вести себя покорно и предоставил ей свободу действий. Энди целовала его губы, подбородок, шею, грудь. Чуть приподняв голову, она посмотрела на его сосок и потрогала его пальцем. Потом – языком, сначала осторожно, пока не почувствовала, что нужно действовать смелее.

– Энди, – застонал он, крепко сжав ее в объятиях. – Ты сотворила монстра, Энди Мэлоун. Сексуально помешанного монстра.

– А чем занимаются сексуально помешанные монстры?

– Похищают красавиц, – ответил он, нежно поглаживая ее спину и бедра.

– А я красавица?

– Да.

– Ну и что же теперь?

Они спали долго и крепко. Без сновидений. Как спят счастливые люди. Лайон разбудил Энди, когда лучи солнца упали на широкую кровать:

– Тебе лучше пойти в свою комнату. Надо хотя бы делать вид, что мы ведем себя благопристойно.

– Не хочу. – Она повернулась на бок и прижалась к нему грудью.

Он застонал:

– Энди, прекрати, черт возьми.

Энди засмеялась:

– Ты противный консерватор.

Она спрыгнула с кровати, но он успел шлепнуть ее.

– Увидимся за завтраком? – спросила она, укутываясь в полотенце.

– Если я буду в состоянии ходить.