Кто вы, агент 007? Где МИ-6 прячет «настоящего» Джеймса Бонда Жданов Михаил
Дейч приехал в Кембридж с дипломом историка и рекомендациями нескольких германских ученых. Ему разрешили читать факультативные курсы. Молодой преподаватель с прогрессивными взглядами был радостно встречен в студенческой среде. Вскоре ему удалось добраться и до Общества апостолов, лидером которого был в то время Энтони Блант.
Энтони можно было считать воплощением молодого аристократа. Его мать была двоюродной сестрой графа Стрэтмора, дочь которого вышла замуж за короля Георга VI. Таким образом, лидер Общества апостолов приходился троюродным братом нынешней королеве Англии Елизавете II. Воспитанный в роскоши, он получил блестящее образование, но попал под влияние марксистских идей и полностью пересмотрел свои жизненные ценности и идеалы. Прирожденный лидер, Блант вскоре стал вожаком левацки настроенных студентов. В 1934 году он близко сходится с Дейчем и после долгих бесед соглашается стать агентом ОГПУ, чтобы приблизить тем самым светлое будущее человечества, в наступлении которого у него не было ни малейших сомнений.
Фактически это был решающий успех. Вслед за лидером были завербованы и другие студенты, в первую очередь — его близкие друзья. Одновременно Дейч вел работу и в других кружках. Так, в его сети попали Гай Берджесс — сын высокопоставленного офицера Королевского военно-морского флота, и Ким Филби — сын гражданского губернатора одной из индийских провинций. Всем троим прочили блестящую карьеру, поскольку их родители обладали соответствующим положением в обществе и связями. Вербовка столь перспективной молодежи была большой удачей для советской разведки. Впрочем, судя по всему, этими тремя именами агентура Дейча не ограничилась: просто имена многих разведчиков до сих пор не раскрыты. А московские архивы свято хранят свои тайны.
Однако через некоторое время деятельность Дейча привлекла повышенное внимание британских властей. За ним установили постоянную слежку. Руководство ОГПУ решило не рисковать ценнейшим агентом и отозвало его из Британии. Однако на тот момент он смог сформировать шпионскую ячейку, которая вполне могла продолжать работу уже без его участия. Питомцы Дейча образовали потом знаменитую «Кембриджскую пятерку» — едва ли не самую мощную группу советских разведчиков за рубежом.
Эстафету из рук своего наставника принял Энтони Блант. Широко известный и пользовавшийся большим авторитетом в студенческой среде, он имел массу друзей и знакомых. Это позволяло ему выявлять тех, кто мог стать его сподвижником. Великолепное чутье на людей делало выбор Бланта, как правило, безошибочным. Однажды, когда один из членов Общества апостолов привел к нему своего друга — студента физического факультета, увлекавшегося левыми идеями, — Блант постарался как можно скорее закончить беседу. «Почему ты не принял его в наши ряды? — спросил потом друг. — Я уверен, что он не провокатор!» — «Разумеется, он вполне искренний человек, — ответил Блант. — Но его увлечение очень поверхностно. Он легко переметнется от нас к фашистам или кому-нибудь еще. Мы не имеем права рисковать и брать всех без разбора». Говорят, прогноз был исключительно точным.
Одним из главных успехов Дейча была вербовка иностранных студентов. Таким образом, созданная им сеть распространялась не только на Британию, но и на другие государства, в первую очередь англоязычные. В частности, Блант завербовал канадского студента Герберта Норманна. Норманн сделал блестящую карьеру дипломата и в конце 1940-х годов стал канадским послом в Египте. Во многом Советский Союз был обязан ему своими успехами на Ближнем Востоке в 1950-е годы. Когда его связь с КГБ была раскрыта канадскими спецслужбами, Норманн выбросился из окна посольства, чтобы, как он написал в предсмертной записке, «не выдать сотню людей».
Еще одним членом «Кембриджской пятерки», завербованным Блантом, стал Дональд Маклин. Его отец тоже занимал весьма высокое положение в обществе, являясь министром ряда сменявших друг друга кабинетов. Поступив в Кембридж в 1931 году, Дональд увлекся левыми идеями, модными в то время. Однако через некоторое время мода переросла для него в серьезное увлечение, а затем — в страсть, которой он посвятил всю свою жизнь.
Окончив университет, Маклин попал в Министерство иностранных дел. Там, разумеется, прекрасно знали о воззрениях молодого человека. На собеседовании его спросили: «Мы знаем, что вы были преданы коммунистическим идеям во время учебы в университете. Поддерживаете ли вы их сейчас?» «Я решил вести себя нагло, — вспоминал Маклин. — „Да, — сказал я. — У меня были такие взгляды, и я еще не до конца от них избавился“. Должно быть, им понравилась моя откровенность». Он был принят на работу. Некоторое время спустя ему удалось успешно симулировать свое «поправение», и всякое недоверие к молодому сотруднику исчезло. Вскоре через его руки начала проходить конфиденциальная информация.
Еще успешнее оказалась карьера Гая Берджесса. Используя связи отца, он стал сначала помощником депутата британского парламента, одного из наиболее видных членов консервативной партии Джека Макнамары. Одновременно Берджесс путешествовал по Европе, на самом деле осуществляя функции курьера советских спецслужб. Ему даже удалось несколько раз побывать в Москве и встретиться с руководителями соответствующих отделов ОГПУ. Основной задачей для него было устроиться на работу в британскую разведку, чтобы получать информацию о противнике из первых рук. И действительно, в январе 1939 года МИ-6 «неожиданно» предлагает ему стать своим штатным сотрудником. Откуда и почему поступило это предложение, неизвестно до сих пор. Судя по всему, дело не обошлось без влияния уже окопавшихся в британской разведке советских агентов, имена которых неизвестны до сих пор. Иначе трудно объяснить, почему молодому сотруднику сразу доверили такой объем секретной информации.
А ставку на Берджесса в МИ-6 сделали серьезную. Его отправили в Министерство иностранных дел, где он выступил в уже привычной роли курьера. Задачей Гая стало переправлять главам европейских государств сверхсекретную почту, которую нельзя было доверять телеграфу. Королевский спецкурьер пользовался своим положением на полную катушку: вся почта доставлялась не только адресату, но и резидентам советской разведки. Одновременно он выполнял задания британских спецслужб, о деятельности которых достаточно полно информировал Москву. Молодой сотрудник успешно продвигался вверх по служебной лестнице. По некоторым данным, ему удалось подружиться с начальником кадрового отдела, который по его рекомендациям принимал на работу в МИ-6 талантливую молодежь.
Разумеется, из числа знакомых Гая, предпочитавших работать не на Лондон, а на Москву. Одним из таких молодых людей стал Ким Филби.
Филби после окончания Кембриджа некоторое время путешествовал, затем в качестве репортера «Таймс» побывал в охваченной гражданской войной Испании. Это была не только сложная, но и опасная работа: Филби находился при штабе франкистских войск и умудрялся регулярно передавать информацию их противникам — республиканцам, которых поддерживал Советский Союз.
Пару раз он находился на волосок от провала, но все обошлось. Дополнительным бонусом, полученным в результате выполнения этого задания, стала репутация весьма консервативно настроенного деятеля, симпатизирующего правым силам и полностью отбросившего свои юношеские левацкие игрушки. А такая репутация была лучшим пропуском к высоким должностям, на которые Филби рассчитывал.
В июне 1940 года Ким Филби с подачи Гая Берджесса оказывается в секции «Д» британской разведки, задачей которой было совершать диверсионные акции в оккупированных немцами странах Европы. Разумеется, не в какой-нибудь парашютный отряд, а в мозговой центр, занимавшийся планированием операций. Конечно, для возможности планирования Филби был необходим доступ к архивам. И судя по всему, именно тогда полный архив британской разведывательной службы оказался в руках советских спецслужб.
Разумеется, архив этот был огромен и за один раз скопировать его было невозможно. Филби начал с самого ценного — в Москву были отправлены списки агентов в разных странах, коды и параметры радиоволн, использовавшихся для связи с ними. Чтобы интерес к архивам не выглядел неестественным, Филби буквально фонтанировал идеями различных операций в оккупированной Европе. Начальство не могло нарадоваться на такого инициативного и творчески мыслящего сотрудника. А тем временем шифровальщики советского посольства день и ночь кодировали огромное количество материалов для передачи в Москву.
На вершине успеха
А что же Блант, недавний лидер марксистского кружка? Он начал с того, что завербовал Джона Кернкросса — еще одного выпускника Кембриджа. Кернкросс в это время работал в Министерстве иностранных дел и мог собирать необходимую информацию, касавшуюся в первую очередь заокеанского партнера Британии, Соединенных Штатов Америки. Для советской разведки это было весьма ценное приобретение, поскольку собственная агентурная сеть в США была у нас в ту пору не слишком развита.
Сам Блант тоже попытался внедриться в спецслужбы ив 1939 году подал заявление на пятимесячные курсы военной разведки. Однако многолетнее лидерство в левацких кружках не могло не сказаться на его карьерных перспективах. Бланту отказали, мотивируя это его неблагонадежностью. Однако события на фронтах Второй мировой войны заставили руководство английских спецслужб пересмотреть свои взгляды. Армейская разведка, понесшая значительные потери, нуждалась в новых кадрах. В итоге Блант добился заветной должности, попал на фронт, там блестяще выполнял все порученные задания и еле-еле успел эвакуироваться из Франции вместе с отступающими британскими частями. Теперь его благонадежность не вызывала сомнений, и он с помощью Берджесса устроился на службу в английскую контрразведку МИ-5. Теперь схема работала идеально: двое из членов «Кембриджской пятерки» работали в Министерстве иностранных дел, двое — в разведке, а Блант в контрразведке следил за тем, чтобы их деятельность не была раскрыта.
В течение всей войны советские агенты действовали весьма успешно, добывая информацию самого различного характера. В СССР потоком шли разведывательные сводки от британской агентурной сети в оккупированной Европе, чертежи новых видов вооружения, новости из мира большой политики. В Москве прекрасно знали обо всех союзнических договоренностях и противоречиях. Данные, которые приходили от «Кембриджской пятерки», позволяли Сталину успешно планировать операции против немцев и лавировать между англичанами и американцами. Наша дипломатия изначально имела весомое преимущество, поскольку знала многое о планах противоположной стороны. Во многом это предопределило успех Советского Союза на конференциях антигитлеровской коалиции в Тегеране и Ялте.
Члены «Кембриджской пятерки» тем временем стремительно укрепляли свои позиции. Так, в 1943 году Блант помимо своей службы в контрразведке стал инспектором Королевской картинной галереи. Это назначение — на первый взгляд весьма безобидное — позволило ему войти в высший свет Англии. Он поддерживал тесные связи с королевской семьей и со многими выдающимися деятелями консервативной партии, происходившими из древних аристократических родов. В частности, свел дружбу с руководителем Департамента Министерства колоний Роджером Асклеем, с которым они частенько сидели в одном из лондонских пабов и обсуждали ситуацию в разных уголках британской колониальной империи. Асклей и не подозревал, что вносит в крушение этой империи вклад, гораздо больший, чем все освободительные движения, вместе взятые. Ведь информация, полученная от него, передавалась Блантом в Москву, где ее тщательно учитывали и использовали для поддержки национальных революций.
Есть сведения, что советские агенты в Индии передавали ценную информацию для партии «Индийский национальный конгресс», которая умело использовала ее в своей борьбе за независимость. Информация эта касалась таких вещей, в курсе которых могло находиться только Министерство колоний. Следовательно, это были данные, полученные от Бланта.
Еще более важный рывок вверх по служебной лестнице сделал Маклин. В 1944 году он был назначен начальником канцелярии английского посольства в Вашингтоне. Один из первых звонков был сделан им в советское консульство, для того чтобы установить контакты с местным резидентом НКВД. Вскоре из Вашингтона в Москву начала поступать ценнейшая информация, в первую очередь сверхсекретная переписка между Рузвельтом и Черчиллем. Надо сказать, что в своих письмах они достаточно откровенно обсуждали свою политику в отношении СССР и планы послевоенного устройства Европы. Английский премьер последовательно продвигал идею о том, что русских нельзя пускать в Европу и против них необходимо поставить заслон. Рузвельт же считал, что по отношению к своему союзнику нужно проводить более честную политику. Все это лишь с небольшой задержкой становилось известно Сталину.
Вскоре Маклин получил доступ к еще одной сверхсекретной информации, касавшейся разработки атомной бомбы. О том, как МИ-6 помогала Советскому Союзу создать собственное ядерное оружие, я еще расскажу в этой книге. Пока достаточно упомянуть, что создание страшнейшего по своей разрушительной силе оружия началось именно в Великобритании и лишь в связи с недостатком финансовых средств англичане передали работу над ним в США. Однако Британия не устранилась от участия в так называемом манхэттенском проекте, и между двумя странами происходил регулярный обмен конфиденциальной информацией.
В свою очередь, по службе продвинулся и Филби. Причем довольно комичным образом: его, советского агента, назначили руководителем «секции 9» в английской разведке, которая занималась. шпионской деятельностью против СССР. Большего издевательства над разведывательной деятельностью нельзя было придумать даже специально. Отныне из Советского Союза в Британию пошел мутный поток дезинформации, вводивший в полное заблуждение руководство английских спецслужб. Естественно, оказалась «засвеченной» и вся агентурная сеть в нашей стране. Более того — агентурные сети дружественных разведок, таких как ЦРУ, делившихся информацией с МИ-6, тоже оказались в значительной степени раскрыты Кимом Филби. «Этот человек для нас ценнее, чем целый штат контрразведчиков», — говорил о нем в 1947 году нарком внутренних дел СССР.
Однако большие успехи были сопряжены с большим риском. И вскоре «Кембриджская пятерка» оказалась под угрозой.
Провал
То, что советское руководство получает откуда-то море конфиденциальной информации, не могло пройти совершенно незамеченным. Первыми тревогу подняли, однако, не англичане, а американцы. В ЦРУ задумались о том, почему значительная часть сведений, которые они поставляли британцам, оказывается в России. Летом 1945 года руководство ЦРУ обратилось к руководству МИ-6 с предостережением и настоятельным пожеланием провести внутреннюю проверку, которая вскоре и была начата.
Под ударом оказался Берджесс, который от греха подальше решил перейти в Министерство иностранных дел, к двум своим товарищам. Поскольку на тот момент он был снабжен лучшими рекомендациями от руководителей СИС, его приняли на работу без всяких разговоров и назначили личным помощником Гектора Мак-Нейла, заместителя министра иностранных дел в лейбористском правительстве. Это снова обеспечило его ценной информацией, но. небезграничными оказались ресурсы организма. Жизнь в напряжении, постоянное пребывание в страхе разоблачения истощили его нервную систему. Жизнерадостный и открытый в студенческие годы, он постепенно стал замкнутым и угрюмым, но все еще продолжал держаться. Переход в Министерство иностранных дел стал для него последним стрессом, который он уже не выдержал. В разведке в таких случаях говорят: «агент сгорел». Иногда это бывает депрессия, заканчивающаяся самоубийством, иногда — психическое расстройство.
Берджесс горел долго и ярко. Из всех доступных методов расслабления он избрал самый доступный — алкоголь. Причем в нетрезвый образ жизни ему удалось втянуть и другого члена «пятерки», тоже находившегося на грани нервного срыва, — Маклина. Вместе они стали завсегдатаями лондонских пабов, где регулярно устраивали пьяные драки и дебоши. В дополнение ко всему Берджесс начал яростно критиковать правительство. Таким образом, были нарушены сразу две заповеди, которые нужно было соблюдать строжайшим образом: не привлекать к себе внимания и не контактировать слишком открыто с другими агентами.
Надо сказать, что Министерство иностранных дел честно боролось за спасение советского агента. Берджесса и Маклина разлучили, и второго из них отправили в Каир для работы в тамошнем посольстве. Ситуация на Ближнем Востоке тем временем обострилась до предела в связи с образованием там государства Израиль. К новоявленной еврейской стране враждебно относились все без исключения арабские страны, и Египет в том числе. Британия традиционно поддерживала арабов, СССР решил помочь Израилю, поскольку рассчитывал на социалистическую ориентацию нового государства. Маклин вполне мог сыграть большую роль в изменении симпатий арабов, но. ив Египте он продолжал вести разгульный образ жизни. В одной из докладных записок, направленных из британского посольства в Каире в Лондон, о нем говорилось: «Чем быстрее мы избавимся от этого отвратительного человека, тем лучше будет для нас». Из Египта Маклина отозвали.
Берджесса отправили в Вашингтон на должность первого секретаря посольства. К этому моменту он представлял собой скорее древнюю развалину, чем живого человека, ничем не напоминая прежнего Бая студенческих лет. К счастью, здесь ему пришлось работать вместе с Филби, который в меру своих сил прикрывал старого товарища.
Но как Ким Филби оказался в Вашингтоне? В отличие от более слабых товарищей, постоянная опасность и нервное напряжение не сломили, а закалили его. Впервые угроза нависла над его головой в августе 1945 года, когда в Англию решил перебежать сотрудник КГБ Константин Волков. Несмотря на то что Волков был, по сути, мелкой сошкой, он имел отношение к «британскому направлению» и мог раскрыть кого-то из «пятерки». По крайней мере, в обмен на британское гражданство и определенные материальные блага он обещал раскрыть имена трех русских шпионов, работавших в Министерстве иностранных дел и разведке.
Наверное, тогда и пришел бы конец удачливой группе агентов, если бы не счастливый случай. Дело Волкова попало не в контрразведку, а в разведку. Вполне логично, что там оно оказалось в ведении Кима Филби. Советский агент добросовестно поддерживал контакт с советским перебежчиком, открыл ему «окно» на границе, через которое тот должен был проникнуть в Турцию, и даже отправился сам в Анкару, чтобы встретить его. Однако как вы уже, наверное, догадались, до Турции Волков не добрался. Он бесследно исчез в Москве, и все дальнейшие попытки выйти с ним на связь не дали никаких результатов.
Позднее Филби вспоминал: «На карту была поставлена одна голова — Волкова или моя».
Тем временем в британских спецслужбах прошла ротация, которая должна была помешать «кротам» (так называли агентов противника в своей разведке) успешно продолжать свою деятельность. На самом деле она им только помогла, так как открыла доступ к новым материалам и новой информации. В частности, Филби был назначен офицером по связи с ЦРУ и отправлен в Вашингтон. Должность эта только звучит несерьезно, на самом же деле она была ключевой. Британия уже в это время решила быть верным соратником США (младшим или не младшим — это уже как получится), так что спецслужбы стали работать в унисон. Соответственно через Филби проходила вся информация, которая передавалась как от МИ-6 к ЦРУ, так и в обратном направлении.
В общем-то, этот рай мог продолжаться сколь угодно долго, но «Кембриджскую пятерку» подвело ее «слабое звено». Им оказался Маклин. По роду службы ему удавалось добывать весьма ценную информацию, и в перерывах между запоями он исправно отправлял ее в Москву. Однако при этом он потерял всякую осторожность и довольно скоро попал в поле зрения британской контрразведки. Даже Блант не смог ничего поделать, он только отслеживал ход дела, по возможности тормозил его и сообщал своим друзьям о предполагаемых сроках ареста Маклина.
Тогда же Филби по своим каналам тоже узнал про нависшую над Маклином опасность. Американцам удалось каким-то образом достать данные о его работе на Москву и передать их британцам. Филби, однако, не насторожил тот факт, что эти сведения были переданы в обход его скромной персоны. Дело в том, что и на него, и на Берджесса уже было заведено дело. Но об этом Филби пока даже не подозревал.
Как бы то ни было, Маклина надо было предупредить о нависшей опасности. Сделать это вызвался Берджесс. Правда, Гаю нужно было найти предлог для возвращения в Англию. и здесь Берджессу в первый и последний раз помогли его вредные привычки. Достаточно было устроить несколько дебошей, чтобы английский посол в США пришел в ярость и отправил хулигана домой.
Прилетев в Лондон, Берджесс тут же отправился к Маклину; оба друга-собутыльника поспешно написали заявление об отпуске и отплыли во Францию. Все было сделано настолько быстро и четко, что контрразведчики даже не успели понять, что же, собственно говоря, происходит. Несколько дней спустя оба члена «Кембриджской пятерки» оказались в Москве.
Последний несломленный
Упустив двоих «оборотней» в Министерстве иностранных дел, МИ-6, тем не менее вовсе не собиралась давать спуску остальным. Группировка советских агентов в английском внешнеполитическом ведомстве была разгромлена. Стало ясно, что дни Бланта и Филби тоже сочтены. По некоторым данным, советские спецслужбы предложили обоим уехать от греха подальше в СССР. Но оба отказались, решив продолжать свою работу до тех пор, пока это возможно.
Однако маховики расследования вертелись слишком быстро. Решив сыграть на опережение, Филби подал в отставку. Контрразведка попыталась припереть его к стене, но советский суперагент стал вести себя максимально нагло. Он отрицал любую свою вину, а все факты утечки тайной информации приписывал Берджессу. В конечном счете тот все равно уже засветился. В итоге никому не удалось доказать вину Филби. Все получилось, как в анекдоте про Штирлица: «У вас в управлении работает советский шпион. Выясните, кто это». — «А-а-а, это штандартенфюрер Штирлиц, он советский подполковник Исаев, шпионит у нас потихоньку.» — «Почему же вы его до сих пор не арестовали?!» — «Бесполезно, все равно отвертится.» Все прекрасно знали, что Филби работал на Советский Союз, но доказать это не мог никто. В МИ-6 прошла масштабная чистка, десятки сотрудников лишились своих мест за неспособность противостоять иностранному шпионажу. Очевидно, руководство СИС обнаружило, что разведка работает скорее на русских, чем на англичан. Забегая вперед, скажу, что эти меры не принесли никакого положительного эффекта.
В итоге Филби был с честью отпущен в отставку и даже получил денежную премию. Это вызвало возмущение широкой общественности. В 1955 году член палаты общин Маркус Липтон сделал парламентский запрос премьер-министру Энтони Идену: «Вы решили скрыть весь урон, нанесенный сомнительной деятельностью Кима Филби?» В ответ на это министр иностранных дел Гарольд Макмиллан сообщил парламенту выводы расследования, проведенного службами министерства: «У меня нет никаких оснований обвинять Филби в предательстве интересов своей страны». Это вызвало новый всплеск возмущения, один из коллег Липтона заявил, что клоунада вокруг Филби — «оскорбление разведорганов страны». На мой взгляд, впрочем, разведорганы вполне заслужили такое оскорбление.
А Филби тем временем осмелел и начал доказывать свою невиновность. Используя старые связи, он организовал целую кампанию в прессе в свою поддержку. Ее венцом стала пресс-конференция, на которой Филби, положа руку на сердце, театрально заявил: «Я никогда не был коммунистом». Он изображал себя в качестве жертвы шпиономании, перекинувшейся в Британию из США. Поскольку таковая действительно имела место (печально известный маккартизм), и бороться с ней начали уже в самих Соединенных Штатах, в Англии он нашел благодарную аудиторию. Дело чуть не дошло до публичных извинений официальных лиц перед Филби!
Отстояв свою невиновность, советский суперагент отправился на Ближний Восток в качестве корреспондента газеты «Обсервер». Незадолго до этого английские спецслужбы понесли здесь серьезный ущерб и потеряли множество агентов. Видимо, поэтому кому-то в Лондоне в голову пришла отнюдь не блестящая идея снова использовать Филби в качестве агента. Тот, естественно, согласился. И снова в Москву пошел поток информации сверхсекретного характера.
Неизвестно, сколько еще удачливому суперагенту удавалось бы уворачиваться от ударов контрразведывательных служб, если бы не еще один перебежчик с Востока. В 1962 году в Британию прибыл сотрудник КГБ Анатолий Голицын. Знал он не так много, однако смог дать кое-какие показания против Филби. На Ближний Восток из Англии отправился один из ветеранов МИ-6 Николас Элиот, старый друг Филби. Однако многолетние теплые отношения мало помогли советскому разведчику. Его недавний друг кипел теперь благородным гневом. «Ты использовал меня много лет, — сказал он в глаза Филби при встрече, — и теперь я узнаю от тебя всю правду, даже если мне придется вытягивать ее из тебя». Ким Филби понял, что это — окончательный и бесповоротный провал. Теперь ему предстояло спасать свою шкуру.
Но с этим он сумел справиться просто блестяще. Сначала Филби изобразил панику, заявив, что готов дать все признания, если ему гарантируют безопасность. Если нет — он не скажет ни слова. Власти долго думали, а потом решили, что получить информацию о других агентах гораздо ценнее, нежели засадить уже разоблаченного Филби за решетку. В итоге в серии бесед Филби выдал своему бывшему другу целый ворох информации, не имевшей, впрочем, большого практического значения. Он рассказал о том, как его завербовали и обучили, поведал кое-что о своей работе на русских. Однако назвать имена других агентов, кроме Маклина и Берджесса, отказался наотрез. Оставив Филби под наблюдением местных сотрудников СИС, Элиот вылетел в Лондон за дальнейшими инструкциями. Когда он вернулся, пленника уже не было. Птичка выпорхнула на волю. В 1963 году Ким Филби был с почетом встречен в Советском Союзе, получил советское гражданство и работу в КГБ. На наши спецслужбы он работал до своей смерти (в мае 1988 года), являясь экспертом по Англии и СИС.
Самое странное в этой истории то, как Филби удалось бежать. Официальная версия, которую изложил он сам впоследствии, не выдерживает никакой критики. Потому что, если верить ей, получается, что английская контрразведка состояла сплошь из слабоумных сотрудников. Похоже, что кто-то очень влиятельный помог Филби переправиться через границу. Но вот кто? Вопрос остается открытым.
Таким же открытым остается вопрос и о судьбе Бланта. Здесь развитие событий приняло еще более поразительный характер! Дело в том, что последний из «Кембриджской пятерки» был выявлен весной 1964 года. На допросах он признался в том, что работал на советскую разведку, тем не менее скандал решили замять! Бланта не только не посадили в тюрьму, но и оставили на должности старшего инспектора Королевской картинной галереи! Лишь четырнадцать лет спустя власти с неохотой признали, что Блант работал на КГБ. Что это? Забота о чести королевского родственника, суд над которым мог бы бросить тень на правящую династию? Однако в других случаях британская контрразведка не вела себя столь щепетильно. В конце концов, Бланта ведь могли просто по-тихому устранить, предварительно заставив выдать под пытками всю известную информацию. И снова создается впечатление, что кто-то очень могущественный помешал расправе над советским агентом.
Словом, у меня зародилось смутное ощущение, что «Кембриджская пятерка» была отнюдь не единственной группой советских агентов, окопавшихся в британских спецслужбах. И вскоре я нашел тому новые подтверждения.
Глава 4. Во время и после войны
Дело «Энигмы»
Изучая историю британских спецслужб в годы Второй мировой войны, я обнаружил, что ряд проведенных ими операций (вернее, результаты оных) почти мгновенно становились достоянием советской разведки. Разумеется, никто не говорит о них прямо — и это еще более интригует, — но тщательное сопоставление документов позволяет сделать именно такой вывод.
При этом совершенно очевидно, что «Кембриджская пятерка» непричастна ни к одному из этих дел. Иначе бы о них было давно и хорошо известно. Следовательно, в недрах СИС работала еще как минимум одна группа советских разведчиков, не менее влиятельная, но более удачливая, чем Блант и сотоварищи. Потому что раз информации об их деятельности нет, значит, их так и не смогли раскрыть. Дело в том, что в истории разведок есть такое правило:
доступной становится только информация о провалившихся агентах. Если резидент провалился, то через пару десятков лет о нем можно рассказать — никакого вреда этим уже не нанесешь. А вот о тех из них, кто до конца оставался необнаруженным, говорить нельзя. Их дела хранятся за семью печатями, и лишь изредка появляются рассказы про самые блестящие их операции. В этом случае нам ничего не известно о таких агентах, и только по косвенным данным мы можем слегка приподнять покров тайны.
Операция «Ультра» считается одной из самых блестящих в истории британских спецслужб. Много десятилетий спустя после окончания войны ее держали в секрете, и лишь в 1980-е годы СИС позволила рассказать о том, как был раскрыт код одной из лучших шифровальных машин гитлеровской Германии — знаменитой «Энигмы».
История «Энигмы» началась в годы Первой мировой войны. Различные шифры использовались человечеством еще в глубокой древности, но вот шифровальные машины, которые создавали сложные коды, увидели свет только в начале XX столетия. Некоторые из них напоминали большие пишущие машинки, другие были похожи на телеграфные аппараты. Все они использовали сложную систему шифрования, для «взлома» которой требовалась работа целых криптоаналитических отделов. Кстати, и криптоаналитика как направление математической науки появилась именно в начале XX века.
Описание «Энигмы» я нашел на одном из сайтов Интернета. Звучит оно следующим образом:
«Энигма» относилась к классу электромеханических шифровальных машин.
Ее конструкция была основана на системе из трех роторов, осуществлявших замену 26 букв латинского алфавита. Каждый ротор имел 26 входных контактов на одной стороне и столько же выходных контактов — на другой. Внутри каждого ротора проходили провода, связывавшие входные и выходные контакты между собой. Выходные контакты первого ротора соединялись с входными контактами второго ротора. Когда оператор нажимал на какую-либо букву на клавиатуре машины, электрический ток подавался на входной контакт первого ротора, соответствующий этой букве. Ток проходил через первый ротор и поступал на выходной контакт, соответствующий какой-либо другой букве. Затем ток проходил последовательно через второй и третий роторы и подавался на неподвижный рефлектор (от лат. reflecto- обращаю назад, отражаю). В конструкции рефлектора 26 контактов разбивались на пары, контакты внутри каждой пары были соединены между собой. Таким образом, рефлектор заменял букву на парную ей.
Ток, прошедший через рефлектор, подавался назад, на систему роторов. Он вновь проходил через три ротора, но в обратном порядке. В конце концов на световом табло «Энигмы» загоралась одна из 26 лампочек, соответствовавшая зашифрованной букве.
Самым важным свойством «Энигмы» являлось вращение роторов. Первый ротор после каждого преобразованной буквы поворачивался на одну позицию. Второй ротор поворачивался на одну позицию после того, как первый ротор совершал полный оборот, то есть 26 преобразованных букв. Наконец, третий ротор поворачивался на одну позицию после того, как второй ротор совершал полный оборот, то есть после 676 зашифрованных букв.
Благодаря рефлектору «Энигма» на каждом шаге осуществляла перестановку букв внутри пар, и если, к примеру, буква N заменялась на S, то при том же положении роторов буква S менялась на N (ток шел по тем же проводам, но в другую сторону). Этим объяснялась особенность «Энигмы»: для расшифровки сообщения достаточно было вновь пропустить его через машину, восстановив предварительно изначальное положение роторов. Таким образом, начальное положение роторов играло роль ключа шифрования и устанавливалось в соответствии с текущей датой. Каждый оператор имел специальную книгу, задававшую положение роторов для каждого дня.
Для людей, не разбирающихся в технике, попробую объяснить проще. Использовать эту машину легко — достаточно напечатать на ней, как на обычной пишущей машинке, нужный текст. Напечатается при этом уже шифрованное послание, которое можно передать любым способом — хоть радиограммой, хоть вручную. Получатель вводит сообщение в такую же машину, и она выдает ему расшифрованный текст. Код на конкретный день устанавливался в соответствии со специальной шифровальной книгой, которая имелась у каждого оператора. Таким образом, даже если машина попадала в руки противника, она была для него совершенно бесполезна: без шифровальной книги раскодировать сообщения, пришедшие уже на следующий день после смены ключа, было невозможно.
Эту шифровальную машину изобрел в 1919 году голландец Гуго Кох де Дельфт, который изначально предполагал использовать ее в коммерческих целях. Однако патент быстро выкупили у него немецкие военные, которые
проявили живой интерес к новинке. Именно в Германии машину назвали «Энигма» — в переводе на русский язык это значит «загадка». Машину усовершенствовали в 1926 году и передали военно-морскому флоту для испытаний. Проверка прошла успешно, и с 1928 года «Энигма» стала основной шифровальной машиной немецкой армии.
Первыми расшифровкой сообщений, передаваемых при помощи «Энигмы», озаботились в 1932 году поляки. Несмотря на внешне дружественные отношения с Германией, в Варшаве не слишком-то доверяли западному соседу. К работе привлекли трех молодых талантливых математиков — Марианна Режевского, Тадеуша Лисицкого и Генриха Зыгальского. После нескольких лет упорного труда им удалось проникнуть в секрет «Энигмы». Однако поляки воспроизвели только саму машину, которая без таблицы ключей была бесполезна.
В это время с другой стороны от Третьего рейха, во Франции, разведчики тоже начали работу над расшифровкой немецких радиограмм. Продвигалась она вперед не слишком успешно — до тех пор, пока французской разведке не удалось завербовать некоего Ганса-Тило Шмидта, который был обижен на родную страну и имел доступ к шифровальной машине. В обмен на весьма внушительное вознаграждение Шмидт передавал таблицы кодов. Правда, совсем свежие ему выкрасть не удавалось, и таблицы попадали в Париж с задержкой в несколько месяцев.
Французы поделились своими данными с британской разведкой МИ-6, однако выяснилось, что там к расшифровке немецких кодов даже не приступали. Тогда они обратились к полякам — и нашли точки соприкосновения. У поляков была машина, у французов — коды к ней. Немецкие шифровки наконец-то удалось прочесть. Но успех оказывался не так велик, как можно было предположить: ведь таблицы ключей Шмидт поставлял со значительным опозданием. Перехватив шифровку, скажем, в апреле, французам приходилось откладывать ее в архив до июля-августа. Большая часть информации за это время успевала устареть, а новейшие данные по-прежнему оставались недоступны. К тому же польские руководители, боясь оказаться «младшими партнерами», начали скрывать от французов свои последние достижения.
А немцы тоже не спали. Время от времени они совершенствовали «Энигму». Только ценой невероятных усилий Режевскому и его коллегам удалось в кратчайшие сроки «нагнать» своих соперников. Они создают сложнейшую машину, фактически прототип современных ЭВМ, которую называют «Бомбой». Эту систему поляки держат в секрете до 1939 года, когда становится окончательно ясно, что война стоит у порога.
Более или менее откровенное сотрудничество британцы, французы и поляки налаживают за считанные месяцы до начала Второй мировой войны. Самое интересное, что советские спецслужбы оказались в курсе их работы практически мгновенно; таким образом, не остается сомнений, что информация к ним поступила из Англии. Первого сентября немцы без объявления войны вторгаются в Польшу, а 17 сентября в восточную часть страны вступают части Красной армии. В мои руки попал совершенно секретный приказ, который был дан отрядам НКВД, двигавшимся в авангарде наступающих войск. Им требовалось попытаться найти, а потом захватить «Бомбу» и ее создателей, которые, возможно, были эвакуированы в восточные районы страны, подальше от немцев.
Однако на деле дешифровщики в тот же день вместе с польским правительством бежали в Румынию, прихватив с собой две шифровальные машины и разрушив остальные. Пережив множество приключений, сотрудники шифровального бюро смогли добраться до Парижа. Французские коллеги встретили их с распростертыми объятиями — без поляков у них почему-то ничего не получалось.
Работы были продолжены в замке Виньоль, где к марту 1940 года дешифровка немецких радиограмм возобновилась в полном объеме. В этой работе приняли участие англичане, которые создали собственную программу «Ультра» для расшифровки данных «Энигмы». Мне удалось обнаружить в наших архивах слабые, но достаточно четкие следы того, что весной 1940 года расшифрованные радиограммы шли в Москву. Причем явно не по официальным каналам.
В это время немцы нашли в Польше явные свидетельства того, что многие секретные приказы читались противником. Началось расследование. Гестапо, машина столь же эффективная, сколь безжалостная, быстро сумело вычислить Шмидта. Он был арестован и брошен в концлагерь, где его следы теряются. Однако это было не такой уж большой потерей для союзников. Франция потерпела поражение в июне 1940 года, и теперь вся работа над расшифровкой радиограмм переместилась в Лондон. Эмигрировавшим сюда польским и французским ученым вместе с их британскими коллегами предстояло выполнить важную задачу — создать компьютер, который с помощью подбора кодов сможет «взламывать» сообщения «Энигмы».
И действительно, в конце 1940 года такая система была создана. В Блечли-Парке, в окрестностях английской столицы, была построена огромная электронно-вычислительная машина под названием «Колосс». Этот предок современных компьютеров действительно отличался огромными размерами — он занимал довольно большой дом. Однако грандиозная постройка позволила сократить срок расшифровки сообщений до 24 часов. А когда в 1942 году британцы смогли снять образец «Энигмы» с захваченной ими немецкой подлодки, проект наконец заработал в полную силу.
«Ультра», находившаяся под контролем МИ-6, без сомнений сослужила англичанам в годы войны неоценимую службу. В частности, британское руководство всегда было в курсе запланированных авиационных налетов на Лондон и другие города (чем и объясняется их сравнительно невысокая эффективность). Перехватывая сообщения «Энигмы», англичане узнавали местонахождение германских подлодок, планировавших напасть в Атлантике на союзные конвои, а также основные планы вермахта. Иногда они даже делились ими с русскими союзниками. Например, в июне 1943 года Черчилль в личном письме сообщил Сталину о готовящемся немецком наступлении в районе Орла, Курска и Белгорода. Правда, это было меньше чем за месяц до начала операции «Цитадель» и реальную помощь нашим войскам оказать не могло. Однако о немецких планах советское командование знало уже давно — самое позднее с апреля. Спрашивается: откуда?
Конечно, вполне возможно, что информация поступала непосредственно из рейха. Но если мы сравним те данные, которые получало советское командование, с данными, которые добывали британцы при помощи «Энигмы», то обнаружим практически полную их идентичность. Даже ошибки и неточности были практически одни и те же! А такое может быть только в том случае, если информация исходит из одного источника.
Значит, кто-то в МИ-6 регулярно передавал нашим спецслужбам данные, полученные при помощи «Колосса»? Похоже на то. Долгое время исследователи подозревали, что это делал Кернкросс, о котором из всей «Кембриджской пятерки» меньше всего информации. Но тщательная проверка документов показывает, что к тайнам «Ультры» Кернкросс доступа не имел. Вообще с этим проектом был ознакомлен крайне ограниченный курс лиц, и далеко не все сотрудники той же разведки знали о его существовании.
Впрочем, вполне возможен и другой вариант. Не исключено, что в Москву передавались не отдельные сообщения, а документация на «Энигму» и «Колосс» в целом. Этот вариант имел ряд очевидных преимуществ: не нужно было все время рисковать, перегоняя в Москву огромные объемы информации, опоздание по срокам тоже существенно сокращалось. В пользу этого решения говорит тот факт, что некоторые сверхсекретные приказы, отданные Гитлером, становились известны советскому командованию уже на следующий день. Впрочем, не исключено также, что здесь действовал какой-то суперагент-одиночка, пробравшийся в ближайшее окружение нацистского фюрера. Но эта версия выглядит еще более фантастично, по сравнению с предыдущей.
Еще один довод в копилку того варианта, которого придерживаюсь я, — это послевоенное развитие электронно-вычислительных машин в Советском Союзе. Некоторые созданные в 1940-е годы образцы очень сильно напоминали приснопамятный «Колосс». И это сходство наверняка не случайно.
Как бы то ни было, несомненно одно: из Британии в Москву поступала весьма тщательно оберегаемая информация, и без «кротов» в МИ-6 дело явно не обошлось. Причем этими «кротами» были не Берджесс и не Филби, а какие-то неизвестные нам люди.
Но «Ультра» — далеко не единственный проект, в котором ясно различим след советской разведки. Не менее четко виден онив другом деле — касающемся Рудольфа Гесса, ближайшего помощника фюрера.
Дело Рудольфа Гесса
Десятого мая 1941 года с аэродрома Аугсбург взлетел двухмоторный истребитель «Мессершмитт-110». Согласно официальной версии, в нем находился заместитель фюрера — «наци № 3» Рудольф Гесс. Он отправился в Великобританию по собственной инициативе, чтобы установить контакт с правящей элитой страны и обеспечить англо-британский мир. Миссия провалилась. Гитлер, ничего не знавший о полете, пришел в ярость. В нацистской Германии Гесса объявили сумасшедшим, попавшим под влияние астрологов. А после войны его вместе с другими нацистскими преступниками судил трибунал в Нюрнберге…
Такова официальная версия произошедшего. Надо сказать, что ее слабые стороны были очевидны уже тогда. Во-первых, сама идея того, что Гесс, преданный Гитлеру, как комнатная собачонка — своей хозяйке, мог предпринять столь смелый и своевольный шаг, абсурдна! Очевидцы тех лет из окружения Гитлера говорили, что Гесс полностью подчинил свою волю влиянию обожаемого фюрера. Соответственно нужно как минимум предполагать, что согласие Гитлера на полет было получено. Из этого и исходит большинство здравомыслящих историков. Остается вопрос о том, чего, собственно говоря, хотел добиться Гитлер? Всерьез ли он рассчитывал на мир с Англией или хотел просто ввести в заблуждение своих противников?
Все встало бы на свои места, но вот незадача: сохранилась фотография «мессершмитта», на котором улетел Гесс, при старте с аэродрома Аугсбурга. Дотошные исследователи уже давно отметили, что на нем почему-то нет топливных баков, без которых самолет просто не дотянул бы до Британских островов! При этом на экземпляре, прилетевшем в Англию, эти баки были. Следовательно, речь идет о двух разных самолетах.
Неадекватным казалось и поведение Гесса на Нюрнбергском процессе. Он то впадал в прострацию, то полностью отрицал свою вину. Создавалось впечатление, что он находится под действием каких-то наркотиков. Тогда же врачебный осмотр показал, что с тела «Гесса» удивительным образом исчезли старые шрамы, полученные им в молодости.
Еще загадочнее выглядит гибель бывшего верного соратника фюрера. На Нюрнбергском трибунале он получил пожизненный срок и должен был коротать свои дни в тюрьме Шпандау вместе с другими высокопоставленными нацистами, избежавшими смертной казни. Впрочем, остальных постепенно выпустили, и к 1980-м годам в Шпандау остался лишь Гесс, бывший к тому времени уже глубоким стариком. Его охраняли по очереди солдаты четырех стран-победительниц: три месяца в году американцы, три — англичане, три — французы и три — русские. К 1986 году по предложению Советского Союза Гесса решено было выпустить. Решение было доведено до сведения старика, который очень ему обрадовался. Но за несколько недель до освобождения, когда тюрьму охраняла британская «смена», Гесс был найден в своей камере повесившимся! Как немощный старик сумел свести счеты с жизнью в условиях, когда это вряд ли удалось бы молодому и сильному человеку, почему он это сделал и, главное, почему охрана допустила самоубийство, — на эти вопросы ответа нет до сих пор. Дело было странным образом замято.
Достаточно загадок? Нет? Тогда добавлю еще одну: в Британии часть документов, связанных с «делом Гесса», засекречена вплоть до 2025 года. Не исключено, что гриф секретности не будет снят и после.
Загадка Гесса привлекала многих историков. Лучше всего ее решил, на мой взгляд, Джордж Регнан, автор книги «МИ-6 и миссия Гесса». Пересказывать эту книгу подробно я не буду, остановлюсь лишь на основных моментах. Регнан утверждает, что так называемый полет Гесса был блестящей операцией британских спецслужб, заманивших к себе «наци № 3». Помимо того чтобы заполучить такого важного пленника и бесценный источник информации, англичане решали еще одну задачу: выявить в правящей элите людей, готовых пойти на мир с Германией (ведь именно к ним летел Гесс!) и заставить их сидеть тихо.
Чтобы решить эту задачу, МИ-6 начиная с конца 1940 года подбрасывала в Третий рейх информацию о том, что весьма влиятельные британские деятели — такие, как герцог Гамильтон — выступают за мир с Германией. Они будто бы только ждут предлога, чтобы свергнуть Черчилля и начать переговоры. Нужна лишь инициатива со стороны Германии, которая должна отправить в Англию достаточно высокопоставленного эмиссара. Гитлер и его окружение будто бы попались на эту удочку и отправили в Англию Гесса, лично знакомого с герцогом Гамильтоном. Когда миссия провалилась, фюрер пришел в ярость и объявил своего любимца сумасшедшим.
Все это хорошо, и версия действительно красива, но зачем британцы так долго скрывали правду? Если все обстояло так, как пишет Регнан, СИС могла бы гордиться героической страницей своей истории и всячески пропагандировать ее. К тому же эта версия никак не объясняет загадки «двух самолетов» и «поддельного Гесса».
По другой версии, которую любят упоминать наши, отечественные историки, англичане все-таки о чем-то договорились с посланцем фюрера. Например, о том, что ни немцы, ни англичане не будут пока пересекать Ла-Манш и вредить друг другу. Миссия Гесса, таким образом, оказалась успешной, и сам он доживал свой век инкогнито где-то в английской глубинке (находились даже люди, будто бы видевшие его). А перед Нюрнбергским процессом предстал и был затем посажен в Шпандау его двойник, похожий на самого Гесса как две капли воды. Версия подтверждается тем, что англичане действительно оттягивали высадку в Нормандии так долго, как только могли.
Это звучит уже гораздо правдоподобнее. Но все равно дает ответ отнюдь не на все вопросы. После тщательного изучения документов я пришел к поразительному открытию: скорее всего, полетГесса действительно был спецоперациейразведки. Но не британской, а. советской!
Судя по всему, идея провести операцию, о которой рассказал Регнан, была подброшена руководству МИ-6 кем-то из советских «кротов». Потому что ее проведение было, если вдуматься, не так уж выгодно Британии. Ну какой смысл брать в плен Гесса, если это ни в малейшей степени не приблизит окончание войны? И зачем устраивать ссору с теми, кто настаивает на примирении с Третьим рейхом? Ведь никакого вреда от них тоже не было.
А вот Москве было крайне нежелательно, чтобы немцы договорились с англичанами. Ведь партия сторонников примирения с нацистами была в Британии очень сильна. Помимо уже упомянутого Гамильтона в нее входили бывшие премьер-министры Чемберлен и Ллойд-Джордж, ряд консервативных деятелей и членов королевской семьи. «У Британии нет шансов на победу, так зачем воевать? Стоит ли мешать Гитлеру разгромить Россию?» — спрашивали они. Возможно, даже сам несгибаемый Черчилль был бы вынужден прислушаться к их словам. А такое развитие событий было невыгодно Сталину, который предвидел скорую схватку со смертельным противником.
И тогда советская разведка проводит гениальную операцию. При помощи британцев Гессу и Гитлеру подбрасываются сведения о том, что англичане готовы к миру. Помощник фюрера готовит полет, но незадолго до назначенной даты НКВД по каким-то своим каналам доводит до сведения Гитлера информацию о том, что все происходящее — операция британских спецслужб. Гитлер приходит в ярость и, когда Гесс поднимается в воздух, приказывает истребителям перехватить и сбить его. Тяжелый самолет Гесса преследует один из лучших асов рейха — Адольф Галланд. По официальным данным, ему не удается перехватить «мессершмитт» помощника фюрера. Так ли это? Сам Галланд после войны наотрез отказывался говорить об этой своей миссии.
В самом деле, похоже, что полет «короля истребителей» увенчался успехом и Гесс действительно был сбит и утонул в Северном море. Тогда что за самолет разбился в Англии? И кто вел переговоры с британской разведкой?
Здесь полезно вспомнить о том, что осенью 1940 года немцы продали Советскому Союзу большую партию самолетов. Было среди них и несколько «Мессершмиттов-110». Эти машины проходили испытания, а во время войны участвовали в разведывательно-диверсионных акциях. Все, кроме одной. Этот единственный истребитель числится разбившимся в мае 1941 года. Странно, но никаких данных о гибели летчиков-испытателей в этот период нет. Конечно, пилот мог спастись и с парашютом, но...
Но все же слишком много косвенных улик указывает на то, что этот самолет разбился не где-нибудь под Москвой, а возле замка герцога Гамильтона в Британии. А человек, который попал в руки британской разведки, был всего лишь двойником, более или менее удачно сыгравшим роль помощника фюрера. Скорее всего, речь шла о безумце, страдавшем шизофренией, которого удалось убедить в том, что он является Гессом. Именно этот человек предстал впоследствии перед Нюрнбергским трибуналом.
Поймав «Гесса», британцы на радостях протрубили на весь мир о том, что в их руках — один из нацистских лидеров. Вот тогда-то фюрер и впал в ярость. Опровергнуть заявление британцев он не мог — не рассказывать же, в самом деле, про то, как Гесса сбил Галланд! Пришлось признать, что в руках англичан действительно Гесс, а заодно признать его сумасшедшим и дезавуировать.
МИ-6 же начала «прорабатывать» Гесса. Не исключено, что с ним даже пытались вести переговоры о мирном соглашении. Англичане на радостях не сразу сообразили, что перед ними просто сумасшедший. А когда поняли, отыгрывать назад было поздно. Деятели, выступавшие за мир с Германией, сели в глубокую лужу. Никаких перспектив осуществить свои планы у них уже не осталось. Цели, которые ставили перед собой советские спецслужбы, были достигнуты.
Насколько верна эта версия? Скажу честно: не знаю. Мне кажется, что только она дает ответ на все вопросы и снимает все противоречия. Так это или нет — судить вам. В любом случае в «деле Гесса» советские агенты приняли самое активное участие. И опять мы не знаем ни чинов, ни имен.
Дело о «Восходе солнца»
Одно из последних во Второй мировой войне достижений советских «кротов» в МИ-6 — срыв переговоров между нацистами и западными союзниками весной 1945 года. Эти переговоры вошли в историю как операция «Санрайз» — «Восход солнца». Массовому российскому читателю и зрителю эта операция хорошо знакома. Ведь именно ее раскрывает Штирлиц, именно это задание Центра ему приходится выполнять в «Семнадцати мгновениях весны»! Но — обо всем по порядку.
В годы Второй мировой американским резидентом в Швейцарии был Аллен Даллес. Неглупый, но самоуверенный молодой человек делал свои первые шаги на поприще разведки. Впоследствии он станет шефом ЦРУ. А пока он вербовал агентов, которые могли бы поведать ему о тайнах гитлеровской Германии. Иногда это удавалось — как в случае с сотрудником МИДа Фрицем Кольбе, который по идейным соображениям передавал американцам сверхсекретную информацию. Иногда не очень — гестапо все-таки работало намного более профессионально. Агенты немецких спецслужб тоже втерлись в доверие к Даллесу. А он вел себя достаточно неосторожно — в беседе со своим источником мог выболтать весьма ценные сведения. С помощью этой информации, например, были раскрыты коды американских шифровок. Надо сказать, что Даллес поддерживал достаточно тесные связи с британской разведкой, так что информацией о нем советские спецслужбы располагали в избытке.
Весной 1945 года Даллес участвовал в переговорах, касавшихся капитуляции германской группы войск в Италии. С немецкой стороны их по поручению Гиммлера вел генерал войск СС Карл Вольф. Гиммлер поставил перед Вольфом следующую задачу: начав с соглашений о «частичной капитуляции», добиться прекращения боевых действий на Западном фронте с тем, чтобы иметь возможность перебросить все силы на восток и обрушиться на русских. Рейхсфюрер СС предполагал сыграть на чувствительных для американцев струнах: мол, вы же не хотите, чтобы русские по итогам войны действительно отхватили себе половину Европы! И действительно, американцы оказались весьма чувствительными. Среди них уже давно зрела мысль о том, что России нужно указать ее место и это место — как можно дальше от чистенькой, цивилизованной Европы. Ради такого можно было пойти даже на сотрудничество с нацистами. Обе стороны сделали все возможное для того, чтобы встречи проходили в обстановке строжайшей секретности.
Переговоры начались и продвигались вперед, как вдруг словно гром среди ясного неба прозвучала нота Молотова:
Германский генерал Вольф и сопровождающие его лица прибыли в Берн для ведения с представителями англо-американского командования переговоров о капитуляции немецких войск в Северной Италии. Когда Советское правительство заявило о необходимости участия в этих переговорах представителей советского военного командования, то получило в этом отказ. Таким образом, в Берне в течение двух недель за спиной Советского Союза, несущего на себе основную тяжесть войны против Германии, велись переговоры между представителями германского военного командования, с одной стороны, и представителями английского и американского командования — с другой. Советское правительство считает это совершенно недопустимым…
Несколько дней спустя президент США Рузвельт получил от Сталина личное письмо. Письмо было выдержано в крайне вежливых тонах, но у американского президента осталось впечатление, что Сталин элегантно отхлестал его по щекам перчаткой.
1. Я никогда не сомневался в Вашей честности и надежности, так же как и в честности и надежности г-на Черчилля. У меня речь идет о том, что в ходе переписки между нами обнаружилась разница во взглядах на то, что может позволить себе союзник в отношении другого союзника и чего он не должен позволить себе. Мы, русские, думаем, что в нынешней обстановке на фронтах, когда враг стоит перед неизбежностью капитуляции, при любой встрече с немцами по вопросам капитуляции представителей одного из союзников должно быть обеспечено участие в этой встрече представителей и другого союзника. Во всяком случае, данный ход, безусловно, необходим, если этот союзник добивается участия в такой встрече. Американцы же и англичане думают иначе, считая русскую точку зрения неправильной. Исходя из этого, они отказали русским в праве на участие во встрече с немцами в Швейцарии. Я уже писал Вам и считаю не лишним повторить, что русские при аналогичном положении ни в коем случае не отказали бы американцам и англичанам в праве на участие в подобной встрече. Я продолжаю считать русскую точку зрения единственно правильной, так как она исключает всякую возможность взаимных подозрений и не дает противнику возможности сеять среди нас недоверие.
2. Трудно согласиться с тем, что отсутствие сопротивления со стороны немцев на Западном фронте объясняется только лишь тем, что они оказались разбитыми. У немцев имеется на Восточном фронте 147 дивизий. Они могли бы без ущерба для своего дела снять с Восточного фронта 15–20 дивизий и перебросить их на помощь своим войскам на Западном фронте. Однако немцы этого не сделали и не делают. Они продолжают с остервенением драться с русскими за какую-то малоизвестную станцию Земляницу в Чехословакии, которая им столько же нужна, как мертвому припарки, но безо всякого сопротивления сдают такие важные города в центре Германии, как Оснабрюк, Мангейм, Кассель. Согласитесь, что такое поведение немцев является более чем странным и непонятным.
3. Что касается моих информаторов, то, уверяю Вас, это очень честные и скромные люди, которые выполняют свои обязанности аккуратно и не имеют намерения оскорбить кого-либо. Эти люди многократно проверены нами на деле…
Американцы были поражены: переговоры являлись сверхсекретными, и никто не должен был о них знать! Тем не менее советская разведка смогла это сделать и подробно доложить куда следует. Имя человека, которому это удалось, неизвестно до сих пор.
Некоторые исследователи считают, что речь идет о каком-то неизвестном нам агенте в гитлеровской Германии. Собственно, на это же намекает фильм «Семнадцать мгновений весны». Однако при всем уважении к работе наших разведчиков в Третьем рейхе эта версия представляется мне маловероятной. Действительно, в курсе переговоров с немецкой стороны было лишь несколько человек из высшего руководства рейха. Информация о них была строжайшим образом засекречена. А всерьез говорить о том, что кто-то из ближайших сподвижников Гитлера — например, тот же Борман — был советским агентом, не приходится. Вообще за годы войны наша агентурная сеть в Третьем рейхе оказалась очень сильно потрепана гестапо и представляла собой довольно жалкое зрелище. Решить такую задачу, которую решает Штирлиц в фильме «Семнадцать мгновений весны», ей было явно не по силам.
Остается сторона союзников — англичан и американцев. Видимо, именно от внедренных в их ряды агентов призваны отвести глаза любопытствующих и фильм, и многочисленные слухи с домыслами. Правда гораздо проще и прозаичнее: дело в том, что Сталину о закулисной интриге стало известно примерно тогда же, когда ЦРУ поделилась данными о готовящихся переговорах с МИ-6. То есть источник информации, которой пользовался лидер советского государства, находился именно в британской разведке. Но кто это был? Ни через Филби, ни через Берджесса такая информация не проходила. Судя по всему, в игру опять вступила «параллельная группа».
Я мог бы привести еще массу подобных примеров, но и этих достаточно для того, чтобы понять: советская агентурная сеть в британских спецслужбах «Кембриджской пятеркой» не ограничивалась. Судя по всему, параллельно с Блантом и компанией действовала еще одна, а может быть, и несколько групп, члены которых занимали достаточно высокие должности. Учитывая, что количество сотрудников МИ-6 не так уж и велико, это фактически означает, что вся британская разведка была буквально нашпигована советскими агентами и действовала в интересах СССР, а не своей родной страны. Исключение составляли разве что высшие руководители СИС.
О том, что эта ситуация не изменилась и после войны, свидетельствует ряд масштабных и успешных операций КГБ, которые не могли быть проведены без поддержки собственной агентуры в СИС. Я хочу для примера рассказать об охоте за современным оружием.
Атомные секреты
Охота за атомными секретами началась в 1938 году, когда в НКВД СССР поступили первые сведения о разработке в Великобритании ядерной бомбы.
Впрочем, достаточно длительное время охота за атомными секретами не находилась в числе приоритетов. Некоторые руководители СССР — в первую очередь Берия — серьезно сомневались в том, что создать ядерное оружие реально, и считали, что участие в «ядерной гонке» станет всего лишь растратой дорогостоящих ресурсов.
Тем временем в западных государствах работа над «оружием будущего» шла вовсю. Основные открытия, необходимые для создания ядерной бомбы, были сделаны еще в 1930-е годы, в основном немецкими физиками; англичане немного отставали, американцы плелись в самом хвосте.
Началась война, и прежде сотрудничавшие друг с другом ученые оказались по разные стороны фронта. Теперь англичане начали всерьез опасаться, что немцы могут опередить их с созданием атомной бомбы. Но необходимых ресурсов для того, чтобы завершить работу, на Британских островах не было. Что же делать? Оставалось одно: поделиться своими наработками со «старшим партнером» — Соединенным Штатами.
Надо сказать, что сперва в США, как и в СССР, к атомным делам отнеслись весьма скептически. Только после личного вмешательства Рузвельта дело сдвинулось с мертвой точки. В 1942 году в пустыне Невада был создан атомный центр, который начал работу над так называемым манхэттенским проектом. Работу, увенчавшуюся, как известно, созданием атомной бомбы летом 1945 года.
Однако пока до этого заветного дня было еще далеко. Англичане и американцы договорились вести разработки параллельно, регулярно обмениваясь информацией. Вскоре к работе партнеров незаметно для них самих подключилась третья сторона — советская разведка.
К 1943 году стало ясно, что ядерная бомба — не плод воображения оторванных от реальности теоретиков, а пугающая реальность ближайшего будущего. Советский Союз просто обязан был получить это оружие в максимально сжатые сроки. Но в стране, которая все силы отдавала борьбе с Гитлером, средств на масштабные проекты попросту не было. Оставался единственный доступный путь — разведка.
В США мощной агентурной сети в те годы еще не существовало, и поэтому основным источником информации была Англия. И опять руководству советских спецслужб стоило с благодарностью вспомнить Трилиссера и его операцию «Поколение»: среди британских физиков было достаточно много людей, симпатизирующих коммунизму. Поскольку официальному Лондону хотелось получить бомбу как можно скорее, к проекту привлекали всех более или менее стоящих физиков-ядерщиков, не обращая особого внимания на их взгляды и симпатии.
В итоге уже в 1943 году советская резидентура в Лондоне установила связь с одним из специалистов, работавших над британским ядерным проектом. В оперативной документации он проходил под кодовым именем «К». Как он был завербован — до конца не ясно; но, судя по всему, здесь приложили руку советские агенты из МИ-6. Надо сказать, что «К» работал на нашу разведку из чисто идейных побуждений, отвергая всякое, даже символическое вознаграждение.
Первая встреча с ним состоялась в январе 1943 года. Ученый заметно волновался — агентурная работа явно была для него совершенно новой сферой деятельности. Однако физик довольно быстро освоился и вскоре начал передавать советским агентам не только материалы, к которым имел доступ сам, но и документы из сейфа своего руководства, которые довольно дерзко изымал оттуда, снимая с них копии.
Но «К» был только одним из каналов, по которым информация шла в Москву. Другим была британская разведка. В конце войны американцы, серьезно продвинувшиеся вперед с британской помощью, решили больше не делиться со своими союзниками информацией. Поэтому агенты МИ-6 в США получили задание: любой ценой добывать те материалы, которые американцы пытаются скрыть. Надо сказать, что справлялись они с этой задачей достаточно успешно. Вот только отправлялись полученные материалы не только в Лондон, ной в Москву, где их анализировали не менее тщательно.
А вербовка британских ученых тем временем продолжалась. В поле зрения советской резидентуры попали двое из них — Алан Наин Мэй и Клаус Фукс. И если Мэй был убежденным коммунистом и сотрудничал напрямую с советскими спецслужбами, то история с Фуксом вышла несколько более сложной.
Дело в том, что Фукс был беженцем из Германии, немецким коммунистом, спасавшимся от преследования со стороны гестапо. И его, как и всякого иностранца, тщательно проверяла британская контрразведка. Тем не менее Фуксу удавалось успешно передавать данные о ходе атомного проекта в Москву. Как так получалось?
Дело в том, что здесь в игру снова вступила группа советских агентов в британской разведке МИ-6. Иначе трудно объяснить тот факт, что именно
Фукса МИ-6 привлекла для анализа нелегально поступавших из США материалов по атомному проекту. Работая под «крышей» разведки, он мог не опасаться никаких преследований. В итоге ученый продолжал свою работу на СССР до начала 1950-х годов, когда все же «засветился» и был взят под наблюдение контрразведки. Однако это был один из немногих досадных провалов.
Через МИ-6 в СССР проходило огромное количество информации о создании атомной бомбы. Как вспоминали впоследствии ветераны-разведчики, именно из Британии поступила исчерпывающая информация как о конструкции этого смертельного оружия, так и о материалах, из которых его следовало изготавливать. Итогом стало создание в 1949 году первой советской ядерной бомбы. Впрочем, не только ядерное оружие привлекало внимание советских агентов.
В небесах и на море
В XIX веке Британию называли «владычицей морей». После Второй мировой войны ее имперский блеск несколько потускнел, но она по-прежнему сохраняла весьма сильные позиции по ряду направлений. Например, в 1950-е годы здесь создается новое поколение подводных лодок, являвшееся прорывом для своего времени.
Информация о строительстве новых субмарин была строго засекречена, и доступ к ней имели лишь немногие. Однако в Советском Союзе о появлении этих подводных лодок узнали довольно быстро. Судя по всему, информация вновь шла через СИС. Но даже не это самое главное: еще до того, как первая подводная лодка была введена в состав флота, в советских конструкторских бюро имелись чертежи этих субмарин!
По некоторым данным, нашим агентам в МИ-6 удалось установить, что один из работающих над новыми подлодками инженеров — еврей, весьма симпатизирующий вновь образованному государству Израиль. Именно на этих его симпатиях и решено было сыграть — советский агент, вышедший на связь с инженером, представился как агент «Моссада». Молодому еврейскому государству, заявил он, нужен современный подводный флот. Верфи для кораблей уже строятся, не хватает только хороших проектов. Инженер согласился помочь, выговорив себе, правда, весьма весомое вознаграждение. В течение двух лет он передавал «израильскому шпиону» чертежи, которые попадали прямиком в Советский Союз.
Нужно отметить, что советская резидентура в Британии не имела к этой операции ровным счетом никакого отношения. Вся информация шла по каналам МИ-6. Ведь практически вся агентурная сеть в Советском Союзе, якобы работавшая на английскую разведку, состояла из сотрудников КГБ. Вместо того чтобы поставлять точную информацию в Лондон, она перекачивала секретные сведения из Лондона в Москву.
Еще более запутанная история получилась с авиацией. Дело в том, что в годы войны мы довольно сильно отстали в этой области от англичан и американцев. Это вполне естественно — стране, которая сражается изо всех сил, приходится труднее, чем странам, отсиживающимся за проливами и океанами. И получилось так, что к концу войны в СССР не было ни одного мало-мальски пригодного реактивного самолета. А эра реактивной авиации уже началась, и у наших западных союзников-соперников такие боевые машины строились серийно.
Впрочем, построить сам самолет было не так уж сложно. Весь вопрос был в двигателе. Если рисовать его, что называется, с чистого листа, на это может уйти не один год. Отставание только увеличится. Значит, надо брать что-то готовое. Но что именно?
Начали с трофейных немецких образцов. Однако они были не слишком совершенными и стремительно устаревали. Требовалась новейшая разработка, которую можно было приобрести только в Англии или в США. А обе страны уже закрывались от Советского Союза, своего недавнего боевого товарища, «железным занавесом». Новейшие технологии здесь вряд ли продадут. Что же делать?
Тем не менее в 1946 году в Англию для закупки двигателей направляется представительная делегация. Она посещает фирму «Роллс-Ройс», желая закупить образцы продукции. Нет, не шикарные лимузины, а авиационные двигатели, которые эта компания тоже производит. Директоры «Роллс-Ройса», не желая брать на себя ответственность за тот или иной ответ, обращаются за консультацией в правительство. Оттуда немедленно следует ответ: продайте вы этим русским какое-нибудь старье и не мучайтесь!
Так все и вышло. Контролировать все мероприятие взялась британская разведка МИ-6. Через некоторое время после того, как русская делегация отплыла домой, правительство решило поинтересоваться, а что все-таки получил потенциальный противник. И с ужасом для себя выяснило, что люди из Москвы увезли домой новейшие, только-только разработанные реактивные двигатели «Дервент» и «Нин»! Да еще и не просто так, а с полным набором чертежей, хотя лицензии на производство им никто не продавал! Причем для руководства «Роллс-Ройса» эта новость была, похоже, не менее шокирующей, чем для правительственных чиновников.
Контрразведка попыталась найти концы, но не смогла. Кто и как передал русским новейшие образцы, остается неясным до сих пор. В любом случае британские двигатели сослужили нашей авиации отличную службу. К примеру, мотор знаменитого истребителя МиГ-15 был создан именно на основе двигателя «Нин».
Что же представляла собой МИ-6 в годы холодной войны?
Боевые отряды
Незадолго до Второй мировой войны в рамках разведки были созданы специальные боевые отряды, задачей которых являлась вооруженная расправа с противниками Британии. Эти отряды получили название САС, но были больше известны как «британские коммандос». В отличие от многих других подразделений разведки, британские коммандос не имели в своих рядах агентов иностранных спецслужб (в первую очередь КГБ).
Почему так получилось? Сначала я считал, что это произошло благодаря сложной системе отбора и подготовки, принятой в САС. Кандидата выбирали вербовщики, имевшиеся во всех крупных воинских частях. Его тщательно тестировали, проверяя уровень интеллекта, физическую подготовку, а также — особенно внимательно! — лояльность британскому правительству. Только потом он направлялся в специальный лагерь базовой подготовки, обучение в котором длилось два года. В течение этого времени новобранца приучали к строжайшей дисциплине, но в то же время поощряли смелые и инициативные действия. Его учили и работать в команде, и справляться с заданиями в одиночку; обучали навыкам обращения со многими видами оружия — от боевого ножа до зенитно-ракетного комплекса — и давали навыки рукопашного боя. Через такую «отборочную сетку» вряд ли могли просочиться интеллектуалы-коммунисты.
Однако потом я понял, что дело не в этом. Со знаменитыми «коммандос» получилось то же самое, что и с неуловимым Джо из известного анекдота: «А почему он неуловимый?» — «Да кому он нужен?..» Боевые отряды не представляли никакого интереса для КГБ. Принятую там систему подготовки можно было вскрыть и без проникновения в учебный лагерь, а приказ на ту или иную операцию все равно приходил из центрального аппарата МИ-6. Именно поэтому боевые отряды САС оказались едва ли не самым эффективным подразделением британской разведки.
Свою успешную деятельность британские «коммандос» начали еще в годы Второй мировой войны. Они десантировались в немецком тылу, устраивали диверсии и покушения на высших немецких офицеров и государственных деятелей. После войны САС также провели ряд блестящих операций. В справочнике о них рассказывается так:
В 1970 г. в Омане МИ-6 поддержала переворот, во время которого местная знать свергла неугодного Лондону султана Саида Бен Теймура. Резидент в Омане Артур, группа прибывших сюда оперативников во главе с Ландэном и спецназовцы группы САС участвовали вместе с мятежниками в штурме резиденции султана. В ходе боя султан Саид был ранен, захвачен и вывезен в Великобританию, а у власти поставлен более послушный султан Кабус. Тремя годами ранее такой же переворот, но менее кровавый МИ-6 провела в Объединенных Арабских Эмиратах, где был отстранен от власти шейх Шахбуд.
Прекрасно подготовленные «коммандос» САС были задействованы в операциях против Египта в ходе войны за Суэцкий канал в 1956 г., в охоте на красных партизан Малайи и Борнео в Азии, в Йемене и Омане против местных партизан-«рашидов», в Колумбии против наркокартелей, против повстанцев на Кипре. В войне с Аргентиной за Фолклендские острова вылазка САС во главе с Брильером в Рио-Гальегос и подрыв пяти аргентинских самолетов приблизили капитуляцию противника. Тот же Питер Брильер возглавлял в 1958 г. операцию в малайских джунглях, в ходе которой САС выследила и ликвидировала вожака местных коммунистов Ах Хоя. В африканской Сьерра-Леоне бойцы САС и агенты МИ-6 под началом Спай-сера помогли правительству подавить в 1997 г. восстание оппозиции. При нападении западных держав на Ирак в 1991 г. САС под началом Холмса захватила аэродром иракцев Аль-Махмудиа и подорвала несколько нефтехранилищ, четыре бойца САС при этом попали в плен к иракцам. В 1980 г. САС освобождала от террористов посольство Ирана в Лондоне, где от их пуль вместе с пятью террористами погиб и один заложник. Затем настала пора помощи афганским моджахедам. Один из лагерей подготовки их диверсантов располагался в Великобритании, им руководил офицер САС Коннор. После начала войны в Югославии САС охотилась на территории Боснии за лидерами сербов. Так, в 1997 г. проходила операция САС «Танго». Результатом ее проведения в боснийском Приедоре стал захват и вывоз для суда трибунала в Гаагу несколько гражданских лидеров сербов, а пытавшийся воспрепятствовать их аресту начальник сербской полиции Приедора Дрляча был застрелен сасовцами.
Можно добавить, что в настоящее время САС активно используются в Ираке. Однако «коммандос» были всего лишь орудием центрального аппарата разведки. Что же представляла собой МИ-6 во второй половине уже минувшего XX века?
Свои среди чужих
Среди спецслужб мира МИ-6 занимала достаточно почетное место. Она — одна из немногих разведок, способных действовать по всему земному шару. Поэтому вполне естественно, что к ее работе повсеместно относились с большим уважением. Тем более что внешне британская разведка добивалась больших успехов. Там, где это не противоречило интересам Советского Союза, она наилучшим образом отстаивала интересы Англии.
Разумеется, не следует представлять дело так, что вся британская разведка поголовно состояла из советских агентов. Ведь в ее штате насчитывалось около 2 тыс. человек, из которых непосредственно разведчиками являлись 350. Остальные — это аналитики, технические работники, вспомогательный персонал. Среди этого достаточно большого штата действовало, судя по всему, несколько независимых друг от друга групп агентов КГБ. Каждая из них получала задание непосредственно из Москвы и вряд ли догадывалась о существовании другой. Координация действий групп — а ведь нужно было сделать так, чтобы поступающая от них информация не дублировала, а дополняла друг друга, — происходила в Центре. Такая централизация имела свои негативные стороны, но одновременно помогала системе стать более стабильной. Ведь в случае провала одной группы все остальные оказывались «незасвеченными». Периодически в аппарате МИ-6 проходили чистки, в ходе которых время от времени выявляли русских агентов. Тем не менее в общем и целом КГБ продолжал контролировать британскую спецслужбу.
Но и этого мало. В начале 1950-х годов МИ-6 подписывает соглашения о сотрудничестве с рядом западных спецслужб. Подразумевался, в первую очередь, регулярный обмен разведывательной информацией. В числе партнеров СИС оказались американское ЦРУ, израильский «Моссад», западногерманская БНД. Правда, нужно признать, что в большинстве случаев партнеры друг другу доверяли не полностью. И тем не менее довольно большой поток ценной информации от «товарищей по оружию» британцы получали. А дальше этот поток направлялся все туда же. В Москву.
Думаю, многим читателям мои выводы покажутся довольно странными и не слишком достоверными. Честно говоря, несколько лет назад я и сам вряд ли поверил бы подобным выкладкам. Однако с тех пор я собрал достаточно доказательств своей правоты.
В частности, именно благодаря советским агентам в рядах СИС провалилась операция «Камни» — одна из самых масштабных, которые когда-либо были разработаны ЦРУ. Американцы в 1970-е годы живо интересовались новыми советскими разработками. Однако все подступы к секретным заводам были надежно перекрыты, попасть туда было непросто. Тогда в стенах корпорации «Локхид», занимавшейся аэрокосмическим приборостроением, было создано уникальное изделие, получившее кодовое название «Камень». И действительно, с виду оно напоминало обычный булыжник. Но внутри камень был напичкан сложнейшими электронными устройствами: миниатюрной звукозаписывающей системой, химическим анализатором для взятия регулярных проб воздуха, множеством других датчиков. Было разработано несколько вариантов «Камня» для различных объектов: один — для секретных заводов, другой — для военных полигонов. Американские агенты в СССР должны были оставлять эти приборы в окрестностях секретных объектов. Выглядели они (приборы) вполне естественно и никаких подозрений вызывать, в принципе, не могли. Через некоторое время их следовало забирать и переправлять через границу тем же путем, каким они попали в нашу страну, — контрабандой через Прибалтику и Закавказье.
План был гениален. Вероятность для нашей контрразведки обнаружить «камни» была невелика. Разве что какой-нибудь не в меру бдительный пионер увидел бы, как некий дядя подозрительной наружности раскидывает булыжники, или энтузиаст-археолог обнаружил бы прибор при помощи металлоискателя. Однако на свою беду, американцы похвастались своим достижением перед коллегами с Британских островов. На этом, собственно говоря, вся секретность и закончилась: советские агенты в МИ-6 быстро доложили в Москву о коварных планах Вашингтона.
В КГБ начали думать о том, как сорвать американскую операцию и не «засветить» свои источники информации. Выход был найден довольно остроумный: один из агентов, который переносил в портфеле сразу три «камня», был остановлен милицией для проверки документов. Что-то в паспорте вызвало подозрения милиционеров, и агент был препровожден в отделение. Потом ему объяснили, что он якобы похож на одного разыскиваемого вора-рецидивиста. Заодно обыскали портфель и нашли там три странных камня, происхождение и назначение которых задержанный не смог удовлетворительно объяснить. Камни забрали в лабораторию для изучения, где и обнаружили шпионские приборы. После этого американского агента препроводили в КГБ, где он довольно быстро начал давать показания. Дальнейшее было уже делом техники.
Помимо срыва операции ЦРУ эти события имели еще и другое, весьма важное следствие. Обнаруженные устройства были переданы в соответствующие НИИ и смогли существенно помочь в развитии нашей микроэлектроники, которая к тому времени начала отставать от западной.
Таких историй можно было бы привести множество. В конечном счете, однако, успешную деятельность советских агентов в британских рядах смогла прервать лишь перестройка в СССР. В те годы считалось, что западные страны — наши друзья, а шпионить против друзей как-то даже и неприлично. Западные страны такую точку зрения всячески поддерживали, хотя со своей стороны шпионить не прекращали. В чем, кстати, никто их не упрекал, напротив — органам контрразведки посоветовали снизить свою активность: «Эти милые иностранцы за нами не шпионят, просто вы со своим заскорузлым тоталитарным мышлением их неправильно поняли».
Но это были только цветочки. Дальше начались ягодки, когда масса перебежчиков из КГБ начала сдавать засевших в МИ-6 советских агентов. Точных данных у меня нет, но, по неофициальной информации, руководство российских спецслужб в начале 1990-х совершенно перестало заботиться о безопасности своих агентов. В итоге последовала серия «шпионских скандалов», когда наши агенты в Британии с треском проваливались. Естественно, это не улучшало отношения между странами.
Что осталось от нашей агентурной сети в МИ-6 на нынешний день, мне неизвестно. Боюсь, что не слишком много. На эту грустную тему можно было бы рассуждать бесконечно. Впрочем, это ни в коей мере не увело меня от главной темы моих поисков. Я все еще старался найти человека, который мог вдохновить Яна Флеминга на создание образа Джеймса Бонда, знаменитого агента 007. И я нашел его. Вернее, не одного, а целых двух. И оба оказались в конечном счете агентами советской разведки.
Но не буду забегать вперед.
Глава 5. Джеймс Бонд: новые прототипы
Появление Черного Джорджа
История Джорджа Блейка настолько увлекательна, что о нем можно было бы смело написать целую книгу. Он родился в Голландии в семье британского еврея, взявшего в жены местную жительницу. Владелец небольшой фирмы, отец Джорджа оказался в числе тех, по кому особенно болезненно ударил мировой экономический кризис 1929 года. Подорвав свое здоровье в бесплодных попытках спасти собственное дело, он умирает в то время, когда мальчику исполняется всего 12 лет. Семья из относительного достатка моментально оказывается на грани бедности, и Джорджа отправляют в Каир, где живет сестра его покойного отца. Жена богатого банкира, она берет сироту под свое покровительство. Блейк проводит в Египте несколько незабываемых лет, знакомится с местной культурой, изучает различные иностранные языки. Все это серьезно пригодится ему впоследствии в работе.
Незадолго до начала Второй мировой войны Джордж возвращается в Голландию. А когда немцы оккупируют его родную страну, начинает сражаться против них в рядах движения Сопротивления. Именно здесь он получает первый опыт подпольной деятельности, сбора информации, вербовки агентов. Когда над ним нависает серьезная опасность, он умудряется бежать в Англию, где поступает сначала во флот, а потом, в августе 1944 года, — в МИ-6.
В британской разведке в это время создается особый «голландский отдел», к работе которого активно привлекают Блейка. Как только война заканчивается, он возвращается в родную страну, чтобы стать сотрудником гаагской резидентуры СИС. Первое время новичок не мог жаловаться на сложные задания — в Гааге было больше развлечений, чем работы. Все изменилось несколько месяцев спустя, когда Блейка перевели в Гамбург, где он должен был принимать участие в разведывательных операциях против СССР. Уже тогда всем было ясно, что основной мишенью СИС в послевоенные годы станет именно Советский Союз и коммунистический лагерь в целом.
Германия считалась для этого наиболее благодатным полем. Дело в том, что британцы решили в большом количестве использовать офицеров разгромленной германской армии, которые, как правило, относились к западным державам гораздо лучше, чем к России. К весне 1947 года Блейку удается создать в советской оккупационной зоне две разведсети из бывших офицеров вермахта. Засылка агентов осуществлялась, как правило, через Берлин, который был разделен на четыре сектора (по числу оккупационных держав — победительниц). Здесь граница была наиболее прозрачной. Блейк переодевал своих агентов в форму британских морских офицеров, снабжал их проездными документами с придуманными им самим английскими именами и сам провозил на автомобиле через контрольные пункты. А с территории Восточного Берлина его агенты уже ехали в разные города советской зоны, в которых организовывали сбор интересующих британскую разведку сведений.
Первый опыт оказался успешным, и руководство СИС предложило талантливому сотруднику поехать на учебу в Кембридж. Там Блейку предстояло изучать русский язык и русскую культуру — его готовили для более серьезных миссий, направленных против СССР. Именно учеба в Кембридже внесла первые изменения в мировоззрение Джорджа. Если ранее он, как и большинство своих соотечественников, считал Россию агрессивной варварской страной, то благодаря учебе на славянском факультете проникся уважением к русской культуре и русскому народу. Он начал ходить на службы в православный храм, читал Толстого и Достоевского. Вот как писал впоследствии сам Блейк в своих мемуарах.
Вспоминая дни, проведенные в Кембридже, я теперь понимаю, что они были переломными — мне открылись новые горизонты, я получил ключ к удивительным богатствам русской литературы, стал немного лучше знать русских людей, заинтересовался и полюбил их обычаи и традиции. Мой растущий интерес ко всему русскому превратился в настоящую любовь, я восхищался русскими людьми, их великодушием и щедростью, мужеством.
Блейк закончил учебу с высшими отметками и после кратковременного отдыха вновь приступил к работе на британскую разведку. Вскоре его назначили резидентом СИС в Сеуле — столице Южной Кореи. Ознакомившись с обстановкой на полуострове, где как раз начиналось не завершившееся до сих пор противостояние Северной и Южной Кореи, Джордж отправился к месту назначения. Его основной задачей стала организация агентурной сети в Советском Приморье. Однако это было намного проще сказать, чем сделать: никаких контактов между Сеулом и Владивостоком в те годы не было. Поэтому на первых порах Блейк занялся созданием агентурной сети среди корейцев, а также организовал станцию радиоперехвата, которой предстояло работать против коммунистического Севера. Именно в это время начинается постепенное изменение его взглядов. Правивший в Южной Корее режим Ли Сын Манна, поддерживаемый США и Англией, напоминал гитлеровский и у ветерана Сопротивления не мог вызвать ничего, кроме отвращения.
Блейк успешно проработал в Корее два года, когда в 1950 году на полуострове вспыхнула война. Северокорейские войска перешли демаркационную линию и начали успешно продвигаться на юг. Поскольку приказа эвакуироваться из Сеула не было, Блейк остался там и попал в плен, когда город заняли коммунисты. В плену ему предстояло провести три долгих года. Несколько попыток бежать закончились безуспешно. Однако именно плен изменил судьбу Джорджа Блейка.
Так случилось, что осенью 1951 года в его руки попали книги Маркса и Ленина, присланные в лагерь для интернированных советским посольством. Чтобы укрепить свое знание русского языка, а заодно спастись от скуки, Блейк несколько раз проштудировал их. Идеи коммунизма показались ему вполне привлекательными. Его мировоззрение постепенно менялось, и Блейк сам, без всякой вербовки, начал задумываться о том, чтобы начать работу на Советский Союз. Он тщательно взвешивал два варианта — стать активистом британской коммунистической партии или, продолжая работать в МИ-6, передавать информацию советским спецслужбам. Первый вариант был привлекательнее с моральной точки зрения, но второй позволял принести коммунизму гораздо больше пользы. Поэтому Блейк остановился именно на нем.
Теперь дело было за малым — установить контакт с советской разведкой.
Операция «Тоннель»
В конце 1951 года Блейк передал в советское посольство в Пхеньяне письмо, в котором просил о встрече с кем-нибудь из русских, обещая сообщить сведения, представляющие интерес для Советского Союза. Уже через несколько дней с ним встретился представитель КГБ, которому Блейк изложил свои условия. Он был готов предоставлять информацию об операциях западных спецслужб против СССР, не требовал за это никакого вознаграждения и просил до поры до времени обращаться с ним так же, как с другими интернированными англичанами. Затем он вернулся в лагерь, не вызвав там никаких подозрений.
Нельзя сказать, что советские спецслужбы сразу поверили Блейку. Его несколько раз проверили — например, попросив написать все, что ему известно о структуре СИС, — прежде чем согласились принять его услуги. В 1953 году, после окончания войны, Блейк смог вернуться в Британию.
Еще по дороге домой — путь следования лежал через СССР — с Блейком встретился представитель лондонской резидентуры и обговорил с ним место будущих встреч. Правда, чтобы не возбуждать подозрений, первые встречи договорились провести в Голландии, в Гааге. Знаком того, что все в порядке, должен был служить экземпляр местной газеты за прошлый день, который каждый должен был держать в руках.
После возвращения в Англию Блейк продолжил свою службу в МИ-6, сначала на канцелярской должности. По роду службы он получил доступ ко многим секретным документам, представлявшим интерес для советской разведки. Глава нашей резидентуры в Лондоне на одной из встреч вручил ему фотоаппарат «Минокс», с помощью которого Блейк снимал фотокопии с наиболее важных документов.
В начале 1955 года Блейк был командирован в Берлин, где готовилась весьма масштабная операция. Дело в том, что и после разделения страны на два государства — социалистическую ГДР и капиталистическую ФРГ — западные секторы Берлина остались под контролем англичан, американцев и французов. Это был своеобразный остров западного мира в самом сердце Восточной Германии, превратившийся в силу своего географического положения в настоящий рай для шпионов. Берлинская резидентура МИ-6 была, например, самой многочисленной из всех резидентур британской разведки. Здесь работало около ста человек.
Блейк сразу же включился в достаточно оживленную деятельность СИС в Берлине. Первой операцией, которую он должен был осуществить, являлось открытие магазина. Дело в том, что советские граждане легко могли посещать Западный Берлин, однако на имевшиеся у них небольшие суммы было крайне сложно купить западные товары. Поэтому британская разведка решила открыть в одном из домов неподалеку от границы советской зоны магазин, где все можно было бы купить за восточные марки. Магазин располагался в квартире, никакой вывески снаружи не было, и приглашать покупателей должен был специальный зазывала. Расчет строился на том, что наши измученные дефицитом сограждане с радостью согласятся шпионить для британцев за пару-тройку красивых шмоток. МИ-6 рассуждала слишком оптимистично: в магазин так никто и не пришел. Закончилось все тем, что директор магазина (причем без всякого подстрекательства со стороны Блейка) перешел в ГДР и рассказал местным властям все подробности операции.
Следующая операция оказалась более успешной: Блейку удалось завербовать одного из переводчиков советского консульства. Информация, поступавшая от него, носила в основном экономический характер, к тому же Джордж тщательно фильтровал то, что можно было передавать в СИС, не нанося большого ущерба Советскому Союзу. Тем не менее в Лондоне этого человека считали весьма ценным агентом — возможно, потому что ничего лучшего в результате деятельности в недрах МИ-6 групп советских агентов уже не осталось. Блейк, кстати, так и не узнал о том, что значительная часть его коллег, как и он сам, работают на Москву.
Однако самым известным делом, в котором принимал участие Блейк, стала операция «Тоннель». Дело в том, что в Берлине разведчикам обеих сторон немало помогало то обстоятельство, что линии подземных коммуникаций были довольно запутанными и проходили в непосредственной близости от разделительных границ. Именно на этом и решено было построить всю операцию.
Началась она в 1953 году, когда английским резидентом в Берлине был назначен Питер Ланн. Он разработал план подключения к советским подземным кабелям телефонной связи, которые проходили примерно в 500 метрах от границы советской и американской зон. Для осуществления этой операции было решено привлечь американских союзников. ЦРУ заинтересовалось проектом и пообещало предоставить все необходимое финансирование.
Работы были начаты с достаточно большим размахом. В берлинском микрорайоне Альтглинике было решено построить американские военные склады, чтобы замаскировать работы по строительству тоннеля и соорудить большую станцию прослушивания. Тоннель шел от станции на глубине около 10 метров к трем советским военным линиям связи, одна из которых связывала штаб Западной группы войск в Карлсхорсте напрямую с Москвой. Более ценный источник информации вряд ли можно было себе представить. Все данные должны были доставляться напрямую в Лондон и Вашингтон. В тоннеле оборудовали сложную систему оповещения, которая срабатывала в том случае, если там оказывался кто-то чужой.
На беду МИ-6 и ЦРУ, Блейк оказался в курсе проекта и мгновенно сообщил о нем советскому резиденту. КГБ оказался перед весьма сложной задачей. Напрямую помешать американцам было нельзя — это означало бы мгновенный провал Джорджа. Не мешать им, понятное дело, тоже не представлялось возможным — слишком много секретной информации шло по телефонным проводам, к которым подключился противник. Советские спецслужбы приняли соломоново решение: в обстановке строжайшей секретности были проложены обходные линии связи, по которым и пошла вся ценная информация. А по прослушиваемым кабелям пускали все неважные разговоры либо просто прямую дезинформацию.
Комедия длилась больше года, пока советская сторона наконец не прекратила ее. Двадцать второго апреля 1956 года в ходе плановой проверки телефонных линий советские военные связисты «обнаружили» ответвление, ведущее в сторону американского сектора. Операция закончилась, однако ЦРУ и СИС поспешили записать на свой счет выдающуюся победу. Лишь несколько лет спустя стало ясно, что ситуация с первого и до последнего дня находилась под контролем СССР.
Вскоре после окончания операции «Тоннель» Блейк вернулся в Англию, где продолжил работу в отделе, специализировавшемся на шпионаже против Советского Союза. Здесь он создал бюро переводов, которое занималось русским языком. На самом деле бюро было «крышей» для группы разведчиков, намеревавшихся использовать фирму для вербовки обращавшихся в нее сотрудников различных советских учреждений. Вскоре МИ-6 могла оперативно приставлять в качестве переводчиков своих агентов буквально к каждому интересующему ее советскому гостю или отправлять их в СССР в составе различных делегаций.
Кроме того, Блейк занимался вербовкой людей, имевших те или иные контакты с советскими гражданами. В их число входили бизнесмены, преподаватели, студенты, ученые. Беседу с ними он всегда начинал рассуждениями о патриотическом долге. Тем не менее большинство его собеседников прямо или завуалированно отказывались работать на разведку. Многие заявляли, что в принципе согласны, но не желают делать ничего такого, что могло бы повредить их торговым интересам или взаимоотношениям с советскими коллегами. Это условие позволяло им поддерживать видимость сотрудничества с МИ-6, на самом деле ни к чему не обязывая.
В 1960 году Блейк получает новое назначение: его отправляют в Ливан, чтобы изучить арабский язык в Ближневосточном центре арабских исследований. В дальнейшем планировалось направить его в одну из местных резидентур. Проведенные в Ливане месяцы Джордж потом будет вспоминать как одни из лучших в своей жизни, но эту идиллию внезапно прервало письмо из Лондона с приказом вернуться в английскую столицу.
Гадая о причинах столь странного послания, разведчик начал вновь собираться в путь.
Побег
В Лондоне Блейк оказался прямо в расставленной специально для него ловушке. Его долго и изнурительно допрашивали о различных эпизодах его работы, пока наконец не обвинили напрямую в работе на советскую разведку.
На первых порах Блейк все отрицал. Лишь позднее выяснилось, что МИ-6 уже в течение нескольких месяцев «пасла» его, получив косвенные данные из различных источников. В конечном счете стало ясно, что отпираться бесполезно: в руках допрашивающих оказались неопровержимые факты, которые свидетельствовали о работе Джорджа на КГБ.
Читать бесплатно другие книги:
