Умереть, чтобы жить Крамер Марина

Ника ахнула – забыла с утра сунуть мобильный в карман, так и оставила в сумке, а звонить мог кто угодно – от Ирины до… Вот последнее особенно не хотелось пропустить. Метнувшись в кабинет, она, не обращая внимания на удивленные взгляды коллег, лихорадочно вывернула содержимое сумки на стол и схватила мобильник. Дмитрий звонил семь раз, и, увидев такое количество пропущенных звонков, Ника испытала радость и что-то похожее на тщеславие – такой видный мужчина тратит на нее свое время. При всей внешней непробиваемости и грозном виде в душе Ника Стахова была ранимой и даже слегка неуверенной в себе. Еще во времена романа с Максимом Гавриленко она то и дело задавалась вопросом, что же именно нашел в ней красивый, молодой и успешный владелец строительной империи, разве у него никогда не было женщин моложе, стройнее, красивее, чем она, Ника? Но Максим ни разу не дал ей почувствовать себя не равной ему, напротив, он превозносил Никины умения и очень ценил проницательность. У них было довольно много общего, и потому, наверное, то недолгое время, что они провели вместе, запомнилось Нике как самое счастливое и легкое, даже несмотря на откровенно криминальные события, происходившие вокруг них. Ника не сомневалась, что не погибни Максим, то он непременно женился бы на ней, и они жили бы как в сказках – долго и счастливо. Но вышло так, как вышло…

И вот теперь ее сердце снова стало биться в немного ином ритме, предчувствуя начало новых отношений. В том, что Рощину она понравилась, Ника перестала сомневаться именно после семи пропущенных звонков.

– Я выйду во двор, надо срочно позвонить, – бросила она начальнику отдела новостей и вышла, стараясь не бежать, а идти медленно.

Ноги, однако, не слушались и несли ее по лестничным маршам вниз все быстрее. «Упасть еще не хватало. Решит, что я нарочно себе увечья наношу», – мелькнуло в голове, и Стахова пошла медленнее. Сев на лавочку, она закурила, чтобы немного унять волнение, и набрала номер Рощина. Дмитрий ответил мгновенно, словно сидел и ждал звонка:

– Вероника? С вами все в порядке? Я звоню с самого утра, никто не отвечает.

– Извините, Дмитрий, я забыла телефон в сумке, ушла на летучку, а потом дела навалились. У меня все в порядке, рука почти не болит, только опухоль немного держится.

– Это пройдет. А… вы свободны сегодня после работы? – после паузы решился Рощин, и Ника улыбнулась, хотя и знала, что он ее не видит:

– Да. Я заканчиваю в семь.

– Я могу заехать за вами, и мы бы пошли куда-нибудь. Погода отличная…

– Можем погулять. Если честно, не очень хочу в кафе, – призналась Ника.

– Может, на ВДНХ? – предложил он. – Вы высоты не боитесь?

– Не особенно. Только это получится другой конец – я в Марьиной Роще работаю.

– А к метро вы как относитесь? Я могу и на машине подъехать, но, боюсь, мы доедем до ВДНХ только к утру.

Ника засмеялась:

– Я абсолютно демократична. У меня и в Праге нет машины – она там просто ни к чему. А в Москве, мне кажется, метро надежнее.

– Уф, слава богу! – с притворным облегчением выдохнул Рощин. – А то я уж было испугался, что вы сочтете меня недостойным кавалером – на первом же свидании даму в метро пригласил! Тогда диктуйте адрес, и в семь я вас буду ждать.

Ника с удовольствием назвала адрес, и они попрощались.

Глава 8

Свидание

Влюбленному и дорога в тысячу ри покажется короткой.

Японская пословица (ри – мера длины, равная 3,927 км)

Прогулка оказалась легкой и приятной, даже несмотря на давку в метро. Оказавшись притиснутой к широкой груди Рощина, Ника невольно слышала, как бьется сердце Дмитрия, как сбивается дыхание всякий раз, когда толпа плотнее прижимает ее к нему, и это почему-то было приятно. В какой-то момент Дмитрий вдруг легким жестом убрал с ее лба выпавшую прядь и сам смутился от смелости:

– Простите…

– Ничего… – Ника тоже ощутила неловкость, как на самом первом свидании в школе.

К счастью, им нужно было выходить, и Дмитрий крепко взял Нику за руку и повел к дверям. Поднявшись наверх и выйдя на улицу, оба почувствовали себя легче и увереннее.

– Ну что – на колесо? – предложил Дмитрий, указывая на высившееся в глубине парка колесо обозрения.

– Запросто! – лихо ответила Ника, хотя при взгляде на аттракцион у нее перехватило дыхание.

Они купили билеты и сели в кабинку, которая начала медленно подниматься вверх. Ника невольно вцепилась в руку Дмитрия, и он накрыл ее мгновенно похолодевшие от страха пальцы своей теплой ладонью:

– А говорили, что не боитесь высоты. Физиологию не обманешь.

– Я не то что боюсь… как-то дух захватило, – призналась Стахова.

– Тогда давайте будем отвлекаться. Расскажите мне о себе немного, – попросил Дмитрий, не убирая ладони, и Ника, немного успокоившись, спросила:

– А что конкретно? Мне трудно решить, о чем говорить вот так, сразу…

– К примеру, как вы в Праге оказались? Вы же в Праге живете?

– Да. Очень просто оказалась… пришлось уехать, так уж тут сложилось. Написала статью, назвала мерзавцев мерзавцами – они обиделись. Один человек помог спрятаться. В общем, довольно банальная история.

– Не скажите… Я такое только в книгах читал.

– Я бы с удовольствием тоже об этом только читала. Но мне совершенно не жаль, что я теперь там живу. Собственно, работаю все равно тут – вернулась, не нашла себе применения в профессии в Чехии.

– И язык знаете?

– Да, выучила. Он довольно легкий, не особенно пришлось напрягаться. А вы? – вдруг спросила Ника, чуть повернувшись к Рощину. – Вы… женаты? – выпалила она, не успев прикусить язык, и тут же выдернула руку. – Простите…

Дмитрий внимательно наблюдал за ней и молчал, чуть склонив голову и улыбаясь.

– Вы считаете меня бабником?

– Разве я так сказала? – Ника отчаянно злилась на себя за вырвавшийся вопрос и за то, что не может встать и уйти немедленно – кабинка как раз поднялась на самый верх.

– Не сказали. Но, очевидно, я дал повод так обо мне подумать. Я был женат, но уже пять лет в разводе. Детей у нас не было – жена не хотела, карьеру делала. А когда сделала – ушла.

– Почему?

– Я не соответствовал больше ее статусу: она профессор, декан, член-корреспондент Академии наук – а я травматолог в травмпункте, – Дмитрий улыбнулся, и улыбка вышла какой-то извиняющейся.

– Разве это так важно? – удивилась Ника. – Мне всегда казалось, что главное – это заниматься тем, что тебе близко, понятно и интересно и где ты можешь пользу приносить. Ну, во всяком случае, именно так я думала о врачах.

– Вот вы, Ника, суть улавливаете. Мне с детства хотелось стать врачом, я к этому стремился, я добился своего. Мне комфортно на работе – да, денег больших не платят, но я же еще консультирую в платной клинике, на жизнь хватает. Но наука и все, что с ней связано, мне никогда не была интересна, – Дмитрий вынул пачку сигарет и вопросительно глянул на Нику: – Можно?

– Конечно. Я тоже курю, если вас это не смутит.

– Не смутит. Угощайтесь, – он протянул ей пачку, и Ника взяла сигарету.

Вдруг в какую-то секунду ей показалось, что она чувствует на себе посторонний тяжелый взгляд, и от этого по коже пробежали мурашки. Стахова нервно завертела головой во все стороны, выронив сигарету.

– Вероника, с вами все в порядке? – обеспокоенно спросил Дмитрий, внимательно наблюдая за ее маневрами.

«Нет, со мной не в порядке. Ничего не в порядке. Я не понимаю, что происходит, но чувствую – что-то не так. Рядом есть кто-то, от кого мне стоит держаться подальше, а я не могу даже представить, кто именно», – ей хотелось закричать, спрятаться в его объятиях – что угодно, но только никогда больше не чувствовать этого пронзающего чужого взгляда. Ей давно не было так страшно, как сейчас, в эту минуту, в мягко подкрадывающейся темноте.

И Дмитрий почувствовал это ее состояние, притянул к себе, обнял и прошептал:

– Ты не бойся ничего, ладно? Пока я рядом, никому не позволю причинить тебе вред. Ты только верь мне.

И Ника, подчиняясь, ответила:

– Да…

Он согревал дыханием ее ледяные руки, набросил на плечи свою ветровку и не выпустил из объятий до тех пор, пока кабинка не поравнялась с деревянным настилом. Они вышли, и Ника снова нервно оглянулась. Вокруг не было никого, кто мог бы привлечь ее внимание, – ни единого знакомого или мало-мальски подозрительного лица.

– Ничего, что я на «ты» перешел? – спросил Дмитрий, крепко держа руку Ники в своей.

– Нет, даже хорошо.

– Ты кого-то боишься?

– Я… я даже не знаю, что сказать. Мне казалось, что все закончилось – все, кто мог желать мне зла, либо мертвы, либо в тюрьме. Но сейчас… господи, какое же это противное ощущение… – Она едва сдерживалась, чтобы не заплакать.

Дмитрий огляделся по сторонам, но в яркой толпе, окружавшей их, разумеется, ничего подозрительного не увидел. Вечер выдался теплый, и многие предпочли после рабочего дня не отправляться сразу по домам, а погулять, посидеть в открывшихся уличных кафе, просто на лавочках в скверах. Вокруг бегали дети, многие – на роликах, попадались велосипедисты и любители скейтборда – словом, Москва переместилась из офисов в зоны отдыха.

– Вероника, может, посидим где-нибудь на воздухе? – предложил Рощин, углядев свободную лавочку. – Ты не устала?

Ника неопределенно повела плечами:

– Давай посидим, меня что-то ноги не держат, перенервничала.

Они сели, Дмитрий поправил сползшую с Никиных плеч ветровку и спросил:

– Теперь моя очередь задавать неудобные вопросы? Можно?

– Задавай.

– Вот ты спросила, женат ли я. Я могу узнать то же о тебе?

– В смысле – замужем ли я? Помнится, ты обиделся на этот вопрос и решил, что я считаю тебя бабником. Следуя твоей логике – я тогда кто? – Стахова прикусила губу и наблюдала за тем, как меняется выражение лица Рощина. Тот смутился:

– Извини. Действительно, глупо вышло. Можешь не отвечать.

– Вышло глупо, но я отвечу. Нет, я не замужем, более того – никогда не была. Но у меня в Праге остался сын.

– Как так?

– Ну, чтобы родить сына, вовсе не обязательно быть замужем, правда? Так получилось, что мы с его отцом пожениться не успели, он погиб, – вздохнула Ника. – Но зато у меня теперь есть Максимка.

В этот момент ей пришло в голову, что подобное признание может отпугнуть Рощина – мало кто из мужчин обрадуется наличию ребенка, такие бывают, конечно, но довольно редко. Ника не успела понять, каков именно Дмитрий.

– И с кем же остался твой Максимка? – спросил он, и Ника отметила, что Рощин назвал мальчика по имени, а не «ребенок» или «сын».

– С моими друзьями. Там живет моя близкая подруга, у них нет своих детей, и они всегда помогают мне с сыном. Ну, и дедушка Максима там живет.

– Твой отец?

– Нет, мой отец живет в Москве, удачно женат и растит двоих детей – приемную дочь и собственного сына. И они ему куда ближе, чем я.

– Послушай, а ведь у меня примерно то же, – вдруг улыбнулся Рощин. – Отец ушел из семьи, когда мне было четырнадцать, женился на женщине с ребенком и теперь считает сыном не меня, а Антона. Но мне исправно звонит раз в неделю – узнает, как дела.

– А мой, кажется, даже не знает, что я уехала и что вернулась.

Они рассмеялись. Рощин снова взял Никину руку, осторожно пощупал травмированное запястье:

– Больно?

– Почти нет. Обидно, что левая рука, работать могу очень ограниченно – я же левша, а писанины хватает, – пожаловалась Ника.

– Я тебе гимнастику покажу, будешь делать – станет легче. Ты не замерзла?

– Я бы чаю выпила горячего, – призналась Ника, поежившись – на Москву опустился вечер, стало прохладнее, и даже ветровка Рощина уже не спасала.

– О, так что же мы сидим? Пойдем скорее в кафе.

Дмитрий поднялся и подал Нике руку, помогая встать. Они пошли по аллее к выходу с территории ВДНХ, и Стаховой вновь показалось, что в спину ей упирается тяжелый чужой взгляд.

– Алло, это я. Гулял сейчас по ВДНХ с твоей журналисткой.

– Ну?

– Что – ну? Свидание у нее.

– С кем?

– А шут его знает – мужик какой-то. Похоже, что это первое свидание, ха-ха-ха.

– Что смешного?

– Ну как? Она не юная дева уже, а всю дорогу краснела и глазки в пол опускала. Говорят, у нее с Гавриленко был роман? Не знаешь, правда или нет?

– Не знаю. И тебе в это углубляться не советую. У тебя вполне четкие указания – следить, чтобы она в дела «Нортона» не совалась и с людьми оттуда не контактировала. Это все.

– Я понял.

Глава 9

Журналист с амбициями

Гордыня рано или поздно приведет к поражению.

Японская пословица

– Слушай, мать, а что это тобой наш куратор заинтересовался?

Этим вопросом встретил Нику с утра Тихонов. Она отчаянно опаздывала – засиделась за статьей, потом позвонила в скайп Ирина, и они долго разговаривали, а в довершение еще и будильник отказался исполнять свои обязанности. В общем, Стахова была не в настроении, а тут Саныч на лавке с сигареткой и странным вопросом.

Ника перевела дух, села рядом и тоже вынула пачку:

– Извини, я проспала.

– Можешь не торопиться, в новостном компьютерщики что-то делают, рабочего места все равно пока у тебя нет.

– А… как же статья? Сегодня же должна выйти, я еще не все закончила.

– У меня посидишь, доделаешь, мне все равно пока комп не нужен. Так что там с куратором-то?

Ника закурила и нахмурилась. Ни о каком кураторе она понятия не имела, даже не была знакома.

– А кто это?

– Вересаев некто, представитель инвестора. Говорят, сильно возражал, когда Федя ему твою кандидатуру представил. С чего бы? – Тихонов щелчком отправил окурок в урну. – И сегодня с самого утра у меня спрашивал – как ты, что ты, какие темы берешь. Он ни о ком таких справок не наводил, вот я и подумал, что вы знакомы.

– Знать не знаю, кто это, – пожала плечами Стахова.

– Тогда вообще непонятно, – задумчиво проговорил Тихонов, – с чего бы он так вдруг заелозил. Попросил сделать ему подборку всех твоих статей, что были на «Галактике».

– Странно…

– Да, странно… – Тихонов встал. – Ну что, идем? На летучку опаздывать не стоит.

После летучки Ника перебралась в кабинет Тихонова и устроилась за компьютером. Атмосфера не располагала к работе – это Стахова ощутила сразу же, едва зажегся экран монитора. Она сперва рассматривала флаги за спиной Тихонова, потом перевела взгляд на заклеенную объявлениями дверь – это кто-то из журналистов приносил сюда коллекцию забавных текстов объявлений, которые снимал со стен и столбов в городе.

– Нет, у тебя невозможно сосредоточиться, – пожаловалась она вошедшему Тихонову, – столько интересного кругом.

Тот невозмутимо уселся за стол и потянулся к кофеварке:

– Это поначалу интересно, потом привыкаешь и уже не видишь ничего.

Тут дверь распахнулась, и в кабинет ворвался Лешка Цепляев – один из ведущих журналистов «Галактики».

– Я не понял – кто из вас завернул тест Валевски? Ты?

– Здороваться не учили тебя? – поинтересовался Тихонов, наливая сливки в кофе.

Цепляев сухо кивнул Нике и, подойдя к столу Тихонова, уперся в столешницу кулаками:

– Так ты не ответил.

– Допустим. И что?

– А то! Я же просил – лояльно отнеситесь!

– Да она же пишет как бык нассал – ни остроумия, ни слога, один грохот струи в ведро, – на этой фразе Ника едва сдержала смех, но в тоне Саныча не было ни намека на юмор.

Цепляев, успевший сесть в придвинутое кресло, даже задохнулся:

– Ну, это, знаешь!.. Хотели же вы Пиргородову взять.

– Слушай… у Пиргородовой хоть дивное свечение безумия в текстах было, а тут? Помесь фени с потугами на гламур. Да еще эти вечные англицизмы и американизмы в тексте – ну, стошнит править! – Тихонов поморщился и взял сигарету. – И вообще… Ну, не сможет она актуальное писать, нет у нее чутья никакого. Ты вот Нику возьми – у нее же мозг работает как часовой механизм, она все время нос по ветру держит. А эта твоя Валевска – фу, кстати, что за фамилия еще? Псевдоним-с?

Цепляев пожал плечами:

– А чем тебе не нравится? Нашла девочка польские корни, играется в пани. Тебе жалко?

– Мне фиолетово, – сообщил Тихонов, со вкусом затягиваясь сигаретным дымом, – но ты можешь обижаться, конечно, я ее не возьму.

Цепляев, посидев пару минут, оттолкнулся от стола и, отъехав на кресле до двери, встал и взялся за ручку:

– Хорошо. Я к Феде пойду.

– Иди, – смиренно кивнул Тихонов, – только Федя с тобой вообще разговаривать не станет. Это он мне запретил ее брать, если уж начистоту.

Цепляев замер:

– То есть Федя читал?

– Читал. Он всегда тестовые сам читает.

– И сказал – не брать?

– Я как-то не так объясняю? На прежней работе не жаловались.

На прежней работе Тихонов трудился учителем истории в школе на одной из окраин Москвы, обучал старшие классы и умудрялся поддерживать дисциплину почти военную и даже выдавать к концу года неплохие результаты по предмету.

– А вы не боитесь с Федей, что я тоже уйду? – тихо произнес Цепляев, глядя на Тихонова в упор.

– Леша, – усталым учительским тоном проговорил Тихонов, – ты же не маленький, да? Ты кого решил шантажировать? Нас с Федей? Ну, продолжай. Тебя и сюда-то брать не хотели, такая у тебя блестящая репутация, и ты теперь нас же решил укусить? Федя тебя перед инвестором отстаивал, доказывал, что ты хороший журналист…

– А я хороший журналист! – огрызнулся Цепляев. – И вы с Федей это знаете!

– Так почему же тебя, хорошего такого, никто не знал и брать никуда не хотел? Не потому ли, что кроме понтов и скандалов, ты ничем больше и не знаменит?

– Ну, знаешь! – еле выдохнул покрасневший от злости Цепляев и, не сказав больше ни слова, выскочил за дверь.

Ника, ставшая невольной свидетельницей этого разговора, уткнулась в монитор, надела наушники и постаралась сделаться как можно незаметнее. Обычно Тихонов после подобных сцен вскакивал, начинал метаться по кабинету и орать, изрыгая мат и проклятия, и слушать это Ника совершенно не хотела. Однако, к ее удивлению, сегодня ничего не произошло. Тихонов подошел к ней, аккуратно снял наушники и произнес негромко:

– Ника, поговори со мной, пожалуйста.

Стахова отодвинулась от стола и подняла на Тихонова глаза:

– О чем, Сан Саныч?

– Не знаю. Ну, хоть про Прагу расскажи, что ли. Не могу больше про работу, – жалобно проговорил Тихонов, садясь рядом. – Заколебали все – во! – он провел ребром ладони по горлу. – Притащил свою любовницу, она малолетка какая-то совсем без башки. Хочет писать про «светское общество»! Где оно у нас, общество это?! Где она его видела, мышь лесная?! Илона Валевска, мать ее! Ты это слышала?!

– Ну, про «пишет как бык нассал» это ты загнул, конечно, – аккуратно заметила Ника, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, – но слог действительно тяжелый, я видела пару ее статей.

– Это не называется словом «тяжелый», – вздохнул Тихонов, вертя в руках выдернутый из стоявшего на Никином столе стакана карандаш, – это просто мусор. Как его не присыпай сверху кристаллами Сваровски. И вообще – это не наш формат. Да и Федя не одобрил совсем…

– Тогда ты-то чего страдаешь? – участливо поинтересовалась Ника, дотронувшись до локтя Тихонова. – Боишься, что Цепляев уйдет?

– Куда он уйдет…

– Тогда я вообще не понимаю. Ну, отказал – и отказал, всего-то… И мотив есть – «неформат».

– Ощущение противное, – признался Тихонов, – как будто что-то неприличное сделал. И Лешкино поведение мне не нравится в последнее время. Такое чувство, что он действительно хочет уйти, но не может найти достойный повод. Понимает, что его здесь пригрели и имя сделали, но появилось, видимо, что-то более интересное ему лично.

– Так, может, нет смысла его удерживать? Все равно ведь уйдет, если собрался.

– Не хочу быть к этому причастным.

– Да ты-то при чем тут? – недоумевала Ника. – Ты его не выгонял.

– Брезгливо как-то… человек был, по сути, никем, а теперь с нашей помощью оперился, стал кем-то – и все, возомнил о себе, возвысился, кладет на всех с перебором.

Ника видела, как сильно расстроен разговором с Цепляевым Саныч, но никакого хорошего совета дать не могла. Цепляев ей не нравился. С первого дня, как только она стала работать в «Русской Галактике», она прониклась к Алексею не то чтобы отвращением, но какой-то сильной, необъяснимой неприязнью. Раздражали его татуировки, которые он словно специально демонстрировал к месту и не очень, раздражала манера разговаривать, пренебрежительно снисходя до собеседника, цедить слова сквозь зубы. Кроме того, у Алексея был звериный нюх на конъюнктуру – он мгновенно улавливал скандальные темы и тотчас хватался за них. Особых принципов, как поняла со временем Ника, у него не было: он мог сегодня похвалить кого-то, а завтра извалять в грязи с тем же рвением. Когда его имя стало часто упоминаться в интернете, Цепляев буквально заболел звездной болезнью, стал еще более невыносим в общении, высокомерен и заносчив. Стахова старалась вообще не пересекаться с ним по возможности. Разумеется, она не могла понять причин, по которым сейчас так убивался Тихонов. Уход Цепляева из «Русской Галактики» сайту урона не нанесет – разве что сам Алексей начнет с остервенением лить грязь на бывших работодателей. Да и то – кто сейчас обращает на это внимание?

– Так ты будешь мне про Прагу рассказывать? – с грустной улыбкой спросил Тихонов.

Ника улыбнулась в ответ:

– Ты бы лучше сам туда съездил.

– Будет время – съезжу, если приглашаешь.

– Приглашаю, – кивнула она.

– Нет, ты подумай! – вдруг снова завелся Тихонов, с хрустом сломав в пальцах карандаш. – Кто его знал до «Галактики»? Скандалист из «Твиттера»! Майки с «пуськами» с Тряпичниковым носили – вот и все! А теперь только введи в поисковик – Цепляев то, Цепляев это, но ведь все только в контексте «Русской Галактики»! И он нас же уходом шантажирует!

– Саныч, не рвись ты так, – попросила Ника, осторожно отбирая у него обломки карандаша и бросая их в ведро под столом, – никуда он не уйдет. А если уйдет – ну, сам дурак. Таких денег он нигде не заработает.

– А ему что – семью кормить? Живет в свое удовольствие, квартиру сдает, снимает меньшую плюс родители у него обеспеченные.

– Я слышала – он с ними не ладит?

– Они с ним. Да это не суть… Я просто не могу понять, как люди умудряются так быстро забывать сделанное им добро?

Ника поняла, что Саныч «встал на рельсы» – так называли в редакции манеру Тихонова, зациклившись, говорить на одну и ту же тему продолжительное время. Она решительно встала, щелкнула кнопкой чайника и взяла со стола Тихонова его чашку:

– Давай чайку выпьем.

– Давай, – вяло согласился он.

– Интересно, до завтра компьютер мне продиагностируют или нет? – попыталась перевести разговор Ника, укладывая в чашки пакетики с заваркой.

– Естественно. А тебе у меня плохо, что ли?

– Не хочу тебе мешать. И потом – негоже журналисту делить кабинет с замом главреда, – улыбнулась она, – слухи пойдут.

Тихонов удивленно уставился на нее:

– Ты будто не знаешь, какие слухи уже идут?

– А какие? – насторожилась Ника.

– А что я сюда свою любовницу вожу, – рассмеялся Тихонов, принимая из рук Ники чашку, – так что ты можешь не опасаться за свою репутацию, она не пострадает. Хотя… наши забавники могут запросто сказать, что я тут групповухи устраиваю.

– Сатанинские оргии, – хохотнула Ника, в душе сильно удивленная словами Тихонова – подобные слухи до нее не доходили.

– И их можно, – согласно кивнул он. – Ты сейчас над чем работаешь?

– Цены на недвижимость в Италии и Новой Москве.

– Дурдом, – пробормотал Тихонов, отставляя чашку, – ты никогда не думала в новостники перейти, например?

– Мне неинтересно.

– А недвижка – интересно? И расследования эти?

– Я в этом разбираюсь.

– Слушай, а тебе не приходило в голову покопаться в загашниках у нашего инвестора? – вдруг, понизив голос, спросил Тихонов.

– Зачем? – с недоумением отозвалась Ника.

– Ну, зачем-зачем… мало ли… пригодится когда-нибудь, – туманно ответил он. – Тем более раз ты разбираешься…

– Ты думаешь, там что-то не так?

– Пойдем, покурим, – Тихонов встал и сунул в карман пачку сигарет и зажигалку.

Ника, поставив кружку, сделала то же самое. Она догадалась, почему вдруг Тихонов собрался курить на улицу – поговаривали, что «Нортон» прослушивает своих сотрудников.

На улице, отойдя от здания на приличное расстояние, Тихонов закурил и продолжил начатый разговор:

– Ты вообще в курсе, чем занимается наш инвестор?

– В общих чертах.

– А вникнуть в частности ты не хочешь?

– Я не могу понять зачем, – Ника поежилась от внезапно налетевшего ветра и встала так, чтобы ей не дуло в лицо.

– Мне кажется, что там не все в порядке. А иметь компромат на того, кто платит тебе деньги, всегда неплохо.

– И не всегда безопасно, между прочим.

Страницы: «« 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Новая «Kнига ответов» сибирской целительницы Натальи Ивановны Степановой поможет узнать, что вас ожи...
По мнению специалистов, астрологические прогнозы Татьяны Борщ – лучшие и самые достоверные, так как ...
Охота – увлечение сильных и выносливых людей, уверен-ных в своем успехе, готовых часами идти по след...
Все, связанное с Тибетскими поющими чашами, окутано сегодня ореолом мистики и мифами, среди которых ...
В книге рассматриваются особенности стиля и поэтики короткой прозы А. И. Солженицына (1918—2008) в к...
По мнению специалистов, астрологические прогнозы Татьяны Борщ – лучшие и самые достоверные, так как ...