маленькие и неприметные–2 Семипядный Сергей
– Могу посоветовать тренировать «мускул любви». Знаешь, как это делается? – Лариса отстранилась и посмотрела ему в глаза. – Объясняю. Тридцать шесть втягиваний с задержкой на несколько секунд, перерыв на две минуты и повторение. То есть опять тридцать шесть втягиваний.
– А если тридцать пять?
– Повторяю – тридцать шесть.
– В течение какого срока?
– А всю жизнь. Пока в номинального носителя мужских достоинств не превратишься.
– Не хочу в номинального. А ты со своей официальной частью…
– Молчи, двуглавый, – прервала его Лариса. – Вы, мужики, – существа двуглавые. Потому и бардак в этом мире. Когда мы, женщины, займём доминирующее положение, всё будет по-другому. Понял? Ты меня понял? – Лариса ухватилась за пояс его брюк и резко дёрнула. – Три секунды даю.
Дмитрий вскочил на ноги и стремительно разделся.
– Не уложился, – констатировала Лариса холодным тоном. – Одевайся и проваливай!
Дмитрий растерялся.
– Ладно, пошутила, – усмехнулась Лариса. – Давай его сюда!
ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ ИМЕЕТ ПРАВО ОЖИДАТЬ НЕПРИЯТНОСТЕЙ
Подлесный собрался принять душ, побриться, но телефонный звонок Бояркиной разрушил его планы.
– Иди купи хлеба и позвони мне прямо оттуда, – даже не поздоровавшись, приказала Марина.
– Зачем мне хлеб? У меня есть хлеб, – удивлённо ответил Подлесный. – И зачем мне звонить, если ты уже на связи?
Бояркина разозлилась.
– Не нужен хлеб – купи сухарей, идиот! – И отключилась.
Чёрт! Что за шутки?! Что ещё она придумала? Продолжая чертыхаться, Дмитрий надел джинсы и футболку и отправился к универсаму. Ни хлеба, ни сухарей покупать он не стал, решив сначала связаться с Бояркиной и выяснить, на чём основано её странное распоряжение.
– Ты, надеюсь, из автомата звонишь? – первым делом поинтересовалась Марина.
– Из автомата.
– Ну и хорошо. Значит, не законченный тупица. Слушай сюда внимательно. Мне стало известно, что ты попал под подозрение. Ну, ты понял – в связи с чем.
– Что? Как?! – всполошился Подлесный.
– Так вот, слушай, – продолжила Бояркина. – Дома у тебя не должно быть ничего, что могло бы привлечь внимание органов. Понятно? Ни-че-го. И было бы неплохо, если бы на некоторое время исчез из дому.
– Да что стряслось?!
– Пока ничего. И не стрясётся, если будешь благоразумным и не тупым.
– Но мне с восьми вечера на работу. Не ходить?
– На работу иди. Тут без изменений. Главное, чтобы ни в квартире, ни, естественно, при тебе не было всяких штучек. Ты понял, о чём я?
– Ты не могла бы поконкретней? Исчезнуть, однако на работу ходить! И насчёт сухарей… Насколько это серьёзно?
– Будем надеяться, что не потребуются. Пока.
Огорошенный всем услышанным, Подлесный ещё несколько секунд послушал короткие гудки, затем повесил трубку и побрёл домой. Дома, кажется, ничего у него не было такого, что могло бы вызвать нездоровый интерес правоохранительных органов, нагрянь они к нему с обыском. Но обыск – почему? И с какой стати? В убийстве телохранителей Бронова он не замешан. А может быть, всплыл тот проклятый случай, когда его задержал этот омерзительный уголовный тип в Сергиевом Посаде?
Подлесный не заметил, как оказался возле квартиры. Хотел повернуть обратно, однако тут же вспомнил, что документы его находятся дома. К тому же необходимо всё-таки принять душ, побриться, надеть костюм, без которого на работу явиться он не имеет права. Неужели и в самом деле его телефон прослушивают? А если прослушивают, то как давно?
Спустя некоторое время Подлесный вспомнил, что у него имеется алиби, и повеселел. Эта Маринка со своим звонком совсем из колеи его выбила. А ведь в те часы, когда расстреливали ребят, он проходил инструктаж в учебном центре. С семнадцати до девятнадцати. Преступление же совершено в половине седьмого вечера.
Подлесный стоял под душем, когда в дверь позвонили. Неужто уже? Спустя несколько секунд звонок повторился, а затем и вообще почти не умолкал. Дмитрий торопливо смыл с себя мыльную пену и схватил полотенце. Эти козлы наверняка с кувалдой там и, не открой им, выломают дверь. А то ещё спустятся по верёвке с крыши и высадят оконную раму.
– Иду-иду! Открываю уже! – крикнул Подлесный, выскакивая из ванной и на ходу натягивая шорты. – Один секунд!
Он открыл дверь. Так и есть. Несколько мордоворотов в камуфляже, бронежилетах и масках «чёрная ночь», с «акаэсами» наперевес. На заднем плане – кувалда. Действительно, выломали бы дверь. Подлесный собрался уже сказать, чтобы сообщили альпинистам, что выбивать раму нет необходимости, так как вход свободен, однако успел лишь рот приоткрыть. Его отшвырнули к стене, потом развернули на сто восемьдесят градусов и принялись стучать по рёбрам, рукам и ногам. Затем стали обыскивать. И чего бы обыскивать человека в шортах на голое тело?
– Полегче! – прикрикнул Дмитрий. – Я наркотики перед душем в задний проход, наверно, спрятал!
И тотчас же получил болезненный тычок в затылок.
– А это, чтобы не думал, что шуток не понимаем, – последовало объяснение.
Вскоре кто-то из ворвавшихся констатировал:
– Чист.
– Я только из душа, – пояснил Подлесный.
– Не умничай! – рявкнул, судя по голосу, тот, который «шутки понимает».
– Повернитесь! – поступила команда уже от кого-то другого, менее агрессивно настроенного.
Подлесный опустил руки и повернулся. Перед ним стоял мужчина в клетчатом пиджаке жёлто-коричневой расцветки, невысокого роста, с белесыми вислыми усами.
– В связи с предстоящим обыском вам предлагается добровольно выдать наркотики, оружие и иное незаконно приобретённое имущество, если таковое имеется, – унылым голосом проговорил клетчатый.
– Ничего такого в квартире не имеется, – ответил Подлесный и прибавил: – Только несколько автоматов. Но автоматы не мои.
– Кому они принадлежат и где они находятся? – уже далеко не унылым голосом спросил явно обрадовавшийся вислоусый.
– Да вон они, – кивнул Дмитрий на здоровяков в камуфляже и масках, – у ваших сопровождающих.
– Ну-ну! – недобро произнёс вислоусый, и Дмитрий вдруг остро пожалел, что позволил себе лишнее. Хоть и заявляют, что шутки понимают, однако вряд ли стоит им верить. И что это на него нашло?
– Андрей Николаич, может, приложить ему? – спросил один из таинственных пришельцев у клетчатого пиджака.
Разрешения не последовало, и физиономия Подлесного не пострадала.
– Можно узнать, в связи с чем такое внимание ко мне? – задал вопрос Дмитрий. – Почему и на каком основании? Обыск, удары по рёбрам и почкам, по затылку…
– Убийство двоих сотрудников небезызвестной вам фирмы СНК. У нас имеются основания полагать, что вы причастны к данному преступлению, – ответил Андрей Николаевич. – Что можете сообщить по этому поводу?
– Убитые и раненые – мои коллеги. Мы из одной конторы. Будь моя смена, могли бы и меня в тот джип посадить. Правда, я пока больше как охранник при дверях-воротах, так как работаю недавно.
– Но смена была не ваша, и в джипе том вас не было, – со значением произнёс Андрей Николаевич. – Вы будете допрошены в качестве свидетеля. И будете предупреждены о даче заведомо ложных показаний, за что предусмотрена уголовная ответственность. Вам понятно?
– Понятно. Я только хотел спросить. Ну, у всех наших, кого не убили и не ранили в тот раз, будут обыски проводиться?
Следователь загадочно улыбнулся и распорядился:
– Присаживайтесь к столу.
– Одеться можно?
– Оденьтесь.
Обыск проводился с соблюдением бумажных формальностей и в присутствии понятых – соседей из квартиры слева, пожилых мужчины и женщины, пеньками неподвижными просидевших на кровати в течение всего мероприятия. А по квартире шныряли полдюжины человек в штатском.
– Надеюсь, эти живчики, – Подлесный кивнул в сторону штатских, – ничего мне такого не подсунут, Андрей Николаевич?
– Они не имеют права этого делать. Следовательно, если что-то будет обнаружено, то, значит, это ваше, – с нехорошей улыбочкой ответил следователь.
– Ясно. Только зря всё это, – покачал головой Подлесный. И вдруг его осенила мысль, показавшаяся очень интересной, и Дмитрий заявил: – Кстати, это ведь классная идея – посидеть в вашем клоповнике. Мне ещё только в восемь на работу, а меня уже трясёт. Вы бы предупредили заранее, что явитесь, так я хотя бы несколько патронов раздобыл. И пересидел бы, глядишь, грядущие события кровавого свойства.
– Они, полагаете, будут? Какие у вас основания так полагать?
– Да и так всё понятно. Без всяких оснований. Хотели убить Бронова, но не получилось. Следовательно, ожидай новой попытки.
– А по существу вы ничего сказать не хотите? – выпятил губы Андрей Николаевич и прищурился.
– Если скажу, что это я перестрелял своих товарищей, то вы меня посадите и перестанете искать настоящих преступников. А преступники тем временем снова нападут на Бронова и моих коллег.
Проводив Андрея Николаевича и компанию, Подлесный вспомнил, что минут двадцать тому назад выкурил последнюю сигарету. И отправился в магазин. Выйдя из подъезда, он увидел Андрея Николаевича разговаривающим с каким-то маленького роста человечком. Присмотревшись, Подлесный узнал в собеседнике следователя своего старого знакомого Гольцова, оперуполномоченного, который некогда подозревал Дмитрия в причастности к заказным убийствам.
Значит, это Гольцов обеспечил ему обыск. То есть у них на него, вероятно, кроме давних подозрений этого мистера Гольцова, ничего нет. Даже свежих подозрений, которые имели бы под собой хоть какую-то почву.
Подлесный остановился в нескольких шагах от следователя и Гольцова. Андрей Николаевич обернулся.
– У вас что-то ко мне?
– Нет, ничего, – сказал Дмитрий. – Я только хотел поприветствовать своего старого знакомого.
– Добрый день, господин Подлесный! – важно кивнул Гольцов, однако заметно было, что он не особенно рад общению с Дмитрием.
– Добрый день, господин Гольцов! – отозвался Подлесный, но не ушёл, оставшись стоять на прежнем месте.
Спустя минуту Андрей Николаевич сел в чёрную «Волгу», а Гольцов нехотя обернулся к Подлесному.
– Вы что-то хотели?
– Да ничего особенного. Просто, как я понял, вы тоже причастны к расследованию расстрела моих коллег. А раз так, то я подумал, что, может быть, нам, двум старым знакомым, стоит пообщаться. Без посредников. – И Дмитрий кивнул в сторону отъезжающей «Волги».
– Вы имеете что-то сообщить, месье Подлесный? – с вызовом произнёс Гольцов.
– В общем-то, только то, что я уже сказал Андрею Николаичу. И неужели нет других подозреваемых, кроме меня? Если это так, то как же мне и моим товарищам на работу ходить? А если завтра, а то и сегодня – я с восьми вечера на работу выхожу – вновь подобное случится? Ведь страшно же, поверьте.
– Страшно – смените профессию, – холодно ответил Гольцов. – А то вы, смотрю, всё к опасным профессиям тяготеете. Но учтите: в этот раз вы не отвертитесь. Моя интуиция меня никогда ещё не подводила. И когда я увидел вашу фамилию в списках… Не надо улыбаться, потом будете улыбаться. Ваше проникновение в окружение Бронова отнюдь не случайно, в чём у меня нет и тени сомнения. И мы узнаем, кто за вами стоит. И скоро будет понятно, откуда у вас в последнее время денежки завелись.
– Восемьсот-то долларов? – удивлённо округлил глаза Подлесный. – Да разве ж это деньги? То есть разве это та сумма, которая может вызвать такие подозрения, о которых вы сейчас говорили? При обыске у меня нашли всего-то восемь сотен, не считая пары тысяч рублей.
– Может быть, плохо или не там искали.
– Что ж, ясно, – заключил Подлесный, – приходится ожидать с вашей стороны новых неприятностей.
– Будут неприятности, мистер Подлесный, – подтвердил Гольцов.
На том и расстались.
И ПЛОХОЙ МИР ЛУЧШЕ ХОРОШЕЙ ССОРЫ. ПОЛЕЗНЕЙ
В десятом часу утра Подлесный возвратился с дежурства, которое прошло вполне благополучно. В том смысле, что ни взрывов, ни стрельбы не было. Оно и понятно: тем, кто задумал расправиться с Броновым, необходимо время на подготовку. Тем более что в офисе генеральный не появлялся, сидел, вероятно, безвылазно в Болшево, сведя к минимуму все контакты с внешним миром.
Но рано или поздно, полагал Подлесный, повторное покушение на жизнь Бронова состоится. А вот будет ли снова алиби у него, Дмитрия Подлесного, – большой вопрос. Если только его взорвут или расстреляют вместе с боссом.
В одиннадцать Дмитрий уснул, однако в двенадцать его разбудил телефонный звонок. Звонила Лариса, интересовавшаяся, правда ли, что он подозревается в покушении на Бронова и убийстве его телохранителей.
– Подозреваюсь – это громко сказано, – уклончиво ответил Дмитрий.
– Но у тебя даже обыск проводился. Разве нет? Правда, как я слышала, улик не нашли.
– Какие могут быть улики, если я не причастен?! – возмутился Подлесный.
– Но ты, говорят, уже был раньше в чём-то подобном замешан, – не спешила сдаваться журналистка. – Хотя тогда тебя не смогли уличить. Верно ведь?
– Нет, не верно. Тебе, случайно, не господинчик по фамилии Гольцов такой ерунды наплёл?
– Гольцов? Кто это?
– Ну раз не знаешь, то и не важно.
Лариса не согласилась с ним.
– Мы, – заявила она, – на данном этапе не можем знать, что важно, а что не важно. Кстати, тебе не кажется, что нам необходимо встретиться?
Лариса хочет с ним встретиться. Впрочем, радоваться тут совершенно нечему, ибо цель встречи, стопроцентно, деловая. Накопились у неё вопросы, потому и заговорила на эту тему.
И Подлесный решил отказаться, сославшись на занятость, однако неожиданно вспомнил, что в прошлый раз он так и не выяснил у Ларисы, какую версию случившегося выдвинули люди из «Заурнефти».
– О чём молчишь? – напомнила о себе Лариса. – Сегодня сможешь подкатить?
– Не знаю даже. У меня тут кое-какие планы.
– Не до утра же, надеюсь? Давай часиков в одиннадцать у меня.
– Мне завтра рано вставать, – с сожалением в голосе проговорил Дмитрий.
– Опустим неофициальную часть, раз уж ты такой любитель поспать.
Как охотно она готова отказаться от неофициальной части, эмансипуха паршивая! А вот он бы уж лучше от официальной отказался. Или хотя бы отложил.
И Дмитрий нагло заявил:
– Я буду у тебя в десять.
– Что ж, договорились. Я тут постараюсь крутануться побыстрей.
К дому Ларисы Подлесный подъехал в четверть с небольшим десятого. И сделал это намеренно. Он решил подняться этажом выше и стоять там вплоть до десяти часов.
В двадцать один сорок пять Дмитрий уже пришёл было к заключению, что он ошибся в своих предположениях, однако тут послышался с третьего этажа звук открываемой двери. Подлесный весь обратился в слух. Женский и мужской голоса. Вызвали лифт. Голоса стихли. Когда лифт направится вниз, Подлесный быстро спустится по лестнице.
Дмитрий увидел человека, вышедшего из одной из квартир третьего этажа, а затем – из лифта. Со спины почти что, однако мгновенно его узнал. К выходу из подъезда, а потом и от него (Подлесный выглянул и за дверь) шествовал, удаляясь, Гольцов! Вот те на! Сегодня днём она не знала, кто такой этот Гольцов, а в двадцать два без четверти этот самый Гольцов уже выходит из её квартиры. Шустрый электровеник эта журналистка Лариса!
Подлесный был настолько раздосадован, что даже уселся в машину и запустил двигатель. Через несколько секунд его здесь не будет, ни сегодня, ни когда-либо в дальнейшем.
Дмитрий промедлил с отъездом. Ладно, он зайдёт к ней, но участником конвейера не станет. Интересно посмотреть, в каком виде она его встретит. В смысле, в каком виде она провожала Гольцова.
На открывшей ему дверь Ларисе был короткий махровый халатик горчичного цвета.
– Привет! Ты пунктуален, – приветствовала его Лариса.
Бюстгальтера на ней, естественно, нет. И даже проверять нечего. Подлесный запустил руку под халатик – так и есть, и трусики отсутствуют.
– Решил сходу меня соблазнить? – польщённо проворковала Лариса и прильнула к Дмитрию.
Подлесный не ответил – трудно ему было говорить. Отстранив женщину, он прошёл в комнату и опустился в кресло.
– Что стряслось, Дима? Ты какой-то сам не свой, прямо. – Лариса присела около него и обеими руками обхватила его левую руку.
– Давай обойдёмся без неофициальной, как ты выражаешься, части, – поморщился Дмитрий. – Зачем ты хотела встретиться?
– Ну-у-у, Дима, – капризно протянула Лариса, – я так не могу. Ты разговариваешь со мной, как бы, через силу. Ты даже не смотришь на меня.
– А что же, без постели ты с мужиками вообще общаться не можешь? – с усмешкой спросил Дмитрий.
– Даю руку на отсечение, ты меня ревнуешь, – рассмеялась Лариса. – И к кому же, если не секрет?
– Давай оставим этот разговор! – с раздражением сказал ревнивец.
– Давай. Я тоже так думаю. Скажи мне лучше что-нибудь ласковое. Что соскучился, например.
– Перестань! Сядь вон в кресло!
– В кресло так в кресло. – Лариса оставила его в покое и с ногами забралась в кресло. – Так пойдёт?
– Да, – буркнул Дмитрий, упорно смотревший в потолок в течение всех тех неспешных секунд, пока Лариса усаживалась.
– Дима, объясни же, что случилось. Так себя ведут, когда ревнуют. Вы, мужики…
– Я знаю, что ты большой знаток мужиков! – перебил её Дмитрий. – Но, может быть, у нас найдётся другая тема для разговоров? А если других тем нет, то я пойду. Мне вставать рано. Я и так в последнее время постоянно не высыпаюсь!
– Знаешь, у меня есть полбутылки «Белого аиста»… – начала Лариса.
Подлесный опять её перебил, прибегнув на этот раз к откровенному сарказму:
– Не успели допить? А до одиннадцати-то успели бы, конечно? Прости, что помешал. А остальное? Остальное, надеюсь, в соответствии с установленным регламентом?
Лариса покивала.
– Понятно. Ты в курсе, что здесь был твой знакомый Гольцов.
– Теперь он уж скорее твой, чем мой, – язвительно заметил Подлесный. – У нас-то с ним так, шапочное, можно сказать, знакомство. Мне кажется, он даже и не пытался за мной ухаживать.
Лариса возмутилась:
– Неужели ты думаешь, что я со всеми напропалую? Да, был у меня период в жизни – это сразу после развода, – когда я как с цепи сорвалась. Я даже переболела нехорошей болезнью. Но потом я поняла, что это грязь, что, в общем… Ну, ты понимаешь. А мне ты понравился. Правда.
Трудный разговор закончился примирением. Потом Лариса и Дмитрий приняли ванну. Одновременно. Тесно не было, однако пол оказался залит водой достаточно сильно.
Узнал Подлесный и о содержании версии руководителей нефтяной компании «Заурнефть», которые были обвинены Броновым в попытке уничтожить его. По их мнению, значительная доля прибыли Даль-НГК, которая ранее находилась под контролем Среднерусской нефтяной компании, поступала одной из межрегиональных криминальных группировок. А когда Даль-НГК перешла под контроль «Заурнефти», то бандиты, лишившись значительной суммы денег и не получив отступного, стали предъявлять определённые требования к Бронову.
ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ НЕУДАВШЕЙСЯ РОКИРОВКИ
Ни свет ни заря, в начале восьмого, Подлесного разбудил Зайков. Явился к Дмитрию и принялся выпрашивать машину.
– Я на работу устроился, – заныл он. – Я менеджером по продажам устроился, сказал, что у меня машина имеется. А без машины на эту работу не берут. Понимаешь? Только на сегодняшний день. А потом договорюсь с кем-нибудь.
– Тебе отдам, а сам с чем останусь? – пробовал возражать Подлесный.
– Димыч, будь другом. Я водку подрядился продавать. По торговым точкам. Я сказал, что с машиной, а не получилось. Один человек обещал, а сам куда-то смотался. Выручи, пожалуйста, Димыч! На один только денёчек! – умолял Зайков.
Подлесный, в конце концов, согласился, и Зайков, обрадованный, принялся уверять его, что за ним не заржавеет, что магарыч он подгонит, к тому же в виде самой лучшей водки, какая только у них там имеется. Подлесный, огорчённый собственной покладистостью, уснуть уже не смог.
В восьмом часу вечера Дмитрий возвращался домой из продовольственного магазина, когда мимо на его «восьмёрке» промчался Зайков. Подлесный свистнул и взмахнул рукой, однако Зайков его не заметил.
Подлесный входил во двор, огибая торец дома, в котором жил, когда ему навстречу быстрым шагом проследовал парень лет двадцати пяти с взволнованным веснушчатым лицом, одетый в светло-синие джинсы и клетчатую рубашку навыпуск. Около третьего подъезда кто-то кричал, какая-то женщина. Дмитрия охватила тревога, и он ускорил шаг.
– «Неотложку»! Вызовите «неотложку»! И милицию! – кричала женщина лет пятидесяти, обращаясь к кому-то с верхних этажей.
– Что случилось? – спросил Подлесный.
– Мужчину застрелили! Вон там, возле второго подъезда! – стала рассказывать женщина, взволнованно жестикулируя. – Он только из машины вышел, а тот к нему и подбежал. И захлопало. Я сразу-то и не поняла. Потом смотрю – этот парень бежит и лицо рукой прикрывает. Я глянула, а тот, который из машины-то вышел, в кровище весь! Да он ведь вам навстречу должен был выбежать! Убийца-то!
– Да, я видел парня с веснушками, – растерянно проговорил Подлесный.
Неужели Зайкова убили? За что? Дмитрий быстро проделал десяток шагов и тотчас понял, что он не ошибся. Тело Зайкова ещё конвульсировало, кровь буро-серой струйкой стекала к мостовой.
– Хоть бы «неотложка» поскорее приехала! – послышался за спиной голос женщины-свидетельницы. – А может, ещё живой, раз шевелится. Вы не подойдёте, не посмотрите?
Подлесный приблизился, взял левую руку уткнувшегося лицом в асфальт Зайкова и стал нащупывать пульс.
– Не знаю. Кажется, нет, – спустя полминуты сказал он, и тут увидел рану от огнестрельного ранения в затылке Зайкова с выбулькивающей из неё кровью. – Вряд ли он может быть жив. – Дмитрий указал на рану. – Контрольный выстрел в голову.
Позднее допрашивавший Подлесного следователь прокуратуры поднял взгляд от протокола допроса свидетеля и задумчиво произнёс:
– Не вас ли на самом деле хотели убить? Он на вашей машине приехал.
– Меня?! – вытаращил глаза Подлесный. Он был искренне изумлён высказанным следователем предположением. Несмотря на то, что на периферии его сознания уже, кажется, мелькала подобная мысль. – Но меня-то за что?
– А Зайкова было за что? – задал резонный вопрос следователь.
Подлесный в замешательстве пожал плечами.
– Да и его не за что. Менеджером по продажам устроился. Собирался водкой торговать. Он не предприниматель и не бандит. Ума не приложу, кому такое потребовалось.
На работу Дмитрий опоздал на целых полтора часа.
– Ты чего припёрся? – удивлённым возгласом встретил его напарник. – Тебя же, говорят, пристрелили. Или ты кого-то пристрелил.
– Да не меня, другого.
– Вместо тебя уже Илью прислали.
– И где же он? – Дмитрий огляделся.
– В гараж пошёл, сейчас будет. А ты позвони Миротинскому. Что он решит.
Подлесный так и сделал. Выслушав его, Миротинский сказал:
– Отдыхайте сегодня.
Случился неожиданный выходной. У него выходной, а Зайкова уже, возможно, вскрыли. Вспороли живот и грудную клетку, распилили череп. А что если и в самом деле хотели убить его, Дмитрия Подлесного? Зайков вышел из машины, в которой до сегодняшнего дня ездил он, и направился в подъезд, в котором, опять же, проживал он, Подлесный. В подобных условиях убийца очень даже мог ошибиться.
К тому же у них с Зайковым приблизительно одинаковая комплекция. Да оба они, можно сказать, среднего роста и среднего телосложения. И волосы у обоих – русые. У Зайкова, правда, нос покрупнее и глаза побольше. Вообще, конечно, за братьев они вряд ли сошли бы.
Может, и действительно убили того, кого и хотели убить? Зайков коммерцией, кажется, собирался заниматься. Не так давно он что-то всё бегал, какие-то проекты у него, вроде бы, были. Возможно, занял у кого-нибудь крупную сумму денег, а вернуть не смог.
Подлесный успокаивал себя, но тревога не проходила. Зайкова, как представляется, убивать было не за что. А за что убивать его, Подлесного? Он-то кому мог перейти дорогу? Перед кем он мог так провиниться, чтобы именно ему были предназначены три пули в грудь да ещё одна в голову в виде контрольного выстрела?
Подлесный отправился к Бояркиной домой и рассказал ей о случившемся.
– Да нет, это не тебя хотели пришить, – попыталась успокоить его Бояркина. – Это сам Зайков, наверно, куда-нибудь влез. Что уж ты сразу-то?..
– А вот у меня такой уверенности нет, – ответил Подлесный. Не было, он видел, подобной уверенности и у Бояркиной. – Он был на моей машине и около моего дома. И фигуры у нас с ним не сильно-то уж и различаются.
Марина задумалась, потом посоветовала:
– Ты уж будь поосторожней.
– Как ты себе это представляешь? Я ведь не Бронов. Это Бронов может спрятаться на даче и окружить себя тройным кольцом охраны. И всё равно не может быть уверенности, что его не уничтожат.
Произнеся последнюю фразу, Подлесный прикусил язык – что это он разболтался? Но Бояркина, к счастью, не придала его словам значения.
– Зайкова, возможно, спутали с кем-то, – высказала она предположение. – С кем-то, но не с тобой. Разве такое не случается? По телевизору во всяких там «патрулях» и «дежурных частях» говорили неоднократно. Может быть, у тебя в подъезде живёт какой-нибудь крутой мэн.
– Который ездит на «восьмёрке» дореволюционного года выпуска, – кивнул Дмитрий.
– Не все же, кто попадают под пули наёмных убийц, на джипах ездят, – не согласилась Марина.
Подлесный и Бояркина поговорили ещё некоторое время и расстались. Напоследок они обсудили и вопрос о смене места жительства, однако Подлесный сказал, что пока воздержится от данного шага.
По пути домой Дмитрий вспомнил, как он свистел и размахивал руками, пытаясь остановить проезжавшего мимо Зайкова. Заметь его тогда Зайков и остановись, они поменялись бы местами. И нынешний покойник отправился бы к станции метро пешком или на автобусе, а лично он уселся бы в «восьмёрку», чтобы возле своего подъезда выйти из неё и получить четыре пули от веснушчатого киллера.
Слава Богу, в детстве он так и не научился свистеть громко и пронзительно. А ведь учился, помнится, многократно и старательно. Немало грязи с пальцев его рук перекочевало, думается, к нему в желудок в те времена.
Да, несомненно, они поменялись бы местами. Зайков остался бы жить, а он отправился бы к праотцам. Если, конечно, не подлежал устранению именно Зайков, а не Подлесный. Да и кому, в самом-то деле, может быть нужна его смерть? Он, как ему представлялось, отнюдь не относится ни к одной из категорий, представителей которых принято уничтожать посредством наёмных убийц, пусть даже и конопатых.
Как, впрочем, и Зайков.
Доводы рассудка плохо помогали, и чувство тревоги не проходило. Страх прочно засел в его организме. Вот он едет сейчас, а под днищем его автомобиля, возможно, ждёт своего часа взрывное устройство с часовым механизмом. Или без часового механизма, но с радиовзрывателем. Поступит команда по радио, и взлетит его «восьмёрочка» кверху, и развалится на две части, и заполыхает огнём.
А возможно, чтобы привести в действие взрывное устройство, нужно включить фары или стеклоочистители. Подлесный включил фары – взрыва не последовало. Подлесный привёл в движение дворники – и тут обошлось.
Хотя что это он делает? Вместо того чтобы остановиться и обследовать автомобиль. Он высмотрел подходящее место для парковки и сделал остановку. Однако адской машинки не обнаружил.
Значит, его ждут возле подъезда дома или в самом подъезде. Либо будут ждать завтра или послезавтра. Возможно, с тем же самым оружием, из которого укокошили Зайкова, так как, насколько ему известно, орудие убийства на месте преступления обнаружено не было. А может, плохо искали?
Подлесный оставил машину в соседнем дворе и дальше отправился пешком. Они ожидают серую «восьмёрку» – вот и пускай ждут. Дмитрий осторожно приближался к своему подъезду, готовый в любую секунду броситься в сторону, в кусты, или пуститься наутёк. Если бы у него было оружие! Надо обратиться к Миротинскому с заявлением, чтобы ему разрешили не сдавать «Макарова» после смены. Или… Да, если сейчас ничего не произойдёт, то он вернётся во двор и попробует поискать орудие убийства Зайкова. Могли ведь и не найти. И если найдёт, то оставит себе. На время.
До квартиры Подлесный добрался благополучно.
– Ну вот, а ты боялась, – проговорил он вслух.
Дмитрий решил не терять времени, и, пока не стемнело, обшарить двор. Именно двор, а не участочек возле подъезда. Преступник мог зашвырнуть оружие куда угодно. Либо выбросить его около пятого или шестого подъезда. А то и вообще за домом, у мостовой, перед тем как прыгнуть в наверняка ожидавший его автомобиль. Хотя последнее, пожалуй, маловероятно, потому как при конопатом ни сумки, ни пакета, кажется, не было. Или было?
НЕ СТОИТ ОТКРОВЕННИЧАТЬ, БЕСЕДУЯ С КИЛЛЕРОМ
Читать бесплатно другие книги:
