Пароль больше не нужен. Записки нелегала Северюхин Олег
Глава 1
Наталья вернулась в пустую квартиру на набережной Тухачевского. Сняв черный платок, она вошла в комнату, где еще утром стоял гроб деда.
Похороны прошли спокойно. Пришли друзья деда из областного Совета ветеранов войны, завода транспортного машиностроения и соседи. Всего собралось человек двадцать.
При погребении больших речей не произносили. Сказали, что дед прожил славную трудовую жизнь и пусть земля ему будет пухом.
Похоронили деда, как он и просил, на Северном кладбище. По его же просьбе на могиле поставили простой деревянный крест. Ветераны предлагали сделать памятник со звездочкой, но Наталья, помня наказ деда, настояла на кресте не православного, а католического типа.
Поминки провели в столовой завода, где дед проработал инженером-конструктором не менее двадцати лет. После поминального ужина Наталья простилась со всеми и одна пошла домой.
Личная жизнь ее как-то не складывалась. Отец и мать погибли в автомобильной катастрофе, когда ей было двенадцать лет, и дед заменил родителей. Ему тогда исполнилось ровно восемьдесят лет, но он был крепкий старик, не болел и смог обеспечить воспитание и обучение своей любимой внучки. Кроме пенсии старик подрабатывал чтением лекций по сопротивлению материалов и теоретической механике в университете, делал технические переводы документов на немецком языке. Во время войн и учебы он научился говорить по-немецки, а в последующие годы ходил на курсы немецкого языка и постоянно занимался в кружке при лютеранской кирхе.
Дед мастерски рассказывал сказки. Особенно сказки братьев Гримм: Бременские музыканты, Заяц и Ёж, Королёк, Дружба кошки и мышки, Волк и семеро козлят, Горшочек каши, Бабушка метелица, Мальчик-с-пальчик, Белоснежка и семь гномов, Соломинка, уголь и боб, Храбрый портной, Три брата, Король Дроздобород, Семеро храбрецов. Он весь преображался, показывал, как движется тот или иной герой сказки и заразительно смеялся над проделками храброго портняжки. Когда знаешь язык другой страны, то вполне естественно и проявление интереса и любви к культуре этого народа.
Самой любимой сказкой Натальи была сказка Король Дроздобород:
«Когда старый король, отец прекрасной королевны, увидел, что дочка его вовсе и не думает выбирать себе жениха, а только зря потешается над людьми, явившимися по его приглашению, он сильно разгневался и поклялся своей головой и короной, что выдаст ее замуж за первого попавшегося нищего, который постучится у ворот.
Прошло два дня. И вот под окнами дворца задребезжали струны, и какой-то бродячий музыкант затянул свою песенку. Пение стоило музыки, да и песня была из тех, что поются не ради веселья, а только для того, чтобы разжалобить слушателей и выпросить у них несколько грошей или кусок хлеба.
Но король прислушался и послал за музыкантом своих слуг.
– Впустите-ка его. Пусть войдет сюда! - сказал он.
Грязный, оборванный нищий робко вошел во дворец и пропел перед королем и королевной все, что знал и помнил. А потом низко поклонился и попросил милостиво наградить его не столько за умение, сколько за старание.
Король сказал:
– Какова работа, такова и плата. Мне так понравилось твое пение, братец, что я решил выдать за тебя замуж родную дочь.
Услышав эти слова, королевна в ужасе упала перед отцом на колени, но король даже не поглядел на нее.
– Ничего не поделаешь! - сказал он. - Я поклялся своей головой и короной, что отдам тебя за первого попавшегося нищего, и я сдержу свою клятву!»
Денег им на двоих хватало. Наталья окончила школу и по совету деда поступила в политехнический институт на отделение автоматики и программирования. Это, по мнению деда, была самая перспективная профессия и специальность.
После окончания института Наталья вышла замуж за однокурсника и переехала жить к родителям мужа. Но семейная жизнь сразу не заладилась. Родители мужа были против того, что невестка работала на заводе, и требовали, чтобы она перешла в торговлю. Как раз в эпоху перестройки квалифицированные инженеры стали никому не нужны и Наталья с мужем начала мотаться за границу в шоп-туры, привозя из Турции и Китая кожаный ширпотреб и хлопчатобумажные изделия, потребность в которых явственно ощущалась в России. Появились лишние деньги. Муж стал ходить по ресторанам в компании таких же "челноков", как и он. Увещевания Натальи о том, что надо откладывать деньги на квартиру, чтобы жить отдельно, ни к чему хорошему не привели. Тебе что, мои родители не нравятся? - кричал в пьяном запале муж. - Ты вообще бесприданница, - и начал распускать руки. Родители никогда пальцем не трогали Наталью. Правда, покойный отец иногда, шутя, имитировал, что дает ей подзатыльник, но на этом все наказания и заканчивались.
Дед был строгий, и одного его взгляда было достаточно, чтобы понять неправильность поведения. Мама, как и сейчас Наталья, была сиротой. Дочь свою любила и жалела.
С мужем Наталья развелась. Детей у них не было и оба они не сожалели о том, что расстались. Вероятно, и любви между ними горячей не было. После развода с мужем единственным родным человеком оставался дед.
Сидя на диване, Наталья подумала о том, что осталась одна, но жизнь продолжается. Она встала, навела порядок в гостиной и комнате деда. В комнате деда всегда был полный порядок. Пошла на кухню, поставила на плиту чайник и села в задумчивости за стол.
Дед не дожил нескольких дней до своего столетия. Бабушку она плохо помнила. Отца и мать знала мало. Зато деда она знала, как свои пять пальцев. Это точно. Круглый сирота. Образование церковно-приходское на общественные деньги, когда он нанимался по деревням работать пастухом. Молодым был призван в армию на первую мировую войну, но ушел с фронта, как и тысячи других солдат, не желавших воевать за интересы царя. Воевал в Красной Армии. Больших высот не достиг. Был ранен и уволен со службы. Самостоятельно вместе с бабушкой подготовились и сдали экзамены за среднюю школу. Оба поступили в высшие учебные заведения и успешно их окончили. После гражданской войны дед работал на заводах, выпускавших оружие для обороны. В Великую Отечественную войну он работником оборонного завода попал в окружение, воевал в партизанах, которые переправили его на Большую землю. С армией дошел до Кенигсберга. После войны поехал в Сибирь и устроился на завод транспортного машиностроения. И все.
Дед никогда не рассказывал о том, кто были его родители. Он сирота. Я сирота. Мама моя сирота. Дед, помнится, тоже говорил, что и бабушка была сиротой. Не семья, а просто сиротский дом какой-то. Но ведь должны же быть какие-то документы, рассказывающие о том, кто мы и откуда появились на этот свет.
Наталья выключила чайник и пошла в комнату деда. Все свои документы он держал в правом верхнем ящике старого комода и не любил, когда кто-то хотел открыть его личный ящик.
Ящик не был закрыт на ключ. Выдвинув ящик, Наталья увидела старую деревянную коробку из под гаванских сигар, отполированную до блеска прикосновениями рук. В коробке лежали старая красноармейская книжка деда, удостоверение личности офицера запаса, наградные документы. Наталья подержала в руках медали "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.", "За взятие Кенигсберга", юбилейные медали в честь дня Победы и создания Вооруженных Сил СССР, два ордена Отечественной войны первой степени, знак "Отличник машиностроения СССР". Дед никогда не рассказывал, как он воевал, никогда не ходил на встречи ветеранов войны и не надевал свои награды.
Под коробкой лежал большой конверт, на котором ровным дедовским почерком было написано: "Моей любимой внучке Наталье. Вскрыть только после моей смерти".
Наталья с пакетом в руках прошла в большую комнату, где она спала и занималась, смотрела с дедом по вечерам телевизионные передачи или читала вместе с ним книги. Села за свой письменный стол, включила настольную лампу и открыла конверт.
В конверте лежала обыкновенная общая тетрадь в клеточку, девяносто шесть листов, обложки коленкоровые коричневого цвета, фабрика «Светоч» ЛПО «Бумага», цена 44 копейки. Тетрадь была полностью исписана почерком деда, а в некоторых местах аккуратно, с педантизмом деда, были вклеены фотографии и картинки из журналов.
Под обложкой лежали две сложенные бумаги. На первой было написано:
Характеристика
на заместителя Главного конструктора
завода транспортного машиностроения
Луконина Ивана Петровича
Луконин Иван Петрович работает на заводе транспортного машиностроения с марта 1947 года по настоящее время на инженерных должностях конструкторского бюро. Имеет высшее техническое образование, окончил Московское высшее техническое училище им. Н.Э. Баумана. Работал на инженерно-конструкторских должностях в оружейной, авиационной и танкостроительной отраслях. Активный участник гражданской и Великой Отечественной войны, участвовал в партизанском движении, награжден орденами и медалями СССР.
За время работы показал себя грамотным и инициативным специалистом, работающим над повышением своего идейного и профессионального уровня. Заочно окончил институт марксизма-ленинизма, по совместительству преподает технические дисциплины в политехническом институте, занимается переводами технической литературы с немецкого языка, которым овладел во время учебы в Высшем техническом училище, во время войны и в процессе активной самостоятельной работы с технической литературой. Награжден знаком «Отличник машиностроения СССР».
Делу КПСС и Советского правительства предан. Идеологически выдержан. Морально устойчив. Беспартийный, но с удовольствием посещает партийные собрания, на которых выступает с принципиальной критикой и вносит деловые предложения по интенсификации конструкторского труда. И.П. Луконин рассматривается райкомом КПСС как лучший представитель беспартийной интеллигенции, отвечающий требованиям примера для подражания. Участвует в профсоюзном движении, избран членом профсоюзного комитета завода.
С коллегами по работе поддерживает ровные дружеские отношения. Не конфликтен. Честен. Скромен в поведении. Пользуется огромным авторитетом среди специалистов профильных предприятий СССР.
Хороший семьянин. Стойко перенес смерть жены и гибель в автокатастрофе сына и невестки. Воспитывает дочь сына. Отличается исключительным вниманием и любовью к своим близким.
Администрация завода, партийный комитет и профсоюзный комитет завода транспортного машиностроения ходатайствуют о назначении Луконину Ивану Петровичу персональной пенсии союзного значения.
Директор завода
Председатель парткома
Председатель завкома
Подписи и печати должностных лиц.
Рядом лежала записка, написанная почерком бабушки на листочке из школьной тетради:
«Мой нежный и любимый Ванечка! Тебя не пускают ко мне по моей просьбе. Не хочу, чтобы в твоей памяти я запечатлелась худой и немощной, как смерть. Мы всегда с тобой будем такими, как в день нашей свадьбы. Береги Наташеньку. Твоя Катя.»
Записка бабушки сразу всколыхнула воспоминания о том, как им всем было тяжело, когда погибли ее родители. Как долго болела бабушка, как переживал потерю родственников дед, перенеся всю свою нежность на внучку.
Все, что накопилось за последние дни, вдруг со страшной силой вырвалось из Натальи. Бросившись на кровать, она в голос, по-бабьи, завыла, размазывая горькие слезы по лицу. Почти никогда не плакавшая женщина, воспитанная в спартанском духе, она через какое-то время почувствовала облегчение. Точно так же ощущает себя и природа, когда долго ходившие по небу черные тучи разражаются бурной и живительной грозой.
Полежав в кровати и упокоившись, Наталья снова взяла в руки тетрадь.
Прочитав первые строки, Наталья почувствовала, как тревожно забилось ее сердце. Ладони рук внезапно стали влажными. Встав и походив по комнате, Наталья вышла на кухню, налила чай в большую синюю чашку и медленно стала пить его, раздумывая над тем, стоит ли читать дальше то, что было написано ее дедом. В том, что ее дед никогда не был сумасшедшим, Наталья не сомневалась никогда. Но то, что она прочитала в первых строчках, говорило о совершенно другом.
Глава 2
"Здравствуй, моя любимая внучка Наташенька. Если ты читаешь эти строки, то я уже нахожусь на Северном кладбище. Над моей могилой стоит деревянный католический крест, не оскорбляющий мое вероисповедание. А ты читаешь мои записи и думаешь о том, что дед твой не в себе, но очень хорошо это скрывал от всех.
Дед твой всегда был в себе, но скрывал то, что ты можешь узнать только сейчас. Ты - баронесса Натали фон Гогенгхейм. И мое настоящее имя не Иван Петрович Луконин, а майор и барон Йохим-Альберт фон Гогенхейм. Твой дед и ты, мы оба, принадлежим к старинному прусскому роду Гогенхеймов. Твой отец тоже Гогенхейм, но он погиб, так и не узнав об этом.
Наш род известен еще с XIII века, когда к власти в Германии пришел король Рудольф I из династии Габсбургов. В периоды Реформации и Контрреформации в конце XVI века и Тридцатилетней войны в начале XVII века наши предки принадлежали к католической лиге. Во время междоусобной войны 1618 - 1648 годов мои предки потеряли все состояние и были вынуждены жить из милости владетельных князей, добывая средства на жизнь своим трудом, но поддерживая свое высокое дворянское достоинство.
С приходом к власти в Пруссии короля Фридриха Великого мои предки продвинулись на военной службе, участвуя в походах за объединение Германии и возвращение германских земель, находящихся под протекторатом Франции.
На нашу Родину, Пруссию, выпало много испытаний. Здесь и реформы по ограничению власти владетельных баронов, которые проводили господа Штейн, Гарденберг, Шарнхорст, Гумбольдт, отмена крепостного права, свобода ремесел, городское самоуправление, равенство перед законом, всеобщая воинская обязанность.
С приходом к власти премьер-министра Отто фон Бисмарка Пруссия еще более укрепила свои позиции, отторгнув у Дании Шлезвиг-Гольштейн. Во время франко-прусской войны мы вернули себе Эльзас и Лотарингию. Северо-германский союз стал основой новой Германии, с которым вскоре объединились южно-германские государства, образовав Германскую империю. Король Пруссии Вильгельм I был провозглашен германским императором. В 1890 году другой император Вильгельм II отправил Бисмарка в отставку, а через пять лет родился я, чтобы участвовать во всех войнах, в которых участвовала Германия.
Мой отец, твой прадед, полковник Альберт фон Гогенхейм, был уже в солидном возрасте, когда родились я и мой младший брат. Наш старший брат геройски погиб во время франко-прусской войны, и мы с братом были утешением для моих стареющих родителей.
Наше родовое имение находилось на северо-востоке Пруссии, между Мемелем и Прейсиш-Эйлау, практически на самой границе с Россией. Традиционно все фон Гогенхеймы служили в армии и в военизированных формированиях, в том числе и в пограничной страже.
Граница того времени ничем не напоминала современные границы Советского Союза и стран социалистического лагеря. Люди в приграничной полосе свободно передвигались через границу, производили обмен продовольственными товарами, покупали необходимые хозяйственные мелочи, ходили в гости друг к другу. Проверкам подвергались лишь те иностранцы, кто переезжал через границу и ехал по каким-то целям вглубь Германии или из Германии в Россию и вез большое количество товаров. Пограничные начальники часто посещали друг друга в неофициальном порядке.
Я подолгу гостил у моего дяди, младшего брата отца, майора Фридриха фон Гогенхейма, начальника пограничного поста. Вместе с моим двоюродным братом Вилли мы с дядей ездили в гости к начальнику русского пограничного поста ротмистру фон Залевски. В то время очень много Прибалтийских немцев служили в российской армии и считали себя русскими по рождению. Мой дядя сносно владел русским языком и поощрял, чтобы мы с Вилли тоже учились этому языку.
Мы играли с детьми господина Залевски и детьми других офицеров. В процессе игры с помощью наших родителей мы легко овладевали языками, и русским, и немецким.
Мне и Вилли очень нравилась Эвелина Залевски. Мы по-рыцарски ухаживали, вызывая улыбки взрослых. Однажды во время игры Эвелина сказала, что она позволит поцеловать себя в щечку тому, кто победит в рыцарском турнире за честь носить ее платочек и защищать всегда и везде. Желая показать себя достойными рыцарями, мы с Вилли устроили боксерский поединок, во время которого он достаточно сильно ударил меня в глаз, а я разбил ему нос до крови. Остановившись друг против друга, мы думали о том, а стоит ли эта курносая девчонка того, чтобы два представителя старого дворянского рода как простолюдины колотили друг друга кулаками. Взявшись за руки мы пошли к реке умываться, не обращая никакого внимания на Эвелину. Когда мы немного привели себя в порядок, она сама подошла к нам и поцеловала каждого в щеку. На расспросы взрослых, что же случилось, мы молчали, получив наказание от своих отцов. Тайну нашего поединка мы сохранили на всю жизнь.
Уже в четырнадцать лет я помогал дяде Фридриху общаться с русскими, проезжающими через его пост. Дядя Фридрих говорил моему отцу, что у меня прекрасная память, способность к иностранным языкам и будут хорошие перспективы для продвижения на службе. Моему отцу это было очень приятно слышать, но вслух он говорил, что я недостаточно организован и у меня отсутствуют необходимые качества, чтобы стать настоящим прусским офицером.
Привитие этих качеств заключалось в ежедневном раннем подъеме, утреннем туалете, гимнастических занятиях по системе господина Мюллера, пробежках по дорожкам усадьбы, обтирании холодной водой, легком завтраке и обязательном физическом труде по наведению порядка в усадьбе. У нас были слуги, но я в полную силу помогал нашему садовнику выкапывать и пересаживать кусты, подрезать деревья, убирать снег на дорожках. По настоянию отца я одевался довольно легко, чтобы согревать себя физическими движениями. Отцовские занятия со мной позволили мне стать закаленным молодым человеком, хорошо окончившим среднюю школу.
Мой отец был убежденным сторонником Отто фон Бисмарка и много рассказывал мне о нем. При Бисмарке отношения между Россией и Германией оставались такими, какими они должны были быть всегда - мир и сотрудничество. Отец всегда повторял, что Бисмарк был сторонником учета взаимных интересов России и Германии. Противником канцлера Бисмарка был начальник германского генерального штаба генерал фон Вальдерзее. Он и его сторонники убеждали всех в том, что российско-французское сближение опасно для Германии и требовали нападения на Россию, пока Россия не напала на Германию. Рассказывая об этом, отец всегда поднимал палец вверх и патетически повторял слова Бисмарка: "Пока я министр, я не разрешу "профилактической" войны с Россией".
Отец рассказывал, что российский царизм является врагом всех народов и угнетателем демократии. Россия мешает Германии установить свое господствующее положение в Европе, а также на Ближнем Востоке и в арабском мире.
Славянство, - говорил он, - является неполноценным по сравнению с высокоразвитым западным миром. Идеи панславизма, проповедуемые влиятельными российскими государственными деятелями, несут опасность западной цивилизации. Поэтому Германии выпала историческая миссия остановить панславизм в своем движении на Запад.
Это я воспринимал как аксиомы, не требующие никаких разъяснений.
У меня никогда не возникало сомнений в том, кем я буду после окончания школы. Только офицером. В 1914 году мой отец надел свой парадный мундир, и я вместе с ним поехал в город Прейсиш-Эйлау, где находилось юнкерское пехотное училище. Прейсиш-Эйлау был боевым городом. Еще в 1807 году русско-прусские войска под командованием русского генерала Леонтия Беннигсена сражались с войсками Наполеона Бонапарта.
Начальник училища приказал устроить для меня экзамен по всем предметам, и я был принят в число юнкеров до начала учебного курса.
В этом же году началась война, и потребность в офицерах увеличилась. В училище я узнал, что самым главным должностным лицом в немецкой армии является фельдфебель. Отец родной и мать родная на все время учебы в училище. Моя уверенность в моей хорошей военной подготовке развеялась в прах и пыль, когда я появился на плацу с винтовкой и снаряжением, весившим столько, сколько я поднимать не мог. Мы маршировали по плацу днем и ночью, в зной и в стужу. Зимы в восточной Пруссии примерно такие же, как и в России. Плац имел свой подогрев и был сухим круглый год. Асфальт был так прибит сапогами юнкеров, что, наверное, превратился в алмаз, и его не смогли бы разрезать никакие инструменты.
После последней войны Прейсиш-Эйлау переименовали в Багратионовск. Мое училище, которое после 1933 года находилось в ведении рейхсфюрера СС Гиммлера, передали в ведение советского рейхсфюрера Берии и там стали учиться будущие офицеры-пограничники. Систему отопления плаца сломали. Русские кадеты по утрам лопатами чистили снег и скользили на льду во время строевых занятий.
Физическая подготовка выматывала нас. Переползания и перебежки пачкали и рвали нашу форму, но мы должны были содержать ее в порядке и на следующие занятия приходить опрятно одетыми. Офицеры-преподаватели имели солидный военный стаж. Работа преподавателем была почетным назначением, открывающим путь по командной или штабной линии. Преподавание вели отличившиеся в боях офицеры, награжденные орденом Железного креста, а наш преподаватель тактики капитан Весков был награжден орденом "Пур ле мерит", у которого концы темно-синего мальтийского креста соединяли четыре золотых орла. Такой крест был редкостью даже у генералов. Кавалерам этого ордена выстраивали почетный караул по их прибытию в любую воинскую часть. Фронтовики больше занимались с нами тактикой, не отрицая влияния строевой подготовки на командирские качества будущего офицера.
Через три года в апреле 1917 года мы были выпущены лейтенантами в действующую армию. Германия вела войну на два фронта. После неудачной для нас битвы на Марне война на Западном фронте перешла в позиционную фазу, сопровождающуюся артиллерийскими обстрелами с обеих сторон и вылазками разведчиков.
На Восточном фронте много шума наделало наступление армии Брусилова в 1916 году. В результате наступления русскими была захвачена территория более чем в 25000 квадратных километров, взято в плен свыше четырехсот тысяч солдат и почти десять тысяч офицеров. Об этом наступлении нам говорили осторожно, но строевые офицеры расценивали это как постоянное возрастание военной мощи России.
В феврале 1917 года в России произошла революция, русский царь отрекся от престола, а его армия ждала, что будет подписан мир, и все пойдут домой. Это было на руку Германии, которая смогла бы сосредоточить все свои военные усилия на войсках Антанты и победоносно завершить войну.
Когда я получил предписание явиться во Второй отдел германского Генштаба, между мной и моими товарищами, получившими назначение в действующую армию, пролегла полоса отчуждения. Меня и так называли бароном сыновья интеллигенции и зажиточных лавочников, а назначение в Берлин еще раз подтвердило, что я "белая кость". Мой отец тоже был удивлен моим назначением, но сказал, что командование лучше знает, где использовать того или иного офицера.
Глава 3
В новенькой лейтенантской форме я приехал в Берлин и явился в огромное здание Генерального штаба. Фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга и генерала Эриха фон Людендорфа, командовавших нашими Вооруженными Силами, я видел только на фотографиях и в кинохронике, которую показывали в кинотеатрах Прейсиш-Эйлау. Здесь я увидел их выходящими из здания Генерального штаба и садившихся в огромную машину, сверкающую на солнце черным лаком.
Дежурный офицер прочитал мое предписание и куда-то позвонил. Прибывший капитан отвел меня во Второй отдел. Сразу же по прибытию я был представлен начальнику отдела полковнику Вальтеру Николаи.
Зайдя в кабинет, я по-строевому отрапортовал о прибытии. Полковник подошел ко мне и долго всматривался в мое лицо. Спросил, как здоровье моего отца и моего дяди, каким делом, полезным для Германии, я хотел бы заняться.
Я не знал, какое полезное дело для Германии я мог сделать, но я умел командовать людьми и ответил, что готов немедленно отправиться на фронт и принять в командование взвод, чтобы отстаивать интересы Германии.
– А если тебя там убьют? - спросил полковник.
– Я готов погибнуть за императора и Германию, - отрапортовал я.
– И вам, господин лейтенант, не будет жаль того, что вы так мало сделали для Германии? - снова спросил меня полковник Николаи.
– Да, но моя смерть не останется незамеченной для противника, - снова отрапортовал я.
– Не кричите вы так, - спокойно сказал Николаи, - а что вы скажете на то, если мы вам предложим работу, которая нанесет огромнейший урон противнику, и вы будете живы, но никто не будет знать о том, что именно вы проделали эту работу?
– Я готов выполнить любой приказ на благо Германии, - снова отрапортовал я.
– А как вы себе представите, если мы сейчас отдадим приказ по армии, что вы смертью героя погибли на фронте, и ваши родные будут считать вас мертвым? - снова спросил Николаи.
Этот вопрос поставил меня в тупик.
– Если вы готовы пожертвовать собой во имя Германии, то почему вы не можете пожертвовать своими родными во имя великого дела? - снова задал вопрос Николаи.
– Я готов сделать все, но своими родными я не буду жертвовать, - твердо ответил я.
– Очень хорошо, - сказал Николаи, - мы знаем о вас и о ваших родных все и хотим предложить вам работу, во имя которой вы на какое-то время исчезнете из Германии. Ваши родные будут знать, что вы находитесь в заграничной командировке, а мы будем помогать им материально. В работе вам потребуется знание русского языка. Я вижу, что вы согласны способствовать победе Германии, но вам еще придется много учиться, чтобы вы смогли выполнить возложенную на вас высокую миссию.
Какое-то недоброе предчувствие было у меня на душе, но я сказал, что готов выполнить любое задание на благо Великой Германии. Мне показалось, что полковник Николаи не зря упомянул моего дядю Фридриха. Вероятно, что своим назначением я обязан именно ему и его рекомендациям.
Пришедший со мной капитан проводил меня к выходу из здания Генштаба и рассказал, куда я должен явиться. Ваши вещи будут доставлены туда позднее, - сказал мне капитан.
Придерживая левой рукой длинную саблю, я шел по Унтер-дер-Линден, вдыхая аромат расцветающих лип, четко козыряя всем офицерам, встречавшимся мне по пути.
По указанному мне адресу я прибыл в небольшую гостиницу. Постучал в номер тридцать два. Дверь мне открыл пожилой господин с черными закрученными усами и пригласил войти в номер. Господин представился мне как майор Мюллер. Раскрыв шкаф, майор сообщил, что здесь находится одежда, сшитая по моим меркам, и предложил переодеться в нее.
– Ваш мундир будет дожидаться здесь, - сказал он без улыбки, - и перестаньте тянуться по струнке, на какое-то время забудьте, что вы офицер.
После того как я переоделся, майор Мюллер обратился ко мне на чистейшем русском языке и сказал, что отныне мы будем разговаривать только по-русски. С сожалением поглядев на свою форму с лейтенантскими погонами, висевшую в шкафу, мы вышли из номера и сели в небольшой "Мерседес", который доставил нас в пригород Берлина, на одну из вилл, то там, то здесь видневшихся в лесопосадках.
На вилле нас ждал пожилой человек, лет шестидесяти, внешне напоминающий учителя или врача. По-русски он говорил как настоящий русский. По-немецки - как настоящий шваб. Мне он представился как Густав. С вами мы будем видеться очень часто, - сказал Густав, - а господин Мюллер присоединится к нам позже.
Густав предложил говорить только по-русски, попросил рассказать о себе; сказал, что наиболее лестные характеристики на меня дал мой дядя Фридрих, уже подполковник, который работал в каком-то военном ведомстве, и, как мне кажется, в том же, в котором начал работать и я.
В процессе разговора Густав сообщил, что командование планирует поручить мне весьма серьезное задание, очень высокой секретности и большой сложности, о котором я могу узнать, только дав подписку о сохранении в тайне всего того, что мне станет известно. И протянул лист бумаги. На бумаге типографским способом было отпечатано, что я, лейтенант барон Йохим-Альберт фон Гогенхейм, являясь сотрудником Второго отдела Генерального штаба рейхсвера, обязуюсь выполнять все даваемые мне задания и сохранять в строжайшей тайне все сведения, которые станут мне известными по роду моей службы. Я прочитал и расписался.
Удовлетворенно прочитав подписанный мною документ, Густав рассказал о том, чем мне предстоит заниматься во Втором отделе:
– Ваша задача, молодой человек, будет заключаться в выполнении специальных заданий на территории нашего главного противника - России. Я не буду делать секрета из того, что мы изучаем вас с того времени, когда вы гостили у своего дяди и общались с жителями русского приграничного городка, легко усваивая русский язык. Ваш дядя, подполковник фон Гогенхэйм, наш давний сотрудник, рекомендовал вас на эту работу, точно оценив ваши деловые качества. Учеба в военном училище позволила вам войти в состав офицерского корпуса Великой Германии и встать в один ряд с прославленными германскими рыцарями.
Вы пока мало представляете то, о чем я вам говорю. Данный вам в училище курс войсковой разведки путем наблюдения на поле боя, захвата военнопленных для дачи показаний - это самое элементарное в нашей работе. Знать противника изнутри, уметь влиять на ситуацию в нужном нам направлении - вот высшая музыка разведки.
В течение сравнительно короткого времени мы будем заниматься изучением обстановки, в которой вам придется работать. Вы должны вжиться в тот образ, который придется принять на длительное время. Периодически мы будем "вытаскивать" вас в Германию для свиданий с вашими родственниками, получения инструкций, обучения новым методам работы, отдыха. Помните, что Германия будет гордиться вами, называя вас рыцарем плаща и кинжала, хотя прибегать к кинжалу не придется. Если все же придется воспользоваться оружием, то ваша карьера разведчика будет считаться законченной. А сейчас мы перейдем к занятию, которое является, пожалуй, самым опасным в вашей будущей работе.
С этими словами Густав встал и пригласил пройти в соседнюю комнату, в которой кто-то уже звякал посудой, и откуда доносились аппетитные запахи.
В комнате стоял круглый стол, сервированный на двух человек. Каждая тарелочка стояла на подтарельнике, рядками были выложены разнокалиберные вилки и ножи. Перед тарелками стояли хрустальные рюмки и фужеры с узорами и без узоров. На столе в закусочных тарелочках лежали соленые огурцы, порезанные кружочками, соленые грибы, маринованные томаты, нарезанная копченая колбаса, отварная телятина, отварные языки, жареная до красной корочки рыба, копченая осетрина, в вазочках в виде раковин - красная и черная икра, переложенные кусочками сливочного масла. В хрустальном графине разноцветными искрами в электрическом цвете переливалась водка, в другом - янтарно-рубиновым цветом отсвечивал коньяк. Такое в Германии могло только присниться, но не быть увиденным, если ты не являешься владельцем состояния в несколько миллионов марок.
Я остановился, пораженный увиденным изобилием, и обильная слюна плотно забила рот. Я не мог ничего сказать и только вопросительно смотрел на Густава.
– Не удивляйся, мой мальчик, это обычный набор блюд для человека среднего достатка в России. Это не черный хлеб с тонким слоем маргарина и жидкого яблочного повидла, которые являются обычными в большинстве германских семей и даже в военном училище, которое ты только что окончил. Так живет практически вся Россия. Несколько похуже живут бедные слои населения, но это очень богатая страна, которая не хочет сотрудничать с Германией, несмотря на то, что свергнутого в России императора связывали родственные узы с кайзером Великой Германии. При таком изобилии в России, русские обыкновенные свиньи, в чем ты сможешь убедиться сам, сидя с ними за столом. Ты должен усвоить их привычки и быть своим как в образованной среде, так и среди простого народа. А сейчас, мой мальчик, садись за стол и делай все в точности, как я.
Густав сел за стол, ловко постелил белоснежную салфетку себе на колени, положил в тарелку несколько кусочков колбасы, соленых огурцов и грибов, которые назывались "маслята" и которые очень трудно поддеть на вилку. Из графинчика налил себе и мне по рюмке водки. Приподняв рюмку, посмотрел мне в глаза и залпом выпил, понюхал кусочек черного хлеба, степенно закусил колечком огурца, кусочком колбасы и грибочком. Я попробовал сделать также, но у меня сразу обожгло рот, и я бросился запивать водку водой. Затем я взял два кусочка колбасы и с помощью вилки и ножа начал их степенно кушать.
Густав, самодовольно улыбаясь, сказал:
– Обрати на себя внимание, мой мальчик, ты сразу показал, что ты живешь в стране с европейской культурой и не можешь пить водку, как ее принято пить в нормальном русском обществе. Даже в низах водку пьют не для того, чтобы опьянеть быстро, а пьют по какому-либо поводу. Потому что выпивка без повода - это уже болезнь, пьянство. Прежде чем выпить рюмку водки, нужно выдохнуть воздух, затем выпить одним глотком. После этого нужно понюхать ржаной хлеб, который отбивает запах и дает почувствовать вкус водки. Водка имеет вкус горечи, приятный только для ценителей этого напитка. Поэтому, кто в России пьет много, про того говорят, что он пьет "горькую". Закусить лучше чем-нибудь соленым, например огурцом или грибами и чем-нибудь мясным или рыбным, колбасой, жареной или отварной рыбой, картофелем. А ковырять вилочкой и ножиком кусочек колбаски, это все равно, что сразу перейти на немецкий язык и сказать, кто ты такой.
И мы с Густавом повторили. Вторая рюмка была намного приятнее первой, создав некоторое чувство эйфории во всем теле и в моем настроении. Я был настроен благодушно. Густав казался мне таким милым в обращении и приятным товарищем, что я был бесконечно рад, что попал именно во Второй отдел, и мне придется работать вместе с такими замечательными людьми. Потом было подано кушанье из теста и мяса, которое называлось пельмени и которые я уже пробовал в детстве. Под них водка шла еще приятнее. В тарелку с пельменями я по примеру Густава добавил перца, масла, каждый пельмень я опускал в тарелочку с разведенным уксусом. Потом мы пили за кайзера, за полковника Вальтера Николаи, за моих родителей, за успехи в моей службе и еще Бог знает за что.
Чем закончилось застолье, я не знаю, но утром я проснулся со страшной головной болью и сухостью во рту. Все тело болело, а сердце стучало так, что стук отдавался в голове. Рядом со мной сидел Густав и улыбался. Я выпил из стакана что-то светло-зеленое, отдававшее укропом и какими-то специями, и мне стало лучше.
– Вот мы и провели первое занятие, из которого мы сделаем вывод о том, что ты не умеешь пить спиртное и не можешь контролировать себя в пьяном виде. Первое, что мы сделали, это опохмелили тебя. Ты выпил огуречный рассол, который снимает интоксикацию организма от продуктов переработки алкоголя. При сильной интоксикации можно выпить немного водки и хорошо закусить. В отдельных случаях можно выпить стакан воды с добавлением аммиака, который в аптеке продается как нашатырный спирт. Затем надо принять холодный и горячий душ или растереть тело мокрым жестким полотенцем, чтобы усилить кровообращение в организме, энергично подвигаться, выпить крепкого чая с лимоном или лимонной кислотой, поесть горячего супа, лучше всего для этих целей подходит русский борщ из квашеной капусты. Для того, чтобы не пьянеть, необходимо хорошо закусывать, а, если есть возможность, то съесть что-нибудь жирное перед употреблением спиртного. Желательно не смешивать спиртные напитки, а если приходится это делать, то следовать русской поговорке: "Вино на пиво - это диво. Пиво на вино - дерьмо". Всегда нужно соблюдать шкалу градусов. Градусы должны идти по возрастающей, но не по убывающей. После пива можно пить вино, после вина - водку или коньяк. Но ни в коем случае не наоборот. Иначе будет очень трудно контролировать свое поведение рядом с другими людьми.
Неделя прошла как во сне. С утра опохмел, душеспасительные беседы с Густавом, разбиравшим по косточкам мое поведение, вечером пьянка. Правда изысканность первого стола сменилась скромностью закусок военного времени и обилием русской водки, из которой более лучшей мне казались смирновская и анисовая, имевшая специфический вкус и запах, и от них по утрам не болела голова.
К концу недели, следуя наставлениям Густава, я не так сильно хмелел и более связно поддерживал разговор, обходя ответы на вопросы, почему я пошел работать во Второй отдел.
В воскресенье мне был предоставлен выходной, без застолий и пьяных бесед. Густав был доволен тем, как я вел себя за столом, и что у меня нет тяги к употреблению водки и коньяка.
Глава 4
На следующий день Густав прочитал мне довольно подробную лекцию об истории и деятельности немецкой разведки и контрразведки нашего главного противника - России. Я конспективно, по памяти, попытаюсь изложить тебе то, что мне удалось запомнить, а память моя, несмотря на мой возраст, провалами не страдает, а, если и страдает, то в тех местах, которые относятся к конкретным людям, чтобы, не дай Бог, не повредить жизни их самих и их родных и близких.
Создание немецкой разведки относится к XIX веку. В середине этого века весь европейский континент походил на растревоженный улей. Карл Маркс опубликовал "Коммунистический манифест". Во Франции революционеры свергли “гражданского короля” Луи Филиппа. В германских княжествах не утихали споры об объединении. Пруссия готовилась к войне с Австрией и могла возглавить процесс создания единого немецкого государства и образования, таким образом, самой мощной в Европе военной державы. Для ведения войны у Пруссии имелись сильная армия и отличные разведслужбы.
Пруссия с созданием своего первого постоянного Генерального штаба получила возможность учредить и постоянную разведывательную службу. Непрерывный характер работы планировщиков Генштаба обозначил необходимость в налаживании военной разведки современного типа, которая поставляла бы не только данные о вражеской армии и обстановке на поле боя, но также обо всей стране противника: сети ее железных дорог, оборонной промышленности, военных планах и разработке новых видов оружия.
Детальное знание сети железных дорог, например, позволяло на ранней стадии обнаруживать начало мобилизации и оценивать ее сроки. Информацию об оборонной промышленности несложно было представить в виде данных по количеству и качеству вооружений, которые могут быть задействованы противником на полях войны.
Помимо централизованного органа управления вооруженными силами Пруссия учредила и постоянную гражданскую службу внешней разведки. Ее основателем был Вильгельм Штибер, начинавший свою карьеру агентом-провокатором, действовавшим против революционных радикалов и социалистов (выполняя одно из заданий, он отправился в Лондон, чтобы следить за Карлом Марксом), а впоследствии ставший руководителем самой крупной агентурной сети в Европе. Пока Штибер занимался организацией работы своего Центрального разведывательного бюро и готовил акции шпионажа против Австрии, начальник прусского Генерального штаба граф Гельмут фон Мольтке в рамках подготовки к войне учредил в 1866 году временное военное разведывательное бюро, которое должно было добывать сведения об австрийских военных планах.
Штибер также основал в прусской армии службу контрразведки - полевую жандармерию.
Активно используя данные военной и политической разведки (последние поставляли шпионы Штибера), Мольтке за семь недель сокрушил австрийцев. Этот успех сделал из него убежденного сторонника идеи создания постоянной разведывательной службы.
Следующей мишенью для Штибера стала Франция, на территории которой он привлек к сотрудничеству тысячи агентов, включая проституток. Использование секса для шантажа и получения нужной информации стало распространенной практикой Штибера.
Прусский премьер Отто фон Бисмарк вовлек Францию в войну в 1870 году при помощи интриг и провокаций: с одной стороны, он убедил немцев в том, что Франция угрожает прусскому суверенитету и независимости, с другой - убедил французов в том, что король Вильгельм Прусский оскорбил французского посла. Бисмарк полагал, что германские княжества примут участие в войне с Францией на стороне Пруссии, и в итоге это приведет к созданию единой Германии с самой мощной в Европе армией. Во франко-прусской войне Мольтке вновь показал себя гениальным стратегом, но он не добился бы таких успехов без сведений разведки, которые ему поставлял Штибер. К сожалению, генералы традиционно склонны считать, что это они и только они выигрывают войны, поэтому в хрониках побед Мольтке нет упоминаний ни о Штибере, ни о его людях.
– Поэтому и о нас, мой мальчик, - подчеркивал Густав, - никогда не вспоминают в случае успеха, но сваливают на нас всю вину за неудачи.
Российская контрразведка начинается с 1903 года. Поскольку иностранные шпионы в то время в большей степени "донимали" российское военное ведомство, то именно оно и выступило с инициативой создания специального органа контрразведки.
Канцелярия Военно-ученого комитета Главного штаба Военного министерства подготовила проект, министр генерал-адъютант А. Н. Куропаткин доложил о нем Николаю II 20 января 1903 года. Предлагалось учредить особый орган, ведавший розыском иностранных шпионов и изменников, назвав его "разведочное отделение". Деятельность этого органа должна была заключаться в установлении негласного надзора за обыкновенными путями тайной военной разведки, имеющими исходной точкой иностранных военных агентов, конечными пунктами лиц, состоящих на государственной службе и занимающихся преступной деятельностью, и связующими звеньями между ними - иногда целый ряд агентов, посредников в передаче сведений.
Должность начальника разведочного отделения с целью обеспечения конспирации официально именовалась "состоящий в распоряжении начальника Главного Штаба". Первым начальником отделения стал ротмистр Владимир Николаевич Лавров, переведенный на службу в военное ведомство с должности начальника Тифлисского охранного отделения - профессиональный "сыскарь", хваткий и умевший вести тайный розыск.
Мы знали, что в 1903 году русские следили за австро-венгерским военным агентом князем Готфридом Гогенлоэ-Шиллингсфюрстом, германским военным агентом бароном фон Лютвицем, японским военным агентом подполковником Мотоиро Акаши. А за десять работы они арестовали и передали в суд дела на 154 человек, заподозренных в шпионаже.
Россия сумела заблаговременно приступить к созданию системы органов контрразведки. В этом отношении Германия отстала от России на три-четыре года, создав систему собственной контрразведки только в ходе войны, к тому же скопировав её с российской контрразведки.
России удалось установить центр немецкой разведки под прикрытием фирмы "Кунст и Альберс", которая имела свои конторы в Петрограде, Москве, Одессе, Ревеле, Варшаве и отделения во Владивостоке, Благовещенске, Николаевске-на-Амуре, Николаевске-Уссурийском, на Сахалине. Была прикрыта деятельность фирмы "Зингер", сотрудники которой, распространявшие швейные машины, получали от немецких разведорганов летом 1914 года задание сообщать за вознаграждение сведения, касающиеся российских вооруженных сил.
В самом Петрограде контрразведка контролировала подрывную деятельность почти двадцати немецких добровольных обществ. Было выявлено четырнадцать японских обществ, использовавшихся в разведывательных целях, каждое из которых имело в различных городах от одного до восьми отделений. ГУГШ располагало также данными, что неприятельские разведки стремились создать позиции в Императорском Российском автомобильном обществе и в Императорском яхт-клубе, членами которых состояли многие члены правящего дома и лица, занимавшие особо важное служебное или общественное положение.
Контрразведка заранее готовила удар по германской и австрийской разведкам в случае войны. С объявлением мобилизации были произведены аресты явных агентов противника, а подозреваемые лица высланы во внутренние районы. Совместно с военной администрацией и Департаментом полиции только в Томскую, Енисейскую и Иркутскую губернии было выслано свыше четырех тысяч человек. С началом войны были интернированы сотрудники посольств и консульств, ликвидированы представительства фирм государств, находившихся в состоянии войны с Россией.
Конечно, на слух это запомнить очень трудно, но мне пришлось читать справки по этим вопросам, впрягая в работу зрительную и механическую память.
Так что, Наташенька, я горжусь тем, что моя память не подводит меня. Свои записки я сверял с опубликованными данными архивов и, как видишь, мне не пришлось что-то исправлять в моих записках.
Прочитанная мне лекция показывала, что мне придется встретиться с достаточно серьезным противником, от которого не приходилось ждать снисхождения.
Глава 5
Незаметно летели недели, заполненные изучением России, экономической и политической ситуации в ней, фотографии, криптографии, автотехники, русских газет, уставов русской армии, правил ношения и ношением русской солдатской формы, наматыванием каких-то обмоток вместо голенищ сапог (такие я видел на военнослужащих австро-венгерской армии), курением отвратительного табака-махорки без помощи трубки, папиросных гильз, а при помощи газетной бумаги. От сворачивания огромных кульков, которые Густав называл "козьими ножками", я перешел к сворачиванию почти нормальных сигарет, заклеивая бумагу слюной. Указательный и большой палец левой руки, ногти на них пожелтели от никотина. На зубах появился серый оттенок, так как моя зубная щетка куда-то таинственным образом исчезла.
Приходящие преподаватели учили меня готовить растворы симпатических чернил на основе фенолфталеина и писать ими на бумаге. Затем на этой же бумаге поверх я писал обычные письма. Далее следовало приготовить щелочной раствор из подручных предметов, например мыльный раствор или раствор пепла из печки, и проявить ранее написанные тексты, чтобы определить, какие мною были сделаны ошибки.
Фенолфталеин был очень удобным изобретением. Он выпускался в таблетках и использовался в качестве слабительного средства под названием пурген. Кто бы мог подумать, что человек, страдающий запорами, является шпионом.
Очень интересной, но хлопотливой оказалась фотография. Обращению с фотоаппаратом я научился быстро. Обучение производилось на немецком фотоаппарате "Сонет" фирмы "Контесса Неттели" выпуска 1910 года, который являлся наиболее надежным и компактным в то время. Для фотографирования использовались пластинки размером 4,5х6,0 см. Вставить в фотоаппарат пластинку, взвести затвор, установить диафрагму, выдержку, навести фотоаппарат на объект и нажать на кнопку сможет даже и обезьяна. Самое главное, это уметь, чтобы из темной фотопластинки получилась фотография на бумаге. С этим пришлось повозиться в темноте при свете красного фонаря. В заключение курса фотографии я тренировался с английским фотоаппаратом "Тика", который внешне представляет собой большие позолоченные карманные часы. Там, где находится ручка подзаводки часов, встроен объектив с постоянным фокусным расстоянием, закрываемый крышкой на цепочке, чтобы не потерять. В фотоаппарат вставлялась пленка шириной 16 миллиметров. На боковой стенке "часов" находились рычаг взведения затвора и спусковая кнопка. Фотографировать надо так же, как стрелять из пистолета, не прицеливаясь. Это была самая современнейшая техника того времени.
Криптограф учил меня составлению шифров, начиная с простейших и заканчивая цифровыми, где цифры указывали положение той или иной буквы в ключевой книге. Книга может быть любой и, не зная, какая это книга, шифр расшифровать практически невозможно. Но и книги должны быть совершенно одинаковы, одного издательства и одного издания, иначе читающий может прочитать совсем не то, что ему хотели написать. Немецкая разведка тогда только-только начинала вводить шифровальные блокноты и меня просто ознакомили с тем фактом, что они есть, и показали принципы их использования
Учили меня и управлению автомобилями. Тренировался я на американском автомобиле "Форд-Т" выпуска 1912 года. Самая массовая автомашина того времени. Как я узнал недавно, всего было изготовлено свыше 15 миллионов таких машин. Естественно, такие автомашины были и в России. Ездила машина очень быстро со скоростью до 65 километров в час. Изучал и русский автомобиль "Руссо-Балт" выпуска 1912 года, выпускавшийся Русско-Балтийским вагонным заводом в городе Риге. Машины практически однотипные. На "Форде-Т" переключение передач осуществляется педалью, а на "Руссо-Балте" при помощи рычага. Навыки вождения, полученные в спецшколе, сохранились у меня на всю жизнь. Так же, как и навыки в фотографии. Техника постоянно совершенствовалась, а принципы фотографии оставались такими же.
Густав учил меня рытью окопов маленькой русской лопаткой, изготовленной из хорошей стали на тульском оружейном заводе, что удостоверялось клеймом завода и двуглавым российским орлом. Этой лопаткой можно было не только рыть землю, но и при необходимости рубить дрова для костра, резать хлеб и мясо и использовать как оружие для рукопашного боя.
Я собирал и разбирал винтовку образца 1891 года системы капитана Мосина, которая была лучше винтовки системы Маузера, хотя и грубее сделана. Один словом, я учился как простой солдат русской армии, который должен знать устройство винтовки, уметь стрелять из нее, уметь укладывать вещи в вещевой мешок, носить шинель, фуражку, знать всех членов императорской фамилии, и знать, кто есть такой русский солдат - защитник царя и отечества от врагов внешних и внутренних.
Густав часто беседовал со мной по содержанию прочитанных мною газет, разъяснял суть тех или иных событий, происходящих в России. Специальные сотрудники собирали письма русских солдат, вели записи их разговоров между собой, тщательно анализируя все полученные сведения и делая точные выводы о настроениях русской армии и возможностях воздействия на ее моральный дух.
По чтению солдатских писем из плена или найденных в захваченных русских окопах, показаниям военнопленных мы составляли картину условий жизни солдат до армии в городе и в селе.
Вместе с Густавом я долго учил легенду простого русского паренька, призванного в армию из Пензенской губернии. Реальный прототип раненным был взят в плен. Повреждение легких в результате контузии вызвало скоротечную чахотку, от которой солдат скончался. Парень сирота, не имеет никаких родственников. Значит, трудно проверить его личность. Малограмотный - четыре класса церковно-приходской школы. Где и в каких метриках записан, неизвестно. С детства побирался по деревням, нанимался в подпаски. В армию пошел добровольно. Призван в Энском уезде, где ему по указанию воинского начальника выдали метрику. Возраст определили примерно во время врачебного осмотра. В армию был определен ездовым в пехотный полк, в котором находился в течение месяца, после чего был взят в плен в контуженном состоянии. Лучшей легенды для легализации в простой армейской среде придумать было невозможно. Все подтверждалось документально и показаниями солдат, служивших с ним в одном полку. В основном его характеризовали как "придурочного" добровольца 1917 года.
Еще несколько дней ушло на то, чтобы научиться запрягать лошадь в повозку так, как это делают русские, и разобраться в элементах упряжи. Это тоже наука. Спроси кто, для чего полагается тот или иной ремень или веревка, и кончится все провалом и контрразведкой.
Наконец настал тот момент, когда мне выдали документы этого солдата, и я в составе команды военнопленных был отправлен в концентрационный лагерь.
Глава 6
Концентрационный лагерь находился в районе города Коблерга. В нем содержалось значительное количество русских военнопленных солдат и офицеров. Солдаты использовались в качестве подсобных рабочих на строительстве и полевых работах. Офицеры были размещены отдельно от солдат и, как правило, не работали в командах.
Густав должен был проверить мою подготовленность выступать в роли русского человека, способности обжиться среди них, понять, что такое неизведанное скрывается в русской душе. Насколько она отличается от той, что описал русский писатель Ф. Достоевский в романе "Преступление и наказание".
Следуя легенде, как молодой солдатик, ничего и никого не знающий, я устроился у стены барака и стал сидеть на осеннем солнышке, которое пригревало только с подветренной стороны. Густав оторвал хлястик от моей шинели, а обмотки я так и не научился правильно заматывать, и они волочились за мной как две змеи, пытающиеся укусить нескладного хозяина. Прибывшие вместе со мной солдаты стали подходить к уже находившимся в лагере, выкликать одноземельцев, или, как говорят русские, земляков. В разговоре знакомились, рассказывали о себе. Закуривали, что у кого есть. Кто-то находил знакомых, обнимались, похлопывали друг друга по спине, проявляя радость.
Примерно через час ко мне подошел пожилой солдат с Георгиевским крестом, присел рядом, стал свертывать самокрутку. Свернул, закурил и спросил, откуда я буду. Вопроса я не понял. Что буду, чего буду? На всякий случай я сказал, что не знаю. Собеседник удивленно поднял на меня глаза и спросил, как это я не знаю, где я родился. Вот тебе и буду. Я сказал, что действительно не знаю, где я родился и кто мои родители. Один простой вопрос, а чуть было не поставил меня в сильное затруднение. Сказал, что я сирота, ходил туда, куда ветер подует. Это, по-моему, понравилось моему собеседнику, и он улыбнулся. Ну, а сюда как попал, - не унимался мой новый знакомец. Обстрел был, - сказал я, - рвануло рядом, очнулся, а меня куда-то тащат немцы. Сколько я лежал не знаю, но внутри до сих пор еще болит. Ладно, - сказал пожилой, - пойдем, будешь устраиваться на жительство.
Так я познакомился с тезкой Иваном Кирьяновичем. Он ввел меня в солдатский круг, показывал, где и что находится. Был он человек общительный, от него я узнал все про его семью, где он воевал, за что получил Георгия, отношение его к немцам, как к военным, так и к мирным жителям вообще.
Недоразвитые, по мнению Густава, русские были, как мне показалось тогда, да я и сейчас в этом уверен, людьми с великолепным будущим, которые несут в себе внутренний мир, способный быть примером для объединенных наций.
Мне приходилось сталкиваться с разными людьми разных национальностей. Среди них есть и хорошие, и плохие, и просто никакие люди. Русских можно характеризовать только двумя категориями - очень хороший или очень плохой. Если очень хороший - то это очень хороший человек, способный на все, чтобы спасти все человечество. Если плохой, то на нем хорошего места разглядеть нельзя. А как напьются, то и плохой, и хороший вместе сидят, песни поют, плачут о чем-то разжалобившем их, а протрезвеют, стыдятся своего поведения и оттого еще непримиримее делаются. Одно только и объединяет их, что вера в Бога.
Священники у них своеобразные, а военные тем более. За военные отличия кресты на орденских лентах носят. Говорят, что один священник во время боя оглоблей немало немецких солдат в окопы повалил, пока его не связали. Переводчик, беседовавший со священником, в своем рапорте написал, что пленный допускает речи, в которых он говорит о своих близких отношения с самим Богом, Божьей Матерью, а также с близкими родственниками своих командиров и командного состава батальона, который его пленил.
О русских идиоматических выражениях, то есть о мате, можно писать диссертации, книги, и все равно найдутся такие слова, которые потребуют специальных разъяснений для несведущих людей, но будут легко понятны людьми высших и низших слоев населения России. Одно небольшое слово может иметь от пяти до десяти значений в разных интонациях и ситуациях, в которых оно произносится. Перевести мат невозможно, но иностранцами он заучивается удивительно легко. Через неделю пребывания в лагере я матерился так, что вызывал удивление даже Кирьяновича, который говорил, что иногда люди между собой и без мата общаются. Это замечание несколько поубавило мой пыл в применении различных слов и оборотов, но зато я приобрел бесценный опыт применения русских разговорных выражений.
Находясь среди настоящих русских солдат, я внимательно прислушивался к тому, о чем они разговаривают между собой, собравшись в кружок в курилке или неподалеку от туалета.
Мягкие и жесткие в обращении, сентиментальные и жестокие, нашедшие свое «я» на жестокой войне, русские и сейчас продолжают меня удивлять своей мягкотелостью и твердохарактерностью, уживающимися в одном человеке и в целой стране.
В беседах с солдатами я отполировал, или отлакировал, свою легенду, построенную на документах умершего солдатика. Действительно, бывают ситуации, когда в силу каких-то обстоятельств человек остается сиротой, растет сам по себе, скитается везде, где-то подрабатывает, где-то чему-то учится, но всегда приходит момент, когда он должен остановиться, иначе его упекут в тюрьму за бродяжничество.
Тюрьма для этого человека и является тем поворотным пунктом, который заносит человека в учетные книги, причислив его к имуществу, которое постоянно надо проверять и учитывать, в каком оно состоянии и на какой полке находится, то есть, где живет и где работает, есть ли от него какая прибыль, женился ли, нарожал ли детишек. И детишек надо учесть, пока не расползлись в разные стороны, чтобы потом их не искать и не собирать до кучи по тюрьмам.
Моим поворотным пунктом в легенде, стал добровольный призыв на службу русского паренька по имени Иван. Здесь он получил первые свои документы, стал учтенным государевым имуществом. А то, что умер, война есть война, родственников у него нет и жалеть о нем некому.
В целом я задачу свою выполнил. Мой русский язык никаких подозрений ни у кого не вызывал. Некоторые русские так по-русски говорят, что у любого иностранца сразу возникнут подозрения в том, что это не русский. Однако этот русский в сто раз русее того, кто безукоризненно говорит на русском языке с соблюдением всех правил русской грамматики. А правил в русской грамматике столько же, сколько законов в Российской империи. Правильно говорят только очень грамотные люди и иностранцы. Поэтому надо обязательно допускать ошибки в речи, чтобы никто не заподозрил в грамотности и нерусском происхождении.
Один факт поразил меня более, чем те небылицы, которые рассказываются о русских в исследованиях психологов и ученых.
Двое военнопленных потихоньку вылезли за проволоку, вечером украли в лавке ящик шнапса, продали хозяину, у которого работали на полевых работах, на полученные деньги купили в другой лавке две бутылки шнапса и напились. Для меня это было совершенно непонятно, но другие военнопленные говорили о наказанных как о ловкачах, доставших деньги на выпивку, находясь в плену. Зачем было продавать шнапс по дешевке, чтобы купить меньшее количество шнапса? Прожив долгое время в России, я уже не удивлялся случаям, когда за бутылку водки угоняли цистерну спирта.
В беседах с Кирьяновичем я неоднократно вспоминал о том, как хорошо мне жилось, когда я по найму с крестьянами пас их коров на лугах, спал на траве, собирал разные травы, питался горбушкой хлеба и парным молоком от любой коровы. В лагере, - жаловался я, - меня стесняют стены казармы, проволока, натянутая вокруг, невозможность пойти куда хочешь. Убегу я, дяденька Иван, - неоднократно говорил я. И в один из поздних вечеров я спрятался в самом дальнем углу лагеря, где меня поджидал Густав. Через прорезь в проволочном заборе я ушел к поджидавшей меня машине.
Утром охрана нашла место пролаза в заборе, произвела построение и проверку наличия военнопленных, объявила о моем побеге, предупредив, что, если меня поймают, то расстреляют на месте. Так я под соответствующим предлогом был изъят из лагеря.
Глава 7
Находясь в лагере, я сильно скучал по удобствам, предоставленным мне на вилле, на которой я провел почти пять месяцев, изучая материалы, регулярно доставляемые нам молчаливым майором Мюллером.
Сняв непривычную для меня, но уже обогретую своим телом русскую военную форму, я с наслаждением окунулся в теплую воду ванной, смывая все, что могло прилипнуть ко мне от моих временных знакомых. Прилипло, вероятно, очень много, так как я смачно выматерился, ударившись коленкой о край ванны.
Густав одобрительно посмотрел на меня и сказал, что я начинаю приобретать черты настоящего русского, по-русски инстинктивно реагируя на все внешние раздражители.
В период моей подготовки на вилле в России произошла еще одна революция. На этот раз пролетарская. К власти пришел Совет народных комиссаров во главе с Ульяновым-Лениным. Германское правительство одобрительно отнеслось к революции, так она объявила об установлении мира без аннексий и контрибуций. Это еще не означало прекращения войны между Россией и Германией, но позволяло сосредотачивать свои силы на Западном фронте.
Об Ульянове-Ленине мне более или менее подробно рассказал Густав.
Германский Генеральный штаб и его Второй отдел за время войны немало потратил усилий и средств на русскую революцию. Посредством пропаганды в русской армии развивалось тяготение к миру в непосредственной и резкой форме.
Генерал Людендорф поставил задачу разведывательным органам внимательно следить за процессом разложения России, содействовать ему и идти навстречу ее попыткам найти почву для заключения мира.
Генерал был убежден в том, что революция понизит боеспособность русской армии. И его предположения нашли блестящее тому подтверждение. На всем огромном протяжении фронта постепенно установились оживленные отношения между неприятельскими и нашими окопами. Мы же продолжали укреплять в русской армии жажду мира.
С момента февральской революции в России наш Генеральный штаб систематически проводил политику братания на русском фронте. Были разработаны соответствующие инструкции для командного состава. В русские окопы посылались надежные люди, знающие русский язык.
Пропаганда шла по определенному направлению - говорилось о бесцельности войны. Пораженческая литература изготавливалась в типографиях и сотнями тысяч распространялась в русских окопах. В воззваниях четко и ясно указывалось, что война выгодна лишь Временному правительству и генералам. А для того, чтобы ликвидировать войну, нужно ликвидировать правительство, генералов и офицеров. Одним словом, мир на фронте и война в тылу.
Эту же идею - превращения войны мировой в войну революционную, то есть гражданскую, горячо поддерживал и всюду пропагандировал лидер российских социал-демократов Ульянов-Ленин.
Невзирая на военные действия, немецкий Генеральный штаб обеспечил проезд Ульянова-Ленина с группой единомышленников через Германию в Россию.
Ленин оправдал все наши ожидания. 3 апреля 1917 года он прибыл в Россию, а уже 4 апреля выступил с тезисами, названными "апрельскими", суть которых сводилась к следующему: республика, появившаяся в результате февральской революции, - не наша республика, война - не наша война. Цель социал-демократов-большевиков - свергнуть империалистическое правительство и, начав классовую борьбу, превратить мировую войну в мировую революцию и добиться диктатуры пролетариата. Конфисковать земли частных владельцев, провозгласить национализацию всех земель в стране и т.п.
Кое-что, в вопросах мировой революции, настораживало германский Генеральный штаб, но мы надеялись, что к началу "мировой революции" Германия сможет одержать победу на Западном фронте и сосредоточит свои усилия на предотвращении мировой революции в Европе.
В связи с моим предстоящим заданием меня довольно усиленно просвещали о перипетиях политической игры правительств многих стран, чтобы я мог логически оценивать те или иные события, происходящие в стране пребывания и увязывать их с общеполитическими, делая определенные выводы в интересах Германии и ее союзников.
Политическая ситуация в России определялась полярным разбросом мнений по насущным вопросам государственного строительства в послемонархический период, и наличием множества политических партий, идущих порознь и разными дорогами примерно к одной и той же цели, но цели то ли крестьянской, то ли рабочей, то ли солдатской, то ли женской, то ли еще какой.
Мне строго-настрого было запрещено примыкать к той или иной политической партии или группе, хотя и предупреждали, что быть в гуще политики и быть беспартийным - дело очень нелегкое. Можно оказаться между жерновами партий, пришедших к власти, и быть размолотым как зернышко в мельнице пролетарской революции. Будь малограмотным, - сказал мне Густав, - пусть тебя глупого учат уму-разуму, а за это время падишах может умереть или его осел, как говорил один восточный мудрец, а может быть, к этому времени немецкий порядок может воцариться на всей территории России.
Глава 8
Изменение обстановки в России задержало мою отправку для выполнения задания. Командование правильно рассчитало, что мы имеем дело с другим государством. Оно может выйти из войны, а может и продолжать войну, вести революционные войны с другими государствами, распространить революционные идеи на монархии и буржуазные республики, развязать гражданскую войну внутри страны, что вполне вероятно при радикализме взглядов социал-демократов. Социал-демократы называют себя коммунистами, прямыми последователями немецкого еврея Карла Маркса, женатого на аристократке Женни фон Вестфален. Во всяком случае, Германия должна иметь беспристрастного информатора, находящегося в гуще российского народа, чтобы подробно освещать его отношение к изменениям в своей стране, что является наиболее точным показателем внешнеполитического и экономического курса нового государства в Европе и Азии.
Для решения этой задачи нужен человек, который не занимал бы высокие государственные должности, постоянно опасаясь стать жертвой бюрократических и политических интриг; не был военным деятелем, но был близким к армейским проблемам; грамотным специалистом, по своим личным и деловым качествам не способный к большому продвижению, что снизит риск разоблачения во время специальных проверок при занятии высокой должности; аполитичным, но поддерживающим курс новой власти, в то же время не запятнавший себя участием в политических мероприятиях в случае смены власти; женатым, но не обремененным большой семьей и бесчисленным количеством родственников, могущих являться источниками серьезной информации о личности своего нового сородича. Нужна была серая мышка, которая смогла бы пролезть в любой амбар и вдоволь полакомиться то ли свежим зерном, то ли только что купленным швейцарским сыром.
Легенда солдата-сироты была признана самой подходящей. Сразу встает вопрос: как он появляется в России? Из плена? Или плен не должен фигурировать в легенде? Нахождение в плену не считается чем-то позорным в русской армии. Для тех, кто был в плену и бежал, выдается знак отличия, в зависимости от того, в каком был плену - в германском или в австрийском. В германском - на знаке ленточка ордена Св. Георгия, в австрийском - ленточка ордена Св. Владимира. Оба - высшие ордена Российской империи. Значит, быть в плену и бежать - это проявление геройства, отмечаемое командованием. А как отнесется к этому новая власть?
Российская контрразведка проверяла всех, кто находился в плену на предмет изучения достойности поведения и возможных контактов с разведывательными органами Германии или Австро-Венгрии.