Кольцо приключений. Книги 5, 6, 7 Северюхин Олег

Глава 10

Через четыре дня мы увидели землю. Похоже, что мы вышли точно в пролив Босфор и оказались в Мраморном море. Сходить на берег не было смысла. Мы не знали древнегреческого языка, нас могли заподозрить в шпионаже в пользу диких племен и никакое письмо фараона нам бы не помогло. Нас либо удавили бы, либо обезглавили.

Времена были простые и жизнь человеческая не стоила ни гроша. У нас есть возможность исчезнуть из этого времени, но что значит очутиться в Турции в промежуток между двумя мировыми войнами? То-то и оно.

За двое с половиной суток мы прошли Мраморное море, оно не такое уж и большое, примерно, как Байкал и через пролив Дарданеллы вышли в Эгейское море. Лоцией служило мое знание карты крупного масштаба, виденной мною в энциклопедическом словаре.

Я вел наш корабль-лодку по примерному маршруту и почти не ошибался. Эгейское море как часть Средиземного моря и весь путь был мимо маленьких островов. Еще через двое суток нам встретился египетский торговый корабль, который взял нас на борт и по прочтении письма фараона шкипер оказал нам достойный прием как гостям их царя.

На задней палубе нам отгородили уголок, где мы приняли душ. Вода стекала к нам по деревянному желобу, а воду прямо из моря зачерпывал деревянной бадьей полуголый нубиец. После омовения мое тело натерли какой-то маслянистой жидкостью с приятным запахом. Так как на корабле не было женщин, то я натирал такой жидкостью Татьяну. Как-то до этого мне не предоставлялась возможность полюбоваться ее телом. А сейчас передо мной лежала прекрасно сложенная женщина лет тридцати пяти, совершенно не потерявшая юношеской свежести. Девяносто, шестьдесят, девяносто. Длинные ноги с пропорционально развитыми бедрами и голенями. Крепкие руки. Нерасплывшиеся бугорки грудей. Жизнь среди скифов закалила ее, укрепила мышцы без ущерба для женственности. Я втирал масло в ее тело, и во мне просыпалось огромное желание снова обладать ею.

Вот так всегда. Есть желание, но нет возможности. На нашем папирусном корабле была возможность, но не было желания, потому что приходилось искать возможность для выживания.

Под моими руками она расслабилась и уснула. Я накрыл ее чистым полотном и вышел. Шкипер понимающе кивнул головой, поднял указательный палец вверх и погрозил им. На корабле воцарилась тишина. Было слышно только потрескивание паруса и поскрипывание мачт. Жестом шкипер указал место рядом со мной и подозвал темнокожего человека, исполнявшего обязанности стюарда. Скоро перед нами появился невысокий резной столик, медный поднос с фруктами и керамические чашки с ароматным чаем. Чай был зеленым и приятно освежал не только мысли, но и тело.

Шкипер что-то говорил мне, но я совершенно не понимал его. Моряк видел, что я его не понимаю и перешел на язык жестов, показывая, что пройдет сегодняшний день, потом ночь и к концу следующего дня мы прибудем в город, где нас встретят слуги фараона. То есть, остались сутки нашего пути. Складывая руки домиком, капитан показал руками кубики, которые стаскивают, чтобы строить пирамиды и дома для того, чтобы возвеличить своего фараона.

Я жестом показал, что хочу что-то написать и по приказанию капитана мне принесли лист папируса и тростниковую палочку с чернилами. Я показал на парус. Шкипер сказал, как это называется, и я стал записывать звучание этих слов. Затем я стал показывать на другие предметы и произносить их на том, языке, на котором разговаривал моряк. Мой собеседник был очень удивлен этим, а я продолжал записывать все слова, которые, как я считал, будут мне нужны в первую очередь и перечитывал их по нескольку раз, чтобы накрепко запомнить.

Процентов тридцать слов я забуду через день-два, но когда я снова вернусь к ним, то запомню накрепко, потому что для их запоминания были использованы механическая память при написании и проговаривании, слуховая и визуальная память.

Возможно, что со стороны это выглядит смешно, когда взрослый человек говорит отдельными словами, не умея составить предложение, но это намного лучше, чем чувствовать себя немтырем, не зная ни одного слова и не принимая никаких мер к тому, чтобы выучить хотя бы те слова, которые необходимы для простейшего общения. А это может сделать каждый как для дела, так и из уважения к хозяевам, к которым ты пришел в гости.

В тысячном году до нашей эры я учил неведомый мне, да и многим другим людям сейчас, язык для общения.

От современных мыслей в действительность до Рождества Христова меня вернула Татьяна, которая стояла на мостике, обдуваемая ветром и пронизываемая сквозь накидку лучами заходящего солнца. Не только я один смотрел на ее фигуру, но и весь экипаж уставился на нее, а капитан сидел и восхищенно цокал языком. Я ничего не стал говорить Татьяне, чтобы не вводить ее в смущение и пригласил ее к нам, чем вызвал недовольный взгляд капитана. Когда она подошла, я шепнул ей на ухо, что чай ей принесут в то место, которое отведено нам для отдыха. Местные обычаи, ничего не сделаешь. Когда Татьяна ушла, капитан удовлетворенно кивнул головой. Я человек понятливый.

Когда человек куда-то торопится, то время для него отсчитывается по секундам, а если человек никуда не торопится, то время для него измеряется часами или днями и ночами. На Востоке это заглавное правило. Вечно спешащий человек плохой собеседник и плохой гость, так как его трудно угостить чем-то хорошим, чтобы получить от него благодарность. Вкусное блюдо нужно приготовить, а для того, чтобы приготовить, нужно время. А если времени у гостя нет, то, значит, его невозможно чем-то угостить или занять приятным разговором о состоянии стад, строительстве нового дома и узоре накидки, которые придумала местная ткачиха и вышивальщица.

Я по-восточному находил для себя занятие или предавался мечтам, и время для меня текло словно вода в журчащем ручье, который услаждает слух и утоляет жажду. Незаметно прошла ночь в объятьях отдохнувшей Татьяны, и наступило утро, до такой степени чистое, что напоминало стекло, к которому нельзя прикоснуться, чтобы не разбить его.

Новый день – это новая жизнь, поэтому и неудивительно, что многие люди сотворяют свои молитвы Богам именно на рассвете, когда первые лучи солнца появляются из-за горизонта, освещая все вокруг, прогоняя темноту и все злые силы от человека.

Глава 11

Во второй половине дня, как и говорил капитан, показалась земля. Судно входило в дельту Нила. Я как-то очень ясно увидел границу морской и речной воды. Легкая прозрачность бирюзы сменилась тяжелым чернильным цветом. Не то, чтобы вода в Ниле была очень черной, но цвет пресной воды разительно отличается от цвета морской воды, поэтому разница и вызывает такие ассоциации. Потом глаз привыкает к этой воде и начинает видеть ее прозрачность, особенно в лучах солнца.

Я не буду описывать, что мы увидели, сойдя на пристань для кораблей. Я не Верещагин и не смогу передать все то, что встретило нас. Все просто. Нет никакой шикарности Голливуда в старом Египте. Нет сверкающих одежд и бриллиантов, чопорных чиновников и сановников, блестящих куртизанок. Оставим американцам их американские фантазии об американском образе жизни всех населяющих землю народов. Все, что они показывают, они показывают так, как будто американцы населяют все эти страны и ведут себя так же, как вели бы себя американцы, если бы завоевали эти страны. Все это пропаганда панамериканизма. Там даже у лошадей… Ладно, не будем об этом.

Мы ничем не отличались от людей, сновавших от кораблей к расположенным вдали зданиям и сооружениям в виде складов. Носильщики с мешками, с носилками, люди в белых хитонах, праздно прогуливающиеся или что-то отмечающие в свитках. Обыкновенная сутолока вокзалов – железнодорожных, морских, автомобильных. Рабочие деревянными лопатами отскребают следы прохода привезенных коров, поливают эти места водой, развозя грязь и запах, а зелень впивается в деревянный настил, оставаясь в нем как краска или консервант.

Никто нас не встречал и никому мы не были особенно и нужны. Мы почти не отличались от окружающих нас людей. Такие же загорелые, одеты как они. Разве что ростом были значительно выше их, да и черты лица носили европеоидный вид. Мы стояли неподалеку от привезшего от нас судна и думали, что же нам делать дальше? Письмо находилось у капитана, а он был занят разгрузкой привезенных товаров и о чем оживленно разговаривал с двумя мужчинами в хитонах, то вздевавших руки к небу, то пожимавших друг другу руки. Похоже, что они торговались о чем-то. Наконец, палуба судна опустела, и шкипер подошел к нам, жестами показав, что он как бы пишет и то, что он написал, уже отправил туда, в сторону стоявших домов.

Еще часа через два, ближе к вечеру восемь афроегиптян принесли на пристань большие носилки. Афрогражданам всегда достается самое неприятное. То носилки носить, то воевать за интересы белых, то портить отношения с другими странами, и все говорят, что отношения испортились только потому, что это дело рук афрограждан. И так везде. Где нужно сделать какую-то гадость, туда отправляют афрограждан или поручают это афрочиновникам или афрочиновницам.

Афроносильщики отнесли нас в здание, стоящее на возвышенности и обозревающее всю дельту Нила. Дом как бы повелевал всем, что вплывает в Нил или выплывает из Нила. Так оно и оказалось. Это был дом градоначальника. Хозяин в накладном парике с завитушками. А я все думал, от кого европейцы собезьянничали манеру носить парики? От египтян, которые были выше их по уровню цивилизации, и когда европейские народы еще не существовали, у египтян уже была развитая цивилизация. В Европе парики остались только у модниц да у английских участников судебного процесса, надевающих на голову тюбетейку в виде парика.

У градоначальника был толмач, разумеющий наречие скифов, и мы беседовали как нормальные люди.

Сановник приветствовал нас как гостей первого министра. Сообщил, что первый министр сейчас находится в долине пирамид, и он прямо с утра отправит нас на служебном судне в излучину Нила, которая огибает эту долину. Как государственный чиновник он заявил, что Египет развивает свои отношения со всеми сопредельными странами и все, кто нуждается в этом, могут рассчитывать на поддержку Сына неба – фараона египетского. Сами египтяне на севера не пойдут, но они могут нанять другие племена, чтобы защитить своих союзников и построить там египетский храм, чтобы все знали это и прежде подумали, а стоит ли им вступать в противоборство с египетским фараоном.

Он говорил, а я думал, что за три тысячи лет ничего не изменилось. Кому-то улыбнулась удача, особенно во время великой войны, развившей промышленность, когда представилась возможность экономически подчинить себе прежних врагов. Тогда для устрашения непокорных соседей в соседних с ними странах устанавливаются ракетные установки, а все зависимые загоняются в военный блок, чтобы каждый день стращать их угрозой со стороны непокорного соседа и делать с ними то, что захочет мизинец на левой ноге.

Мы поблагодарили градоначальника за оказанный прием и сообщили, что будем просить у первого министра отблагодарить градоначальника за столь точное выполнение его распоряжения, чем доставили самое большое удовольствие градоначальнику.

Затем был ужин и зажигательные танцы афроегиптянок. Я так говорю не потому, что имею какое-то предубеждение против народов Африки. Египет это тоже часть африканского континента. Наоборот, я хочу подчеркнуть роль африканских народов в развитии всех цивилизаций, особенно американской и европейской, куда представители Африки прибыли не по своему желанию, а по хотению американцев и европейцев. Если есть проблемы в отношениях с представителями африканских народов, то решайте в их пользу, не они пришли к вам, а вы их привезли к себе.

Татьяна была на женской половине, где женщины вели свои бесконечные разговоры о качестве парфюмерии и способах нанесения макияжа. И тут Татьяна так раскрасила жену градоначальника, что та произвела фурор среди всех женщин и вызвала возглас восхищения у своего мужа. После этого нас вообще не хотели отпускать, и на следующий день градоначальник устроил для нас праздничный выезд на своем судне по Нилу. Вот и особое отношение к женщинам, которые из своего закутка как хотят, так и командуют мужчинами.

Наконец, через толмача было передано, что жена градоначальника сейчас будет удивлять всех. Мы собрались у мостика и сели на принесенные скамьи. Татьяна сняла с головы градоначальницы парик, и я увидел, что ее голова вся в папильотках. Сняв папильотки и расчесав голову женщины деревянным гребнем, Татьяна сделал ей волшебную прическу, которая затмила все самые дорогие парики. Женщины заохали, а градоначальник ходил вокруг своей женщины и если бы был один, то облизал бы ее с головы до ног. Ночью так и будет. Не скоро еще отменят парики, но египетские женщины уже знают, что им делать со своей внешностью, новости среди женщин распространяются с быстротой молнии. Уверен, что, когда мы прибудем к месту назначения, некоторые модницы уже будут завивать волосы. Ну что же, придется им нарисовать чертеж парикмахерских щипцов для горячей завивки.

Глава 12

На следующий день мы выехали в долину пирамид. Плыли против течения двое суток. Судно двигалось тихо, несмотря на наличие семи весел с каждой стороны. Но тем не менее, мы продвигались вперед.

Пирамиды увидели издалека. Они были огромными, но чем ближе мы подплывали к ним, тем более они приобретали реальный облик как сооружение большое, но не огромное для тех, кто видел телевизионные вышки и небоскребы. Небоскребов я не видел, но высотные здания видел и был рядом с Останкинской телебашней. Это век технического прогресса, а пирамиды строились при помощи примитивных орудий труда.

Нас посадили в ожидавшие носилки и доставили в резиденцию первого министра.

Первый министр был такой же, как и мы. Как будто он приехал из Европы или Америки, но одет по моде того времени в простую набедренную повязку, собранную спереди в складки и украшенную цветными поясами. Глаза подведены тушью, подкрашены брови, губы и щеки. Что поделаешь, мода есть мода.

Тогда и пару слов о женщинах в его свите. Практически все одеты в платья из тонкого полотна с названием каласирис точно по фигуре. Каласирис потом стал и элементом моды у мужчин. В верхней части накидка, собранная на груди как шаль, отчего образуются как бы рукава. Как мужскую, так и женскую одежду дополняют драгоценности из чеканки, гравировки, драгоценных и полудрагоценных камней.

Нужно сказать, что именно Египту мы обязаны появлению перстней, брошей, серег, браслетов, диадем. И окраска ногтей в красный цвет тоже пришла из Египта. Он же стал прародителем бижутерии, используя различные металлы, разноцветные камни, изделия из горного хрусталя, раскрашенную керамику. Бусы из раскрашенной обожженной глины могут украсить любой костюм модника в древности и в наше время.

Министр подошел к нам и внимательно вгляделся в наши лица. У него были голубые глаза, как и у нас, а не коричневые как у всех жителей Востока. Взмахом руки он пригласил нас следовать за ним. Мы прошли в отдельную комнату, где стоял деревянный стол канцелярского типа. Министр достал из тумбы стола прибор, похожий на транзисторный радиоприемник, и жестом показал, чтобы я что-нибудь говорил в него.

Я начал рассказывать, кто я такой, кто моя спутница и как мы попали сюда. Министр жестом показал – достаточно. Потом стал нажимать какие-то кнопки, достал что-то из левого уха, типа миниатюрного слухового аппарата, и приложил к прибору. Затем он вставил в ухо свой прибор, и мы услышали русскую речь механическим голосом:

– Здравствуйте. Не удивляйтесь этому голосу. Это говорит синтезатор речи. Мой прибор проанализировал ваш язык и сейчас производит синхронный перевод с моего языка на Ваш. Вы можете говорить, и я буду понимать вас. Кто вы такие и зачем появились в этом времени?

– Здравствуйте, – сказал я, – мы прибыли из 2008 года, но здесь оказались случайно, а раз уж оказались здесь, то решили посмотреть, как живут люди в это время.

– Путешествия во времени – достаточно опасное дело, – сказал министр, – мы были у вас в тысяча пятьсот каком-то вашем году от рождества вашего бога, но нам не понравились агрессивные нравы ваших народов. Мы ушли от них, как от людей, не имеющих никакого будущего, кроме самоуничтожения во имя собственного тщеславия и женских особей. Оказывается, что вы все еще существуете. Вы сами изобрели машину времени?

– Нет, это, вероятно, ваш подарок кому-то из фараонов лет за пятьсот до Рождества Христова, – сказал я.

– Мы пока не собираемся учить чему-то местные народы и их элиты, – сказал министр. – Пусть все идет постепенно по законам эволюции, как развивались все цивилизации, так будете развиваться и вы. Вы развились, я чувствую, но есть в вас какая-то неудовлетворенность, и это хорошо. Нации, достигнувшие всего, скатываются в трясину. Во время путешествия в века крестоносцев мы уже не видели страну, где мы сейчас находимся, в числе лидеров мирового процветания и могущества. Я не телепат, но в вас много нереализованной силы, вас все боятся не потому, что вы агрессивны, а потому, что вы никому не даете возможности завоевать вас, вы склонны к мирному существованию, но вам не дают это делать, повторяя раз за разом завоевательные походы.

Мы боимся таких цивилизаций. Стоит им чего-то дать, то они, как выработавшие свой ресурс нации, вместо мирного сосуществования начинают уничтожать перспективные в историческом развитии народы, развязывая мировую бойню, в которой гибнет генофонд планеты. Мы появимся у вас тогда, когда вы поймете, что способом существования является мир, а не война, когда каждая страна будет равноправным центром планеты, а не одна из них.

В будущем вся ваша планета соберется и образует страну Объединенных Наций, такую же, какую образовали для вашего христианского Великого священника, где все нации смогут обсуждать свои насущные дела, и никто не посмеет ставить препоны другим нациям в приезде и участии в этих заседаниях. Для этого нужна нейтральная и неангажированная страна. А такой пока нет в ваше время на вашей планете. Поэтому мы и не летим к вам, чтобы не дать преимущества той нации, которая решает, какие решения принимать Организации Объединенных Наций, хотя наши горячие головы готовы пуститься в путешествие по времени, так же, как и вы.

– А с какой вы планеты? – поинтересовался я.

– Вы хорошо знаете астрономию? – вопросом на вопрос ответил министр. – Как я понимаю – нет, поэтому лучше не сотрясать воздух тем, что вы не поймете. Мы прилетели издалека. Из далекого далека. Вы своем времени измеряете скорость в количестве звуков, то есть звуковых скоростей, а мы в светах – количестве световых скоростей. Субсветовая скорость нами пока не совсем изучена, но то, что вы называете световым годом, мы называем световым часом. Мы познали тайны Вселенной, но мы считаем, что познали малость, которую даже трудно измерить, потому что она не поддается измерению из-за ничтожности своего размера.

– А здесь вы что делаете? – неуемное мое любопытство толкало меня на новые вопросы.

– Мы здесь вообще ничего не делаем, – ответил он, – мы строим энергетическую станцию как космический маяк и генератор космической энергии, которой заправляются наши корабли. И все. И на должность министра я согласился только для того, чтобы строить пирамиды в честь их фараонов.

– А где же эти генераторы космической энергии? – спросил я. – Во время раскопок мы не нашли ничего такого, что могло указывать на применение сверхъестественной техники или неведомой аппаратуры.

– А ничего сверхъестественного и нет. Все естественно. Давайте мы поговорим об этом позднее, потому что ваши слуховые аппараты и синтезаторы голоса готовы. Сейчас вы будете говорить так, как самые образованные египтяне. – Министр показал нам такие же аппараты, как у него, и помог вложить их в ухо. – Можете помогать им, если вам это захочется. Сейчас будет торжественный пир в вашу честь, а утром поедем смотреть на пирамиды. Там я вам все и покажу.

– А вы не боитесь доверять нам свои тайны? – спросил я.

– У нас нет никаких тайн, кроме одной, – рассмеялся министр, – но об этом завтра.

Глава 13

Как-то очень естественно принял нас этот пришелец, работающий первым министром у фараона. И он не боится посвящать нас в свои тайны. Чем он рискует? Ничем. То, что он нам расскажет, мы не сможем реализовать, потому что это фантастика, никто в это не поверит и даже палец о палец не ударит, чтобы попробовать что-то сделать. Второе. Нам нужно понять суть того, что используется пришельцами. Сам принцип. Возможно, что реализация принципа будет осуществлена по-другому в соответствии с достижениями нашей науки. Третье. Как-то пришелец намекнул, что все тайное лежит на поверхности и что это будет доступно только тому, кто желает жить со всеми в мире. То есть, если делать не оружие, то человеку могут открыться все тайны природы. У нас, начинаешь делать швейную машинку, а получается ручной пулемет. Посмотрим.

Утро началось утром. У кого-то утро начинается не раньше десяти часов дня, а у кого-то на рассвете.

Нас разбудили в пять часов тридцать минуть. Слуги все понимают с полуслова. Мы понимаем их. На завтрак был подан сладкий виноградный сок и кусок пшеничного хлеба. Отличный завтрак. Глюкоза в соке бодрит и дает силы, хлеб впитывает сок и занимает объем в желудке, создавая чувство сытости. Едем верхом. Министр сидит на лошади как заправский наездник. У Татьяны это, похоже, в крови с генами. Амазонка.

Пришелец обратил внимание на мои часы. Я снял их с руки и подал ему.

– Интересный анахронизм, – рассмеялся он.

– Пожалуй, это не анахронизм, а хронометр – рассмеялся я. – Математическим путем рассчитаны размеры шестеренок, сила завода пружины, скорость движения маятника и все соответствует астрономическим эталонам времени.

– Интересный механизм, – сказал министр, – возможно, что в глубокой древности и у нас были такие механизмы, но у нас есть единые хронометры, которые показывают время от минус бесконечности до плюс бесконечности.

– Как это? – удивился я.

– Очень просто. Задаешь пределы времени и можно узнать, какой день недели был миллион лет назад, и какой день недели будет через миллион лет, – на полном серьезе говорил министр, хотя я подозревал, что это просто шутка, чтобы подтрунить над моими механическими часами.

– Зачем же так надолго, – улыбнулся я. – Это только у нас на земле человек начинается грустить от того, что через миллион лет может произойти Всемирный потоп. Какое ему дело до того, что произойдет через миллион лет, если человеческий век в пределах 70—90 лет?

– Да, для землян нечего беспокоиться, что произойдет через миллион лет, но мы должны загадывать, что будет там, впереди, – механический голос нашего сопровождающего говорил ровно без всяких эмоций.

– Сколько же лет живете вы? – спросил я.

– Наш жизненный цикл рассчитан примерно на триста земных лет, но после регенерации всех органов можно прожить еще лет двести. Затем трансплантация выращенных органов. Практически мы можем жить столько, сколько сами будем хотеть этого, – был дан исчерпывающий ответ.

В принципе, все разумно и логично. Они живут столько, сколько хотят. Вероятно, что их цивилизация ценит каждую человеческую жизнь и все направлено на сохранение этих жизней. Может быть, у них есть проблемы с продолжением рода, и чтобы нация не вырождалась и не исчезала, были приняты все меры для продолжения жизненного цикла. При постоянном воспроизводстве легко может наступить перенаселение планеты и тогда надо искать новое место для расселения мирным путем или захватjv чужих территорий.

– А вот такой вопрос, – решился я задать интересующий всех вопрос, – а на самом деле, как вы выглядите?

Пришелец рассмеялся. И смеялся долго. Синтезатор воспроизводил его голос, очень похожий на голос Фантомаса из старинного французского сериала с комиком Луи де Фюнесом и эталонным артистом Жаном Маре.

– Мы такие же, как и вы. Возможно, что жизнь на нашей планете зародилась точно так же, как и у вас. Возможно, даже и одновременно где-то примерно четыре миллиарда лет назад, но мы произошли не от обезьяны, как вы, а от разумного дельфина, который вышел на землю и прошел путь эволюции до человека за более короткое время, чем неразумная обезьяна. Не обижайтесь, коллеги, но это так – подытожил наш спутник. – Пути эволюции неисповедимы.

– Как же вас называть? – спросила Татьяна.

– Называйте как все – экселенц или Ваше превосходительство, что одно и то же, чтобы не возбуждать у окружающих нас людей ненужных вопросов, – улыбнулся министр.

Глава 14

Через час пути мы въехали в долину пирамид. Пытливому читателю скажу, что час пути верхом это примерно пятнадцать километров, потому что лошадь не механический робот, а живое существо и этот час был разбит на десять минут шагом, десять минут рысью, снова десять минут шагом, десять минут рысью, десять минут шагом и десять минут рысью. Потом мы передали лошадей конюхам для проводки и растирания соломенными жгутами.

– Посмотрите на мое хозяйство, – гордо произнес экселенц и обвел руками стройку. – Строится пирамида для еще живого фараона, закладывается фундамент для пирамиды следующего фараона. Фараонам очень понравилась идея строить себе памятник, который будет стоять тысячи лет, таким образом, продлевая свою жизнь в памяти своих подданных. Основное же предназначение пирамиды – концентрация космической энергии, которая излучается дневным светилом – Солнцем и ее ночным зеркалом – Луной.

– Извините, экселенц, – сказал я, – но вчера я уже говорил, что мы не обнаружили никаких элементов, не свойственных эпохе фараонов. Вы их демонтировали или они на молекулярном уровне все еще находятся в этих камнях?

– Здесь нет ничего заумного, – объяснил пришелец, – например, вы давно уяснили, что возвышенные предметы, башни, деревья являются приемниками грозовых разрядов. И вы же установили, что эти же сооружения являются приемниками различных излучений. Посмотрите на свои антенны для приемо-передающей аппаратуры. Они представляют собой стержень, который одинаково хорошо принимает различные излучения, в частности – радиоволны и точно так же принимает молнии – электрические разряды. Пусть это не стрежень, но это как бы возвышенность над аппаратом. Принцип работы пирамиды-генератора энергии прост. Вы уже дошли до него, изучая жизнь людей в условиях, не приспособленных для проживания. Их жилища имеют форму конуса или пирамиды. Почему? Потому что это оптимальная форма быстрого строительства жилища, раз. В этом жилище человек быстрее восстанавливает свою работоспособность, два. Меньше болеет, три. Пища хранится дольше, четыре. Быстрее нагревается и дольше хранит тепло, пять. А за счет чего? Именно, за счет аккумулирования космической энергии.

Эта энергия совершенно не поддается измерению и запасы ее огромны. Один наш разведчик, который жил у вас, привез очень остроумную форму измерения бесконечно большой величины. Это у вас даже дети знают: неведомо сколько, три и еще полстолька. Кто-то из ученых по наитию начал понимать, что именно пирамида является формой аккумулирования неведомой энергии. Пирамиды разной формы стали строиться везде. Людей стали лечить в пирамидах. На столы начали ставить хрустальные пирамиды. Кто-то поддерживал, кто-то выступал против, но у вас на земле часто невежество одерживает победу и блаженствует от того, что затормозило собой прогресс. У нас дается возможность для проверки самых парадоксальных предположений и, как правило, в парадоксе скрывается верное решение.

Как похвалу можно сказать, что вы уже начали минимально использовать космическое излучение, создав космический парус как одну из форм космических перелетов. А все началось с игрушки в колбе в виде пропеллера, который начинал крутиться, как только на лопасти падали лучики света. Потом вы дойдете и до более совершенных форм использования этой энергии, будете летать на дальние расстояния, заметив, что во многих солнечных системах есть такие же пирамиды, как заправочные станции для ваших чадящих автомобилей. И их можно заправлять этой энергией.

Мне нечего было возразить столь пространному изложению ценности космического излучения для нашего человечества, но я никак не мог уловить, в чем же сущность пирамиды как генератора энергии, о чем я и сказал экселенцу.

– Вы меня тоже поймите правильно, – продолжил министр, – я должен был сказать вводное слово и удостовериться, что уровень ваших знаний позволит правильно понять, и понять вообще то, что я вам объясняю. Пирамида строится на абсолютно ровной и горизонтальной площадке с небольшим заглублением внутрь, наподобие линзы в оптическом приборе. Это главное условие того, чтобы пирамида стояла вечно, не разваливалась даже при частых процессах образования разломов земной поверхности и генерировала энергию.

Ребра пирамиды каждой составной частью – каменным блоком – принимают космические лучи и направляют их на вогнутую площадку – зеркало, которое отражает концентрированную энергию вверх.

Если ваши космонавты будут наблюдать за землей при помощи энерговизора, то они сразу увидят столбы исходящей с земли энергии. За энергией прилетают беспилотные резервуары, которые собирают энергию, уплотняют ее и доставляют на базы хранения или прямо на корабли. Эти беспилотники у вас называют летающими тарелками. Они и впрямь похожи на две тарелки: в одной тарелке суп, а другая тарелка накрывает его сверху, чтобы он не остыл. Поэтому вы ни с одной тарелкой не можете установить контакт. Да нам это и не нужно. Мы уже пробовали спариваться с вашими женскими особями – потомства не получается, поэтому и контакт с вашим миром признан нецелесообразным.

– А как же наш контакт? – спросил я.

– Честно говоря, мне тут скучно одному, – сказал экселенц, – а прибывающие купцы рассказывают всякие разности. Вот меня и заинтересовало сообщение о том, что далеко отсюда появились высокие, белые, голубоглазые мужчина и женщина, спустившиеся с небес. Думал, встречу земляков, потерпевших крушение, раз они не смогли связаться с одной из заправочных станций. Но появились вы. Грамотные. Интересные собеседники. Могущие уйти, но не уходящие из чисто исследовательского интереса. Да и я ничем не рискую, рассказывая вам все это. В конце концов, вы сами дойдете до этого несколько позже, но даже если вы расскажете о наших беседах, то вряд ли вам на консервативной земле кто-то поверит. Если вы будете высказывать все это в виде ваших собственных умозаключений, то вас сочтут умственно нездоровыми, да и вы не будете рассказывать кому-то о том, что путешествуете во времени. Я знаю, что у вас есть еще масса вопросов, но нужно идти обедать. Соловья баснями не кормят.

Глава 15

Не так уж и прост этот экселенц. Откуда он набрался наших поговорок и вообще знания о жизни на земле и у нас в частности?

Обед прошел в будничной для великой стройки обстановке. Мы в центре на возвышении и еще человек пятьдесят распорядителей работ и подрядчиков. После обеда нам указалли место для отдыха на террасе большого дома, в тенечке. Я лег головой на колени Татьяны и мгновенно заснул. То ли праздная жизнь, то ли касание женского тела, но я досыпал то, что не доспал в своей жизни и что мне еще придется недоспать.

Тридцать минут сна меня освежили.

– Ты так сладко спишь, – сказала Татьяна, – что невозможно не уснуть, глядя на тебя.

Наши отношения перешли ту черту, которые отделяют легкомысленное купание в реке с крокодилами от размеренного плавания в океане удовольствий и немыслимых трудностей, преодолеваемых только вдвоем. Какая женщина может махнуть на все рукой, на всю прошлую жизнь и пуститься во все тяжкие с первым встречным человеком? Только влюбленная женщина. И я это чувствовал.

Встав и ополоснув лицо водой, я увидел, что на другом конце террасы точно так же умывался министр, а в его крыле дома уже толпились люди, стараясь не шуметь. Участь начальника: подписывать заявки, разрешать или запрещать что-то, одобрять или не одобрять инженерные решения, рассматривать жалобы и прочее. Только через два часа мы смогли встретиться в комнате отдыха и поговорить по интересующим меня вопросам по строительству пирамид.

– Экселенц, – сказал я. – мы достаточно скрупулезно исследовали все пирамиды и достаточно много знаем о них. Например, при строительстве самой большой пирамиды высотой сто сорок шесть метров в расчетах использовался пирамидальный дюйм, который точно равен английскому. На земле есть такая страна Англия, где все не как у людей. Ходят по левой стороне, все меряют в дюймах, фунтах, пинтах. Просто выпендриваются перед другими. И этот английский дюйм равен одной миллиардной части суточной орбиты земли. При строительстве ориентировались на Полярную звезду, на звезду Кахаб в созвездии Малой Медведицы и на звезду Мицар в созвездии Большой Медведицы. Для строительства пирамиды было использовано два с половиной миллиона каменных блоков весом в две с половиной тонны каждый. Вот и вопрос у меня: как передвигали эти блоки и как эти блоки вырубались из скал? Вроде бы все понятно, но вот эти вопросы никак не поддаются нашему разумению.

– Чего же тут непонятного, – удивился министр. – Если смотреть на пирамиды издалека, то такие вопросы возникают совершенно естественно. Представьте себе камень весом в две с половиной тысячи килограмм. А если подойти поближе и потрогать этот камень руками? Если это гранит с плотностью 2500 килограмм на один кубический метр, то и камень будет размером в один кубический метр. Метр в длину, метр в ширину и метр в высоту. Если это известняк, то камень будет размером немногим меньше двух кубических метров.

Поставим на один камень десять человек, больше людей у одного камня и не надо, будут мешать друг другу. Камень обвязывается веревками, восемь человек тянут, а два человека подкладывают метровые куски дерева, которые катятся и обеспечивают продвижение камня вперед.

Точно так же поднимаются камни на пирамиду. Два человека держат направляющие куски дерева, у вас их называют слеги, а восемь человек тянут за веревки, и поднимают камень на следующий уровень.

Одни люди специализируются на подъеме камней, другие – на подтаскивании камней от карьера к пирамиде.

Проблемный участок – карьер. Здесь приходится сложнее. Как без соответствующих инструментов ломать камни? Пирамида – это порядочная по высоте гора, которую передвинули с места на место. И блоки должны быть одинакового размера, чтобы пирамида не кренилась из стороны в сторону. Вот тут подключаюсь я.

При помощи импульсного резонатора я делаю трещины, в которые затем вставляют металлические клинья и разламывают куски породы. Из этих кусков породы и вытесываются блоки. И еще момент. Кто исследовал строение внутренних каменных блоков? Никто. Для этого нужно разбирать пирамиду. А какой, извините за выражение – неумный человек, будет разбирать пирамиду, чтобы поинтересоваться этим. И я сомневаюсь, чтобы до вас дошло письменное описание технологического процесса строительства пирамид. Или я не прав?

– Вы правы, экселенц, – ответил я, – но и ум человеческий позволяет нам докопаться до истины путем умозаключений на основе полученных данных.

– Не хочу бросить тень на умственные способности землян, но видно, что еще не все вам известно. Вы смотрите на облицовку и думаете, что и внутри все так же, как и на поверхности. А это не так, – продолжил свой рассказ пришелец. – Блоки не лежат сами по себе. Они скреплены между собой раствором. От времени раствор на поверхности мог выкрошиться, но он по-прежнему скрепляет блоки. Внутренние блоки созданы путем заливки осколков камней раствором для получения монолита. Причем заливка таких камней производилась прямо на пирамиде и в том виде, в каком это было нужно для создания погребальных пустот и галерей в пирамиде. Галереи имели назначение свистка-регулятора при избытке аккумулируемой пирамидой энергии, для чего некоторые блоки сделаны поворачивающимися. В какой-то мере я удовлетворил ваше любопытство?

– В какой-то мере – да, – ответил я, – я по специализации не египтолог, а просто исследователь-любитель. Как же так оказалось, что о вас никто не знает, и нет никаких преданий о том, что представители других миров обитали на земле?

– Я просто не лезу в политику фараонов, – сказал экселенц. – Они делают все, что хотят, а я контролирую ситуацию, и если фараон начинает подыскивать мне замену или подсылать наемных убийц, то мне приходится включать защитное поле и нашептывать жрецам, что у фараона в голове завелись червячки. А мы с вами заговорились, через два часа закончится день и нам нужно ехать в мой дворец.

Глава 16

Ладно, как это у нас говорят? Утро вечера мудренее. После ужина сразу наступила ночь. Как будто кто щелкнул электрическим выключателем и свет погас. Ночь была великолепной. Густая темнота и яркие звезды на небе.

– Пойдем, погуляем под звездами, – предложила Татьяна.

– Пойдем, – согласился я, – ночь действительно великолепная.

Я взял подаренный министром меч и нацепил его на пояс. Мы были в зоне действия министерской охраны на запретной территории и могли гулять спокойно и без оружия. Между розовых клумб были проложены каменные дорожки, а на перекрестках горели факелы, освещая небольшое пятно вокруг. Летали светлячки, громко щелкая крыльями и вспыхивая ярким светом, как будто маленькие фотографы с маленькими фотоаппаратами с маленькими лампами-вспышками стараются запечатлеть каждое мгновение нашего пребывания на этой благословенной земле.

Татьяна, прижавшись к моей руке прошептала:

– Давай останемся здесь навсегда, и не будем возвращаться туда, откуда мы пришли.

Я обнял ее за плечи, поцеловал и вдруг увидел, что на нас смотрят несколько человек с обнаженными мечами.

– Кто вы такие? – громко крикнул я и выхватил свой меч.

Мне уже пришлось участвовать в боях с холодным оружием в нашем далеком будущем 2050 года от Рождества Христова и драться не на жизнь, а на смерть, поэтому и сейчас я бросился в гущу врагов, придерживая Татьяну за своей спиной. Я чувствовал, что и она кого-то била кулаком и царапалась. Потом был удар по голове, и я упал.

Немного придя в себя, я почувствовал, что меня несут несколько человек. Я начал дергаться и встал на ноги. Вокруг меня была стража экселенца, и он сам бежал ко мне в сопровождении нескольких стражников. Один из воинов, которые несли меня, отдал мой меч. Не было только Татьяны. Нападение было кем-то спланировано, чтобы похитить женщину. Но для чего? По темноте ее не найти. Были бы здесь служебные собаки, то можно было начать преследование по следам, но я не знаю, сколько я провалялся на земле в бессознательном состоянии.

– Не волнуйся, – сказал пришелец, – я знаю, чьих рук это дело. С утра начнем разбирательство. С твоей женщиной ничего не случится. Я не буду ждать, пока мне принесут письмо с условиями ее освобождения. Условия буду диктовать я. Возможно, что вы зря приехали ко мне, но такое с вами могло случиться и у скифов. Нравы людей одинаковы везде и не изменятся никогда. Кто брал заложников в древности, тот будет брать заложников и в современности. Кто был грабителем с большой дороги, грабителем и останется. Природа распределила все поровну, чтобы было равновесие. Сколько есть сладкого, столько и горького. Сколько грешников, столько и праведников. Часто в одежде праведника ходит грешник. Большинство людей внутренне мечется между добром и злом, бросаясь из одной крайности в другую, чтобы сохранить природное равновесие. Нужно отдыхать, своими метаниями мы ничего не сделаем.

Утро началось полной остановкой работ и сбором всех людей всех сословий на площадь перед домом министра.

Прекращение работ – это чрезвычайное положение, вводимое фараоном или первым министром в районе, подконтрольном ему. Никто не знал, в чем дело, но особое волнение чувствовалось в зоне сбора знати и их семей. Чуяли, собаки, чье мясо они съели.

Экселенц вышел на возвышение и металлическим голосом с усиленной мощью объявил:

– Сегодня ночью было совершено нападение на моих гостей, посланных нам Небом, и была похищена женщина. Я знаю, кто это сделал и сейчас начну казнить членов семей этих злоумышленников. Если они не сознаются, я начну казнить членов семей близких им людей, и я не остановлюсь перед тем, чтобы уничтожить все ваши семьи, а затем и всех вас, если сейчас же сюда не доставят похищенную женщину. В Египте много людей и много желающих пойти на строительство пирамид, где постоянная работа, где кормят и где можно сделать карьеру. Я жду сто ударов барабана и начинаю казнить родственников жрецов, – и он указал пальцем в стоящую слева группу хорошо одетых людей. – Я – сын Бога и мне предоставлено право карать жрецов.

Сразу после этих слов барабанщик стал ударять билом в большой барабан. Каждый удар занимал примерно двадцать-тридцать секунд.

Барабан бил в абсолютной тишине. Где-то на восьмидесятом ударе министр сделал знак рукой, и группа воинов пошла к стоящим в молчании жрецам. Увидев это, на помост выбежал один из жрецов:

– Экселенц, остановите! Женщину сейчас доставят сюда, но и Вы должны выслушать наши требования…

– Требовать могу только я, – перебил его министр, – если у вас есть вопросы – обращайтесь. Еще никому не было отказано в приеме по важным вопросам. И предупреждаю всех – еще один захват заложника и этих террористов будут проклинать все, кто его хотя бы раз видел, потому что и они будет наказаны как его пособники. А как я наказываю, вы знаете все. Сколько тебе дать времени на доставку женщины сюда?

– Пятьдесят ударов, экселенц, – сказал жрец.

– Посмотри на своих родственников и подумай, не мало ли ты попросил времени? – спросил министр.

– Спасибо, экселенц, семьдесят ударов, – пробормотал жрец.

Так и есть, Татьяна спрятана в его доме. Я побежал вместе со стражей. Татьяна была закрыта в комнате и связана по рукам и ногам.

– Почему вы ее связали? – спросил я.

– Господин, она не хотела находиться здесь и бросалась на всех в драку, кусалась и пиналась, посмотрите, как она прокусила мне руку, – сказал управляющий домом, – а ведь мы не хотели ей причинять зла. Не сердитесь на нас, господин, мы всего лишь слуги.

Я взял Татьяну за руку и повел ее на площадь.

– Вы успели до семидесятого удара, – сказал экселенц, – и я сохраню жрецу жизнь, но он будет постоянно находиться в храме и если посмеет выйти из него, то его тут же убьют. Иди, – сказал он жрецу, – а вы все не забудьте мои слова и помните, что я награждаю и караю, и лучше быть награжденным, чем наказанным. Расходитесь по работам!

– Спасибо, экселенц, – сказал я, – а если бы они что-то сделали с моей женщиной?

– Тогда бы вздрогнул весь Египет, – сказал министр, – а террористов искало бы все население и убивало как бешеных животных, за шкуру которых положена большая награда, а все их родственники были бы объявлены родственниками террориста. Есть война, и есть законы войны. Но когда нет войны, закон должен быть жесток к преступникам против личности. Высшей ценности во Вселенной нет. Если человека укусила собака, собаку садят в клетку. Если волк напал на стадо, волка убивают. Человек, сознательно нанесший вред другому человеку не в целях самозащиты, а в своих корыстных интересах, должен расцениваться как особо опасный преступник, кто бы он ни был. Если он сын министра или жреца, то это должно рассматриваться как усугубление его вины.

– Вероятно, на вашей родной планете нет преступности? – спросил я.

– Преступность есть, но это очень редкие случаи, – сказал экселенц. – В основном жены или мужья, причиняющие вред из-за ревности. Грабители и убийцы удаляются от общества навсегда. А вот нарушений, которые наказываются порицанием или штрафом достаточно много. Даже в парламенте происходят драки и можно свободно получить в глаз от своего оппонента, – засмеялся пришелец.

– А что хотели эти жрецы, захватившие заложницу, – поинтересовался я.

– Как всегда – неприкосновенности и освобождения от налогов на неправедно нажитые средства, – ответил экселенц.

Глава 17

Татьяна в целом не пострадала. Несколько царапин и фингал под глазом. Здорово дралась с мужиками. Нужно будет ей дать меч, тогда моя спина будет прикрыта как щитом.

Служанка принесла накидку, которой женщины иногда прикрывают лицо, чтобы уберечь себя от слишком похотливого взгляда. Типа мелкой вуали. Как временная мера пойдет. А через неделю синяк исчезнет и будет Татьяна украшать собой наше не совсем приглядное мужское общество.

Та же служанка принесла какое-то засушенное растение. Я пригляделся, да это же Leonurus – пустырник, который действительно растет на пустырях и пришел к нам из азиатской части континента. Спасибо, женщина. Я заварил пустырник, остудил и принес в чашке Татьяне. Она отпила, сморщилась, – да это же пустырник, – но я заставил ее испить чашу до дна. Не зря пустырник называют еще cardiaca – он действительно душу и сердце лечит. За рассказом о своих приключениях Татьяна крепко заснула и не проснулась даже к завтраку. Пусть поспит, а я подумаю, как ей рассказать завтра о своей новой задумке и согласится ли она со мной.

Я сидел и раздумывал о том, что уже немало поколесил по белому свету, побывал в таких переделках, что не приведи Господь. А вчера вечером чуть не лишился жизни во время нападения численно превосходящего противника. Сгинуть я мог и в других своих путешествиях. Ситуаций было немало.

Возможно, что это будет мое последнее путешествие. Приеду домой. Немного отдохну и сяду за компьютер, чтобы по горячим следам описать мое путешествие. Но будучи здесь, в это древнее время, я не могу не воспользоваться возможностью переговорить с экселенцем, чтобы он устроил экскурсию на его планету. Даже, если на это уйдет вся моя жизнь, все-таки они не близко живут, я должен буду посмотреть, как живут люди в другом мире.

Все эти рассказы о том, что какие-то женщины беременели от пришельцев или пришельцы забирали их для своих экспериментов, вымысел на сто процентов. Если люди смогли прилететь из мира, недоступного нашим сверхмощным радиотелескопам, то им совершенно не нужно брать подопытного «кролика» и смотреть на него, думая, как же он устроен. Дай Бог, если во всей необъятной Вселенной найдется хоть пяток обитаемых планет, и это уже будет населенная Вселенная, где не протолкнуться, куда ни пойдешь, всюду одни знакомые лица. Если Татьяна откажется лететь со мной, то придется оставить ее здесь дожидаться меня, не могу же я ее отправить туда, откуда взял и снова вернуться к экселенцу. В одну реку невозможно войти дважды.

Так в раздумьях я и заснул. Проснулся от того, что как будто какое-то насекомое ползало по моему лицу, а рядом кто-то посмеивался над моими гримасами для того, чтобы напугать это насекомое. Так и есть – Татьяна водит травинкой по моему лицу и смеется.

– Вставайте, сударь, вас ждут великие дела, – сказала она и подала мне руку. – А вы знаете, что снилось мне?

– Боюсь не угадать, – сказал я, – но это море. Синее и спокойное море.

– И угадал, и не угадал, – засмеялась Татьяна, – снилось море, но только не внизу, а вверху. И не синее, а темно-синее, усыпанное миллионами, миллиардами ярких звезд, блестящих, ярко-голубых, ярко-желтых, красных, как будто калейдоскоп из звезд, и я смотрю на них через огромное окно в неведомом корабле капитана Немо…

Вот и не верьте в то, что существует передача мыслей. Я думал об этом и, возможно, что мои мысли передались и ей.

– Ты знаешь, нам снились одни и те же сны, – сказал я, – и эти сны будут обретать реальность, когда я попрошу министра устроить нам поездку в его мир. Ты согласна поехать со мной туда?

Татьяна только утвердительно кивнула головой. И я так же кивнул бы головой, если бы мне сказали пойти туда, не знаю куда и принести то, не знаю что, только чтобы доставить ей удовольствие.

Экселенц совершенно не удивился моей просьбе.

– Такой тип, как вы – искатели – известен везде, – сказал он. – Людям не сидится на месте, не занимается любимым делом, ему каждый день нужно что-то новое, новые люди, новые ощущения, новая любовь, новое расставание. Такие люди видны в раннем детстве. У него гора игрушек. С каждой игрушкой он играется два, в крайнем случае, три дня и теряет к ней интерес. Он готов свернуть гору. Подходит к ней. Копает три дня и бросает лопату. Ему уже надоело и сама идея передвигания горы не кажется чем-то значительным. Он ищет новое дело. И находит. А вы уверены в том, что вашей жизни хватит на то, чтобы преодолеть то пространство, на каком мы находимся от вашей земли? А если вы у меня помрете в полете? Так может вам остаться на земле и спокойно доживать свой век здесь? Может, тебе нужно посоветоваться со своей женщиной? Иди, посоветуйся. Она мудрый человек и может принять разумное решение. И не боится ли она оказаться белой вороной в обществе наших женщин? Я это серьезно говорю, ведь для меня не составит труда отвезти вас к себе. В контакт с землянами я вступил давно. Вы – цивилизованные люди и не будете падать ниц перед техническими новинками. Нашим специалистам даже будет интересно пообщаться с людьми из будущего Земли.

– Неужели вы не умеете перемещаться во времени? – спросил я.

– Пока нет, – улыбнулся экселенц. – У нас был один ученый, который изобрел что-то, но такое маленькое, что даже при нашем уровне развития оно не могло быть техническим изделием. А вы бы поделились с нами своей возможностью путешествовать во времени? И мы бы что-то дали взамен вашей цивилизации на ваш выбор. Решайте, – сказал он и снова углубился в рассмотрение бумаг.

Я передал содержание нашего разговора Татьяне и сказал, что мы можем не вернуться назад.

– Ну и что, что не вернемся назад, – сказала она, – зато никто не сможет нас развести в разные стороны, а мне везде хорошо с тобой. Только боюсь я, что отберут они твое колечко, и никогда мы увидим нашу матушку-Россию, не потрогаем ласковую траву и не послушаем, о чем шелестят нам березы, – и Татьяна смахнула слезу, которая непроизвольно выступила из уголка глаза во время улыбки.

– Значит – летим, – твердо сказал я и пошел к министру.

Глава 18

– Мы летим, – сказал я.

– Что с вами делать, – улыбнулся экселенц, – мне самому нравятся такие люди, как вы. У меня как раз запланирован полет на нашу станцию. Я могу там вас оставить, чтобы кто-то из возвращающихся исследователей взял вас с собой, если будет место. Да-да, если будет место, – сказал, заметив мой удивленный взгляд, – наши корабли не резиновые и них есть предельная вместимость пассажиров и грузов. Как вам будет удобно, так и полетим.

– Я понимаю, – сказал я, потому что всегда удивлялся сериалам «звездные войны», где космический корабль представлял собой целый город, да что там город – целое государство, где люди жили, рождались, умирали или погибали то ли в пьяной драке в космическом кабаке или в схватке с злым императором Вселенной. Все-таки, космический корабль – это как автомобиль, как средство передвижения или как средство доставки грузов. Бывают и лимузины. Ну, с лимузинами лучше не связываться – много грома – толку мало.

В хорошем настроении я шел к нашему флигелю, гостевому домику, бунгало, называйте, как хотите, но этот домик превратился уютное гнездышко, куда ноги несли сами, и напевал, вероятно, самую известную песню наших времен:

– Летим, – спросила Татьяна, – что будем с собой брать?

– Летим, – ответил я, – а что у нас есть? Ничего. Главное – не забыть самих себя.

Я сказал это и вдруг почувствовал, что это не простое путешествие, начинающееся с продумывания маршрута, обстановки, линии поведения и поворота кольца на значение минусуемых лет. Мы улетаем в неизвестность вообще. А вдруг там кто-то повернет кольцо, и мы потеряемся во времени и на просторах неизвестной Галактики. Совсем исчезать мне не хотелось. Исчезновение человека из памяти знающих его людей равносильно его смерти. Человека вспоминают от случая к случаю и говорят про него – был, потому что человек перестал существовать в той среде, для которой он родился, появился из неизвестности и стал снова тем человеком, про которого говорят наш или не наш. Но это на нашей планете. А на другой? Я осторожно снял с руки персть царицы Нефертити и повесил его на шею на крепком кожаном шнурке. Береженого и Бог бережет.

– Когда летим? – спросила Татьяна.

– Как нам будет удобно, – ответил я. – Тебе когда удобно?

– Да хоть сейчас, – улыбнулась женщина.

– Тогда пошли, – я взял ее за руку, и мы вместе пошли к министру. – Мы готовы к полету, – сказал я экселенцу, когда мы были допущены секретарем в его кабинет.

– Я так и предполагал, – сказал он, – и уже написал фараону письмо, что выезжаю на некоторое время для осмотра мест залегания драгоценных камней и подготовки мест для строительства новых пирамид. Лошади уже готовы, через час мы будем в космосе.

Я смотрел на него и думал, уж не шутит ли этот человек? Я прекрасно знаю, что значит осуществить запуск космического корабля. На это событие работают несколько отраслей и тысячи человек трудятся день и ночь, не покладая рук.

Мы сели на лошадей и поехали в сторону гор в место, объявленное запретным для простых людей, которые не имеют права добывать самоцветные камни. Чем больше запретов, тем больше людей, которых привлекают именно эти запреты.

Если на мосту через реку повесить вывеску, что категорически запрещено прыгать с этого моста в воду, то от желающих прыгнуть вниз не будет отбоя. Каждое «да» вызывает свое «нет» и каждое «нет» вызывает свое «да». Мы вспугнули несколько человек, которые сломя голову бежали в сторону долины, понимая, что вслед за министром и его гостями следует многочисленная охрана, которая не будет церемониться с нарушителями запретов.