Лубянская ласточка Громов Борис

Подробности о том, что было с Аркадием дальше, не представляют большого интереса в контексте операции «Альпийский мираж». Путь к богатству был долгий, но интересный и полный приключений. В отличие от Остапа Бендера, Уголовный кодекс Кобзарь не чтил. Можно только сказать, что до своего отъезда на Землю обетованную (где также долго не задержался) он занимался всем, что приносило быструю прибыль. Это были и мелкое мошенничество, и банальная спекуляция, и фарцовка, и незаконное занятие частным предпринимательством, и многое другое. Однако следует отметить, что в Союзе против него никогда не возбуждалось уголовного дела. Как и подпольный миллионер Корейко из «Золотого теленка», Кобзарь берег себя для капитализма.

«Неправильная» королева благополучно миновала «железный занавес» и, обращенная в твердую валюту, фантастически увеличила активы «Кобзаря и Ко». Арбатский мальчик оказался умнее подпольного миллионера Корейко. Прошло совсем немного времени, и его легальное состояние достигло сотен миллионов (плюс недвижимость).

Вместе с Кобзарем Россию покинул и маленький пилот люфтваффе, ставший для Аркадия чем-то вроде талисмана. Солдатик из армии Третьего рейха, некогда принадлежавший Герману Герингу, поколесил с новым хозяином по свету, побывал в Тель-Авиве, но осели они во Франции.

Кобзарь понимал, что самую ответственную часть плана придется выполнять ему. В Россию за последние годы он приезжал довольно часто. Пришло время, когда лозунгом дня стало основное правило американской борьбы «кетч» – захвати столько, сколько ты сможешь ухватить. (Лозунг сохранился и по сей день, ожесточилась только конкуренция между любителями «побороться».) Аркадию удалось за эти годы наладить мощные связи во многих сферах российского истеблишмента. То, что он являлся гражданином Франции, Португалии и государства Израиль, обладателем полудюжины паспортов различных африканских государств, а также знал все особенности «русской национальной охоты», давало ему огромные преимущества перед всеми другими иностранными бизнесменами. Одной из важнейших сфер, где ему удалось установить самые прочные связи, был ВПК[51] России.

…Аркадий подмигнул солдатику и вернул его за стекло витрины. Совещания закончились. Операция «Альпийский мираж» началась.

– Произвел посадку самолет компании «Эр Франс», – прозвучал в огромном пространстве Шереметьева-2 слегка торжественный женский голос. – Рейс…

Через секунду к трапу подкатил микроавтобус, чтобы забрать VIP-пассажиров и отвезти в уютный комфортабельный зал, где их уже ожидали родные, друзья или чиновники.

«Охо-хо, – хрустнул суставами, разминая руки, Кобзарь, с удовольствием оглядывая блага, положенные персонам его уровня. – Что скажете, господин Корейко Александр Иванович?» И повернулся к Летисье:

– Мсье Жак, пока подвезут багаж, пропустим по рюмочке?

Магнат двинулся к бару. Зеркальная витрина за стойкой сверкала террасами бутылок, пестреющих соблазнительными этикетками.

– Два… Tullamor Dew. – Советоваться с Летисье Аркадий не собирался. Его потянуло на ирландское виски, к тому же обе его дочери, особенно младшая, были чуть ли не с пеленок поклонницами ирландских волкодавов. Как известно, изображение именно этой прославленной собаки Зеленого Эрина украшает бутылки Tullamor Dew. Аркадий с наслаждением потягивал обжигающий напиток.

– О, знакомое лицо! Вас спросят: «Любите ли вы черешню?» Вы ответите: «Конечно!» …Наши парижские «хранители» не иначе как Высоцкого по ночам слушают. Может, и мультик «Шпионские страсти» смотрели? Тогда, мон шер Жак, плыть нашей подводной лодке в Патриарший пруд…

Навстречу Аркадию сползал с высокого табурета перед стойкой бара человек, фотографию которого Бидо показывал Кобзарю перед отъездом. Наставления контрразведчика порядком надоели Аркадию. Не так уж и много у делового человека времени, чтобы терять его на подобную чепуху.

– Запомните это лицо. Это наш человек, – инструктировал Аркадия перед вылетом Бидо. – Он француз русского происхождения. Зовут его Анатоль Басов. У него есть надежное прикрытие в торговом представительстве в Москве, хотя он и не имеет дипломатического статуса. Он будет отвечать за московскую часть операции, – занудно вещал Бидо. – Постоянный контакт с ним будет осуществлять Жак Летисье. В случае непредвиденных обстоятельств вы можете сами выйти на него через офис компании «Франс Телеком» в Москве.

«Что он городит? Какие непредвиденные обстоятельства? – раздраженно думал Аркадий. – Похоже, Натали перестаралась и нагнала на мужика страху больше, чем следует… Этот Бидо во власти дурных шпионских романов. Впрочем, пусть и пребывает в уверенности, что в Москве всё как во времена Андропова, а я каждую секунду могу оказаться в подстроенной КГБ ловушке. Правда, я тоже хорош – все еще продолжаю пользоваться старыми терминами. КГБ уже нет, а то, что осталось от него, лежит в руинах. Сейчас эти руины называются ФСБ, и восседает на них бывший пожарный с лицом то ли евнуха, то ли обиженного ребенка. Удивительная способность русского народа самостоятельно уничтожать все до основания, а затем…»

В VIP-зале, чуть ли не от стойки бара, вновь занудил голос Бидо:

– Поскольку вы новичок в нашем деле… я вовсе не хочу обидеть вас, – поспешил добавить он, заговорщицки понизив голос, – просто констатирую факт. Поймите, я еще раз беру на себя смелость повторить вам основные правила конспирации. Каждый должен знать только то, что ему необходимо для выполнения своей части задания…

Он снова,уже в который раз, стал перечислять заповеди своей профессии.

«Напыщенный балбес, – безнадежно определил Аркадий, – он не понимает, что я все это проходил еще в пятом классе, до наступления половой зрелости. До одурения забавны эти люди – старые солдаты „холодной войны“. Они до сих пор сидят в окопах, хотя враг уже давно повержен…»

– Все разговоры между вами, Летисье и Басовым, которые непосредственно касаются операции, проводить только в специально оборудованной комнате посольства Франции в Москве, – донеслось очередное назидание Бидо. – В случае задержания вы не должны отвечать ни на один вопрос до прибытия консульского работника посольства.

«Господи, неужели конец? – с надеждой подумал Аркадий. – Похоже, Бидо выложил абсолютно все, что только знал».

Действительно, более никаких назиданий от Бидо до вылета в Москву Аркадию не последовало. И вот, прошу любить и жаловать – законспирированное лицо с фотографии. Из левого кармана твидового пиджака мужчины, как было обусловлено, неуклюже торчала газета «Фигаро».

Анатоль Басов, очевидно, тоже узнал Аркадия и Жака, хотя никто из них не держал в кармане пиджака никакого французского или русского периодического издания. Или нарезного батона, перевязанного бантиком алой ленточкой. Анатоль улыбнулся сразу обоим и завершил свое сползание со стула, отчего моментально превратился в коротышку: по сравнению с высоким, стройным Аркадием и атлетически сложенным верзилой Жаком он выглядел подростком.

– Я ждал вашего прилета, – фальцетом произнес Басов совершенно бессмысленную фразу. Звучание его голоса забавно контрастировало с его фамилией.

– Насколько я знаю, вы решили остановиться в «Метрополе». Хороший выбор. Самый центр. Очень живописно. Мне от моей квартиры на Тверской до вашей гостиницы рукой подать. Кстати, гостиница находится также не очень далеко от посольства, куда мы частенько будем заглядывать.

«Он что, кретин? Забыл, что я родился и вырос в Москве? – не переставал удивляться Аркадий. – Что на местности ориентируюсь лучше всей их компании?»

Наконец, к счастью, пришли вещи пассажиров VIP-зала, и все поспешили к выходу. У неухоженного, некогда респектабельного здания аэропорта их ждала машина с номерами торгового представительства. Кобзарь обратил внимание, что она припаркована у самого выхода – в одном ряду с двумя милицейскими автомобилями с синими маячками на крышах.

– Уж не за нами ли? – пошутил Аркадий. Анатоль резко дернул головой в сторону машин, затем укоризненно посмотрел на Кобзаря.

«Боже, мало того, что с памятью у мужика плохо, так и шуток он не понимает, – огорчился Аркадий. – И с этим болваном мы будем делать дело? Не забавно…»

Они вскоре выехали на Ленинградское шоссе и затерялись в плотном потоке машин, львиную долю которых составлял грузовой транспорт.

Летисье с любопытством смотрел из окна автомобиля на прозаическую картину пригородной Москвы: с эпохи «Мертвого сезона» берез по дороге от Шереметьева до Москвы заметно убавилось. Басов с увлечением продолжал играть роль гида, и Жак внимательно слушал начальство.

– Москвичи очень гостеприимны, но учтите, господин Летисье, в отличие от европейцев, русские обговаривают серьезные дела за очень обильным столом. Причем нередко обед или ужин происходит не в ресторане, как это принято в Европе, а дома. У одной из заинтересованных сторон. Будьте готовы к тому, что вас пригласят в гости. И тогда вы должны… – бубнил Анатоль.

«Ну и бог с ними. Я вот давно готов, что пригласят». – Аркадий, довольный, что его, наконец, оставили в покое, мысленно строил канву разговора с одним из бывших генералов ВВС Захаром Картузовым.

Когда-то, во времена краха режима Хоннекера, у них сложились взаимовыгодные доверительные отношения. Это был период, когда наряду с советской летной техникой, находившейся на вооружении ГДР, «оставлялись» на ее территории и некоторые новые образцы оружия, принадлежавшие Вооруженным силам СССР. Тогда для Аркадия это была только «проба пера». Крупные сделки последовали позже, когда осуществлялись поставки военной техники из России в Анголу, Мозамбик и другие африканские страны. Ну а на территории бывшей ГДР в период вывода советских войск происходили беспрецедентные вещи. Зачастую это были штучные сделки с западными немцами, за которыми стояла военная разведка США. Эти «частные» лица скупали все: самолеты, танки, ракеты всех назначений, новейшие образцы стрелкового оружия, приборы ночного видения и многое, многое другое. Все, что удавалось заполучить таким образом, потом внимательно изучалось специалистами и тестировалось на полигонах в США. Советский Союз в то время еще был грозным потенциальным противником.

Исчез с карты Советский Союз. Генерал Картузов вышел в отставку. Однако он продолжал заниматься торговлей российской военной техникой, но уже под крышей недавно созданной конторы под названием «РОСАРМКО». Начинать нужно было с него.

«Захар любит деньги, но не любит неприятности. Он, собака, жутко подозрителен. Хорошо, что со мной он работает приличный срок и я всегда оправдывал его доверие. Картузов, конечно, никому не верит на все сто, но знает, насколько мала вероятность всяких пакостей с моей стороны: я его не кину и не сдам, – мне ж это невыгодно. И тут Захар в основном прав, – подытожил Аркадий. – А вот к правительству, будь оно родное или французское, он отнесется с подозрением. И опять не скажу, что он не прав. Но главное – деньги. Сумма комиссионных, которой я махну перед его носом, – достаточный аргумент, чтобы Захар перестал сомневаться».

Аркадий тихо выругался, увидев, во что превратился центр столицы: казалось, весь город стал гигантским базаром. От угла Малого театра и до Лубянки стояли женщины, предлагая одежду, обувь, пирожки. Если бы Аркадий приехал на год-полтора раньше, то мог бы лицезреть монумент Островского, восседающего в кресле у входа в театр, обвешанного сосисками, а также костры из ящиков в подземных переходах, где ночью обустраивались торговцы. Отправляясь в Россию, он всегда был уверен, что ее дела волнуют его так же мало, как дела тридесятого африканского царства. Но Москва каждый раз ухитрялась зацепить Кобзаря за живое, за что-то давно забытое, и от этого он становился саркастичен и язвителен сверх меры. Ничто не держит человека так крепко, как воспоминания детства. Отрицать это – упражняться в самообмане. А Кобзарь был слишком умным и трезвомыслящим человеком, чтобы дурить голову себе, любимому.

В номере он задернул шторы и подошел к столику, где стоял телефонный аппарат. Номер Аркадий помнил наизусть.

—А, Аркадий! Молодец, что наконец приехал в Москву. Как дела? Где остановился? Когда увидимся? – со скоростью пулеметной очереди выпалил Картузов. – Давай, друг мой, встретимся у меня на даче. Посидим, потолкуем, поедим шашлычки, попьем водочки… Жаль, Елена с внуками в Крыму. Не повидаешься. Что, лады? Да сегодня пятница, чего откладывать в долгий ящик? К шести я подошлю машину к «Метрополю». В каком ты номере? Не занимай линию. Жди! Через две минуты перезвоню – скажу номер машины. Будешь не один? С французом? – Картузов насторожился. Но немедленно врубился в ситуацию: – Еще лучше. Споим лягушатника! До скорого…

«Дача» Картузова оказалась совсем рядом – по Киевскому шоссе, недалеко от Московской кольцевой автодороги. Аркадий, который побывал, наверное, на сотне вилл и «вилочек» и вкус которого оставлял желать лучшего, и то изумился нелепой грандиозности генеральской «фазенды». За каменной стеной, напоминающей крепостное средневековое сооружение с бойницами, высился трехэтажный замок, увенчанный десятком остроконечных башен. На каждой из них торчал замысловатый флюгер с геральдическими знаками. Чудовищный ансамбль говорил о безумном воображении архитектора, разгоряченного готическими триллерами, а то и дурной сивухой с «колесами». Подобное творение можно увидеть только на старинных гравюрах-иллюстрациях к первому изданию кровожадных сказок братьев Гримм. Все окна-бойницы замка были защищены стальными решетками, въездные ворота и двери покрывала листовая сталь, на которой лепились кованые орнаменты a la russe. Центральным персонажем внутреннего двора был, вне сомнения, неправдоподобно огромный фонтан.

«Елки-палки! Елки зеленые! Елки канадские голубые! Е-ее…! – захлебывался от восторга Аркадий. – Ну почему я не прихватил Наташкиного архитектора – тут бы ему и конец пришел, от этакой картинки. Ну, Мишка Мурвиль, будешь еще мне лекции читать – пошлю на дачку к Картузову!»

Представительский БМВ смотрелся на фоне жилища Картузова как пришелец из иного мира. Аркадий и Жак вышли из автомобиля и, увидев генерала, поняли: хозяин ждет восторгов. Летисье мгновенно оценил ситуацию и, цокая языком, принялся повторять на все лады:

– Версаль! Версаль! Просто Версаль…

Угомонившийся Аркадий посмотрел на «фазенду» уже деловым оком: вот яркое доказательство того, что в стране еще есть много чего ценного, что плохо лежит. Так сказать, поддается стихийной приватизации. И обладатель открывшегося взору нагромождения камней и металла – далеко не последний человек в данном процессе.

Два дюжих, коротко стриженных молодца в черных одинаковых костюмах, вынырнувшие словно из-под земли, почтительно, замерли перед Картузовым.

«Так вот где нынче квартирует российский спецназ», – насмешливо хмыкнул про себя Аркадий, заметив еще несколько стриженых клонов в дальнем конце двора.

– Накройте, ребята, в беседке, – распорядился хозяин. – Погода сегодня что надо. Как шашлыки? Смотрите… Через минут двадцать-тридцать мы подойдем. А пока осмотрим фазенду!

С этими словами Картузов широким жестом пригласил гостей на осмотр этого образчика необузданной фантазии.

В прихожей гостей встретило чучело медведя с традиционным подносом в лапах – то ли для стопочек, то ли для визиток. Очевидно, по обстоятельствам. На галошнице из натурального малахита отсыпался здоровенный кот с драным ухом (тоже своего рода спецназовец), не соизволивший даже приоткрыть глаз. Похлопав мишку по плечу, хозяин провел гостей по просторному холлу, с традиционным набором вещей, рекомендованных глянцевыми журналами: телевизор в половину стены, огромные колонки, обрамляющие ламповую аудиоаппаратуру, натуральные персидские ковры на полу и так далее. Неизменный глобус-бар в центре комнаты, а вот в углу – еще один (видно, коллеги уже не знали, что дарить!) и, разумеется, камин – настоящий, на мраморной доске которого громоздились позолоченные часы – топорная подделка, изображающая колесницу и шестерку лошадей, тянувших ее в разные стороны. По углам стояли жестяные рыцари в полный рост, на стенах красовались щиты с экзотическими гербами вперемежку с ятаганами, шпагами, пищалями и бог знает чем еще. В укромном углу тщетно пытался скрыться кожаный диван невиданных размеров, охраняемый еще одним рыцарем.

– А теперь, господа, вас ожидает сюрприз. Знаешь, Аркадий, зимой мы сделали легкую перепланировку… Сюда, пожалуйста.

Хозяин предупредительно пропустил гостей через двухстворчатую дверь из тонированного стекла. Они прошли по замысловато изгибающемуся коридору, за который многое бы отдал режиссер голливудского триллера. «Похоже, архитектор крепко набрался, перекраивая твою фазенду, Захар», – мысленно хмыкнул Кобзарь, когда, не вписавшись в очередную «загогулину», больно стукнулся плечом о что-то железное. Предмет искусства, надо понимать.

– Прошу, господа, – Картузов распахнул очередную дверь. – Наша столовая-гостиная, почти студия. К сожалению, почти. Кухня осталась на старом месте. Архитектор предлагал последний парижский дизайн, но жена встала насмерть, чтобы кухню не трогали. Женщина, знаете ли… Ля фам!

«Последний парижский дизайн» поверг Аркадия в долговременный шок. Огромную, неправильной формы комнату дизайнер оформил – от пола до потолка – в густых сине-фиолетовых тонах. В них, как в ночном океане, тонули редкие ниши с белыми статуями. Но ни статуи, ни царских размеров портрет хозяина дома, ни огромный («на 50 персон!» – похвастался генерал) стол, вокруг которого громоздились белые канделябры, не могли оживить мрачный зал. Зато буквально к краю стола примыкал огромный бассейн.

– А что? – истолковав по-своему выражение лица Кобзаря, захохотал генерал. – Хочешь, плавки дам?

На что Аркадий, хлопнув по плечу ошарашенного Летисье, рявкнул почти по-строевому:

– Мы и без того аппетит дорогой нагуляли. Кормить-то будешь, Захар?

– Да, да, конечно, – засуетился генерал. Он слыл хлебосолом во все времена, правда, эпоха «чем богаты, тем и рады» пережила цепь периодов от «чай с хлебом» до «икра с шампанским». Картузов, гордый тем ошеломляющим впечатлением, которое произвел его дом на парижан, вывел их в сад неожиданно коротким путем – прямо из гостиной.

Упоительные запахи окутали замороченных экскурсией гостей, едва они спустились с крыльца. И чем ближе они подходили к беседке, тем сильнее становился аромат печеной баранины, домашних огурчиков, маринованного чеснока… Несмотря на крушение Союза, на столе мирным образом уживались домашние подмосковные соленья и закавказские маринады, изумительное деревенское сало с чесночком и длинный жгучий перчик, острый, «как кинжал». Наконец, все уселись поудобнее, наполнили тарелки и, подняв рюмки запотевшего хрусталя, приступили к трапезе. Пять минут прошли в священном молчании – гости и хозяин отдавали дань кулинарному мастерству поваров генерала.

После десятка русских традиционных тостов с непременным обязательством пить до дна, наступил черед тостам личным и более предметным. Картузов традиционно поднял рюмку «за нас с вами и за хрен с ними!». Это был сигнал приступать к деловой части программы. К тому времени бедный Летисье, которого когда-то французские инструктора обучали навыкам «пить не пьянея», успел обнаружить, что пройденный курс был далеко не совершенен, а препарат, который он принял перед поездкой на дачу, наверное, оказался с просроченным сроком годности. Мысли его путались, в глазах мелькали попеременно лица генерала, Аркадия, четырех черных близнецов, и все это крутилось вперемежку с роем остроконечных башен с флюгерами. Усилием воли француз пытался отгонять видения, но вскоре, устав от неравной борьбы, погрузился в глубокий сон без сновидений. Он не почувствовал, как чьи-то сильные руки подхватили его и отнесли на огромный кожаный диван в зале на первом этаже, специально предназначенный для подобных оказий.

Картузов уже давно с нетерпением ожидал деловой части разговора. Он справедливо считал, что подобные беседы лучше вести тет-а-тет, и вовсю старался нейтрализовать нежелательного, по его разумению, свидетеля в образе Летисье. Парень обнаружил неплохие задатки, и генерал про себя уже окрестил Жака «стойким французским солдатиком». Однако, несмотря на здоровье и молодость гостя, французская школа «устойчивого застолья» оказалась не способной конкурировать с русской безудержной лихостью.

– Знаешь, Захар, у нас с тобой есть возможность хорошо заработать, а тебе еще и получить повышение по службе, – осторожно подступил к делу Аркадий.

Картузов выжидающе смотрел на него своими острыми крохотными глазками.

– Скажу честно, дело крайне щепетильное, – продолжал Кобзарь, – и имеет политическую окраску, поэтому на начальном этапе необходимо соблюдать абсолютную секретность.

Заметив настороженность во взгляде генерала, Аркадий поспешил уточнить:

– Нет, нет, ничего предосудительного. Никакого риска для нас, да и Россия только выиграет. Конфиденциальность нужна в первую очередь Франции, учитывая различные политические силы в той стране и приближающиеся там выборы. Впрочем, все эти подробности для тебя совершенно неинтересны, это головная боль французских налогоплательщиков. Ты должен иметь представление только в принципе. Однако, Захар, твоя контора сможет отрапортовать о подписании огромного контракта, который ты им принесешь на блюдечке. Словом, разговор идет о продаже сорока МиГ-29 Франции.

Картузов с недоверием посмотрел на Аркадия.

– С каких это пор Франция покупает самолеты за рубежом? А куда денутся их хваленые «миражи» и, главное, как на это посмотрит «Дассо»?

– Понимаешь, Захар, Франция традиционно продает «миражи» в ряд европейских, африканских и латиноамериканских стран. Обязательства перед ними должны быть выполнены. В противном случае можно потерять клиентов, придется платить огромные неустойки, не говоря уж о политическом уроне.

С другой стороны, в соответствии с планом перевооружения, ВВС Франции в этом году должны получить сорок новых машин и распределить их по авиабазам. Я не знаю, какой поц занимался координацией и планированием в Министерстве обороны, но факт остается фактом – французам для самих себя не хватает сорока боевых машин. Об этом сообщил мне мой источник в штабе ВВС. Излишне говорить, что эта информация не для печати. Я пораскинул мозгами и решил использовать эту уникальную ситуацию. Во-первых, французские пилоты уже обучены летать на МиГах… – Перехватив удивленный взгляд генерала, Аркадий пояснил: – Да, да, у них были совместные учебные сборы и тренировки по линии НАТО в ФРГ. Ты же прекрасно знаешь, что МиГ-29 находится на вооружении ВВС Германии после исчезновения с политической карты ГДР. Во-вторых, эти машины превосходят по своим летным качествам «миражи». Конечно, придется кое-что доработать в плане электроники и вооружения под стандарты НАТО, но это пустяки. В-третьих, они намного дешевле «миражей». И, наконец, можно будет рассчитывать на дальнейшие коммерческие отношения через твою фирму. Не тебе рассказывать, что за этим следует – запчасти, восстановления ресурса, апгрейдинг вооружений и прочее.

Видя, как закатил глаза Картузов, Аркадий быстренько перевел дух, готовясь выдвинуть основной аргумент.

– Вот здесь и лежит наш интерес. А он мно-го-мил-ли-онный! Теперь ты все понял, Захар? Я проработал вопрос в Париже на всех уровнях и получил разрешение действовать. Поэтому я в Москве и у тебя на даче. Но еще раз повторяю: пока не будет подписан контракт – полное молчание! Иначе произойдет колоссальный скандал. Смотри, чтобы ваши журналисты не пронюхали и не вытащили это дело раньше времени на страницы газет. Все переговоры по этому поводу мгновенно прекратятся… А теперь самое главное, что должно остаться только между нами. Мне обещано пять процентов с контракта! Ты понимаешь, какая это сумма…

По засверкавшим глазкам генерала можно было твердо сказать: он все прекрасно понял и даже успел подсчитать прибыль. Предвосхищая вопрос Картузова, Аркадий продолжал:

– Эти пять процентов мы делим с тобой пополам. Картузов тряхнул головой, его кадык заходил в горле, как затвор автомата Калашникова. Он налил себе полфужера «Гжелки» и залпом осушил его. Подумав мгновение, напряженно глядя Аркадию прямо в переносицу, произнес:

– Давай договоримся так: моя контора не имеет к этому никакого отношения. Иначе вы все помрете, ожидая решения, и разоритесь, выплачивая откат всем – вплоть до часовых в ангарах. Выход есть другой: я сведу тебя напрямую с НПО «МиГ». Они сейчас имеют право самостоятельно продавать свою продукцию. Буду помогать на всех этапах. Связи и влияние у меня еще есть – да ты знаешь сам… Ну и ты сдержи свое слово! Давай махнем по последней за успех…

Он опять налил себе полфужера водки, не забыв на этот раз Аркадия. Тому страшно не хотелось больше пить. Сейчас только бедняга Летисье мог бы в полной мере его понять, но Аркадий знал: не выпьешь – нанесешь кровную обиду. Чего он позволить себе не мог. Интересно, как там бедолага Жак?

В первые мгновения Летисье никак не мог понять, где он и как оказался в этом средневековом зале, украшенном рыцарскими доспехами и образцами оружия XVI—XVII веков, да еще на огромном, как катафалк, черном кожаном диване. Голова раскалывалась на части, во рту будто ночевал эскадрон, правая рука затекла из-за неестественного положения. Он на ней проспал всю ночь и теперь не сразу смог сообразить, как ее вернуть на место. Постепенно сознание начало возвращаться, а с ним – обрывки то ли вчерашних событий, то ли ночных сновидений. Не только физически, но и морально Летисье был абсолютно раздавлен: он не выполнил указаний шефа – ему нечего было доложить о том, что произошло на даче. Жак, шатаясь, встал и, выйдя из зала, стал искать ванну и туалет. Путь от дивана до них оказался прост и короток.

Похоже, на даче кроме «спецназовцев», как их окрестил Аркадий, уже никого не было. На помощь «воскресшему» Летисье тут же пришел вчерашний молодец в черном, который здесь выполнял роль валета, официанта и телохранителя. Он принес чашку горячего черного кофе и горячую ватрушку. Голове полегчало, однако подавленное состояние сохранялось. После кофе молодец вопросительно посмотрел на Жака, который с вымученной улыбкой смог выдавить из себя:

– Отель, пожалюста.

Большего он сказать по-русски не мог – язык не слушался. Да этого вполне хватило, чтобы к крыльцу подъехал автомобиль, за рулем которого сидел еще один клон в черном. Летисье подошел к машине, открыл заднюю дверцу, показавшуюся ему в полтонны весом, плюхнулся на сиденье и закрыл глаза. В следующее для него мгновение машина уже въезжала в парковочную зону гостиницы «Метрополь».

Доковыляв до номера, Жак опустился в кресло и стал судорожно обдумывать, что же он может сообщить Басову по поводу вчерашнего вечера. Кроме описания чудо-замка да видов закуски – ничего. Память отказывалась ему служить. Иностранные языки словно испарились из головы. С французским, родным, дело обстояло немногим лучше. Летисье сжал гудящую голову руками и попытался восстановить хотя бы последовательность тостов. Однако долго раздумывать ему не пришлось. Раздался стук в дверь, и на пороге появился улыбающийся Аркадий.

– Ну как дела, малыш? – фамильярно бросил он. – Я надеюсь, ты выспался. Мы решили утром тебя не будить, уж больно ты сладко спал. Ну что? Пройдемся по центру города? Посмотришь Красную площадь, посетишь Мавзолей Ленина. Ведь трудно сказать, когда ты снова увидишь Москву, не правда ли?..

Летисье понял, что Аркадий над ним тихо измывается.

– Да, кстати, я тебя скоро покину часа на два-три. Свяжись с нашим другом. Мы вместе с ним пойдем на одну важную встречу. Пусть он приедет в отель в половине первого. Я буду ждать его внизу в вестибюле. А ты сегодня отдохни, расслабься. Сходи в Третьяковскую галерею или посиди в кафе. Увидимся во второй половине дня.

Кинув на француза прощальный ясный – словно вчера пил только ключевую воду! – взгляд, Кобзарь изящно удалился, напевая: «Жил-был Анри Четвертый, он славный был король. Любил вино до чёрта, но трезв бывал порой…» Это была песенка Беранже в исполнении веселого французского офицера в фильме «Гусарская баллада», но Жак этого не знал. И вообще, ему было не до песен.

Летисье чувствовал себя как побитая собака. Аркадий явно давал понять: «Ты, Жак, мне нужен исключительно в качестве посыльного. Ты в дело не суйся». Мечта Жака совершить что-то значительное во имя Франции (и своей славы) все стремительнее уплывала за горизонт, в то время как озлобление и ненависть к этому типу, да и к другим русским, росла как на дрожжах. Он мог бы стерпеть поражение от вражеского разведчика – с кем не бывает, на войне как на войне, но чтоб его обошли два барышника!.. (Жак отказывался причислять обуржуазившегося интенданта к «нормальным» военным.) Это был позор. А самое скверное – так будет и впредь, потому что у него практически нет шансов переиграть мсье Кобзаря. Летисье, приведя в порядок шальную голову, трезво взвесил возможности сторон и пришел к такому печальному выводу. Утешало одно – мсье Кобзарь играет за французскую сборную, и встреча, на которую он отправился с мсье Басовым, будет ею выиграна. С приличным счетом.

В двенадцать тридцать стремительно, как футбольный мяч в ворота, в вестибюль «Метрополя» вкатился Анатоль Басов. На ходу кивнув поджидавшему его Аркадию, он так же стремительно развернулся и пошел на выход. Аркадий вздохнул и поспешил за связным.

«Опять эта клоунада», – раздраженно поморщился Кобзарь. Чтобы догнать почти бежавшего Басова, ему пришлось взять с места в карьер. Поравнявшись с коротышкой, Аркадий едва успел сказать ему, что «встреча состоится в ресторане Дома кино на улице Гашека». Анатоль, отскочив от Аркадия, заспешил к машине – «номера московские», отметил Аркадий, – юркнул в нее, нетерпеливо косясь на спокойно усаживающегося Кобзаря. Тот еще и дверцу не закрыл, а Басов дал газ и, рванув несчастный автомобиль, быстро отъехал от «Метрополя». По дороге новоявленный Джеймс Бонд без конца поглядывал в зеркало заднего обзора и всеми мыслимыми и немыслимыми путями начал рулить в сторону Маяковки. Анатоль то и дело менял маршрут следования, благо времени до встречи у них было предостаточно. Проехав начало Неглинной, Анатоль полез в гору мимо Сандуновских бань, оттуда через Сретенку вновь спустился к бульварам. Судя по всему, Анатоль в Москве времени зря не терял и досконально изучил все закоулки, подворотни и запасные проезды через дворы. Машина, как пьяница в белой горячке, кружила по центру столицы. Дважды они объехали Цветной бульвар, потом завернули на Петровку. Словом, если задачей сегодняшней поездки было привлечь к себе чье-то внимание, то Басов в ее выполнении преуспел.

– Послушай, Анатоль… – повел было разговор Аркадий, но все попытки начать обсуждение предстоящих переговоров кончались безуспешно. Басов таинственно очертил указательным пальцем окружность над их головами, что, вероятно, означало: «автомобиль может быть напичкан жучками».

«Чертов циркач», – в сотый раз выругался про себя Аркадий и решил при первом же удобном случае серьезно поговорить с Басовым, чтобы тот «прекратил весь этот балаган».

Припарковались они за два квартала от Дома кино – на Большой Грузинской. Пешком миновали два проходных двора и вышли прямо к Дому кино. В просторном холле уже маялся ожиданием Картузов. Генерал стоял у колонны и беседовал с двумя мужчинами, весь облик которых говорил об их принадлежности к научно-технической интеллигенции и еще более красноречиво – об отношении нынешней власти к «мозгам» и «оборонке» страны. В почти одинаковых невыразительно-серых пиджаках и брюках, тщательно вычищенных, но далеко не с иголочки, с бледноватыми озабоченными лицами, эти двое выпадали из атмосферы Дома кино. Один из них, покрепче, пошире и построже, был при галстуке (столь «удачно» подобранном в тон, что разглядеть его на серой же, как пиджак, рубашке мог только соколиный глаз Кобзаря) и с тяжеленным «дипломатом». Второй – обладатель артистической шевелюры и на редкость выразительных бровей – носил под пиджаком скромную водолазку; в руках, словно не зная, чем их занять, он крутил ключи от машины.

«Ага, представители науки, – удовлетворенно резюмировал Кобзарь. – Примерно таких я и ожидал. Напряжены. Очень хорошо… О-о-о! Заметили меня, голубчики!»

Разговор оборвался. Представители науки, прервав беседу, развернулись и уставились, словно на кинозвезду, на направляющегося к ним лощеного, броско и дорого одетого незнакомца; выразительные брови товарища в водолазке взлетели до середины лба: «Да что ж это за гусь плывет к нашему берегу?!»

– Добрый день, господа, – пробасил Картузов, – разрешите представить вам господина Василия Викторовича Червякова – заместителя генерального директора и господина Михаила Яковлевича Гульденберга – начальника коммерческого отдела фирмы.

Аркадий и Басов коротко поклонились и почтительно пожали встречающим руки. Но авиаторы мгновенно и очень отчетливо ощутили силу, исходящую от яркого господина с лучезарной улыбкой и мягкими повадками сытого хищника, – силу характера, энергии, денег.

Картузов, не любивший терять время на обмен любезностями «всухую», широким жестом старого гуляки пригласил всех подняться на второй этаж в ресторан, где в почти пустом зале их уже ожидал столик. Сев за стол, Червяков и Гульденберг тут же протянули гостям свои визитки. «Слишком поспешно, – констатировал Кобзарь. – Опасаются, что без бумажки я не поверю в их высокое положение в столь уважаемой фирме, – так-то, ребята, якшаться с акулой капитализма. Ничего, пусть малость покомплексуют…»

– Итак, выпьем за знакомство! – скомандовал Картузов и, чокнувшись со всеми, с удовольствием опрокинул рюмку водки. Не делая и секундного перерыва между тостами, провозгласил следующий:

– А теперь выпьем за успешное деловое сотрудничество!

«Ну и здоров же Захар пить… Можно смело зачислять в сборную мира», – восхитился Аркадий.

Обед длился около двух с половиной часов. Тостам не было конца, за этим бдительно следил Картузов. Анатоль попытался было изображать свадебного генерала, но быстро стушевался и весь превратился в слух (правда, в слух с хорошим аппетитом). Товарищи уступили Кобзарю для сольного выступления почти всю сцену, и это было ему на руку. Аркадий наконец-то отправил своего «внутреннего тигра» на покой и теперь с мягким обаянием убеждал уважаемых представителей российской оборонки выручить самолетами «бедную Францию»:

– Господа, вы не представляете, до чего может довести французский бюрократизм в сочетании с местной демократией. Как вы уже догадались, я здешний, арбатский, и уж что-что, а бардак повидал и гражданский, и военный, и частный, и государственный. Так вот: когда один французский бюрократ и интриган начинает копать под другого (а это у них вроде спорта), возникает бардак, который даже меня пугает. Ну два-три самолета могут еще где-нибудь затеряться, ну в крайнем случае – десяток. Но сорок?!.

– Согласен. Сорок – это уже перебор, даже в масштабах крушения империи, – сострил Михаил Яковлевич. – Вот наша империя недавно рухнула, однако сделки между ней и Францией вполне могут совершаться без посредников.

– Да, – подхватил Василий Викторович, – если все абсолютно законно, зачем Франции идти окружным путем? Господин Картузов намекал на политические интриги, но настолько ли это серьезно? Чего вы боитесь?

– Средств массовой информации. – Аркадий скорчил болезненную гримасу, как будто официант подложил ему на стул кактус. – Они набросятся на эту сделку, комментируя ее на свой манер, в зависимости от партийной принадлежности. Перебаламутят всё море общественного мнения и в итоге раскачают лодку так, что в ней будет трудно усидеть кое-кому из политиков. Выборы, господа, выборы! Независимые средства массовой информации слушаются только своих непосредственных хозяев, и можно себе представить, какой скандал раздуют те из них, кто получает деньги от оппозиции. У нас, знаете ли, свободная пресса. Это большая сила. А в российских газетах что ни напечатай, власти всё до фонаря. Да и настоящей оппозиции полтора листка. Вы просто не понимаете, господа, как шикарно вы живете с такими кроткими масс-медиа, кушающими чуть ли не из одних рук! На Западе многие завидуют.

– Так пусть приедут и купят себе немножко нашей прессы, – резонно предложил Гульденберг.

– Один мой знакомый уже подумывает об этом… Но давайте отойдем от политики и вернемся к нашим самолетам. На первый взгляд, правительство нашло лишние деньги, чтобы выбросить их на посредников. Однако, действуй оно напрямую, затраты окажутся не меньше, так как придется проводить определенную подготовку общественного мнения – учитывая риск политического скандала. Но в этом случае затраты могут себя не оправдать! Давайте подсчитаем, что всё это значит в долларовом эквиваленте. Вы сами понимаете, что…

Зам. генерального с коммерческим переглядывались. Разговор становился все более интересным. Мсье Кобзарь, словно позабыв о «классовых различиях», дружески беседовал с ними, как с братьями-капиталистами, обладателями таких же… или почти таких же, как у него, банковских счетов. К делу у него был подход серьезный, смутить или обидеть его неделикатным вопросом было невозможно – если он не мог ответить прямо, то так и говорил и объяснял почему. Да и к российским бюрократическим порядкам магнат относился с полным пониманием. Почти свой парень… Вопросу о сотрудничестве фирмы «МиГ» с заинтересованными французскими организациями (правда, пока неизвестно какими) был дан первый мощный толчок. Его детальная проработка теперь переносилась в официальные кабинеты. Группа поддержки или, иными словами, «лобби» было сформировано.

– Представителям НПО «МиГ», – заверил Аркадий будущих партнеров, – будут немедленно направлены приглашения для участия в переговорах в Париже. Там мы сможем обсудить предстоящее соглашение во всех деталях. Поверьте, оно принесет прибыль обеим сторонам. Готовьте ваши вопросы – они, разумеется, возникнут сразу же после обсуждения нашего предложения, – мы готовим открытую, законную сделку и не собираемся уклоняться от ответов. До встречи, господа!

Именно в Париже, в соответствии с планом операции, столь тщательно разработанной мсье Кобзарем и мадам Натали, предстояла окончательная обработка представителей НПО «МиГ». Однако кое-что еще нужно было сделать в Москве. Обменявшись прощальными рукопожатиями с москвичами, Аркадий и Анатоль отправились на улицу Димитрова.

В посольстве Басов, попросив Аркадия подождать – «сейчас всё улажу», – прошел в помещение резидентуры. Получив добро у резидента использовать для беседы помещение, оборудованное специальной защитой от электронного прослушивания, Басов повел Аркадия на второй этаж здания. Они зашли в небольшую комнату, в центре которой стоял длинный стол, окруженный металлическими легкими стульчиками. Басов немедленно принялся священнодействовать, активизировал систему защиты и удовлетворенно вздохнул, когда послышалось легкое гудение, – Аркадию показалось, что звук доносится со всех сторон комнаты, даже из-под пола и с потолка.

– Готово! – кивнул Басов Аркадию. – Можно начинать работать.

Он положил перед собой специальную тетрадь с нумерованными страницами, – там он намеревался делать замечания, возникающие по ходу обсуждения, а затем сформулировать и составить содержание шифрованного сообщения в Центр. Уже – по результатам прошедших двух встреч.

– Анатоль, скажу честно: что наша операция будет успешной – здесь у меня сомнений не было, – начал Аркадий, – однако можно сообщить в Париж, что все происходит гораздо быстрее, чем я предполагал. Вчера на даче у Картузова мы моментально нашли общий язык. И нашу легенду он проглотил с лёту. Я, разумеется, предупредил его, что процесс переговоров вплоть до подписания контракта должен оставаться в полной тайне по политическим мотивам. – Он взглянул на Басова, – тот добросовестно делал какие—то пометки в тетради. – Я особо подчеркнул, что любая утечка информации немедленно повлечет за собой прекращение переговоров. Мое заявление о разделе комиссионных пополам Картузов встретил с восторгом. Вам, Анатоль, надо будет согласовать дополнительно вопрос о размере компенсации «ущерба» генералу за «упущенную прибыль». Картузов патологически жадный тип. Учтите, известие, что контракт не будет подписан, он станет рассматривать как потерю уже принадлежащих ему кровно заработанных денег. А генерал – фигура, влиятельная в российском ВПК, и он может понадобиться и в дальнейшем… – Сделав эффектную паузу, как бы отвлекшись от главной темы, Аркадий добавил: – Кстати, советую подумать о его вербовке на материальной основе. Ну, это уже по вашей части. Что касается сегодняшней встречи, вы сами все слышали. С представителями все обстоит, так же как и с Картузовым, – только в копеечном выражении. Эти двое, похоже, давно не держали в руках более ста долларов. Им достаточно четко объяснили, что Франция не только принесет дивиденды их родному НПО, но и «щедро» решит их личные материальные запросы. Эта «щедрость» обойдется нам в… несколько тысяч долларов. Сюда же входят расходы на их прием.

Аркадий потянулся и размял руки. Он был очень доволен тем, как развивались события. А Басов всё что-то записывал, записывал, записывал…

– Думаю, мне придется проболтаться с вашим Джеймсом Бондом еще тройку дней в Москве, пока мы не получим более полной картины о развитии сюжета в фирме «МиГ». Я свяжусь с вами через Летисье, как только получу дополнительную информацию от сегодняшних клоунов.

– И, послушайте, Анатоль, – напоследок высказался Аркадий, – чем меньше мы будем играть в Москве в казаки-разбойники, тем будет лучше для дела. У вас есть какие-либо замечания или вопросы? Нет? Тогда, с вашего позволения, я оставлю вас и займусь своими личными делами. Вот, кажется, и все. Итак, до связи.

Басов вывел Аркадия из помещения резидентуры и проводил его до дверей посольства. Упреждая предложение Басова, Аркадий быстро сказал:

– Нет-нет, не надо машины, я с удовольствием пройдусь пешком.

Басов вернулся в помещение резидентуры и быстро составил текст шифровки, которая немедленно была отправлена в Париж.

На третьем этаже главного административного здания НПО «МиГ» в кабинете генерального директора собрались, кроме хозяина кабинета и его заместителя по кадрам, все нам уже знакомые персонажи. На предприятии ни для кого не было секретом, что Александр Константинович Углов, выполняя функции главного кадровика, являлся также кадровым чекистом и посему имеет два рабочих кабинета, один из которых находился на Лубянке. Александра Константиновича уважали, побаивались, но в целом любили.

Открыл совещание генеральный. Он полностью владел информацией о вчерашней встрече в Доме кино. Затем с ходу взял слово генерал Картузов.

– Вы, господа, надеюсь, хорошо знаете меня как представителя компании «РОСАРМКО». Хочу представить вам нашего будущего партнера – известного бизнесмена Аркадия Кобзаря. Господин Кобзарь неоднократно доказывал свою компетентность, занимаясь продажей российского оружия африканским странам. Теперь – о покупке крупной партии МиГ-29 французскими военно-воздушными силами.

Думаю, именно профессиональные качества господина Кобзаря позволили французскому правительству выбрать его посредником этой сделки. Вопросы есть?

Вопросы возникли немедленно.

– А почему, собственно, французы решили действовать через посредника? Что мешает им действовать напрямую? – вполне резонно поинтересовался генеральный директор.

– Очень просто. – Картузов ожидал подобного замечания и подготовился. – Политическая ситуация во Франции – как внешняя, так и внутри страны – сложная. Поэтому республика выбрала именно такой ход.

И Картузов добросовестно пересказал аудитории сагу о выборах в стране и прочем, – словом, повторил всю песню, которую ему напел Кобзарь на даче. К тому же он слышал блестящее выступление Кобзаря в ресторане Дома кино и многое намотал на ус.

– Поэтому я просил бы всех учитывать это обстоятельство и хранить полное молчание до подписания контракта. Это непременное условие французской стороны, которое они неоднократно подчеркивали. У них, знаете ли, беспокойная пресса, – закончил свою речь довольный генерал.

Присутствующие дружно закивали в знак полного понимания и одобрения услышанного.

Потом на сцене появился начальник коммерческого отдела Михаил Гульденберг.

– Хочу заверить уважаемую аудиторию, – Михаил Яковлевич умел ублажать клиента, – наша фирма готова выполнить заказ в указанном объеме и в предлагаемые сроки. Мы располагаем достаточным парком невостребованных машин.

– Но они могут понадобиться России, – вставил генеральный.

– Александр Игнатьевич, у нашего Министерства обороны в кармане ветер свистит! – Коммерческий директор искренне подивился наивности руководителя. – Голову на отсечение даю, – Михаил Яковлевич выразительно потряс роскошной курчавой шевелюрой, – в ближайшие годы отечественные ВВС не получат, благодаря родному министерству, ни колеса от шасси, не то что целую машину

На помощь Гульденбергу кинулся заместитель генерального:

– Мы должны ясно представлять себе, что для нашего НПО означает этот договор. Ведь полученные от сделки средства помогут фирме не только выжить в это трудное время, но и закончить разработку испытательного образца перехватчика пятого поколения, равного которому в мире не будет еще, по крайней мере, десятилетие.

Победа!

Все единодушно решили приступить к переговорам о поставках МиГ-29 во Францию, как только получат официальное приглашение от французской стороны. Александру Углову было поручено провести соответствующие согласования в ФСБ и МИДе.

После совещания Углов подошел к Картузову и отвел его в сторонку.

– Захар, дай-ка мне имеющиеся у тебя данные на Кобзаря и расскажи-ка мне о нем поподробнее. Я проверю его по нашим учетам. Это, конечно, ничего не изменит. Так, всё больше для порядка. Ты же знаешь, с какими типами приходится иметь дело сегодня, да еще улыбаться… Что касается этого Басова, то он нам хорошо известен как кадровый сотрудник французской секретной службы. С ним держи ухо востро…

А через некоторое время на улице Димитрова приняли шифротелеграмму.

«Центр – Роберу (оперативный псевдоним Басова)

В отношении операции „Альпийский мираж“.

Результаты встреч оцениваем положительно. Если события опережают запланированный график, нет нужды их сдерживать. При возникновении большого разрыва по времени до начала заключительной стадии операции, можно будет затянуть переговорный процесс. Срочно сообщите состав и дату приезда делегации в Париж для подготовки мероприятий по ее оперативному обслуживанию. Продолжайте изучать и собирать информацию о членах делегации. Сообщите Пижону (под этой кличкой проходил в оперативной переписке Кобзарь), что гонорар Ястреба (так в ДПСД пока окрестили Картузова) бюджетом не предусмотрен. Пусть подумают о гонораре из их общих комиссионных с Мидас. Что касается Вашего предложения о разработке Ястреба, то оно вполне разумно. Продолжайте заниматься его дальнейшим изучением. Желаю Вам успехов.

Паскаль (оперативный псевдоним Бидо)».

Через два дня из французской торговой миссии курьером было доставлено письмо, адресованное генеральному директору НПО «МиГ». Текст был отпечатан на бланке одного из известных международных банков.

«Уважаемый г-н Чернов,

В развитие установленных в Москве контактов, руководство банка имеет честь пригласить Вас и сопровождающих Вас лиц для проведения переговоров в Париже по теме, представляющей взаимный интерес. Французская сторона, как организатор переговоров, берет на себя все расходы по пребыванию делегации во Франции. Что касается состава делегации и точных сроков визита, то они могут быть согласованы с г-ном Кобзарем до его отъезда из Москвы.

С искренним уважением,

Омар Галеб,

президент – генеральный директор».

В тот же день вечером в уже знакомом нам помещении НПО и в прежнем составе состоялась встреча с Аркадием Кобзарем. Координатором встречи, как всегда, выступил Картузов, проявив при этом завидную оперативность и кавалерийскую напористость. Впрочем, справедливости ради, следует сказать, что все действующие лица в равной мере были заинтересованы в скорейшем начале переговорного процесса. На этот раз в Париже.

После обмена подобающими в таких случаях любезностями генеральный заявил, что фирма приглашение принимает и готова обсудить с французской стороной сроки визита. Через полторы минуты сроки были определены. Еще через две минуты был уточнен состав делегации. В нее вошли все присутствующие, за исключением генерального и чекиста Углова. Генеральный посчитал свою поездку нецелесообразной ввиду большой занятости. Углов тоже отказался от поездки, так как считал свой выезд преждевременным. К тому же решение о его зарубежных вояжах должно было приниматься совсем в другом месте…

Итак, делегация НПО «МиГ», которую возглавил Василий Червяков, вылетела в Париж. Уютно расположившись в салоне первого класса, москвичи наслаждались комфортом – как бытовым, так и по части «снабжения горючим». И старательно пользовались этой привилегией. Таков уж феномен, хорошо известный русскому – и не только! – человеку как «халява, сэр!». Против него в России может устоять только лишь покойник, и то со связанными руками. Пили за успех предстоящей миссии, за «изделие» – прозрачный эвфемизм, обозначающий МиГ-29, за красавец Париж, Эйфелеву башню и, по старой памяти, за мир и дружбу во всем мире! Закончили, как всегда, – почти искренне – тостом за «дорогого и любимого генерального». Молоденькая стюардесса, походя услышав последний тост, с любопытством оглядела теплую компанию и, принимая использованные стопочки, про себя усмехнулась: «Горбачева поминают? Вряд ли…»

В аэропорт имени Шарля де Голля делегация прибыла в самом веселом и добродушном расположении духа. Аркадий с неизменным Летисье (который волей-неволей продолжал разыгрывать верного оруженосца) встретили компаньонов, и все вместе отправились к ленте конвейера, ожидая, когда «подадут» вещи пассажиров. Москвичи с чувством обняли Кобзаря и радостно пожимали руку Жаку, который, кроме Картузова, никого из этой четверки и в глаза не видывал. «Раз встречает нас с Аркадием – значит, наш человек!» Возможно, Жак и удивился, но виду не подал. Но тут своего «стойкого французского солдатика» сграбастал в объятия расчувствовавшийся генерал – всетаки парень тогда за столом подавал надежды! – и от души расцеловал в обе щеки. Французские нервы не выдержали. Жак, сжимая в руке носовой платок, сконфуженно озирался и кидал взгляды на пассажиров у соседнего конвейера, как бы ища у них сочувствия и защиты. Кобзарь, сохраняя индейскую неподвижность лица, ехидно посверкивал глазами: «Какая сцена – прямо как в правительственном аэропорту Внуково-1 в добрые застойные времена!» Он мысленно потирал руки и счел это добрым вступлением к той смеси мыльной оперы и шоковой терапии, которую собирался разыгрывать все последующие дни. «Они у меня быстро перестанут отличать хвост от фюзеляжа. А ты, мон пти Жак, хорошо побегаешь. Еще как побегаешь – во имя госбезопасности прекрасной Франции».

В подземном парковочном помещении аэропорта «делегацию и встречавших официальных лиц» поджидали три больших «ситроена», которые быстро доставили их в отель «Георг V». Величественные швейцары, разодетые как опереточные генералы, распахнули перед делегацией двери в мир богатых.

Расположенный в престижном 8-м округе Парижа, рядом с Елисейскими Полями и Триумфальной аркой, «Георг V» по праву входит в респектабельную систему отелей «Four Seasons» – «Четыре сезона». Элегантный внушительный особняк, постройки 1928 года, знаменит тайными подвалами, уходящими в древние каменоломни. Теперь здесь находятся винные погреба «Георга V», чем не может похвастаться ни один отель в мире.

– Сдайте Жаку ваши паспорта, он их зарегистрирует у администратора…

Аркадий с тайным удовольствием наблюдал за впечатлением, которое произвела на гостей изысканная роскошь, предлагаемая в их полное распоряжение. Хрустальные люстры, золоченые потолки и расписанные стены они могли видеть и в «Метрополе», ресторан которого кандидаты и доктора наук до 91-го могли себе позволить, хоть и довольствовались более скромным меню, чем фарцовщики и снабженцы с овощной базы. Но чтобы жить в таких апартаментах – отдельных на каждую персону… Всё напоминало сказку из «Тысячи и одной ночи». Большинство ученых ВПК попадали под графу секретного доступа и считались «невыездными», а потому западнее Риги или Таллина им не приходилось бывать. Червяков, который по долгу службы постоянно участвовал в международных авиасалонах, довольствовался, как и члены многих делегаций, скромными гостиницами (не выше «трех звезд»). Картузов, служивший в Западной группе войск, расквартированной в Восточной Германии, жил в скромной квартире в стандартном домике.

И вдруг у каждого в номере – мини-бар (да не пустой!), спутниковое телевидение…

Аркадия, как и многих ему подобных персонажей во все времена, грела и щекотала мерзопакостная мыслишка «куплю любого, надо только знать – сколько он стоит». И кембриджский ученый, если бы вдруг нашелся меценат, точно так же, как и наши москвичи, воскликнул бы: «Живут же люди!» Конструкторы расхаживали по своим невиданным ими доселе апартаментам, присаживались в мягкие, обитые шелком и кожей кресла и диваны – словом, почувствовали себя «калифами на час».

Как и договаривались, Аркадий доложился «мадам Наполеонше» (так он изредка именовал подельницу, когда нюхом чувствовал – планы сбудутся):

– Натали, салют, дорогая. Ну, гостей я поселил. Наш пти Жак заканчивает оформление. Потом я проведу с народом вводную лекцию. До связи.

Кобзарь мастерски изображал тактичного и заботливого хозяина.

– Когда утром пойдете в ресторан, запомните: кофе, сок, булочку, йогурт, джем – так называемый континентальный завтрак – вы получите бесплатно. Это входит в стоимость номера.

– Дорогой небось, судя по начинке, номерок-то, – обронил коммерческий директор.

– Пусть вас это не тревожит, как не беспокоит и то, что вы возьмете дополнительно. Вряд ли нормального мужика устроит фитюлька-булочка с каплей джема. Смело заказывайте все, что вам понравится в меню…

– Счетец они выставят – охо-хо…

– А это опять же моя печаль. Всё, мужики. Сейчас Жак закончит некоторые формальности и зайдет за вами.

– И куда мы направимся? – поинтересовался Червяков. Его жена была искусствоведом и всучила мужу листочек со скрупулезно составленной культурной программой.

– Если не против – Жак устроит вам для начала обзорную экскурсию по Парижу, потом заглянете в бутики – для полного знакомства с ассортиментом товаров загнивающего Запада. Словом, Жак вам там во всем поможет. – Аркадий сделал ударение на словах «во всем» и многозначительно посмотрел на гостей. И продолжил: – В восемь часов вечера я зайду к вам в гостиницу, и мы все пойдем в «Лидо». Там прекрасное шоу! Это рядышком, на Елисейских Полях, в пяти минутах ходьбы от отеля. В «Лидо» и поужинаем. Да, кстати, – он повернулся к зам. генерального, – вот программа вашего пребывания в Париже. Обратите внимание, что завтра утром в 10.00 мы начинаем переговоры… Ну, до вечера. – И довольный собой Кобзарь удалился.

Даже человек с не очень тонким слухом смог бы уловить, что интонация речи Аркадия по сравнению с Москвой существенно изменилась, – она окрасилась приказными хозяйскими нотками. Однако из-за нестандартной, как теперь говорят, ситуации и всеобщего приподнятого настроения этого никто не заметил. Да и самолетная «халява» притупила восприятие…

– Дорогая, опять я. Все разжевал, огорошил их «сюрпризом». Далее они покатаются по Парижу… – И Аркадий неожиданно заржал.

– Что с тобой? – Натали ненавидела пустую трату времени.

– Голову на отсечение даю, что наш Скалозуб запросится на Пляс Пигаль. Они все шалунишки, когда их «мамочки» на расстоянии.

– Вряд ли, – засомневалась Натали. – Скорее, они станут искать памятник Дюма. Точнее, спросят: «А где тут у вас памятник Д'Артаньяну?» Все русские ходят по Парижу с «Тремя мушкетерами» или «Королевой Марго», а в Марселе требуют запереть их в замок Иф.

– А вот это – даже не думай! – Странно, но «Три мушкетера» с их рыцарской дружбой «один за всех и все – за одного» прошли мимо мальчика Аркаши. – Взрослые же мужики. Давай на спор, мадам Легаре. Если я проиграю, то подарю тому чудаку на букву «м», что потребует памятник, книжку Дюма, а если ты… Эх жаль, что ты светиться не хочешь. А то бы ты…

– А то бы я?.. – заинтересовалась Натали.

– А тебе тогда пришлось бы соблазнить моего генерала на глазах у почтенной публики. Поэтому твой Омар получит щелбан от тебя, – вспомнил детство Аркадий.

– Принимается! – Идея наградить шишкой блестящий лоб любовника понравилась Натали. Это, конечно, немного рисковая шутка – в самом развращенном и эмансипированном арабском банкире вдруг может проснуться воин-бедуин, которому не подобает терпеть побои от женщины. Кинжал в сердце – пожалуйста, милая, а бить – ни-ни. Но в том и смак, чтобы провернуть подобный фокус, не нанеся любовнику смертельной обиды. «Мы же остаемся добрыми друзьями, не так ли?»

Через полчаса Летисье усадил москвичей в микроавтобус «эспас», и знакомство с Парижем началось.

– Сейчас вас ожидает первое чудо, – пообещал Летисье. Как все французы, он со школьных лет воспитывался в уважении и любви к своей истории, знал и любил Париж, поэтому прогулка с москвичами доставляла ему, кроме удовольствия похвастаться познаниями, еще и законную гордость гражданина Франции и коренного уроженца столицы. – Перед вами еще одно творение бессмертного Эйфеля – мост Александра III.

И они медленно проехали через стометровую стальную арку моста, соединяющую эспланаду Дома инвалидов с Елисейскими Полями и выехали на левый берег Сены.

– А при чем здесь Александра III? – поинтересовался Михаил Яковлевич, любуясь нарядными фонарями, окруженными амурами и гирляндами цветов, которые украшали парапет моста. Изучение памятников мировой архитектуры, связанных с именами русских самодержцев, не входило в программу советской школы.

– Имя вашего императора мост получил в память соглашения между Францией и Россией. А построен он в 1900 году, и открывал его другой русский император, последний – Николай П.

Белоснежные колонны, с капителей которых устремлялись ввысь золотые кони, – великолепное зрелище. На двух пилонах правого берега представлена Франция средневековая и Франция современная. Левый берег посвящен Франции Ренессанса и эпохи Людовика XIV.

– Посмотрите, ах, уже проехали! – но ничего, потом пешком погуляете по мосту, – утешил Летисье. – Я хотел обратить внимание на аллегории Сены и Невы, которые украшают особенные пилоны моста.

Они миновали Дом инвалидов, перед которым на оружейной площадке выстроились в ряд бронзовые пушки XVII и XVIII веков. Дисциплинированно скучавший Картузов взбодрился: таких «стволов» явно не хватало на лужайке его «фазенды».

– Смотрите, смотрите! – закричал Летисье. – Вот орудия «Триумфальной батареи» – их ровно восемнадцать. Из них стреляют в особо торжественных случаях.

– Надо же! – восхитился генерал.

– А вот Военная академия, – Жак показал сквозь открытые окна на юг Марсова поля, – это мадам де Помпадур пожелала, чтобы молодые люди даже из самых бедных семей могли сделать военную карьеру.

– Молодец! – похвалил Картузов. И мадам Помпадур – какой он знал ее по историческим кинобоевикам – сразу поднялась в его глазах.

Далее дорога привела на Монпарнас. Картузов, разумеется (тут Аркадий был прав на все сто), пожелал видеть Пляс Пигаль, где они прошлись несколько кварталов пешком, в «ожидании сексуального чуда». Но многочисленные секс-шопы, пип-шоу и стоящие вдоль улицы размалеванные проститутки уже через пару минут утратили сомнительное очарование новизны и… стало скучно. 

неожиданно пробасил Червяков, вспомнив годы молодые и студенческий строительный отряд. 

негромко вторил коммерческий директор.

– Так мы в Париже, братцы! – утешил друзей Картузов. Все засмеялись, и Жак пригласил растроганных гостей в машину:

– Принимающая сторона хочет преподнести вам небольшой сюрприз. Сейчас.

Они снова проехались вдоль Елисейских Полей. Издали полюбовались величественной колонной, привезенной из Египта Наполеоном Бонапартом. Миновав площадь Согласия, направились к площади Опера.

Там Жак уверено провел их к большому магазину мужской верхней одежды с надписью «Бербери».

– Быть в Париже и не воспользоваться случаем для пополнения своего гардероба? Непростительно, господа. Как у нас шутят – это хуже, чем преступление, это – глупость. Тем более что английская фирма «Бербери» имеет с известным вам банком – банком принимающей стороны – самые тесные связи и предоставляет возможность его служащим раз в год одеваться в магазине практически даром. В вашем случае – банк как добрый партнер предоставляет вам такую льготу.

И Жак щедро распахнул перед москвичами двери большого фирменного магазина.

– Нам сделано предложение, от которого мы не сможем отказаться, – пробормотал коммерческий директор. «Крестного отца» смотрели и читали все. Так что комментариев не потребовалось.