Луна над Каролиной Робертс Нора

28

— Кейд, мне не стоит идти туда. — Тори окинула взглядом башни «Прекрасных грез». — Я не хочу видеться с твоей матерью. Это никому из нас не пойдет на пользу.

— Но мне необходимо с ней поговорить, и я не хочу отпускать тебя одну в город. Не хочу спускать с тебя глаз, пока эта история не кончится.

— Но ведь я могу подождать в машине, — предложила Тори.

— Давай заключим компромисс. Ты подождешь меня в кухне. Моя мать нечасто там появляется.

Тори снова хотела возразить, но уступила. Слишком она устала, чтобы спорить. От многочисленных ночных сновидений. От множества дневных образов, теснящихся в мозгу. «Пока эта история не кончится», — сказал он, словно она может закончиться.

Она вышла из машины и пошла с ним по дорожке между кустами цветущих роз, мимо камелии с блестящими листьями, где однажды маленькая девочка спрятала свой хорошенький розовый велосипед, мимо отцветших азалий и ароматных зарослей лаванды, которая будет благоухать вплоть до самой зимы…

Это был мир Маргарет, такой же совершенный, как мир внутри дома. Ничто не должно его омрачать, ничто не должно меняться. И какое несчастье, если чужаку удастся проникнуть в эти заповедные края и нарушить хорошо сбалансированное здешнее бытие.

— Ты ее не понимаешь.

— Извини, что ты сказала?

— Ты совершенно не понимаешь свою мать. Это ее мир, Кейд. Это ее жизнь. Ее дом и сад. Вид из окон. Она много лет сохраняла этот мир, в то же время его совершенствуя. Она должна владеть им, прикасаться к нему и делать все, чтобы ничто не менялось. Не отнимай этот мир у нее.

— Я не отнимаю. — Кейд обхватил ладонями лицо Тори и прижался к нему своим. — Но я также не позволю ей использовать дом или поместье как оружие против меня, как средство удержать меня под своей пятой.

— Но можно поискать компромисс. Ты сам об этом сказал.

— Да, но не со всеми людьми он возможен. Не проси меня об этом, Виктория. Не проси меня покупать ее одобрение за счет нашего счастья. И если хочешь знать, она никогда не одобряла мои поступки.

Это было так странно: Кейд вырос в сказочном замке, но был так же обделен вниманием, как она.

— Тебе это больно. Извини, я этого не понимала раньше.

— Старая рана. Она уже не так кровоточит, как раньше.

«Но все же иногда бывает», — подумала она, идя рядом с ним. Здесь были другие методы расправы с ребенком, обходились без ремня и не пускали в ход кулаки.

— Я хочу детей.

Кейд остановился, словно споткнувшись.

— Что ты сказала?

— Хочу детей, — повторила она. — Устала от пустых дворов, тихих садов и чопорных комнат. Если мы будем здесь жить, пусть будет шумно и весело, пусть на полу валяются игрушки и фантики от конфет. Я не хочу жить в безжизненном доме.

Он улыбнулся, вспомнив о мальчике, который так хотел построить на дворе крепость.

— Интересное совпадение. Я тоже думал о парочке ребят для начала.

Он наклонился и сорвал веточку розмарина. «Чтобы помнила, — с чувством произнес он и подал ей, — что нам предстоит спланировать нашу общую жизнь с маленькими детьми и беспорядком в комнатах».

Они вошли в дом через кухню и увидели Лайлу. Пахло кофе, бисквитом и розовой водой, которой каждое утро Лайла опрыскивала стены.

— Поздновато вы пришли к завтраку, — ворчливо сказала она, — но, к счастью для вас, я сегодня в хорошем настроении.

Она уже несколько минут наблюдала за ними из окна. Они хорошо смотрелись вместе. А Лайла уже давно хотела видеть своего мальчика вместе с подходящей ему женщиной.

— Ну, садитесь. Кофе еще горячий.

— Мать наверху?

— Она заседает с судьей в парадной гостиной.

Лайла уже ставила на стол кружки.

— Она даже ни словечка мне сегодня не сказала. Долго разговаривала по телефону, сидя у себя в комнате с закрытой дверью. Твоя сестрица не удосужилась ночевать сегодня дома.

— Фэйф нет? — В душе Кейда закралась тревога.

— Не беспокойся, она у дока Уэйда. Упорхнула вчера, сказав, куда направляется, но, когда вернется, не знает. Никто, кроме меня, наверное, не ночует в своей постели… Садитесь и поешьте.

— Мне надо поговорить с матерью. А ее покорми, — распорядился Кейд, кивнув на Тори.

— Но я не щенок, — пробормотала Тори, — не беспокойся, Лайла, мне ничего не надо.

— Садись и убери с лица страдальческое выражение. Это его дом, и он сам уладит дела со своей матушкой, тебе незачем ломать себе голову, как все устроить. — Лайла поставила на стол кофейник. — И съешь все, что я положу тебе на тарелку.

— Начинаю понимать, на кого похож Кейд.

— А почему бы и нет? Я главным образом и воспитывала его. Ничего не хочу сказать плохого о мисс Маргарет. Некоторые женщины не созданы быть матерями, вот и все. Это не делает их хуже. Просто они такие, какие есть.

Она положила на тарелку большой кусок пышного бисквита.

— Сожалею о том, что случилось с твоей матерью.

— Спасибо.

— Некоторые женщины не созданы для материнства. Вот почему, как в песне поется, господь да благословит детей, которые создают себя сами. Ты, девочка, из таких. И всегда была такая.

И в первый раз, после того, как Тори узнала о смерти матери, она заплакала.

Кейд застал в гостиной одного судью.

— Добрый день, судья.

Джеральд обернулся, и суровые черты его лица смягчились, когда он увидел Кейда.

— Я надеялся, что смогу поговорить с тобой сегодня утром. Удели мне минуту.

— Конечно. — Кейд вошел и пригласил судью сесть. — Надеюсь, вы чувствуете себя хорошо?

— Иногда напоминает о себе небольшой артрит. Что поделаешь, возраст.

— Я уверен, что мать уже говорила с вами о некоторых изменениях в своем завещании. — Кейд решил сразу перейти к делу.

— Она гордая женщина. И ее беспокоит твое будущее.

— Беспокоит? Ее? Но для этого нет причин. Я живу прекрасно. Если же она беспокоится о судьбе «Прекрасных грез» — то ее беспокойство тоже беспочвенно. У нас очень удачный год.

Джеральд откашлялся:

— Кейд, я хорошо знал твоего отца, был его другом. И я надеюсь, что ты воспримешь мои слова тоже как дружеские. Не торопись с осуществлением своих личных планов и поразмысли над ними еще. Я полностью осознаю, что такое мужские потребности и желания, но нельзя их ставить во главу угла, нельзя ради них поступаться долгом, практическими интересами и прежде всего интересами семьи. Это никогда ни к чему хорошему не приводит.

— Я просил Тори выйти за меня. Мне не нужно для этого материнское благословение и ваше тоже.

— Кейд, ты молод, вся жизнь у тебя впереди. Я только прошу, как друг твоих родителей, подумать еще некоторое время. Особенно теперь, когда в жизни Тори Боден произошла такая трагедия. Трагедия, которая очень многое говорит и о ней, и о той среде, из которой она вышла. Когда она здесь жила в детстве, ты тоже был еще мальчиком, и тебя ограждали от грубых фактов жизни.

— Каких?

Джеральд вздохнул:

— Ханнибал Боден опасный человек. И, несомненно, человек с больной психикой. Такие вещи передаются по наследству, ты это знаешь. Поверь, я ей очень сочувствую, но того, что есть, не изменить.

— То есть «яблоко падает недалеко от яблони»? Или «кривой сучок — потому и растет»?

Лицо Джеральда вспыхнуло от раздражения.

— И то, и другое — справедливо. Виктория Боден слишком долго жила под тяжелой рукой отца, чтобы искривиться душой. Много лет назад бабушка Виктории с материнской стороны, Айрис Муни, приходила ко мне. Она хотела отсудить у Боденов опекунство над девочкой. Она говорила, что Боден избивает дочь.

— Она хотела нанять вас?

— Да. Однако у нее не было достаточно веских доказательств, что он бьет девочку. Я не сомневаюсь, не сомневался и тогда, что она говорит правду, но…

— Вы знали, — очень тихо сказал Кейд, — вы знали, что он бьет ребенка, и ничего не сделали?

— Но закон…

— К чертовой матери такой закон, — сказал Кейд очень холодно, вставая с места. — Она приходила к вам за помощью, она хотела вызволить ребенка из этого ада. И вы ничего не сделали.

— Это были семейные, родственные дела. И у нее не было доказательств.

Джеральд, разгорячившись, тоже встал. Он не привык, чтобы с ним разговаривали как на допросе и смотрели на него с таким презрением.

— Не было на этот счет ни полицейских рапортов, ни заявлений со стороны социальных служб. Если бы я принял дело к ведению, все равно бы ничего не вышло.

— Но вы даже не попытались. Тори прошла через все это одна, ей никто не помог. А теперь, извините, у меня есть личное дело.

Кейд быстро поднялся по лестнице и постучался в комнату матери. В доме все двери всегда были закрыты. Барьеры недоступности падали только после вежливой просьбы войти. Это он переменит. Его дети не будут ожидать дозволения войти.

— Войдите.

Маргарет даже не повернулась к сыну, продолжая укладывать вещи. Она видела, как Кейд подъехал к дому с этой женщиной. И знала, что скоро он постучится в ее дверь. Он, разумеется, попросит ее изменить решение и не уезжать. Он прежде всего делец и будет стремиться к компромиссу. Она выслушает его просьбы и предложения и — отвергнет их.

— Извини, что беспокою тебя. — Он говорил это сотни раз, получив разрешение войти. — Мне жаль, что мы с тобой не сошлись во мнениях.

Она не дала себе труда даже повернуться к нему лицом.

— Я распорядилась, чтобы мой багаж увезли сегодня днем. Естественно, я желаю, чтобы остальное мое имущество переслали мне позднее. Я составила список моих собственных вещей. За годы жизни в этом доме я многое приобрела на свои средства.

— Разумеется. Ты решила, где будешь жить?

Вопрос, заданный ровным и спокойным тоном, заставил ее опустить руки. Ее взгляд устремился на него.

— Нет, никаких планов на постоянное место жительства я не имею. Это нужно тщательно обдумать.

— Да, мне кажется, тебе будет удобнее в своем собственном доме и где-нибудь поблизости, так как ты связана с социальными службами. У нас есть дом на углу улиц Главной и Магнолий. Приятный на вид, кирпичный двухэтажный дом, с хорошо ухоженным садом и двором. В настоящее время там живут, но аренда кончается через два месяца. Если тебя это интересует, я уведомлю жильцов об окончании срока аренды.

Она потрясенно смотрела на Кейда.

— Как же легко ты выставляешь меня вон!

— Я тебя не выставляю. Я буду рад, если ты останешься. Это твой дом и таким и останется, но он станет также домом и для Тори.

— Когда-нибудь ты поймешь, что она собой представляет, но до этого времени она успеет разрушить твою жизнь. Ее мать нищенка. Ее отец убийца. И сама она расчетливая выскочка, забывшая, кто она и где ее место.

— Ее место здесь, со мной. Если ты не можешь ее принять, тогда тебе придется поискать другое место себе. Дом на улице Магнолий твой, если пожелаешь. Если ты предпочтешь что-нибудь другое, я приобрету для тебя это место в собственность.

— Ты это предлагаешь из чувства вины?

— Нет, мама. Я не чувствую себя виноватым из-за того, что счастлив и хочу жениться на женщине, которую люблю и уважаю.

— Уважаешь? — словно выплюнула Маргарет. — Ты смеешь говорить об уважении?

— Да. И я никого в жизни не уважал больше, чем уважаю ее. Так что чувство вины в моем тебе предложении не играет никакой роли. Но я позабочусь о том, чтобы тебе жилось удобно.

— Мне от тебя ничего не надо. У меня есть собственные средства.

— Я знаю. Ты можешь не спешить с решением этого вопроса. Но какое бы ты ни приняла решение, я надеюсь, ты будешь довольна. По крайней мере — удовлетворена.

Он закрыл глаза — от усталости соответствовать хорошему тону и блюсти манеры.

— Я хотел бы, чтобы наши отношения значили больше для нас обоих. И хотел бы знать, почему это не так. Мы разочаровали друг друга, мама. И мне очень жаль.

Маргарет плотно сжала губы, чтобы он не заметил, как они дрожат.

— Когда я покину этот дом, ты перестанешь существовать для меня.

Глаза его на мгновение затуманила горечь. И потом исчезла.

— Да, я это знаю.

Кейд вышел и затворил разделившую их дверь.

Маргарет в одиночестве опустилась на кровать. Все стихло.

Кейд собрал бумаги, которые должны были ему понадобиться в течение одного-двух ближайших дней. Перебрал в уме дела, которые можно отложить. Ежеквартальную встречу с бухгалтером отменить нельзя. Значит, необходимо найти для Тори безопасное пристанище на несколько дней. Он взглянул на часы и набрал телефонный номер. Сонным голосом ответила Фэйф.

— Где Уэйд?

— Внизу с каким-то больным кокер-спаниелем. А сколько времени?

— Десятый час.

— Я сплю. Отвали.

— Я еду в город. Тори со мной. Тори хочет чем-то заняться в магазине, хотя открывать его сегодня не будет. Я хочу, чтобы ты побыла с ней.

— Ты что, не расслышал? Я еще сплю.

— Вставай. Мы заедем за тобой через полчаса.

— Что это ты раскомандовался сегодня? — недовольно поинтересовалась Фэйф.

— Я хочу, чтобы вы были все время вместе, пока Бодена не засадят за решетку. Ты будешь с ней, поняла? А я вернусь, как только смогу.

— Что я, нянька? Какого черта мне с ней делать?

— Пораскинешь на досуге мозгами. Поднимайся, — повторил он и положил трубку.

Первое, что он заметил, войдя в кухню, — тарелка Тори почти пуста. А второе — что она плакала.

— Что случилось? Что ты ей сказала? — повернулся он к Лайле.

— Перестань шуметь, — и Лайла отмахнулась от него, как от мухи. — Она всласть поплакала и теперь будет лучше себя чувствовать. Правда, моя девочка?

— Да, спасибо. Я больше ни кусочка не могу съесть, Лайла. Действительно не могу.

Лайла, наморщив губы, посмотрела на тарелку и кивнула.

— Ладно, ты вполне справилась. — Она взглянула на Кейда: — Может, миссис Маргарет и судья будут завтракать?

— Не думаю. Мама собирается уехать днем.

— Совсем?

— Наверное. И я не хочу, чтобы ты оставалась одна в доме, Лайла. Может, ты уедешь к своей сестре на пару дней?

— Что ж, ладно.

Она отнесла тарелку Тори в раковину.

— Вот как все обернулось, Кейд. Может, и к лучшему, если она уедет. Она освободится от этого дома и в конце концов почувствует себя счастливее.

— Надеюсь, ты права. Позвони своей сестре.

И он протянул Тори руку. Она встала и, слегка поколебавшись, прижалась щекой к щеке Лайлы.

— Спасибо.

— Ты хорошая девочка. Только помни, что тебе надо держаться за свое.

— Я и собираюсь.

Когда они отъехали от дома, Тори вдруг сказала:

— Я не хочу пышной свадьбы. Я бы хотела, чтобы все было как можно тише и как…

— И как?

Он повернул на шоссе, и Тори взглянула в сторону болота.

— И как можно скорее.

— Почему?

— Потому что мне хочется поскорее начать нашу общую жизнь.

— Завтра же мы получим лицензию на брак. Это тебя устроит?

— Да. Это меня очень устроит.

Она смотрела на Кейда и улыбалась. Она больше ничего не видела. И не чувствовала ничего. Даже близости болота. И того, что там скрывалось.

Фэйф как раз свернула к магазину «Южный комфорт», когда к нему подъехал автомобиль Кейда. Она широко улыбнулась брату:

— А вот и ты. Я думала, что ты уже забыл.

— Забыл? О чем? — Кейд с недоумением посмотрел на нее.

— Ты говорил, что я сегодня могу взять твою машину.

Ключи от своей она вложила ему в руку и кокетливо взмахнула ресницами.

— Как ты мил. Правда, он самый лучший брат на свете, Тори? Кейд знает, что я питаю слабость к его маленькому «Конвертиблу», и всегда мне его одалживает.

Выхватив из пальцев Кейда его ключи, она подарила ему звучный поцелуй.

— Тори, Уэйд очень занят сегодня, и мне ужасно скучно. Можно составить тебе компанию? А заодно куплю для Уэйда кое-какие милые мелочи, которые у тебя водятся. Я собираюсь проводить теперь больше времени у него, так что нужно навести уют в его холостяцком жилище. Мой автомобиль припаркован у дома Уэйда, но там мало бензина! — крикнула она Кейду. И, взяв Тори под руку, повела ее к магазину. — Он меня сегодня разбудил слишком рано. Вот пусть и расплачивается. Он хочет, чтобы мы стерегли друг друга.

— А где твой щенок?

— Резвится в доме Уэйда. У тебя есть выпить чего-нибудь холодненького?

— В подсобке. Достань сама.

— Ты сегодня откроешь магазин?

— Нет. Я не хочу ни с кем встречаться.

Фэйф скользнула в подсобное помещение и вскоре появилась с двумя бутылками кока-колы. Тори завела тихую музыку и стала протирать стекла.

— А мне ты поручишь что-нибудь? Не то я умру от скуки.

— Протирай стекла, — решила Тори. — У меня много дел в подсобке. И никого, пожалуйста, не впускай.

— Все ясно.

Фэйф отыскала ключи от витрины с украшениями и примерила несколько пар сережек, восхитилась браслетом в виде серебряной змейки и его примерила тоже. Когда раздался стук в дверь, она проворно заперла витрину. За стеклянной дверью стояли незнакомые ей мужчина и женщина, которые разглядывали ее так же внимательно, как и она их. «Это очень некстати, — подумала Фэйф, — что Тори не открыла сегодня магазин. Покупатели бы развлекли ее».

Фэйф лучезарно улыбнулась и постучала по табличке «Закрыто». Женщина в ответ показала удостоверение.

«Ух ты! Из ФБР, — подумала она. — Еще интереснее». И Фэйф открыла дверь.