Война не Мир Панькова Юля

Слыш, главнюк, дело на 200 баксов…

или

Ты никогда не скрывал доходы? Хочешь попробовать?

К шестому месяцу работы над нашим журналом фоторедактор бросила курить. Она перешла на травку. Я к тому времени уже научилась сносно совмещать работу на ТиВи с основной, и у меня даже оставалось свободное время.

На презентации нового ТВ-канала одна знакомая издательша, встретив меня в толпе с тарелкой копченой рыбы под гроздью винограда, пригласила меня поработать выпускающим в ее холдинг.

Выпускающий редактор это человек, который на большом ватмане карандашом и линейкой чертит план застройки журнала. Он размещает статьи и рекламу по страницам, чтобы при печати все было четко. Кроме того, выпускающий бодается с поставщиками материалов (ака авторы), он же огребает за сорванные сроки, ошибки, косяки и недолизанный фейс на фасаде. Короче, выпускающий это прораб.

В журнале, куда меня позвала издательша, такого незаменимого человека не было, и текущий номер горел. Горел, как путевка. В рай.

Журнал был не очень клевый. Но я решила помочь. Клевый или не клевый это все частное мнение и продукт репутации, а репутация, насколько я привыкла, не всегда совпадает с тем, что кажется тебе лично. Кроме того, с тех пор, как, работая по ночам на ТиВи, я научилась делать 30 тысяч слов за смену, моя продуктивность повысилась, и в итоге мне стало решительно нечем себя занять.

Моя смена на телевидении это всего сутки в неделю + просмотр трехчасового эфира и после разбор полетов (летучка) с главным режиссером в 11 утра, сразу после окончания новостей. В сравнении с мировой ситуацией мелочь.

Сдать в печать свой основной ежемесячный глянец, где я совмещала должности редактора баночек, гороскопа и просто редактора, вообще ерунда. Номер, как уже известно всему издательскому холдингу, от корки до корки писал мой главред. Так что самое сложное гороскопы. А они у меня уже начинают сбываться, все говорят (кто читал). Переписать пару-тройку статей, по недоразумению судьбы заказанных авторам, плевое дело. Не такие они убогие, как может показаться с первой страницы. Наша постоянная колумнистка иногда дуется на то, что я переделываю ее материалы, зато от своих гонораров она не откатывает главному, это я знаю точно. Нашей колумнистке не обязательно откатывать главнюкам она и так подружка издателя, чемпионка мира по лыжам и отличная баба я таких успешных и клевых люблю. Пишет она, правда, хреново, но на то и есть я чтобы хавать неприкрашенный продукт ведрами, а потом отрыгнуть в виде хорошеньких букв, медом капающих на сознание рекламодателей в основном, хотя письма в журнал от читателей тоже приходят. Одна девушка, например, в письме сообщила, что благодаря нашей статье ей удалось уговорить своего парня вставить в член четыре колечка, и теперь у них все прекрасно….

Рекламные модули на подготовку и согласование которых, как я знаю, уходит много времени мне не заказывают. Прямо и честно я рекламировать не умею, продажная рука не берет. Мне легче набрехать и сверху красиво замазать. Это как накрасить ногти лаком ни фальшивые, ни настоящие. Что там, под основой суть или грибок за первым слоем, вторым слоем и закрепителем не разберешь. Труп вскрыт лачком. Ну разве что раз в месяц мне дают написать парочку дешевеньких модулей, все остальное, что я делаю в связи с рекламой, называется пиар поддержка. Я костыль. Без меня реклама не двигает. Ну разве что самая продвинутая, оранжево-серая, с тщательно подобранными ключевыми словами.

В общем, я согласилась выручить журнал, который остался без прораба и костылей. Нет, костыли худо-бедно были культурный обозреватель, барышня на моде и несколько подпорок в виде корреспондентов. Да, еще переднее кресло главредши. Все, что там делала главредша ездила с водителем на презентации.

С рекламодателями в горевшем, как путевка, журнале была полная беда. Бывшая бьюти-эдитор не щадила нежные чувства рекламодателей. Вместо «оттенки бархатного сезона» она писала «румяна после 60-ти». Вместо «агенты молодости» «реагент „ку110“ против морщин». А производители БАДов как современного вида питания совсем отвернулись от издания за заголовок «Ты чувствуешь себя на 17, а выглядишь на все 100».

Эй там, на плюке!

Надо было срочно спасать площадку для модулей.

Итого, согласившись помогать, я работала в горевшем журнале по свободным от ТиВи ночам и по выходным. К началу рабочего дня кто-нибудь из подпорок приносил мне холодный завтрак редактора бутерброд с сыром или кусок омлета. Субфебрильная температура, которая поднялась в моем теле в застенках ТиВи, держалась. После рабочей ночи мы с нею садились за руль и гордо несли себя в промеждурядьях горячего трафика, любуясь монументальной Москвой на обочинах, и тихонько шептались между собой, слушая не включенное радио.

Шутки шутками, а в те дни у меня в ушах, казалось, поселились 40 платных каналов.

После того, как мы спасли первый номер, меня попросили совмещать должности выпускающего и бьюти-редактора. Температура усилилась и не проходила совсем. Приближалось 11 сентября. В этот раз я решила во что бы то ни стало не пропустить его, а отметить.

Я решила купить банных свечек по числу взрывов, произошедших в мире с тех пор. Три часа накануне я провела в Интернете, пытаясь отследить, сколько их было. Точное количество взрывов мне установить не удалось, к концу второго часа я начала путаться в местах и датах. С поправками на неточность получалось, что мне надо принять ванну, по крайней мере, с сотней свечей. Для удобства я ограничилась 10-ю. Вышло красиво. Когда я все их расставила и зажгла, ванна наполнилась фруктово-цветочными ароматами, нежным потрескиванием и мерцанием. Я рискнула считать, что все взорванные души пришли ко мне принимать душ.

Я как раз мысленно общалась с пятой свечой, лениво шевеля в воде пальцами ног, когда в дверь позвонили. Как же неуютно мне было вставать и досадно, что прерван мой мемори дэй! Но я не люблю притворяться, что меня нет дома. Почти так же, как слушать, как непринятый телефонный звонок переключается на автоответчик.

Неуклюже перешагнув через ряд погибших от рук террористов душ, материализовавшихся на время в банные свечки, я влезла в халат и тапочки и пошла открывать. На экранчике домофона отобразилась красивая коротконогая девушка в ракурсе «Церемония Оскара», ч/б. Мой сосед больной на голову. Он родился в Монголии, и ему кажется, что честной может быть только степь. Городским проходимцам, как он считает, нельзя доверять. Это он купил и повесил в лестничном предбаннике черно-белую камеру. Так что, в подъезд, где стоит простой сломаный код, гости попадали беспрепятственно, а перед нашим двухквартирным предбанником им полагалось задрать лицо вверх и улыбнуться.

Девушка не улыбалась. Заметив камеру, она отошла назад на пару шагов и развела руки в стороны, словно позволяя себя обыскивать.

Вы ко мне? спросила я, становясь на цыпочки, чтобы дотянуться до говорителя. Сосед устанавливал его в мое отсутствие, и установил под свой рост.

Девушка за дверью тоже приподнялась на носках и, по-гусячьи вытянув шею, ответила:

Вы обронили кое-что важное.

Должно быть, сказался рабочий режим последних дней. Я решила, что где-то на крыльце или на лестнице посеяла пропуск в Останкино, и открыла дверь.

Заходите.

За возвращение важной вещи, кажется, по традиции надо платить. У моего друга недавно уперли собаку. Он думал, что она сама потерялась, и отдал за ее возвращение 3000 рублей. Он звонил мне и хвастался, какие у него в районе порядочные жильцы. Позже соседи просветили его, что собак там крадут специально, чтобы потом вернуть за бабло.

Интересно, сколько нужно отдать за пропуск?

Девушка зашла в квартиру. Из ванной тащило цветами и фруктами. Чтобы не решать и без того неловкий вопрос на ходу, я пригласила девушку на кухню. Может быть, она согласится выпить со мной чаю. Хотя, чай я не пью.

Кофе? спросила я.

Пожалуй, ответила девушка. Она порылась в кармане плащика и достала мой пропуск.

Ха, я угадала! воскликнула я. то, действительно, был мой останкинский пасс.

Девушка кивнула.

Работаете на ТиВи? спросила она.

Раз в неделю, улыбнулась я и из вежливости поинтересовалась, а вы где?

Хотя по виду можно было с уверенностью сказать, что она вообще нигде не работает максимум, держит картинную галерею.

Почти там же, ответила она, откинув со лба светлые локоны.

На Шаболовке?

Не совсем.

Я пожала плечами. Наверное, какая-то новая компания, типа проектов Дивова. До меня вечно позже всех доходят светские новости. Телевизор-то я не смотрю.

Я разлила нам кофе и села напротив.

Усевшись и отпив пару глотков, я заметила, что девушка чудо как хороша. Даже если вычесть из нее плащ Laurent, платок шанель и сумку Monogram Canvas, она оставалась похожа на какой-то модный плакат или просто собирательный образ. Через пять минут разглядывания я спохватилась.

Гхм. Да, так как вы его нашли, кивнула я, я имею в виду, мой пропуск?

Простите? она повела бровью, и я напугалась, что что-то не то сказала. Теперь я знаю (примерно) как чувствуют себя мужчины в присутствии неземной красоты.

Вы тоже здесь… живете? поправилась я. Почему-то «живете» про нее было трудно произнести, особенно, в сочетании со «здесь».

Она отрицательно мотнула головой. Я понимающе кивнула и для верности стрельнула глазами вбок. Модельное агентство? начала соображать я, жена неизвестного миру олигарха? Впрочем, зачем это мне. Я опять спохватилась, только теперь уже от собственных мыслей. Кажется, я даже слегка покраснела. Может быть, я латентная би-?.. Все, о чем мне на самом деле нужно было подумать, это о сумме, чтобы отдать за возвернутый документ. Боже мой! Страшно вообразить, что я произнесу при ней какие-то цифры. В любом случае, для нее это будут мелочи.

Не волнуйтесь, вдруг сказала она, вознаграждения мне не надо.

Мне стало досадно. Точно я пыталась украсть в магазине пачку колготок, и меня схватили за руку, но не повели к дяде милиционеру, а просто выставили за дверь.

Не надо, так не надо, грубовато сказала я и встала из-за стола. Кажется, впервые за пять лет я краснела, спохватывалась и пыталась разговорить человека не для интервью. Но, как назло, мне попался не человек, а фифа с рекламы.

Я стояла у стола вполоборота, как стоят дворяне в сериалах, когда хотят показать, что другому актеру пора удалиться.

Впрочем, я пожалуй, возьму, сказала девушка. Я повернулась.

Что вы возьмете?

Она легко пожала плечами:

Вознаграждение, сказала она. Она вытащила из кармана вог с ментолом и попросила спички.

Я поставила на стол пепельницу.

Спичек у меня нет, практически отказав человеку в стакане воды, я вышла из кухни и стала в темноте искать кошелек. Девушка вышла за мной в прихожую и включила свет. Увольте, я не сочту это за проявление дружелюбия. Она помогает мне разыскать свое вознаграждение. Хотя, кажется, это мне приспичило ей его во что бы то ни стало всучить. Похоже, я запуталась в чувствах.

Простите, вдруг сказала она за моей спиной, мне не надо денег, но можно я у вас поживу?

Я села верхом на трюмо.

Ненадолго, до завтрашнего утра, с достоинством сказала она, это и будет вознаграждение.

Я обрадовалась. В конце концов, у меня давно не бывало гостей. Девушка стащила с себя плащ и протянула мне руку:

Рената.

Лопухова, сценарист, я пожала ее руку, бьюти-редактор…

Ощущение от ее присутствия все еще было странным.

Словно старая гостиница на краю штата Мэн, в которой никто не останавливался со времен первых хиппи, я вдруг всполошилась и начала вспоминать, где у меня самые новые простыни, лучшие мочалки и гели для душа. На полдороге, ломанувшись было в спальню, вспомнила, что в ванной у меня все еще горят умершие души.

Простите, спросила я, а что произошло с вашим домом?

Я снова уселась на трюмо. Я спросила так, чтобы у нее не зародилось ни малейшей догадки о моей внутренней суете про простыни и мочалки. Я почувствовала, что так радоваться непрошенному ночевщику не просто неловко, а отдает беспросветным идиотизмом.

Я объясню, сказала она.

Я кивнула и незаметно задвинула ногой за сапоги свой повседневный старый кроссовок. Гостья вдруг заломила руки.

Нет, ну в самом деле! Я вас не стесню? с ретровым придыханием спросила она.

Я аккуратно пожала плечом. В смысле: кто вас знает, ночных лунатиков и бездомных рекламных фиф.

Я попала в непредска… в ужасную ситуацию, набрав в легкие много воздуха, выдохнула она.

Я покачала головой, опять стреляя глазами по сторонам.

Об этом я уже догадалась, я хмыкнула, давая понять, что ее поведение странно. Что такая просьба просто ни в какие ворота. Что этого не позволяют себе даже бомжи. Имхо.

Понимаешь, она вдруг без разрешения перешла на «ты», кстати, у тебя есть телевизор?

Я подняла бровь.

Нет.

И никогда не было?

Был, вот тут я уже честно не знала, что думать, был, примерно в детстве. Сломался.

Рената даже похорошела, хотя с ее фейсом такое трудно представить.

Как хорошо! воскликнула она, поболтаем!

Я только ванну солью, буркнула я и метнулась в открытую дверь, откуда все еще валил цветочно-фруктовый дух.

На этой неделе у меня было двое суток на телевидении. Команда наших сменщиков ушла в отпуск. Ведущие, режиссеры, обозреватели, редакторы по гостям все смешались в едином трудовом творчестве. Приходилось выходить в смену чаще.

Раскладывая листики с официальными сводками новостей по часам (этот метод мне посоветовал сценарист из соседней бригады)… Чтобы было понятней перед тем, как начать работать, новостник приносит пачку распечатанных новостей ТАСС, ты раскладываешь эти бумажки с информацией веером по столу и, не отвлекаясь от составления подводок, вынимаешь нужную новость в нужный момент, чтобы красиво ее описать. Новостей куча, из них нужно составить логичный сценарий и интересный текст, который потом в прямом эфире без запинки прочитает ведущий. Проделывая все это, ты ощущаешь себя творцом грядущего дня и одновременно крупье. Ставки сделаны, господа! Новостей больше не принимаем!.. Я думала о Ренате.

Пусть это покажется невероятным, пусть я кажусь круглой кретинкой. Возможно, мне уже давно надо было завести пуделя. Или попугая. Кстати, недавно я познакомилась с попугаем Юрия Гагарина. Попугай Гагарина девочка. У нее зеленая спина и синяя голова. Она любит печенье и петь под гитару. На счет возраста, могу ошибаться не то 300, не то слегка больше, попугай древняя профессия. Попугаиха Гагарина теперь живет в семье работника архивного музея. Знала бы я раньше, что познакомлюсь с ней, ни за что бы не наделала ошибок в фамилии космонавта, когда писала про него школьную стенгазету. Верно же, что человек лучше усваивает то, с чем связаны ассоциации. Швейцария шоколад, коньяк Шустов, Маяковский морковка… Гагарин попугай…

Рената прожила у меня несколько дней, почти неделю. Это получилось как-то само собой. При этом меня не покидали смешанные эмоции. С одной стороны, меня грызло чувство соперничества, когда она первой запиралась в моей ванной. С другой мне казалось, что я должна ее холить, и это единственно правильный вариант моего личного выживания.

Мне никогда не хотелось собаку! Клянусь! Хотя, стишки в ранней юности я писала, то есть, развивалась, как все. До сих пор смею тешить себя надеждой, что мои стишки не были переходным сентиментализмом. Постмодернизм, деконструктивизм, пунанизм, как у Джессики Холтер, или матерный феминизм, как на фестивале Арт-Клязьма все, что угодно. Я писала эротические стихи, под Илиаду.

Значит, это была классика.

Пудель это, боюсь, следующий естественный этап женского развития. Впрочем, если бы ни Бен Ладен, у меня были бы дети. А так как, в связи с мировой обстановкой, я практически жертва Хиросимы, облученная страданьем и одиночеством, то пудель, это как раз по мне. Я сочла приемлемым считать, что привязанность к бездомной Ренате это мне бог полал.

На работах я никому не сказала, что завела девушку. Я так и говорю: дома ждет пудель. Тем более, что после душа Рената немного курчавится. Чем она занималась днем в мое отсутствие не представляю. Тапочки и подушки погрызены не были и вообще, в квартире царил идеальный порядок. Что такое идеальный порядок для женщины это когда много косметики, но вся она на своих местах. Вру, конечно, я не настолько мещанка, в интерьерах мне интересней книжки и очечники.

Рената перечитала почти всю мою скудную библиотеку, все мои статьи из портфолио и даже новую историю Фоменко с дарственной подписью издателя. Он когда-то обещал издать мою книжку, да она ему не понравилась. Фамилии героев были не русские и, вообще, все как-то не тянуло ни на загородный фентази, ни на политическую реальность. Пока не прошла первая влюбленность в свой собственный текст, я пыталась пристроить ее в другие издательства. Три наиболее крупных достойно ей отказали. Четыре помельче сначала схватили и отказали потом. В одном при этом спросили шрифтом кэпитал в публичном письме: КАКАЯ ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ ПИАРА?

Знакомый медиа-планнер, когда я ему рассказала, посоветовал в качестве пиара моей книги спрыгнуть с Останкинской башни с рукописью в руке лучший способ рекламы для начинающего писателя в мире гигантских издательств, которые все еще думают, что будущее книжного рынка за ними. Хотя, накатанный путь пиара книги через рекламу, как показала практика, не нужен ни автору, ни читателю. Он нужен издателю. С представителем издательства, как я помню, тогда завязалась полемика.

Акститесь, товарищи, говорил он, прибыль от неизвестного автора от силы три тысячи. На раскрутку уходит минимум 45. Кто их заплатит? Ляжет ваша книга на склад, и пипец. Как руководитель отдела данного жанра я не получу ни 13-ой, ни премии, если мне вообще не выставят штраф. Одно дело приходит чел и говорит: Вася, возьми меня, можа, я стану Пушкиным, и совсем другое когда он говорит: «Вася! Чо ломаемся? АиФ, МК и КП мои верные друзья, гарантирую пять выходов рекламы на последней странице в номерах с понедельника по четверг, раскрутим». Ну и кого из них я возьму?

Зря, подумала я про «с понедельника по четверг». За рекламу в субботнем номере газеты 10% скидка. А читатель по выходным, пусть и не такой многочисленный, зато расслабленный и легче поддается гипнозу. Ему как раз пудры на мозг хочется. Потому что ваша тухлая трудовая неделя затрахала все его терпение, и невмоготу… Хотя, последняя страница для рекламы книги зачот. Ее читаешь не только ты, но и сосед в метро.

Простите, спросила я, на кой в таком случае мне издатель? Если книга моя, маркетинговые ходы и бабки на пиар тоже?

Ай, помилуйте! Ну, издали вы книгу на свои деньги. А ее надо где-то хранить, нужен склад. Он у вас есть?

Все упирается в склад, поняла я и забила на сиюминутную прибыль и билет в вечность. Если у меня есть 45 на раскрутку, конечно, откуда еще и склад!

Но если возьметесь замутить с АиФ, я помогу, напоследок сказал представитель.

Очевидно, в издательском бизнесе имеет место быть договор, как у гидов для иностранцев вести неграмотных туристов в определенный магазин, который потом платит откат…

Этот мужчина погиб? спросила меня Рената, когда я вечером вернулась домой. Дневные часы укорачивались, пора было переходить на зимнее время. Я опустила мокрый зонт в лужу, которая успела с него натечь.

Что ты имеешь в виду?

Рената сидела в кресле и читала мою рукопись.

Боже! воскликнула я и пожалела о том, что я вообще когда-то чего-то писала. Ринувшись было к ней, чтобы отнять, через три шага я поняла, что она держит в руках листочки с каким-то разрозненным текстом.

Ты рылась у меня под подушк… в компе? нервно спросила я, извини…

Я вытянула листки у нее из рук. Оказалось, что она читала мой сериал про космическую любовь. «Вива, вивалия!» называется. Это я пишу после суток на телевидении. Два главных героя: один по расе вивалия, другой кетавр, оба влюбились. Но один работает на разведку, другой на другую, и оба из противоборствующих кланов, которые борются за источники топлива, так что не быть им вместе, и все это на фоне общей космополитической канители.

Он погиб? повторяет Рената.

Я закатываю глаза.

На фиг тебе это читать? Жуткий бред, с недосыпа… Возьми вот лучше, бестселлер.

Ну что ты, мягко произносит Рената и заправляет светлую прядь за ухо. Ее волосы сегодня как-то необычно блестят, мне близко.

Я хрюкаю. Близко. Все-таки она какая-то странная.

Слушай, говорю я, подсаживаясь к ней на подлокотник, ты случайно… росла не у бабушки?.. Ну, в смысле, кто занимался твоим воспитанием?..

От ее взгляда у меня закрадываются подозрения… Короче, я тут же вспоминаю фильм «Человек дождя». Там к главному герою попадает его брат, больной аутизмом. Не в реальности чел ни фига. Я прокашливаюсь. У меня, кажется, кроме температуры, начинает болеть горло. Надо больше работать. Стресс. От нерушимой и праведной скуки. Синдром навязчивого создания. Думаю, все мое творчество только потому, что у меня нет ни пуделя, ни детей.

Рената?

Она, кажется, спит. Ее глаза открыты, но в них витает что-то черепно-мозговое. Боже, вот наказание. Пуделя и то не могу нормального завести!

Рената вдруг открывает глаза да, именно так и кажется она открывает открытые глаза и внимательно смотрит ими в дальний угол. Я готовлюсь к худшему. Кажется, мне предстоит печально сдать моего пуделя в какой-нибудь дорогой, но уютный интернат с медсестрами в белом.

Не гони меня! горестно шепчет Рената.

«Я тебе пригожусь» домысливаю я и ласково глажу ее по голове, как конька-горбунка. Никуда я тебя не сдам. Мамы у меня нет, бойфренда тоже. Будешь ты, внученька. Только не растай, пожалуйста, к следующему 11-ому сентября.

По ее прекрасным щекам ползут слезы.

Ты за мир? шепчет она.

Я киваю и падаю с подлокотника.

Пошли ужинать! поднимаясь и отряхиваясь, говорю я и лыблюсь довольно счастливо.

Рената тормозит меня за руку. Она вцепляется мне в запястье, словно аллегория «Смерть», и пальцы ее холодные. На всякий случай я как бы ненароком трогаю ее уши. Хотя, все и без того ясно…

Основной журнал, где я в штате, постепенно разваливается по кускам. Я же говорю, что стоит мне куда-то попасть и начать работать, близится день Помпеи. Может, это я аллегория Смерть? Бывает ли так, что от одного человека приходит в упадок то, что с таким трудом строили многие? Стоили, строили и, наконец, разрушили. Общепринято считать, что семья, например, не ухнет в бездну только благодаря одному члену. Типа усилия должны быть совместные. Кто виноват? Оба.

Один мой знакомый недавно завел себе шведскую семью. Мой дом моя крепость. В рыцарском замке должно быть много всего. Его жена смертельно втюрилась в него, когда он еще был безродным музыкантом и лабал на черноморских курортах. Йестердей… все мои печали казались мне такими далекими… Пару раз мы ездили с ним выбирать ему проститутку. Боже! Не могу поверить, что я в этом участвовала.

Примерно в то же время к нам в редакцию заслали австралийца с целью написать репортаж о веселых ночных улицах Москвы (подбор информации под концепцию. Возьмешься бывало собирать со скандала по нитке, а его уже пустил в разгон кто-то более грамотный). Мальчики из редакции вызвались помогать иностранному корру. Это была как раз та редакция, которая потом заказала заметки сексолога. Репортаж у иностранца получился на редкость хилый, хотя, на английском, звучал ничего. Я бы могла рассказать больше. Во-первых, наши повезли иностранного корра только в одно место в середину Тверской. Можно подумать, на Тверской сошелся свет клином. Хотя, возможно, австралиец просто интуитивно боялся отъехать от Интуриста. С другой стороны, а как же Катька-минет? Она бродит как раз по мосту на Ленинградку. За две небольшие копейки Катька делает всем приятно, и груди у нее разные. Но она же легенда, почему бы не вставить ее в статью? Потом еще есть Каланчевка, где бывший кинотеатр «Перекоп» ныне барахолка. Коптельский переулок, напротив зубной клиники. Практически еженощно я возвращаюсь по этому переулку домой, и каждый раз меня принимают за ментовку. Кавказские альфонсы начинают быстро гнать девчонок, как немцы мирных жителей в книжке Гурченко. Только от сочетания красных ботфорт с черными лосинами это выглядит налетом мирных хоругвеносцев на хэллоуин.

Про хайвей до Шереметьева я молчу, потому что навязло в зубах. А вообще, перечислять эти места нет смысла. Они все время меняются. Удивительно, почему в лив джорнал нет популярного комьюнити типа «dam darom» или «московский потребитель», где бы каждый мог поделиться хорошей ссылкой или спросить, где.

Может, и есть.

По крайней мере, сеть саун до сих пор существует. Один мой знакомый программист даже писал для них программу вроде Бухучет-1, чтобы не путать, кто с кем и как быстро свел и, видимо, начислять 13-ую. Поскольку программа вышла на скорую руку и несколько сумбурная (он писал ее несколько дней прямо в сауне), компьютерщик все еще ездит по баням исправлять баги. За авторство он получает процент.

Штук пять девушек, которых мы выбирали с моим приятелем для него, почему-то всучили мне свой телефон. Наверное, они решили, что я секретарь по либидо. В одежде мой приятель похож на директора. Или я получала координаты потому, что от меня несет диктофоном даже когда я не на работе. Помню, садясь в машину, девушки сразу начинали рассказывать о себе и планах на будущее. Лейтмотивом девчонок помладше было «я маму кормлю» или «надо выучить младшего брата». Те, которые уже сами стали похожи на мамок, говорили, что работают от того, что «всех жалко». Независимо от возраста, каждая чувствовала, что должна объяснить, почему она стала на путь. Меня это забавляло. Но это было еще до того, как я стала спецом по бытовому насилию, человеческому трафингу и психологии жертвы, и осознала всю глубину и цену проблемы.

Всего одна девушка из проституток рассказала, как ее били. Никакие «почему» ее с тех пор больше не волновали. Она хотела спастись и спрашивала меня, сколько стоит устроиться, чтобы зарабатывать обычным честным путем. Боль меняет что-то в мозгах, особенно, физическая. Эту девушку сняли несколько мужиков приличного вида. До того случая она работала не на улице. Мужчины привезли ее в приличную хату, на третьем этаже. Они разделись и стали развлекаться друг с другом, а ее голышом примотали к креслу и начали периодически бить. Ей удалось смотаться к утру, когда все уснули. От битья веревки ослабли, она выскользнула из кресла и проскользнула в кухню. Там она открыла форточку, забралась на нее и вывалилась на фиг. Фрамугу ей открыть не удалось. Зато под окнами кухни был козырек. Девушка покалечила только правую ногу, получила множественные царапины и легкие побои в милиции (она шла по улице голой) и немного расшибла голову. Она летела как-то неудачно и задела лбом о стену. Когда раны прошли, а шрамы остались, ее кинули работать на улице.

Похоже, она тоже рассказала мне, почему оказалась там, где оказалась…

Я вспомнила, на кого ты похожа! сказала я Ренате.

Она хлопнула большими ресницами. Мы сидели на диване перед окном. Телевизора у меня нет, зато есть большое окно, в которое можно смотреть часами.

На кого? спросила Рената, и мне померещилось, что в ее глазах впервые за много дней показалась осмысленность.

На Анушу.

Оживление Ренаты пропало.

Но я не обратила на это внимания, так как стала вспоминать про Анушу. Одно промежуточное издание, в котором мне довелось поработать, развалилось в рекордные сроки ровно через месяц после того, как туда устроилась я. Однако полтора номера мы все-таки сделали. Как-то вечером в процессе работы шеф позвал меня в кабинет. Мы писали материал о символах мобстерства (коза-ностра). Шеф что-то искал в Интернете. Когда я вошла, он кивнул и развернул монитор ко мне. На экране был открыт бук и резюме проститутки. О том, что эта девушка проститутка, я догадалась не сразу. Она походила, скорей, на модель. Даже нет. Она походила на рекламу, на стильный постер, на арт.

Прикинь? сказал шеф. Он выглядел завороженным.

Кто это? спросила я. Девушка сильно смахивала на монголку или египтянку и на дочь Болотного Царя, как я ее представляла по сказке Андерсена. Не хватало белого лотоса. Отрицательного обаяния в глазах было даже больше, чем нужно.

А фиг знает, ответил он, я ей звонил. Хотел ее на обложку. Но она объявила такую цену, что у меня до сих пор руки трясутся. Короче, послала.

Чего ж она тут висит?

Вот бы снять! вздохнул он, не обращая внимания на мои слова. Не знаю, что он имел в виду: снять ее в смысле снять или снять для фейса журнала. Но, в любом случае, я его понимала.

Немного позже он каким-то образом выяснил, что девушка в буке просто много проиграла одному перцу и так отрабатывала. К закрытию нашего издания ее портфолио убрали из Интернета. Видимо, отработала.

А кто это Ануша? спросила Рената, и я поверила, что иногда мы сможем проводить вечера как сестры, а не дуэтом «сестра и больная».

Девушка одна, с рекламы, сказала я.

Красивая? как-то ревниво спросила сестра.

Очень.

Куда катится мир?..

Я поругалась с одной нашей авторицей. По правде сказать, я попросту на нее грубо наехала. В горящем журнале, где я была выпускающим и бьюти одновременно, и работала по ночам, каждый месяц делали проекты со звездами. За все интервью отвечала одна детская сказочница. Сказки она писала приятные, и издавали ее с удовольствием, но гонорара, как водится, ей не хватало. Поэтому в свободное время сказочница бегала по модным ночным клубам и блатным дачам, чтобы быстро-быстро смести последние светские новости. Каждый второй фыркает: желтая пресса, папарацци. Тем не менее, журнал без знакомого лица, как книжка без картинок, выпущенная издательством «Педагогика».

Кто-нибудь вообще читал, что ты нарасшифровывала? Ты читала? вопила я в телефонную трубку, прочитав ее последнее интервью. Кажется, интервью было с Харатьяном.

Номер опять горел, и надо было его срочно доделывать, поэтому я взяла три выходных на основной работе, и с утра неслась в горящий журнал, бросая Ренату одну на сутки. Культурный обозреватель с минуты на минуту должна была приехать из отпуска, модный редактор вернуться с карнавала в Венеции (это был гей-карнавал, но она об этом узнала только на карнавале). Доснимать книжки обещал приехать фотограф, сорванный с посещения антикварной ярмарки, не хватало только самих книжек. Короче, горело все. До кучи я открыла эти звездные интервью и рухнула оземь.

Мало сказать «они были плохие». Я встречала людей в белой горячке. Своеобразная, но логика в глюках есть.

Как отвечали, так я и записывала, орала сказочница.

Ты хочешь, чтобы читатели подумали, что Харатьян идиот?

Не знаю, зачем я это сказала. Бороться за тексты на страницах периодического глянца то же самое, что ждать, что китайский плейр будет играть 10 лет, еще внуки послушают. Кому нужны ежемесячные шедевры? Но я увлеклась и под взаимные оскорбления переписала все интервью.

На предпоследнем абзаце мне позвонила Рената.

Нам картошка нужна? спросила она так, словно на кофе к нам прилетел Тарантино, а сахара в доме нет.

Чего? завопила я.

Настоящая! всхлипнула Рената, из Липецка!

Боясь, как бы сосед монгол не убил нас за вторжение в предбанник мешочников, я крикнула: «Нет! Не открывай никому, ради аллаха!» и отключилась.

Номер мы сдали на третьи сутки. Вернувшись домой, я обнаружила, что дверь изнутри подпирает бурый бугристый мешок, перевязанный куском проволоки.

Гостями на запись передачи на ТиВи приехал музыкальный дуэт Двое из Сибири один музыкант из дуэта играл на скрипке, другой на гитаре. Я побежала в студию послушать. На совещании мучительно долго решали, что для зрителя актуальней повышение штрафов за неправильную парковку, конфликт на Востоке или нефтяная возьня. Поспорив полчаса, мы остановились на свадьбе ведущей с милицейской волны с индусом из Силиконовой долины.

Времени на сценаий и подводки (это то, что пишется для ведущего, чтобы читать между сюжетами) оставалось совсем немного. Моя непосредственная ТиВи-шефиня натерла пальцы сабо на меху и металась между столами как актер альтернативного театра в финальной сцене. Кроме того, ее муж, коренной москвич, за которого она вышла замуж из-за квартиры и с тех пор содержала, уделал домашний компьютер вирусами и ссылками на жесткое порно, но отрицал свое непосредственное участие. Что я нагородила в речи ведущего, я не знаю. На просмотре эфира я заснула. Мне снилось, что Вера Усанова швыряет в меня сабо ручной работы, а ее красавец муж пытается запудрить ей Т-зону.

Ау! Шерочка! С Машерочкой! Проснись! потрясла меня за плечо шефиня.

Я разлепила глаза. За ее спиной стоял багровый ведущий. Все остальные ржали.

Дорогая, это обделаться! густым правильным голосом наехал на меня ви-джей.

Оказалось, что на эфир он прибыл с рыбалки или катания на воздушных змеях, в общем, где-то на свежем воздухе утопил очки для дали. А так как предложения в моих подводках оказались отчаянно заумными и с большим количеством запятых, то со своего места в студии ведущему ни хрена было не разобрать, что там бежит по экрану подсказок. Получилось, что с силиконовой ДОлиной поженился начальник ГИБДД, и теперь у него безлимитный трафик. С чем нас и поздравил директор.

После смены на телеге меня вызвала издательша вечно горящего номера. Я оставила Ренате подгоревшие тосты и практически в пижаме унеслась на ковер.

В кабинете главной меня ждали главная, зам главной по проектам и сказочница, она же автор переписанных интервью.

Нина Васильевна (сказочница) работает с нами не первый год, начала главная.

Я в курсе.

Далее следовал монолог о том, как я не права, что наехала на авторицу.

Ужос, сказала я, когда монолог закончился, больше не буду.

Вечерком мне звякнула сказочница. Волнуясь, она сказала, что, наконец, прочла исправленные мной беседы со звездами.

Это грандиозно! хвалила она, мне так жаль, что я не оценила твою работу раньше! Эти придурки вышли такими душками!

Я в курсе, пробормотала я и заснула за столом.

Нам нужно поговорить, сказала Рената, когда я пришла домой.

Я подумала, что у нее, возможно, износились бюстгальтеры или маньяк из соседнего дома увидал ее отражение в окне и теперь пускает слюнями солнечных зайчиков. За те дни, пока Рената прожила у меня, она не выходила на улицу. Я все время на работе, где лечу свою скуку. Возможно, Ренате надоела такая жизнь.

Я приготовила кофе. Мы уселись напротив окна. Рената вздохнула. Сейчас начнем разводиться. Интересно, какую часть моих доходов положить ей на содержание?

Ты должна согласиться, серьезно сказала моя половина.

Ноу даут, ответила я. С некоторых пор я вообще со всем соглашаюсь.

Мой друг Дима, друг зоофилов, олигархов и оранжевой революции, однажды рассказывал мне про чучельный лес. Там, в чучельном лесу, пожизненно живут юные максималисты. Чтобы соблюдать баланс времени, деревья в чучельном лесу неимоверно старые: со стволами в четыре обхвата, огромными грибами, покрывающими кору и жухлыми листьями, которые уже не синтезируют хлорофилл. Птицы там летают низко и донельзя медленно, вопреки законам аэродинамики, они практически не шевелят крыльями. Основной закон чучельного леса там можно ходить везде. Дополнительный в чудесном безопасном и прекрасном лесу остаются только до тех пор, пока в глубине души есть хоть небольшое сомнение в том, что наша планета не факинг ап плэйс (то есть, пока ты веришь, что наш мир не плохое место). Но когда появляются такие сомнения, ты должен уйти из леса, как из рая. Вероятно, причина чучельного леса заключается в том, что наши астральные сущности шлепаются вниз с божественного теннисного корта неравномерно некоторые упали на землю жутко давно, а какие-то еще не успели привыкнуть к местным ужасам.

Я уже на самом краю.

Я не с вашей планеты, сказала Рената.

Кто б спорил, ответила я.

По традициям фильмов о марсианах, которых сдают психиатрам, в этом кадре я должна возмущенно вскочить и покрутить у виска. Но зачем обижать человека? Мне больше нравятся фильмы, где главному герою доверяют, пусть не с момента титров. Как Том Круз Дастину Хофману, который по четвергам привык питаться рыбными палочками и мог подсчитать просыпавшиеся зубочистки на лету.

Хочешь хурму? спросила я и вспомнила, что холодильник у меня до обморока пуст.

Ты не понимаешь! сказала Рената.

Все правильно. Давай, объясни, что через 40 дней начнется зима, и ты прилетела всех нас спасти.

Через шесть недель…

«Началось», подумала я. Мне стало досадно. Я все-таки вскочила с дивана.

Послушай, почему бы тебе сразу не выложить все? с оттенком тихого раздражения предложила я, давай, объясни нам большой секрет: почему мы не живем как хотим, где прячется душка Бен Ладен, и почему корреспонденты ВВС до сих пор не могут заказать ему отравленный гамбургер.

Там свинина.

Ее голос немного дрожал, но в словах была логика. Мне стало невыносимо жаль мою чокнутую. Красота спасет мир, однако. Если бы нашелся умный пластический доктор, я бы заказала себе такую же форму губ. Рената встала и подошла к окну. Она отхлебнула кофе и поставила чашку на подоконник.

Тебе нравился этот плакат, верно?

Я заинтересовалась. Как часто говорил про себя мой ангел, открывая на компе зеленый пасьянс: меня не проблема развеселить.

Какой плакат? спросила я, вставая на цыпочки и заглядывая Ренате через плечо. В смысле роста, она Том Круз, а я ее больной аутизмом братец (которого играл Дастин Хофман).

За окном над дорогой висел тронутый дождем баннер «здесь должна быть ваша реклама». Я закатила глаза. Мне отчаянно недоставало моего бойфренда.

Рената, пойдем спать!

Может… показать ее врачу? ненароком подумала я.