Разведывательно-диверсионная группа. «Мулла» и «Бай» Негривода Андрей
— Но как же ЭТО есть?
— Да всё просто — берёшь и ешь.
— Сырую?! — Волосы опять зашевелились.
— А что? — И он откусил зубами голову змеи, и кровь гадины измазала подбородок Муллы.
А потом он протянул её лейтенанту:
— Ну, давай!
С содроганием Андрей взял тело мертвой змеи, но пересилить себя не смог…
— Давай, Филин, — произнёс Мулла. — Если случится, не дай нам Аллах, выживать в песках или пустынных, скалистых горах — это шанс из немногих. Давай! Ешь!
И Андрей откусил сырой, ещё почти живой, плоти змеи…
И жевал в каком-то исступлении. И ещё кусал и жевал. Кусал и жевал…
… — Ладно, хватит. — Бай вырвал из рук Андрея остатки гадины. — Так никто не выживает… Ты, Филин, забыл, случайно наверное, что в нашем комплекте выживания, в комплекте «Витязя», обязательно есть спички с белой серой… А вот сырое мясо есть не стоит, во избежание дизентерии…
Очумелыми глазами Андрей смотрел на своих ребят, собиравших какой-то редкий сушняк, саксаул, перекати-поле, ещё что-то и уже разводивших костер.
— Ты МОЛОДЕЦ, Филин… — Без каких было эмоций произнёс Мулла. — Ты съел безобидного Жёлтого Песчаного удавчика — самую, можно сказать, безобидную дичь в песках… Но его лучше и вкуснее есть вот в таком виде… Да и привычнее для тебя, европейца…
Снимая кожу со второго, вновь пойманного удавчика как чулок, Мулла насадил ободранное тело змеи на шомпол и стал вертеть этот «шашлык» над пламенем костра…
И вот тогда…
Вдруг удавчик, тот первый, уже покоившийся в желудке Филина, зашевелился и двинулся в обратный путь…
Отбежав за гребень ближайшего бархана, Андрей просто-напросто вывернулся «на изнанку»…
А ребята, бойцы его группы, усмехались этим воплям, схожим с воплями дикого осла, доносившихся до их слуха из-за гребня бархана…
Филин облевал тогда, наверное, все шесть стандартных дачных соток. Но это была такая школа, которую Андрей не забудет всю свою жизнь. Да уж!..
Жёлтый удавчик…
…Воспоминания Филина…
«…Да! Тот Жёлтый удавчик! — Андрей опять улыбнулся, вспоминая ту историю. — Двадцать лет с того времени прошло! Двадцать!!! А вкус его помнится до сих пор!.. Зато потом всегда было что вспомнить!.. Да и не я один через такое прошёл! Всех моих пацанов „постигала такая же участь“!.. Так что… Каждый-то на самом деле смеялся, в первую очередь, с самого себя, вспоминая свои первые шаги в спецназе!..»
Он подумал немного, закурил сигарету и опять вернулся к тем воспоминаниям, которые были связаны с его таджиками:
«…Да уж! Первые шаги… Первые боевые операции… Они для меня могли стать и последними, если бы рядом не было Бая и Муллы!.. Особенно тогда, на самом первом задании в Афгане, когда я, ещё „зелёный“ лейтенант, „сопливый пионер“, пытался командовать такими профессионалами!.. Спасибо вам, братья, за понимание, за выдержку и за помощь!.. Без вас наверняка ничего не получилось бы!..»[36]
Филин был прав!
Ну, может быть, не на все сто процентов, может, он и сам чего-то стоил, иначе не доверили бы ему это сложнейшее задание, но без знаний и опыта его бойцов, всё, возможно, пошло бы совсем иначе… И кто знает, сумели бы они добиться того, чего добились в итоге?..
26 ноября 1988 г. Пустыня Регистан…
«Духи»…
…Ещё там, в Кандагаре, он принял решение идти через пески.
Переться по дороге или вдоль неё группе вооруженных «афганцев», в которой только двое, Бай и Мулла, знают местный язык, да ещё двое-трое немного понимают — это было бы непростительной, смертельно опасной авантюрой. Поэтому, выпросив у полковника, командира десантной бригады, четырёх довольно крепких мулов, они запаслись водой и в ночь ушли в неизвестность…
Пустыня — это подарок не для хлюпиков. И хоть ноябрь не июль, но жара стояла приличная, градусов за 30 по Цельсию. Решено было уйти в пески километров на 20–25, а потом по азимуту выходить на приграничный пакистанский Чаман. Миленькое дельце…
Даже Мулла — их следопыт, змеелов, инструктор и так далее, выразил как сумел своё по-восточному мягкое несогласие с предложенным планом:
— Ты, Филин, конечно, командир, но здесь не «учебка» в Зарафшане… Если что случится, выживать придётся по-настоящему. Пустыня гордых не любит — пустыня гордых убивает!.. Нам по ней без ориентиров километров 70 идти. Мулла — тоже не всесильный, как Аллах!.. Я всё сделаю — если прикажешь, но лучше ещё думай, командир… Пески — не горы. Они засасывают…
— Нет у нас другого выбора, ребята. Я уж и так и эдак крутил, — ответил тогда Андрей. — «Духи» сейчас на Кандагар нацелены со всех сторон, кроме песков… Значит, мы пойдём туда. Сами же знаете, что в нашем деле главное — «тишина»…
— Тогда бери у «спецов» два старых парашюта.
— Ты что, Мулла, с барханов решил десантироваться? — улыбнулся Филин.
Но лицо Муллы было абсолютно серьёзным.
— Не пригодится — бросим, пригодится — сам увидишь!..
— Ну, хорошо. Что ещё?
— Думать буду, потом скажу…
Вот так и ушла группа, взяв с собой, по настоянию Муллы, запас воды, четырёх мулов и два парашюта… А сейчас Филин чувствовал, что Мулла был прав. Пройти около сотни километров по пескам за 5 дней?!. И группа опаздывала катастрофически. Хотя и пройдена была уже большая часть маршрута…
А потом случилось то, что полностью подтвердило правоту многоопытного и мудрого Абдулло…
27 ноября 1988 г. Буря…
«…»Афганец» идёт!..»
Уже были съедены все консервы, и ребята жевали кусковой армейский сахар. Но никто не унывал. Группа шла… За эти дни, которые прошли с самого начала операции, ещё из Кабула, мало-помалу начали находить общий язык и Медведь с Филином — Игорь с Андреем. Оказалось, что Медведь тоже одессит, третий в группе, включая Слона, что он не так уж и суров и тоже любит и анекдоты потравить, и про баб байки порассказывать, а особенно о своих над ними победах… Но, что самое удивительное, жили-то они в Одессе через два дома. Вот это сблизило их окончательно: общие знакомые, общие места — Родина, одним словом. Вот такие дела…
…Ребята уже начинали подумывать о той живности, которая не в изобилии, но существовала в песках, на предмет дичи. Хотя какая в пустыне дичь, змеи да ящерицы. Пока ещё не голодали, но желудки ребят уже подавали мысли о «подножном» корме… Группа медленно, тяжело, но уверенно приближалась к основной цели операции — городу Чаман…
Разведчики шли, полностью доверяясь инстинкту Муллы…
За эти дни Андрей понял, что же такое проводник-профессионал…
Мулла был неутомим. То ли родная стихия гнала его вперед, то ли ответственность за полтора десятка жизней, но Мулла тянул за собой группу как настоящий «корабль пустыни». А ребята в шутку поговаривали о том, чтобы сменить ему его давний «рабочий позывной» на новый — Верблюд…
…Около 10.00 АМ…
Группа шла уже четыре часа по утреннему холодку, когда Мулла вдруг забеспокоился. Из всех только Бай, казалось, понимал что происходит, но хранил каменное молчание на смуглом лице, полностью отдавая инициативу Мулле.
Прошло ещё около получаса…
С кромок барханов потихоньку струился песок, сдуваемый легким ветерком, но именно это заставило Муллу остановить всю группу. Взобравшись на гребень ближнего бархана, он около пяти минут смотрел куда-то на юг. Затем, вскочив, бросился к группе…
— Филин, дело — дрянь, у нас есть минут 10–15, чтобы укрыться!
— Я не понимаю тебя Абдулло, небо чистое, как выстиранная простынь, от чего укрываться-то?!!
— Быстро, Филин, быстро! Не надо спрашивать! «Афганец» дует!.. Самум! Говорил тебе — пустыня гордецов убивает. Быстрее! Буря идёт! Песок. Скоро здесь будет! Бегом, бего-ом!!!
Вот тут Филин и зашевелился…
Нет! Не знал он пока ещё, что это за ветер такой, «афганец», но слышал разговоры тех, кто успел повоевать в Афгане, о том, что даже в Газни, за две сотни километров от Регистана, пыль и песок забивали всё напрочь!..
А что же тогда должно было сейчас быть здесь, посреди барханов?!!
- За рекой, где мой дом, соловьи заливаются звонко,
- Зеленеют луга и деревья на «той» стороне…
- Двадцать первой весны жаркий день мне встречать на бетонке,
- И колонна опять поползёт через горы по ней…
А уж сам Мулла метался словно ужаленный!..
Он достал парашюты, развернул купола и стал руководить группой:
— Бай, ложи мула на край купола, Индеец делай то же самое со вторым!.. Да быстрее же давай!
У подножия бархана Мулла пытался укрыть группу. Нужно было, разделив группу надвое, уложить мулов на края куполов парашютов, прижав их телами ткань, а между животными уложить ребят со всем грузом — задача не из лёгких. А ветер крепчал на глазах. Животные и сами чувствовали приближение крутых природных неприятностей, не сопротивлялись людям, инстинкты подсказывали им, что они выживут вместе с людьми.
— Ложи мулов спинами к себе, ноги стропами вяжи, головой, головой к бархану. — Мулла метался между двумя половинами группы, как теннисный мяч. — Быстрее, быстрее ребята, тюки ложи к ногам, стропы под ними пропускай. Пацаны! Все стропы должны быть сведены в центр, под наши тела, быстрее. Если купола улетят — сдохнем здесь в песках. Быстрее!..
Когда Мулла забрался под купол, накрывающий первую половину группы, ветер уже ревел, как ополоумевший лось в сезон гона. Но чувствовалось, что это только начало…
Филин смотрел в лицо Муллы, что-то кричавшему Андрею почти в самое ухо, и ничего не слышал. Какой-то небесный орган, сошедший с ума, ревел на таких нотах, что волосы становились дыбом. Сверху на ткань парашюта как будто сумасшедшими экскаваторами бросали песок. Нет, песок не насыпало, его бросало пригоршнями в десятки килограмм. Песок давил. Мелкая пыль проникла под купол. Животные стали нервничать.
— Пальцы в ноздри воткни и дави, ему будет больно — он и затихнет!.. — надрывая горло, орал Мулла. — Если они встанут — и сами сдохнут, и мы вместе с ними…
Дышать становилось труднее с каждой минутой. Песок наваливался неподъемной тушей…
…Андрей, скорей всего, потерял сознание, потому что когда он вдруг открыл глаза, то встретился с горящим взглядом Муллы. А в уши ударила оглушающая тишина. Двигать руками и ногами не давала непомерная тяжесть, давившая сверху.
— Песок дальше прошёл, командир. Давай выползать отсюда, а то задохнёмся. Только медленно! Как будто в воде плывешь. Пацаны! — уже громче заговорил Мулла. — Мы сейчас все вместе должны встать на карачки. Только медленно и вместе!..
— А как же вторая половина группы? — спросил Андрей.
— С ними Медведь и Бай. Бай знает, что делать…
Поджать ноги под себя оказалось неимоверно трудно. Такое в общем-то несложное упражнение отняло минут пятнадцать. Пот валил градом на лицах бойцов Филина.
— Теперь все достали ножи! — командовал Мулла, и такой уверенностью в своих действиях веяло от него, что все невольно подчинялись. — Теперь меня слушай! По команде начнём: сначала будем разгибаться, потом каждый над собой режет купол и выныривает как из воды. Не боись, мужики! Над нами около метра песка или даже меньше, буран-то длился всего минут пятнадцать… Да и было бы больше — уже все были бы у Аллаха!.. Ну, братишки, начали!
Когда, повинуясь команде Муллы, Филин резанул купол, вот тогда-то всё и началось… «Вынырнуть» из вязких лап песка оказалось задачей почти за пределами человеческих сил. Мелкий песок хлынул в разрезы как вода в «Титаник»…
Не задохнулись и не наглотались песка лишь потому, что в самом начале обмотали лица краями чалмы…
…Группа выглядела хреново. Хуже всех были Сало и Бульба — они всё же наглотались песка и теперь надрывались от кашля, освобождая горло.
…Одного мула группа всё-таки потеряла. Когда Мулла и Бай общими усилиями вытащили на поверхность песка всю группу, эти дети Азии бросились откапывать мулов — нашу тяговую силу. Постепенно приходившие в себя от объятий песка бойцы шли им на помощь: сначала Медведь и Бандера, Индеец, Змей, Кабарда, Тюлень… Все, кто мог, откапывали животных.
— Голову ему подними! — кричал Мулла Тюленю. — Песок с морды отряхни и сильно в ноздри дуй, как искусственное дыхание делаешь! Давай!..
Показалась морда второго мула, третьего…
Животные находились в каком-то обморочном, полукоматозном состоянии. Первым задергался и медленно поднялся на ноги, отряхиваясь и приходя к жизни — конечно же, тот мул, которого «реанимировал» Мулла. Следующим ожил мул у Тюленя. С третьим возился Медведь, и тот тоже поднялся. А вот четвертому животному, видимо, песок попал в ноздри и уши. Что только не предпринимал Мулла, но мул не встал…
— Все, пиздец. Жаль, хороший мул был, молодой… — произнёс наш Абдулло, поднимаясь с колен.
Животное было похоже на чучело из школьной кладовки.
Потом все вместе стали откапывать тюки с оружием, боеприпасами и…
Пятнадцатиминутный буран отнял у группы Филина около 8 часов, затраченных на приведение пацанов и оружия в боевую готовность. Идти дальше было бы не разумно… Силы были исчерпаны, необходим был отдых, всем…
— Сейчас бы пожрать чего, — мечтательно произнес Док. — А, командир?
— А мы вот сейчас пойдем, брат, на бархан… — с сильным грузинским акцентом проговорил Брат. — И поймаем кого-нибудь на ужин!..
— Агу, а командиру Желтого удавчика… — подхватил Кабарда и заулыбался.
Заулыбались и другие, кто-то хмыкнул, кто-то прыснул в кулак, но не прошло и минуты как, катаясь от смеха и держась за животы, ржала вся группа Филина, включая и его самого…
Они опять вспомнили его Жёлтого удавчика…
…Воспоминания Филина…
«…Да-а!.. То моё первое задание!.. Если бы не эти мужики!.. Сначала всю группу спас Мулла, а потом и Бай внёс свою немалую лепту!..
30 ноября 1988 г. Чаман. 19.30 РМ
«…Здравствуй, сенсей!..»
В город они вошли на удивление легко и без проблем.
«…Без шума и пыли…» — как сказал бы Лёлик из «Брильянтовой руки»… Сумерки на востоке наступают внезапно — вот сейчас только было солнце, день, а через две минуты — ночь. Вечеров здесь, в этих широтах, почти не бывает.
Город Востока…
Узкие, даже не улицы, а так, тропки для жителей, дома, огороженные от посторонних глаз глиняными дувалами — всё, что происходит в доме его хозяина, находится за семью печатями. Восток…
Бай уверенно продвигался в этом восточном лабиринте, переступая арыки и сворачивая то влево, то вправо — он-то знал восточные города, здесь вся жизнь вертится вокруг базара, и селятся вокруг него. В общем, не зря говорят — «базарная площадь». Как ориентировался в этом ребусе закоулков Бай, для Андрея так и осталось загадкой, но примерно через час они вышли к базару.
«…Ну, а дальше?..»
А дальше пошёл метод «научного тыка»…
Бродили по базару и читали вывески. В смысле, читали-то Бай и Мулла, ведь для Филина эти закорючки арабские были — что баран покакал…
Справа, там, где был Мулла, раздался посвист-шипение потревоженной эфы,[37] это был сигнал к сбору…
— Здесь… — произнёс по-английски Мулла, махнув головой на ничем не отличающийся от других домик.
Почти в самом центре этого базарного муравейника стояло низкое, с плоской крышей по-восточному, сложенное из саманов[38] зданьице.
Наглухо закрытые фанерными щитами окна и огромный амбарный замок на двери не внушали почему-то оптимизма. Но чайхана «У Хайзуллы» была найдена… Теперь нужно было что-то делать дальше.
Посидели в глубоком раздумье… Слов было не нужно — бывшие ГРУшники Бай и Мулла понимали ситуацию без слов…
А ситуация складывалась не самая лучшая… Где, кроме чайханы, мог находиться наш Хайзулла, группа не знала — в глаза бросалось не запустение чайханы, а скорее брошенность… А резидента нужно вынимать в любом случае — временные рамки не установлены, главное — вернуть Хайзуллу!.. Вот и вопрос, почти по классике — «Что делать?»…
Ждать в чайхане — сколько? Искать в городе — как? Задавая вопросы на Востоке, невозможно не привлечь к себе внимания, а постороннее внимание для группы — это…
«… Что делать будешь, Андрей свет-Ляксеич? Время-то уходит…»
И Алишер, и Абдулло не пытались ничего советовать. Они-то понимали, в какую ситуацию вляпались! И что самое смешное, у этих прошедших бог знает какую школу ГРУ вояк сейчас тоже решения не было!.. И они по-восточному отдавали инициативу старшему, сами того не желая, приваливая командира камнем ответственности за принятое решение…
— Так, пацаны, пойдём, посмотрим вокруг. Там решим, по ходу… — очень тихо сказал Филин, поднимаясь.
Сторожась, начали обходить здание. И, как и ожидал Андрей, обнаружили ещё одну дверь, с выходом на задний двор. Неприступность чайханы оказалась мнимой. Маленькая задняя дверь оказалась сломанной… Да нет! Она была разбита в щепы. Через неё-то и «просочились» в помещение Филин, Бай и Мулла…
Чайхана была разгромлена…
Здесь прошли Батый с Мамаем, а Чингисхан закончил поход на чайхану Хайзуллы… Разгром был полный. От деревянной мебели остались одни щепы, а от посуды — черепки. То, что некогда было продуктами, сейчас таковые только напоминало, при хорошем воображении…
Чайхану обыскивали, тщательно, ничего не жалея…
Внезапно куда-то метнулся Бай… И… Из горы дров, некогда бывшими мебелью, он вытащил за шиворот извивающегося и вовсю кусающегося пацаненка лет двенадцати. Этот волчонок вырывался из рук Бая, применяя все способы: ноги, руки, зубы… А самое главное, молча!
— Зверёныш, бля! — прошипел Бай, руки которого уже были в крови после зубов мальчика. — Да он меня сейчас съест!
И тут мальчик заговорил. Очень быстро, захлебываясь от слов. Он перестал вырываться и только говорил, говорил… Бай отпустил мальчика, а тот, о чудо, не пытался убежать. Слова лились рекой из уст мальчика, и Бай весь превратился в слух…
— Переводи, Алишер, давай! — прокричал шепотом Андрей.
— Тут такое дело, Филин. — Бай пытался одновременно и слушать мальчишку и переводить. — Семья этого мальчишки тоже беженцы из Герата. Они уже было начали от голода пухнуть, когда Хайзулла открыл в Чамане чайхану… Короче, он кормил всю эту семью, даром, а их там человек пятнадцать… А знаешь, Филин, самое смешное, что этот волчонок точно знает, кто мы такие, говорит, что так правильно здесь говорить не умеют. Короче, он знает, что мы «шурави» и, кстати, Хайзулла тоже… Но он говорит, что ему кажется, что все «шурави» добрые, ведь Хайзулла целых четыре года кормил всю его семью…
Парнишка продолжал тараторить громким шепотом.
— Хайзуллу уже два дня назад увезли люди Алихана. Они держат его на старой конюшне, что рядом с шоссе, ему так кажется.
— Слушай, Бай. Да это же тот дувал, куда я Индейца с ребятами отправил за транспортом!..
— Похоже, что так…
— Бля, а ведь нарвутся пацаны на неприятности!
— Кто? Индеец с Братом и Кабардой? Ты, Филин, можешь смеяться, но, не зная того, отправил обычную сбитую связку! «Боевую тройку»! Они всегда так работают: Индеец, Брат и Кабарда… Не боись, Андрей, если что-то не так, они будут ждать группу…
К 23.00 они с помощью мальчишки вышли на окраину Чамана. Отправив юного проводника восвояси, ускоренным маршем двинулись к старой конюшне. За время этого скрытного марш-броска ещё два раза свистела «эфа»…
В 23.40 уже вся группа Филина была в сборе…
— Значит так, Филин, — докладывал Индеец результаты своего совместного с Братом и Кабардой похода за транспортом. — «Колёса» есть на выбор: парочка «66»-х, тентованный «Урал», четыре «козла», причём на двоих стоят турели с «Утесами»![39] Где только и взяли? Охраняли эту богадельню одиннадцать наркош — они обкурились до глюков, вот мы их и сняли, в три прыжка…
Тут Индеец как-то замялся, не зная, как докладывать дальше.
— Тут вот ещё что…
— Ну же, Артур!
— Там у них афганец один в клетке сидит, полужмурик… Его, видимо, пытали — я много чего видел, но этот должен был их сильно достать, если с ним такое сотворили. Пойдем, посмотришь…
В одной из комнат была оборудована походная тюрьма. То, что увидел Филин, заставило его сердце ухнуть куда-то вниз, к каблукам.
Невольник сидел на полу, руки прикованы цепями к стене и разведены в стороны. Черная борода, смуглое лицо, всё бы ничего, но вот ноги!.. Кто-то методично, от колен вниз до щиколоток срезал ремешки кожи, в сантиметр шириной, получилась эдакая бахрома…
Он сидел в луже собственной крови, не подавая признаков жизни, а вокруг вились жирные зелёные мухи. Волосы на голове Андрея приподняли чалму… Не говоря ни слова, к афганцу бросился Док… А Филин вышел на порог конюшни, и таким сладко-пьянящим показался ему воздух, после смрада и сладковатого запаха крови в узилище, что голова пошла кругом…
— Андрюха, тут такие дела… — зашептал в ухо Док. — Края надрезов заживали не одновременно… Его планомерно резали в течение, думаю, часов сорок… Он в шоке болевом, но, видимо, крепкий мужичок… Он в сознании и всё бормочет, что, мол, он несчастный чайханщик и кроме шурпы и чая ничего не знает… С ним сейчас Бай.
— Слышь, Док… — Андрей перевёл дух. — Это наш Хайзулла… Это мы его искали…
— Ох, ни фуя себе струя!.. — Этот вояка был удивлен по-настоящему. — Выше подоконника!.. Ну и что дальше?
— Будем думать, и думать быстро!
Обалдевший от новости Док пошёл поделиться ею с ребятами, а Филин остался стоять на пороге.
Его никто не трогал — каждый понимал, что от принятого командиром решения зависят и их жизни…[40]
..Воспоминания Филина…
… «…Таджики мои дорогие!.. Сколько же раз я обязан вам своёй жизнью!..»
Отставной капитан-пенсионер Филин всё думал и думал, вспоминал, а потом возвращался за клавиатуру своего компьютера и продолжал стучать по кнопкам клавиатуры…
«…Да разве только тогда, в Афгане?!. А потом? Сколько всего было потом?!. Приднестровье, Абхазия, Фергана, два похода в Карабахе!.. Да… Карабах… Особенно тот, первый поход… Когда… Эх, бля!!! Почти весь отряд потеряли из-за генерала-мудака!.. — Андрей под волной нахлынувших воспоминаний жахнул кулаком по столу. — Только самые „старые“ и остались!.. Я тогда совсем „с катушек слетел“!.. Жить не хотелось!.. Вот и побрёл в „зелёнку“ один… Смерть искать… И даже не догадывался, что рядом есть кто-то, кто не даст ей меня „приласкать“!.. Эх, Бай ты мой родной! Алишер!..»
30 августа 1990 г. Нагорный Карабах…
«Грады»…[41]
…Земля всё сыпалась и сыпалась с неба…
Это был настоящий ад. Армагеддон в день Страшного Суда. И судил Господь грешников по деяниям их!.. Но только… Что-то в этом светопреставлении было не так, не правильно было. Те, кто был постарше да поопытнее, кто не единожды нарушал заповедь Господню «Не убий!»… Те-то как раз и выжили… А вот мальчишки-солдатики, совсем ещё мальчики, спрятавшиеся неумело, впопыхах, не понявшие в первый момент, что Гиена Огненная бьет прямо в них, они-то и умирали…
— Б-бах! Б-бах! Б-бах!.. — содрогалась земля, разрываемая огненными смерчами, и разбрасывала далеко в стороны свою сухую, вперемешку с камнями и деревьями, черную плоть. — Б-бах! Б-бах-бах-бах! Б-бах!..
И не было на этом небольшом её пятаке, на этом затерянном в горах плато места, куда не заглянуло бы разгневанное Око Господне…
И указывал Перст Божий на тех, кому выпало умереть — и они умирали…
Страшно…
- …Умирали пацаны страшно,
- Умирали пацаны просто,
- И не каждый был снаружи прекрасный,
- И не все были высокого роста…
Умирали пацаны просто…
Разлетаясь кусками и кусочками своих ещё не успевших нагрешить, тел… Не понимая, за что же их так сурово покарали архангелы небесные, мечущие молнии…
— Бах-бах-бах! Бах-бах-бах! — Раз за разом падали молнии на уставшую от гнева Божьего землю. — Бах-бах-бах-бах!..
И вздохнув обреченно, вставала земля дыбом в очередной раз и опадала вниз, на головы тех, кто сумели спрятаться в этой огненной круговерти, как бы желая похоронить и их…
«..Как же так?! Что же это?! Как такое вообще может быть?! — надрывалась от крика бьющаяся в голове Филина, словно птица в силках, мысль. — Они же нас мочат!!! Свои же!!! Кто, кто мог отдать такой приказ?! Какая сука?! Но я выживу!.. Выживу!!! Специально для того, чтобы посмотреть в заплывшие жиром глаза этого кабинетного „Суворова“ и сорвать с него погоны! И будь он хоть Министр обороны! Плевать!!! Э-эйех! Сколько пацанов положили! Падлы! Падлы все!!!..»
— Бах-бах-бах! — отозвалась каменистая земля новыми взрывами. А горы, ужаснувшись увиденному, отозвались далеким эхом. — Ах-ах-ах! Ах-ах-ах!
А с чистого, голубого, словно выстиранного неба падает и падает земляной дождь…
Филин лежал под кустом барбариса и смотрел в это небо. Страх ушёл, улетучился куда-то. Он не боялся умереть, он даже хотел этого… Чтобы не опускать долу потом глаза под немыми, укоряющими взглядами матерей тех мальчиков, которых он сегодня потерял… Это было страшнее смерти… И как, кому нужны будут потом его объяснения, что, мол, погибли они не по его, Филина, вине?..
«…Не могу больше! Всё, финиш!!!»
Андрей поднялся, сначала на колено, потом в полный рост…
— Бах-бах-бах! — вздохнула еще раз истерзанная земля.
— Ах-ах-ах! — ужаснулось горное эхо.
— Вжиу-вжиу! — пропели совсем рядом свою смертельную песню стальные шмели.
Его мощно ударило в плечо, и какая-то неудержимая сила стала валить на землю… Кислый запах давно немытого человеческого тела, земля, опадающая огромными комками и злой голос:
— С головой поссорился, командир? Ты какого фуя вылез?!! — кричал ему в ухо Медведь, пытаясь перекрыть рокот канонады. — Ты чё, пацан?!!
— Отпусти, Игорь — не могу больше! Как в глаза родителям смотреть буду?!.
— Э, не-ет! Сначала мы отсюда выберемся, падлу эту найдём и поговорим по-нашему, по-«Витязевски», а потом… Потом, если так уж невтерпёж, я тебя сам пристрелю… И для себя один патрончик оставлю… Лежи, дурак, башку береги!..
Нет, не было сил сопротивляться… Филин лежал под огромным телом Медведя, прикрывавшим собой, его, командира, и тихо беззвучно плакал…
Ну, вот и всё…
Улетели восвояси архангелы, метавшие молнии наземь, и пришла тишина… Зашевелился, задвигался Медведь, сбрасывая присыпавшие их тела, килограммы серой, каменистой земли.
— Всё, кажись, отстрелялись наши «громыхалкины»… — кряхтел Игорь, вставая на четвереньки. — Давай, Андрюха, поднимайся. Будем с тобой собирать остатки отряда…
Он протянул к лежавшему на земле Филину свою огромную ладонь и, как-то неловко сгорбившись, потянул своего друга за лямки разгрузки.
— Оботрись — неудобно как-то, салаги могут не понять… — Игорь протянул снятую с головы камуфлированную косынку. — Нервишки тебе лечить нужно, Андрюха, а то, вон, башку начал подставлять… Бате так и доложу — не в первый раз это уже…
— Ладно, Игорёк, проехали… Давай-ка лучше действительно отряд собирать… Сколько там его осталось?..
…Они сидели в «зелёнке» не небольшом плато, возвышавшемся над крохотной, словно чайное блюдце, горной долиной. Внизу виднелся аул, небольшое селение под названием Мадагиз и протекавшая через него речушка Тертер…
Странное это было селение, не такое, как доводилось им видеть раньше. Абсолютно отрезанное от цивилизации горными отрогами, оно не имело дороги, выводящей к этой цивилизации. Жили здесь издревле горцы-армяне и ходили к людям в долинах, если была в том нужда, на лошадях, горными тропками. Совсем недавно сюда стали залетать вертолеты, привозя какие-то необходимые для жизни вещи… Своя культура, свои сложившиеся веками традиции, не похожие ни на что. Мирные, добрые, всегда хлебосольные пастухи. Армяне-арабахцы. И надо же было так случиться, что именно в Мадагизе организовали свою базу, или что там ещё, пришедшие по горным тропам с севера азербайджанские боевики…
…Медленно, очень медленно собирались бойцы…
Филин смотрел на них и понимал, что его диверсионного спецотряда больше не существует. Это были жалкие остатки от существовавшего ещё полчаса назад мощного, неплохо обученного подразделения…
— Медведь… — Филин смотрел на своего сгорбившегося боевого друга. — Собирай, Игорь, личный состав, то, что от него осталось… А ты чего горбатый?
— Та хер его знает! Наверное, камешком приложило по спине… Чего только тут не падало… — Он обернулся к Андрею, открывая окровавленную спину. — Чего там?
— Да ты ранен! А ну!.. — Андрей очень аккуратно помог снять куртку камуфляжа.
— Ну, шо там, не томи душу, Андрюха!
— Что тебе сказать? Картина маслом!..
К ним уже успел присоединиться Док, который профессионально осматривал спину Медведя. В бугрящейся мышцами спине засел небольшой осколок, хищно поблёскивая на солнце рваными зубцами. Из-под железного кусочка смерти выкатилась скупая капелька крови.
Медведь повел плечами, как конь, отгонявший надоедливых мух:
— Ну?
— Не больно?
— Зудит немного, а так ничего…
— Осколок здесь, Игорь, бронник твой пробил насквозь и под лопаткой остановился…
— И шо?
— Торчит. На сантиметр примерно.
— Так тяни его, чего ждёшь?
— Кто его знает, как глубоко он засел? Опасно, Игорь!
— Тяни, говорю! Хер ли он там засел! Я его не чувствую — значит, в мышце! Тяни, Док — мышца зарастёт. Давай, Мишка, у нас времени нет — пацанов собирать надо и уходить… Давай!
Медведь лег на землю и схватился руками за тонкий ствол чудом уцелевшего в этой мясорубке деревца.
Читать бесплатно другие книги:
