Звездная Золушка Пашнина Ольга
– Зара? – спустя несколько минут донеслось из комнаты. – С тобой все в порядке? Почему ты мне не сказала, что говорила с Рагнаром?
– Не хотела тебя беспокоить, – вздохнула я.
– Беспокоить?! Зара, психопат-убийца звонит прямо в наш номер, а ты не хотела меня беспокоить?!
– Я переслала все сразу же людям императора. А ты, как всегда, на связи со всем миром. Что они сказали?
– Что найдут и доставят Рагнара. Официальное обвинение ему скоро предъявят. А я пока пытаюсь выяснить, как же на самом деле он получил «путевку в жизнь». Ищу свидетелей и сохранившиеся записи со спутников.
– И как?
Я снова обновила страницы, где сообщалось о состоянии Грейстона, но новой информации не было.
– Кое-что есть, но недостаточно для обвинения. Однако надежда умирает последней. Рано или поздно я найду столько всего, что Рагнар, даже если подкупит Фарана, не сможет уйти от наказания. – Он улыбнулся, смягчая суровый тон, и спросил: – Как ты себя чувствуешь?
– С утра подташнивало, а сейчас все хорошо. Пап, ответь на вопрос… Почему мы остановились здесь? Ты не боишься, что Рагнар начнет мстить?
– А он не знает, где именно мы живем, – усмехнулся отец. – Я модернизировал колечко, которое тебе подарил Грейстон. И теперь там не простой голубой камешек, а спрятанный внутри галиента чип. И засечь тебя не удастся. То же самое и у меня, только чип подкожный. А звонит он на твой адрес, привязанный к Кларии. Так что мы можем себе позволить жить отдельно от Фарана. Не хочу, чтобы он тебя использовал. Хватит того, что ты согласилась помочь ему поймать и обвинить Рагнара.
Я кивнула, задумавшись о том, сколько еще сюрпризов преподнесет мне собственный отец.
– Может, хватит смотреть в экран? – Отец сделал очередную попытку отвлечь меня. – Тебе приходят звуковые уведомления, ты в любом случае услышишь сигнал нового сообщения. От того, что ты прожигаешь взглядом экран, легче не станет.
– Не хочу спать, – упрямо повторила я.
Действительно не хотела, просто немного устала.
– Тогда пойдем съедим что-нибудь. Я с тобой сутки не общался. Удели мне время, а то с рождением детей я совсем перестану тебя видеть.
Со вздохом я поднялась, потому что и сама понимала: вот так сидеть – это перебор. Жизнь Грейстона вне опасности, а впереди – долгое восстановление. Но все же было и страшно, и волнительно, и облегчение было такое, аж до дрожи. С самого первого дня я знала, что вся эта история кончится не очень хорошо.
Хотя нет… пожалуй, все кончилось намного лучше, чем могло.
После чая и непродолжительного разговора меня все-таки отправили спать. Глаза слезились и слипались. Подумав, что и впрямь услышу сигнал, я улеглась в гостиной, укрывшись пледом. А проснулась от громких, возбужденных голосов и в первые мгновения подумала, что приехал Грейстон. Но потом сообразила: если его и выпишут, отправится он явно не в отель.
– Проснулась! – Меня сгребли в объятия и стиснули так крепко, что дыхание перехватило. – Умница наша! Родная!
– Трин! – Я сдавленно прохрипела что-то благодарственное.
Ящер, довольно улыбаясь, отпустил меня, но я недолго оставалась «на свободе»: обниматься ко мне полез Эргар, а потом мы с отцом одновременно вздрогнули от вопля:
– Зара!
И в номер, как ярко-красный вихрь, ворвалась Канди. Она, к счастью, не стала меня обнимать, но ее голос звучал как-то… нереально.
– Я так переволновалась! Ты уехала, никто не знал, что делать! Трин хотел оставить меня там совсем одну, представляешь?
Девушка остановилась, чтобы отдышаться.
– Идем, я тебя мороженым накормлю, – улыбнулась я.
Трина к тому времени увел отец, полагаю, речь у них шла о моей беременности. Предполагаемой опять же. Эргар отправился в кабинет: в отсутствие Грейстона он курировал дела в секторе и всегда оставался на связи.
Я очень надеялась, что гости не будут ночевать в наших апартаментах, а снимут другие. Я еще не была готова активно общаться. А в целом была, конечно, рада. Особенно Канди.
– Родители тебя отпустили? – спросила я после того, как мы заказали роботу мороженое и получили заказ.
Канди мгновенно помрачнела:
– Нет у меня больше родителей.
– Что?! – Я даже поперхнулась.
– Наутро после твоего исчезновения мне прислали письмо и бросили денег на счет. Мол, прости, милая, наши с отцом пути разошлись, но мы оба тебя любим. Можешь приезжать к нам в гости на каникулы. Твои мама и папа.
Я не поверила собственным ушам. Как?! Как можно бросить собственную дочь? Так цинично и трусливо сбежать от проблем?
– А отца Вейберга они не приняли в расчет? Что он с тобой что-то сделает?
– Наверное, подумали, что не отважится. Я ведь несовершеннолетняя по законам Кларии и своей расы.
– Весь мир сошел с ума!
– Что случилось? Трин ничего не рассказал, но хоть взял с собой. Идти мне было некуда, а оставаться в резиденции и ждать, пока явится отец Вейберга, я не собиралась. Лорду Грейстону угрожали?
Слово за слово я рассказала все, что знала. Вернее, то, что разрешил рассказывать отец. Мы долго обсуждали с ним версию для близких знакомых. Даже Трину решено было не открывать все до конца. Когда Грейстон придет в себя, он сам с этим разберется. Кроме того, пока Рагнар на свободе, утечка информации крайне нежелательна.
Канди с каждым словом все больше мрачнела, но, к счастью, молчала. Только обняла меня и принялась за мороженое. А я вдруг почувствовала его вкус. Сладкий, с легкой кислинкой. И красивой посыпкой сверху. Неуверенно я улыбнулась. Мой отец рядом, Грейстону окажут помощь, и он будет в порядке. Подруга приехала. Не так уж все плохо, учитывая, как все начиналось. Меня могли похитить, убить, стереть память, как Мари. Да мало ли что могло случиться?! Но я была здесь. Ела чудесное мороженое, с нетерпением ждала момента, когда можно будет увидеть Грейстона.
– Зара, а кто это? – Вопрос Канди застал меня врасплох.
Я повернулась в ту сторону, куда она посмотрела:
– Это мой отец.
Я вдруг заметила перемены в облике подруги: ее зрачки из прозрачных превратились в насыщенно зеленые.
– Что с твоими глазами? – спросила я.
– А что? – Канди нахмурилась.
– Они изменились.
Девушка быстро вытащила из кармана брюк небольшую складную расческу с зеркальцем и посмотрелась.
– Оу… это плохо. Очень плохо.
– Почему?
– Говоришь, твой отец? – закусила губу Канди. – А он женат?
Я осторожно заглянула в комнату. Грейстон спал, системы безопасности были спокойны. Еще некоторое время он будет под наблюдением, а после мы улетим на Кларию, где с ним начнет работать психолог. Правда, он утверждал, что все в порядке и помощь ему не нужна, но меня сложно переспорить. Я не хочу повторения, я до ужаса боюсь угрозы его жизни. Поэтому Грейстон будет общаться с психологом столько, сколько тот скажет. Трин нашел лучшего, и отец его одобрил.
– Привет. – Грейстон открыл один глаз.
– Я тебя разбудила? Прости.
Он еще мало ходил, в основном до ванной и обратно. Ел сам, читал, но слабость пока не уходила. А еще он простыл. Как мне объяснили, чтобы провести процедуру, ему почти уничтожили иммунитет. Иначе яд действовал бы долго и мучительно. Теперь организм восстанавливался, но, к сожалению, медленно.
К слову, Грейстон тоже поселился в отеле. Охраняли его теперь круче, чем императорские покои, но Фаран готов был горы свернуть ради меня, едва отец намекнул, что я могу и отказаться от решения упрятать Рагнара за решетку, а Империя Фарана за ложные обвинения не похвалит. Мы не собирались этого делать, конечно, ибо Рагнар вскоре после нашего разговора был найден и при сопротивлении убил семерых. Но император был впечатлен.
– Иди сюда, ложись.
Было еще довольно рано. Я вернулась с прогулки, во время которой мы с папой и Канди обследовали город. Канди осталась в гостиной мучить отца, заставляя объяснять ей что-то по физике, а я отправилась к Грейстону, как делала в любую свободную минуту.
– Как дела?
– Скучаю, – вздохнул он. – Ты меня почти забыла. Гуляешь где-то, веселишься.
Он явно требовал внимания. И я с удовольствием запустила руку в растрепанные светлые волосы.
– Папа показывал мне город. И отбивался от Канди. Поверь, это зрелище стоит того.
– Она все еще утверждает, что влюблена в него?
– Она перешла в активную фазу. Считает, что двадцать лет – достаточный срок для траура, и теперь он открыт для новой любви. Сначала пыталась взять природным обаянием, не вышло. Теперь берет интеллектом, но, похоже, не очень у нее получается.
– Тебе она нравится?
Грейстон перевернулся на бок и обнял меня.
– Канди веселая и хорошая.
– То есть если она станет твоей мачехой, ты обрадуешься?
Я фыркнула ему в шею и потерлась носом, как любила делать. Так хорошо, что он рядом. С ним тепло и спокойно. Постепенно он снова превращался в Грейстона, который был мне дорог.
– Отец не воспринимает ее всерьез и не воспримет. Она для него – подружка дочери, которую можно сводить в зоопарк и угостить мороженым. Но прикасаться – не сметь. Он говорит, у нее это пройдет. Канди осталась без родителей, предательство отца ее сломало, и она ищет человека, который даст ей защиту. Мой отец на это место вполне подходит. Оправится она. Я тоже думаю, что все это ерунда, и максимум через пару месяцев у Канди появится поклонник, в объятия которого она с радостью бросится. Она разумная девушка.
– И ты разумная.
Я устроилась у него на плече, слушая биение сердца, и просто радовалась, что Грейстон жив.
– Как малыш? – спросил он, поглаживая мой живот.
– Любит сладкое и не дает мне высыпаться по утрам.
Трин подтвердил беременность, и теперь мы с Грейстоном ждали первенца. Но так пока и не поженились. Похоже, его это расстраивало. Мужчины… кто о чем, а Грейстон переживает, что у меня не его фамилия.
– А ты как? – спросила я, хоть и знала, что Грейстон не любит таких вопросов.
– Я в порядке, Звездочка. Все будет хорошо. Мне повезло, что есть ты. Я не собираюсь кончать жизнь самоубийством или еще что-то такое. Это было как… не знаю, нервный срыв. Двадцать лет все постепенно накапливалось, а когда появилась ты, стало совсем невыносимо. Я боялся, что ты возненавидишь меня. Потом ненавидел себя. А потом стало слишком поздно. Видя, как Рагнар преследует тебя повсюду, несмотря на мою защиту, я понял, что не справился. Прости, Звездочка, это больше не повторится.
– Знаю. Я тоже испугалась.
– Останься сегодня на ночь, ладно? Просто хочу быть рядом с тобой.
Из гостиной доносился звонкий смех Канди. Они, наверное, просидят с книжками допоздна. Отец вроде как взял над ней шефство и готов помочь с поступлением в какой-нибудь звездный колледж. Так что мне там делать нечего. Сбросив одежду, я быстро залезла под одеяло и прижалась к теплому телу Грейстон. Он с облегчением вздохнул и прикрыл глаза, одной рукой обняв меня, а другую запустив в мои волосы.
– Не делай так больше, – пробормотала я. – Не пугай меня.
– Не буду, Звездочка. Никогда. Я сделал глупость, был не в себе. Давай начнем все сначала? И забудем об этом. Ты забудешь о боли, что я тебе причинил, а я забуду, как увидел тебя там и испугался, что вот сейчас все кончится, а ты будешь стоять и смотреть.
– Сначала? – Я хитро приоткрыла глаз. – Что ж, давай сначала. Зачем, лорд Грейстон, вы похитили меня с моей родной планеты?
Он улыбался. За последние дни я не видела такой искренней улыбки.
– Я, леди Торрино, хочу на вас жениться.
– Правда? – прошептала я. – Согласна.
Грейстон рассмеялся:
– В этот раз все прошло быстрее и проще.
Мы шутили, смеялись, целовались – одним словом, наслаждались друг другом. Живые, счастливые, ждущие малыша.
– Знаешь, мне кажется, Фаран не слишком-то хочет быть моим другом, – вдруг серьезно сказал Грей.
Бедный, он так переживал из-за этого «друга». Я крепко сжала его руку.
– Он боится ответственности. Как это ни странно, но, управляя звездами, Фаран боится личной ответственности. Ему стыдно перед тобой, думаю. Вряд ли вы вернете былую дружбу, но, знаешь, он все же помог тебе, и я останусь ему благодарна.
– Да, – со вздохом согласился Грейстон. – Жаль, что так вышло. Звездочка, я устал. Я очень хочу жить с тобой, растить наших детей и не лезть больше во все это. Мне не нужна работа, которая отнимает все время, я хочу видеть тебя. Хочу видеть детей, хочу заниматься ими, хочу быть им настоящим отцом. Я люблю вас больше всего на свете.
– Ты и будешь заниматься семьей. Я все решила. В сектор ты не вернешься, на Кларию тоже. Мы улетим на Землю. Есть дом на чудесных островах. Мы будем там жить. А твои близкие смогут нас навещать. Займемся чем-нибудь хорошим, настоящим. И будем очень-очень счастливы.
– Звучит заманчиво.
Грейстон устало закрыл глаза и обнял меня, засыпая. Он все еще быстро уставал, но все же поправлялся.
За окном снова пошел снег! Зима здесь вообще должна была наступить только через месяц, но природа распорядилась иначе. Первый, белый, искрящийся, снег укутывал космический город, превращая его в фантастическую иллюстрацию к сказке. И я с удовольствием следила, как кружатся за окном снежинки, пока Грейстон спал, крепко меня обнимая. Так хорошо мне не было уже очень давно.
Эпилог
Дети играли в гостиной, причем младший категорически не хотел отдавать старшему грузовик, а средний громко ревел. Я, как настоящая мать, порывалась их успокоить, но Грейстон меня останавливал. Его методы воспитания вообще не внушали мне доверия. Конечно, близнецы должны играть вместе, но не лупить же друг друга совочками по голове! В конце концов, у них есть три – три! – одинаковых машинки, а они бьются насмерть за ту, у которой колесо спустило! Мне никогда их не понять…
А муж доволен, как слон.
В дверь стучали так, словно за пришедшим гнался маньяк.
Вот еще один камень преткновения – я за разумное использование научно-технического прогресса в доме, в отличие от Грейстона. Ему так понравился стиль жизни коренных гавайцев, что он и в наш особняк поставил обычные двери, которые приходилось открывать самостоятельно. Утверждает, это привносит в нашу жизнь колорит древности. В первый год после рождения мальчишек я из-за этого колорита убить его была готова! Если бы не отец, убила бы как пить дать.
На пороге стояла сияющая Канди. Я скептически хмыкнула при виде короткого зеленого платья, что сегодня было на ней. Ох уж эта Канди…
С тех пор как мы вернулись на Землю, она живо интересуется гавайскими программами для студентов и, когда стало ясно, где будет работать мой отец, выбрала тот же самый факультет. Естественно, с блеском поступила и умудрилась все подстроить так, что научный совет просто умолял моего отца взять ее к себе в помощницы.
– У тебя занятие?
При взгляде на нее я не могла не улыбаться. Канди – моя лучшая подруга – теперь в новом образе: с длинными и прямыми русыми волосами и зеленого цвета глазами.
– Ага! – Она привычно повесила легкую курточку в шкаф и помахала жестким диском. – Я сделала домашнюю работу!
– И к классной, смотрю, подготовилась, – фыркнула я, глядя, как подруга дефилирует на высоченных каблуках.
Канди отмахнулась.
– Кофе будешь? Я только сварила. И в гостиную лучше не ходи, у Грейстона приступ отцовской активности, а у сыновей – наследственной вредности. В смысле они вчетвером не поделят один грузовик и ревут при этом.
– Что, Грейстон тоже?
– Не исключено. – Я мельком заглянула в гостиную. – Есть время?
Канди взглянула на часы на изящном запястье.
– Мне пора. Впрочем, если я решу опоздать, он…
– Не хочу ничего слышать! – Я рассмеялась.
Уже второй год Канди учится у моего отца и второй год пытается его соблазнить. Мы с Грейстоном наблюдаем за этим, как за сериалом. Задания, которые мой отец дает помощнице, становятся все сложнее и сложнее, а наряды Канди – все откровеннее и откровеннее. Иногда мне кажется, что она приходит не на учебу, а на свидания. Но неизменно каждый раз в восемь вечера хлопает дверь, и флаер отвозит девушку домой.
Бедняга. Конечно, ситуация забавная, но, по-моему, подруга мучается.
– Слушай, а почему они все в костюмах енотиков? – спросила Канди, все же заглянувшая в гостиную.
– А, у них в изостудии был утренник. Папе было поручено купить детям костюмы, но он забыл, и мне пришлось бежать в магазин, а там остались только такие. А что такое?
– Просто кто-то из мальчишек укусил другого за хвост.
Да, тройня – это жестоко. С ними только Грейстон справляется, да и то не всегда. А я впервые в жизни вижу детей, которые не слушаются моего отца!
– О, совсем откусил, – хмыкнула Канди.
Отец живет в соседнем крыле, там же находится его лаборатория. Он вполне мог оборудовать ее в университете, но сам сделал этот выбор, когда родились дети, чтобы помогать нам. Только благодаря ему я высыпаюсь.
В этот раз Канди ушла чуть позже, минут в двадцать девятого. И я привычно начала готовить кофе для отца, зная, что он обязательно придет.
Не знаю, почему он так сопротивляется. Я не раз говорила, что буду не против, если в нашем доме появится женщина. Но отец неизменно отвечает, что не собирается заводить новых отношений. Хотя я знаю, что женщины у него были. Не то чтобы я следила за ним или его ревновала. Просто я любопытная и, конечно, волнуюсь за него. Я считаю, что он слишком рано себя похоронил. Оказывается, на Ксицани с медициной все в порядке, так что, если бы он сдался под натиском Канди, лет сорок у них точно было бы. Не так уж и мало, пожалуй.
– Как позанимались?
Отец хмуро взглянул на меня.
– В следующий раз я выгоню ее с занятия, – предупредил он. – Моя лаборатория – не панель.
– У нее есть халат.
Хотя, конечно, он прав. Канди, бывало, перебарщивала.
– Он еще короче, чем ее платье.
Бедный, представляю, как тяжело ему приходится. Поговорить, что ли, с подругой? Влюбленность – это хорошо, упорство в завоевании мужчины – тоже. Но меру-то знать надо.
– Это ее способ выразить свои чувства, – вздохнула я и откинулась на спинку стула.
Второй крендель был явно лишним.
– Какие чувства? – хмыкнул отец. – Она – молодая и глупая. Ей надо учиться, а не маяться дурью. Она ведется на какую-то абстрактно-возбуждающую ситуацию. Не будь на мне дорогого костюма, халата и очков, она прошла бы мимо и не оглянулась.
– Что?! – Я возмущенно выдохнула. – А как же парфюм, который я тебе подарила?! Ты недооцениваешь мощь моего таланта подбирать запахи. Я уверена, все дело в нем!
Папа улыбнулся и погладил меня по руке:
– Ей надо к психологу, милая. Когда влюбляешься в мужчину моего возраста – это ненормально. У нее комплекс Электры.
– А у тебя – комплекс вдовца! – парировала я.
– Какой? – не понял отец.
– Не знаю, – смутилась я. – Только что придумала. Должен же быть какой-то комплекс, обозначающий твой патологический страх перед тем, что снова произойдет что-то, что помешает тебе построить семью. Ты относительно молод, умен и богат. И проводишь жизнь рядом со мной, моим мужем и собственными внуками. Скучно!
Отец улыбнулся:
– Это то, о чем я мечтал.
– Знаю, но молодая, красивая, влюбленная в тебя девушка… Канди не из тех, у кого каждый месяц новый кумир. Она приехала на Землю из-за тебя, учится из-за тебя и, похоже, уже устала. Может, если ты твердо решил, что она тебе не нужна, оборвешь все? Ничего твой ученый совет не сделает. А Канди… Канди переживет, надеюсь. Все проходит. Просто тебе не кажется, что это очень жестоко по отношению к ней?
Отец молчал, зная, что я права. Я молчала, зная, что у него не хватает сил оттолкнуть ее. Похоже, придется прибегнуть к плану Б, как и предупреждал Грейстон.
– Или, может, ты хотя бы разрешишь ей обедать с тобой в университете? Ну, так, в качестве первого шага? – осмелилась предложить я.
– Зара, – папа, похоже, разозлился, – я сломаю ей жизнь. Она младше тебя!
– Она другой расы! Вы сравняетесь, если сойдетесь. Она живет намного меньше представителей твоей расы, а ты не так уж и стар. У вас обоих старение произойдет почти одновременно! Это же идеально! Вы можете быть самыми счастливыми людьми на Земле. Хватит бежать от отношений, я понимаю, что ты посвятил себя ребенку, что боишься потерять жену снова и так далее, но ребенок вырос, а угрозы нет…
Я остановилась и сделала вид, что задумалась.
– Грейстон, милый, ты собираешься в ближайшее время уничтожить нашу планету?
Из гостиной донесся голос мужа:
– До конца недели точно нет, а там посмотрим.
– Вот видишь. Этот мир безопасен! – Я фыркнула.
– Это не повод для шуток, Зара, – строго произнес отец.
– То есть когда ты шутишь, это повод, а когда я – сразу священная тема?! – возмутилась я.
Отец только поцеловал меня в макушку и поставил чашку в посудомойку.
– Я работать. Если твоя подружка забыла у меня в кабинете туфельку, ей придется забрать ее завтра.
Я закатила глаза и вдруг вспомнила, о чем мне говорил Грейстон пару недель назад. Не давая себе шанса передумать, я выпалила:
– Посидишь с детьми в воскресенье? Мы хотим прокатиться в город. Кино, ресторанчик, отель, и все такое…
– Конечно, дорогая, – донесся до меня голос отца.
В кухонном зеркале отражалась моя ехидная мордочка. Облизнув ложку, вымазанную в сгущенке, я побежала к Грейстону.
Длинное черное платье сидело отлично.
Вечером было прохладно, так что сверху я накинула легкую кожаную куртку. Волосы оставила распущенными, как нравилось Грейстону. Отключила все сенсоры и надела очки. Туфли без каблуков – для долгих прогулок – довершили образ. И ни капельки косметики.
Это был наш своеобразный ритуал. Раз в месяц мы выбирались в город и проводили время наедине, пока отец сидел с детьми. Я предвкушала отличный ужин, наполненную ароматом цветов аллею, небольшой уютный отель, потрясающие ощущения и уговоры Грейстона завести еще ребенка. Потом завтрак, утреннее купание в чудесной теплой воде и поездка домой, где, надеюсь, все будет спокойно.
В этот раз мы намеревались устроить отцу напряженную ночку. Если, конечно, не учитывать того, что сутки с нашими детьми – это уже удар по психике.
Я пригласила Канди.
Отец должен был освободиться около десяти, а Канди пришла в восемь. Ей мы тоже решили ничего не говорить, надеясь на вечное и незыблемое «авось». Я заказала в ресторане доставку ужина и поспособствовала тому, чтобы дети вечером заснули мгновенно: днем мы сходили в парк и так набесились, что даже я готова была свалиться на кровать без сил. Поскольку спят они крепко и обычно спокойно – золото, а не дети! – отцу и Канди останется поговорить и во всем разобраться. Если только он не выгонит ее раньше.
Ибо дальше так продолжаться не может.
Я очень надеялась, что, вернувшись, мы не застанем Канди в слезах. Надеялась вопреки всему, потому что любила их обоих. Мне кажется, после всего, что пережил отец, он достоин хотя бы капельки такого солнышка, как Канди. А она готова отдать ему все.
Я в последний раз убедилась, что все в порядке, поцеловала мальчишек и вышла на улицу. Грейстон уже ждал, готовый поднять в воздух флаер.
Мы медленно оторвались от земли, внизу мелькнули огоньки нашего дома. Мне нравилось жить в уединении. После всего, что произошло, я хотела спокойствия. Как и Грейстон. Он постепенно восстанавливался и отходил от пережитого. И безумно любил детей. И меня. И наш дом, и нашего кота, и Трина, который был в восторге от новой работы в сотрудничестве с лучшими исследователями Земли. И Эргара, который наконец нашел свое призвание в библиотеке и намеревался, как он любил говорить, там и помереть.
– Как думаешь, у них все будет нормально?
– Уверен в этом, Звездочка, – отозвался муж и погладил меня по щеке. – Им просто нужно поговорить. Твой отец любит ее, еще с тех пор, когда мы были в столице. Просто он думает, что любит Канди, которой не хватает тепла, как милую подружку дочери. А Канди уже давно не ребенок, и когда он это осознает, поймет и то, что ее можно любить по-другому. Он достаточно доказал свою порядочность в отношении нее. Вот увидишь, когда мы вернемся, они будут вместе и счастливы. Давно надо было запереть их в одном доме.
Я вдохнула родной и любимый запах, положив голову мужу на плечо. Флаер шел на автопилоте, и он обнял меня, прижав к себе еще крепче. Вдалеке показался город. А впереди нас ждал настоящий, счастливый выходной.
Давным-давно, казалось, вечность назад, меня похитили и привезли к Грейстону. Могла ли я предположить, что все закончится так хорошо? Что у меня появятся чудесные дети, большой светлый дом и настоящие друзья, а плохое зрение из досадной болезни превратится в напоминание о том, каким человеком оказался мой отец.
– Я согласна на ребенка, – вздохнула я. – Но этот – последний!
Грейстон счастливо улыбнулся. Хоть бы это была девочка! Пожалуйста! Я так хотела доченьку-помощницу…
И знаете, если бы про меня когда-нибудь написали сказку, она наверняка называлась бы «Звездная Золушка».