Голая правда. Откровения современных деловых женщин Хеффернан Маргарет
Раньше я боялась на работе отстаивать свое право на личное время, потому что моя компания требовала «целиком и полностью посвятить себя работе». Получить повышение можно было только в том случае, если ты живешь поблизости, проводишь много нерабочего времени в общении с коллегами и так далее. Команды «муж-жена» встречались у нас довольно часто.
Думаю, что нужно четко понимать, на что вы максимально готовы пойти, и трезво оценивать, сколько вы отдаете работодателю, и требовать, чтобы вас соответствующим образом ценили. Это может означать рискнуть работой, но я выяснила для себя, что, если не делать из этого публичного разбирательства о том, на что вы «согласны и не согласны», вы сможете организовать свою личную жизнь.
Самая тяжелая битва в этой войне – битва за время. Я помню, как старший партнер в юридической фирме сидел на работе после 10 часов вечера в день рождения своей дочери только ради того, чтобы на пять минут «предстать» перед большим начальством во время подписания документов. Таким образом он заявлял о том, что для него работа важнее дочери. (Его начальник, разумеется, так его и не заметил и не узнал, чем ему пришлось пожертвовать. Все, что он получил в итоге, – его не отругали за небрежное отношение к работе.) Время – кислород общения, и компании хотят дышать много. Все более распространяющаяся 60-часовая рабочая неделя прекрасно показывает, кто тут главный. И это не считая ужинов с клиентами, обязательного гольфа и встреч с партнерами по выходным! Все эти якобы привилегии и свидетельства успеха на самом деле – проверка вашей цельности.
Битва особенно тяжела, потому что эти приманки весьма соблазнительны. Мы хотим, чтобы нам много платили. Мы жаждем удовлетворения и радости, потому что смогли сделать нечто сложное. Достижения внушают нам еще большую любовь к работе, потому что подтверждают наши навыки и компетенцию. Женщины не всегда готовы признаться, как сильно они любят свою работу, какой ощущают подъем, какую гордость, какое уважение к себе. Мы все ищем отговорки: «Кто-то же должен платить по закладной». Мы не хотим спровоцировать еще больше ревности, но сами в глубине души знаем, что делаем все это только потому, что безумно любим работу.
Нэнси Фрэнк была в подчинении у женщины, которую называла жесткой, но при этом считала прекрасной начальницей, потому что та требовала (и получала) от Нэнси все больше и больше. Любовь к работе в итоге привела к конфликту в семье, а Нэнси не хотела жертвовать ни тем ни другим. Тяжело быть между двух огней – когда два упрямых возлюбленных рвут тебя на части.
Нэнси Фрэнк
Муж часто жаловался, что я слишком редко ужинаю дома, поскольку все время в разъездах. Дома на меня давили все больше и больше, чтобы я меньше работала. Помню, я однажды вошла в кабинет начальницы и сказала: «Мне нужно сократить количество командировок, иначе работа разрушит мою семью». Она ответила: «Это усложнит жизнь нам обеим, правда?» И это происходило со мной! Я руководила маркетингом в компании, имевшей клиентов по всему миру! Начальница сказала: «Давай постараемся все устроить», но мне по-прежнему казалось, что меня тянут в разные стороны. Я чувствовала себя, как младенец из притчи о Соломоне. Муж сказал: «Ты сама загнала себя в такую ситуацию – не кто-нибудь».
Парадигма мужского превосходства так сильна, что многие до сих пор не могут спокойно видеть, что их партнерша работает, что она успешна и уверена в себе, да еще и руководит людьми.
Линн Кингсбери
Мне очень сложно сохранить любовные отношения, потому что работа в сфере продаж предполагает множество развлекательных программ для клиентов. Я как-то сказала своему возлюбленному: «Почему бы тебе не пойти со мной?» Он пошел, а потом обиделся, что я целый вечер проговорила о работе и не уделяла ему внимания. Он сказал, что чувствует себя моей женой! Но я-то говорила о работе, потому что пришла на вечер именно за этим.
Корпоративные вечеринки – а их устраивает каждая компания – могут быть смертельно опасны для любви. Как бы чудесно ни было все организовано, один из пары оказывается в центре внимания, а другой – в тени. Когда я вышла замуж во второй раз, я ненавидела медицинские сборища, которые проводила организация, где работал мой муж Линдсэй, а он – мои, журналистские. Но серьезно мы поссорились только один раз – на Лондонском кинофестивале. Я обязательно должна была туда поехать, чтобы поддержать нужные связи, – мне пришлось почти непрерывно вести светские беседы с продюсерами и режиссерами, которые сотрудничали с моей организацией. Но все это время никто не разговаривал с моим мужем, всем было плевать, кто он и чем занимается, поскольку он не имел отношения к нашему бизнесу. Ему пришлось пойти со мной, а в результате он весь вечер провел в одиночестве. И конечно начал дуться, а я – ворчать из-за того, что он дуется.
После этого эпизода мы перестали вместе ходить на корпоративные вечеринки, но мне это казалось ребячеством. Я чувствовала, что нам стоит договориться, как себя вести в таких случаях. Сейчас мы более откровенны друг с другом (и более опытны), поэтому ясно представляем себе, как будет выглядеть то или иное мероприятие и чего от него ждать, если мы все-таки решим отправиться туда вместе. Когда я иду с мужем, я делаю это для того, что бы поддержать его, лучше понять его коллег и посмотреть, в какой среде он работает. И он отправляется со мной по тем же причинам. Мы вовсе не считаем, что обязательно должны так делать, и ходим вместе довольно редко. Теперь мы знаем, что корпоративная вечеринка – это не вечер вдвоем.
Как бы ни было трудно – а это действительно трудно, – мы не сможем ощутить полноту жизни, если возведем непроницаемые стены между домом и работой. До тех пор пока мы, наконец, не сможем осмыслить наши связи с корпорацией и понять, насколько гибкими или прочными мы хотим их сделать, нам придется совершить немало ошибок, преодолеть множество препятствий и пережить достаточно унижений, причем с обеих сторон. Фрэнк – муж Нэнси, вероятно, ревновал ее, но это не означало, что он ее не поддерживал.
Нэнси Фрэнк
Как бы ему ни не нравилось, что моя карьера затрагивает нашу семейную жизнь, он получал от этого ощутимые выгоды. Он делал вещи, которые очень помогали «корпоративной супруге». Например, как-то раз на одном из мероприятий Фрэнк познакомился с моим генеральным директором, а потом написал ему письмо о том, какое впечатление на него произвела компания и что он понимает, почему его жена так ответственно и преданно трудится. Он отправил это прекрасное письмо, и однажды генеральный директор остановил меня в коридоре и сказал, что ему было очень приятно получить такое послание. Я ничего не знала, поэтому спросила [мужа]: «Что это было?» – «Да так, одно письмо написал…»
Переезды всей семьи, связанные с работой одного из супругов, заставляют супругов решать все те же задачи, отвечать на те же самые вопросы, только поставленные на этот раз ребром: кто важнее – муж, жена, компания? Кто-то чем-то должен пожертвовать – как это решить?
Карен Прайс
Я работала в крупнейшей инженерной компании мира. Ряд повышений и двенадцать переездов в течение пятнадцати лет – высшая похвала и доказательство успеха. Если ты продолжаешь на них работать и тебя опять куда-то переводят, – это означало, что тебя очень высоко ценят. Мужья хвастались, что их заметили и переводят в другой город, а то и в другую страну, а их милые женушки собирали детей, продавали дом и ехали вслед за ними. Мы же с подругами недоумевали: что будет с нашей личной жизнью в случае переезда? Нам не нужны были мужчины, которые станут собирать наши вещи и следовать за нами, бросая все. Мы хотели мужей, у которых своя карьера. Но тогда как же нам каждый год переезжать, когда у них своя работа здесь?
Многие крупные организации просто зациклены на передислокациях своих сотрудников, они используют их как проверку – и таким образом теряют множество блестящих, умных женщин, которые очень хотят работать, но все же не ценой разбитой личной жизни. Мужчины нередко считают это недостаточно веским аргументом и расценивают как несерьезное и безответственное отношение к работе. Отчасти так оно и есть – но это недостаточно серьезно и ответственно, прежде всего, со стороны работодателя, который до сих пор все еще не хочет понять, что игра в превосходство нас не устраивает и мы не станем играть по его правилам.
Если переезд – это своего рода тест, то женщины все чаще его бойкотируют. «Проблема с женщинами в том, – говорит Питер Райт, вице-президент по управлению человеческими ресурсами «Эсте Лаудер», – что их никак не заставишь переехать. Мы работаем по всему миру, и нам нужны руководители в разных странах. А они просто отказываются переезжать!» А Чтобы сохранить своих лучших женщин, ему пришлось изменить политику и искать будущих руководителей на местах, а руководителей, которые готовы переезжать, подтягивать до нужного уровня4. Но Райт вовсе не стремился служить своим сотрудникам, он требовал, чтобы они служили ему. Его проблема с женщинами была в том, что он считал их нежелание подчинять личную жизнь работе серьезным недостатком. Это означает, что мы непременно должны выбирать, а мы не хотим этого делать.
Когда женщины или пары сталкиваются с необходимостью сделать подобный выбор, они рассматривают как решающий фактор не успех в предстоящей работе, а успех своего главного совместного проекта – семьи. Для этого нужно полное взаимопонимание.
Пейдж Арноф-Фенн
Мне предложили работу в «Кока-коле», так что я переехала в Атланту, а муж остался в Вашингтоне. Мы оба были «на коне» и понимали, что если кто-то из нас откажется от своей работы, то будет жалеть об этом всю жизнь, поэтому нам пришлось сделать этот шаг. Так был приобретен незаменимый опыт. Мы настолько сильно скучали друг по другу, что в результате оба уволились и нашли работу в одном городе. Это было наше общее решение, и мы оба чувствовали, что поступаем правильно, поэтому решиться на это было не так сложно. Я думаю, когда-нибудь мы снова переедем, и снова будем правы, потому что решим это вместе. Наш союз очень важен для нас обоих, и у нас одинаковые предпочтения. Мы оба много потрудились, чтобы иметь прекрасные резюме, но мы ценим время, проведенное вместе, и свой образ жизни. Это гораздо важнее работы.
Семейные пары часто сталкиваются с необходимостью решать очень серьезные вопросы. И не просто «что важнее – дом или работа». Гораздо жестче: что именно является главной и определяющей ценностью – корпорация или личность. Традиционные, старые компании предпочитают деспотизм равенству. А вы насколько глубоко позволите своей корпорации проникнуть в вашу личную жизнь? Нужна ли вам семья, в которой один доминирует, а другой подстраивается? Эти вопросы возникают постоянно – в процессе управления временем, при планировании командировок, на корпоративных вечеринках, при переездах на работу в другие города и страны и в ходе планирования всей карьеры. Готовых решений не существует, потому что это очень личный выбор, определяющий всю дальнейшую жизнь. Если решающим фактором для вас является честность, если вы жаждете цельной и полной жизни, то честность дома вам столь же необходима, как и во всех остальных сферах. Если мы действительно не хотим видеть работу как бесконечное соревнование, то еще важнее не превратить в него свою личную жизнь. В этой связи приходится изобретать новые модели поведения – как для одной составляющей нашей жизни, так и для другой. Эта область отношений совершенно не исследована для многих компаний и множества пар. И как всегда, исследование движется медленно, тяжело и довольно запутанно.
История Кэти Эстон – живой пример отношений, в которых изначально доминировали корпоративные ценности. Кэти всегда отдавала предпочтение работе и твердо об этом знала. Там она и познакомилась со своим будущим мужем, для них обоих карьера имела огромное значение. Но через несколько лет, после четырех переездов, Кэти поняла, что работа разрушает ее семью. Да и вообще всю жизнь.
Кэти Эстон
Я познакомилась с мужем, когда меня перевели из Детройта в Чикаго. Нам не всегда было легко. Он воспитан в традициях старой культуры, где доминирует мужчина, и, как правило, был всегда на стороне компании. Я раньше подшучивала над тем, что была только третьей в его списке ценностей, когда мы поженились. На первом месте – компания, на втором – его дети от первого брака, а только потом я. Мы оба были увлечены своей работой, оба уверенно двигались к своим целям. Когда мне предложили повышение с переездом, и нам предстояло некоторое время жить отдельно, никто из нас даже не подумал о том, чтобы отказаться. Компания сокращала количество рабочих мест вот уже в течение двух лет, и мы понимали, что продвинуться будет непросто. Мы жили порознь почти два года, причем последние пять месяцев я была беременна. Это муж хотел, чтобы мы пожили отдельно, прежде чем он позволит мне уйти из компании – не поменять должность или бросить работать вообще, а уйти именно из этой компании. Он был так предан ей, что это не предвещало ничего хорошего нашим отношениям.
Кэти много лет проработала в подчинении довольно жесткого начальника и в такой среде, где мужчины обсуждают гольф, а с женщинами вовсе не разговаривают. Беззаветно преданная компании, Кэти работала на все 200 процентов. Она упорно доказывала свою значимость – как самой себе, так и корпорации, начальнику, мужу, пока не заболела.
Кэти Эстон
Мне нужно было лечиться, и в один прекрасный день я поняла, что найду на это время, только если уволюсь. Муж однозначно заявил, что, если я уволюсь, он меня бросит. Все подруги в один голос твердили, что это чудовищно, но я не могла с ними согласиться. Я не хотела, чтобы мой брак распался по той причине, что мой муж неверно распределяет свою преданность…
Я думаю, что главное для пары в такой ситуации – и особенно для женщины – понять, как самой реагировать на возникшую проблему и как отреагирует на нее партнер. Я имела полное право рассчитывать на поддержку мужа, но не получила ее. Это поразило меня до глубины души. Если мужчина и женщина не могут понять друг друга, свои ценности, степень доверия и готовность идти на компромиссы, то последствия для семьи могут быть просто страшными. Особенно если это союз двух карьеристов.
В конце концов с помощью адвокатов, занимающихся вопросами дискриминации, Кэти сумела буквально «впихнуть» свои отношения с компанией и мужем в более-менее сносные рамки. Возможно, это тяжелый случай. Однако он ярко и наглядно показывает, до какой степени ожесточенности может дойти противостояние между партнером и компанией, – и неважно, вместе работают супруги или нет. Брак, основанный только на работе, не выдерживает испытания временем.
Даже там, где работа не доминирует так явно, она все равно может стать причиной серьезных разногласий. В компаниях деньги обычно напрямую связаны с властью. Чем больше вам платят, тем большей властью вы обладаете и тем меньше черной работы вам приходится делать. В семейной жизни такая схема не работает, потому что в семье вообще нет и не должно быть начальника. Вы же вместе, разве не так? Хотя порой крайне сложно не допускать в семейную жизнь корпоративные ценности.
Рут Коэн
Он получает в три, в четыре раза больше меня. Он платит за квартиру и за отдых. И конечно, мне кажется, что я должна как-то отблагодарить его за это. Поэтому я глажу одежду. Готовлю. Как-то я сломала руку, и, когда наложили гипс, врач сказал, что надо дать руке покой дня на три. Поэтому я попросила Билла в выходные готовить вместо меня. Вечером в воскресенье, когда я спросила, что у нас на ужин, он рявкнул: «Я уже шесть раз готовил еду в эти выходные!»
Я хорошо знаю мужа Рут и сомневаюсь, что ему понравится мысль, что он купил свое главенство в семье. Но весь он прямо-таки пропитан оценками и ценностями, определяемыми работой, – возможно, сам он этого и не замечает. А у Гленды Робертс свой подход – все работают ради общего дела.
Гленда Робертс
Когда мой муж расстилает постель, я его не благодарю, потому что он делает это не для меня. Я говорю «хорошая работа!», потому что это сделано для нас двоих, для нашего дома. От этого нам обоим лучше.
Я уверена, что Гленда и ее муж не задумываются об этом, но они ведут домашнее хозяйство согласно женской концепции власти: сотрудничая, но не управляя друг другом. В конечном итоге все зависит от принципов.
Мэри Гайэри Смит
За день до того, как сделать мне предложение, муж спросил, что я думаю о деньгах. Я ответила, что деньги – всего лишь инструмент, а не цель. К счастью, он думал так же. И этот вопрос стал решающим для нас обоих. Хотя мы оба профессионалы и, скажу без лишней скромности, хорошо делаем свою работу, мы вместе приняли сознательное решение не соглашаться на должности, которые могли бы отрицательно повлиять на наш союз и отношения с родителями. Ведь деньги и власть того не стоят. Но мы получили больше, чем многие мои знакомые, – благоустроенную жизнь, счастливых детей и время, проведенное с ними. Возможно, у нас нет всего, что мы могли бы иметь, но у нас есть все то, что важно именно для нас.
Здесь ключевое слово – «мы». Деньги, должности и власть порой не стоят тех жертв, которые они требуют от нас. Здесь нет драматического противостояния тирании и самопожертвования. Перед нами семья, отношения в которой построены на справедливости и ответственности. Супруги принимают решения и делают выбор вместе. Такая солидарность делает их намного сильнее при столкновении с «ревнивой» компанией. Преданность целостной и полной жизни – не наша личная эгоистическая черта, не каприз, а основа нормальных отношений.
Чтобы сохранить солидарность, нужно равенство, справедливость. Когда я вышла замуж во второй раз, мой муж Линдсэй был очень увлечен медициной, и я знала, что ему, скорее всего, никогда не будут платить столько же, сколько мне. Это не имело и не имеет значения. Он занимается любимым делом, и я занимаюсь любимым делом – живем по средствам. Никто из нас не является «добытчиком», оба несут равную ответственность за то, как мы живем. Домашняя жизнь не делегируется друг другу, ее не надо испытывать на прочность. Мы оба делаем грязную работу. И ее ценность не выражается в деньгах. Разве то, что я управляю несколькими компаниями, важнее исследований, которыми занимается мой муж в области изучения заболеваний рассеянным склерозом? Это просто бессмысленный вопрос. Только в корпоративной жизни зарплата является мерилом значимости работника, а ведь задача всей нашей жизни состоит в том, чтобы жить, руководствуясь своими ценностями, не подменяя их корпоративными.
Я иногда шучу, что справедливым быть проще, если платишь кому-то за грязную работу. Споры насчет того, кто будет гладить, убираться и мыть посуду, исчезнут, если нанять домработницу. Но это не всегда возможно – и не все этого хотят. Если мне кажется, что на кого-то свалено больше обязанностей, то я открыто говорю об этом мужу и стараюсь сделать это до того, как разозлюсь. Мы привносим разный вклад в домашнее хозяйство: я делаю повседневную уборку и готовлю, он занимается техникой и выбирает вино, мы оба занимается счетами. Когда нам приходится делать что-то особенно неприятное, мы делаем это вместе – так намного веселее. Но самое главное для нас обоих – чтобы никто не чувствовал, что его эксплуатируют.
Почти каждый в тот или иной момент совместной жизни испытывает серьезное искушение уйти или попросить уйти партнера. У каждого из нас есть мечта в стиле 50-х – прийти домой к готовому ужину и огню в камине. Когда я управляла двумя компаниями и зарабатывала кучу денег, я думала – как было бы здорово, если бы Линдсэй все время был дома, а я бы работала до умопомрачения. Потом я подумала об этом серьезно – разве я имею право просить его пожертвовать научной карьерой? Разве я могу взять на себя такую ответственность? Нет. А я сама действительно ли хочу все время только работать? Для чего? Разве в этом случае возрастет наше взаимное уважение и семья станет крепче? Вряд ли. Я не смогла бы просить его сделать то, на что сама не готова пойти.
Чтобы брак был справедливым, должна быть признана и оценена по достоинству индивидуальность обоих супругов; нужно принимать как расхождения во взглядах и характерах, так и независимость, самостоятельность каждого. По-моему, это единственный способ избежать мужских стереотипов, согласно которым один служит, а другой властвует. Но порой это бывает так сложно, требует столько времени и сил, что хочется плюнуть на все и уйти.
Кэти Эстон
Если бы я все время сидела дома, ничего хорошего из этого бы не вышло. Я люблю своего мужа, потому и простила, что он не поддержал меня тогда. И все же я не верю, что он может по-настоящему обо мне заботиться. Возможно, когда-нибудь все изменится, но сейчас я сама должна подумать о себе, и именно поэтому я так старательно создаю свою вселенную, где имею право на интересную работу и личную жизнь. Да, мне нужна интересная работа каждый день – но это далеко не вся моя жизнь! И самое главное это осознавать. Только так я могу выжить и изменить мир к лучшему.
Фиона Уилсон
Я встречаю своих бывших одноклассниц – и что я слышу от них: «Я поддерживаю своего мужа!» Помилуйте, да с какой стати? А что же сталось с вашим образованием, с вашей личностью? Каково вам будет в старости? Многие из этих женщин к пятидесяти или шестидесяти годам или уже хоронят своих мужей, или разводятся. И тут выясняется, что им не на что жить. Им приходится выходить на работу после тридцатилетнего перерыва. Это ужасно.
Да, действительно ужасно. Я все пытаюсь понять, откуда современным женщинам приходит в голову такая мысль – что они не обязаны платить за себя, что кто-то о них позаботится. Я достаточно хорошо знаю столетние традиции, сформировавшие в женщинах стойкую боязнь проявлять свою силу и опасения, будто бы карьера для женщины – это эгоистично и неженственно. Но в наш век увольнений, перетрясок в компаниях и разводов зависимость от мужчины и неумение позаботиться о себе позволяет усомниться в адекватности их самооценки и благополучии в будущем. Женщины сталкиваются с бедностью вовсе не потому, что у них рождаются дети, а потому, что они разводятся. Разводом заканчиваются около пятидесяти процентов браков, но только пятнадцать процентов женщин получают алименты. Средний возраст, в котором случаются разводы, – тридцать девять лет. Этот как раз тот период, когда уже очень трудно начать делать карьеру. После развода уровень жизни бывшей жены падает на 73 процента. Зависимость в прошлом ей влетает в копеечку: американки в возрасте шестидесяти пяти лет и старше в два раза чаще оказываются за чертой бедности, чем мужчины того же возраста.
Элисон Найт
Моя успешная карьера – надежная опора для семьи, потому что наша жизнь не зависит от одной должности и одного жалованья. Я смотрю на соседок, в семьях которых добытчик – мужчина, и думаю, что неплохо было бы так жить, но ведь случись даже увольнение (или того хуже – сердечный приступ), они окажутся в очень нестабильной, шаткой ситуации!
Здесь не срабатывает принцип «или-или» – тогда одна половина жизни будет неминуемо доминировать. Опасно доминировать. Гораздо более привлекательным мне кажется строить, шлифовать и доводить до совершенства гармоничную и сбалансированную жизнь, в которой не приходится идти против своих принципов, а принимаемые решения не разрушают общую картину.
Линда Эйлпин
Нужна твердая жизненная позиция – и не только в работе. Важно четко представлять себе, к чему стремишься. Вместо того чтобы видеть жизнь как цепь компромиссов между работой, семьей, любовью и всем прочим, я стараюсь не делить ее вообще. То есть вижу жизнь целостной – «неделимой». Я помню и о том, как здорово проводить время с детьми, и о тех интересных делах, которыми так люблю заниматься на работе.
Мы живем во власти такого количества стереотипов, ни разу не пытаясь их пересматривать, что я удивляюсь, как нам удается сохранять хоть какую-то свободу. Придя в деловой мир, женщины попали в круговорот мужских ценностей – деньги, власть и титулы. И только в последние десять-пятнадцать лет они начали создавать свои парадигмы. Мы не уверены, что жить значит «много работать, а потом умереть». Мы бросаем вызов многим традициям, и фраза «так было всегда» нас не останавливает. Ведь мы не были здесь всегда, вот нам и приходится спорить. Только пересматривая прописные истины и исследуя новые пути, мы чего-то добьемся.
В параллельном мире старые, традиционные деловые ценности – иерархия, деньги, измерение усилий временем – не имеют никакого отношения к настоящей, целостной жизни. В нашем видении всей жизни работе отведена строго определенная роль, пусть эта роль претерпевает изменения, но она никогда не доминирует над всем остальным. А компаниям, в которых мы работаем, сложно согласиться с таким положением дел – ведь это означает, что им придется пересмотреть свои взгляды на перевод сотрудников в другие города, изменить графики работы и перестать измерять приложенные усилия на основании затраченного времени, а не полученных результатов. Им также придется переосмыслить, когда человек должен «взлетать» по карьерной лестнице, а когда останавливаться, – и все это подстраивать под наш образ жизни.
Мы понимаем, что для этого должны более четко декларировать свои ценности и синхронизировать их с системой, но нам бы хотелось, чтобы и компании приноравливались к нам, как к личностям. Если этого не происходит, люди парами покидают чужие компании и открывают свои, чтобы вместе вести дела, нанимать сотрудников и составлять свое расписание, стать «сопредпринимателями»5. Их стремление к целостной и полной жизни, не имеющей ничего общего с делением на так называемые отсеки – частная жизнь, работа, карьера, семья, – без сомнения сблизит их еще больше.
Синди Уилсон
У меня чудесный муж, который всегда поддерживает меня и умеет сохранять спокойствие. Сейчас мы работаем вместе. Когда Дэвид включился в мой бизнес, мы объединили свои таланты и создали пространство, в котором можем работать, зная, что наша главная цель – повысить качество семейной жизни. И стараемся не упускать это из вида.
Карла Дил
Мой муж – главный стратег, у него есть видение, и он занимается самыми важными вопросами. Я осуществляю операции и отвечаю за правильное функционирование системы, а также занимаюсь всеми инициативами по развитию корпоративной культуры. Преимущество работы вместе в том, что мы оба ценим возможности и способности друг друга в общем игровом пространстве, мы всегда можем подменить друг друга, когда на все не хватает времени. Мы трудимся плечо к плечу и вместе продвигаем свое дело. Есть, конечно, и свои минусы – например, когда мы берем отпуск, получается, что половины начальства нет на работе. И все же главное преимущество, что мы создали такое пространство, в котором наши ценности и этические принципы становятся только крепче с каждым днем.
По определению каждая семья уникальна, а то, как она добивается успеха, обычно скрыто от посторонних глаз. Каждая семья занимает свое место в бесконечном множестве пар – начиная от тех, кто вместе ведет бизнес, и заканчивая теми, кто делает карьеру в разных областях (как я и Линдсэй), но кто связан при этом общими ценностями. Всем этим парам неизменно присуще одно – постоянное стремление женщины отыскать новые пути, как сохранить свою жизнь, свою личность единой и цельной.
Кэти Эстон
Я тоже начала свое дело одновременно с основной работой. Хотя я и не могу посвящать этому все свое время, в моей жизни все же появилось нечто новое, позитивное. Я попала в круг женщин, которые сталкивались с теми же проблемами и помогли мне прийти в себя. Возможность несколько вечеров в месяц проводить в другой атмосфере в прямом смысле спасла меня. Я вернула утраченное самоуважение и уверенность в себе – этих качеств я лишилась в силу обстоятельств, вышедших из-под моего контроля. В сутках всегда двадцать четыре часа, разница лишь в том, как мы их проводим.
Появление женщины на рабочем месте изменило и рабочее пространство. Многие до сих пор пытаются понять, вписываемся мы в него или нет и каким образом, что нужно изменить, чтобы получить как можно больше и от мужчин, и от женщин. Так же сильно изменилась и наша личная жизнь. Старые схемы, как бы они глубоко ни укоренились, уже не работают, и поэтому мы ищем новые. Поразительно, но самые успешные женщины из всех, с кем я беседовала, ставят на первое мес то справедливость и равенство. Их личная жизнь определяется взаимной поддержкой, уважением – и терпением. Никто не говорит, что это просто, и, когда не все складывается, мало кто удивляется. Взаимные обвинения тут неуместны. Мы виним только тех, кто не пытается ничего исправить. Если один проиграет – не выиграет никто.
Что вселяет в меня надежду – так это видеть, как пары – строгие и беззаботные, молодые и старые, начавшие собственное дело или работающие на кого-то, – создают и развивают свой язык для обсуждения своих решений, на котором говорят о ценностях и сотрудничестве, а не об иерархии. Они очень удивляются, когда их спрашиваешь: «Кто у вас глава семьи?» Как и все, кто сумел преодолеть много трудностей, эти пары пошли по этому пути не потому, что он показался им легче, а потому, что этот путь – единственный. Порой каждый из них испытывал желание сдаться и жить проще, но они знали и видели, что это невозможно.
Многие женщины спрашивают, не приводит ли справедливость и равенство в отношении к карьере каждого из членов семьи к тому, что обе карьеры становятся второсортными: ведь если главенство не принадлежит никому, обе стороны страдают от компромиссов. Мне кажется, что это не так, даже наоборот. Умные женщины выбирают умных партнеров, успешные женщины радуются успеху своих мужей. Одна жизнь обогащает другую. Личные отношения становятся основой для жизни профессиональной, делая работу более стабильной, они крепко держат нас на земле – в реальном мире, в котором мы так пылко реагируем на правду и неправду, так заботимся об искренности, честности, справедливости – как раз тех ценностях, в которых столь остро нуждается бизнес. Компании могут ревновать, а женщины – нет. Мы ведь знаем, что сила – в единстве.
Мысли в дороге
• Какие ценности определяют вашу жизнь: корпоративные или личные?
• Какие жертвы влечет за собой и требует ваша работа?
• Что вы любите больше – вашу работу или вашу жизнь?
• Насколько справедливо вы делите между собой бытовые обязанности?
• Насколько вы защищены на случай болезни, развода, увольнения? Вы чувствуете себя в безопасности?
• Каково ваше видение жизни? Разделяют ли его?
Глава 7
Целостная жизнь
Дэйм Этель Смит. Женский марш
- Жизнь и стиль – на самом деле одно,
- Не победить нам без веры и мужества.
- Все, что вы сделали, – вас подготовит,
- Станет основой работы будущей.
- Твердая вера – и смех как вызов
- (Он полон надежды – ведь ясен исход),
- Все, как один, и – вперед, вперед,
- Плечом к плечу – и друг к другу.
Выскочкам не угождают. Никогда это не кажется более очевидным, чем в тот момент, когда мы сталкиваемся лицом к лицу с решением – иметь ребенка или нет. Хотя все вокруг твердят о поддержке материнства в обществе и в бизнесе, реально мало что делается, чтобы облегчить последствия нашего решения или хотя бы сделать их рациональнее. Для многих женщин вопрос, когда рожать и рожать ли вообще, – самый сложный, самый важный в жизни.
Невозможно твердо решить, что дети у вас будут; принимается решение только попробовать, попытаться. Но принять решение этого не делать вы действительно можете, и так поступают многие – причин тому так же много, как и женщин, живущих на свете.
Пейдж Арноф-Фенн
Я никогда не интересовалась детьми, и сейчас не интересуюсь. У меня есть тетя, сейчас ей 90 с лишним лет, и она была первой женщиной-редактором в «Макмиллан». Она и брат моего деда сознательно решили не иметь детей и прожили долгую и прекрасную жизнь вдвоем. Они были очень счастливы, это был крепкий брак, они объездили весь мир, имели дом в отличном месте, у них были интересные друзья. Помню, меня как-то привезли к ним, еще маленькую, мне было лет восемь, и я подумала: какая чудесная у них жизнь! В моей жизни полно замечательных детей – племянников, племянниц, крестниц. Надеюсь, мы проведем вместе множество волшебных минут, и они всегда будут вспоминать обо мне как о человеке, который много значил для них. Не обязательно быть кроеными родственниками, чтобы всерьез влиять на жизнь друг друга.
Шэрон Тансталл
Не знаю, почему я никогда не хотела детей. Просто не испытывала такого желания. Дело не в том, что я не люблю детей. Я очень близка с племянницей и племянником. Но я хотела быть взрослым человеком – со своей карьерой и серьезными значимыми отношениями. Я не чувствую, будто что-то упустила или в моей жизни чего-то не хватает. И в моем случае такое решение не было выбором – просто я хотела жить именно так.
Многие мои друзья либо осознанно решили не иметь детей, либо не имели такой возможности. Их жизни были полны серьезных отношений и обязательств. Это прекрасные люди и коллеги, и этот выбор для них совершенно нормален. Решение не иметь детей отнюдь не диктуется карьерой, и бездетные пары вовсе не становятся трудоголиками. То, что их жизнь состоялась, проявляется во всем, что они делают и говорят. И в данном случае это решение вызвано позитивными причинами.
Но у меня также есть друзья, которые приняли такое решение по «плохим» причинам. Слишком много командировок и повышений, слишком много дел. Я постоянно думаю об одной из таких своих подруг. Салли, фантастическая женщина, сделала великолепную, поразительную карьеру. Начав работу в рекрутерской компании, она поднялась до самых высоких должностей в области управления персоналом огромных компаний с мировым именем. Коллеги обожали ее за трезвость ума, прекрасные советы, за стиль, юмор и энергию. Чудный партнер, замечательные друзья, красивый дом – у нее было все, и все свидетельствовало об успехе, о ее гордости и радости. Но когда ей было уже за сорок, каждый день по пути домой в поезде она плакала. Потому что слишком поздно поняла, что хочет ребенка. Многие годы мы встречались, или, по крайней мере, разговаривали раз в неделю, но, когда у меня появилась семья, ей было так больно видеть все это, что мы вообще перестали общаться.
Трагедия Салли не в том, что у нее нет детей, а в том, что она не стала рожать, сделав неправильный выбор. Оглушенная фанфарами корпоративного успеха, она забыла – забыла, что нужно подумать, взвесить все за и против, допустить возможность перемен в себе. Настоящее было настолько сильнее будущего, что она совсем забыла о том, что будущее в конце концов наступит. Она все думала, что здесь нужно непременно выбирать, – и выбрала настоящее. Ревнивая корпорация победила. Самое печальное – все, кто знает Салли, уверены, что она смогла бы одновременно быть и заботливой матерью, и успешно работать. Но ей казалось, что необходим выбор; она не верила, что возможно и то и другое одновременно.
Мужчинам этого не понять. Среди мужчин, получивших MBA и поднявшихся до должности генерального директора, 84 процента имеют детей, тогда как для женщин на тех же постах – этот показатель составляет лишь 49 процентов. Исследование показало, что среди 1600 обладателей MBA имеют семью 70 процентов мужчин и только 25 процентов женщин1. Ясно, что мужчины уверены в том, что можно одновременно работать и иметь семью. А женщины нет – и, что еще хуже, нам постоянно сообщают вещи, которые заставляют нас паниковать. Мы все время слышим о женщинах, которые занимали высокие должности, но вынуждены были оставить свои посты из-за детей. И всегда это истории о конкретных персонажах, а не о компаниях, которые их отвергли. Считается, что возвращение на кухню было их собственным выбором и решением. Но существуют корпорации, которые приветствуют беременность – оплачивают декретный отпуск, создают гибкое расписание и планирование карьеры, дают возможность вернуться на работу после декрета, – и почти 100 процентов женщин возвращаются и остаются надолго2. Когда же женщина оказывается не в состоянии сочетать работу и ребенка, мы реально видим, что это компания ее просто «выкинула», а не наоборот. Разве не странно, что история об этом умалчивает?
Викторианским женщинам говорили, что образование отпугивает мужчин, а нам говорят, что единственный способ прожить полную, счастливую жизнь – это уйти в декрет как можно раньше3. Всем плевать, что женщины, которые родили позже, имеют более высокий уровень жизни и гораздо больше возможностей, что молодые родители гораздо чаще расходятся и разводятся, чем зрелые. Но вместо этого нас пичкают избитыми историями успешных женщин, которые отказались от карьеры, чтобы печь пироги, – банальными, как маленькое черное платье4. Эти истории триумфа мужских фантазий, исхода женщин из мужского мира бизнеса и власти. После глупого маленького эксперимента, думают они, девочки все поняли и вернулись на свое законное место – на кухню. Выскочек наконец-то выдворили.
Поп-культура просто обожествляет апокрифический образ матери, которая только и знает, что печет пирожки, ездит по магазинам и доступна 24 часа в сутки, – тогда как работающий человек завтракает прямо на совещании, обедает с клиентами и может на полгода уехать в другой город. Материнство окутано ореолом романтики, сентиментальности, идеализировано до предела – в то время как карьеру делают жесткие, упорные реалисты, бравирующие своими победами мачо. Это разделение как будто содержит в себе суровую, но простую мораль: нужно выбирать, на чьей ты стороне. И получается, что мужчина может получить все, а вот женщина – нет. Бизнес – не наша область, и лучше сразу сдаться, даже не делая попыток.
Факты же говорят о другом. Множество женщин на Западе совмещают карьеру и материнство. Вместо одного добытчика в семье теперь их двое. Половина всей рабочей силы – женщины, и большинство этих женщин – матери. У 74 процентов работающих женщин дети в возрасте от шести до пятнадцати лет. 59 процентов женщин работают и зарабатывают, имея детей моложе шести лет, и 55 процентов – малышей, которым меньше года. Вопреки «консервативным» страшилкам, у нас нет весомых доказательств того, что изменение «домашнего» образа жизни семьи пагубно отражается на детях5. Кроме того, родители в Соединенных Штатах проводят с детьми больше, а не меньше времени – и сами дети подтверждают это в опросах!
Теперь экономика зависит от нас. Именно благодаря заработанным нами деньгам общий уровень жизни так возрос с 1970 года; теперь мы знаем, что развитие экономики невозможно без женщин. И этим ребятам приходится признавать, с ненавистью и скрепя сердце, что без нас у них ничего не выйдет. 55 процентов работающих женщин сейчас приносят половину и более семейного дохода, а 18 процентов – весь доход6. Семьи из папы-добытчика и мамы-домохозяйки сейчас составляют только одну десятую всех американских семей.7 Так что фантазии о том, что мы должны склонить голову перед какой-то генетической неизбежностью и отказаться от своей борьбы за независимость, состоятельность и силу – полная чушь. Нам эти фантазии не нужны, нам вообще не нужны фантазии – просто такую роскошь никто не может себе позволить. Вместо того чтобы рисовать себе идиллические картины в стиле 50-х, давайте лучше поймем, с какой оппозицией сталкиваются работающие матери, и научимся противостоять этому на примере многочисленных историй успеха творческих, сплоченных семей.
Только бы не забыть
Беременность окончательно и бесповоротно утверждает нашу женственность. Это так смущает некоторых мужчин, что они могут это отрицать: я помню, как были поражены некоторые из моих коллег – генеральных директоров, когда я сказала, что вернулась из десятидневного декретного отпуска. Хотя я не скрывала свою беременность, и она уже несколько месяцев была заметной, мужчины предпочитали ее не видеть.
Компании наказывают женщин за беременность. Соединенные Штаты самая богатая страна на земле – и при этом одна из шести, где по закону не полагается оплачивать декретный отпуск. Только пять других стран так же суровы: Австралия, Папуа – Новая Гвинея, Свазиленд, Новая Зеландия и Лесото. Некоторые просвещенные американские корпорации проводят оплату декретного отпуска как выплату пособия по инвалидности, как будто беременность – это какой-то трагический несчастный случай. Это значит, что оплата целиком зависит от прихоти работодателя, и мы должны быть благодарны ему. Хотя законодательство дает отцам возможность брать отпуск за свой счет, на практике большинство фирм требуют сначала использовать обычный отпуск и оплачиваемые больничные дни. Хотя доказано, что состояние и матери, и новорожденного будет значительно лучше, если декретный отпуск взять до родов, немногие американские женщины могут себе это позволить, им приходится работать «до последнего дня». В такой ситуации все эти ванночки, корзиночки с розовыми ленточками и сентиментальные поздравительные открытки с работы – не что иное, как лицемерие.
Отсутствие оплачиваемого декретного отпуска также означает, что нас карают на финансовом уровне. Журналистка Энн Криттенден подсчитала, что, когда она ушла с постоянной работы и перешла на неполную занятость – из-за родов, то потеряла больше 600–700 тысяч долларов – не считая весомой части пенсии. Даже короткий перерыв влечет за собой серьезные финансовые и карьерные последствия. Исследования доходов двухсот женщин, имеющих MBA, показали, что те, кто взял в среднем 8,8 месяца отпуска, с меньшей вероятностью достигнут руководящих постов среднего уровня, получая при этом на 17 процентов меньше денег, чем те, кто не делал перерывов.
И вот мы снова бежим на работу (игнорируя в очередной раз советы врача), но, когда мы возвращаемся, прессинг продолжается, и становится даже более жестоким. Помните Кейт Шоу, которая обнаружила ассистента за своим столом? Такие истории происходят повсюду. И Кейт знает, что ей «повезло», что компания не стала искать предлог, чтобы ее уволить. Так как увольнять женщин только потому, что они стали матерями, – противозаконно, это обычно происходит во время массовых увольнений, сокращений и прочих реструктуризаций. Также довольно типична другая история, случившаяся с высокопоставленным менеджером по развитию бизнеса: когда она вернулась из декрета, ее определили на должность, предполагавшую постоянные командировки. И когда она уволилась, само собой вышло, что будто бы это «ее решение». «Она хотела проводить больше времени дома», – сказал начальник. На самом деле ничего она не хотела. Просто ей дали понять, что оставят ее только в том случае, если она будет вести себя так, как будто у нее нет ребенка.
Поскольку норма ведения дел – норма мужская, то материнство в этой системе ценностей является чем-то исключительным. И женщинам порой приходится пробиваться сквозь множество «подковерных» интриг и финансовых нарушений, становиться стратегами и тактиками, чтобы сохранить внешнее спокойствие в такой ситуации. Это само по себе отнимает очень много сил, а порой тоже карается – опять же деньгами.
Дайен Джейкобсен
Я была в Торонто с двумя коллегами, и наш рейс задерживали. Мы пошли в «Ред Карпет», бизнес-зал ожидания. Дело в том, что, когда мне нужно уехать из города с ночевкой, я нанимаю няню; однако моя дочь – очень самостоятельный и смышленый ребенок, так что если я знаю наверняка, что приеду домой, пусть даже очень поздно, то никого не зову присматривать за ней. Той ночью я не планировала отсутствовать – собиралась вернуться домой и поехать с дочкой куда-нибудь на выходные. И вот я разговариваю с ней по телефону и пытаюсь что-то решить – нужно ли кому-нибудь к ней приехать, или она посидит одна? Мы обсуждаем этот вопрос, и я спрашиваю: «Что ты думаешь? Может, ты хочешь пойти к кому-нибудь?» Ей было 12 лет. Один из моих коллег – у него трое детей – сидел рядом и слышал наш разговор. Когда я повесила трубку, он удивленно спросил:
– Тебе приходится вот так договариваться каждый раз, когда ты уезжаешь из города?
– Да, – отвечаю я.
– Боже мой, а я вот просто выхожу из дома. И раньше я совершенно не понимал, что ты вот так не можешь!
– Нет, – говорю я, – не могу. Когда вы мне говорите, что мы полгода будем работать в Пенсильвании, я первым делом звоню няне и выясняю, может ли она сидеть с моей дочерью с вечера понедельника до вечера четверга каждую неделю в ближайшие шесть месяцев. За счет своих суточных я оплачиваю ее работу, а расходы на питание идут уже из моего кармана! Так что для меня поездка – дорогое удовольствие.
– Ну, ни фига себе… – Ведь он-то и не думал об этом раньше.
Женщины учатся прятать от коллег свои семейные заботы, словно за ширмой. Они учатся не упоминать о детях, когда мужчины обсуждают воскресный гольф. Когда мы выглядим усталыми, то охотнее списываем это на командировку, чем на детские болезни и дни рождений. Мы молча наблюдаем, как мужчины танцуют вокруг Чудесного Папы, который отпросился пораньше, чтобы пойти с сыном на футбольную тренировку, – ведь те же самые мужчины скалятся в молчаливом неодобрении, если женщина уходит по той же причине. Заботливые отцы – герои, а женщины, которые отпрашиваются, чтобы пойти на школьные соревнования, – лентяйки.
Донна Коллинз
Если мужчина уходит домой в пять вечера – на школьную пьесу или чтобы пойти с ребенком к врачу, – он семейный человек. Если женщина делает то же самое – она недостаточно выкладывается. Когда я была беременна, я работала намного усерднее, только чтобы доказать, что я предана своей работе. Я очень много на себя взяла, только чтобы доказать, что не начну потом работать меньше.
Наградой за старания Донны стало сокращение ее должности, когда ее дочери исполнилось семь месяцев. Война между ревнивой компанией и любимыми людьми – вещь жестокая.
Холли Годвин
Я работала над проектом по контракту и с самого начала поставила условие, что ДОЛЖНА поехать домой на день рождения дочери. Но в середине недели начались проблемы. Выяснилось, что в офисе, который мы собирались купить, совершенно устаревшие компьютеры, и вместо двух дней нужна была целая неделя, чтобы привести помещение в порядок. Вице-президент по информационным технологиям требовал, что бы я осталась, – несмотря на наш уговор в начале недели (до подписания контракта), что я непременно вернусь домой в среду вечером, чтобы попасть на день рождения Мелиссы. Я предложила вечером уехать, а на следующее утро вернуться, но они сочли это неприемлемым. И чтобы попасть домой, мне пришлось припугнуть их увольнением.
Нашу лояльность и преданность проверяют снова и снова – глупо, ненужно, неправильно. И разве удивительно, что женщины полагают, будто мужчины только и ждут, чтобы мы сдались? Мы видим, как наших же детей используют против нас – в жестких мужских играх. Да, некоторых из нас это ломает – но чаще всего просто очень-очень злит.
Памела Мэтьюз
Я чувствую, что меня предали! Я делала все, что в моих силах. Я наизнанку вывернулась, чтобы сделать эту карьеру и создать эту счастливую семью – а это было почти невозможно! И теперь я должна чувствовать себя виноватой, потому что я мать, и я работаю. Сегодняшнему обществу нужны домохозяйки, а мы все можем идти к черту! У меня точно нет шансов. Или я недостаточно внимания уделяю детям, или мой муж не может спокойно работать, потому что дома все «не слава богу», когда меня там нет. Я спрашиваю Уолл-стрит (тебя, Джек Грабмэн): «Почему ты так хочешь, чтобы твоя дочь училась в самой престижной школе, хотя ни ты, ни общество не позволят ей сделать карьеру или что-то привнести в мир? Почему мы делаем все это, хотя НИКТО нас не поддерживает? Ведь МЫ – это половина населения, мы – это и есть ТВОЯ дочь, ТВОЯ жена, ТВОЯ мать, – а ты так с нами обращаешься?»
Почему же такие женщины, как Памела, продолжают упорствовать? Если все так сложно, чего ради мы бьемся? Почему бы нам не сдаться?
Чтобы работа работала
Много разных мелких и нечестных историй можно услышать про работающих матерей, но все же самый главный секрет состоит в том, что многие женщины имеют и прекрасную работу, и прекрасную семью, и они не собираются отказываться ни от одного, ни от другого. Как уж они с этим справляются – глубоко личный вопрос, потому что компромиссы здесь определяются личными ценностями. Все рано или поздно понимают, что в компромиссах – путь к успеху. Мы не можем взвалить на себя все, поэтому надо решить, что действительно важно, а на что нам плевать.
Ди Коуплан
Во-первых, забудьте о совершенстве – оно недостижимо. Помните старую телевизионную рекламу, в которой единственной целью женщины был самый чистый дом, самый сверкающий пол на кухне, самое чистое белье (кажется, эту рекламу все еще крутят…)? Так вот, забудьте о ней, все равно через час пол снова будет грязным. Попробуйте просто делать все достаточно хорошо, и увидите, сколько свободного времени у вас появится. С бизнесом – та же история. Пишете описание новой вакансии? – пусть будет «нормально», «достаточно». Составляете меморандум? – также, «вполне хорошо». Смысл правила 80/20 состоит в том, что эти лишние 20 процентов усилий уходят на превращение обычных вещей в «совершенные», что того не стоит. Поберегите силы на то, что для вас действительно важно.
Через пару недель после рождения сына я смотрела на гору грязной одежды и думала: что ж, придется учиться на многое не обращать внимания. И так и сделала. Много лет мы снимали квартиру, и я научилась не думать о том, как она обставлена. У нас не было штор, да и вообще никакого декора. Я решила: пусть люди принимают меня такой, какая я есть, а если им не нравится мой минимализм – это их проблемы. И я выяснила, что единственный человек, для которого все это имело значение, – только я сама.
Затем я стала самой неряшливой мамой в школе. На День благодарения и День матери только я не красила ногти на ногах, не приносила суши и домашний пирог. Я просто не желала этим заниматься. Кроме того, я не красилась и не покупала сезонных аксессуаров – осенних свитеров и рождественских сережек в виде елочек. И всем со мной было хорошо. А что же до детей, так все, что им было нужно и важно, так это то, что я пришла! А уж до ногтей на ногах им вообще не было дела.
Холли Годвин
Нельзя быть любимицей и дома и на работе. Главное – чтобы никто из-за вас не расстраивался. Если одно ставить выше другого, то заброшенная сторона жизни вообще исчезнет. Я думаю, что найти «золотую середину» – тот самый оптимальный баланс – практически невозможно. Просто иногда я позволяю доминировать работе, а иногда – семье. Например, в эти выходные я буду в офисе с шести вечера пятницы и до трех утра в понедельник, потому что надо будет успеть с внедрением системы планирования ресурсов. Это значит, что меня не будет дома ни в День матери, ни на день рождения мужа. Конечно, сейчас работа доминирует над семейной жизнью, потому что на работе аврал: не завершен 14-миллионный проект, и я должна там быть. С другой стороны, я все-таки была на дне рождения дочери – хотя мне и пришлось ради этого угрожать увольнением. Дочке исполнилось четыре года.
Всем нелегко пропустить день рождения мужа или пьесу в школе, поэтому мы стараемся сделать правильный выбор. И главная проблема, о которой беспокоятся все женщины, – не рабочее время, и не семейное, а свое личное. Иногда я прихожу домой на пять или десять минут раньше, но я не тороплюсь входить. Вместо того чтобы рвануть к двери, я делаю еще несколько кругов вокруг по своему району. У меня есть несколько минут для себя – и я наслаждаюсь ими. Покой и тишина – редкое удовольствие.
Бетси Коэн
Многие личные удовольствия, которые я так люблю, пришлось отложить в долгий ящик – например, я хожу на фитнес только раз в неделю, а хотелось бы чаще; я вижусь с друзьями реже, чем хотелось бы, и мне сложно ездить к родителям, даже если они нездоровы или им нужна еще какая-то помощь. Работа и школьные и общественные дела отнимают много времени и внимания, а я еще веду домашнее хозяйство. Нужно нанимать людей, чтобы подстричь газон, убраться, куда-то отвезти детей, а раньше, когда они были маленькими, приходили еще и няни, и дома было шумно, как в цирке. Отсутствие покоя дома – это расплата за то, что все приходится наверстывать в выходные!
Сон и свободное время (или время для себя) – вот чем чаще всего жертвуют матери, чтобы больше общаться со своими детьми. Мы очень стараемся сделать правильный выбор, но, жертвуя собственными потребностями, мы можем принять подчас опасное решение. Дом-то можно починить, а вот свой организм – не всегда. Став матерью, женщина часто перестает заботиться о своем здоровье, игнорирует физические упражнения. Какая жестокая ирония – женщины пришли в мужской бизнес и теперь умирают оттого же, отчего и мужчины. Я все еще борюсь за время для посещения спортзала, чтобы сохранить здоровье.
Борьба за личное время важнее, чем может показаться на первый взгляд. Я помню жуткий разговор с подругой, у которой обнаружили рак груди. Когда ее друзья узнали об этом, они вспомнили, что тоже постоянно откладывали сдачу анализов и обследования. Они всегда слишком заняты, всегда думают о себе в последнюю очередь. «Не делай так, – сказала она мне. – Твое здоровье зависит только от тебя. Запишись к врачу – уж потерпи это унижение». То, на что мы тратим время, гораздо больше говорит о наших ценностях, чем то, как мы тратим деньги. Заработать еще мы можем, но время нам неподвластно. Значит, использовать его нужно очень и очень осторожно. И мы все время учимся этому.
Синди Уилсон
Поймите, где вы хотите быть. Будьте гибче. Найдите того, кто вам поможет. Составьте расписание личных встреч, как будто это работа. Я очень долго к этому шла! Составьте расписание школьных проектов, как будто ваш ребенок – клиент помер один. Будьте честны в рабочих планах с коллегами, чтобы они тоже могли распоряжаться своим временем свободно и с пользой.
Многие женщины отмечают, что, став матерями, они научились гораздо умнее распоряжаться своим временем. Оно так ценно – мы ни секунды не тратим впустую. Для того чтобы совместить напряженную работу и семейную жизнь, нужно больше творческой энергии, изобретательности и гибкости, чем при любом мозговом штурме. Мы не просто должны много работать, мы должны работать по-умному. У нас слишком много дел, чтобы тратить время на сплетни, обсуждение чужих отношений и напыщенные встречи.
Гэйл Рибак
Я всегда должна была приходить домой к шести. Когда есть жесткое расписание, не остается времени на болтовню. Женщин часто обвиняют в холодности и неприступности, а они ведь просто стараются выполнять свою работу. Мы не тратим время, слоняясь по офису без дела.
Учиться распределять время эффективно вовсе не означает, что мы всегда его рационально используем. Иногда бывает очень важно этого не делать. Расписание, столь необходимое для работы, дома может мешать. Одна из моих коллег произнесла гениальную фразу: «Когда ты с детьми, будь с ними». Я ловила себя на том, что читаю, когда дети смотрят кино, пишу письма по электронной почте, когда они рисуют, готовлю, пока они конструируют что-то из «Лето», – и поняла, что же моя коллега имела в виду. Да, я находилась в той же комнате – но не с ними. Они обычно не понимали, в чем дело, и настаивали: «Поиграй со мной!» А я не знала, как это делается.
Оказалось, что у меня игровые навыки двухлетнего ребенка – только «параллельной игры». Так что мне пришлось учиться. А еще прочувствовать важность ничегонеделания, научиться позволять это окружающим и каждому давать время на то, чтобы побездельничать. Я научилась составлять общее расписание и бороться за воскресенья без определенных планов, без гостей, без поездок – просто чтобы быть вместе и не делать множество дел одновременно, потому что наше главное дело – быть вместе. Такие дни кажутся блаженным отдыхом, их стоит планировать, как отпуск.
Многие мужчины – да и некоторые женщины тоже – спрашивают: зачем мы это делаем? Зачем так много работать? Зачем сражаться? Почему бы не сдаться и не отправиться домой? У каждого свой ответ на этот вопрос, я отвечу по-своему. Я сидела дома почти девять месяцев после рождения сына и чуть с ума не сошла. Работа заполняет все время, какое есть, – поэтому я по привычке весь день стирала пеленки и готовила обед – в тоске по беседе со взрослым человеком. Я старалась (и, как правило, ничего не выходило) завязать разговор с другими матерями, которых встречала во время прогулок, но они не могли говорить ни о чем, кроме детей. Я любила своего ребенка – очень любила, – но я не любила младенцев вообще, и общество младенцев, и общество ползунков и их матерей. И я узнала, что даже тех женщин, которые целыми днями сидят дома, преследует чувство вины! Достаточно ли долго они кормили грудью или же слишком долго? Сколько времени они проводят в школах своих детей – слишком мало или слишком много? Как быть со скрипкой – заставлять ребенка играть или не надо? Я получила полезный урок: сколько бы времени вы ни проводили с детьми, вы все равно будете чувствовать себя виноватой. Лучшее лекарство от чувства вины – достижения в другой области.
Донна Коллинз
Я думала, что люблю детей всех возрастов, – пока у меня не появился свой ребенок! Оказалось, намного тяжелее сидеть дома целый день, чем работать на полставки, а потом быть с ребенком. Наверное, я очень социальное существо, а когда растишь детей, то не получаешь такой отдачи – никто не подходит и не говорит: «Отличная работа!» Ты отдаешь, и отдаешь, и отдаешь. Главное, что мы получаем на работе, – ощущение, что чего-то достигли.
Однажды моя сестра сказала мне мудрую вещь: «Чем старше дети, тем больше ты им нужна». Малышам нужна еда, комфорт, тепло и сон. Они могут получить это от многих людей. Но когда они подрастают, их потребности становятся гораздо более многогранными. Исследуя чувства и моральные нормы, они нуждаются в твоем совете – и совет кого-либо другого им не подойдет. Потому я решила, что буду очень много работать, пока дети маленькие. Я буду работать, чтобы получить материальную свободу, чтобы, когда они вырастут, отдавать им больше времени. И вот что получилось в итоге – я заработала много денег, и у меня появился выбор не только в отношении детей.
Деньги – вовсе не мелочь. Каждый год, когда женщина не работает, она много теряет – и не только на тот момент, но и в будущем, – страдают ее последующий доход, сбережения, пенсия, вообще социальная безопасность. Как будто мало того, что мы получаем меньше мужчин, мы еще и выбываем на время по вполне естественным причинам, и это приводит к зависимости. Мы меньше зарабатываем, мы меньше откладываем, наша пенсия меньше. Шесть из десяти женщин не имеют пенсии5. А у тех женщин, которые получают пенсию, ее размер в два раза меньше, чем у мужчин6. Бедность по-прежнему угрожает нам, потому что система создана для мужчин и ущемляет нас во всем. Мы даже думать боимся о том, что будет, если мужья нас оставят, или будут уволены, или заболеют, или умрут. Столь уязвимая позиция вовсе не импонирует ни мне, ни другим женщинам, которые работают, чтобы не оказаться в такой плачевной ситуации.
Наша позиция, наш выбор – это опыт, это урок, который мы преподносим своим детям. Да, я много работаю. И когда мои дети это видят, я стараюсь не придумывать глупых отговорок – не говорю, что должна, потому что начальник меня заставляет или потому что нам нужны деньги на игрушки. Я объясняю им, что работаю, потому что люблю свою работу, и что это достойное, прекрасное занятие. Я хочу, чтобы мои дети, повзрослев, не считали работу смертельно скучным делом, но смотрели на вещи трезво и оптимистично. Я хочу, чтобы они поняли, что получить желаемое – то, что действительно ценно, – можно, только если для этого много работаешь.
Дайен Джейкобсен
Моя дочь многое узнала, наблюдая, как я борюсь. Тогда она училась в старших классах. Мы вдвоем переехали из своего прекрасного дома в квартиру за 500 долларов в месяц и питались фасолью и рисом. Я ходила на «свидания милосердия» – я их так окрестила потому, что за ужином со своим кавалером я заказывала самое большое и дорогое блюдо и половину уносила домой, чтобы мы могли поесть мяса. Мне было около сорока, и моя дочь уже достаточно выросла, чтобы понимать, что происходит. Мы жили очень скромно, и она видела, что я невероятно много работаю и очень поздно ложусь, но она также видела, что я прорвалась через все это, нашла новую работу, купила красивый дом и все прочее. Мой ребенок вырос с пониманием того, что для успеха нужно много работать.
Юмор помогает. Это способ простить себя – за несовершенство, за то, что ты не в состоянии сделать все, что хочется и как хочется. Ни одна мать не выживет в первый год материнства без юмора, а работающим матерям нужна двойная доза. Когда я сцеживала молоко в грязной комнатушке в аэропорту Ла-Гуардиа (единственное помещение, которое могла предоставить авиакомпания «Дельта»), я могла бы себя пожалеть. Но я просто смеялась над глупостью происходящего. И от смеха становилось легче.
Дайен Джейкобсен
Я делала работу для «Старбакс» – сам Говард Шульц меня нанял. Ему не хватало времени, и он дал мне две недели на то, чтобы составить предложение, которым обычно целый месяц занимались 300 человек. Идей мне в голову приходило множество, и я их все записывала. В то утро у нас была назначена встреча.
Обычно я заходила с дочкой в кафе рядом с домом ее няни, передавала ее с рук на руки и шла на работу – на той же улице. В тот день на мне было синее шерстяное платье, оно мне очень шло. И вот мы сидим в кафе – и тут у дочки протекает памперс. Прямо мне на руку, на мое прекрасное синее платье. Приходит няня. Мне нужно пойти домой, переодеться и принять душ – но на это уже совершенно нет времени.
И вот я оказываюсь на встрече с Говардом Шульцем и стараюсь сидеть как можно дальше от него, чтобы он не уловил исходящий от моего платья запах детской мочи. Сама-то я его чувствую и думаю: «Как не хочется, чтобы он отказал мне в работе, решив, что я сплю в парке с бродягами». Продолжаю делать свою презентацию – ион принимает меня! Сижу и думаю: «Я получила работу с мочой на рукаве!» Я знаю мужчин, которые считают, что главное – белоснежная рубашка, и берут отгул, чтобы купить новую и вышить на ней монограмму! И вот я сижу и думаю, вспоминая тот случай, о каких пустяках люди иногда беспокоятся.
Связь с родственниками всегда выручает. Когда Элейн Дэвис планирует поездки в многочисленные офисы «Глаксо», она первым делом звонит матери. Гленда Робертс так тщательно продумывает детали слияний для «Майкрософт», потому что ее мама помогает ей с семьей. Такую поддержку нельзя принимать как должное, и не все родители помогают своим детям. А даже если и помогают, мы должны проявлять по отношению к ним особую заботу, такт и благодарность. Мать Гленды, переезжая к ней, сочла уместным напомнить, что рабство давно отменили! Мои же командировки возможны только потому, что мой муж, его отец, мачеха или няня, а также некоторые друзья оказывают мне огромную поддержку – и тут тоже нужно действовать с умом.
Ни одна мать не скажет вам, что знает, как это делается. Наша нелюбовь к пафосу не позволяет говорить о гордости собой, даже когда мы ее испытываем. Но у каждой женщины есть свои правила, которые помогают ей не выбиться из колеи, остаться организованной и сосредоточенной.
• Не разбрасывайте вещи, убирайте их.
• Если в командировке вы покупаете подарки детям, купите побольше и часть спрячьте дома – на всякий случай.
• Готовьте с запасом, часть оставляйте в холодильнике.
• Найдите место в своем кабинете, где дети могут делать домашнее задание.
• Планируя свой график на неделю, зарезервируйте в нем время, которое обязательно проведете с детьми, – необходимый минимум.
• Не стоит жить ожиданием выходных. Делайте что-нибудь интересное в середине недели.
• В воскресенье обсудите с близкими следующую неделю.
• Пусть они делают так, как считают нужным (если вы делегируете ответственность, то делегируйте по-настоящему).
• Заведите тетрадь, где каждый из членов семьи может оставлять записи для других.
• Один вечер освободите для себя – наймите няню, чтобы посвятить время взрослым разговорам.
• Не говорите о работе за ужином.
• Каждый день ходите на прогулку – пятнадцать минут для этого всегда найдутся.
• Кладите одни и те же вещи на одни и те же места.
• Пусть дети что-то делают по дому – они почувствуют себя нужными и многому научатся.
• Книжки на кассетах отлично можно слушать в дороге.
• В расписании должно быть время для ничегонеделания.
• Покупайте больше вещей и подарков на распродажах – и будете готовы к любому дню рождения.
• Избегайте стечения непредвиденных обстоятельств – например, когда вы одновременно переезжаете и учите ребенка пользоваться туалетом.
Женщинам бывает больнее всего оттого, что они одиноки, им самим приходится думать обо всем. Помню, как Лиз Долан рассказывала о своей сестре, которой всегда чуть-чуть не хватало времени на детей, – и я узнала в ней себя. Старая и дурная привычка – не просить о помощи – возвращается, когда помощь нужна больше всего. Компании ставят нас перед таким сложным выбором, что мы отвечаем: я не буду выбирать, я могу все делать сама и одновременно. Сознательно или нет, мы сами помогаем себя подавлять. Но в том-то и дело, что для того, чтобы все иметь, не обязательно все делать самой. Можно попросить о помощи.
Мужчины вполне могут делать что-то по дому, и большинство из них прекрасно справлялись с этим до того, как женились. Они готовили и стирали до свадьбы – и эти навыки никуда не делись оттого, что они стали мужьями и отцами. Но даже в семьях, где женщина – главный добытчик, она в среднем тратит на ребенка и домашние дела на тринадцать часов в неделю больше, чем муж. Отцы вкладывают в хозяйство и детей не больше 30 процентов усилий, даже если они безработные! Женщины тратят на дом и детей все свое время и все деньги10. С этой несправедливостью вполне можно не согласиться и исправить ее.
Предположение, что мужчины не могут или не желают участвовать во всем этом, только создает условия, в которых это становится правдой. Лучший способ заставить кого-то ничего не делать – делать все самой. Я много лет видела, как моя подруга так поступает с мужем. Джин была уверена, что он не способен о себе позаботиться. Мужчины совершенно бесполезны, думала она, что с них взять? И надеялась, что ее злость заставит его действовать. Она одна готовила, меняла пеленки, вставала ночью, как только ребенок начинал плакать. Она отводила детей в школу, перезнакомилась со всеми их друзьями, организовывала все дни рождения. Она так даже самоутверждалась – через его неспособность сделать что-либо полезное по дому. И как поступил муж? Он отстранился. Столкнувшись с ее чрезмерной компетенцией – что ценного он мог предложить этой суетливой всезнайке? Ее вездесущая забота встала стеной между ним и его детьми. Он ничего не мог с ними делать, потому что не знал, какие они. Действительно, если он был заведомо обречен на провал – зачем вообще ему было пытаться что-то предпринять?
Из-за нашей чрезмерной способности справиться со всем мужчины сознательно становятся неумелыми – то есть решают не учиться. Отцы, которые не знают, где что лежит, какие батарейки нужны для игрушки, какой свитер любимый, как работает утюг. Они могли бы научиться всему, да только не хотят. Просто матерям кажется, что проще все делать самим – тогда как гораздо полезнее научить папу.
Справедливость и равенство в семье, как и в браке, вырабатывается сознательно и намеренно. Когда мы не следим за этим – у него была тяжелая неделя, он уезжал, – отцы отрываются от каждодневной реальности. Это кажется мелочью, но это совсем не мелочь. Дети – движущаяся мишень, и, если отец несколько недель не участвует в их жизни, он в эту мишень не попадает. Он уже не знает, какая их любимая еда, игрушка, друг, чему они учатся. Несколько недель – и справедливость исчезла, а вы и не заметили. Так что всем членам семьи нужно постоянно участвовать во всех семейных делах. Дети поймут, что такое равенство, только если увидят его в действии.
Как и во многих других семьях, у нас больше всего ценится время. Раньше я записывала, сколько раз за неделю я начинала раньше работать или позже заканчивала: если слишком много, я была «должна» семье, если мало, то семья оказывалась в «долгу» передо мной. Я беспокоилась о том, что меня будут эксплуатировать и что я сама буду эксплуататором. Так же мы рассчитывали готовку. Если я готовила слишком часто, я переставала это делать. Мы с мужем оба очень упрямы, и никто из нас не хочет брать на себя все. Я бдительно слежу за тем, чтобы всем доставалось забот поровну. Я беспокоюсь, что если однажды возьму на себя что-то, то мне придется делать это всегда, ведь такова человеческая природа – спихнуть все возможное на кого-то еще, кто не возражает. А не брать на себя слишком много сложнее, чем кажется, потому что домашние обязанности – готовка, время с детьми, развлечения – это очень весело. И это вознаграждается. Но если все привилегии и обязанности лежат на плечах одного человека – все веселье сразу пропадает.
Социологические исследования жизни отцов в Швеции показали интересные результаты. Единственный фактор, определяющий, сколько времени отец проводит с детьми, – отношение к этому матери. Чем образованнее и обеспеченнее женщина, тем больше она хочет (и считает необходимым), чтобы отец занимался детьми. Это оказалось справедливым для всех, независимо от того, к какой культуре принадлежал отец, в равной степени относилось и к арабам, проживающим в Швеции. «Экономика важнее культуры»11. Мы не должны работать в одиночку, если мы не делаем этого – всем только лучше.
Линда Эйлпин
Мой основной лозунг в отношениях с мужем – «ты имеешь право помогать!». И мы почти все делали вместе. И это не уловка – ты действительно гораздо важнее для семьи, если что-то вкладываешь, а не только потребляешь. Ты имеешь право помогать.
Робин Бенинкаса, будучи пожарным, участницей соревнований «Айронмэн», создательницей команд мирового класса, пришла к аналогичному выводу. Борясь за первое место в изнурительной гонке по пустыне, кто-то из ее команды оказался на грани срыва и попросил о помощи. И Робин поняла нечто очень важное: «Просьба о помощи – дар тому, кто помогает». Это главное, что нужно знать матерям, их семьям и начальникам.
Гленда Робертс
Я – менеджер проекта, моя задача – распределение заданий и отслеживание их выполнения. И я ни о чем даже не прошу. Уходя из дома, просто говорю мужу: «Нужно убрать постели и засунуть грязное белье в стиральную машину». Это его задание. У каждого из нас есть задания.
Воспитание детей, как выяснилось, – прекрасная школа управления. Хотя в компаниях эти вещи часто считают противоречащими друг другу, женщины знают, что это почти одно и то же. Материнство не отрывает нас от работы, а учит правильнее раздавать указания – не быстрее, а именно правильнее. Кэрол Вэллоун, генеральный директор «Веб-сити», поняла, что ее сыну нужно каждый день объяснять, что происходит, и тогда он становится менее беспокойным, – а потом пришла к выводу, что и на работе нужно вести себя так же. Жаклин де Байе открыла собственное дело, как раз когда растила четверых детей.
Жаклин де Байе
Ваше время ограничено, так что приходится направлять все действия окружающих. Приходится уметь разговаривать. Приходится распределять обязанности. Если получается, окружающие начинают чувствовать себя свободно и действовать свободно, а не так, будто их принуждают. Более того, хотя подчиненные – совсем уже не дети, их приходится тренировать и подталкивать таким же образом. Вы учите их, развиваете их навыки. И знаете, что в один прекрасный день они, скорее всего, уйдут от вас и что удержать их можно, только если продолжать заниматься их развитием.
Другие люди, у которых тоже есть свой собственный бизнес, говорят, что дети сделали их более собранными, терпеливыми, спокойными и менее уязвимыми, потому что они просто решают проблемы, все время думая о том: «Как нам продвинуться дальше?»
Мое личное заклинание – «Никогда не давай обещаний, которые не можешь сдержать!» – помогло мне сохранить честность в отношениях с детьми, но еще больше – с деловыми партнерами. Старая модель, согласно которой работа и дом – два разных мира, дышит на ладан. Это становится ясно, особенно когда видишь, как работа и дом на самом деле дополняют друг друга.
Карла Диэл
Моим мальчикам одиннадцать с половиной и тринадцать лет. Дети уважают меня за ту работу, которую я делаю, и любовь, которая потоком льется на них. Деловые партнеры уважают меня, потому что я всегда готова принять непростое решение и дать совет. Я обнаружила, что сходная политика нужна как для воспитания детей, так и для работы. Вот несколько правил:
• Предоставьте информацию и дайте совет, но потом отступите на шаг и позвольте человеку самому принять решение.
• Не рассказывайте, как нужно выполнить задание… просто скажите, что нужно его выполнить.
• Установите границы приемлемого поведения и наказывайте, когда они нарушаются.
• Поддерживайте, любите и прощайте, но не поддавайтесь желанию быть другом.
• Интересуйтесь их проблемами, предоставляйте информацию или давайте совет, как решить их, и корректируйте их решения.
• Пусть требования будут высокими – они найдут способ им соответствовать.
• Когда они хотят поговорить с вами, слушайте внимательно; им непросто найти мужество заговорить об этом, и они ждут от вас уважения.
• О чем бы вы ни узнали, сохраняйте спокойствие. Родитель вы или начальник, вы не можете позволить себе такую роскошь, как волноваться на глазах у подчиненных. Мы должны сохранять спокойствие даже перед лицом катастрофы.
Все матери-начальники говорят одно и то же: то, чему они научились, воспитывая детей, помогает в работе, а то, что им удалось постичь на работе, – помогает дома. Разве удивительно, что когда в компании «Вольво» в качестве эксперимента ввели обязательный декретный отпуск для отцов, то те вернулись на работу, обладая более совершенными менеджерскими навыками?
Уже много лет специалисты по менеджменту говорят о пользе отцовства и материнства для руководителей, но организации ведут себя упрямо и бестолково. Питер Сейдж писал: «Я уверен, что организации должны снизить требования и давление, которые создают столько сложностей, когда люди пытаются совмещать работу и семью. Во-первых, это должно быть продиктовано чувством ответственности перед работниками. А во-вторых, это поможет развитию потенциала данной организации»12. Он написал это в 1990 году – и его идеи по-прежнему далеко впереди мышления в тех самых организациях, о которых идет речь. В большинстве корпораций много говорится о ценности семьи, но взгляд на работу, протяженность рабочего дня, рабочего года и индивидуальную карьеру остается прежним. Они никак не могут привыкнуть к мысли, что «внерабочие» дела могут принести пользу и бизнесу. Разрыв между работой и семьей укоренился в умах мужчин-начальников с устаревшими понятиями, и им недостает гибкости и воображения, чтобы преодолеть свою территориальную ревнивость по отношению к нашей целостной жизни.
Конечно, есть и исключения. Удивительно, насколько изобретательным может быть начальство некоторых корпораций, – странно только, почему их так немного.
Элейн Дэвис
Мой муж и я решили переехать в Калифорнию, но у «Глаксо-Смит-Клайн» не было там офиса, и я решила, что придется уволиться. Когда я рассказала начальству о своем решении, мне ответили: «Не уходите. Лучше работайте дома. Мы проведем вам линию – будете работать прямо оттуда». Единственное, чего потребовал мой начальник, – что бы он мог звонить мне по старому домашнему номеру!
Читать бесплатно другие книги:
