Храбрый Тилли и другие истории (сборник) Янг Ларри

«Собака второго этажа»

Хотя Тынис и не очень любит ходить в гости, мы с ним, однако, бываем в разных домах.

Один дом я хорошо запомнил. Там живёт русская борзая. Тынис назвал её «собакой второго этажа»… Вы спрашиваете, что за странное название? Сейчас объясню.

Когда мы пришли в дом, собака сидела на рояле, а головой упиралась в потолок. Можно было подумать, что, если она не будет упираться, потолок упадёт.

Сидит борзая на рояле – и без того высоченная, – и ей так нравится сидеть… Сидит и смотрит на всех сверху, со своего второго этажа.

Борзая всё-таки спрыгнула с рояля, но не сразу… Сначала на диван, который стоял у другой стены, и там посидела. Будто соображала – есть ли из-за чего спускаться на пол… А потом всё же спустилась и встала передо мной, как стена. И ничего за этой стеной не видно, такая она огромная.

– Тынис, я здесь! – прорычал я на всякий случай.

– Ты чего – боишься? – спросила борзая.

– Боюсь не боюсь, а как бы Тынис не потерялся… – сказал я.

– В нашем доме ничего не теряется, будь спокоен, – гордо сказала борзая и снова запрыгнула на рояль.

Осенние игры

Мне нравится, когда гости ко мне приходят. Особенно если на улице дождь идёт.

Несси не надо уговаривать, она хоть каждый день будет приходить.

Пришла в гости – давай играть! Беру я палку за один конец и держу, чтобы Несси не могла достать.

Я уже запыхался, а Несси хоть бы что. У неё даже аппетит разгорелся, будто её дома не кормят. Я к миске с мясом, а она тут как тут. Уткнулась узкой мордочкой рядом и уплетает за обе щеки. Всё смолотила как мельница. Я не против. Вот косточку жаль… Да и какая уважающая себя собака отдаст свою кость? Не подходи! Но Несси так посмотрит своими бусинками – всё отдашь.

Только куда Несси с её зубами. Она лишь понюхает кость и тявкнет: мол, грызи сам! Сам так сам. Каждому своё. Несси хрящи, а мне кости… Мне хрящ на один зуб, щёлк – и нет его! А с костями приходится повозиться. Тоже дело. Времени – хоть отбавляй, лежу и мусолю свою косточку, пока не станет гладкой, аж заблестит.

Что ни говорите, в собачьей жизни есть свои радости!

А Несси давно уже спит на моей подстилке. Пусть. Мне не жалко.

Плохая погода

Сегодня с утра на улице дождь. Настоящий осенний дождь, холодный и липкий. На улицу идти неохота. Смотрю из окна во двор. Там, во дворе, маленький фоксик выгуливает старика хозяина.

– Расскажу тебе грустную историю, – говорит Тынис. – Вот про этого самого фоксика. А ты послушай.

У времени крылья, а у маленького фоксика всего лишь ноги… Как быстро он бегал когда-то! Молодой хозяин едва поспевал за ним.

Ах, как летит время! Прошло много лет. Всё реже фоксику хотелось бегать, всё чаще ходил он шагом.

И вот сегодня, взгляни, тяжёлый, хромающий фоксик едва передвигает ноги. За ним уныло плетётся постаревший хозяин… Теперь и наш двор для фоксика – слишком длинная дорога. Хозяин взял уставшего фоксика на руки. И так, обнявшись, они ещё долго будутгулять под осенним небом…

– Да, грустная история, – сказал я, – но я обязательно вставлю её в свои рассказы.

Водные процедуры

Так я мытьё лап называю. Хочешь не хочешь, а мыть лапы надо. Я с этим давно примирился. С хозяевами спорить не приходится.

Погулял, пришёл домой – сижу жду, когда Тынис или Эстер в тазик воды нальют. А тут телефон зазвонит или соседка спустится… Сижу в прихожей, жду. Если войду в комнату, Эстер будет недовольна. Жду… А Эстер по телефону говорит и говорит. Надо запастись терпением.

Наконец кончила говорить. Налила в тазик воды. Вначале передние лапы моет, потом – задние, да ещё в двух водах.

– Охота, – говорю, – тебе возиться? Я бы и сам мог, как все собаки, вымыться. Для чего у меня язык?

Напрасно. Ей видней. Вымоет лапы – за бороду принимается. Бороду я мыть не люблю.

– Стоять, Жюль, стоять! Ты по улицам бегаешь, все углы бородой метёшь, – говорит.

Стою. Я эту команду раньше всех команд запомнил, потому что мне бороду три раза в день моют. Сначала, когда меня Тынис гулять водил, как услышу: «Жюль, стоять!» – никак понять не мог, чего от меня хотят. Неужели Тынис посреди улицы меня мыть собирается? А это, оказывается, машины пропускать надо.

До всего сразу не додумаешься.

Свои и чужие

Несси второй год пошёл, а она своих от чужих отличить не может. Правда, меня сразу узнаёт, а вот других…

Как увидит Эстер в дублёнке, начинает рычать, как мотор заведённый. Долго я ломал голову – почему? И понял. Несси, как всегда, всё на свете путает. Нет чтобы подойти, понюхать… Тогда сразу понятно: этот зверь не кусается, хоть и мохнатый.

Пришёл к нам водопроводчик кран чинить, чтобы не капал. Я, как положено, заворчал. Чужой ведь – не свой. А Тынис командует:

– Место! Свои!

– Какой же, – говорю, – свой, если он у нас не живёт и я его в первый раз вижу.

Только смотрю, Тынис руку ему пожимает, спасибо говорит. Выходит, что те, кому руку протягивают, – это свои, а те, с кем просто так здороваются, – чужие. Нет, всё у людей непросто…

А вот и Эстер пришла.

– Здравствуй, – говорит. И всё…

Тынис тоже:

– Здравствуй, – в ответ. И всё.

Ничего не понимаю… Бегу к Эстер, подаю лапу.

– Здравствуй!

– Здравствуй, здравствуй, Жюль! Хорошая собака, – и пожимает мне лапу.

Вот это я понимаю – свои!

Как Несси усы стригли

Несси вся в слезах.

– Ты чего, Несси?

– Посмотри на меня в последний раз…

– Ты что, уезжаешь?

– Нет, никуда не уезжаю. Мне завтра усы будут стричь.

– Что ты говоришь? За что тебя так?!

– Из-за выставки…

– Может, ещё обойдётся?

– Не обойдётся, уже ножницы точат.

– А меня, по-моему, стричь не собираются, – говорю.

– Скажи, пожалуйста, Жюль, почему собаки должны быть друг на друга похожи?

– Собачья доля, – отвечаю.

Встречаю Несси на следующий день.

– Ой, Несси, что с тобой? Ты сама на себя не похожа.

– А на кого?

– У тебя морда совсем лисья.

– Очень некрасиво?

– Непривычно как-то…

– Я же говорила.

– Ты не огорчайся, Несси, меня, наверно, тоже подстригут.

– Ты правду говоришь? – обрадовалась Несси.

– Я тебя никогда не обманываю.

– Вот хорошо-то!

ЗАВТРА МЫ С НЕССИ ИДЁМ НА ВЫСТАВКУ ЗАВОЁВЫВАТЬ ЗОЛОТЫЕ МЕДАЛИ.

На выставке

Завтра мы ничего не завоёвы-вы-ва-ли… Вот слово! Не выговорить… Мы не выступали, мы с Несси ещё не выросли, мы ещё щенки – понятно?

Мы ходили и смотрели. Это тоже интересно.

Вы были когда-нибудь на выставке? Собак – не сосчитать! Всех пород и расцветок – в глазах рябит… Все сидят кучками по разным углам. Доберманы с доберманами, шпицы со шпицами, болонки с болонками. Все подстрижены и причёсаны. Смирно сидят, потому что ни играть, ни лаять нельзя.

Будь человеком!

– Здравствуй, дог, я тебя знаю…

– Ты кто такой и откуда меня знаешь? – спросил великан.

– Я по картинкам знаю, – говорю.

– Это не повод для знакомства, – прорычал дог и отвернулся.

– Эй, – говорю, – будь человеком, не сердись!

– Зачем это мне быть человеком? – удивился дог.

– Пожалуйста, не сердись…

– Ну и молодёжь пошла! – вздохнул почему-то дог. – Откуда ты взялся, такой шустрый?

– Из дома, – говорю, – мы здесь неподалёку живём…

– Ну и иди своей дорогой, – сказал дог и сердито мотнул длинным хвостом.

– Может быть, вместе пойдём, – говорю, – поиграем, побегаем…

– Щенок, как ты со старшими разговариваешь?!

– Как разговариваю? По-собачьи разговариваю…

– Слушай, – говорит, – давай разойдёмся по-хорошему. У тебя своя компания, у меня – своя.

– Возьми, – говорю, – меня в свою компанию, веселей будет.

– Нет, это уж слишком! Что, по-твоему, может быть общего у дога с терьером? А?

– Пятна, – говорю. – У тебя – чёрные, а у меня – подпалины…

– Эй ты, с подпалинами и веником на голове! – прорычал дог. – Я давно уже забыл то, что ты знаешь…

– Так бы и сказал, что забыл. Я тебе напомню. Правила игры такие: ты беги, а я догонять буду.

– Доги никогда и ни от кого не бегали, понял?! – взревел дог.

– Правда? А мы с тобой похожи! Я тоже никогда и ни от кого не бегал.

– А от меня побежишь! – заревел дог и рванул поводок в мою сторону.

– И не подумаю! – рявкнул я и натянул свой поводок.

– Твоё счастье, что ты – щенок! – процедил зевая зубастый дог и повернулся ко мне спиной.

– Эй, дог, какая у тебя может быть компания, если ты играть не умеешь? – сказал я и пошёл своей дорогой.

А про веник это он зря… Если не знаешь – спроси. Это не веник, это чёлка называется.

Разговор по душам

– Несси, говорю, – зачем нам с тобой эта выставка?

– Как зачем? Все пришли…

– Всем, может быть, и надо, а нам зачем?

– Раз всем надо, значит, и нам надо, – говорит Несси.

– А я не хочу.

– Зачем тогда пришёл? – спрашивает.

– Привели, – говорю.

– Вот видишь.

– Давай уйдём, – говорю.

– А как уйдёшь, – спрашивает Несси, – когда ты на поводке? Да и я тоже.

– Ну, тогда побудем ещё немного, – согласился я.

Это вам не хухры-мухры

Вы видели настоящего бульдога? У него на морде написано: «Как я сказал, так и будет!»

– Медаль, – спрашиваю, – пришли получать?

– Не нуждаюсь… – выдавил бульдог.

– Да, вы правы, – говорю, – и кому нужна эта медаль?

– Кому-нибудь и нужна, – фыркнул бульдог.

Разговора не получается.

– Скажи-ка, – вдруг гаркнул бульдог, – отчего ты так часто хвостом вертишь? Я так полагаю, что ты вертолёт и сейчас полетишь.

– Это как понимать? – спрашиваю.

– Так и понимай, как я сказал!

– Я Жюль – голубой терьер, а не какой-нибудь там вертолёт.

– А я английский бульдог. Ну и что?

– Чем, – говорю, – тебе мой хвост не понравился?

– Мне всё равно, – отрезал бульдог. – Мне дела нет. И точка!

– Тебе дела нет до моего хвоста, потому что у тебя своего хвоста нет!

– Нет и не надо! – отрубил бульдог.

– Как же ты без хвоста живёшь? – спрашиваю.

– Так же, как ты с хвостом, даже лучше, – прогудел «англичанин».

Разговора не получается.

Вы видели настоящего бульдога? Это вам не хухры-мухры, это серьёзная собака.

Хозяйка тойтерьера

С нашей знакомой Пильви невозможно по-человечески разговаривать. Во-первых, она такая высокая, что приходится задирать голову так, что видны верхушки деревьев… Во-вторых, её капельный тойтерьер сам не выше башмака, а всё время вмешивается.

– Как вы поживаете, Пильви? – спрашиваю.

– А, Жюль! Давно тебя не видела, – произносит Пильви со своей высоты. – Почему не приходишь к нам в гости?

– Я собрался, да были дела, – отвечаю, но Пильви меня не слышит из-за лая своей собаки.

– Мы с Ричем тебя вспоминали…

– Вспоминали? – удивился я. – Почему же тогда он на меня лает?

– Тебя так красиво подстригли! – доносится голос Пильви.

– Ваша собака, наверно, получила медаль? – спрашиваю я, стараясь перекричать Рича. – И поэтому так радуется?

– Как тебе понравилась выставка, Жюль?

Я хотел ответить, но меня перебил Рич своим хриплым лаем.

– Надеюсь, что будущей весной ты получишь медаль, – говорит Пильви и берёт свирепого малютку на руки.

На руках тойтерьер ещё храбрее, заливается пуще прежнего! На нас уже стали обращать внимание.

– Я прощаюсь с вами, нас вызывают на ринг, – сказала Пильви, унося с собой невозможного Рича.

Все встали и пошли на большое зелёное поле. И мы за ними.

Мы с Несси долго стояли и смотрели, как водят собак по кругу… Даже надоело. А их всё водят и водят – головой к чужому хвосту.

Каждая собака старается быть самой красивой. Кому это удаётся, получает награду – маленькую круглую железяку.

Хозяева прыгают от радости и дают понюхать железяку своим питомцам, а потом прячут подальше в карман, чтобы не потерялась.

Мы с Несси решили, что на будущий год обязательно постараемся добыть медальку для наших хозяев.

Чау-чау

Чау-чау не похож ни на одну собаку. Голова как шар, морда грустная, а может быть, задумчивая. И выражение на морде: «Всё зря! И осень, и дорога, и птички…» И ходить ему неохота, и лежать не хочется, будто он не в своей тарелке…

Стоит – не пошевелится, пока его гребёнкой расчёсывают. Час может простоять или два, а может и больше… Где только в нём помещается столько терпения? Я бы на его месте давно уж сбежал.

И никак его не растормошить… Глядит на меня молчаливый, будто говорит: «Я всё про тебя знаю, где-то я уже видел такое, ты мне неинтересен…»

Стоит и стоит, а его чешут и чешут.

А вокруг берёзы пожелтевшие. Каштаны шоколадные падают. Один прямо в меня угодил, но не очень больно. А хорошо-то как! Бегаешь среди листьев, они шуршат, как фантики. Грибы на ходу лапами сшибаешь. Весело!

А чау всё чешут и чешут.

Наконец и чау устал стоять, лёг в траву под солнышко. Лежит подушка пуховая, а сбоку язык фиолетовый, как ярлык, свешивается…

И мне, что ли, отдохнуть? Всё равно игры не будет… Прилёг рядом и голову положил на чау. До чего удобно и тепло!

А потом я, наверно, уснул…