Магма Синицын Олег

– А вы что, хотите поехать со мной?

– Завтра у меня выходной, а я давно не была в Герардебергене.

Кузнецов усмехнулся и почесал затылок.

– Если я вам откажу…

– Значит, вы неблагодарный тип, который заинтриговал меня интересными исследованиями и бросил.

– Многие ругают меня, – признался Кузнецов, – но из ваших уст это прозвучало обидно.

Они добрались до Герардсбергена вечерним поездом, а до этого им пришлось оторваться от вероятного преследования. Через чердак дома, в котором жила Элен, они перебрались на крышу соседнего. Выйдя из другого подъезда, возле которого их никто не ждал, они взяли такси и отправились на железнодорожный вокзал.

Когда они достигли Герардсбергена, на город опустился вечер. Освещаемые уличными фонарями ветви деревьев проступали из тьмы. Женя и Элен по асфальтовой дорожке шли по направлению к реке Дендер, возле которой находилась усадьба Бисбрука. Мощные прожектора с земли подсвечивали фасад здания. Шикарные автомобили проезжали на территорию усадьбы один за другим, из дома доносились звуки Шопена.

– У него прием, – прокомментировал Кузнецов, остановившись недалеко от забора в неосвещенном месте. – Это хорошо. Можно будет незаметно пробраться внутрь.

– Вы хотите нелегально проникнуть в частные владения? – удивилась Элен.

– Меня никто не пустит туда легально.

– Так нельзя. Нужно подойти к охранникам и сказать, что нам необходимо поговорить с графом.

– И что дальше?

– Дальше мы скажем графу, что он подсунул вам подделку и что мы требуем показать настоящее «солнце».

Женя схватился за голову. Зачем он только взял ее с собой!

– Нет, если охрана и пропустит нас, то Бисбрук точно не признается, что «солнце» у него. А мне даже не это нужно. Я должен заполучить само «солнце»!

– Вы собираетесь выкрасть его?! – с ужасом произнесла Элен.

– У меня нет другого выхода.

– Вы станете преступником! Если вас поймают, то могут посадить в тюрьму!

Женя сделал долгий успокаивающий выдох, чтобы не наговорить грубостей.

– Все, я пошел! – произнес он. – Оставайтесь здесь.

– А что мне здесь делать? Сколько мне ждать вас?

Но Кузнецов ничего не ответил и растворился в темноте.

Женя быстро двигался под сенью деревьев вдоль забора, не выходя на свет. Насколько он помнил, за бетонным забором были протянуты провода с пропущенным по ним электрическим током. Информация о наличии напряжения на разных участках забора должна сводиться к какому-нибудь центральному пульту, расположенному то ли в доме, то ли в караульной будке. В любом случае, если он перережет провода, включится сигнализация, и место разрыва быстро найдут. Быстро найдут и его, Евгения.

Внимание привлек двигающийся по направлению к воротам огромный «форд-эксплорер». Женя понял, что это его шанс. Джип остановился около ворот, один из охранников подошел к открывшемуся окошку водителя и спросил, кажется, имя. Женя, не медля, прикрытый корпусом машины от второго охранника, подбежал к джипу и нырнул под него. Он прополз под задним мостом и схватился за рамную трубу обеими руками. Послышался звук привода, открывающего ворота. Автомобиль медленно тронулся, Кузнецов заскользил по асфальту, сдирая ткань на брюках. Ноги едва не снесло под заднее колесо, Женя вовремя отвел их. А вот его ботинки скреблись по асфальту, ссаживая задники.

В этот момент Женя меньше всего думал о том, что его могут обнаружить. Он думал, где ему вечером можно достать новые ботинки и брюки, чтобы добраться до Брюсселя. Брюки не было жалко, они остались от костюма бандита Жан-Люка Перье, да и пиджак был его же. Жалко было ботинки. Ботинки, купленные на весенней распродаже в Айдахо, он носил всего года два.

Автомобиль повернул и остановился. Хлопнула дверца со стороны водителя, хлопнула дверца со стороны пассажира, звонко чмокнула сигнализация. Женя оторвал руки от трубы и опустил голову на асфальт. Он видел только, как от машины удалялись две пары ног – мужские в черных брюках и великолепных лакированных ботинках и женские в прозрачных чулках и белых туфлях на высоком каблуке. Кузнецов огляделся. Впереди, под передним бампером машины, было темно. Он пополз в том направлении.

Кузнецов выполз из-под «эксплорера» и уселся на корточки. Перед ним выстроился ряд лимузинов, роллетройсов и роскошных спортивных моделей. К Бисбруку на прием приглашены явно не бедные люди. Женя, пригнувшись, стал пробираться вдоль ряда автомобилей. Освещенный изнутри вход в особняк находился метрах в десяти и был отделен от Евгения рядом коротких подстриженных кустов. Две супружеские пары и пожилой человек в смокинге, разговаривая и смеясь, проходили внутрь. Охранников поблизости видно не было. Евгений дождался, пока шумная компания прошла, оглянулся: не следует ли кто-либо за ними? – перепрыгнул через кусты и вошел в особняк.

Огромная приемная, в которой он побывал день назад, пустовала. Впереди в зале звучал Шопен, прислуга на подносах подавала напитки и бутерброды с икрой, люди в смокингах, костюмах, дорогих вечерних платьях разговаривали, смеялись, пили шампанское. Но здесь, в приемной, никого не было. Справа от Кузнецова, рядом со скульптурой Венеры, лицо которой выражало полное отсутствие стыдливости за собственную наготу, находилась небольшая дверь. Женя подскочил к ней и легонько толкнул. Дверь оказалась открыта. Кузнецов проскользнул внутрь и захлопнул дверь за собой. Он очутился в начале длинной галереи, с одной стороны которой располагались огромные окна, открывающие вид на парк усадьбы, с другой – ряд дверей. С арочного потолка свешивались светильники, испускающие много света и призванные создать у хозяина настроение солнечного летнего дня. Женя робко ступил на ковровую дорожку. Если его обнаружат здесь, то спрятаться будет негде. Он сделал несколько шагов и миновал первую дверь. Сквозь окна за чередой кустарника были видны ворота и охранники, пропускающие новый лимузин. Женя сделал еще несколько шагов. Теперь он находился в середине коридора. Честно говоря, он не знал, что ему делать.

Из-за последней по коридору двери раздались цокающие шаги. Женя обмер.

Дверь стала открываться.

Женя не мог тронуться с места.

Дверь отворилась, и ему навстречу вышел человек. Цокот лакированных ботинок утонул в мягком ворсе коридорной дорожки. Заметив Кузнецова, человек нахмурился и с выражением озабоченности на лице решительно направился к нему. Женя представил, как он выглядит со стороны – мешковатый костюм, сбившийся набок галстук, разорванные сзади брюки. Его смело можно брать за шкирку и сдавать в полицию как грабителя.

Человек остановился в двух шагах от Евгения и резко что-то спросил по-французски. Женя почувствовал, как по спине пробежал холодок, а колени задрожали. Он испуганно смотрел в ответ на незнакомца, все французские слова вылетели из его головы. Правда, осталось только одно. Его он и произнес:

– Ви.

Незнакомец секунду изучал его лицо, а потом вдруг расхохотался.

– Et voila le blaguer![2] – угомонившись, произнес он и захохотал снова.

– Que ce que se passe?[3] – раздался звонкий женский голос из двери, откуда вышел мужчина. Из-за спины человека появилась прелестная мадам в переливающемся блестками вечернем платье и положила свою ручку на согнутый локоть мужчины. Мама родная! Почему он принял этого человека за охранника? Это одна из пар, которых там за стеной целый зал.

– Quel homme sympathique![4] – игриво произнесла она. Ее кавалер перестал смеяться и, дернув мадам за собой, решительно зашагал по галерее к выходу. По пути мадам все время оглядывалась, Жене пришлось обернуться к ней лицом, чтобы она не увидела его разорванные сзади штаны. Они покинули галерею, дверь за ними захлопнулась. Женя устало выдохнул и пощупал сердце. Оно бешено колотилось.

Он заглянул в дверь, из которой вышла пара. Там находилась комната с двумя диванами, журнальным столиком и множеством скульптурных бюстов, расставленных вдоль стен. То ли комната для отдыха, то ли для курения. Женя двинулся дальше.

«Что ты хочешь сделать?» – спрашивал он себя. И не знал, что ответить.

Комната, располагавшаяся прямо за этой, оказалась заперта. Галерея закончилась, Женя повернул ручку последней двери. Дверь открылась. Женя оказался в огромной библиотеке.

Кроме того что площадь помещения была велика, книжные стеллажи достигали шести-семи метров в высоту. Женя не увидел ни одной свободной полки, книги занимали все стеллажи, а стеллажи закрывали все стены. Посередине библиотеки находился громоздкий черный стол с настольным светильником зеленого цвета. Пол был выложен мозаикой. Библиотека была пуста. Женя прошел в дверь и закрыл ее за собой.

Он приблизился к стеллажам и стал рассматривать корешки книг. Раньше он знал латынь, отец-археолог заставлял его учить древний язык, но со временем Женя частично забыл ее. Правда, имена авторов он прочитать смог. Аристотель, Плутарх. Корешки были ветхими, и казалось, что они рассыплются от прикосновения. Женя перешел к другому стеллажу. Та же латынь. Сочинение архиепископа Мадридского Перстия о завоеваниях государственных, 1586 год. Трактат Иосифа Миланского о землях восточных, 1617 год. Сборник указов Папы Льва Десятого. Книги были разбиты по временным периодам. Античный мир, Средние века. Последние разбиты на Европу и Азию. Бисбрук серьезно увлекался книгами, или его предки на протяжении многих лет собирали эти фолианты. Если он так же серьезно относится к древним вещам, то не мог не отличить настоящее «солнце» от поддельного. Женя был почти уверен: если обнаружит музей Бисбрука, то найдет и «солнце».

Что-то зашуршало, Кузнецов оглянулся на дверь. Она по-прежнему оставалась закрытой. К тому же шуршание раздавалось совсем с другой стороны, где не было ничего, кроме книжных полок. Хотя нет, кое-что он обнаружил. Мозаичный пол рядом со стеллажами опускался, образуя ступени. Он вновь оглянулся на дверь и понял, что добежать до нее не успеет. Недолго думая, Кузнецов нырнул под черный стол.

Шуршание прекратилось, и Женя услышал шаги. Казалось, что шаги доносились из-под земли Похоже, два человека поднимались по лестнице Шаги затихли – двое завершили подъем, и затем раздался голос Бисбрука, говорившего по-английски своему собеседнику:

– Где-то на западе Соединенных Штатов. Мы не знаем точно где, но они пытаются войти в контакт.

– Это необходимо пресечь. – Голос второго оказался низким и хриплым. Жене подумалось, что говорит не человек – настолько неестественным был его голос.

– Именно этим я и занимаюсь. Существовала потенциальная опасность из России, но теперь там все улажено.

– Где находится сообщение?

– У нас есть ключ, но мы не знаем, куда его вставить. Человек, который знал, умер под пытками, но не раскрыл тайну.

– Значит, сообщение все-таки могут найти? – В голосе собеседника Бисбрука не было угрозы, но по спине Евгения пробежал холодок.

– Без ключа – нет.

Они остановились возле стола. Женя видел их ноги. Отогнав страх, Кузнецов немного вылез из своего убежища, чтобы посмотреть – с кем разговаривает Бисбрук. Этот человек стоял к Евгению спиной, и Кузнецов мог разглядеть лишь его фигуру. Человек был огромным. Не менее двух метров ростом и ста двадцати килограммов весом. На человеке был темно-синий костюм, сверкающий новизной.

Бисбрук и этот огромный человек находились возле стеллажа с литературой девятнадцатого века. Бисбрук протянул руку к стеллажу и дотронулся до какой-то книги. Вслед за этим раздалось шуршание лестницы в полу. Со своего места Кузнецову лестницы видно не было, но он не сомневался, что она убирается. Конец этой операции был озвучен легким металлическим лязгом. Бисбрук неожиданно повернулся. Женя юркнул под стол, вжавшись в угол. Видел ли его Бисбрук?

– Странно, – произнес Бисбрук и замолчал. В библиотеке повисла напряженная тишина. По Жениному лбу катились капли пота, заливая глаза.

– Что? – нарушил тишину собеседник графа.

– Мне казалось, что я запирал дверь в библиотеку.

«Вранье! – мысленно закричал Женя. – Дверь была открыта!»

– Вы уверены?

– Кажется, да.

– Выходит, кто-то проник сюда?

Сердце Кузнецова заколотилось в два раза быстрее. Ладони вспотели. «Я сейчас вылезу из-под стола и скажу, что вошел сюда в поисках туалета, – представлял Кузнецов. – А под столом я очутился потому, что сюда закатилась запонка». Он пощупал манжеты рубашки. Запонок на ней не было и в помине.

– Он мог проникнуть в подвал? – спросил незнакомец.

– Нет, лестница была закрыта.

– Или он покинул библиотеку, или он где-то здесь.

Они замолчали. Женя представил, как они смотрят на единственный предмет, находящийся в библиотеке, способный предоставить укрытие. На стол, под которым как раз и находился Кузнецов. Женя сжался в комок. Он тут же вспомнил, как они разговаривали о человеке, который умер под пытками. Слева он услышал скрип подошв. Бисбрук и его собеседник приближались к столу. Господи, кто они такие?! Почему они делают это?!

Внезапно Женя услышал щелчок открывшейся двери.

– Мсье Бисбрук! Вы здесь!

– Жан-Клод?

– Я искал вас, мсье. Я заглядывал в библиотеку, но здесь никого не было.

– Значит, это ты открыл дверь?

– Да, мсье.

Женя заткнул рукой рот, чтобы не закричать. Чертов слуга! Надо запирать за собой двери!

– Что случилось, Жан-Клод?

– Охрана кого-то задержала у ворот. Они говорят, это что-то важное.

– Вы пойдете со мной? – спросил Бисбрук у незнакомца.

– Конечно, – с безразличием в голосе и все с той же басистой хрипотой ответил собеседник. Раздались удаляющиеся шаги, дверь в библиотеку закрылась. Два раза щелкнул замок. Женя вылез из-под стола. Он подбежал к двери и осторожно подергал за ручку. Дверь была заперта.

– Проклятие! – тихо воскликнул он. Окон в библиотеке не было. Как же выбраться отсюда? Неужели ему ждать, пока Бисбрук в следующий раз появится в библиотеке. А если он уедет на месяц куда-нибудь отдыхать? К примеру, на Гавайи! Женя же умрет здесь от голода. Конечно, Женя может без конца читать, пока глаза его не закроются навсегда. Его тело найдут вот в этом кресле. А в руках у него будет томик Данте. Интересно, сколько будет ждать его Элен? Стоп!

Женя повернулся на сто восемьдесят градусов. Подвал! Быть может, он выберется из дома через подвал? Он обошел стол и присел на колени, рассматривая мозаичный пол. Он провел по полу рукой. Сине-зеленая мозаика скрывала щели, которые существовали у опускающейся лестницы. Женя встал и подошел к стеллажу девятнадцатого века. Дарвин, Бисмарк, Маркс, Менделеев. Сплошные книги, но именно отсюда Бисбрук закрывал лестницу. Где-то в этих книгах должна быть тайная, которая открывает лестницу, если, скажем, за нее потянуть. Но которая?

Он просмотрел корешки книг, не прикасаясь к ним. Нет, это не книга по философии или истории, это не книга по исследованиям античности, хотя Бисбрук, по словам Элен, считался специалистом по античности. Он поймал себя на мысли, что называет доктора Граббс по имени. Почему бы и нет, в конце концов, если он впутал ее в эту историю и они оба оказались в Герардсбергене. Она знает часть правды. Пожалуй, никто, кроме Мигранова, не знает так много. Так почему Женя не может называть ее Элен!

Одна из книг привлекла внимание. Он еще раз перечитал название. Это была книга в черном кожаном переплете. «Вот она! – подумал Женя. – Именно она».

«Недра» Франко Руно.

Он не мог объяснить, почему именно эта книга привлекла его внимание. Но то, что это она, он чувствовал интуитивно.

Кузнецов прошелся пальцами по серебристой тисненой надписи на корешке книги и положил руку поверх тома. Что-то щелкнуло под его пальцами, и Женя услышал сзади себя тихий скрежет. Он оглянулся. Мозаичный сине-зеленый пол, раскладываясь, опускался, образуя ступени. Крадучись, Женя подошел к ступеням и посмотрел вниз. Мутный свет слабо освещал каменные стены подземного коридора. На полу, у самого основания опустившейся лестницы, темными камнями была выложена буква «М». Кузнецов сделал глубокий вдох и стал спускаться по ступеням в туманный полумрак.

Женя осторожно спускался вниз, эхо от цокота его каблуков по лестнице отскакивало от каменных стен подземелья, словно мячик пинг-понга, и, уносясь вглубь, затихало. Он сошел с последней ступеньки. Справа на стене выделялась громоздкая каменная рукоятка. Это не могло быть не чем иным, как устройством, убирающим лестницу. Женя потянул рукоятку на себя. Рукоятка была тугой, но все-таки поддалась. Лестница стала складываться вверх. Нижняя ступенька поднималась до уровня верхней, затем обе они поднимались до следующей и так далее – лестница убиралась. Когда исчезла последняя ступенька и они все вместе, дружно лязгнув, образовали ровный потолок над головой Кузнецова, в подземелье загорелся свет. Женя ахнул.

Вдоль стен были расставлены древности. Их было множество. Наверно, так же много, как и книг в библиотеке наверху. Вдоль стен в изобилии располагались кувшины, чашки, сосуды различной формы, расписанные неимоверными цветами, некоторые украшенные серебром, золотом и драгоценными камнями. Женя прошел вдоль коридора и попал в следующий – отдел оружия, лат и доспехов. Чего здесь только не было! И самурайские панцири, и древнеримские доспехи, и латы крестоносцев. Кольчуги всех цветов, покроев и конструкций. Множество самых разных боевых мечей и щитов. Один щит, похожий на татаро-монгольский, был инкрустирован золотом по всей поверхности. По краям его сверкали изумруды. В центре горел огромный ярко-красный рубин. Женя долго не мог отвести от него глаз.

Следующий коридор был полон статуэток, бюстов, скульптур, изображающих богов, цезарей и простых людей. Они были выполнены из камня, мрамора разных цветов, известняка, бронзы, стали и золота. Скульптуры, которыми был украшен дом Бисбрука там, наверху, потерялись бы в этом обилии и великолепии.

Глаза Кузнецова улавливали теперь только общую картину, а мозг перестал воспринимать каждую древность в отдельности. Он уже не рассматривал вещи, они проносились мимо него сплошным потоком.

Картины. Море картин.

Снова книги. Но на этот раз в кожаных и позолоченных переплетах, с бриллиантами на корешках.

Украшения. Броши, серьги, бусы, кольца, перстни.

Женя быстро двигался по коридору, нигде не задерживаясь. Он все больше убеждался, что это богатство собрано усилиями не одного человека. Кузнецов не сомневался, что коллекция собиралась в течение нескольких сотен лет. И в этом как-то участвовала буква «М».

Коридор закончился небольшой комнатой. На ее стенах, на прозрачных подставках красовались крупные бриллианты. Их было так много, что между камнями нельзя было заметить просвета. Свет от скрытых ламп на потолке многократно отражался на гранях драгоценных камней, и бриллианты сверкали. Но все-таки не это являлось главным в комнате. У дальней стены на постаменте, инкрустированном черными опалами, находился золотой диск «солнца». Лучи «солнца» сияли огнем, а на диске отражался свет от сотен бриллиантов. Именно «солнце» являлось главным предметом не только в комнате, но и во всем подземелье.

Женя подошел к «солнцу» и снял его с подставки. Он потер диск пальцами и перевернул. На задней стороне было четыре углубления.

– Вот это действительно настоящее «солнце», – произнес Женя. Углубления предназначались для пальцев статуэтки Иттлы.

Кузнецов сунул руку во внутренний карман пиджака и достал из него «солнце», которое он купил у Велора. Теперь оба золотых диска находились перед ним. У настоящего «солнца», которое он обнаружил здесь, было восемнадцать лучей. У того, которое он купил, – тоже, но их длина и угол расположения оказались другими. Теперь Женя убедился, что второе «солнце» поддельное. Бисбрук пытался запутать Кузнецова, подсунув ему поддельный диск. Так Женя никогда бы не нашел пещеру в Гималайских горах. Но зачем Бисбруку это нужно? Возможно, свет на этот вопрос проливал отрывок из разговора между Бисбруком и незнакомцем, который Жене довелось услышать. Но он совершенно ничего не понял, кроме слов об опасности из России, под которой, очевидно, граф подразумевал его, Кузнецова.

Некоторое время, подержав в руках оба «солнца», Женя положил настоящее в карман, а поддельное водрузил на подставку. Разницы заметно не было.

Кузнецов возвращался по коридорам назад. Настоящее «солнце» лежало у него в кармане, цель была достигнута. Однако предстояло выбраться из подземелья и беспрепятственно покинуть поместье графа. Женя миновал все коридоры-музеи, в которых Бисбрук прятал от посторонних глаз свою бесценную коллекцию, и вновь очутился в начале коридора, где находилась поднимающаяся лестница в библиотеку. Кузнецов остановился.

Тупик? Он так и не нашел выход. В библиотеке была заперта дверь, а из подземелья выхода не существовало. Хотя нет. При ближайшем рассмотрении Женя заметил дверь в стене. Он открыл ее и вошел в еще один коридор.

Коридор казался очень древним. Стены сложены из больших валунов, потолок затянут толстым слоем паутины. Впереди коридор был темен, и Кузнецову пришлось воспользоваться зажигалкой, чтобы осветить себе дорогу.

Пламя от зажигалки тускло мерцало в темноте. Женя двигался медленно, стараясь не пропустить выход из подземелья. Однако вместо выхода он увидел нечто другое. Впереди, слева по коридору, находилась дверь. Сквозь щель между дверью и полом пробивалась полоска света. Но это не было похоже на свет от лампочки. Свет походил на какой-то густой ярко-красный отблеск.

Отблеск пульсировал. Женя остановился, не зная – следовать ли ему дальше или поостеречься. За дверью вполне мог оказаться какой-нибудь охранник, хотя Кузнецов не думал, что Бисбрук доверит тайну подземелья охраннику. Ведь даже слуга, заглядывавший в библиотеку, не знал о существовании тайной лестницы. Скорее всего, о подземелье не знает никто, кроме графа и этого огромного незнакомца, с которым видел Бисбрука Кузнецов.

Женя стал медленно двигаться к двери. Подойдя к ней ближе, Кузнецов почувствовал, что ему трудно дышать. Воздух сделался жарким, словно в хорошей сауне, рубашка стала влажной от пота. Кузнецов приблизился к двери и взялся за ручку. Она оказалась обжигающе горячей, Женя быстро отдернул ладонь. Он натянул на запястье рукав пиджака и, взявшись за ручку, потянул ее на себя. Дверь оказалась тяжелой, и, чтобы ее открыть, Кузнецову пришлось приложить немалое усилие.

Он уперся каблуками в пол. Пот лил ручьем, Женя, сжав зубы, напрягся изо всех сил. Наконец дверь распахнулась, волна нестерпимого жара накатилась на него. Женя отпрянул. Что находилось в комнате, он мог различить смутно. Яркий огненный свет исходил из огромной, во всю стену, печи, очень похожей на мартеновскую. Женя отбежал на несколько метров в сторону. Лоб и щеки просто пылали. Женя отдышался. Зачем Бисбруку печь в подвале? Зачем этот жар? Быть может, он занимается незаконной выплавкой цветных металлов? Бред какой-то.

Любопытство взыграло в Кузнецове, и он во что бы то ни стало решил увидеть, что же находится в комнате. Он снял пиджак и обмотал им голову, чтобы не получить тепловой удар. Вновь оказавшись у двери, он чувствовал, как жар щиплет кожу сквозь тонкую рубашку. Женя сделал шаг вперед и переступил порог. Подошвы ботинок мгновенно нагрелись, обжигая ступни. Он по-прежнему плохо различал, что за сооружение находится перед ним. Но если он и дальше будет двигаться так медленно, то рискует сгореть. Нужно сделать быстрый рывок в середину комнаты, увидеть это и вернуться обратно.

Кузнецов рванулся вперед и закричал. Лицо было готово взорваться от боли, нагревшаяся рубашка жгла кожу, и Женя чувствовал, что ткань рубашки вот-вот вспыхнет. Он вылетел из комнаты, на ходу скидывая тлеющий пиджак. Увиденное им было, по меньшей мере, непонятно. Что это? Зачем это?

Он посмотрел на брошенный пиджак и, хлопнув себя по лбу, кинулся доставать из него «солнце». Оно нагрелось, но осталось целым. Если бы лучи «солнца» оплавились, он бы не смог определить, какой из них указывает на гору.

Покряхтев, Женя оторвал от пиджака рукав и завернул в него «солнце». Даже сквозь ткань жар от золота обжигал ладони. Кузнецов подождал, пока сверток немного остынет, и засунул его за пазуху под рубашку. Некоторое время он стоял, пытаясь осмыслить, что же он увидел. Посредине комнаты, опутанный громоздкими трубами с заклепками, находился котел метров двух в диаметре. В котле, шипя и булькая, полыхала огненная масса. Печь, стоящая вдоль стены, предназначалась для нагревания котла, но что было в котле и зачем все это спрятано в подвале графа Бисбрука? Женя отругал себя за излишнее любопытство. В конце концов, какое ему дело, что хранится в подземельях графа! Сейчас его должно заботить, как выбраться отсюда. Самое главное – у него есть «солнце», а этот котел с кипящей лавой…

Женя замер.

Котел наполнен чем-то, похожим на лаву.

Плевать!

Оставив дверь в комнату с котлом открытой, Женя устремился в недра темного коридора.

Около пятнадцати минут он плутал по подземельям, натыкаясь на запертые двери и оказываясь в тупиках. Но подземелье не было лабиринтом, и по истечении этого времени Женя наткнулся на ступеньки каменной лестницы, ведущей наверх. На четвереньках он поднимался по ступенькам до тех пор, пока не уперся головой в свод. Зажигалка потухла в самый ответственный момент, и Евгению пришлось на ощупь определять, где находится рычаг, открывающий люк. Рычаг оказался сбоку, Кузнецов потянул его на себя, и люк над его головой с тихим скрежетом отъехал в нишу в стене.

Над ним простиралось звездное небо, аромат листвы перебивал затхлость подземелья. Подземный ход вывел его наружу. Со всех сторон потайной выход был окружен кустами. Женя посмотрел поверх них. Рядом находился металлический забор с пропущенным по нему электрическим током. Женя обернулся. Позади него, лучась светом и весельем, возвышался особняк. Женя по-прежнему находился на территории усадьбы. Теперь нужно сориентироваться, где он. Это оказалось несложно. Впереди, метрах в тридцати, находилась стоянка для автомобилей.

– Угу – произнес Кузнецов.

Люк закрылся сам. Женя даже не дотрагивался до него. Очевидно, он работал по таймеру. Теперь ничто не указывало на находящийся здесь выход из подземелья. Густая трава скрывала все. Женя проверил, на месте ли «солнце», и двинулся по направлению к автостоянке.

Черный «линкольн» оказался не заперт. Минут десять, обливаясь потом от волнения, Женя потратил на то, чтобы найти и соединить два нужных провода и запустить двигатель. Когда же ему это удалось, он вздохнул с облегчением, стер ладонью капли пота со лба, и выехал из ряда автомобилей.

Подъезжая к воротам, Женя обнаружил, что в них остался только один охранник. Интересно, куда подевался второй? Впрочем, не важно. Кузнецов остановил машину перед воротами и коротко нажал на клаксон. Вместо того чтобы открыть ворота, охранник направился к автомобилю. Женя похолодел. Охранник, коснувшись рукой капота, наклонил голову к окошку, водителя.

– Pouvez-vous conduire la voiture?[5] – спросил он как-то участливо.

«Вероятно, он имеет в виду, не нужна ли мне помощь? – подумал Женя. – Он думает, не пьян ли я?»

Собрав те крохи французского, которые знал, Женя выдал фразу:

– Grand merci, je me sens tres bien![6]

Для пущей убедительности он икнул, подразумевая, что немного пьян, но это не мешает ему управлять автомобилем. Охранник отошел от «линкольна» и стал открывать ворота. Женя напряженно ждал. Наконец ворота оказались открыты, и, надавив на акселератор, Кузнецов выехал с территории усадьбы, махнув охраннику рукой на прощание.

Он остановился в том месте, где, как ему казалось, должна была находиться Элен. Он свернул с дороги в темноту деревьев. Где же она? Ему казалось, что он просил ее оставаться в этом месте. Ну да! Именно здесь! И особняк находится к нему той стороной, и кусты возле забора здесь разрослись сильнее, чем в других местах.

– Элен! – полушепотом позвал он. Никакого ответа. Он еще раз позвал ее, но вновь безрезультатно. Тихо шелестела листва. Из особняка вместо Шопена теперь доносился Моцарт. Женя зажал рукой рот и посмотрел в направлении дома. В голове его отчетливо всплыла фраза, произнесенная – Женя был почти уверен – слугой графа Бисбрука: «Охрана кого-то задержала у ворот. Они говорят, это что-то важное».

– Проклятие, они схватили Элен!.. Но как у них это получилось?

Женя смотрел на особняк и усиленно думал. Когда он покидал владения Бисбрука на «линкольне», на воротах стоял всего лишь один охранник. Второй, очевидно, сопровождает Элен. Куда они ее повели? В подвал библиотеки? Вряд ли, там хранится слишком много сокровищ. Бисбрук, скорее всего, захочет оставить в тайне существование музея даже для охранников. В таком случае – куда? Он совершенно не представлял план дома. Элен не могли увести на первый этаж, так как гости там слоняются везде, Женя убедился в этом сам. Быть может, на втором этаже? Он пригляделся. Из четырех окон на втором этаже горело только одно. Окно было зашторено. Кузнецов не был уверен, что Элен находится там, но стоило попробовать.

Возвращаться в особняк ему не хотелось. К тому же возникала задача – как преодолеть забор, по которому пропущен электрический ток?

При помощи отвертки, которую Женя нашел в бардачке, он вскрыл багажник автомобиля. Запасное колесо, набор инструментов, домкрат – ничто из этих вещей не могло помочь ему. Женя уже опечалился, когда на глаза попались… толстые резиновые перчатки.

– О да! – произнес он.

Кузнецов успешно преодолел невысокий каменный забор, за которым в кустах скрывалось проволочное заграждение с пропущенным по нему электрическим током. Какой здесь ток? Выдержит ли изоляция перчаток? Женя натянул перчатки на руки и осторожно прикоснулся к проводу. Он ощущал, как провод вибрирует под его пальцами. Женя крепко взялся руками за верхние провода и поставил на забор ногу. Сквозь подошву ботинок электричество не чувствовалось. Он забрался наверх, стараясь никакой другой частью тела не задеть провода, а затем спрыгнул, оказавшись на противоположной стороне.

По стене особняка добраться до окна, где горел свет, было невозможно. Зато неподалеку росло высокое ветвистое дерево, в темноте Женя не мог различить какое. По ветвям можно было перебраться на карниз второго этажа, а уже по карнизу добраться до окна.

Кряхтя, Женя вскарабкался по стволу дерева на уровень второго этажа. Он перебрался на ветку, которая подходила к карнизу. Надежность ветки не вселяла уверенности, она была не самой толстой, и все-таки Женя решил попробовать пролезть по ней. Он прополз полтора метра и почувствовал, как ветка начинает под ним гнуться. До карниза оставалось еще метра два. Женя продолжал двигаться вперед. Он хватался за ветку и тянул ее на себя, подтаскивая тело. С каждым дециметром продвижения вперед ветка прогибалась все больше и больше. Когда же Кузнецов поднял голову, чтобы посмотреть, как далеко он продвинулся, то обнаружил, что до стены дома оставалось только протянуть руку, но ветка прогнулась настолько, что карниз оказался у него над головой.

Чтобы достать до карниза, нужно вытянуть руки вверх и попытаться оттолкнуться от ветки. Это Кузнецов и сделал. Ветка громко хрустнула и обломилась. Тело Кузнецова провалилось в пустоту, но руки успели зацепиться за край карниза. Его стукнуло о стену дома, и Женя повис на карнизе слегка оглушенный.

Некоторое время он висел, затаив дыхание и ожидая, что кто-нибудь выбежит на шум. Но было тихо. Моцарт за стенами не прерывался, звуков открываемых окон и озабоченных голосов людей слышно не было. Женя подтянулся и закинул одну ногу на карниз. Ширина карниза не позволяла ему наклониться вперед и снять часть нагрузки с рук. Помогая себе ногой, он перевел локти вверх, отжался и лег на карниз грудью. Все, теперь он на втором этаже особняка. Женя аккуратно поднялся и, держась руками за стену, стал двигаться по узкому уступу. Он миновал одно темное окно, затем другое, около светящегося окна остановился.

Сквозь щель в занавесках Женя отчетливо видел всю комнату. Элен сидела посреди на стуле, спиной к окну. Прямо перед ней в расслабленной позе стоял граф Бисбрук и что-то говорил по-французски. Сбоку от Элен находился охранник, тот самый, с ворот. Пиджак охранника был снят и висел на спинке другого стула, рукава рубашки засучены. В глубине комнаты, скрытый тенью, стоял еще один человек. По очертаниям фигуры Кузнецов узнал в нем собеседника графа. Он не вступал в разговор, и вообще из окна его почти не было видно. Возле стен стояло несколько скульптур, впрочем, Женя уже привык к обилию статуэток в особняке.

Бисбрук что-то спросил Элен, она ответила отрицательно. В ту же секунду охранник ударил ее по лицу ладонью. Голова Элен откинулась набок. Женя напрягся. Элен попыталась крикнуть, но охранник достал откуда-то заранее приготовленный кусок пластыря и проворно заклеил ей рот. Элен пыталась что-то произнести сквозь пластырь, но последовал еще один удар, и она замолчала.

Качая головой, Бисбрук сказал что-то охраннику. Тот кивнул. Бисбрук повернулся к своему собеседнику, и они вместе вышли из комнаты. Охранник остался один, наедине с Элен. Как только захлопнулась дверь за Бисбруком, охранник что-то произнес. Элен изумленно подняла на него глаза. Охранник наклонился к пиджаку, что-то ища в кармане. Кузнецов понял, что медлить нельзя. Закрыв лицо руками и выставив локти вперед, Женя прыгнул в окно. Звон стекла нарушил покой особняка Бисбрука. Женя ввалился в комнату, порезав о стекла плечи. Перевернувшись в воздухе, он оказался на полу. Наклонившийся к висевшему на спинке стула пиджаку охранник, напрягшись от внезапного появления Кузнецова, уставился на него. Глаза его были совсем не похожи на глаза Жан-Люка Перье, убийцы из Марселя. Глаза Перье были обманчиво-наивными, под этой наивностью скрывалась безжалостность профессионала, глаза охранника были бесчувственными, стеклянными. Он мог убить не задумываясь, что часто и делал. Это была его работа, это читалось по глазам.

Охранник вытащил то, что искал в кармане пиджака. В руках его была удавка. Женя лежал на полу и проклинал себя за безрассудство. Он лежал на спине, в уязвимом положении относительно опытного мускулистого противника. Охранник бросился на него. Женя зацепил ногой подставку, на которой стоял один из бюстов. Мраморная подставка, выполненная в виде колонны, просвистев перед самым носом охранника, упала ему под ноги. Охранник споткнулся о нее и распластался на полу, усыпанном осколками стекла. В это время Женя уже поднимался. Но трюк с подставкой только задержал охранника. Он был невредим и поднимал голову Женя схватил с расположенной рядом подставки другую скульптуру – бюст, кажется, лорда Байрона – и нанес ею сокрушительный удар по затылку громилы. Охранник ткнулся лицом в пол, бюст вывалился из рук Кузнецова и загремел по полу, перевернувшись пару раз.

Элен обернулась, глаза ее были влажны от слез и излучали изумление и радость. Связанные руки лежали на коленях. Женя подошел к ней, подцепил ногтем край пластыря и аккуратно снял. Она охнула, когда пластырь с треском оторвался от щеки.

– С тобой все в порядке? – спросил он, глядя ей в глаза.

Она смотрела на него снизу вверх, не отвечая, и Женя понял, что вопрос он задал по-русски. Он повторил вопрос по-английски, она закивала головой. На мгновение он залюбовался сбившимися на ее лбу волосами и прелестным изгибом бровей. Она смотрела на него, словно не видела тысячу лет, словно на единственного знакомого ей человека на всем белом свете. Взгляд, полный тоски и благодарности. Она смотрела на него, словно на рыцаря на белом коне, спасшего ее из неволи.

Женя понимал ее взгляд, он читал ее чувства. Он подал Элен руку и помог подняться. В этот момент дверь в комнату распахнулась. На пороге стоял граф Бисбрук с другим охранником. Взгляд Бисбрука был обращен на Евгения, а точнее…

А точнее на «солнце», наполовину выглядывающее из-за брючного ремня Кузнецова. Глаза Бисбрука округлились, он точно определил, что это не подделка, а настоящее «солнце».

– Быстрее, в окно! – крикнул Кузнецов Элен.

– Взять его!!! – закричал граф Бисбрук. Его аристократическое лицо исказилось гневом.

Элен бросилась к окну, Женя перегородил собой подход к нему. Но охраннику Элен была не нужна. Он кинулся на Кузнецова. Женя получил мощный удар в челюсть и отлетел назад, к подоконнику. Но не потерял сознания, хотя в голове на миг помутилось. Охранник уже набегал, собираясь носком ботинка врезать в солнечное сплетение. Женя вовремя увернулся, и охранник свой футбольный удар нанес по стене. От боли он взвыл. Элен находилась уже на карнизе. Женя стал вылезать в окно вслед за ней.

– Что ты ноешь, хватай его! – закричал Бисбрук своему подчиненному.

– Я сломал пальцы на ноге, – плачуще откликнулся охранник.

– Если он уйдет, я тебе ногу сломаю!

Угроза возымела действие. Охранник подскочил к уже пролезшему в оконный проем Кузнецову и ухватился за его рубашку. Рубашка вылезла из брюк, правый рукав лопнул по шву. Диск «солнца» еще на треть выехал из-за брючного пояса. Охранник мертвой хваткой вцепился в рубашку, не давая Кузнецову уйти. Взгляд Евгения упал вниз. К дому подбегали охранники вперемежку с любопытной знатью. Мужчины в смокингах и женщины в блестящих платьях с бокалами шампанского в руках с нескрываемым любопытством наблюдали за событиями, разворачивающимися на карнизе второго этажа, как на специально подготовленное к этому приему шоу.

Охранник резко дернул Кузнецова за рубашку так, что отлетело несколько пуговиц. «Солнце» еще больше вылезло из-за пояса. За ремень оно держалось только кончиком одного луча. Женя размахнулся и обеими руками попытался сбить захват охранника. Но тот вцепился в рубашку намертво.

– Женя! – воскликнула Элен. – Как же мы будем спускаться?

Она стояла на карнизе в нескольких шагах от него, держась связанными руками за раму окна.

– Дерево! – закричал Женя, еще раз пытаясь сбить захват. – Возле тебя дерево!

Крикнув это, он понял, что дерево им не поможет. Сук, по которому Женя перебрался на карниз, обломился, и теперь до ближайших ветвей было не менее трех метров. К тому же чем могло бы помочь дерево? Даже если они и попадут на него, то, спустившись на землю, угодят в лапы не менее десятка охранников, которые поджидают внизу.

Охранник медленно подтаскивал Кузнецова к себе. «Солнце» почти вывалилось из-за пояса. И тогда Кузнецов схватился за отвороты рубашки и рывком расстегнул ее так, что пуговицы полетели в лицо охраннику. «Солнце» вывалилось из-за пояса, намереваясь упасть с высоты второго этажа. В следующий момент охранник обнаружил, что держит одну лишь рубашку. Кузнецов выскользнул из нее, подхватив «солнце» и зажав его в кулаке, и, теперь уже никем не задерживаемый, стал быстро передвигаться по карнизу к Элен.

Гости и охранники снизу что-то кричали, Женя продолжал двигаться по карнизу. Он остановился возле темного окна рядом с Элен. Да, до дерева точно не достать, не допрыгнуть. Он пытался что-то придумать. Чуть дальше за деревом находился столб, от которого к особняку шло несколько проводов. Очевидно, электричество или связь. Быть может, попытаться перелезть по проводам на столб? Нет, маловероятно, что им удастся выбраться из усадьбы по этим проводам. Пока они перебираются, их можно спокойно поджидать внизу или подстрелить из винтовки. Они были в западне на этом карнизе! А ведь настоящее «солнце» у него в руках!

Рядом с Евгением вдребезги разлетелось окно. Пока Кузнецов соображал что к чему, на карниз вылез еще один охранник с топором в руках. Топор был, очевидно, снят с пожарного поста, потому что был полностью выкрашен в красный цвет. Лицо охранника и руки, держащие топор, освещались снизу прожектором, создающим подсветку фасада здания. Глаза охранника и нос словно провалились, так причудливо ложилась на лицо тень. Охранник замахнулся топором. Женя попятился назад. Охранник ударил, не попав по Кузнецову, зато выбив приличный кусок из стены здания.

– Идиот! – раздался из-за охранника голос Бисбрука. Он, видимо, высунулся в разбитое окно. – Ты испортишь весь фасад!

Женя подумал, что для удара охраннику потребуется снова поднять топор, поэтому немного расслабился, полагая, что у него будет время для отскока назад. Но охранник неожиданно ударил ногой. Удар носком пришелся по руке, державшей «солнце». Женя с ужасом наблюдал, как рука против его воли разжалась, «солнце» выскочило из ладони и по широкой дуге совершило полет вниз. Диск ударился о ствол дерева на метр выше ветви, по которой Кузнецов забирался на карниз, отскочил, проехался по суку, словно по ледяной горке, и выскочил на нижнюю ветвь. Кузнецов с замиранием сердца следил за каждым движением реликвии. «Солнце» перевернулось и застыло на переплетении листьев и сучьев. Достать его не было никакой возможности.

– Осторожно! – раздался сзади окрик Элен. Охранник уже успел поднять топор над Кузнецовым, пока тот следил, как кувыркается по ветвям «солнце». Увернуться или отскочить назад не оставалось времени. Топор завис над его головой и был готов опуститься в любой момент. Женя понял, что настал его последний час. Он так и не успел совершить то, ради чего жил все эти годы. Ради чего искал, ждал, надеялся.

Охранник ударил. Женя весь сжался. Откуда-то сверху, над Кузнецовым, раздался звон разбитой керамики, что-то загудело, и лицо охранника исказила короткая судорога. Вместе с этим на секунду пропал и вновь появился свет от подсвечивающих фасад прожекторов. На Кузнецова посыпались искры, Женя поднял голову и увидел, что железный топор его преследователя застрял в изоляторах, к которым подходили провода с того самого столба возле дерева. Охранник дернул топором, вновь сноп искр посыпался вниз. Тело его затряслось, и, выпустив из рук топор, охранник рухнул вниз с карниза. В этот момент везде погас свет.

Первое время Женя не видел ничего, кроме луны. Затем он начал различать контуры здания, Элен, стоящую рядом, бормочущую что-то от страха, и рукоять топора, торчащую перед ним. Женя медленно достал из-за пазухи резиновые перчатки и надел их.

– Что нам делать? Что нам делать? – повторяла Элен. Женя взялся за топорище, которое было железным. Даже если автоматические выключатели на подстанции и не разомкнули эту линию при коротком замыкании, устроенном охранником и его топором, на руках Евгения были резиновые перчатки и участь охранника его постичь не могла.

Снизу вновь появился свет, однако прожекторы светили не так ярко. Теперь они питались от мощного аккумулятора или от другого кабельного ввода электричества. Женя выдернул топорище из изоляторов. Элен испуганно смотрела на него, держась связанными руками за подоконник. Ее правая нога в туфле на высоком каблуке все время соскальзывала с узкого карниза, да Женя и сам едва мог устоять, держа обеими руками топор. Он размахнулся и ударил по изоляторам, основание которых было замуровано в стену.

Изолятор погнулся, но из стены не вылетел. Кузнецов, стараясь не обрубить провод, присоединенный к изолятору, ударил еще раз. На этот раз изолятор вылетел из стены, кабель, идущий от столба, потянул изолятор вниз, но Женя поймал его рукой.

– Сдавайся! – закричали по-английски слева. Женя повернул голову в направлении кричащего и увидел еще одного охранника, высунувшегося из окна и держащего в руках автоматическую винтовку. – Тебе некуда деться!

– Я не хочу снова оказаться у них в руках, – произнесла Элен.

Женя подергал кабель, идущий к столбу. Он был прочно закреплен на конце. Женя отпустил топор, и тот со свистом рухнул вниз, вонзившись лезвием в асфальтовую дорожку. Кузнецов свил из кабеля с изолятором крепкую петлю и просунул в нее руку так, что петля оказалась под мышкой.

– Обними меня, – произнес он. Элен сначала не поняла его фразы, но затем, кивнув, набросила связанные руки ему на плечи и прижалась к нему. Женя почувствовал прикосновение ее груди к своему телу.

– Держись крепче, как только можешь, – тихо сказал он и оттолкнулся от карниза. Кабель выдержал напряжение и понес их по дуге, словно гирю маятника. Их тела сверкнули в свете прожекторов, и по толпе гостей графа Бисбрука прокатился вздох изумления.

Они быстро пролетели три метра, отделяющие карниз от дерева. Женя освободил одну руку, которой придерживал Элен за талию, вытянул ее и схватил диск «солнца», застрявший в ветвях. В следующий момент оказавшиеся на их пути ветви стали больно хлестать по лицу и обнаженному телу Кузнецова. Элен крепко держалась за него, неотрывно глядя в глаза.

Они опустились в самой нижней точке дуги маятника над кустами недалеко от забора. Сила инерции двигала их дальше, поднимая в воздух. И вот они пролетели над забором, едва не задев пятками провода под током, и оказались над дорогой. Взлет стал замедляться, метрах в трех под ними находилась земля. Женя, помогая себе правой рукой, вытащил плечо из петли, и они вместе с Элен упали вниз.

Они жестко приземлились на траву рядом с дорогой, не долетев до нее несколько метров. Связанные руки Элен по-прежнему оставались на шее Кузнецова. Ее лицо выражало какую-то романтичную задумчивость. Конечно, лежать на траве обнаженным по пояс с прижавшейся к нему великолепной девушкой Женя был готов хоть всю ночь, если бы в руке у него не был зажат предмет, за которым гнались человек пятнадцать охраны графа Бисбрука.

– Чуть дальше через дорогу у меня спрятана машина, – сказал он, снимая ее руки со своих плеч и поднимаясь. Элен, опустив голову, расправила связанными руками свои длинные темные волосы. Женя понял, что влюбился.

«Линкольн» дожидался их в том же месте, где его оставил Кузнецов, – под сенью деревьев. Они добежали до него, и Женя толкнул Элен в распахнутую дверцу водительского места. Она перебралась на место пассажира через рычаг переключения передач, и Женя прыгнул в автомобиль вслед за ней. Он захлопнул дверцу; получив короткий удар тока, соединил провода и завел двигатель. Элен в это время рылась в бардачке, пытаясь отыскать нож. Женя, включив задний ход, выехал на дорогу. В зеркальце он увидел, как охранник с пистолетом в руке подбежал к багажнику «линкольна». Еще двое спешили к нему на помощь. Охранник, ударяя рукояткой пистолета по капоту, достиг окна водителя.

Что он хотел сделать, как остановить их – Кузнецов так и не узнал, вдавив педаль акселератора в пол. Мощный двигатель глухо взревел, автомобиль сорвался с места, и охранник исчез за окном.

Женю и Элен вдавило в сиденья. Вслед раздались два выстрела, ударившие по багажнику. «Линкольн» очень быстро набрал семьдесят миль, и охранники резко уменьшились в зеркальце заднего вида, вскоре исчезнув совсем. Только тогда Женя смог перевести дух.

«Линкольн» летел по освещенной дороге, за окнами по обе стороны темной стеной проносился лес. Женя не представлял, куда их может вывести дорога.

– Как они схватили тебя? – спросил Кузнецов.

– Я сама пошла к воротам и потребовала, чтобы вызвали Бисбрука.

Женя опешил.

– Я же просил тебя никуда не уходить! – произнес он, раздражаясь. – А вместо этого ты сама пошла к ним! Зачем тебе понадобился Бисбрук?

– Я собиралась потребовать у него, чтобы он рассказал о судьбе настоящего «солнца».

– Вместо этого они едва не убили тебя!

В ответ на эти слова Элен всхлипнула. Женя, выругавшись про себя, продолжал следить за дорогой. Освещенный участок кончился, и Кузнецову пришлось включить дальний свет.

– Я не думала, что он такой человек, – неожиданно сказала она. – Он всегда помогал нашему музею, мы считали его благотворителем. Я думала, что он истинно болеет за коллекцию древностей музея.

– Видела бы ты его собственную коллекцию… Вещи, украшенные золотом, бриллиантами. Я полагаю, его коллекция обширнее, чем коллекция вашего Королевского музея.

– Именно там ты и нашел «солнце»? – спросила она.

– Да, – ответил Кузнецов. – До сих пор не могу понять, какую роль играет Бисбрук в нашей истории. Это «солнце» являлось самой ценной вещью в подземельях графа, несмотря на то, что там я видел вещи большего веса, выполненные из золота.

– Ты не захватил с собой ни одной драгоценной вещи?

– Я же не вор. Мне нужно было только «солнце»!

– Но ты же залез в дом Бисбрука грабительски.

– Ну и что! – воскликнул Кузнецов, – Мои исследования могут перевернуть сознание всего человечества.

– Методы проведения твоих «исследований» незаконны!

– Думаешь, было бы лучше прямиком направиться к Бибсруку, как ты, и заявить: подавай-ка сюда «солнце», оно и так задержалось у тебя! Сейчас бы я уже не разговаривал с тобой. А поступив по-своему, я не только разговариваю с тобой, но и имею настоящее «солнце». – Женя замолчал, Элен в ответ не проронила ни слова. Они ехали молча несколько минут. Лес неожиданно кончился, и с обеих сторон появились холмистые поля. В небе стояла полная луна, сквозь стекло автомобиля были видны скопления звезд на небе.

– О чем говорил с тобой Бисбрук? – спросил наконец Кузнецов.

Чувствовалось, что Элен не хотелось вспоминать этот эпизод Она некоторое время молчала, гляди в окно, а затем начала рассказывать: