Напиток богов Головачев Сергей

5. Сгоревшая пожарная часть

Тем временем гид привёл экскурсантов к ещё одной достопримечательности Лысой горы – к развалинам бывшей пожарной части. Ранее это строение представляло собой двухэтажный ангар для двух пожарных машин с примыкавшей к нему одноэтажной пристройкой и предназначалось для тушения возможного возгорания армейских складов на территории воинской части. За всю историю существования ракетного дивизиона пожарные машины ни разу не использовались по своему прямому назначению, а вот сама пожарная часть после ухода военных сгорела. Остались только несущие стены без крыши, без окон, без дверей и без ворот, и теперь проёмы от них сквозили.

Внутри пристройки на земле, усыпанной битым кирпичом и битыми бутылками, использованными шприцами и презервативами, вкривь и вкось валялись чёрные обугленные балки. Развалины как развалины, но место это почему-то пользовалось дурной славой, пугая всех страшными надписями на стенах.

Повсюду на обшарпанной штукатурке красовались нарисованные черепа с перекрещёнными костями и многочисленные лозунги, среди которых особо выделялись следующие: «сатана – наш рулевой» и «satan forever».

Лишь несколько экскурсантов, и среди них Дарья, не побоялись зайти внутрь ангара. Большинство же испуганно сгрудилось вокруг гида.

На внутренней стене одной из комнат было нарисовано перевёрнутое распятие и три шестёрки. Рядом был начертан явно свежий рисунок – охваченная языками пламени фигура идола с грозным лицом и со сведёнными на груди руками. Обугленной головёшкой сверху было крупно написано «СЖЕЧЬ ИДОЛА!», а снизу помельче подпись на латинице – «inquisitor». Сама головёшка валялась рядом на земле.

Из соседней комнаты под открытым небом несло гнилью, рвотой и испражнениями, вследствие чего Дарья не рискнула туда войти. Она заглянула в следующий оконный проём и отпрянула: с противоположной стены на неё смотрели гигантские серебристые буквы с чёрной окантовкой, очень похожие на те, которые испугали её при входе на Лысую. Здесь надпись также была соответствующая: «СОТОНА – ЗДЕСЬ».

Каракулей на фасадной стене было много, но самой страшной из них была надпись на простенке между двумя воротами ангара: «ЗДЕСЬ ПРОПАЛА МОЯ ДОЧЬ 13.01.2004».

– А кто это написал? – сразу посыпались вопросы от экскурсантов. – А чья это дочь? А сколько лет было этой девочке? А куда она пропала?

– Сейчас я вам всё расскажу, – заверил их гид. – Но прежде я хотел бы сказать пару слов о самой пожарной части, – показал он рукой на развалины и продолжил:

В семи разных местах на земле находятся семь врат ада. Одни из них находятся в гигантском жерле супервулкана в Йеллоустоуне, от извержения которого может погибнуть вся Америка. Другие врата расположены на северном полюсе, третьи – в пустыне Каракумы, четвёртые – во льдах Антарктиды, пятые – в пустыне Гоби, шестые – в долине Енном в Иерусалиме, где находилась ранее геенна огненная, и седьмые – на Лысой горе в Киеве.

Через первые врата в ад входят язычники, через вторые – лицемеры, через третьи – огнепоклонники, через четвёртые – грешники, которые не раскаялись в своих грехах, через пятые – мусульмане, через шестые – иудеи, через седьмые – христиане.

Все, кто посещает Лысую гору, догадываются, конечно, что именно здесь находится вход в преисподнюю, но где именно находится этот вход, в каком конкретно месте, не знает никто. Некоторые знающие люди утверждают, что седьмые врата находятся на месте секретного объекта с вышками, мимо которого мы с вами уже проходили.

1

Многие почему-то уверены, что вход в ад расположен там, где стоят сейчас чуры Перуна. Язычники неспроста устанавливали свои капища в местах выхода потусторонней силы.

Родноверы, в свою очередь показывают пальцем на Мертвецкую рощу. Якобы там, где ведьмы водят свои хороводы вокруг Змиева дуба, и размещается тот самый вход в пекло.

Ведьмы, в свою очередь, кивают головой на Ведьмин яр, все склоны которого, как вороньём, усыпаны готами и блэк-металлистами в выходные дни. Те дьявольским хохотом дружно смеются над таким предположением и в свою очередь указывают «рожками» на толкинистов, которые любят собираться на Главной поляне возле памятного камня.

Толкинисты, переодетые в эльфов и орков, лишь лениво отмахиваются и, в свою очередь, отправляют всех к сгоревшей пожарной части, все стены которой исписаны страшными надписями. По их мнению, именно отсюда и исходит всё зло.

2

– Куда же делась эта девочка? – спросила Дарья, сфотографировав страшную надпись на айфон.

– Если бы люди знали куда, то наверняка пугались бы этого места ещё больше, – пожал плечами гид. – Говорят, что звали её Ладислава, что было ей всего шестнадцать лет, и была она дочкой волхва Лысогора, который верховодит тут у местных язычников. Пропала же она бесследно, тело её до сих пор не найдено. Одни говорят, что это дело рук сатанистов, принесших её в жертву, другие утверждают, что это якобы чёрные врачи порезали её на органы, а третьи, что будто бы девочку забрали к себе инопланетяне.

– Какой ужас! – всплеснула руками женщина в очках.

– Так это или не так, – продолжил гид и вдруг осёкся, поскольку откуда-то издалека донеслись надрывные тревожные крики, словно кто-то звал кого-то.

– Зоя! Зоя!

– Слышите? – испуганно произнесла другая женщина. – Видно ещё одна девочка здесь пропала.

– Идёмте скорей отсюда от греха подальше! – дёрнулась третья, и экскурсанты тотчас, не мешкая, в спешном порядке покинули развалины.

Внезапное ускорение, сдвиг, – и… вот уже с противоположной стороны к сгоревшей пожарной части подошла Навка. Остановившись перед знакомой ей надписью на кирпичной кладке «ЗДЕСЬ ПРОПАЛА МОЯ ДОЧЬ», она вновь громко позвала Зою, прислушалась и зашла в ангар. Обследовав все дальние помещения и заглянув во все проёмы, она вдруг услышала шорох гравия на дороге и выскочила из ангара.

По Бастионному шляху, проходящему вдоль всех бастионов и мимо всех потерн крепости, неспешно катил милицейский джип. Сидящие нём два «беркута», одетые в серо-зелёный камуфляж, увидели выбежавшую на дорогу женщину в красном сарафане. Она отчаянно махнула им рукой. Джип тут же остановился, боковое стекло опустилось вниз.

– Вы не видели там по дороге… случайно… девушку в белом платье… с длинной косой? – запинаясь, обратилась к милиционерам Навка.

– Нет, а что? – спросил у неё «беркут», сидевший на пассажирском сиденье.

Судя по количеству маленьких звёздочек на погонах, по-видимому, это был командир патрульной машины.

– Дочка у меня здесь пропала, – решительно заявила Навка.

– Как это пропала? – вскинул бровями командир.

– Ну, как под землю провалилась. Всё время со мной была, – принялась рассказывать Навка. – А потом… когда эти двое подошли …она куда-то исчезла.

– Двое, говорите?

– Да.

– Как они выглядят?

– Один был в чёрном плаще, другой – в кожаном пиджаке. Мне кажется, это они похитили её.

– Не беспокойтесь, мамочка, – самоуверенно пообещал ей водитель. – Далеко от нас они не уйдут.

– Только вряд ли они сейчас выглядят так. Они постоянно меняют свой облик.

– Как это меняют? – не понял командир.

– Они похожи на людей, но на самом деле, это нелюди.

– Нелюди? – удивился водитель.

– Ну да! Твари самые настоящие!

В запале Навка уже собралась выложить им всю правду об этих тварях, но вовремя остановилась. Взглянув на недоумённые лица «беркутов», она поняла, что говорить им о том, что у херувима крылья за спиной, а у аспида вместо ног змеиный хвост, не имеет смысла. Они всё равно её неправильно поймут, поднимут на смех или станут сомневаться в её психическом здоровье.

– Сатанисты, что ли? – предположил командир, заметив за её спиной перевёрнутую пятиконечную звезду, намалёванную на боковой стене полуразрушенной пожарной части.

– Они самые, – кивнула Навка.

– А это не про вашу девочку? – кивнул водитель на страшную надпись о чьей-то пропавшей дочери.

– Нет, та девочка пропала шесть лет тому назад.

Водитель с сочувствием посмотрел на неё.

– Надо же, через шесть лет снова разгулялись! – завёл он машину. – Мочить их всех надо срочно!

– Не переживайте, женщина, мы обязательно её найдём, – пообещал ей командир.

– И сатанистов этих найдём! – пообещал ей водитель.

– Найдите, – умоляющим голосом произнесла Навка. – Я очень вас прошу.

6. Чёрта с два!

Новичкам на Лысую в одиночку лучше не ходить, рассказывал экскурсантам по дороге босоногий гид. Это чревато. Не стоит лишний раз испытывать свою судьбу. Тот, кто ненароком заходит сюда, потом проклинает себя за это. Многие часами не могут выйти оттуда, блуждая буквально в трёх грабах. А некоторые и вовсе пропадают бесследно.

Те же, кто приходят сюда нарочно, приходят обычно большими компаниями. Они идут на Лысую Гору Девичью, как в луна-парк, чтобы получить в этом ландшафтном аттракционе свою порцию адреналина или как в кинотеатр, чтобы пощекотать себе нервы на сеансе триллера. В основном, это несмышлёная молодёжь – старшеклассники и студенты.

Но есть и такие, кто приходит сюда с единственной целью – подпитаться тёмной энергией Горы: те же самые колдуны и чёрные маги. Лысая, как магнит, притягивает к себе тёмных. По Горе постоянно бродят сатанисты, одетые в чёрные накидки, и мертвенно-бледные готы, словно восставшие из могил.

На Лысой Горе паранормальная активность превышает все допустимые уровни. Человеку в это место лучше не соваться. Если уж вы сюда сунулись, через два часа бегите отсюда без оглядки. Дольше находиться на Горе не рекомендуется.

Время здесь то замедляется, то убыстряется. Иногда оно останавливается. Вам кажется, что вы провели здесь полдня, а на самом деле, полчаса. Находясь здесь, вы постоянно будете чувствовать на себе чей-то взгляд. Здесь всегда ощущается чьё-то незримое присутствие. Словно это тени забытых предков преследуют вас и хотят о себе напомнить.

Любой человек, собравшийся посетить Лысую Гору, должен ясно представлять себе, что он отправляется в то место, где обитают бесы, – как похожие, так и совершенно не похожие на людей существа.

Что же представляют из себя эти бесы? Проявление ли это тёмных сил природы, пришельцы ли это из внеземных космических цивилизаций или просто выходцы из потустороннего мира? Никто не знает, а если и знает, то не скажет вам всей правды, а если и скажет, то это будет неправда.

Бесы всегда в курсе того, кто и зачем сюда приходит. Хотите чудес? Пожалуйста, они вам устроят чудеса. Хотите просто отдохнуть? Они мешать не будут. Если только найдёте здесь чистое местечко. Зная о бесах, многие боятся сюда идти. А некоторые не хотят, считая, что кроме гадости, ничего здесь не наберутся. Ну, что ж, каждому своё. Надеюсь, в нашей группе собрались отважные люди, которым всё нипочём.

Безумный инквизитор находился на горе уже битый час. Он, как раз, и был тем самым новичком, которому в одиночку на Лысую лучше не ходить. Всё это время он ходил кругами по валам и рвам в поисках идолов, но найти их никак не мог. Никто ему навстречу не попадался, и спросить о них было не у кого. Вокруг не было ни души. «И куда меня черти завели?» думал о. Егорий, в очередной раз придя туда, откуда начинал свой путь.

Первый круг он совершил, обходя секретный объект вдоль бетонного забора. Напуганный вороньими тучами и громом с ясного неба, он вновь вернулся к контрольно-пропускному пункту и увидел то, чего ему не следовало видеть, что поразило его, как молния, и перевернуло все его представления о боге. Неожиданно в глубинах своей безумной души он осознал, что Перун и Всевышний тождественны друг другу, что господь бог, на самом деле, это дьявол, а тот, кого он считал дьяволом, на самом деле, – бог.

Поэтому, когда он забрёл в развалины пожарной части и прочитал там все надписи на стенах, то не преминул оставить и свою: «Сжечь идола!»

Ещё один круг он совершил вокруг легендарной Лысины. Заметив поднимавшихся по склону девушек в красных юбках и в белых сорочках, тех самых ведьмочек, с которыми он встретился в метро, безумный инквизитор, стараясь не попадаться им на глаза, решительно последовал за ними, короткими перебежками передвигаясь от одного куста к другому и наивно полагая, что те приведут его на капище к идолу.

Но ведьмочки привели его на какую-то обзорную поляну с экскурсантами, на которой ничего, кроме кострища и цветущей груши не было. Бесстыжие негодницы надули его самым дьявольским образом: оказывается, они заманили его на своё ведьмацкое сборище, на языческое святилище своей богини Лады, чтобы заняться тут с ним неслыханным срамом, уморить его охальным непотребством, а затем ещё и сжечь его на том самом кострище.

Улизнув от греха подальше, он спустился по крутому склону в огромную низину. Та поразила его своей мрачной красотой. Небо над необъятным яром закрывали древние дубы и грабы-великаны. Они вымахали так высоко вверх и имели настолько густую крону, что в лесу царил полумрак даже в полдень.

Если б только поп-расстрига знал, что яр этот назывался Ведьминым яром, и попал он из огня да в полымя. Под ногами его шуршала истлевшая прошлогодняя листва, а дряхлые деревья над его головой периодически жутко поскрипывали, словно брюзжащие старики, предупреждая всех о том, что в их владения вторгся посторонний.

Неожиданно о. Егорий услышал в дальней чаще чьи-то женские голоса, но вместо того, что пойти навстречу, он к своему удивлению почему-то сошёл с тропинки и углубился в буреломы. Вскоре путь ему преградил лежащий на земле граб с вывернутыми наружу корнями. Обходить поваленное дерево он не захотел, поэтому повернул назад, но прежней тропинки уже не нашёл.

Дьякон побродил ещё немного, пока не услышал в той же чаще чьи-то мужские голоса. Он поспешил туда, откуда эти голоса доносились, и неожиданно опять наткнулся на поваленное дерево с вывернутыми наружу корнями. Догадавшись, что это и есть тот самый граб, который попадался на глаза ему раньше, безумный инквизитор понял, что в очередной раз заблудился.

– Дидько лысый! – в сердцах выругался он. – Бес лохматый! Да сколько ж можно водить меня за нос! Не, чёрта с два! Сейчас вы у меня попляшете! Я знаю, чего вы боитесь больше всего!

Дьякон снял с шеи медную цепь с массивным крестом и, взяв крест за основание, принялся осенять им по кругу проклятые окрестности, грозно приговаривая на каждую сторону:

– Изыди, дидько лысый, из горы сия! Изыди, сивый бес! Во имя отца и сына и святаго духа, аминь.

Внезапное ускорение, сдвиг, – и… невдалеке за спиной отца Егория между деревьями, как тень, проскользнул, пританцовывая, лысый дидько. Через секунду следом за ним, приплясывая, проскользнул ещё один бес – сивый. С косматой седой головой и с длинной сивой бородой, развевающейся на ветру.

Повесив крест на шею, безумный инквизитор немного успокоился и, спустившись вниз, вскоре вновь выбрался на главную тропинку, пролегавшую по дну Ведьминого яра. Осмотревшись, он заметил мчащегося сверху навстречу ему велосипедиста в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове. Не успел дьякон поднять руку, чтобы остановить его, как байкер сам резко затормозил перед ним.

– Извините, – кивнул он о. Егорию, – вы не видели здесь девушку в белом платье?

Инквизитор отрицательно помотал головой, и в свою очередь спросил:

– А вы не видели здесь идола?

– Какого ещё идола?

– Ну, Перуна этого. Я уже битый час тут хожу, никак найти его не могу.

Велосипедист с удивлением посмотрел на него.

– А зачем он вам?

– Да так. Много слышал о нём, но ни разу не видел.

Байкер прикусил нижнюю губу. Нечего там попам делать!

– Вон там он, – показал он рукой в противоположную сторону.

– Я уже был там, – недоумённо пожал плечами инквизитор.

– Просто… идол этот не всем открывается, – выкрутился байкер. – А уж попам тем более, – усмехнулся он, скользнув взглядом по медному кресту на груди инквизитора. – Тут многие вокруг них круги нарезают, а найти не могут. Совсем рядом проходят и не видят.

– Значит, там? – переспросил дьякон, указав рукой.

– Там, – кивнул велосипедист и добавил, – только вы всё равно его не найдёте.

Нажав на педали, он помчался дальше вниз по дорожке. Размахивая чёрным саквояжем, безумный инквизитор двинулся в указанном направлении.

7. Ведьмы

Постукивая перед собой осиновым посохом, Веда шла по узкой тропинке, проложенной по дну крепостного рва. С одной стороны от неё вздымался крепостной вал, поросший грабовой порослью, с другой – круто обрывалась платообразная верхушка горы. Ошейник, сложенный вдвое, она держала в левой руке.

Оставшись без поводыря, слепая ведьма не впала в отчаяние. Ведь она находилась не в густом лесу и в непролазной чаще, а в широком рву, который за свою долгую жизнь исходила вдоль и поперёк. Она знала здесь каждый кустик, растущий вдоль тропинки, а каждое деревце, попадавшееся ей на пути, знало удар её посоха. Вот почему она вполне могла обойтись сейчас и без собаки.

Неожиданно в нагрудном кармашке её чёрного платья с белым воротником закуковала кукушка. Перехватив посох в левую руку, она вытащила из кармашка старенькую «нокию» и, нажав на кнопку вызова, на полуслове оборвала надоедливый рингтон. Звонила дочка.

– Мам, ну что?

– Я уже на горе, но Зою пока не вижу. Духи тоже, как в рот воды набрали. А вот Хаски вырвался от меня и убежал.

– Чёрт, да что же это такое! – негодуя, воскликнула дочка, но тут же опомнилась. – Ладно, а ты где? Я к тебе сейчас подойду.

Покрутив головой, Веда с лёгкостью определила, где она находится. Она стояла как раз напротив восьмой потерны.

3

– Я возле восьмой потерны, – ответила Веда. – С той стороны, где она заложена кирпичами.

Она определила это по верхнему потоку воздуха, сквозившему из широкого отверстия в верхнем правом углу кирпичной стены, слегка прикрытого ржавым металлическим листом.

– Ладно, стой там! – сказала Навка. – Или нет. Иди по направлению к седьмой потерне. Встретимся там на полянке.

Выключив телефон, Веда сунула его назад в нагрудный кармашек платья и, взяв в правую руку посох, двинулась дальше по тропинке. Метров через сто или чуть больше, она вдруг остановилась и повернулась лицом к крепостному валу. Где-то тут и должна была находиться та самая седьмая потерна. Нагиева нора.

Выход из неё был полностью засыпан грунтом. Во время войны здесь разорвалась вражеская авиабомба, половина тоннеля обрушилась и ушла глубоко под землю. Видимо, внизу находился подземный ход, который соединял все потерны по всему периметру крепостного вала.

Восстановить обрушенную половину тоннеля так и не смогли: вход оставили, выход из неё засыпали, а затем так мастерски подровняли крепостной вал, что с тех пор точное местонахождение седьмой потерны на склоне визуально никому определить не удавалось.

Одна лишь Веда могла точно установить, где пролегала ось тоннеля. Она словно видела сквозь толщу вала. Она чуть ли не физически ощущала это место. Кроме того, ей просто подсказывала память, что именно там, за этой насыпью, с противоположной стороны вала и находилась Нагиева нора. Именно в том месте ровно тридцать лет назад она лишилась зрения. И именно сюда её направил страж горы: «Приди и узри».

Ведь эти слова и были начертаны на кирпичной кладке перед входом в чёрный зев седьмой потерны, когда она впервые, влекомая любопытством, туда зашла. Там на неё и набросился тот, кто находился внутри, кто, изголодавшись по девственницам за долгое время нахождения здесь воинской части, жестоко изнасиловал её, несмотря на её возраст. А было ей тогда, в 1980 году, монашке из Покровского монастыря, пришедшей в гости к своим родителям, жившим на Лысухе, ни много ни мало тридцать пять лет.

Жуткий, невообразимый вид своего насильника в полумраке потерны был последним зримым образом, который остался у неё в памяти навсегда. В благодарность за полученное удовольствие после многих лет воздержания Наг оставил ей жизнь, но лишил её зрения, чтобы она впредь не смогла никому указать на него. Более того, передав ей своё змеиное семя, от которого она потом и забеременела, он передал ей и сверхъестественные способности, позволявшие ей видеть то, чего не видели другие.

От противоестественной связи с человеком-змеем она родила мертворождённую девочку, которую почему-то сразу же назвала Навкой, то есть посланницей из мира мёртвых. Благодаря своему дару она неожиданно оживила её через двадцать минут после реанимации, когда врачи-акушеры уже опустили руки.

От нахлынувших воспоминаний Веду отвлекло печальное пение птицы, чей высокий тонкий голосок удивительно напоминал женский голос, словно где-то поблизости упражнялась в колоратурном сопрано оперная певица. Веда повернула голову и увидела сидящую на ветке птицедеву, очень похожую на птицу Сирин. До плеч она выглядела как девушка с длинными чёрными волосами, а ниже плеч, как чёрная птица с полуотведёнными крыльями.

У девушки было лицо шестнадцатилетней дочери Лысогора, которая пропала здесь шесть лет назад. Именно о ней упоминала страшная надпись на простенке сгоревшей пожарной части. Под глазами у неё виднелись тёмные тени, а длинные волосы свисали на высокую грудь. Её появление нисколько не удивили Веду, поскольку она видела здесь и не таких гибридов – полулюдей, полуживотных или полуптиц.

– Ладислава? – полувопросительно позвала её Веда.

– Что? – отозвалась дева-птица, прекратив пение.

– А разве он тебя не умертвил?

– Как видишь, нет, – ответила Ладислава, догадываясь, о ком идёт речь.

– То-то мне говорили, что тело твоё нигде не нашли.

– Как видишь, он дал мне тело птицы.

Веда вздохнула.

– А ты, случайно, не видела здесь внучку мою Зою?

– Нет, – покачала птицедева головой.

– Наг сидит сейчас в норе? – настороженно спросила Веда.

– Нет, но он рядом. В поисках новой жертвы.

– Как это всё произошло с тобой? – поинтересовалась Веда.

Птицедева резко взмахнула крыльями.

Внезапное видение, сдвиг, – и, стоя перед валом, Веда вновь увидела Нага, словно в своём воображении. Только сейчас всё дело происходило зимой. Полностью обнажённый, он стоял на коленях в снегу, скрываясь за чёрным стволом дерева на вершине вала. Внизу по протоптанной в снегу дорожке Бастионного шляха шла Ладислава в белой куртке и в белой вязаной шапочке. Издали заметив её, Наг тотчас зачмокал от восхищения. Услышав характерный ляскающий звук, как если бы это белочка заляскала зубками, Ладислава оглянулась по сторонам, но никакой белки вокруг не обнаружила.

Когда она приблизилась, Наг вновь издал свой коронный звук губами, смыкая и быстро размыкая их. Ладислава остановилась и испуганно подняла голову. На валу никого не было, ничего подозрительного. Но звук-то ведь был.

Она ускорила шаг, но вскоре вновь услышала за спиной тихое причмокивание, как если бы кто-то смаковал удовольствие, посасывая женскую грудь. Ладислава замерла и оглянулась. То, что она увидела, привело её в такой ужас, который невозможно описать, но который удивительно точно передал впоследствии художник, изобразивший её на подпорной стенке перед входом на Лысую Гору. Она кричала так пронзительно, что её душераздирающий вопль был слышен далеко за пределами горы.

С вершины вала, оставляя за собой два следа, похожие на следы лыж, съезжал на двух толстых змеиных хвостах обнажённый мужчина неопределённого возраста с густой шевелюрой на голове, на груди и на лобке.

Ладислава почему-то не бросилась никуда бежать. Она просто стояла и истерически кричала. Видимо, у неё отказали ноги. Наг очень быстро подкатил к ней, схватил свою добычу на руки и понёс к расположенному рядом чёрному логову с кривой осиной, растущей пред входом.

Ладислава так кричала, что Веда даже зажала уши руками, чтобы не слышать этот крик, до сих пор раздающийся у неё в голове. Неожиданно крик прекратился. Чем-то напуганная, птицедева вдруг шумно взмахнула крыльями и улетела прочь.

Напугал её чернобородый мужчина в чёрной рясе с медным крестом на груди, взбиравшийся на вал с противоположной стороны. Проводив взглядом необычную птицу, у которой вместо птичьей головы находилась голова девушки с распущенными чёрными волосами, он встряхнул своей бородой, словно это ему привиделось, и наскоро перекрестился.

В поисках идолов он в очередной раз взобрался на крепостной вал с надеждой разглядеть с шестиметровой высоты то, что он искал уже битый час и никак не мог найти.

Поднявшись наверх, безумный инквизитор принялся озирать окрестности. Слева от него пролегала широкая грунтовая дорога, справа просматривался глубокий крепостной ров, по дну которого пролегала тропинка. Чуть далее впереди располагалась небольшая открытая полянка с двумя раскидистыми соснами, а позади на тропинке стояла седая монашка в чёрном платье с белым воротником. В одной руке она держала деревянный посох, в другой – ошейник, сложенный пополам.

Неожиданно он вздрогнул, услышав шумный рёв мотора за спиной. Обернувшись, он увидел внизу огромный оранжевый мусоровоз, который едва помещался на дороге. Боясь, что водитель заметит его, высокорослый дьякон присел за терновый кустик, но поздно: машина тотчас затормозила, из кабины вылез бритоголовый мужик с длинным чубом, заведённым за ухо, в белой рубахе и в синем галифе, и пошёл кому-то навстречу.

Перебравшись к другому, более густому кустарнику, безумный инквизитор разглядел идущую навстречу водителю женщину в красном сарафане.

– Навка! – услышал он мужской голос, – ну что, нашла Зою?

– А ты откуда знаешь, что она пропала? – удивилась женщина.

– А мне девчата твои рассказали.

– Нет её нигде, – вздохнув, покачала головой Навка.

Отсюда сверху дьякону было слышно каждое их слово.

– Хлопцы мои тут уже обошли всё вокруг, – сообщил ей чубатый, – но пока безрезультатно.

– Спасибо тебе, Кирилл, за помощь, – поблагодарила его Навка.

– Где же она может быть? – тревожно спросил Святослав.

– Не знаю, – сокрушённо, чуть не плача, ответила Навка. – Не знаю.

– Ребята пошли дальше, – тяжко вздохнув, продолжил мужик. – Одних я направил вниз – в Ведьмин яр, других через ров – в Мертвецкую рощу.

Женщина в красном сарафане сокрушённо покачала головой.

– И зачем только я с собой Зою взяла? Её явно напугали эти твари. Сначала херувим к нам подлетел, а затем и аспид пожаловал. Пригрозили, что мы все должны сегодня убраться с горы, иначе не видать мне дочки, как своих ушей.

Вне себя от злости, мужик со всей силы хлопнул себя по предплечью.

– Совсем уже обнаглели гады!

– Увидели, что я их вижу, и говорят: «Пошла вон отсюда!». Что вам здесь нужно, спрашиваю. Нас позвали, отвечают. Кто? Тот, кто сказал: «Изыдите, бесы, из горы сия!». Кто бы мог это быть?

– Не знаю, – пожал плечами мужик. – Но язык бы следовало вырвать ему за это!

– Это точно, – согласилась с ним Навка.

Великий инквизитор нервно потёр бороду, услышав знакомые слова, и понял, что речь идёт о нём. По всему, эта женщина в красном сарафане явно была ведьмой.

– Мне кажется, они здесь неспроста, – вздохнула ведьма.

– Чего ты так решила?

– Они пришли за ней. Им нужна моя Зоя.

– Почему именно Зоя?

– Чтобы напугать меня. Они ведь не могут меня извести. Поэтому и взялись за дочку, которая ещё не научилась давать им отпор.