Глубинная почта Застырец Аркадий

© Аркадий Застырец, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Вермишель в коридоре…

  • Вермишель в коридоре, где свода белёной горе
  • Бесколёсно воздета простая дамоклова рама
  • И в холодном железном – помятом?! – помятом ведре
  • Отражается в мокром локтями белёсыми мама.
  • Вермишель разлетается,
  • взрывом голодных времён
  • Перекинута в розу ветров за рассветом, распадом…
  • И – накормленный силой, обманом, отцовским ремнём —
  • Я в букварь уезжаю несчастным преджизненным взглядом.
  • Ну, кого мне, скажите, кого же мне благодарить
  • За свершенье пути к экскаватором взрытому свету?
  • Если Бога вам нету и тьмой обрывается нить…
  • Неужели Хрущёва? Но вот уж и Ельцина нету.
  • Лишь в полуденном мареве липнут к лицу,
  • И приходится рвать, чтоб отбиться,
  • зелёные ветки:
  • Мах – и шаг, мах – и в спину уткнулся отцу…
  • А по краю карьера, шатаясь, гремят вагонетки.
  • Вот и мы на краю, опрокинув сияющий взор…
  • Опадает, шурша позади,
  • вермишель в коридоре,
  • А у нас под ногами зияет бездонный простор —
  • Может, воду из неба зальём, и получится море?

Глубинная почта

  • Рождены же вплоть, не на бумаге,
  • От живых страдающих отцов
  • Почтари лошадные – Пинягин,
  • Малышев, Недодьев, Воронцов…
  • Чай, не тля, не дышащие дыры…
  • Погляди внимательней, сестра.
  • Как сидят парадные мундиры
  • На восьми кружочках серебра!
  • Как блестят мерлушковые шапки
  • В солнечном морозе января
  • И шуршат конвертики в охапке,
  • Сургучами стиснуты не зря!
  • Пусть на обшлагах чернее ночи
  • Стылым трактом скучного житья
  • Время оботрёт и насмерть сточит
  • Узелки казённого шитья —
  • Допьяна, без мысли и не глядя
  • Через пыль и темень, где звезда,
  • Знает Бог, какого счастья ради
  • Вся эта неслась белиберда.

Ищи среди цветов…

Матвею

  • Ищи среди цветов,
  • За влажною подкладкой,
  • В пыли разбитых слов
  • Притихшего украдкой,
  • Ищи в огне земли,
  • Весной благоуханном,
  • В бесцветном корне тли,
  • Надёжном, постоянном,
  • Под маленьким стеклом,
  • Зелёной золотинкой,
  • Растаявшим числом
  • И прошлогодней льдинкой,
  • На масляной воде
  • По следу водомерки,
  • Ищи его везде,
  • До смерти и поверки.
  • Найди его, найди,
  • Отчаянье развеяв,
  • За шелестом в груди,
  • Земной оси левее,
  • В борении крыла
  • И спёкшемся сугробе —
  • Как жизнь тебя нашла
  • У матушки в утробе.

Как бы добраться до неба…

  • Как бы добраться до неба Монголии,
  • Огненно ясного, медленно грозного?
  • Только не надо про нёбо магнолии
  • Врать на ходу из вагона нервозного.
  • Может, мне сдаться секретным товарищам
  • С белыми лампами и папиросами,
  • Тварям, пытающим, бьющим и старящим
  • Не подлежащими свету вопросами?
  • Может, мне прыгнуть с раздутыми жабрами
  • С крыши обкома, алеющей скатами,
  • В путь, проведённый во сне дирижаблями,
  • Газом горючим летуче раздатыми?
  • Или в «Победе» с покатою крышею
  • Ехать бензиновой степью казахскою,
  • Краем, где кажется дальше и выше и
  • Гулко застелено плиткой метлахскою?
  • Или по лесу в рассветном волнении
  • Топать, шурша всевозможными травами,
  • Живородящими время от времени,
  • Верхними, нижними, левыми, правыми…
  • Может быть, менее мне или более
  • Боли отпущено до преткновения
  • И не увижу я неба Монголии?
  • Ну, так тем более! И тем не менее…

В дремучем саду…

Памяти Володи Антокольского

  • В дремучем саду на старинной картинке
  • Весь воздух завален штрихами лучей
  • И нежно царапают кожу песчинки,
  • Когда поднимает глаза книгочей
  • От жёлтых страниц к небесам за границей,
  • Где птицы застывшие в гору летят
  • И пахнет иголка гравёра зарницей,
  • Пуская в штриховку расчётливый яд.
  • И тучи на страже стоят горизонтом,
  • И греки в ущелье незримо бредут
  • Над чёрным, эвксинским, безжалостным понтом
  • В грузинского царства железный кунжут.
  • В дремучем саду начинается ужин,
  • На белую скатерть – тяжёлый листок,
  • И мёртвый живому до смерти не нужен…
  • Но мёртвый и так уже не одинок.

Что к ужасу ближе?..

  • Что к ужасу ближе?
  • В чём больше беды и обузы?
  • Быть женщиной рыжей,
  • Поющей бедовые блюзы,
  • Безвестной и старой,
  • Любезной лишь за полночь бару,
  • В костюме – с сигарой —
  • Недевочки пьяной на шару?
  • Или Спиридоном,
  • Своё ненавидящим имя,
  • С холодным бидоном
  • Идущим на тёплое вымя
  • В деревне, забытой —
  • Да на фиг она им! – властями,
  • Лет за сто убитой
  • И стащенной в воду кустами?
  • А может, шаманом,
  • Вождя умирающей дочке
  • Украдкой на лоно
  • Кладущим куриные почки
  • И воющим дико
  • В овеянном вьюгою чуме?
  • Представь-ка, воззри-ка
  • В своём кокаиновом шуме!
  • Что дарит сюжеты
  • Последнему в жизни кошмару?
  • Разводы? Наветы?
  • «Поддай-ка нам, дяденька, пару»?
  • Разбиты дороги
  • В душой покидаемом мире…
  • Что вцепится в ноги,
  • Как каторжным чёрные гири?

Я – в треснувшем стекле…

  • Я – в треснувшем стекле
  • над коммунальной ванной:
  • Вонючая вода, сантехника, уют.
  • Две бабушки мои, с любовью неустанной
  • Обняв мое лицо, не мёртвые, поют
  • И в белые хлопки завёрнутое тело
  • Несут они моё, как самолёт-судьба…
  • Я провожу рукой: как страшно отпотела
  • От этого тепла холодная труба!
  • Уже и грязь чиста, и пьяные соседи
  • Размыты в белый мел пространством перемен,
  • И за окном огни – во тьме аз буки веди…
  • Глаголю ли добро в тени зелёных стен?
  • Наутро, показав язык далёким странам,
  • Из ледяной весны в новёхоньком пальто
  • Иду в родной июнь с пурпурным барабаном,
  • И на пути моём не выстоит никто.

Агараки

  • Мы в Греции, родная, наконец-то!
  • Задев плечом неполную луну,
  • К концу подходит морем наше детство,
  • Поэтому я ночью не усну.
  • И лёжа на спине в особом свете,
  • Что вмешан с пылью в кровь и молоко,
  • Как яблокам в сухой придверной клети,
  • Нам дышится легко и глубоко.
  • Не в Турции, а с тем же ведь успехом…
  • Границы-то с земли не сметены.
  • Мы в Греции. Я понял по орехам,
  • Хотя они ужасно зелены.
  • Кудрявый бог с дриадой-недотрогой,
  • Идём по склону, смятому войной,
  • А ласточка над самою дорогой
  • Летит, как самолётик заводной.

Дороже, чем пряничный домик…

  • Дороже, чем пряничный домик,
  • мне сахарный дом.
  • Летящий с утра, настоящий в оконном проёме,
  • Он залит невидимо-ясным небесным огнём,
  • Он – знамя победы в зимы наступающем громе!
  • Из ночи очнувшейся памяти он стартовал,
  • У первого мая до лета рассветных заводов
  • Он встретил Фиделя и вывесил
  • чистый крахмал
  • Над улицей грозных парадов
  • и скорбных походов.
  • Не будет моим никогда, вообще нежилой,
  • Под снегом и градом угробленный
  • плоскою крышей,
  • Он всё же восходит, как феникс
  • над жирной золой,
  • И кажется даже, что слышит и окнами дышит.
  • И хуже того – реактивный затеяв разгон,
  • Глядит свысока в керосиновой улицы светы,
  • Поскольку восходит и медленно сходит с планеты
  • И следом за мной исчезает во времени он.

Я болею за наших…

  • Я болею за наших, но им не судьба:
  • Ни гола, ни угла – проклятущий ноль-ноль…
  • И по жизни-то мы голытьбой голытьба,
  • Так еще и болеть понапрасну? Уволь!
  • Отфутболить? Постой! У вратарского лба
  • Собирается в ниточку инея свет —
  • Ща забьют! Я за наших, пускай не судьба!
  • Боль уходит, и смерти тем более нет.

Робинзон

  • Слышен пьяный, с голосами
  • Ветер на море с утра…
  • Всё-то мы умеем сами
  • От зерна до топора.
  • Всё – от дома до колодца,
  • Обретая вид и род,
  • Как-нибудь кроится-шьётся,
  • Колосится и встаёт.
  • Лозы в чёрном винограде
  • Веселят хозяйский глаз,
  • На потом в глубоком складе
  • Сложен доверху запас.
  • То добычу, то находку
  • Небо в сумерках пошлёт…
  • А ещё из кедра лодку —
  • Вырубать за годом год.
  • Не жалеть ножи и тёсла
  • В толще цельного ствола
  • И однажды стать на вёсла
  • И оставить все дела,
  • Все желания минутны,
  • Все мечты на полчаса,
  • Развернуть во тьму лоскутны
  • Ненадёжны паруса,
  • В тишине сказать молитву,
  • Только честную, одну —
  • И направить киля бритву,
  • Мча за далью, в глубину.

Броненосец идёт…

  • Броненосец идёт по чернильному шторму,
  • Не в потёмках – в июльской стремительной тьме,
  • Утверждая всем весом утюжную форму,
  • Раздвигая прощанье огнём на корме.
  • Броненосец, ведомый слепым капитаном
  • Материнской упрямой и скорой руки,
  • В доколумбовом шаге, от замысла пьяном,
  • Суперструнам и вечному льду вопреки.
  • Броненосец, невооружённому глазу
  • Нарочито невидимый в воздухе сем,
  • По границе, по чёрному мира заказу,
  • По всему, что и ну его, правда, совсем!
  • И проходит, светя через фибры и вежды,
  • Оставляя такой полыхающий след,
  • Что взрывается сердце весельем Надежды!
  • А ведь думал, Надежды в живых уже нет.

Итак, блаженная…

  • Итак, блаженная суббота
  • С мороза в комнаты вошла —
  • Во сне потерянного счёта
  • Остатки снегом замела,
  • Земные сроки отменила,
  • Без бани мыслями чиста,
  • Непоступательная сила,
  • Приют молитвы и поста.
  • Не то чтобы душа устала —
  • Всегда трудов себе найдёт,
  • Неделю Марфа хлопотала.
  • Теперь, Мария, твой черёд.

Вот живу и дышу…

  • Вот живу и дышу, как мальчишка
  • в июльской реке,
  • Чья вода глубока и тем более там холодна…
  • Колокольная бронза уснула
  • в прибрежном песке,
  • Или выползла чудом с глухого и топкого дна.
  • «Я не против реки! – мама радостно вдруг невпопад. —
  • Сколько хочешь, ныряй или на берег тот уплыви!»
  • Только я не хочу. Я готов уже к дому, назад,
  • По колено в траве… да чего там! – по локоть в крови!
  • Погоди-погоди, отпусти-ка тычинку весла,
  • Сядь поближе, на камень, и голову так запрокинь,
  • Чтоб ослепнуть от солнца… Ну, надо же!
  • Носом пошла,
  • На земле поалев, золотая небесная синь.

На смерть Беллы

…и бог над девочкой смеялся,

и вовсе не было его.

…А мальчуган, причастный чудесам,

несет в ладони семь стеклянных граней…

Белла Ахмадулина
  • Пусть не знает никто, сколько именно, но
  • У стакана гранёного граней побольше,
  • Даже если без газа и красно вино,
  • Если только в Москве, а не где-нибудь в Польше…
  • Или там, я не знаю, где сходятся встык
  • Потемневшая Лаба и пьяная Влтава
  • И над гладью созвездие стынет, как штык, —
  • Не смертельно, а просто уже – величаво.
  • Если только в Москве, ни мертва, ни жива,
  • Как положено нашим сестрам напоследок,
  • Ты лежишь и вдыхаешь предсердьем слова,
  • Чтобы выдохнуть лёд на великих соседок —
  • На Иосифа тяжесть и нежность – ага —
  • И прощальное небо бело и полого,
  • Бог – с тобою, в ногах полыхают снега…
  • Ну и что, что у девочки не было Бога!

Подпись к фотографии

  • Я живу в нищете,
  • в полумраке упавшего снега,
  • Ничего не хочу
  • (я же только что каши поел),
  • Не ищу ничего,
  • ни огня, ни с огнём человека,
  • Просто вижу во всём
  • убивающий нежностью мел…
  • Так уж вышло, что дожил
  • до пятой потёртой ступени,
  • А куда эта лестница,
  • Господи, страшно сказать.
  • На моторе моей
  • нарастающей с возрастом лени
  • То и дело взмывают над полом —
  • то стол, то кровать.
  • То и дело… – сказал
  • набирающий скорость бездельник,
  • От мороза укрывший
  • в квартире своей облака,
  • И глаза оглядели
  • внизу покачнувшийся ельник,
  • И поправила свет,
  • обронив рукавицу, рука…

24 01 2011

  • Оглушительны – шёпот и стон,
  • Крик не слышен, и слепы огни.
  • Сквозь удушливый обморок-сон
  • К тишине закордонной прильни…
  • Выдран с кровью из сердца Восток,
  • Испарились – нет более слёз,
  • И по жилам струится песок —
  • Это всё! Передоз! Передоз!
  • Беспосадочно души взвились,
  • Та – снегирь, эта – злая оса…
  • Уложили затылками вниз:
  • Пусть вольются в глаза небеса.

Наш дом

  • Наш дом, где разрываются сердца,
  • Опасен был и вечером в июле,
  • Чуть бигуди, блестящие, как пули,
  • Завертят больно кончики лица
  • И салом пальцев карточный атлас
  • Хлестнёт по подоконнику заката:
  • Хотя и не точна аптечно дата,
  • Мы знали, кто – вперёд оставит нас.
  • Прощай, исчервоточенный буфет,
  • Где тишина и паника – соседи
  • И отражают недра горький свет
  • Горением сребра и дымом меди.
  • Прощай, усталый маятник-снаряд,
  • Забивший тьму гвоздями перемены,
  • И ты, златой растительный накат,
  • Украсивший ещё сырые стены.
  • Прощайте, духи левого крыла!
  • Мы больше не нуждаемся в ответах…
  • Ужели нас нелёгкая взяла,
  • Рыданием безверия отпетых?..

Точно птичье перо…

  • Точно птичье перо —
  • разновесами воздуха в качку —
  • Исчезающий день
  • направляется к центру Земли,
  • И украдкой закат,
  • означающий света заначку,
  • Все набитые смыслами
  • топит мои корабли.
  • Неживая вода
  • отменяет и молнию славы,
  • Полыхнувшей в глаза
  • с улетающей спицы креста…
  • Но подснежную мглу
  • шевелят воскресения травы,
  • И прозрение – там,
  • где восходит царить слепота.

Мартовские хокку

  • *
  • Все разъехались в день похорон,
  • И внезапно один я остался:
  • Дом отцовский меня разлюбил.
  • **
  • Меры страданию нет:
  • Боль на Земле неделима…
  • Умирая, просилась домой.
  • ***
  • Огонёк на крыле самолёта
  • Показался луной:
  • Через двадцать минут – на посадку.

На выход в свет книги Романа Тягунова

«Библиотека

имени меня»

Последний путь – не худший вариант.

Роман Тягунов
  • Во власти зрения и слуха,
  • Я помню всё, что ты забыл
  • В эпоху истребленья духа
  • И расточенья слабых сил.
  • Земле претит стоячий катет,
  • За вдохновенье мстит она.
  • За слово точное не платит
  • Трудов тяжёлых тишина.
  • Скажу и слова не нарушу:
  • Не гуще крови наш талант,
  • Последний путь – всегда наружу,
  • Он – вообще не вариант.
  • Но ты есть ты – на чёрной тяге
  • Предательских и подлых лет
  • Сорвался кляксою с бумаги
  • Во внешний вешний вечный свет
  • И возле беговой дорожки
  • Разлёгся на моем столе —
  • С вьетнамской маркой на обложке
  • И в ламинате, как в стекле.

В подножье ночи…

  • В подножье ночи со свету скользя,
  • Земные луны скоры и упруги…
  • Но отчего-то, братия и други,
  • Не верится, что вспять уже нельзя
  • И нет пути в теней подсенный ход
  • Из улицы на белый берег моря,
  • Хотя бы молча или только вторя
  • Всему, что умирающий народ
  • Поёт и говорит, в прилежном хлопке
  • Сосредоточив прямо на себе
  • Божественное, забранное в скобки
  • Неподлежанье сказанной судьбе.
  • Не верится, что век необратим,
  • А верится, что всё ещё возможно —
  • Войти во двор, ступая осторожно,
  • И разглядеть над кровлей зимний дым.

Чайка

  • В высокой прохладе надмирной дороги
  • Поджав перепончато-алые ноги
  • И в ночь отметелив летающий лёд,
  • Сестра моя Чайка по небу идёт…
  • Сестра моя Чайка, без нижнего толка
  • Забывшая землю во сне богомолка,
  • На воздухе лёжа, уже не спешит
  • Высматривать, кто там в воде мельтешит.
  • Не мечется страстно и не выбирает —
  • Сестра моя Чайка, живя, умирает
  • И даже, возможно, к нечаянью зла,
  • Жива – потому что уже умерла.

Мы с тобою…

  • Мы с тобою наверное братья по крови
  • В этой нашей извечно вечерней поре,
  • Вдоль речного пути колоколец коровий,
  • Промывающий слух деревенской дыре.
  • Как бы ты ни качал языком величаво —
  • Страшновато представить в излучине лет,
  • Из какого кривого, помятого сплава
  • Мы с тобою случайно явились на свет.
  • Нас мотает свирепой эпохи походка
  • И бесцельных ударов уродливый счёт,
  • Навсегда под ногами затоплена лодка
  • И по стрежню подвыпивший жихарь плывёт.
  • Медяки обречённые в рваном кармане,
  • Мы идём и гудим, а когда упадём —
  • Растворимся в болоте и, видимо, станем…
  • Паром, что ли… А чем же ещё? Серебром?

Служба знакомств

  • Милые девушки за пятьдесят,
  • С лицами в кадре щенков и котят,
  • Что вам сердца напоследок велят?
  • Что вам потёртые складки?
  • В белом Египте, голубящем прах,
  • В Турции с алым цветком на руках,
  • Юные, свежие в паточных снах
  • Влажной рассветной палатки…
  • Вижу по серым усталым глазам:
  • Было да сплыло, открылся сезам —
  • Да и захлопнулся, по тормозам
  • После серебряной свадьбы!
  • Как же вы так пережили семью?
  • Где обронили зеницу свою?
  • «Гетеро. Выросли. Да. Не курю».
  • Встретить бы, жить бы, понять бы…
  • Милые девушки за пятьдесят
  • В провинциальной прихожей висят —
  • Глупо, неистово, пошло, подряд,
  • За пять шагов до порога.
  • Внуков и внучек упрямо держа,
  • Кушая дыню на даче с ножа,
  • Грудь на курортный песок положа…
  • Господи, как же их много!

Во вторник вновь…

  • Во вторник вновь похолодало
  • Промчался ветер, хлынул дождь —
  • И так тепла осталось мало,
  • Что смерти чувствуется мощь…
  • Движенье не спешит с обменом,
  • Минута стынет, как ледок,
  • И дрожь бежит по белым стенам
  • На север-северо-восток…
  • Надежда всё ещё возможна,
  • Но блеск с утра далёких рек
  • Уже восходит осторожно
  • И вьёт помалу первый снег.
  • Его ни ухом не уловишь,
  • Ни сетью выверенных слов
  • На долгий миг не остановишь…
  • Что делать… Будь к зиме готов.

Наставление послушнику

Bury your burdens in the ground…

William Elliott Whitmore
  • Сапёрной лопатой
  • в весеннюю жирную землю
  • Зарой свою ношу,
  • и осенью мы поглядим.
  • Ни слёз, никаких отговорок
  • я впредь не приемлю:
  • Ты должен расстаться
  • с возлюбленным скарбом своим.
  • Сквозь талую смесь
  • оголтелого солнца с прохладой
  • Ты можешь пробиться
  • к сердечнику твёрдых корней.
  • Но даже коснувшись его,
  • не рыдай и не падай:
  • Земля – не источник,
  • рождаются души не в ней.
  • Ступай в глубину,
  • где огонь сторожит сердцевину
  • И тартар бессилен,
  • и черви уже не живут,
  • Где боль разлетается прахом,
  • теряя причину,
  • И ангелы именем новым
  • наружу зовут.
  • Ступай в глубину
  • до конца направлений и счёта,
  • Туда, где царит
  • одолевшая тьму высота
  • И сердца сдаётся
  • тугая земная работа,
  • И крылья за плечи
  • ложатся наместо креста.

Ленской

С душою прямо геттингенской…

<…>

…Над ней он голову ломал

И чудеса подозревал.

А. С. Пушкин
  • Постойте, вернётся
  • на родину славный Владимир,
  • лелеющий правду,
  • с печатью крестин-именин,
  • с кудрями до плеч или без,
  • он не только не вымер,
  • он – вечно живой,
  • и не важно, на -ской или -ин.
  • Он Ольгу полюбит
  • И в собственном доме поселит,
  • И вы его тоже
  • Привыкнете сладко любить.
  • Увидите, братцы,
  • Онегин его не застрелит.
  • Такого героя
  • Евгению не пережить!
  • Владимир – не гордый,
  • Не надо ему и медали.
  • Не дали – и ладно!
  • А всё-таки дело пойдёт —
  • Орлиным легко
  • Прозревая туманные дали,
  • Крылом над тайгою
  • По новой качнёт самолёт.
  • И денег Россия
  • На недрах бессовестно слупит.
  • Какая там зелень!
  • Серебряной станет трава —
  • И осень на горло
  • Упавшему лету наступит,
  • И холод с рассветом
  • В исходные вступит права.

Триколор

  • Синее, белое, алое,
  • Бедное тело моё!
  • В бездне Земля – захудалая,
  • Ты же – перстинка её.
  • С выжженной ветра наездами
  • Серой травинкой степной
  • Поровну мало под звездами
  • Плоти дано вам земной.
  • Белое, алое, синее,
  • Кинуто боли и тле —
  • В севера ль медленном инее,
  • В юга ли душном котле.
  • Тело моё ненадёжное
  • В ласковой узе тепла,
  • Жадное, сонное, ложное,
  • Как тебя тьма отдала?
  • Алое, синее, белое…
  • До смерти не разгадать!
  • Чудо невидимо целое —
  • Малому чуду под стать.
  • Даже и света пророчеством
  • Загодя в Небе дыша,
  • Не обжила б одиночеством
  • Храмины этой – душа!

Стихийное

  • Сообщаю на скорости звука,
  • Что теченье земли и огня
  • Убивает любого. А ну-ка,
  • Не позволь им прикончить меня!
  • И вода, разумеется, тоже —
  • Здесь прохладна, а там ледяна —
  • Душу вынет, касаяся кожи,
  • И уложит в ничтожество дна.
  • Да и воздух – казалось бы, где там! —
  • А ведь медленно жжёт изнутри,
  • В унисон с отцветающим светом
  • И во сне от зари до зари.
  • Как бикфордов шнурок, ненадолго,
  • Исчезая собою, легла
  • Нашей жизни горячая волга
  • От рожденья до смерти угла…
  • Но зарыты и в вечной мороке
  • Назначенье, задача, мотив —
  • Вот увидите, вылущив сроки, —
  • Будет взрыв. Будет взрыв. Будет взрыв.

Красивый человек

  • Красивый человек,
  • Животный и живой,
  • Глаза – как стрежни рек,
  • И с грязной головой.
  • Киянка, пояс, дождь —
  • Весь мир ему по йух.
  • Он пламя, племя, вождь,
  • Он – воплощённый дух.
  • Пристроив кисть и пядь,
  • Всё уточняет вкруг
  • И силится назвать,
  • Не выпустив из рук.
  • Он ходит там, где дым,
  • Без страха и зело
  • Подобными любим
  • За тело и тепло.
  • Не украшаю я,
  • Не лью ему елей:
  • Не лучше он зверья,
  • Хотя во гневе злей.
  • Но и не хуже он,
  • И враг ему – Молох,
  • Он слышит в Небе звон
  • И знает: это Бог.

Словом, рыбы…

  • Словом, рыбы – не немые.
  • Рассекая тьму за мной
  • на косые и прямые
  • говорящей тишиной,
  • настоящей и поющей,
  • восходящей на луну,
  • ради вящей или пущей
  • образующей струну,
  • ночью тыщей и одною,
  • бесконечным падежом,
  • рассекая тьму за мною
  • не палаческим ножом,
  • тучу сахарного зада
  • вводит в царственный покой
  • не моя Шахерезада,
  • не такая, я какой…
  • Выбирайте, либо – либо,
  • но она без дэ одна:
  • если девушка, то рыба,
  • если чудо, то жена.

Отечественное

  • Как бы в мире этом тёмном
  • Оглянуться мне,
  • Спрятать тление в скоромном
  • Золотом огне,
  • Скрыть в саду под цветом белым
  • От ударов злых
  • Души, связанные телом,
  • Всех детей моих?
  • Как бы вымолить у Бога
  • Не себе, а им
  • Дней без счёта юных много,
  • Стороною дым?
  • Как бы всех моих любимых —
  • Яблоня и печь —
  • Нежных, беглых, уязвимых…
  • От яги сберечь?
  • С потолка упавшим толком
  • Молча оболочь,
  • С говорящим серым волком
  • Увезти в полночь,
  • Снова поднятых началом —
  • Ну же, ну же, ну! —
  • В Китеж-град за третьим валом,
  • В тайную страну,
  • Где продленью свет порукой
  • И луна рекой,
  • И не взвешивают мукой
  • Волю и покой!

Эдем

  • Кто измеряет лотом,
  • Кто Лотовой женой,
  • Омытый смертным потом,
  • Как в копи соляной,
  • Эдем ругают мифом,
  • Несбыточной мечтой,
  • То дамским кроют лифом,
  • То мраморной плитой…
  • А он легок и ясен,
  • Как на заре роса:
  • Весь опыт наш напрасен
  • Без веры в чудеса.
  • Все нужды смехотворны
  • У этих белых врат,
  • Творения притворны
  • И примитивны, брат.
  • Мы все Эдемом бредим
  • И раны бередим.
  • В Эдем, Адам, поедем!
  • Там яблок поедим…

Не перестань…

  • Не перестань, настань ещё,
  • Екатеринин бург,
  • Досмертное пристанище
  • Ощипанной Симург!
  • Над трупами, за трубами
  • Воспетый не за то,
  • Что был с губами грубыми
  • И в драповом пальто,
  • И не за то, что струнные
  • Над ВИЗом небеса
  • Промчали в утра лунные
  • Полвека в полчаса.
  • За дым? За паче циммера
  • Ипатьевский домок?
  • За маузер Владимира,
  • Стреляющий в висок!
  • И в праздник невесёлыми,
  • Суровыми, как нить,
  • Нельзя с такими сёлами
  • На росстани шутить.
  • Нельзя, нельзя, товарищи,
  • По ледяным пруда
  • Тащить своё кошмарище
  • Отсюда и сюда,
  • Где каменно завязано
  • Не сердце ли страны…
  • ……………………….
  • – Нельзя? Да нам не казано!
  • И не вселяйся в ны!

Соната

  • В этом крепком выдержанном сне
  • Я вхожу в одну и ту же реку —
  • Дважды, трижды, стожды… Сбился с веку! —
  • По траве, распущенной на дне.
  • Я вхожу под вечер и скольжу
  • На худой, легчайшей пуха лодке…
  • Вроде вижу, хоть и не гляжу,
  • Узнаю деревья по походке…
  • Вот бредут, развесив над водой
  • Пожилые тягостные руки,
  • Ели, ели редкой чередой
  • На речные выцветшие звуки.
  • Медленно шагают тополя,
  • Впрямь держа серебряные спины,
  • И летят, где отмели земля,
  • В сквозняке проклятия осины…
  • Там – тревоги сладкий самогон
  • И костры сбирают старожилы,
  • Еле слышен сумеречный звон
  • Божьей воли, милости и силы…
  • Проплываю в гулкой тишине
  • Под мостом массивные опоры…
  • …………………………………
  • Для чего-то вечно снятся мне
  • От стыря подвижные просторы?

Периферия

 – окружность.

Варварский греко-русский словарь
  • Периферия не знает пощады:
  • Жжение с треском от центра вдали,
  • В плиты сбиваются снеги и грады
  • На полумёртвой округе земли.
  • Периферия не сто – однолица.
  • Жёстко ли стелет? Не стелет вапще!
  • Смачно плюет, незаметно глумится,
  • Топит своих в общепитском борще.
  • Периферия – унылое членство,
  • Угол и ветер… И всё-таки – но!
  • Каждый оставшийся тут – совершенство,
  • Горная пика тут – каждое дно.
  • «Периферия» – волшебное слово:
  • Пери и феи порхают о нём,
  • Рифы, кораллы, разгон – и готово:
  • Всё ещё в мире, но в мире ином.
  • Переживи её лето и стужу,
  • Приотвори перепрятанный взгляд…
  • С периферии уже лишь наружу
  • Чистые стёкла и души летят.

Город

  • Вену себе отворив
  • вялотекущей рекой,
  • видимо – всё-таки жив,
  • но ни ногой, ни рукой.
  • Бело-зелёный, рябой,
  • и не петух уж, а гусь,
  • не наглядеться тобой,
  • не наиметься боюсь.
  • Что, не видав, не поймёшь
  • юркой дороги твоей —
  • видимо, всё-таки ложь,
  • картоплетенье путей.
  • В памяти сонной висишь
  • на предрассветных парах;
  • женского рода – Парижь,
  • вольная втайне Серах.
  • Ярости не удержать,
  • бл..и прохожей грубя:
  •  Я не хочу умирать,
  • Я ненавижу тебя.

Лара в чирчике

  • С невидимкой на виске,
  • Скрыта летом, точно мелом,
  • Платья с бантами пробелом
  • Моя Лара в Чирчике.
  • А вокруг – цветенье роз,
  • Чёрно-сахарные сливы
  • И, отдать плоды счастливый,
  • Ярче солнца абрикос.
  • Дети, небо, свет, вода,
  • Жаром-жар живородящий…
  • Я ж – ещё не настоящий,
  • Мне пока нельзя туда.
  • Самолёт с моей руки
  • Улетел в одно касанье.
  • Что мне чаянье и тщанье?
  • Неделимо далеки!
  • О единственном глотке
  • По незнанию мечтаю
  • И над атласом гадаю:
  • Кто там? Где там? В Чирчике?..

Срединная пора…

  • Срединная пора
  • Взлетающего лета,
  • Когда царит жара,
  • Сухой грозы примета,
  • Когда не крест, а плюс
  • В заглавии у чисел,
  • Цветенья пышен юз
  • И липок пота бисер,
  • Меня свести с ума
  • Способна постепенно…
  • Мне ж по сердцу зима,
  • Где всё тепло застенно
  • И даже серый дым,
  • Взмывающий на небо,
  • Легко исповедим
  • От бани или хлеба.
  • Мне осень подавай,
  • Чьи сны в златых заслонах
  • Уводят в снежный рай,
  • Невидимый на склонах.

Иосиф в Египте

  • Ещё один взошёл Иосиф,
  • Обиду в сидоре неся
  • И землю на небо подбросив,
  • И голося, и голося…
  • Меж тем, окуклился Египет —
  • Опять во тьме, опять рабы…
  • Иосиф срифмовал бы «выпит».
  • И я бы мог, кабы не бы.
  • Как на ладонной тёмной складке,
  • Лежит вся Африка во мне,
  • В войне, в огне играя в прятки,
  • И вроде есть, и как бы не…
  • И кто сказал, что беспрестанна
  • Лелеющая сытых львов
  • Трава, Танзания, саванна?
  • Не плод ли северных грибов?
  • И кто сказал про эти нити,
  • На острых крыльях ноября,
  • Где снег из ласточкиной прыти
  • Молчит до смерти говоря?
  • Ни мифом вырезанный Лосев,
  • Очками рухнувший в цветы,
  • Никто не говорил, Иосиф,
  • Ни даже ты, ни даже ты!
  • Ни свет июльский, угасая,
  • Нам точных не диктует глаз,
  • Ни землю на небо бросая,
  • Иосиф, ты не сдвинешь нас.
  • И на штыре воложном Нила
  • В зрачок с орбиты введено:
  • Вот вам и золото, и сила,
  • И тьмы горчичное зерно.

Старики

  • Не так уж часто умирают
  • В жилом массиве старики —
  • По вечерам они играют,
  • И реют в небе колпачки,
  • А на рассвете, став по зову
  • На ширину понурых плеч,
  • Внимают бережному слову,
  • Хоть там и нечего беречь.
  • Их память ничего не стоит,
  • И до невидимости бел
  • Тот свет, который звёзды строит
  • На кончиках чертёжных стрел.
  • Их время нынче на исходе,
  • Их немощь силы не сулит,
  • Они подвержены погоде
  • И связаны движеньем плит.
  • Иные слепы, немы, глухи,
  • Скрипят в тумане костыли,
  • При стариках живут старухи
  • Под притяжением земли.
  • Спроси у них – тебе расскажут
  • Про бегство, голод и войну,
  • О том, что шьют они и вяжут
  • И смерть во всём подобна сну,
  • А сон подобен юной жизни,
  • Где солнце, брызги, взор и стать,
  • И даже дремлющий на тризне
  • Умеет голубем летать.

Пинап-2012

  • Это чья во тьме пилотка
  • Поплыла-затрепетала,
  • Точно атомная лодка
  • Без ветрила и штурвала?
  • Чьё молчанье – фора рыбам
  • В полном смерти медсанбате?
  • Чей алеет мягким сгибом?
  • Чьи в жару прохладны стати?
  • Это что за нарушенье
  • Трёх ньютоновых законов?
  • Чьей невинности крушенье
  • Сходит в хоре горних звонов?
  • Это храброй санитарки,
  • Чьи в палате неуступки —
  • Полумёртвому припарки
  • Под огнём небесной крупки,
  • Чья ладонь теплей июля
  • До того, что рады боли,
  • Стонут, кличут: «Аля, Гуля,
  • Уля, Мила, Юля, Оля!»

Парады, сирень, физкультура…

  • Парады, сирень, физкультура,
  • Ждёшь утра всю ночь до утра…
  • – Куда ты торопишься, дура?
  • Пять-тридцать, ещё не пора.
  • И что тебе это движенье,
  • В горе керосиновый гул
  • И в улицу строя вторженье,
  • Чуть ветер – и солнце задул?
  • Зачем тебе равенство, девка?
  • Всех краше ты и веселей.
  • К чему тебе с прочими спевка?
  • Ангиной с утра заболей!
  • – Ах, матушка, матушка, что вы!
  • Я верю, что нынче мы все
  • К разбегу по взлётной готовы
  • Бетонной во сне полосе.
  • Не зря в волосах, белоснежны,
  • Взрываются банты легко,
  • Недаром, чисты и прилежны,
  • Натянуты туго трико
  • И руки умеют волнами
  • Помалу ходить от плеча,
  • И флаг пламенеет над нами
  • По холоду шёлк волоча!

Глаза профессора

  • Третий глаз? Не смешите меня.
  • У профессора всяко их шесть.
  • Для воды, для земли, для огня,
  • Чтоб дышать, чтобы пить, чтобы есть.
  • И, конечное, шесть – не предел,
  • Открываются за полночь к ним
  • Живописецкий глаз-новодел,
  • Стихотворческий глаз-невредим.
  • А когда, наглядевшись, уснут,
  • Замережась ресницами в тишь, —
  • Отворяются глаз-первопут
  • И помощник его – карамыш.
  • Ну и, чуть приступает рассвет,
  • Что ни шесть, к своему волшебству, —
  • Разгуляется глаз-небовед,
  • Непокорный телес естеству.
  • Он уносит профессора ввысь,
  • Через радуги струнный разбор,
  • Так что без толку звать – оглянись!
  • И впустую кричать – мутабор!

Спящий в снегу

  • Спящий в снегу забывает о боли,
  • То есть, не просто не чувствует, а
  • Вдруг отрывается воздухом воли
  • И улетает, как моль от винта.
  • То есть, не пьянь в забытьи, а трезвея,
  • С каждой секундой над морем и тьмой
  • Веруя крепче, и рея, и вея,
  • Спящий, казалось бы, прошлой зимой…
  • И не покорный изгибам простора,
  • Ибо закону летит вопреки,
  • Не баритон или тенор из хора,
  • Не продолжение Божьей руки,
  • Но на любом языке говорящий —
  • Это не снег на морозе скрипит —
  • Временно всё ещё медленно спящий,
  • Даже – не важно – и мёртвый на вид.

За Виктором недавно Зинаида…

  • За Виктором недавно Зинаида,
  • И вот уже затеяли ремонт —
  • Для чистого и радостного вида,
  • Комбинезон, графин, косынка, зонт…
  • Заварен в самый раз и даже лишку
  • Крахмальный клейстер в розовом тазу.
  • И не на вечер, на ночь – передышку,
  • Торопятся – как путники в грозу.
  • Как все бывают, молоды и гладки,
  • Ни облачка на высветленном лбу,
  • Обои клеят в правильном порядке,
  • Не озираясь: что там на горбу?
  • За Виктором недавно Зинаида:
  • И года нет, как счастье началось.
  • Во власти новобрачного рапида
  • Так хорошо! Не до смерти небось…
  • И в сером этом выгоревшем тоне,
  • В прекрасных лиц мерцающем наклоне
  • Из прошлого сквозь фотоаппарат
  • Небесные глаза и не глядят.

Сюзанна без старцев

  • Исполнена пены морской венерической ванна,
  • По мокрым плечам, золотясь, утекает рассвет,
  • И груди водой не теплее рассвета Сюзанна
  • Невинно ласкает… А старцев-то,
  • старцев-то – нет.
  • В белёсых глазах не метнётся тяжёлое пламя,
  • Артритные пальцы не станут от пульса трястись…
  • Сюзанна чиста, как империи белое знамя,
  • Чиста и прекрасна, как ты за неё ни возьмись.
  • Она погружается телом в прозрачную воду,
  • И на пол течёт, как воде и велел Архимед…
  • А старцы замешкались: трудно им стало по ходу,
  • Их плоть не восстанет купаниям тайным в ответ.
  • Они умирают – их похоть, увы, опоздала;
  • Старейшины рода и града усталые львы
  • Нисходят навеки с привольных страстей пьедестала…
  • И некому трогать Сюзанну и мучить, увы.
  • Безгрешность железна, стыдливость её неустанна,
  • Но старцев-то нету – кому ж это всё испытать?
  • Ни старца, ни мужа, ни мальчика… Плачет Сюзанна
  • И прячет от зеркала в мыле бессмысленном стать.

Мой брат погиб в Афганистане…

  • Мой брат погиб в Афганистане…
  • Где он и не был никогда.
  • С аванса в водочном дурмане
  • Он вновь и вновь летал туда
  • На оглушительной вертушке,
  • Сжимая жаркий автомат,
  • И спирту был из мятой кружки,
  • Из алюминиевой, рад.
  • Мой брат погиб в Афганистане…
  • В жару и гибельный мороз
  • Он явь в отчаянном обмане
  • Сшивал струями мутных слёз
  • И врал о небе Кандагара
  • И тайной миссии своей,
  • О вкусе горького угара
  • На веках раненых друзей.
  • От света выцветшею бровью
  • Он боль к закату прижимал
  • И рисовал текущей кровью
  • На горизонте контур скал.
  • Мой брат погиб в Афганистане…
  • Я не сумел его спасти —
  • Ни на такси к жене Татьяне
  • Кривого насмерть увезти,
  • Ни в Пасху на богослуженье,
  • Ни в воскресенья летний лес,
  • Какое, на фиг, тут спасенье,
  • Ведь он в такую даль залез!

Сквозит по дому…

  • Сквозит по дому дмухановский
  • И шепчет в правое плечо
  • По-русски, польски и литовски:
  • «Ничё-ничё, ничё-ничё…»
  • А мы себе простого просим —
  • Жилья, одежды и еды,
  • И чтоб зима сменила осень
  • Огнём небесной череды,
  • И чтобы мама не болела,
  • И чтобы папа – в Небесах…
  • А то на что дано нам тело,
  • Душе внушающее страх?
  • И вся затея, вся природа?
  • Зачем так трудно сведены
  • Частицы в атом водорода,
  • Часы в годину старины?
  • Что станет ужасу затвором
  • И смыслу нижнею плитой,
  • Когда не Бог за разговором
  • И не твердыня под пятой?

Шестидесятые

  • Девчонок выносят со сцены,
  • А Леннон поёт и поёт.
  • На сцене же обыкновенный
  • В утробе столетия год,
  • Какой-нибудь, скажем, четвёртый,
  • Лет двадцать, как нету войны,
  • И воздух, зловонием спёртый,
  • Снесло в океан тишины.
  • Девчонок выносят со сцены,
  • И падают туфельки с ног
  • Мадрида, Парижа и Вены
  • В кочующий Лондонский смог,
  • Орут и визжат не от боли,
  • И слёзы текут по щекам
  • По собственной влюбчивой воле
  • И прочим таким пустякам…
  • Ни Сталина нет, ни нацистов,
  • Европа взошла из трущоб;
  • По-клоунски как-то неистов,
  • Не так уж и страшен Хрущёв.
  • Всё больше летит легковушек
  • По бархатным лентам шоссе,
  • Всё чаще красивых старушек
  • На взлётной видать полосе.
  • Грядут и грядут перемены,
  • Бикини, болонья вразлёт…
  • Девчонок выносят со сцены,
  • А Леннон поёт и поёт.

Предчувствие снега

  • Предчувствие снега и ночи другiя,
  • Дрожащая влага на чёрных ветвях…
  • Под утро зубами в плечо – невралгия.
  • Спасибо, не в сердце. Добро, хоть не в пах.
  • Предчувствием снега до ласковой дрожи,
  • До смертного страха в слабеющий стон
  • Сегодня, как пить дать, любой изнеможен
  • И за руку в варежке ватной сведён.
  • Предчувствию снега, которым состарен
  • До грязно-серебряной всяк седины,
  • Я даже наверно во сне благодарен
  • За лету конец и забвенье весны…
  • За холод сухой и разборчивый иней,
  • За изморозь в каждом изгибе листа,
  • За свет ослепительно краткий и линий
  • Железную твёрдость на вые моста.
  • За всё, что стремительно, всё, что преложно,
  • Сводимо, вращаясь, до тоненьких йот,
  • За всё, что вчера ещё было возможно,
  • И вот – неизбежно, и ясно вот-вот.

Красный, оранжевый, жёлтый

  • Мне нравится вид из окна —
  • Под снегом плетёные ветки,
  • И улица утром видна,
  • Как птица в нечищеной клетке.
  • Огонь заявила зима,
  • Собака согрелась – не лает,
  • И каждый охотник желает
  • В чужие проникнуть дома.
  • И кто не охотник вперять
  • За стёкла нескромные взоры?
  • Не все ли мы робкие воры?
  • Всё тащим, не в силах понять…
  • Иметь бы, вживить бы под дых
  • Без платы, без спросу и права!
  • Пускай нам и воздух – отрава,
  • И снег-то – смертелен и тих.
  • Вся наша страна – сторона,
  • Где брызги – поминки прибою…
  • И ладно! Пока я с тобою,
  • Мне нравится вид из окна.

Воды небесной

тихие осколки…

  • Воды небесной тихие осколки
  • В окне моей бессонницы кружат,
  • А за окном торжественные ёлки,
  • Раскачиваясь, воздух сторожат.
  • Зима идёт, и днём уже не тают
  • Земля в ногах и в градуснике нуль.
  • И всё быстрей недели свет листают,
  • И веры нет в какой-нибудь июль…
  • И веры нет. Хотя наверняка
  • Известно мне, что лето существует,
  • И пусть надолго – временно, пока,
  • Не навсегда безмолвно торжествует
  • Ближайший космос выевшая тьма,
  • И сказка-смерть кончается началом,
  • И величины, спрятанные в малом,
  • Не паче познающего ума.
  • Зима идёт, отбеливая путь,
  • Прямой, кривой – не надобно иного.
  • И кажется, что мне уж не уснуть
  • Отныне и – до Рождества Христова.

Город

с большой высоты

Читать бесплатно другие книги:

Прислушайтесь к себе: у вас плохое самочувствие, вас тянет в сон, вы чувствуете себя разбитым и уста...
В книгу замечательного отечественного писателя Льва Владимировича Брандта (1901–1949) вошли рассказы...
Это первая книга талантливого воронежского автора, одаренного необычайно богатым внутренним миром. С...
Скандинавская ходьба и джоггинг – это не только способы избежать опасных последствий гиподинамии, но...
Данная книга посвящена наиболее распространенным женским недугам: инфекционным заболеваниям наружных...